Текст книги "Меч-кладенец"

Автор книги: Борис Орешкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Чужеземец

Глухарь токовал совсем близко, но даже зоркие глаза Вела не могли разглядеть его в предрассветной лесной чащобе. Что-то шевельнулось среди мохнатых лап ели. Так и есть – вот он, глухарь, весь виден. Всегда так бывает: смотришь, смотришь – нет птицы! А ведь знаешь, что здесь она. Потом вдруг увидишь. И удивишься. Ведь в то самое места смотрел, а не видел. Это Лесной дух человеку глаза отводит, не дает зверя или птицу добыть. Потом подобреет, снимет с глаз наваждение: бери, стреляй, если смел и ловок. За это Лесному духу добром платить надо, часть добычи отдать.

Не сводя глаз с птицы, Вел ждал. Вот глухарь снова завел свою скрипучую песню. Бить неудобно. Надо сбоку зайти. Глухарь смолк, подняв голову, настороженно прислушался. И Вел тоже замер, не шелохнется, ждет новой песни. Потом прыгнул два раза и снова замер. Птица все ближе и ближе. Вот теперь хорошо бить, удобно: глухарь шею вытянул, крылья растопырил. Снизу, под крыло целить надо…

Дождавшись еще одной песни, Вел поднял лук. Тяжелая, с кремневым наконечником стрела ударила точно. Большая черная птица, обламывая мелкие сучки, рухнула на остатки мокрого, усыпанного хвоей снега. Вел кинулся на нее, придавил. Тут зевать не приходится: бывает, что раненая птица и со стрелой в боку улетит. Гоняйся потом за ней по всему лесу!

Стоя над трепещущей добычей, Вел поискал глазами самое чащобное место, повернулся к нему лицом, сказал как положено:

– Прими, Лесной дух, свою долю. Голову птицы даю тебе!

Наколов на острый сучок краснобровую голову глухаря, Вел выдернул из добычи стрелу, подобрал копье и прислушался. В лесной чащобе неистово и страстно пел еще один глухарь. На моховом зыбуне-болоте отзывался ему второй. Чуть подальше, за прогалиной, – третий. Сквозь темные лапы елей уже просвечивало зарево начинавшейся зари. Ночные тени уползали, прятались под коряги и выворотни. Боится света лесная нечисть. А Вел ему рад. И птицы, кроме филина да совы, тоже рады. Ишь как поют! На все голоса зарю хвалят.

Вел глубоко, всей грудью вдохнул влажный весенний воздух – словно меда напился. Хорошо в лесу! Глухарь на болоте совсем от радости захмелел, поет взахлеб. Можно бы и его взять, но зачем? В роду сейчас пищи много, зимний голод прошел, сыты все. Лучше Вел просто так постоит, голоса птиц послушает, посмотрит, как солнце из земли будет выходить. Ух какой костер заря разожгла! Половина неба огнем полыхает. Вот-вот лопнет земля, разродится, выпустит солнце на волю.

На молодом охотнике была меховая куртка без ворота с короткими, по локоть, рукавами, кожаные узкие штаны, перевитые ниже колен тонкими ремешками, охотничья обувь – кожаницы. Он стоял, очарованно глядя на таинство рождения дня, на извечную битву света и мрака. Всю жизнь борются они между собой. То один, то другой верх берет, а окончательно никто победить не может…

Ярче и ярче пылает костер зари. Все сильнее алеет раскаленный кусочек неба, видный Велу между стволами деревьев. Вот наконец вырвались, прорезали лес солнечные лучи. Взошло, взошло солнце!

– О-го-го-о-о-! – во всю силу закричал Вел, радостно вскинув вверх руку с тяжелым, прочным копьем.

«О-о-о-о!» – откликнулись Лесные духи его голосом.

«Далеко разбежались, в самую глухомань попрятались. Дразнятся, а выйти боятся!» – ухмыляясь, подумал Вел и нагнулся за глухарем.

– Э-э-э-эй! – донеслось вдруг из леса.

Вел вздрогнул. Это не духи. И не Бал. Чужой, незнакомый голос. Чужие люди в лесу! Бежать к жилищу! Предупредить? Нет, сначала надо узнать, что за люди, много ли их.

– Э-э-э-эй!..

Снова кричит. Голос жалобный, слабый. Так на помощь зовут. А может, хитростью в ловушку кто-то заманивает? Осторожно, от дерева к дереву, неслышными шагами охотника Вел стал двигаться ближе к кричавшему.

Он оказался совсем не страшным, этот чужой человек. Изможденный, едва живой, он лежал на поляне, прикрытый сверху изодранной шкурой. Увидев Вела, улыбнулся просительно, протянул к нему руки, показывая пустые ладони, быстро залопотал что-то непонятное. Вел еще раньше обошел вокруг всю поляну, убедился, что засады нет, и теперь смело приблизился к незнакомцу.

Приподнявшись, тот вытащил из кожаного чехла большой, невиданной красоты нож и кинул его к ногам Вела. И опять показал ему ладони: вот, мол, нет у меня больше оружия, делай со мной что хочешь. Вел наступил ногой на нож, не спеша стал разглядывать незнакомца. Был тот совсем еще молод, не старше Вела, но худ и тонок, словно мальчишка. Черные волосы отросли до плеч. На тонкой шее бронзовый обруч. Очень ценное украшение! Видно, могуч и богат род этого человека. И одежда на нем удивительная, хоть и порвана вся. Вел не удержался, потрогал рукой. Толстая. Нет, не из шкуры сделана, не из кожи… А под одеждой на груди четыре глубоких окровавленных борозды с рваными краями. «Зверь лапой достал, – сразу определил Вел. – Еще бы немного – и все нутро вывернул. Аж ребра видны».

Раненый приподнял край шкуры, показал Велу распухшую, как бревно, ногу.

– Вижу, – кивнул тот, – сломана нога. Плохо!

Вел наклонился, стал ощупывать поврежденную ногу. Нет, не сломана. Кость из сустава вышла. Примерившись, он дернул ногу больного. Тот закричал дурным голосом, но тут же улыбнулся, закивал головой: ничего, мол, я понимаю – так надо.

– Кто ты? Из какого рода и племени? – спросил Вел и ткнул себя пальцем в грудь: – Я – Вел, из рода Чаг, племени венов. А ты кто?

– Раб! – тихо, но внятно произнес пришелец и показал на свой бронзовый ошейник.

Вел не ответил. Ноздри его затрепетали, расширились. Пахло зверем. Вел всем телом ощутил его приближение, но не вскочил, ничем не выдал, что почуял опасность. Тревожная тишина повисла над поляной. Только раненый ничего не понял. Увидев, что рука Вела крепко сжала древко копья, он испуганно отшатнулся, жалобно вскрикнул. И тотчас из леса на поляну молча выбросился огромный медведь. Уже на третьем прыжке он мог бы схватить пришельца. Мог бы, да не успел. Прыгнувший навстречу ему Вел с размаху всадил остро отточенный роговой наконечник копья прямо в ямку между грудью и животом зверя. И тут же, уперев комель древка в землю, присел, откинулся назад, чтобы не достали могучие, когтистые лапы.

Трещит, гнется хорошо выдержанное, из крепкой березы сделанное древко. Гнется, но терпит. А зверь наседает, яростно ревет, дышит в лицо разинутой мокрой пастью, тянется лапами, вот-вот достанет. Сейчас бы сзади подскочить, ударить по черепу топором. Да нет рядом Бала! А длинные страшные когти все ближе и ближе… Призывный, отчаянный вопль человека перекрыл яростное рычание зверя: – Ба-ал! Ба-а-а-ал!

– Бегу, Вел, бегу! – откликнулся лес. – Держись!

Но где там держаться! Комель древка медленно скользит по еще не оттаявшей земле. Гнется, трещит копье. И не убежишь, не отскочишь. В глазах от натуги темно стало.

Вдруг полегчало. Медведь свалился на бок. А вслед за ним и Вел, не удержав такую махину. Но тут же вскочил, выдернул копье, замахнулся, чтобы еще раз ударить… Не понадобилось. «Готов!» – понял Вел. И только теперь увидел за тушей зверя лежавшего чужого человека с окровавленным ножом в руке.

– Молодец, Раб! Вовремя ты его.

С треском и шумом на поляну вырвался коренастый, плечистый Бал с поднятым над головой большим каменным топором.

– Готов? – с трудом переводя дыхание, прохрипел он. – А это что за человек?

– Сам не знаю. Неведомо кто. Раб ему имя.

Молодые охотники склонились над пришельцем. Тот лежал словно мертвый. Из потревоженных ран на груди обильно сочилась кровь.

– Что будем делать? – деловито спросил Бал. – Накормим его или убьем?

Вел задумался. Конечно, чужого человека, появившегося в охотничьих угодьях рода, следует убить. Но этот человек не охотник. К тому же он спас его, Вела. Правда, и Вел его тоже спас. Так что оба квиты, и это можно забыть. Закон говорит, что пришельца не обязательно убивать. Можно и накормить, принять его в род.

– Нет, Бал, мы не станем его убивать.

– Как знаешь. Ты старший. Но посмотри, какое у него ожерелье, какой нож! Они могли бы стать нашими…

– Вся добыча принадлежит роду! – жестко напомнил Вел. – Мне не хочется убивать этого человека. Он не охотник и не знает наших обычаев. Но он сделал то, чего не успел сделать ты.

– Я бежал изо всех сил, – обиженно сказал Бал, – но был слишком далеко от тебя.

– «Топор и копье всегда должны быть вместе!» Или ты забыл этот закон охоты? Ну хорошо. Свежуй медведя, а я попытаюсь унять кровь пришельца.

Отыскав молодую липу, Вел погладил ее рукой, тихо сказал:

– Не сердись! Придется мне взять часть твоей кожи. Сама видишь, чужому человеку надо раны перевязать.

Сделав на стволе глубокий надрез острым кремневым ножом, Вел хорошенько оббил кору древком копья, содрал длинные полосы нежного, сочащегося влагой луба. Хорошо бы еще целебной травы к ранам приложить. Но какая сейчас трава? На земле только-только проталины появились. А мох силы против ран не имеет. Придется их одним лубом перевязать да крепким словом заговорить. Вел не раз видел, как мать заговаривала кровь и врачевала раны охотников. Но самому еще не приходилось, хотя нужные слова он помнил твердо. Их нельзя перепутать: вся сила от этого пропадет.

Обнажив грудь Раба, он еще раз подивился смуглой коже и худобе пришельца. Как только в нем жизнь держится? Крепко его зверь задел, много крови ушло. Вел положил на раны короткие, широкие лоскутки луба, прибинтовал их более длинными и узкими полосками. Вырвал из своей куртки жильную нитку, взял ее за концы обеими руками, приложил к забинтованной груди раненого. Потом, повернув голову на восток, громко прокричал:

– Солнце и Вода, идите сюда! Раны закрыть, кровь остановить. Вложите в нитку силы избытку. Нитка разорвись, кровь остановись!

Вел разорвал нитку и, довольный, поднялся. Кажется, все было сделано правильно. Теперь можно и Балу помочь. Но тот уже и один справился. На шкуре, развернутой на земле, лежала жилистая туша медведя.

– Ох и большущий! Еще не видал таких. Но старый очень, жира совсем нет, – с сожалением сказал Бал.

– Недавно из берлоги вылез. Откуда жиру быть? – кивнул Вел. – Ничего, будем печенку и сердце есть. А шкуру домой отнесем. Мех плохой, но кожа сгодится.

Разрезав медвежье сердце, Вел половину его протянул очнувшемуся пришельцу.

– Вот, Раб, половина сердца медведя, которого мы вместе убили. Съешь – станешь сильным, как этот медведь!

Но тот лишь замотал головой:

– Нет! Надо… жарить… варить. Огонь нужен.

Вел удивился: кто же носит с собой на охоту огонь? Он представил себе, как подкрадывается к добыче с привязанным за спиной горшком с горячими углями, и расхохотался. Ну и чудак этот Раб! Нет, на охоте никто не ест жареного мяса. Это только в жилище, у очага, можно жареным и вареным лакомиться.

– Ты должен поесть, Раб. Иначе злые духи совсем иссушат твое тело, и ты умрешь. Каждый человек, каждый зверь должен есть. Все, кто живет, все едят. И духи тоже едят. Даже умершие, по ту сторону жизни, тоже нуждаются в пище.

С той же виноватой улыбкой пришелец отвязал от пояса небольшой кожаный мешочек, достал из него обгоревший древесный гриб, кремень и кусок незнакомого Велу металла. С трудом приподнявшись, он приложил к грибу кремень, затем ударил по нему куском металла. Из кремня выскочили искры. Раб еще раз ударил. На обгорелом грибе зажглась красная точечка. Раб подул на нее, приложил к тлеющему месту сухой мох, еще раз подул. Мох задымился, потом вспыхнул чуть видимый огонек. Раб добавил еще мха. Огонь стал сильнее. Все правильно: если кремнем по кремню бить – огонь добыть можно. Но нужно долго бить. В их племени костры раздували от горячих углей или добывали огонь древним, священным способом – вращая заостренную деревянную палочку. А чтобы вот так, легко и быстро, огонь добывать… Этого никто не умел!

– Хорошо, что мы не убили его, – покачав головой, сказал Бал. – Сильный колдун. Надо задобрить его хорошей едой.

И Бал бросился в лес собирать сучья для большого костра.

Поджаренную на углях медвежью печень Раб съел охотно. И половину сердца медведя тоже съел. Щеки его порозовели. Он приложил руку к груди, склонился, обхватил руками ноги Вела и прижался к ним лбом. Очень непонятные обычаи у племени, откуда пришел Раб. Кто же так благодарит за еду? Но обычаи требуют уважения, и Вел не стал отнимать у пришельца свою ногу в грязной и мокрой обуви, сделанной из цельного куска толстой кожи.

Отогревшийся, полный благодарности Раб, лежа у костра, пытался рассказать о себе. Говорил он с трудом подбирая слова, но все же Вел и Бал поняли, что он и еще один человек, по имени тоже Раб, ушли из своего очень большого и сильного племени. Почему ушли – непонятно. Видно, поссорились с кем-то или законы рода нарушили. Но выходило так, что тот, другой Раб, возрастом много старше этого Раба, был из какого-то здешнего рода, из того же племени, что и Бал с Белом. Тот старший Раб и научил этого молодого Раба немного говорить на языке венов. Шли они по лесам вдоль больших и малых рек очень долго. Целое лето и половину зимы шли. Когда снег стал глубоким, построили себе жилище. С весной снова в путь тронулись. Три дня назад погнался за ними вот этот зверь…

– Медведь! – сказал Вел, кивнув головой. – Сейчас они злые, голодные. А этот – старый. Кабана и сохатого ему не поймать, вот и напал на человека. Сам напал. Поэтому, когда убили его, Вел с Балом не стали Лесного духа благодарить. Пусть это не удивляет Раба. Они с Балом законы охоты знают.

Этот свирепый зверь, продолжал Раб, напал на них ночью, схватил и унес старшего Раба, а он, младший Раб, раненный, убежал. Долго блуждал по лесу, упал, ногу попортил. Ждал, когда придет зверь и съест его. Потом услышал крик человека…

Вел и Бал сидели у костра, ели мясо, а Раб, утомившись, уснул. Решили кончать охоту, нести раненого в родовое жилище. Знающий человек. Такой нужен роду.

Сделав носилки, Бал и Вел постелили на них шкуру медведя мехом наружу. Можно было отправляться. Лежавший у костра Раб бредил, метался в жару. То одной, то другой рукой пытался сорвать с шеи бронзовый обруч, словно тот душил его.

– Наверно, в это ожерелье вместо доброго злой Дух вселился, – задумчиво произнес Вел. – Видишь, как мучает Раба, душит его?

– Снять надо этот обруч.

– Как снимешь? Узкий он, голова не пролезет.

– Ломать придется. Жалко! Очень красивая вещь. Но и оставлять нельзя. Задушит он Раба.

Вел осторожно потрогал обруч, примерился пальцами. Крепкий. И застежки никакой нет. Как его надевали?

– Я ломать обруч стану, а ты, Бал, смотри: если выскочит Дух, гони его, бей. Слышишь?

– Не бойся! Я его топором.

Вел поплотнее взялся за обруч, поднажал. Не поддается. Тогда Вел почти всю силу в руки вложил. Никак! У Раба голова набок свесилась, глаза выпучились, вот-вот задохнется. Вел навалился изо всей силы. Обруч, не выдержав, хрустнул и распался на две половинки. Но Дух не выскочил. Может, он невидим? На всякий случай Бал помахал вокруг топором:

– Прочь идите, злые силы. Я вас!

Нет, ничего не случилось. Вел склонился над раненым. Тому явно стало легче. Значит, правильно сделали: очень злой Дух сидел в ожерелье Раба.

Колдун

На три полета стрелы от большого родового жилища в белокаменном обрыве на берегу реки чернела дыра – вход в пещеру. Рядом с пещерой – овраг, заросший кустарником. По нему сбегает в реку светлый журчащий ручей. Старики говорят, что раньше здесь жил весь род Чагов. А теперь один только Колдун сторожит обиталище предков.

С робостью спустились в овраг Бал с Велом. На воткнутых в землю шестах смотрят пустыми глазницами рогатые, клыкастые черепа лосей, медведей, волков. За каждым кустом прячутся Духи. Колдуну ничего, он тут свой. А им…

«К-а-р-р!!!» – вдруг раздалось над самыми головами. Даже пот от страха прошиб. Совсем забыли, что у Колдуна живет ручной ворон. Да и ворон ли? Может, оборотень? Ишь как глазом косит: что, мол, за люди, зачем пришли? Или это он Колдуну сигнал подает? Так и есть: слетел с дерева, у входа в пещеру уселся на олений череп и еще раз каркнул. И Колдун тут как тут! Из пещеры вылез, на свет с темноты щурится. Сказал ворону непонятное слово. К ручью прошел, напиться. На Вела с Балом даже не глянул, словно и нет их совсем. Бал, потоптавшись, поставил принесенную корзину с едой на землю.

– В пещеру снеси! – не оборачиваясь, сказал Колдун.

«Вот ведь какой: и не глядит, а все видит!» – с изумлением подумал Бал и бегом бросился выполнять приказание.

Напившись и обтерев рукавом сивую, всклокоченную бороду, Колдун повернулся, внимательно оглядел парней маленькими, глубоко спрятавшимися под нависшим лбом глазками.

– Ошейник того человека принесли?

– Вот он! – Вел протянул на ладони обе половинки бронзового обруча.

Колдун взял их, сложил вместе. Концы не совпали.

– Где еще кусок? – испытующе впился он взглядом в бесхитростные синие глаза Вела. Потом посмотрел на смутившегося Бала и удовлетворенно хмыкнул.

– Вот, сами смотрите: этот конец и этот сходятся, а с этой стороны – нет. Чтобы круг был, маленького куска не хватает. Искать его надо!

Подойдя к росшей невдалеке иве, Колдун поклонился ей, выломал раздвоенную ветку, ободрал кору, вырезал кремневым ножом рогульку, зажал ее между ладонями.

– Сучок-ведунок, покажи, где кусок!.. Видишь, Бал, на тебя показывает. У тебя кусок обруча. Ты совершил кражу!

– Нет! – испуганно выкрикнул Бал. – Это не кража. Тот человек не нашего рода. Совет еще не принял его!

– Так, – согласился Колдун, – Совет его не принял. Но вы с Белом дали тому человеку еду, накормили его. После этого нельзя отнимать у него вещи.

– Я не отнимал! Раб сам отказался от обломков обруча. Вот я и отломил… маленький кусочек.

– Значит, ты обокрал род, а не пришельца. Это еще хуже. Совет решит, как с тобой поступить. А сейчас…

Колдун требовательно протянул руку. Бал покорно достал из привязанного к поясу кожаного мешочка кусок обруча, отдал его.

– О чем говорил чужой человек?

– Он говорил, что есть земля, где никогда не бывает снега, совсем нет леса и растет одна только трава. Люди там ездят на животных, похожих на лосей без рогов. У всех воинов есть такие же большие ножи, как у него. И что соли в тех землях много! – сказал Вел.

– И он опять добывал огонь! – торопливо добавил Бал. – Ух как здорово добывал! Трах, трах – и готово!

Колдун из-под мохнатых, густых бровей только глянул на Бала, и тот сразу сник, опустил голову.

– Огонь из кремня и металла? – переспросил Колдун. – Да, я знаю об этом. Даже видел однажды. Это было давно, на одном из торжищ. Мы предлагали тому человеку все наши шкурки бобров и куниц, но он не отдал нам ни металлического амулета, ни кремня, ни горелого гриба, на который падают искры. Мы хотели убить этого человека. Но там, на Торжище, нельзя убивать. А теперь человек, владеющий таким амулетом, сам пришел к нашему роду. Хорошо! Бронзовый нож по-прежнему у него? Ни Грач, ни Жгун не пытались завладеть им?

– Нет! Нет! – в один голос воскликнули Вел с Балом. – Никто даже не прикоснулся к ножу.

– Хорошо. А теперь, Бал, возьми остатки обруча чужеземца и разломай их на мелкие части. Ты ведь хорошо умеешь это делать…

Покрасневший Бал начал молча, со злостью ломать на колене злосчастные дужки обруча. Хитро щурясь, Колдун взвесил на ладони обломки.

– А что? Если добавить еще немного бронзы, выйдет отличный наконечник для копья. Как вы, молодые, считаете?

У парней глаза разгорелись. Кто же не мечтал о бронзовом наконечнике! В роду их имели только самые лучшие охотники. Конечно, надо отлить наконечник! А там уже пусть Совет решает, кому он достанется.

Колдун посмотрел на солнце, подумал и закричал весело:

– Чего тянуть да откладывать? Бегите в лес за дровами, костер раскладывайте. Так и быть, покажу вам, как бронзу плавят.

Пока Бал и Вел таскали заготовленные еще зимой, расколотые вдоль березовые чурки, Колдун расчистил на песчаном берегу ручья ровное место. Потом торжественно вынес из пещеры каменную ступу. Тщательно установив, он обложил ее со всех сторон сухими дровами.

– Ну, Дух огня, помогай, силу набирай! – выкрикнул Колдун, вынося из пещеры тлеющую головешку. – Ты – нам, мы – тебе, чтоб не быть беде! А ну, давай, а ну, раздувай!

Запалив от головни бересту, Колдун сунул ее под дрова. Пламя весело затрещало, лизнуло поленья, с черной копотью взвилось вверх. Ворон, сердито каркнув, отлетел подальше и сел на засохшее дерево.

– Вот так! Вот так! – весело покрикивал Колдун, бегая вокруг костра и со всех сторон подпаливая бересту. – Постой, дай огню силу взять! Теперь вали еще дров. Не жалей! Вот сюда плаху подсунь. Вот так, вот так!

Повеселевшие, разгоряченные работой парни старались вовсю. Вместе с Колдуном прыгали вокруг гудевшего костра, подкладывали в него все новые и новые поленья.

Когда огромный костер прогорел и куча раскаленных углей с верхом покрыла каменную ступу, Колдун строго поглядел на парней:

– Теперь самое главное начинается. Что скажу – быстро делайте!

Длинной свежесрезанной палкой он сгреб угли с каменной раскалившейся ступы, ловко очистил ее внутри и, укрываясь от жара локтем, бросил в ступу небольшой слиток бронзы и куски изломанного Балом обруча.

– Кладите снова дрова! – закричал он. – Быстро!

Вновь высоко взвилось пламя костра. Вновь запрыгал вокруг него Колдун, размахивая руками и бормоча заклинания. Долго горел костер жарким пламенем. Наконец старик воздел руки и закричал:

– Берите палки, отгребайте угли!

Двумя деревянными рогульками он ловко поддел раскаленную ступу, быстро, но с величайшей осторожностью перенес ее от костра на чистое место, где уже была подготовлена каменная, связанная из двух половинок форма для отливки наконечника. Вел и Бал затаив дыхание следили за каждым движением Колдуна. А тот, бормоча себе что-то под нос, осторожно наклонил ступу над формой. Тоненькая, горячая и яркая, как солнце, струйка потекла в форму, заполнила ее доверху. Колдун отставил ступу, осторожно попятился:

– Не подходите! Не мешайте наконечнику родиться.

Все трое молча стояли, не сводя глаз с формы. Жидкое солнце в ней постепенно тускнело, словно облаком покрывалось. Форма дымилась, чуть слышно потрескивая. Трудно ей, больно. Сама вся горячая стала.

– Пусть отдыхает, – сказал Колдун. – А нам пока подкрепиться неплохо. Чего вы там принесли? Тащите сюда корзину!

В плетенке из ивовых прутьев оказалось несколько битых селезней. Бал выбрал трех покрупнее, завернул им головы под крылья и, прямо в перьях, не потроша, зарыл в горячий песок, под угли. Вел растянулся на земле, подставив лицо весеннему теплому солнцу. Смотрел на плывущие облака, на кружившую в вышине пару ястребов-канюков.

Вода в реке еще не вошла в берега. Мутная и быстрая, она сердито гнула прутья ив, несла сухие прошлогодние листья и всякий другой лесной мусор.

Никто не смотрел больше на форму с остывающим наконечником. Колдун сказал, что нельзя. От человеческого глаза наконечник может плохо родиться, с трещинами. Балу наскучило ждать, и он полез на речной обрыв смотреть ласточкины гнезда.

– Не надо никому говорить про третий кусок обруча, – тихо сказал Вел Колдуну. – Не хочу, чтобы Бала из рода выгнали.

– О каком куске обруча говоришь? Разве был третий? – зевнув, отозвался Колдун.

Ну и старик! Ловко придумал: не было третьего куска, и все тут! Ничего Бал не прятал. И из рода его не выгонят. Может, для того Колдун и поспешил обломки обруча в огне растопить? Нет больше обруча, и нечего Совету думать, как поступить с ним. Обрадованный Вел вскочил на ноги, позвал друга:

– Не мешай ласточкам, Бал! Иди сюда, утки готовы.

Вдвоем они разгребли угли и золу, вытащили вкусно пахнущих, исходящих горячим паром уток. Самую большую подали Колдуну.

– Ух, хорошо! Жаль, соли нет… – вздохнул Бал.

Соль в роду кончилась еще зимой. Теперь старшие матери только малым ребятишкам изредка по щепотке давали. А взрослые уже давно ели пресное.

Колдун, кряхтя, встал, почесал в затылке.

– Забыл: то ли лежит она там, то ли нет?

– Кто?

– Соль. Комок маленький. С прошлого лета остался, когда Речного духа славили, солью одаривали. Мне она ни к чему. Я все без соли ем. Ну а для гостей… Пойду поищу.

Соль действительно отыскалась. И комок оказался совсем не маленьким.

Обсосав горячие птичьи кости и бросив их ворону, Колдун погладил живот, хитро прищурился:

– А не спечь ли нам еще по одной крякуше? Только ты, Бал, их выпотроши да в нутро соли посыпь. Понял? Вкусней будут.

Пока жарили новых уток, солнце уже скрылось за лесом. Наступал тихий прохладный вечер. Колдун принес из пещеры горшок перебродившего, разбавленного клюквенным соком меда, отпил сам, потом передал Балу:

– Пей. Да старого Колдуна помни. Он добрый!

Вел тоже выпил свою долю. Стало совсем весело. Хороший сегодня день, удачливый. И Колдун, оказывается, совсем не страшный. С таким хорошо вместе быть. Жаль, в гости не часто зовет.

– Вот было однажды, – заговорил вдруг старик. – Бежал заяц по лесу. А навстречу ему волк: «Ты куда?» А тот испугался, обмануть волка решил. «Зайчиха, говорит, у меня заболела, бегу травки целебной добыть». Волк пасть разинул. «Съем, говорит, тебя!» – «Ешь, – отвечает заяц. – Твоя сила. А только зайчиха моя помрет, зайчат не принесет, тебе же зимой голодно станет». Подумал, подумал волк и говорит: «Ладно, беги за травкой, лечи свою зайчиху да побыстрей назад возвращайся. Я тут буду ждать». Заяц и убежал.

– А волк? – спросил Бал.

– Волк до сих пор там сидит, зайца ждет.

– Где?

– А тебе зачем?

– Так я сбегаю, убью волка!

Колдун посмотрел на Бала, спрятал улыбку в бороду. А Вел, давясь смехом, повалился на землю.

– Чего ты? – обиделся Бал. – Сказано же было, что волк до сих пор сидит.

– Ой, уморил! Это же сказка, Бал, сказка!

– Сказка, сказка… Так и надо говорить, что сказка. А то: «До сих пор сидит»!

Отдышавшись, Вел попросил старика:

– Расскажи еще чего-нибудь.

– Хватит. Натешились. Да и крякуши давно готовы.

Когда съели еще по утке, уже темнеть стало. В реке тяжело бултыхнула крупная рыбина. На светлом еще небе появились первые звезды. Лес приготовился ко сну.

– Где же наконечник? – ахнул вдруг Колдун.

– Бал и Вел кинулись к лежащей на песке каменной форме. Она была пустая. Все уставились друг на друга. Колдун испуганно вытаращил глаза:

– Убежал! Искать надо.

В ход снова пошел сучок-ведунок. Привел он старика прямо к кусту бузины, что рос неподалеку, в овраге.

– Ищите здесь…

И вправду, наконечник лежал в траве.

– Хватайте его!

Парни кинулись, вцепились руками в беглеца.

– Давайте сюда. Заговорить его надо, чтобы не бегал больше.

Пошептав над наконечником, Колдун трижды сплюнул и совсем уже другим голосом, спокойно сказал:

– Теперь не убежит. Можно к древку приделывать.

У парней после такого дела весь хмель из головы выскочил. И опять они стали побаиваться Колдуна. А тот посмотрел на темнеющее небо и приглушенным, таинственным голосом предложил:

– Пойдемте в воду смотреть… Самое время.

Пробираясь сквозь кусты, дошли до родника, откуда брал начало ручей. Ни Вел, ни Бал никогда еще тут не были. Страшное, запретное место. Одному Колдуну доступное. Без него пойдешь – загубят кровожадные злые Духи. В этом овраге их полным-полно.

У родника остановились несмело. Темно вокруг, жутко.

– Глядите в воду, – шепнул Колдун. – Хорошенько глядите. Да нагнитесь, чтобы глаза ближе были.

В черной, гладкой воде все было перевернуто: и луна, и небо со звездами, и вершины деревьев, и головы Вела с Балом. И нельзя понять, где верх, где низ. То ли в воду смотришь, то ли летишь высоко-высоко, а под тобой небо с луной и звездами…

– Что видишь? – прошептал над ухом у Вела Колдун.

Вел только головой помотал. Ничего, мол, не вижу.

– Плохо глядишь. Не моргая надо смотреть.

Рябь по воде пошла. Заплясали, запрыгали звезды внизу, шевельнулись ветви и головы. Страшно.

– Видишь, челн по реке плывет и ты в нем? – шептал Колдун. – И Бал в том же челне. Вдвоем плывете. Челн сильно нагружен.

Вел изо всех сил напрягал глаза, стараясь рассмотреть в зыбких, дрожащих тенях очертания лодки. А Колдун все нашептывал:

– Соль сыплется. Много соли… А место совсем незнакомое. Деревьев нет, только трава растет. Люди на безрогих лосях едут. Видишь? Опять лодка плывет. Двое в лодке: ты и Бал. Назад возвращаетесь. Везете куски бронзы да кожаные мешки с солью. Вот рука Бала, вот твоя. Вместе добычу держите…

– Какую добычу? Не вижу я ничего… – прохрипел Бал.

– Смотреть не умеешь! Мы с Велом видим, а ты нет?

Колдун вдруг пошатнулся, простер руки над родником, в страхе попятился:

– Не трогай, не трогай нас! Мы уходим…

Парни опрометью кинулись сквозь кусты подальше от страшного места. Пришли в себя только у костра, совсем прогоревшего. Вел тут же принялся вновь раздувать огонь. Не спеша, с достоинством подошедший Колдун подсел к костру, долго думал о чем-то. Прощаясь, он, как о деле уже решенном, сказал:

– На этот раз к Торжищу вы поедете. Видели, что вода показала? Бронзы побольше выменяйте. И соли. Да меня, старика, не забудьте, – хитро подмигнул он. – Как назад поплывете, сначала ко мне заверните. Потолкуем кое о чем. Со мной в дружбе жить надо! А то, глядишь, и расскажут Духи про то, как Бал кусок обруча от всех утаил… Они ведь все видели! От них не скроешься. Только я помочь вам могу. Поняли? Ну ладно, теперь идите в жилище. Да никому чтоб ни слова!

Выбравшись из оврага, парни пошли не тропинкой, а лесом, кружным путем. Шли «повернув следы», пятясь задом. Хоть и добрый сегодня Колдун, а кто его знает, вдруг Порчу нашлет? Но Вел с Балом тоже хитрые: побежит Порча по их следам, да запутается, следы уведут ее не в ту сторону.