Текст книги "Ростов Ярославский"

Автор книги: Борис Гнедовский

Соавторы: Н. Щапов,В. Брюсова,Владимир Баниге
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

В. С. БАНИГЕ, В. Г. БРЮСОВА,

Б. В. ГНЕДОВСКИЙ, Н. Б. ЩАПОВ

РОСТОВ

ЯРОСЛАВСКИЙ

ПУТЕВОДИТЕЛЬ ПО АРХИТЕКТУРНЫМ ПАМЯТНИКАМ

ЯРОСЛАВСКОЕ КНИЖНОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО

1957

Под редакцией архитектора, кандидата искусствоведения В. В. КОСТОЧКИНА

ОТ АВТОРОВ

Ростов-Ярославский – небольшой социалистический город, каких довольно много в

нашей стране. Однако слава о Ростове распространяется далеко за пределами Ярославской

области. Его замечательные архитектурные ансамбли и отдельные памятники зодчества уже

с давних, пор привлекают к себе всеобщее внимание. Все они являются гордостью Ростова,

ценнейшим культурным достоянием. Характеризующие развитие ростовского зодчества в

период его наивысшего расцвета, эти памятники входят в сокровищницу русского искусства.

Появление многих из них было важным этапом в развитии русской национальной

архитектуры.

Многочисленные группы . туристов посещают Ростов. Любуясь прекрасными ансамблями

города, они интересуются, естественно, и его историей и его архитектурно-художественным

наследием.

Этот путеводитель – краткий справочник, с которым каждый может самостоятельно

ознакомиться с древними сооружениями Ростова и его окрестностей. Конечно, он не

претендует на исчерпывающую полноту характеристики упомянутых в нем объектов и

выявление их особенностей. Основная его задача – дать краткие исторические сведения о

памятниках, в общих чертах охарактеризовать их архитектуру и осветить качества их

великолепных фресковых росписей. Почувствовать же художественный аромат,

национальное своеобразие этих памятников и чудесный колорит их красочной живописи

авторы предлагают самому читателю.

ИСТОРИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ РОСТОВА

Ростов-Ярославский – один из древнейших русских городов. Скудность письменных

источников и почти полное отсутствие каких-либо материальных памятников его древности

чрезвычайно сужают круг представлений о Ростове домонгольской эпохи, позволяя очертить

лишь общие контуры его первоначального формирования.

На берегах озера Неро, бывшего центром обширной мерянской [Меряне – финно-

угорское племя, родственное современным народностям Поволжья и Приуралья]

территории, еще в конце IX века появляются славянские поселенцы. По-видимому, это были

кривичи, выходцы с территории бассейна верхнего Днепра и западной Двины. С этого

времени и существует на берегу озера Неро мерянско-славянское поселение – Ростов.

В период формирования древнерусского государства Ростов становится одним из центров

на северо-востоке Руси. В X веке в нем сидел наместник киевского князя Олега. В договоре

Олега с греками Ростов упомянут в числе крупнейших русских городов, которым Византия

была обязана платить дань («уклад»). При Владимире Святославиче Ростовская земля была

включена во владения его сыновей Ярослава, а позднее Бориса. Защищенная

непроходимыми лесами от набегов кочевников, эта земля быстро крепла и богатела. Ее

процветанию способствовали удобные водные коммуникации, связывавшие ее с наиболее

крупными рынками сбыта. Край был богат хлебом, рыбой, пушниной, медом, солью. В

городах развивались ремесла и велось оживленное строительство. Одним из самых богатых

и многолюдных городов был тогда Ростов-Великий – старейший город княжества, связанный

с Волгой рекой Которослью. Последняя была в древности широкой и судоходной. По ней,

несмотря на извилистость фарватера, поднимались в озеро Неро большие корабли; при

раскопках 1956 года на территории б. Григорьевского монастыря был найден шпангоут

(бортовое ребро) одного из таких судов. Судоходными в древности были также реки Ишня,

Сара и Устье, которые теперь чрезвычайно обмелели.

В X – XI веках феодальные отношения в Ростовской земле развивались чрезвычайно

интенсивно. Киевские князья, владевшие этим необычайно богатым и труднодоступным

краем, стремились не только получать с него максимальное количество дани; усилению

поборов неизменно сопутствовало насильственное распространение христианской религии,

которая вполне соответствовала новым феодальным общественным отношениям и была

одним из тех средств, с помощью которых киевские князья пытались распространить свое

влияние на северо-восточные окраины Руси. Их наместники и бояре из года в год разоряли

«смердов» – коренное земледельческое население страны. Последние неоднократно

восставали против бояр – «старой чади» – и их «лучших жен»; летописи упоминают о

больших восстаниях в 1024 и 1071 годах. Оба раза во главе восставших стояли языческие

жрецы («волхвы»), так как в глазах повстанцев ухудшение их жизни обусловливалось

насильственной христианизацией края.

Одним из наиболее активных миссионеров был в те годы монах Киево-Печерского

монастыря Леонтий. В 1070 году он основал в Ростове епископию. Тогда же была построена

здесь большая и, по-видимому, очень красивая («чудная») церковь, равной которой, по

словам летописца, «не было и не будет». Последователи старой (языческой) религии в 1073

году убили Леонтия. Его преемник, киево-печерский монах Исайя, с большим трудом

держался после этого на своем посту и, видимо, не сумел добиться каких-либо успехов.

После его смерти епископа в Ростове, вплоть до середины XII века, не было. Это

обстоятельство свидетельствует, с одной стороны, о больших трудностях, с которыми

встретились в Ростовской земле распространители Киевской (христианской) культуры, а с

другой – об относительной слабости киевского князя, потерпевшего в этом деле

решительное поражение.

Оторванность Ростовской земли от Киева сводила на нет все попытки активного

вмешательства в повседневную экономическую и политическую жизнь этой далекой

окраины. Функции княжеских наместников вплоть до середины XII века ограничивались

преимущественно сбором дани. В этой обстановке вся полнота власти сосредоточивалась,

фактически, в руках кичливого и буйного ростовского боярства.

В середине XII века положение резко изменилось. В результате укрепления и развития

среднерусских земель князь Андрей Боголюбский переносит великокняжеский престол из

Киева во Владимир. С этого момента завязывается длительная и упорная борьба за

централизацию великокняжеской власти. Древний Ростов становится одним из крупнейших

опорных пунктов противников великого князя. Однако уже в 1161 – 1162 годах при Андрее

Боголюбском вместо деревянного дубового собора, сгоревшего в 1160 году, строится в

Ростове новый каменный Успенский собор.

В 1216 году в результате победы на реке Липице ростовский князь Константин

Всеволодович стал великим князем владимирским, а Ростов – хотя и не на долгое время —

столицей. Период княжения Константина совпадает с эпохой наивысшего расцвета

культурной жизни и политической значимости Ростова домонгольского периода. Ему были

подчинены тогда Суздаль, Владимир, Переславль, Ярославль, Углич, Белоозеро, Тверь,

Нижний Новгород, Москва. В его стенах была собрана богатая библиотека, насчитывающая

несколько тысяч книг; здесь же велось великокняжеское летописание.

В последующие десятилетия процесс мельчания и раздробления великого княжества

Владимирского на небольшие уделы начал прогрессировать. Вместе с ним стала терять свое

политическое значение и Ростовская земля. Народная поговорка «что ни село, то князь» —

как нельзя лучше характеризует положение дел под Ростовом в XIV веке.

Татаро-монгольское нашествие, обрушившееся на Русь, довершило распад некогда

могучего Владимирского княжества. Владимир после захвата в 1237 году татарами лежал в

развалинах и на долгие годы перестал быть религиозным и культурным центром северо-

восточной Руси. На смену ему стал уцелевший Ростов. Здесь при епископском дворе

возродилось великокняжеское летописание, отличительной чертой которого является его

общерусский, патриотический характер.

Особенно интересен летописный свод княгини Марии, составленный в виде некрологов

русским князьям, умерщвленным татарами за нежелание предать интересы Русской земли.

Наиболее яркие строки летописи посвящены мужу Марии – ростовскому князю Василько.

Молодой князь, по словам летописи, был «красен лицом, глазами светел и грозен, хоробр

паче меры на ловах (охотах), сердцем легок». Василько был одним из организаторов

русского ополчения 1238 года. В несчастливой битве на берегах реки Сити тяжело раненный

князь был захвачен татарами. По словам летописи, татары много «нудили» Василька «быти

в их воле и воевать с ними», но князь остался верным родине и был зверски убит.

В 1262 году вспыхнуло народное «вечевое» движение против татаро-монгольского ига,

руководимое из Ростова. Летописи этих лет отражают сочувственное отношение феодальной

верхушки русского общества к освободительному движению народных масс.

В XIV веке сложилась благоприятная обстановка для объединения отдельных русских

княжеств вокруг нового политического центра – Москвы. Московские князья со времен

Ивана Калиты постепенно прибирают к рукам разрозненные владения обнищавших

ростовских «княжат». Этот процесс завершается при Иване III присоединением к Москве в

1474 году их последних городских владений. В этот период Ростов внес значительный вклад

в сокровищницу общерусской культуры.

Древняя ростовская епископия (позднее архиепископия) и прилегавшие к ней богатые

монастыри стали не только значительной политической силой, но и центрами просвещения и

искусства. Особенно выделялся в этом отношении Григорьевский затвор (монастырь). Из его

стен вышли такие политические и культурные деятели, как Стефан Пермский, Сергий

Радонежский, один из основоположников историко-повествовательной житийной литературы

Епифаний Премудрый и другие. При епископском дворе и в монастырях имелись

иконописные мастерские,

которым

принадлежат

замечательные

произведения

древнерусской живописи, украшающие теперь экспозицию Государственной Третьяковской

галереи («Никола в житии» XIV века, «Троица» XIV века и «Спас с изображениями святых на

полях» XIV века).

В эпоху феодализма господство церкви в идеологической жизни предопределило

культовый характер искусства, ограничив его рамки религиозной тематикой. Однако

живопись в древней Руси– рано приобрела национальную окраску и стала выразителем

национальных вкусов. Ростово-суздальская школа живописи оказала большое влияние на

искусство ранней Москвы. Интерес к углубленному проникновению во внутренний мир

человека, мотивы лиризма и задушевности, характерные для искусства ростовских

мастеров, получили свое дальнейшее развитие и совершенствование в живописи

гениального русского художника Андрея Рублева.

Утратив политическую самостоятельность, Ростов и в XVI веке продолжает сохранять

значение крупного культурного центра. Дипломат и путешественник Сигизмунд Герберштейн,

посетивший его в XVI веке, писал: «Город и крепость Ростов – местопребывание

архиепископа, считается в числе знаменитых и более древних княжеств России после

Новгорода Великого». Взятие Ростова «в опричнину» способствовало его росту и

расширению. Он стал владением, принадлежавшим лично царю. Этим был нанесен

последний удар потомкам ростовских удельных князей, у которых были отняты их вотчины,

лежавшие около города. На освободившихся землях были «испомещены» малоземельные

дворяне («опричные служилые люди»). Правительство Ивана Грозного придавало большое

значение укреплению «опричных земель» и, в частности, Ростова. Грозный бывал в Ростове

частым гостем; против города, на другом берегу озера Неро, находилась вотчина его матери

– существующее и теперь село Угодичи. Во время царских приездов ростовские церкви и

монастыри получали значительные вклады, жаловались землями. Однако Грозный не только

покровительствовал городу; по преданию, в один из его приездов был целиком вывезен в

Москву красный каменный пол из ростовского Успенского собора.

В XVI веке в Ростове и его окрестностях развернулось строительство гражданских и

культовых зданий, проводившееся под руководством крупнейших зодчих – Андрея Малого и

выходца из Ростовской земли Григория Борисова. В то время было возведено большинство

каменных построек Борисоглебского монастыря с его грандиозными крепостными

сооружениями и надвратными храмами – предвестниками замечательных памятников

Ростовской митрополии – Богоявленский собор Авраамиева монастыря, воздвигнутый в

честь победы над Казанью, церковь Исидора Блаженного и другие.

В XV – XVI веках центр города, состоявший из митрополичьего и княжьего дворов,

древнего «Григорьевского затвора» и соборной площади, существовал, примерно, на том же

мгсте, что и сейчас. Вокруг широким полукольцом располагался посад, обнесенный рвом и

палисадом; теперь границы его определяются полукружием улицы им. Свердлова. Однако

городские укрепления были далеки от требований оборонительной науки того времени и

находились в плохом состоянии. Побывавший в Ростове в конце XVI века немец-опричник

Генрих Штатден отзывался о них пренебрежительно: «незащищенный город». Вплотную к

посаду примыкали обширные слободы: Выводная (близ фабрики Рольма), Никольская на

Всполье (в районе железнодорожного вокзала), Никольская во Ржищах (около Яковлевского

монастыря) и Песоцкая (около кофе-цикорной фабрики). Кроме того, существовали еще и

небольшие слободы – Ладанная, Ямская, Рыбная, Сокольничья и другие. Названия слобод

указывают в большинстве случаев на род занятий их жителей. Особое положение занимала

огромная Варницкая слобода, где варили соль. Этот промысел процветал в Ростове еще в

XV веке и имел для города немаловажное значение. В слободе в XVII веке значилось 5

церквей.

На дальних и ближних подступах к Ростову стояли богатые и хорошо укрепленные

монастыри, которые являлись его опорными пунктами. Наиболее значительные из них —

Борисоглебский, Петровский, Авраамиев, Спасопесоц-кий, Яковлевский и Белогостицкий.

Период польской интервенции тяжело отразился на судьбах Ростова. В 1608 году, во

времена «тушинского вора», отряды Сапеги и Лисовского, захватившие без боя Переславль-

Залесский, внезапно обрушились на плохо защищенный Ростов. Несколько тысяч ростовских

ратников, во главе с воеводой Третьяком Сеитовым выступивших навстречу врагам, были

разбиты. Слабые городские укрепления не смогли сдержать отлично вооруженных и

обученных отрядов шляхты и казачества. Враги проникли в город, где три часа шел

кровопролитный уличный бой. Раненые, женщины и дети укрылись в Успенском соборе, куда

противник также ворвался и устроил резню, несмотря на «увещевания» ростовского

митрополита Филарета Романова. Город, по сведениям современников, был «весь вырезан и

сожжен».

Дорого обошлась Ростову польско-литовская интервенция. Князь Черкасский, посланный

в 1619 году «дозирать» Ростов, застал здесь потрясающую картину нищеты и разрушения.

«Место пожарное Нежданка Оладьина: скитается по миру. Двор Лучки Ермолаева: обнищал.

Место пожарное Олеши Ошанина... а он был в земских старостах и литовские люди его

ссекли, а тело его собаки сиели» и т. д.

Правительство Михаила Романова приняло решение о строительстве в Ростове новых

укреплений, которым не суждено было, однако, послужить защитой от внешних врагов. В

период с 1631 по 1633 год крестьяне из окрестных деревень, из-под Кинешмы и Пошехонья в

количестве 1000 человек, со 100 конными подводами строили земляную крепость «о 10

углах» с тремя въездными воротами (Фроловскими, Борисоглебскими и Петровскими) и

большой боевой башней у Петровского въезда. Руководил работами голландец «Ян

Корнилов» (Ян Корнелиус Роденбург), Работы эти были проведены из рук вон плохо. Уже в

1645 году, то есть через 12 лет после окончания строительства, описи сообщают, что

главные ворота в город «не затворяются... по дороге наверху бревна гнилы развалились и

перила опали и выездные ворота в город тожь упали, за теми ж вороты немецкого дела тыны

опали».

Несмотря на частичное восстановление разрушенных построек и повышение общего

экономического уровня, жизнь в Ростове долго еще не могла нормализоваться. В 1676 году,

принимая город, воевода Татищев сообщал, что «городового и никакого наряду и тайников и

в них воды и пороховой и свинцовой казны... и в житницах хлеба и запасной соли... и

пушкарей и затинщиков и воротников и казенных кузнецов и плотников... и по улицам

караульщиков и сторожей в Ростове... нет».

На фоне городового запустения особенно резко выделялось тогда строительство

митрополичьего владычного двора, осуществленное в конце XVII века митрополитом Ионой

Сысоевичем, не стеснявшимся в средствах для возвышения митрополии. Ее вотчины в XVII

веке были раскинуты на сотни верст по Ростовскому, Ярославскому, Вологодскому,

Епифанскому, Белозерскому и Московскому уездам. Ей принадлежали десятки рыбных

ловель, много мельниц, огромные соляные варницы, сотни деревень, больше 16 тысяч душ

крестьян. По количеству доходов она стояла на одном из первых мест среди церковных

учреждений первой половины XVII века, -уступая лишь патриаршему и новгородскому домам

да некоторым крупнейшим монастырям.

Деятельность Ионы была поддержана патриархом Никоном, единомышленником которого

он являлся. Все замыслы, осуществленные митрополитом Ионой в Ростове, фактически

подчинены руководящей идее никонианства: «яко священство царства преболее есть». Его

строительная деятельность оставила глубокий след в истории русского зодчества XVII века.

В ней нашли свое воплощение идеи гегемонии церкви в государстве, идеи возвеличения

церковной власти. Ионинские постройки в своем внешнем облике, в деталях интерьера, в

решении всего ансамбля в целом идейно связаны с ансамблями Нового Иерусалима и

Иверского монастыря на Валдае, вдохновителем строительства которых был патриарх

Никон, пытавшийся языком архитектурных форм пропагандировать международный

авторитет русской патриархии.

Пользуясь относительной слабостью светских властей и обнищанием ростовского

населения, Иона Сысоевич постепенно подчинил экономику города интересам митрополии.

Многие люди уходили в те годы «за митрополита». Но митрополичьи слуги при

попустительстве воеводских властей не удовлетворились добровольным переходом

посадских мастеровых. В ряде случаев этот процесс происходил насильственно. Так,

например, был «отнят насильством» двор каменщика Григория (Гаврилы) Севостьянова, а

сам каменщик зачислен в число митрополичьих «дворовых» мастеров. Таким образом, в 70-

х годах XVII века Ростовская митрополия обладала уже собственными мастеровыми. В свете

последних исследований мы можем назвать много имен тех, чьими руками строился весь

ансамбль Ростовской митрополии, называемой обычно Ростовским Кремлем [Ростовская

митрополия впервые названа кремлем в 1825 году в документах городской думы,

старавшейся этим подчеркнуть свое отношение к центральному историческому памятнику

города] , кому принадлежало конкретное решение сложных технических и художественных

вопросов, связанных с этим строительством. Прежде всего это ростовские «домовые» (из

числа людей митрополичьего дома) мастера: Степан Леонтьев, Гаврила Харитонов, Гаврила

Севостьянов «со товарищи», которые выступали как руководители больших артелей

каменщиков. Вожаками плотницких артелей были Василий Комов, Лев Павлинов, Василий

Куприянов; кузнецы – Гордеев, Авакумов и многие другие.

Время строительства резиденции Ионы Сысоевича – 70 – 80 годы XVII столетия —

совпадает с периодом расцвета монументальной живописи Ярославля, Костромы,

Переславля-Залесского и других городов Ростовской митрополии. Лучшие мастера-

живописцы из этих городов расписывали палаты и церкви митрополичьей резиденции.

Некоторые из них неоднократно вызывались в Москву для росписи кремлевских сооружений.

Иона Сысоевич умер в 1691 году на пороге событий, подорвавших политическое и

экономическое могущество митрополии. Уже в год его смерти Петр I берет из митрополичьих

кладовых 15 пудов серебряной посуды и перечеканивает ее в монеты. Нужды строительства

флота, создание отечественной промышленности, вооружение армии требовали все

больших и больших средств. В период с 1692 по 1700 год Ростовская митрополия выплатила

государству 15 000 рублей (громадная по тем временам сумма). Один за другим следовали

указы о запрещении нового строительства в архиерейских домах, отсылке мастеров —

каменщиков и плотников в Воронеж, Азов, Таганрог, Олонец. Немудрено, что при таких

условиях преемник Ионы Иоасаф был не в силах продолжать строительство с прежним

размахом. До наших дней дошли только следующие крупные по объему и значению

постройки этого времени: Святые ворота ограды Успенского собора, церковь Одигитрии,

нижний этаж Часобитной башни и другие.

В XVIII веке от изъятия отдельных церковных ценностей правительство Петра I перешло к

полному подчинению церкви государству. Учреждение монастырского приказа, а затем

Синода, введение подушной подати и т. п. обескровило церковных феодалов.

В конце XVII века митрополии еще принадлежали огромные богатства, а в 1708 году

митрополит Дмитрий, получив от патриарха Иова полбочки соленой рыбы, уже тяжело

вздыхает: «не имам чем воздать».

Общий экономический уровень города поддерживался тогда торговлей, которая издавна

велась ростовскими купцами с большим размахом. Ежегодная ярмарка, происходившая в

Ростове, считалась третьей после Нижегородской и Ирбитской. Сюда привозилось большое

количество разнообразных товаров. Город стоял на торговом пути между Астраханью и

Архангельском – крайними южным и северным постами Московского государства. В 1692

году здесь постоянно числилось 166 лавок, 77 полулавок, 47 скамейных и 4 сундучных

места, а в 1775 году уже 185 лавок. В ярмарочные дни их число почти утраивалось.

Особенно славился конный рынок ярмарки, куда в иные годы выводилось на продажу

одновременно до 2000 лошадей.

Кроме больших партий привозных товаров, которыми бойко торговал Ростов, на

всероссийском рынке издавна пользовались большой известностью зеленый горошек,

чеснок, лук, хмель, позднее цикорий. Ростовские огородники имели земельные участки не

только в своем городе, но и в Москве и в Петербурге. Именем знаменитого ростовского

огородника Пыхова был назван, например, в Москве Пыхов переулок.

Сравнительно большая плотность населения, недостаточность земельных наделов,

бедность подзолистых почв, наличие рынков сбыта способствовали развитию в Ростове и

его окрестностях промыслов и ремесел. Кроме издавна существовавших соляных варниц,

здесь жгли известь, делали отличный кирпич. Славилось и кожевенное производство,

сосредоточенное преимущественно в районе большого села Карашь. Под Борисоглебскими

слободами процветали деревообрабатывающие промыслы: санный, корзиночный,

мебельный. Славились ильинские красильщики и мастера по изготовлению набойной ткани.

В 80-х годах XVIII века в Ростове развивается финифтяный промысел. Финифть – очень

древнее искусство. Это разновидность живописи, наносимой лекгоплавкими красками на

эмаль. Изделие из финифти по мере прорисовки изображения неоднократно обжигается и

приобретает значительную прочность. Произведения ростовских мастеров финифтяного

дела ценились чрезвычайно высоко. Они отличались замечательной чистотой рисунка,

красочностью. Религиозные сюжеты, лежавшие в основе композиции большинства

финифтяных миниатюр, носили совершенно реалистический, светский характер. К концу XIX

века это искусство пришло в упадок, основной причиной которого были фабрикации

подделок под финифть, обесценивавшие работу мастеров-финифтянщиков.

Внешний облик Ростова того времени значительно отличался от современного города.

Плотность его застройки была чрезвычайно велика. Дома буквально лепились один к

другому. Густо населенные слободы, торговый посад и концы соединялись множеством

извилистых улиц, улочек и тупичков, среди которых были вкраплены обширные огороды и

пастбища. Городская территория была изрезана большим числом неглубоких оврагов и

речушек, впадавших в озеро Неро. Вместе взятое это придавало городу своеобразный

характер.

В конце XVIII века в связи с реорганизацией управления, укреплением власти дворянства

на местах, развитием промышленности, ростом товарности сельского хозяйства

правительство Екатерины II приняло меры к переустройству старых и строительству новых

городов. Более 400 городов империи получили тогда новые «регулярные» планы, на основе

которых вместо хаотичной средневековой застройки стали появляться ровные улицы,

обширные площади, каменные дома.

В те годы Ростов был коренным образом перестроен. От старого города остались лишь

валы да постройки митрополии. Сглажены были все овраги и речушки, сломано много

домов, где ютилась ростовская беднота. Огромная площадь ровным кольцом опоясала

кремлевские стены. Однако Кремль, как и в старину, остался центром города. От него к

окраинам протянулись улицы, вдоль которых выстроились купеческие дома, торговые ряды и

небольшие церкви.

Эта эпоха вписала немного новых строк в архитектурную биографию Ростова, и до наших

дней дошло сравнительно мало значительных построек конца XVIII – начала XIX веков:

перестроенный дом Щапова на улице Ленина (№ 8), торговые ряды на Советской площади

да решетка городского парка. Особняком стоят замечательные церкви Яковлевского

монастыря, в строительстве которых наряду с крепостными мастерами графа Шереметева

принимали участие и местные архитекторы.

Реформы 1775 года стали побудительной причиной перевода Ростовской митрополии в

административный центр новой губернии – Ярославль. Перевод этот происходил, по

свидетельству современников, в обстановке полного пренебрежения к вековым культурным

ценностям древней митрополии. Было брошено и погибло огромное количество древних книг

и рукописей. Замечательный ансамбль митрополичьего дома с его высокохудожественными

памятниками и прекрасными древними росписями был на долгие годы отдан под склады

вина, соли и для размещения немногочисленных административных учреждений Ростова, а

также под жилье и даже под стойла для скота. Никто не заботился о его ремонте, и к концу

XIX века многие его постройки лежали в развалинах.

В 1818 году было решено строить в Ростове новые каменные торговые ряды. К этому

времени все постройки митрополии пришли в такое состояние, что инженер Бетанкур,

которому было поручено составление проекта, писал в своем донесении: «сколько для

выгод построения гостиного двора, а не меньше для отвращения безобразия и опасности в

городе, древний, ветхий и уже к падению клонящийся архиерейский дом с

принадлежностями и с некоторыми уже совершенно разрушившимися церквами, в коих

давно и богослужения нет, разобрать и материал употребить на вышеупомянутую

постройку». К счастью, проект Бетанкура по ряду причин осуществить не удалось. В

середине XIX века были разобраны лишь Часобитная башня, второй этаж Красной палаты и

другие здания. Одной из причин, помешавших претворению в жизнь предложений Бетанкура,

было движение ростовчан в защиту памятников древнего Ростова.

В 80 – 90-х годах на средства местных любителей древности началось планомерное

восстановление полуразрушенных памятников Ростовской митрополии. Организаторы и

инициаторы этих работ И. А. Шляков и А. А. Титов сумели избежать обычного в то время

безграмотного «восстановления святынь». Работе предшествовал подбор огромного числа

исторических документов. Особенно следует выделить роль А. А. Титова, рассматривавшего

ансамбль митрополичьего дома, прежде всего, как исторический памятник. Его

многочисленные печатные труды, далеко не исчерпывающие собранных им древних

рукописных материалов, стали на долгие годы единственным пособием по истории древнего

Ростова. Огромными для своего времени реставрационными работами были выведены из

руинного состояния наиболее ценные памятники, открыт музей ростовских древностей.

Благодаря этому замечательный ансамбль Ростовского Кремля и дошел до наших дней.

Промышленность Ростова развивалась сравнительно медленно. Первые предприятия в

городе и уезде появились в середине XVIII века. Это полотняная фабрика Серебрянникова,

возникшая в 1750 году, и суриковая фабрика Менкина 1757 года. В XIX веке в городе и

вокруг него возникло много новых предприятий. В селе Поречье-Рыбном был основан

консервный завод, принадлежавший вначале французу Мельону, а затем Коркунову. На реке

Мокзе были построены бумажная и Высоцкая суконная фабрики, а также бумажно-

прядильная, цикоро-сушильные и другие. В 1878 году открылась крупнейшая по тем

временам льнопрядильная фабрика Кекина (Рольма), на которой уже в первые годы ее

существования было до 1500 рабочих.

Появление предприятий, работавших на местном сырье, служило дополнительным

стимулом для развития отдельных промышленных культур: льна, цикория, картофеля,

хмеля, конопли. Близость рынков сбыта (Ярославль, Москва) стимулировала дальнейшее

развитие огородничества, имеющего в Ростовском уезде многовековые традиции. Особое

внимание уделялось выращиванию ранних и деликатесных сортов овощей, эфироносных,

лекарственных трав и т. д. Слава ростовского огородничества перешагнула в те годы

отечественные границы. Ростовский крестьянин-огородник Н. С. Грачев был избран членом

Французской Академии сельского хозяйства. Он вывел несколько сот новых сортов овощей,

выращивал в Ростове арбузы и дыни. На отечественных и международных выставках

Грачевым было получено 11 золотых и 41 серебряная медали.

В течение XIX века постепенно благоустраивался центр города. Появились первые

водопроводные линии, электростанция, мощеные улицы. Строились школы, из числа

которых выделялась построенная в 1910 году городская гимназия. Это – огромное здание с

просторным залом, учительским корпусом и даже обсерваторией. Однако, несмотря на это, в

городе было и много непролазной грязи, в которую была погружена остальная – большая

его часть.

«Земский и городской гласный» купец А. Титов, которого никак нельзя заподозрить в

недостатке местного патриотизма, в своей брошюре «Вымирающий город» приводил

убийственные факты и цифры, характеризующие «благоустройство» дореволюционного

Ростова. Он писал о воде, которая появлялась каждое половодье в первых этажах

большинства домов, о заболоченной, отравленной миазмами почве, об удушливых

испарениях, поднимавшихся над озером, о гнилой зараженной воде, которую вынуждено

было употреблять большинство ростовчан, о непролазной грязи городских улиц. В его книге

приведены следующие статистические данные: «В течение 11 лет в Ростове родилось 3559,

а умерло 3911 человек...» Ежегодно население города уменьшалось на 31 единицу.

Основной причиной высокой смертности были туберкулез и дизентерия.

«В древности город наш был велик и богат, – писал А. Титов, сетуя на нерадивость