Текст книги "Мирный-3 (СИ)"

Автор книги: Борис Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Солнце набрало свою силу, согревая теплыми лучами сырую от пенных брызг палубу, станция отдалялась, прячась за пелену тумана, лоскуты которого разбивал в своем веселом беге катер.

Марина посмотрела на индивидуальный маяк Контура на запястье, ее личный контур был замкнут, но, еле заметная от ярких солнечных лучей, тревожно мигала желтая лампочка связи с главным Контуром системы "Заслон".

– У тебя работает? – спросила она у Билла, показывая на свой маяк.

– Да вроде да, – Билл достал его из куртки. – Вот, посмотри.

Связи не было. Она проверила у Отто и Бориса – тоже самое. Она нахмурилась и направилась к разгоряченным рыбакам.

– Дайте-ка посмотреть! – Марина растолкала "рыбаков". Акватория отображалась на много сотен метров вперед, исследуя глубину почти до самого дна. Катер уже давно вышел за пределы действия Контура.

– Понятно, – вслух проговорила Марина.

– Где же рыба? – спросил ее худенький парень рядом, это был один из слесарей, она видела его пару раз в кабинете Анатольича.

– Не знаю, Виталь, кто из нас рыбак?

Мужчины дружно рассмеялись.

– А все-таки, скоро мы настигнем косяк? – спросил ее здоровый водолаз, он был выше всех ростом, смотря на каждого почти что сверху вниз.

– Ой, отстаньте от меня, я вам клева не обещала! – Марина протиснулась сквозь них, убегая от ответа.

– И вообще, тут рыбы быть не должно! – крикнула она им, возвращаясь к ребятам у борта.

– Как не должно, Борис же нашел тучи селедки, – удивились рыбаки.

– А я вам говорю, что сельдь не водится в этих широтах, – настаивала Марина.

Мужчины возмущенно зашумели, недовольно ворча и придирчиво вглядываясь в экран.

– Что, рыбы нет? – спросил ее Борис.

– Не-а, абсолютно пустая вода, ни малейшего движения.

– Странно, – он посмотрел на часы, – мы уже плывем больше часа, должны были нагнать хотя бы один косяк. Мои приборы так далеко не берут, не понимаю.

– А может рыба уже уплыла?

– Вряд ли, мы перед отходом сверили курс с данными акустической лаборатории, рыбы там было море.

– Может она от нас прячется? – предположил Билл.

– Да, этот эхолот же только с углом обзора до 120 градусов, – поддержал его Отто.

– Что ты предлагаешь, повращать катер на месте, может рыба где-то сбоку? – спросила Марина.

– Необязательно. Можно пока остановиться и скорректировать курс. Аппаратура у меня с собой, а ребята мне помогут, мы, как оказалось, коллеги, – сказал Борис, указывая на корму, где стояло два металлических ящика.

Катер стал замедлять ход. На палубу поднялся капитан, невысокий полноватый мужчина в темно-синем костюме с ярко желтыми буквами на спине "Мирный-3".

– Ну что? – окликнул он недовольных рыбаков тоненьким тенорком.

– Да ничего, – разражено ответили ему на нескольких языках, – пусто.

– Ну, не знаю, – пропел он, – точки достиг, надо корректировать курс. Но учтите, это вам не рыболовецкий трал, у меня запас хода не такой большой.

Все вопросительно посмотрели на ребят у борта. Билл и Отто побежали на корму, собирать оборудование.

Марина несколько раз попробовала вызвать Костю, потом диспетчерскую, но связи не было.

– Вышки снесло ураганом, – сказал Борис, услышав ее нервное клацанье по клавишам на браслете, – ретранслятор катера по сути бесполезен.

– Ты хочешь сказать, что у нас нет никакой связи со станцией?

– Да, как в старые добрые времена: только ты и море.

– Кто еще знает?

– Билли Отто, капитан, остальным решили не говорить.

– Это правильно. Медноголовые тоже не знают?

– Думаю да.

Ребята собрали оборудование и позвали Бориса. Билл медленно опускал зонд за борт, стараясь делать это как можно плавнее, Отто опустил зонд с другой стороны.

– Ну что, посмотрим? – сказал Борис, когда ребята вернулись, крепко закрепив зонды на перилах бортов.

Борис ввел корректирующие данные для калибровки приборов. На широком экране начала медленно прорисовываться слой за слоем водная поверхность, появился темным пятном на ней их катер, изображение постепенно принимала объемную форму, открывая взору все глубже тайны океана.

– Черт, вот же они! – вскричал один из рыбаков, первым заметивший удаляющееся от них плотное движение темных тел.

– Это что получается, они от нас убегают? – недоуменно спросил другой рыбак.

– Капитан, ты курс понял? – насели на бедного капитана, устало потиравшего лоб, рыбаки.

– Да понял, сейчас нагоним, вот только ребята приборы свои соберут.

Воодушевленные рыбаки бросились вытаскивать зонды, аккуратно сматывая кабели.

Катер стал медленно поворачивать, и штатный эхолот зафиксировал хвост удаляющегося от них косяка рыб.

– Вперед, вперед! – завопили воодушевленные рыбаки. Кто-то стал раскладывать сеть, готовясь закрепить ее на самодельном трале.

Катер быстро набирал ход, и стало ясно, что вскоре он настигнет беглецов. Рыбаки от нетерпения расхаживали по палубе, споря друг с другом, когда следует вбрасывать сеть и на какой скорости стоит тащить трал.

Марина, зараженная общим весельем, стояла на носу катера, подставив лицо соленому ветру. Катер шел прямым курсом на солнце, ослепленная, она жмурилась, но не уходила, не желая пропустить самое интересное.

Справа от катера блеснул на солнце белый плавник и тут же скрылся под водой. Марина помотала головой. Как бы встряхивая себя от видения. Вскоре блеснуло два плавника с другой стороны. Прямо перед носом катера взмыл черный дельфин, потом еще один, с другой стороны.

До цели оставалось несколько десятков метров, когда мощный удар в левый борт заставил катер сойти с курса, люди на палубе полетели к правому борту, сильно ударившись о перила. Капитан резко затормозил и выбежал на палубу.

– Что случилось? – закричал он, бегая от левого борта к правому. Эхолот показывал отсутствие препятствий, ни рифов, ни других подводных объектов, акватории хорошо просматривалась и была абсолютно чистой.

– Смотрите! – закричал один из рыбаков, указывая на левый борт.

Вдали появилось два белых плавника, которые скрылись за несколько десятков метров до катера. Один за другим последовали страшные удары в борт, и тут же три мощных удара в правый борт. Люди болтались по палубе как мешки с песком, некоторые разбили голову о креплении перил, все их лицо было залито ярко красной кровью.

– Они разобьют мой корабль! – кричал капитан. – Господи, что им надо?!

Марина потирала ушибленное место на голове, от удара в ушах стоял звон, во рту чувствовался вкус крови.

Оба охранника вытащили из футляров автоматы и открыли огонь по приближающимся с левого борта акулам. Пригибаясь, она перебежала на корму.

Вода окрасилась темно багровыми пятнами, вторая акула ушла на дно, уходя от обстрела.

– Заводи машину, уходим, уходим! – завопил суровый охранник капитану, вытиравшему разбитое лицо смятым платком.

Капитан не успел добежать в рубку, когда катер принял еще два удара в правый борт, что-то внизу затрещало, и судно начало крениться на бок.

Слева появилось два плавника, охранники взяли их на мушку, подпуская ближе, но одна акула вдруг резко взяла в сторону, обходя катер, а друга ушла под воду. Не разгадав маневр, охранники повернулись к другому борту.

Внезапно из воды вылетела огромная акула, стремительно запрыгнув на палубу. Марина, схватившаяся за спасательный круг с другой стороны, смотрела, как в замедленной съемке, полет шестиметрового чудовища. Акула, с широко разинутой пастью, абсолютно бесстрастными глазами, влетев на палубу, сбила одного охранника в воду хвостом, а второго буквально перекусила пополам. Бешенное животное, затормозившееся о перила, терзая жертву, неистово била хвостом, сметая все вокруг. Хлипкие перила разлетелись, и акула, все так же неистово дергаясь, упала за борт, увлекая за собой судно. Катер накренился на правый борт и сильно черпнул воды.

Марине, сквозь заторможенность от невозможности увиденного, показалось, что она услышала, как в воду вместе с акулой упало еще что-то. Левый борт был облеплен застывшими в ступоре от смертельного страха людьми, смотрящими перед собой остекленевшими глазами.

Отто, подскальзываясь на мокрой палубе, влетел в рубку. Через минуту катер дернулся, просел на левый борт, и стал неприятно скрипя поворачивать обратно к станции. Капитан судорожно держался за перила, не в силах повернуть головы, он смотрел на прорванный правый борт, возле которого валялись страшные останки человека, скрытые окровавленной черной тканью.

Отто включил автопилот, задав курс возвращения в док станции. Можно сказать, что ему повезло, в первый момент от удара его отбросило прямо в сеть, он отделался легкими ушибами и ссадинами на голове.

Впереди была видна только открытая вода, солнце скрывалось за серой вуалью низкого тумана. Вяжущая духота заполнила собой все вокруг, Отто достал бутылку воды из ближайшего ящика, лежащего на боку, как и другие ящики с выданным сухим пайком и бутилированной водой. Он пил с жадностью, задыхаясь, с наслаждением.

Катер потрясывало от повреждений, автопилот непрерывно корректировал курс разбитым рулем.

Пошатываясь, зашел Билл, он был бледен, руки его дрожали.

– Ты как? – спросил его Отто, протянув воду. Билл молча пил, потом отрицательно покачал головой, уселся на пол возле входа.

– Ясно, сиди пока здесь, – Отто поволок ящик на палубу. Раздав всем по бутылке, он вернулся к неподвижно сидящей Марине, она смотрела остановившемся взглядом на нос катера.

– Все в порядке? – он подергал ее за плечо.Марина посмотрела на него спокойным холодным взглядом, в нем не было ни страха, ни ужаса, отпечаток которого до сих пор носили лица многих неудачливых рыбаков, смотрящих прямо перед собой.

– Все на месте? – спросила она не своим, отрешенно спокойным голосом.

– Да вроде да, кроме этих двух, – Отто поморщился.

Марина встала, спина отозвалась резкой болю, она непроизвольно охнула.

– А где Борис? Я его не вижу.

Отто осмотрелся, его нигде не было видно.

– Я не знаю, там только Билл, – Отто махнул рукой.

Марина хладнокровно сделал большой глоток и, не мигая, проговорила.

– Он остался там.

– Не может быть! – Отто прошелся по палубе, начал распутывать сеть, в надежде найти, но катер был небольшой, и его можно было спокойно осмотреть почти с любой точки.

– Он был на носу, – крикнула ему Марина и ровным шагом направилась туда.

Ее проводили взглядом, но никто не пошел следом. Отто закончил бесцельно ворочать сеть и пошел за ней.

Гарпунная установка была покорежена, видимо ударами акулы. На носу в уже начавших застывать лужах крови валялся автомат и остатки конечностей второго охранника. Марина, пачкая обувь в крови, подняла автомат и протянула его Отто.

– Умеешь пользоваться?

– Нет! – воскликнул Отто, отшатнувшись. – Я никогда не держал оружие в руках.

К ним подошел Виталий и забрал оружие из рук Марины, то спокойствие, с которым она стояла возле останков, поигрывая автоматом, пугало его больше, чем акулы.

– Дай сюда, – сказал он. Обтерев оружие куском ветоши, он бросил ее за борт. Осмотрел оружие. – Тебе надо успокоиться.

– Я спокойна, – Марина долго смотрела ему в глаза.

– К черту! – воскликнул здоровый водолаз. – Я погружаться больше не буду! Ни хрена не работает эта долбанная система!

Его поддержали остальные, не понимая слов, но улавливая смысл на ином, межъязыковом уровне.

– Господи, Костя, – прошептала Марина, вспомнив про свой браслет. Связи не было. – Отто, мы можем с катера связаться со станцией?

– Не знаю, я умею только управлять яхтами.

– Где капитан? – спросила Марина, не видя на палубе синего костюма.

Они спустились в рубку, капитан, держась рукой за панель управления, непрерывно вызывал станцию.

– Связи нет, – отозвался с другого конца Билл, усевшись на ящик с сухим пайком, он невозмутимо жевал крекеры. Протянув пачку вошедшим, спросил. – Будете? Ну, как хотите, на станции нас кормить никто не будет.

– Марина, ты можешь сказать, почем это произошло? – спросил Отто, сев на соседний ящик. Билл вновь протянул ему пачку с крекерами, на этот раз Отто взял несколько штук.

– Я не знаю, почему, – ответила Марина. Голова сильно болела, и сейчас ей меньше всего хотелось думать. Она потянулась к аптечке, крепко закрепленной на стене у входа.

– Лучше поешь, – сказал Билл, передавая пачку сладкого печенья.

Марина села рядом. Печенье было приторно сладким, она насильно запихнула в себя несколько штук, запив остатками воды. Взгляд начал проясняться, головная боль притупилась, освобождая гнетущее чувство тревоги, испытанное ей с утра, и сейчас набравшее свою убийственную силу.

Катер вошел в зону густого тумана, солнца уже не было видно, автопилот показывал, что до станции плыть еще больше трех часов.

Небо, только серое небо перед глазами, а может оно не серое, а голубое? Борис точно сказать не мог и в ясную погоду, глаза уже перестали щуриться, т.к. солнце неторопливо отплывало за горизонт, забирая с собой частицы живительного тепла. Волны мерно покачивали его, унося куда-то вперед, по только им известному маршруту.

Спасательные подушки комбинированного гидрокостюма добросовестно держали его на воде, но не давали свободно поменять положение, он мог только довериться волнам и дрейфовать в ожидании спасателей. Но спасателей ждать не стоит, он понимал это отчетливо, трезво оценив свое положение.

Вокруг, насколько ему удалось оглядеться, был океан, безупречный в своем величии и столь же бесстрастный к его судьбе. Костюм еще сохранял тепло, но Борис чувствовал, что ночь он пережить не сможет. Спасательный маяк методично отрабатывал программу, отправляя в радиоэфир позывные, но они оставались без ответа, станция была глуха, покалеченная немилостью океана.

Несколько раз ему казалось, что он заметил над собой низколетящих альбатросов, этих бродяг, так милых сердцу любого моряка, но, поразмыслив, он решил, что это были лишь отблески коротких сновидений, в которые он проваливался все чаще.

Подобная, уединенность, умиротворение, граничащее с забвением, способствовало долгим размышлениям, в которых не было ничего из прошлой жизни, так часто вспоминаемой в предчувствии конца, но не было и ничего из реальности, запертой в душной келье внутри бредящего мозга с мутными стеклами призрачной надежды на крохотных оконцах.

Он пытался для себя понять, что явилось причины или, быть может, какое событие смогло подтолкнуть природу бросить против них всю свою мощь?

Сомнений, что работа станции и, возможно, будущие испытания, о которых можно было только догадываться, так вот именно это послужило катализатором, и есть основная причина. Из поверхностной информации, представленной научным отделом, чувствовалось, что все было подготовлено с большой долей высокомерия, ожидая, что вряд ли кто-то поймет, что было вполне оправдано, вопросов и у кого не возникло. Те же, кто высказывал сомнения, были отстранены и изолированы. Странно, но брошенная идея во время посиделки у Павла Сергеевича, сказанная исключительно ради шутки, как бредовая версия, может это и послужило причиной столь спешной и не продуманной смены власти? Получается, их все это время прослушивали, что ж, это вполне возможно.

Анатольич, старый вояка. А ведь это он первый, с мутным от изрядной доли алкоголя взглядом, треснув по столу кулаком, заявил, что может он и не физик, но такое количество энергия не может просто уйти в никуда, и что все их рассуждения полна чушь.

"Кто с нами рядом, а? Вот, то-то. Сразу видно, что все вы штатские люди. А я вам скажу – Япония и Корея. Вот как!" – ухмылялся тогда Анатольич, чувствуя, что обскакал своих ученых друзей.

Борис вспомнил, как они втроем накинулись на него, доказывая, что ему стоит унять свою теорию заговора, один только Жан хлопал глазами и усиленно морщил лоб, пытаясь понять разгоряченную русскую речь.

"Цунами! – Анатольич стукнул еще раз кулаком по столу. – Все равно кого смоет, а тут и Третья мировая, она же последняя!

Борис громко рассмеялся, вспоминая глубокое молчание, Жан, слушавший их разговор через переводчика, закрыл от волнения лицо руками. Анатольич, грустно глядя на пустую бутылку, добил: "При любом раскладе обвинят "Чучхе! А там дальше заполыхает вся Азия".

Вероятность возникновения цунами уже не была такой уж фантастичной, скорее всего чувствовалась усталость мозга, Борису не хотелось верить, что подобная идее имеет право на существование в нашем облепленном лозунгами гуманистических идей мире. Странное чувство холодило грудь, а может костюм уже начал охлаждаться, он мог повредить его при падении. Опять заныла спина, принявшая на себя удар, стало трудно дышать.

Солнце уже почти скрылось, оставляя его во власти быстро сгущающейся тьмы. Становилось холодно, но холод это был не обычный, он больше напоминал холодный страх. Борис чувствовал внутри себя колеблющееся перед заслонами знаний чувство первобытного страха перед чем-то неведомым, перед могущественной стихией, природой, но может он просто не хотел умирать, так умирать. Его ощутимо толкнули в бок, это заставило его проснуться, лихорадочно оглядываясь вокруг. Волны подсказывали ему, что рядом кто-то есть. Сердце неприятно сжалось, оказывается есть смерть похуже, чем просто замерзнуть посреди океана, в своих размышлениях он и не вспомнил об акулах.

Можно ли быть готовым к смерти? Можно ли быть готовым к внезапному удару, укусу гигантских челюстей, способных разорвать тело в клочья?

От второго толчка Борис вскрикнул, отмахиваясь руками от невидимого противника, если это могло что-то изменить. Сердце, неистово колотясь, подобралось к самому горлу, слепые глаза пытались поймать в крупицах света от звезд хоть малый намек на движение, угадать приближение хищника. Нервное напряжение возросло до предела, казалось это не закончится никогда, пусть бы уже закончилось! Примирительная тактика мозга заставила его немного успокоиться. Он бросил правую руку в сторону, океан холодной ладонью гладил его руку, примеряя с собой. Знакомое пощелкивание раздалось совсем рядом, сердце заколотилось вновь, радостно, переполненное надеждой. Он повернул голову в сторону звука, соленые брызги окатили с ног до головы. Веселое пощелкивание и трескотня были совсем рядом, Борис рукой нащупал голову дельфина и погладил ее, на глазах наворачивались слезы, он нес какую-то белиберду в ответ на щелканье озорного животного. Дельфин двинулся чуть вперед, подставляя свой плавник под руку. Борис боязливо схватился за него, на что в ответ сразу получил недовольный посвист. Схватившись сильнее, Борис попытался повернуться, но костюм не позволил, оставляя его лежать на спине. Дельфин медленно протащил его пару метров и громко присвистнул.

Вскоре с левого бока Бориса толкнула еще одна мощная спина, теперь уже рука уверенно схватила плавник, и оба дельфина, весело перещелкиваясь друг с другом, а может и с ним, наращивая темп, поплыли вперед.

– Не мельтеши, часового нервируешь, – сказал Анатольич, не отрывая взгляд от шахматной доски.

– Да плевать я хотел! – воскликнул Алексей Евгеньевич, нервно расхаживая по комнате. – Какое они имеют право нас тут держать?!

– Право самое верное – право сильнейшего, – Анатольич задумчиво чесал голову, игра клонилась к эндшпилю.

–Ты мне это брось! – не унимался Алексей. – Я... я их по судам затаскаю! Сволочи! Уму непостижимо!

– А мы тогда вот так, – Анатольич, продолжая оставаться в задумчивой нерешительности, сделал ход ладьей. Павел Сергеевич, уловив озорной огонек в его глазах, в серьез задумался. Вроде бы выигрышная партия, теперь уже не казалась столь очевидной.

– Ну вот, опять пацана поднял, – сокрушенно вздохнул Анатольич, видя, как в иллюминаторе больничной палаты показалась встревоженная физиономия еще зеленого бойца, силящегося понять, что происходит. – Ты бы хоть по-английски возмущался, а то видишь, парень весь изнервничался.

– Пусть переводят! – Алексей смачно выругался, не стесняясь подбирать соответствующие эпитеты.

– Ты знаешь, а ведь автотрансляторы до сих пор не могут перевести это, – Павел Сергеевич довольно улыбнулся.

– Да куда им до "Русской души", – ответил Анатолич. – Ходи давай.

– Подожди, ты что-то задумал, не могу понять.

– Ничего я не задумал, все перед тобой, – неумело соврал Анатольич.

Павел Сергеевич убрал короля из-под ожидаемого удара, Анатольич засиял, довольный его ходом.

– Мат. Павел Сергеевич. О-па! – Анатольич вывел вперед слона. Загоняя короля в ловушку.

– Эм, а ведь верно, мат, – Павел Сергеевич покачал головой.

– Алексей, посмотри, как Анатольич разыгрался. Уже второй мат мне ставит.

Алексей прекратил копать траншею и подошел к доске.

– Красиво, скоро разряд получишь, – похлопал он по плечу Анатольича.

– Что мне ваш разряд, мне бы заряд. Да побольше.

– И что тогда? – Алексей сел рядом.

– Будет красиво, – Анатоьич обернулся на стол около двери, но там было пусто.

– Ты уже весь наш паек съел, – сказал ему Павел Сергеевич.

– Сами мне его отдали, – обиделся Анатольич, похлопав себя по недовольно заурчавшему животу. – Жрать охота, мне худеть нельзя.

– Это почему это? – удивился Алексей.

– С пирса будет сдувать в океан.

– Действительно, что-то я не подумал об этом.

Некоторое время они сидели молча, Павел Сергеевич расставлял фигуры на доске. В дальнем углу зажужжал старый принтер, никто даже бровью не повел. В иллюминаторе появилась голова часового, встрепенувшегося от неизвестного звука. Палата была заброшенной, стоя в листе ожидания на плановый ремонт, но подписывать смету никто не торопился. Начальнику медслужбы не требовались новые помещения, а начальник станции всегда придерживал заложенные средства, расходуя их на более насущные вопросы. Итак продолжалось из года в год. Техника в палате уже сильно устарела, медленно покрываясь пылью.

Когда их конвоировали в палату, поддерживая легенду о внезапном вирусном заражении. Выбор пал именно на эту палату, как неподключенную к общей сети станции. С одной стороны это изолировало пленников от связи с единомышленниками, с другой же стороны полностью исключало возможность прослушки и более детального контроля, оставался только иллюминатор в двери, скрывающий, правда, несколько темных углов от тревожного стража.

– Пойду поем! – воскликнул Анатольич. Он встал и подошел к столу возле двери. Шумно копаясь в уже пустой коробке, картинно выискивая хоть что-нибудь, Анатольич в сердцах бросил один из контейнеров в правый ближний угол.

– Не надо сорить, иди поднимай, – сказал Павел Сергеевич, жестом предлагая Алексею партейку.

Страж в иллюминаторе, показал, что он тоже голоден, разулыбался и скрылся.

Анатольич, поднял брошенный контейнер с пола и ловким движением выхватил из-под замаскированного тюками с бельем принтера запечатанный, еще теплый лист. Он сел на место и вложил его в стопку исписанных ходами партий листов. Подобная детская игра забавляла всех, заставляя взрослых мужчин весело посматривать друг на друга.

– Ты все же думаешь, что Анатольич тогда чушь сморозил? – спросил Павел Сергеевич, перебирая исписанные листы.

– Я уверен в этом! – воскликнул Алексей. – Извини, Виктор, но это откровенная чушь.

– Может и чушь, но я знаю одно – энергия просто так никуда уйти не может. Ты же сам понимаешь, мощность реактора известна. А наши Миньоны собрались разогнать его в два номинала!

– Не может быть! Они же не совсем больные!

– Я тебе говорю. Они подключили резервные девелоперы.

– Ладно, хватит. Опять я вас на этот спор вывел, скоро языки сотрете.

– А здорово все-таки Валера придумал, – сказал Алексей, нетерпеливо смотря, как Павел Сергеевич осторожно приоткрывает запечатанный мелким текстом лист.

– Да, голова, настоящий шпион, – подтвердил Анатольич.

– Я же тебе говорил, что не надо демонтировать старую технику, говорил?

– Ты всегда говоришь правильно, – Павел Сергеевич быстро пробежался по тексту послания и прикрыл его.

– Ну, что там? – не выдержал паузы Анатольич.

– Катер вернулся с рыбалки, их атаковали акулы, трое погибло.

– Кто?! – воскликнули Алексей и Анатольич одновременно. Павел Сергевич призвал их успокоиться.

– Двое охранников и, – он глубоко вздохнул. – Бориса выбросило за борт.

– Да что за ерунда?! – воскликнул Анатольич, – пусть немедленно отправят спасательную шлюпку, она его сама найдет.

– Не найдет, нет связи, – покачал головой Алексей.

Анатольич сильно сжимал крепкие кулаки и беззвучно шевелил губами, было видно, как его лицо быстро бледнело. Он опустил глаза в пол, скрывая от друзей свой затуманенный переживанием взгляд.

– Как остальные, – хрипло спросил Алексей, нервно откашливаясь.

– Целы, только ушибы.

– Как Марина? – спросил Анатолич. – Она знает про Костю?

– Нет, ей не успели сообщить.

– Что значит не успели, где она?

– Арестована, – вздохнул Павел Сергеевич. – Ей и Вовке вешают сговор, якобы они вывели из строя Контур "Заслона".

– А, твою мать! – Анатольич вскочил и одной рукой швырнул тумбочку прямо в иллюминатор, – и мы тут сидим?! Убью, тварей!

Анатольич бросился к двери, как раз в тот момент, когда второй охранник, поднятый разлетевшейся о дверь тумбочкой, открывал дверь, чтобы навести порядок.

Охранник уже примерился оглушить Анатольича прикладом, но тот, с несвойственной для него грацией, ловко ушел от удара, нанеся свой удар долговязому стражу прямо в челюсть. Охранник беззвучно упал на пол.

Анатольич выбежал из палаты. Молодой парень трясущимися от страха руками, направил на него ствол автомата и, заикаясь, что-то повторял.

– Отдай, не глупи, пацан, – по-доброму сказал Анатольич и мягко забрал у него автомат.

Парень безвольно опустился на корточки и закрыл голову ладонями.

– Все нормально, ты молодец, – приободрил его Анатольич.

Алексей забрал автомат у нокаутированного охранника, со знанием дела проверил оружие.

– Живой, – сказал Павел Сергееич, осмотрев охранника. – Ну что будем дальше делать, Спартак?

– Подумаем, – Анатольич забрал браслет у молодого охранника. – Иди в комнату.

Парень испуганно смотрел на него.

– Иди в палату, – сказал ему по-английски Алексей. – Твой товарищ скоро очухается.

– Вы что тут устроили? – вбежал Валера, Алексей как раз подтверждал меткой закрытие двери палаты.

– Революция! – воскликнул Алексей, потрясая оружием.

– Я за любой бунт, все равно против кого, – ответил Валерий.

– Однако, не знал, что ты у нас бунтарь, – удивился Алексей.

– Он анархист, верно, Валера?

– До кончиков ногтей. Идемте, тут камеры просматриваются.

– А где они не просматриваются? – спросил Анатольич, неодобрительно глядя на систему видеонаблюдения.

– В регенерационном отсеке, – Валерий быстро зашагал в сторону отделения, они пошли за ним.

– А почему никого нет? – удивился Анатольич, когда они проходили пустое отделение.

– Я всех отпустил после осмотра вернувшихся с катера.

Они вошли в регенерационный отсек. Дверь закрылась, погружая всех в томящую тишину.

– Не пришел только Виталий, мне сказали, что он остался на катере, что-то чинить.

– Виталька? Хм, остался добровольно работать? Хм, – Анатольич задумался.

– А можешь его вызвать?

– Нет. Тут не ловит.

Алексей поставил оружие у стенки и прошел вглубь отделения, где были установлены автоматические боксы регенерационной терапии.

– Не надо туда ходить! – только успел крикнуть Валерий, но Алексей уже дошел до боксов.

– Господи! Вова! – вскрикнул Алексей и отшатнулся к стене, отворачиваясь от света прозрачного бокса.

Его полуприкрытые глаза вновь уловили ужасающую картину обожженного тела, и он, держась за стену, пошел прочь, шумно глотая воздух.

– Я же тебе говорил, – раздраженно сказал ему Валерий, – я запрещаю вам туда ходить, тут не театр и не цирк! Имейте уважение к своему товарищу.

– Как у него дела? – остановил его Павел Сергеевич.

– Пока стабильно, ожог более 90% тела, хорошо, что сердце крепкое. Я его пока ввел в искусственную кому, а там посмотрим.

– Вовка сильный, молодой, все будет нормально, – уверенно сказал Анатольич.

– Я тебя как Гулю отпаивать не буду, – обратился Валерий к смертельно бледному Алексею, протянув полоску с таблетками. Алексей отрицательно покачал головой.

– Не надо. А что с Гулей?

– Да забежала, как бешенная, а мои дуры не задержали. Лежит теперь в терапевтическом, еле успокоили, лошадиную дозу пришлось вколоть.

– Мдам, – проговорил Павел Сергеевич.

– А ну отставить! – рявкнул Анатольич, потом сам осунулся и спросил. – А Костя где, там?

– Нет, его пока рано в бокс. Костя в реанимации. Баллон пробило вовнутрь, задело сердце и легкое, – Валерий, обычно бесстрастный, с силой закрыл глаза и начал усиленно тереть рукой лоб.

– Я думал он так и уйдет, пока делал операцию. Кровь так и вскипала прямо на столе.

– Состояние стабильное? – спросил Павел Сергеевич, пожав его плечо, Валерий молча покивал.

– Стабильно тяжелое, – шепотом добавил он.

– Так, все. У них там своя работа, – Анатольич показал рукой вокруг. – А у нас своя. Наш план такой. Первое: надо найти местонахождение Томпсона. Второе: произвести захват.

– Что будем с охраной делать? – спросил Алексей, холодным взглядом смотря на свой автомат, забрав его от стены.

– Вот только трупов мне тут не надо! – возмутился Валерий.

– Значит стрелять только по команде, – Анатольич жестко посмотрел Алексею в глаза. – Ты стрелять умеешь. Выводи из строя, бей по рукам, ногам, понял?

– Понял, буду стараться.

– Алексей, нам все равно потом в суд, не стоит отягощать, – Павел Сергеевич пристально посмотрел ему в лицо.

Алексей спокойно выдержал взгляд, сняв автомат с предохранителя.

– Валера, у тебя вроде уровень доступа С? – спросил Алексей.

– Да, а что?

– Давай мы его немного поднимем, а?

– Это зачем? – спросил Анатольич.

– Уровень В дает возможность просматривать коридорные камеры, – ответил ему Павел Сергеевич.

Алексей взял браслет Валерия и сел за ближайшую рабочую станцию.

– Уверен, что мой профиль еще не удалили, – злобно усмехнулся Алексей, яростно вбивая в командную строку вереницу длинных команд.

Марина сидела за белым полукруглым столом в малой переговорной и отрешенно смотрела на стену. Она не могла сосредоточиться, ни на одной мысли, все вместе они атаковали ее сознание, вызывая нестерпимые спазмы головной боли. Во рту саднили раны искусанных губ, вкус железа во рту добавлял изрядную долю страха в общее состояние напряженного ожидания чего-то ужасного.

Она уже больше не думала о произошедшем на катере. Пару раз она вспомнила о Борисе, но это было моментально стерто брошенными на причале словами, когда ее, хватая за руки, волокли, как преступника в здание. Она кричала, требовала, просила объяснить, в чем ее вина, что случилось? И только довольная ухмылка этой мрази, этого подлеца, как ему нравилось то, что он ей говорил, как он радовался!

Марина вновь вспомнила обрывки его слов, что она убила Костю, что она вместе с... Марина закрыла лицо руками и наконец заплакала. Мозг вновь и вновь напоминал ей слова Дениса, но сердце подсказывало, что он врет, Костя не мог умереть, не мог!