Текст книги "Центральная Азия и Южный Кавказ: Насущные проблемы, 2007"

Автор книги: Борис Румер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Очевидно, что политические круги центральноазиатских стран, России и Китая расчитывают на то, что и на сей раз США и НАТО ценой жизней своих солдат и миллиардов долларов из своих бюджетов сорвут планы исламских фанатиков. Ну а если эти расчеты не оправдаются? Если бремя военных расходов станет непосильным даже для Америки с учетом ее вовлеченности в другие конфликты и дорога исламистам в Центральную Азию будет открыта?.. Допускают ли такую возможность политики региона и их союзники по ШОС, надеются ли они на то, что смогут устоять перед мощной энергией исламистских движений внутри их стран, воодушевляемых и материально поддерживаемых извне, верят ли, что собственными силами остановят приближающийся к их берегу исламистское цунами?

Центральноазиатские страны наращивают расходы на вооружения. При планируемом росте ВВП в 2007 г. на 9-10 % рост военных расходов в среднем по странам региона составит 48 %. Казахстан удваивает расходы на оборону по сравнению с 2006 г. (1,2 млрд. долл.). Непосредственно граничащий с Афганистаном Узбекистан опережает все страны на постсоветском пространстве по доле военных расходов в ВВП (4,8 %, или 902 млн. долл. по плану 2007 г.)18. Не следует, однако, усматривать в росте военных расходов только реакцию на исходящую из Афганистана угрозу. Так, Казахстан создает военный флот на Каспии, по-видимому, для защиты своих интересов по добыче нефти на каспийском шельфе, а для каримовского режима рост военных расходов можно объяснить не только опасным соседством на юге, но и неснижающейся озабоченностью напряженной социально-политической обстановкой в стране, особенно во взрывоопасной Ферганской долине.

Центральноазиатские секулярные правящие режимы знают, что не могут защитить себя от нашествия исламистов без надежного военного прикрытия, которое могут обеспечить только Америка и НАТО. Демонстрируя на словах свою лояльность старшим партнерам по ШОС – Москве и Пекину, центральноазиатские лидеры поддерживают отношения с Вашингтоном и НАТО, получая материальную поддержку для развития своих вооруженных сил. Назарбаев, озабоченный получением председательского кресла в ОБСЕ, проводит свою «многовекторную политику» при все более усиливающемся западном «векторе». Да и Каримов вряд ли надолго смирится с положением вассала Москвы. Судя по публикации в официальной ташкентской прессе, он приближается к восстановлению отношений с Вашингтоном, и там, по-видимому, к этому готовы. Администрация Буша, похоже, вообще отказывается от миссионерского содержания своей внешней политики и принимает более прагматический курс. Тема внедрения демократии западного образца в странах мусульманского Востока все реже звучит в выступлениях американских политиков. Делается крен в сторону «стратегических отношений» («strategic relationship»), как определила новый курс госсекретарь Райс в ходе ее встречи с президентом Мубараком в Египте в январе 2007 г. Возможно, в рамках real politic и Каримов, и другие центральноазиатские автократы получат статус американского «нашего сукиного сына». Прошлогодний визит Чейни в Астану и пропетые им дифирамбы в адрес Назарбаева подтверждают готовность Вашингтона пожертвовать идеологией ради стратегического закрепления в этом важном для него регионе.Ситуация в Афганистане вызывает у российских политиков противоречивые чувства. С одной стороны, они испытывают злорадство по поводу растущих трудностей западных союзников; с другой – это их не может не беспокоить. Нетрудно понять, чем обернулось бы для России с ее многомиллионным мусульманским населением возникновение исламистского фронта на южных границах. По мнению российского эксперта Сергея Лyзянина, «стратегический уход США из Афганистана невыгоден России. У Москвы нет пока достаточных военных и политических ресурсов, чтобы попытаться даже частично заменить США в Афганистане»19. Но логика и здравый смысл далеко не всегда просматриваются в действиях новоявленных «Горчаковых» из путинской команды. Чаще они следуют руководящему внешнеполитическому принципу Жака Ширака (Jacques Chirac): «Я руководствуюсь простым принципом во внешней политике. Я смотрю, что делают американцы, и делаю наоборот. Я уверен, что это правильно» (“I have a simple principle in foreign affairs. I see what the Americans are doing and I do the opposite. That way, I am sure to be right”)20.

Выводы

Страны ЦА/ЮК подошли к такой фазе, когда их социальное и экономическое развитие в решающей мере будет определяться состоянием политических и правовых институтов. Отвечая на вызовы времени, им предстоит определить координаты экономического, социального и политического развития в сложнейших условиях постиндустриальной эпохи, в условиях эрозии поствестфальского мироустройства, нарастающего хаоса в мире и роста транснациональных террористических сетевых структур. Им предстоит определить свою цивилизационную принадлежность в условиях разгорающегося противостояния между евроатлантическим христианским миром и миром ислама. Этой проблематике будут посвящены дальнейшие исследования, конференции и публикации в рамках данного проекта.

Примечания

1. Foreign Affairs. 2007. January-February. P. 3–5.

2. Отечественная наука испытывает серьезный кадровый дефицит // Exclusive. 2007. Февраль.

3. Казахстан: «Эксперт об уходе Ахметова» – Евразия, Интернет. 1.10.07.

4. The Wall Street Journal. 2007. January 20–21. P. A9.

5. International Herald Tribune. 2007. March 15. P. 1; Латышева Ю. Бесплатная медицина //Интернет-газета «Gazeta.kz». 22.11.06.

6. Ильхам Алиев – лидер поколения свободы // www.rian.ru, 2007.1 июля.

7.  Маркедонов С. Азербайджанский прокол Кремля // www.centrasia.ru, 2007. 24 января.

8.  Лукьянов Ф. Цена союзника // Газета. ги. 2007.11 января.

9.  Резникова О., Жуков С. Китай и Центральная Азия: тенденции и перспективы экономического взаимодействия //Центральная Азия и Южный Кавказ: насущные проблемы. Алматы, 2005. С. 196–198.

10. Независимая газета. 2006. 6 июня. С. 6.

И. ЦентрАзия, Казахстан. 2007. 30 января.

12. The National Security Strategy of the United States of America. 2006. March. P. 39.

13. www.gov/secretary/rm/2005/June 3 2006

14.  Vali Nasr. The New Gegemon // The New Republic. 12.18.06.

15. U.S.News&World Report. 2006. October 16. P. 34.

16. Там же.

17. The Wall Street Journal. 2007. February 20. P. A16.

18. Fergana.ru, Lenta.ru, 23.01.2007.

19. АзияИнформ. 2006. 30 октября (www.Centrasia.org/news).

20. The Wall Street Journal. 2007. January 16. P. A20.

Центральная Азия

Центральная Азия: итоги 2006 года. Перспективы

Виктория Панфилова

Центральная Азия – интересный, сложный и многообразный регион. Сегодня Центральная Азия является одним из самых неоднозначных и привлекательных, с точки зрения политологического анализа и политической прогностики, районов мира.

Все страны региона в настоящее время переживают период усиления автократических тенденций во внутриполитической жизни. Вследствие этого в большинстве из них, за исключением Киргизии, будет наблюдаться усиление вертикали власти и переход политического противостояния власти и оппозиции в латентную, скрытую форму. Особенно это будет характерно для Таджикистана и Узбекистана, в которых оппозиционные силы лишились даже своего формального статуса – фактически объявлены вне закона и загнаны в подполье. Киргизия, напротив, станет площадкой столкновения интересов власти и оппозиции, что явится основным дестабилизирующим фактором 2007 г.

Киргизия

В последнее время мы часто употребляем термин «акаевская Киргизия» и «постакаевская». Курманбеку Бакиеву, хоть он и президент республики, легитимности явно не хватает. Вероятно, еще и потому, что после госпере-ворота (март 2005 г.) республику продолжает лихорадить. Перманентные митинги и акции протеста уже стали привычны. Не успели «переварить» последствия ноябрьского митинга, как заговорили о начале следующего, который запланирован на конец февраля 2007 г. (отставка правительства – 20 декабря, которая, скорее всего, повлечет за собой отставку парламента и приведет к дестабилизации ситуации. Тем более что в «джентльменском соглашении» президента и премьер-министра сказано, что в случае ухода одного из участников тандема должен сложить полномочия и другой. Так что если это соглашение будет соблюдено, то Киргизию ожидают парламентские и президентские выборы).

За минувшие полтора года «семейно-клановая» конструкция власти не только не была разрушена, но и еще более усилилась. Это вызвало разочарование не только обывателя, ожидавшего быстрого улучшения своего положения, но и многих «отцов» революции, не сумевших материализовать свои честолюбивые мечтания. Посему в Киргизии продолжается перераспределение постов и зон влияния между наиболее отличившимися инициаторами и непосредственными участниками мартовских событий. Как показало время, в этом преуспели наиболее ловкие и беспринципные из них.

Разрастание конфронтационного потенциала из-за противоборства «политических кланов» за власть в Киргизии способно в скором будущем привести к масштабным хаотическим конфликтам – «все против всех». Главная причина этого, в первую очередь, слабая организованность оппозиции, пришедшей к власти, и изначальное отсутствие у нее конкретных программ реформирования. Одним из частных проявлений этого становятся приобретающие перманентный характер трения как между различными ветвями власти, так и власти с гражданским обществом. Яркое подтверждение этого – дискуссии, разворачивающиеся вокруг проводимой в настоящее время конституционной реформы и той формы правления, которую она должна узаконить. Борьба сторонников президентско-парламентской или парламентской формы правления означает по существу лишь попытку сохранить или переформатировать действующую политико-управленческую структуру в интересах конкретных политических сил.

Сразу после 24 марта 2005 г. ряд общественных и политических деятелей республики выступил с предложением конституционной реформы для приведения Основного закона в соответствие с демократическими нормами. Данная инициатива нашла поддержку основных политических сил, и 29 апреля того же года к работе приступил первый состав Конституционного совещания, состоявший из 105 человек. В него вошли представители исполнительной и законодательной власти, а также гражданского сектора. Предполагалось, что работа по выработке нового варианта Конституции будет завершена к середине июня 2005 г., после чего он может быть вынесен на всенародное обсуждение. Однако процесс затянулся почти на год, и для получения проекта Конституции понадобилась серия митингов в начале ноября. На всенародное обсуждение проект Конституции до сих пор не вынесен.

По новому проекту предполагается создание президентско-парламентской республики, в которой полномочия президента будут максимально урезаны – ведь после прихода к власти Бакиеву удалось взять под контроль все стратегические министерства и ведомства.

Сейчас в Киргизии идет реформирование кабинета министров, согласно достигнутым договоренностям между оппозицией и президентом в ходе последнего ноябрьского митинга. Существенных изменений в исполнительной власти ожидать не стоит, и дело, вероятнее всего, закончится потерей кресел несколькими министрами.

Другая обсуждаемая сегодня в республике тема – это возможность присоединения Киргизии к HIPC (Heavily Indebted Poor Countries Initiative) – международной программе по сокращению внешнего долга бедных стран с высоким уровнем задолженности. Двухмиллиардный внешний долг подталкивает Киргизию к вступлению в эту программу. Интрига заключается в том, что в случае вступления в HIPC очень велика вероятность того, что страна, давно подсевшая на иглу международных вливаний, полностью перейдет под внешнее управление.

Категорически против присоединения к HIPC выступают депутаты-бизнесмены Темир Сариев, Болот Марипов, Ахматбек Келдибеков и др. Свою позицию они аргументируют неопределенностью, в которой окажется Киргизия в случае вступления в HIPC: чем придется пожертвовать в случае списания внешнего долга кредиторами, станет известно только в конце декабря.Вице-премьер правительства Данияр Усенов заявил, что Киргизия вступит в HIPC только на выгодных условиях. Однако что именно подразумевается под этим, он не пояснил. Похоже, на данный момент страх возможной потери самостоятельного управления государством довлеет над иными настроениями. Ряд депутатов говорит об ухудшении имиджа государства. Но о каком дальнейшем ухудшении может идти речь, если в Киргизии акции протеста с требованием отставки президента и правительства приобрели перманентный характер, политическая элита никак не завершит передел частной собственности, а бюджет при этом зависит от западных финансовых вливаний?

Особо следует отметить негативную оценку происходящего зарубежными инвесторами и представителями иностранных миссий, крайне обеспокоенных усилением криминального произвола.

Оценивая современную политическую ситуацию в Киргизии, необходимо указать на сохраняющуюся и даже усиливающуюся тенденцию к нестабильности. Она во многом вызвана желанием отдельных политиков изменить сложившуюся конфигурацию политических сил. Гражданский конфликт, начавшийся в конце 2004 г., в результате подобных действий неизбежно перейдет из скрытого в активное состояние, что чревато потрясениями и, возможно, значительными жертвами.

Нелегитимная смена власти, значительная доля вины за которую лежит на бывшем президенте и его окружении, разом вскрыла накапливавшиеся годами проблемы и противоречия внутриполитического развития Киргизии. Сейчас на общественной атмосфере больнее всего сказывается неумение власти выстраивать цивилизованные отношения с «новой оппозицией» и стремление взять под тотальный контроль все сферы общественного развития. В частности, близкие к новой власти группы захватили ведущие СМИ республики, включая основные республиканские телеканалы. В ряде случаев это достигалось насильственным путем.Что Киргизию ожидает в будущем? Нескончаемая череда «революций», которые приведут к распаду республики, или процветание? На этот вопрос вряд ли кто из аналитиков в состоянии дать сегодня вразумительный ответ. Скорее всего, если не удастся остановить процесс политической и экономической стагнации или даже регресса, то через несколько лет начнется процесс десуверенизации республики.

Таджикистан

2006 г. для Таджикистана, безусловно, запомнится президентскими выборами. Вовсе не потому, что победил действующий президент Эмомали Рахмонов. В этом никто не сомневался. Просто в истории Таджикистана еще не было таких спокойных выборов, при том что на кресло президента претендовали сразу шесть кандидатов. Наверное, нет нужды называть их имена – рядовому читателю они ни о чем не говорят. Как отметил таджикский эксперт по политическим партиям Центра стратегических исследований Афзали Саидджафаров, на самом деле данными кандидатами от других политических партий двигало не желание победить на выборах, а стремление громко заявить о себе. «Ни одного из кандидатов электорат толком и не знает, а яркой харизмы, способной привлечь народ, у этих людей нет», – отметил он.

Примечательно другое: пять из шести кандидатов во время предвыборной кампании агитировали голосовать за действующего президента – Эмомали Рахмонова. Правда, результат получился довольно скромный – за Рахмонова всего 76,4 процента голосовавших.

В выборах отказались принять участие четыре политические партии. Партия исламского возрождения Таджикистана, созданная в 1991 г., – единственная исламская партия, которая официально действует на территории Центральной Азии, – отказалась от участия в этих выборах, сославшись на международный фактор: на данном историческом отрезке исламские силы воспринимаются неадекватно, в глазах мирового сообщества отождествляясь с религиозным радикализмом, экстремизмом и терроризмом.

Накануне президентских выборов не без помощи властей произошел раскол в рядах двух других политических партий – Социалистической партии Таджикистана (СПТ) и Демократической партии Таджикистана (ДПТ). Лидер ДПТ Махмадрузи Искандаров по решению суда отбывает 23-летнее наказание, поэтому партия приняла решение бойкотировать президентские выборы.

Социал-демократическая партия Таджикистана (СДПТ) изначально заняла оппозиционную позицию. Председатель партии Рахматилло Зойиров считает, что «выдвижение кандидатуры действующего президента Эмомали Рахмонова на пост президента Таджикистана противоречит Конституции». Проведение выборов социал-демократы признали незаконным.

Собственно, в исходе выборов ни у кого сомнений и не было. Дело в другом: некоторые аналитики полагают, что в течение очередного срока правления Рахмонова внешняя, прежде всего экономическая, политика Таджикистана может подвергнуться основательной ревизии.

А для начала Рахмонов произвел кадровые перестановки в правительстве. Напомним, что после подписания мирного соглашения в 1997 г. представителям оппозиции полагалась 30 %-ная квота в структурах власти на всех уровнях. В первые годы после подписания так и было. Но постепенно глава государства под различными предлогами начал избавляться от представителей оппозиции. Последний из оппозиции министр по чрезвычайным ситуациям Мирзо Зиеев покинул правительство в середине ноября 2006 г. Отныне правительство формируется не по принципу профессионализма, а по критериям преданности.

Президент Эмомали Рахмонов большое внимание уделяет развитию энергетики страны, понимая, что если энергетический сектор заработает на полную мощность, то страна получит энергетическую независимость, что может привести к большей политической независимости и гибкости. В обозримой перспективе ориентация Таджикистана на Россию может быть заменена политикой «многовекторности». Аналитики Eurasian Transition Group (ETG) в докладе «Состояние делового сотрудничества иностранных инвесторов с Республикой Таджикистан» отметили, что параллельно со стабилизацией экономической и политической ситуации правительство РТ больше сосредоточится на многовекторной внешней политике. Душанбе не удовлетворен исключительной зависимостью от Москвы, которая особенно проявилась, когда Таджикистан настоял на выводе российских пограничников с таджикско-афганской границы – словесная перепалка между МИДами едва не привела к серьезному охлаждению отношений. Душанбе пытается сбалансировать влияние России развитием отношений с США, Китаем и Ираном. Правда, военно-политическое сближение Таджикистана с США (если такое случится) может вызвать крайне негативную реакцию у близкого по культуре дружественного Ирана, осложнит отношения с Россией и соседним Узбекистаном.

Есть некоторые изменения и у России в направлении Таджикистана – она стала примерять одежду экономического партнера. Таджикистан и РАО «ЕЭС России» совместно строят Сангтудинскую ГЭС. Компания «Русал» намерена достроить Рогунскую ГЭС и планирует построить в республике еще один алюминиевый завод. Однако стороны не смогли согласовать с «Русалом» стоимость уже построенных в советское время сооружений на Рогуне и окончательные параметры ГЭС. Таджикистан настаивал на строительстве 324-метровой плотины, «Русал» же утверждал, что плотина никак не может быть выше 284 метров (что снижало мощность станции), ссылаясь, в частности, на соображения сейсмоопасности.

Газпром намерен создать с правительством Таджикистана нефтегазовое СП. «Мегафон» владеет контрольным пакетом оператора ТТ Mobile, а «Вымпелком» – таджикской компании ТАКОМ. В 2007 г. в Таджикистан приходит «Норильский никель». Компания намерена заняться разработкой серебра на крупнейшем месторождении Большой Конимансур. В докладе International Crisis Group также отмечается, что экономика Таджикистана «в сильной степени зависит от денежных переводов сотен тысяч таджиков, работающих за границей». Как известно, большая часть трудовых мигрантов из РТ (по разным оценкам, от 600 тыс. до 1,5 млн.) работает в России. При этом на протяжении последних полутора лет на межправительственном уровне был заключен ряд соглашений, оптимизирующих режим пребывания и деятельности таджикских работников на российской территории. Об укреплении экономического партнерства между РТ и РФ свидетельствует, наконец, и тенденция последних лет: с 2004 по 2005 г. объем внешней торговли между двумя государствами вырос на 60 %, а с 2005 по 2006 г. – на 39,6 %.

Узбекистан

2007 г. для Узбекистана – год завершения эры Ислама Каримова и новых президентских выборов. Новому президенту достанется нелегкое наследство. Узбекистан после андижанских событий (май 2005 г.) оказался в международной изоляции. В стране закрыты практически все международные организации: Internews Network, фонд «Евразия» и «Фридом Хаус» и другие. Местные средства массовой информации жестко контролируются узбекскими властями, официально зарегистрированные шесть политических партий стараются не привлекать к себе дополнительного внимания. Установлен жесткий контроль в религиозном секторе.

Вместе с этим, по мнению аналитиков, Ислам Каримов изыскивает возможность баллотироваться на очередной президентский срок. Но если раньше он мог рассчитывать на поддержку США под лозунгом особого «узбекского пути» к демократии, то после того, как американская база была выдворена с территории Узбекистана, отношения разладились. Поддержки можно ожидать от Москвы и Пекина. Однако они требуют от Каримова серьезных уступок по широкому спектру вопросов, имеющих стратегическое значение. Пойдет ли на это узбекский лидер, пока неизвестно.

Впрочем, никто не сомневается в том, что Ислам Каримов останется у власти. И тогда уже не будет ставиться вопрос – легитимно или нелигитимно. Важно будет другое – изменится или не изменится Узбекистан в начале 2008 г. Произойдут ли перемены в сфере экономики? Сейчас многие аналитики сходятся во мнении, что дальнейшая стагнация узбекской модели построения рыночной экономики может иметь печальные последствия, которые отразятся на общей политической стабильности в Центральной Азии.

Казахстан

2006 г. для Казахстана стал годом сложных испытаний и годом начинающихся перемен одновременно. Страна успешно движется по пути экономических реформ и последовательно реализует многочисленные интеграционные проекты на постсоветском пространстве. Многовекторная дипломатия позволяет успешно балансировать между основными мировыми игроками – Россией, США, Китаем.

Экономические успехи Казахстана аналитики связывают с развитием нефтегазового сектора. По их мнению, именно успешное развитие нефтяной отрасли обеспечило экономический рост всей страны. Сегодня Казахстан вышел на передовые позиции по показателю внутреннего валового продукта на душу населения, который по итогам прошлого года составил 3620 долларов. Теперь у страны есть возможность развивать и другие отрасли экономики. Сейчас создаются кластеры, технологические парки и институты развития, совместно с Россией реализуются космические и ядерные проекты. Среди существующих проблем эксперты отмечают достаточно высокий уровень коррупции, которая не дает развиваться малому и среднему бизнесу; низкую доступность банковских кредитов, недоосвоение бюджетных средств, особенно в социальной сфере.

Одно из значимых событий Казахстана – визит Нурсултана Назарбаева в США. Правда, значение этого события можно оценить только приблизительно, поскольку никто не обладает точными сведениями о результатах встречи. Известно, что Вашингтону удалось добиться согласия руководства Казахстана на участие в американских стратегических программах по Ираку и Афганистану. С учетом возможного ослабления или полного ухода американского контингента из этих стран проект может стать крайне затратным для Астаны как с политических, так и с финансовых позиций.

Между тем американское правительство продолжает политику кнута и пряника в отношении президента Назарбаева. С одной стороны, в качестве своеобразного кнута – «Казахгейт» и многочисленные публикации о коррупции в высших эшелонах казахстанской власти.

Минувший год войдет в историю Казахстана также как год объединения пропрезидентских политических партий. Слиянию партий «Отан» и «Асар» способствовал кризис, вызванный убийством оппозиционного политика Алтынбека Сарсенбаева. Эта трагедия, случившаяся под Алма-Атой, показала, что внутренняя стабильность и прочность режима Нурсултана Назарбаева не столь безоблачна. Смерть Сарсенбаева выявила глубокие внутриэлитные противоречия, прежде всего в отношении фигуры потенциального наследника нынешнего президента Казахстана. Попытки руководства страны представить политическое убийство как следствие личной мести со стороны чиновника среднего звена выглядят не слишком убедительными.

В 2009 г. состоятся парламентские выборы, которые уже вызвали перегруппировки политических сил. В стране появилась новая суперпартия – Гражданская партия Казахстана. Заметную оппозиционную Социал-демократическую партию возглавил бывший генеральный прокурор республики Жармахан Туякбай, входивший ранее в оппозиционное движение «За справедливый Казахстан».

Значительным событием 2006 г. стал запуск первого казахстанского космического спутника «KazSat», а также имиджевый проект о вхождении Казахстана в число 50 наиболее конкурентоспособных стран мира. Не получилось, пожалуй, только с председательством в ОБСЕ – США и Великобритания считают, что для этой роли страна может созреть в лучшем случае к 2011 г.

Туркмения

Для Туркмении газовая тематика приобрела особую актуальность. Самые масштабные газовые контракты у Туркмении заключены с Россией и Украиной. И столь же значительны противоречия между ними. Речь идет о ценах на газ, о долгах, о задержке поставок. Жестокие бои за стратегически важное «голубое топливо» идут исходя из предположения, что сам предмет торговли существует в достатке. А что, если газа, условия поставок которого определены долгосрочными соглашениями между сторонами, на самом деле не хватит?

В январе 2006 г. президент Туркмении Сапармурат Ниязов побывал в Москве, встречался с российским президентом. Пресса широко оповестила общественность, что в Кремле обсуждались вопросы поставок газа. А после возвращения Ниязова из России в Туркмении начались перебои с подачей газа для отопления. 29 января радиостанция «Немецкая волна» сообщила, что, несмотря на необычайно холодную зиму, в крупных городах Туркмении газ подается в дома порционно, а газоснабжение сельских районов попросту прекращено. Европейская организация Eurasian transitions group, ссылаясь на источники в окружении Ниязова, сообщила, что Туркменбаши дал указание разработать план экономии газа за счет населения. Может, газа на самом деле не хватает?

Экспорт газа из Туркмении осуществляется по двум линиям. Трубопровод небольшой мощности связывает Туркмению с Ираном, но основной путь – это линия «Средняя Азия-Центр» (САЦ), по которой газ через территорию Узбекистана доставляется в Россию, а оттуда – другим потребителям во главе с Украиной. Основные экспортные поставки газа из Туркмении регулируются 25-летним контрактом, подписанным с Россией в апреле 2003 г. Этот договор предусматривает экспорт до 80 миллиардов кубометров газа в год начиная с 2009 г., а за все 25 лет экспорт составит 2 триллиона кубометров. Правда, в нынешнем году Ашхабад повысил цену на газ для России с 65 долл. за тысячу кубометров до 100 долл.

Ирану Ашхабад обязался до 2018 г. поставлять 7 миллиардов кубометров ежегодно.

Нынешний уровень добычи газа оценивается в 60 миллиардов кубометров в год, при этом более 10 миллиардов из них потребляется внутри страны. Вернее, потреблялись. Чтобы выполнить скрепленные договором обещания, Ашхабаду необходимо производить ежегодно 135 миллиардов кубометров в год, т. е. почти вдвое больше, чем сейчас. При этом Туркмен-баши пообещал газ еще и Евросоюзу.

В середине декабря 2006 г. в Туркмении побывал спецпредставитель ЕС по странам Центральной Азии Пьер Морель, который на встрече с Ниязовым заявил, что Евросоюз проявляет «огромный интерес» к региону и Туркмении в частности. При этом представитель Евросоюза не обратил внимания на очередное нарушение прав человека в этой стране. Именно в дни визита Мореля в Туркмении в аэропорту города Ташауз был задержан и увезен в неизвестном направлении эколог, член Совета международного Социально-экологического союза Андрей Затока. Следует также вспомнить, что в августе в ашхабадской тюрьме погибла туркменская журналистка, корреспондент «Радио „Свобода"» Огульсапар Мурадова – 58-летняя мать троих детей была арестована в июне по обвинению в незаконном хранении боеприпасов.

Перспективы Центрально-Азиатского региона

Оценивая ближнесрочные перспективы развития Центральной Азии, необходимо отметить основные тенденции, определяющие ее «революционную» эволюцию.

Расслоение региона. Регион Центральной Азии, и до того не являвшийся единой политико-социальной территорией, в настоящее время стремительно превращается в арену борьбы надежд и интересов внутренних и внешних сил. В этом отношении, из-за очевидной слабости России, наиболее привлекательными партнерами для региона выглядят «старые» страны Западной Европы (Германия и Франция), олицетворяющие собой новый модернистский проект. Очевидным лидером в данном случае выступает Казахстан, который из-за обилия природных ресурсов превращается в реальную и самостоятельную политическую силу, диктующую свои «правила игры» на международной арене. Другие страны, такие как Киргизия, Узбекистан, Таджикистан, похоже, окончательно стали аутсайдерами в геоэкономической борьбе в регионе.По мнению киргизского политолога Нура Омарова, в ближайшей перспективе можно прогнозировать ужесточение борьбы Китая, США и России за влияние в регионе. Вследствие этого большинство стран региона продолжат политику маневрирования между ними, пытаясь уйти от внешнего диктата. Наиболее серьезные возможности для этого у Казахстана, превращающегося в одного из основных мировых поставщиков энергоресурсов. В свою очередь, наименее успешными в этом отношении выглядят позиции Узбекистана, который, при всех своих амбициях, вынужден будет ограничиться лишь позицией наблюдателя.

Усиление Казахстана и Узбекистана порождает прогнозы о возможности поглощения ими соседей, следствием чего станет появление к концу 2020-х гг. в Центральной Азии одного или двух крупных государств.

Есть и второй вариант развития событий в регионе. Растущая нестабильность на Ближнем и Среднем Востоке, угрожающий рост исламского радикализма и сепаратизма на Северном Кавказе и в Синьцзян-Уйгурской автономной республике Китая, замедление демократических реформ, сопровождаемое тотальным разорением населения в Центральной Азии, способны превратить весь Большой Ближний Восток в один огромный очаг насилия. Глобализация «по-исламски» способна обрести поддержку в регионе. Тем более что в Центральной Азии имеются свои серьезные внутренние источники роста радикального исламизма. Среди них – отмеченное обнищание населения из-за неэффективных реформ, рост исламского сознания как следствие многолетних гонений, расширение сферы традиционного общества из-за провала упоминавшегося выше модернистского проекта. Риторика правящих режимов, не подкрепленная реальными переменами, в лучшем случае вызывает глухое раздражение мусульманской общины. В худшем она уходит в подполье и становится на путь вооруженного сопротивления, если светские режимы прибегают к жестокой репрессивной политике в отношении собственного населения. Ярким примером этого является Узбекистан, живущий на протяжении последних 10–15 лет в условиях латентно протекающей гражданской войны.