Текст книги "Мирный-3 (СИ)"

Автор книги: Борис Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

– Абсолютно точно, срок указан с запасом. Я понимаю Ваш вопрос, поэтому хочу сразу внести ясность. Итак, монтажные работы необходимо провести в максимально кратчайшие сроки. Все работы, выполняемые на платформе и не требующие погружения, могут выполняться в три смены.

– У нас нет столько людей, – прошептал Анатольич, уловив только несколько знакомых слов, но точно ощутив, к чему идет дело.

– Хм, – недовольно прокашлился мистер Томпсон, – мы понимаем, что водолазные работы согласно принятому Регламенту не могут выполняться в круглосуточном режиме. Но необходимость такова, что придется временно отступить от регламента. На данный момент у нас дееспособны четыре группы водолазов. Две группы, а именно первая и вторая, будут выполнять работы по демонтажу оборудования скважин и подготовке к вводу проводников. Ответственный – Константин Антонов.

На экране появился график работ двух групп, Павел Сергеевич коротко бросил взгляд на начавших закипать Алексея и Анатольича, требуя терпения.

– Дневная смена будет проводить прокладку проводников. Данная работа будет проходить под нашим контролем. Ответственный – Денис Козлов, – Томпсон жестом руки представил Дениса, тот учтиво поклонился и бросил победоносный взгляд на Константина.

– Я прошу прощения, мистер Томпсон, – Константин поднял руку вверх. Требуя внимания. – Я не могу точно сказать, какой объем работ содержится в прокладке проводников в шахте скважины, у меня нет информации.

– Вам и не положено это знать, – отрезал его Томпсон. – Данной работой будет заниматься третья и четвертая группа под нашим прямым руководством, надеюсь это Вам понятно?

– Это мне понятно. Вернемся к ночной смене. Получается, что придется работать по двенадцать часов четырнадцать ночных смен подряд. Я хотел бы заметить, что согласно правилам Охраны труда указанный график недопустим.

– Я не хочу Вас обвинять, но, возможно, Вы недостаточно хорошо принимаете для себя ценности нашего общего дела, – давящим тоном ответил ему Томпсон. – Начальнику станции господину Петрову я передал приказ Комитета, регламентирующий наши полномочия.

Павел Сергеевич утвердительно кивнул и сложил руки перед собой ладонями вниз, призывая всех не вступать в спор.

– Если Вы не можете выполнить работу, то, на ближайшем рейсе Вас отправят домой. Вы устали, Константин? – в голосе Томпсона прозвучала явная насмешка, послышались презрительные смешки.

Константин не посмотрел на Дениса, хотя чувствовал, что тот жаждет этого.

– Работы мы не боимся. Меня беспокоит то, что определенный Вами режим не позволит восстановиться организму должным образом, что...

– Не беспокойтесь, после завершения первого этапа всей команде будет дан продолжительный отдых, – Томпсон великодушно улыбнулся. – Мы не будем продолжать дальнейшее бурение, а сконцентрируемся на нашем проекте. У Вас есть еще возражения?

– Да, хотелось бы еще обозначить один момент. Как нам быть с акулами? – Константина начала забавлять беседа, и в его речи появились оттенки сарказма. Томпсон уловил это, и лицо его побелело от гнева.

– Мне кажется, что сегодня вопрос с акулами был решен, разве не так? – с холодной яростью ответил Томпсон.

– Я бы хотел довести до сведения новые обстоятельства, – подчеркнуто вежливо продолжил Константин.

Анатольич вопросительно кивал Алексею, требуя перевода. Алексей зашептал ему телеграфным текстом.

– Я прошу пару минут, и вы сами все увидите, – Костя набрал акустическое отделение.

– Да, Костя, – ответил ему по-русски Борис.

– Ты можешь вывести нас на экран?

– Да, но пусть освободят канал.

– Отключите, пожалуйста, Вашу презентацию, – обратился Костя к Томпсону.

Экран погас, и тут же зажегся снова, медленно прорисовывая станцию. Экран помигал еще несколько раз, и появилась четкая объемная модель станции, замкнутая кольцом медленно плывущих, будто танцующих акул.

– Черт возьми! – выпалил Анатольич. – Сколько же их!

Павел Сергеевич напряженно всматривался, на правом виске начала пульсировать вена. Томпсон активно перешептывался с коллегами, удавалось разобрать несколько отдельных слов, но и по интонациям было понятно, что мнения разделились.

– Мы же тут собрались не океаническую фауну изучать? – с явной издевкой сказал Томпсон. – Быть может, Вы боитесь, да, Константин?

Раздался жидкий смешок, быстро стушевавшийся перед собственной фальшью.

– Не вижу ничего позорного в страхе, – спокойно ответил ему Константин. – Акулы опасные животные, работа в подобных условиях очень высокий риск для людей.

– Но, как мы видим, они не пересекают границы защитного контура? Опасности нет, Вы должны доверять системе.

– Мы уже имеем два факта прохода акул через контур, а если вспомнить события, случившиеся после перехода последней отметки...

– Мы уже определили, что тогда имело место некорректная работа системы "Заслон". Мы не будем больше возвращаться к этому вопросу, это понятно?! – Томпсон уже не скрывая гнева, перешел почти на крик. – Ваше присутствие здесь больше не требуется. Все инструкции получите от руководителя работ господина Козлова.

Константин посмотрел на Павла Сергеевича, тот утвердительно кивнул. Свернув свой блокнот, Константин вышел. Дверь закрылась, скрыв собой раскаленную атмосферу переговорной.

Поверяло легким ветерком, вдалеке слышались веселые голоса, задорный смех, Костя, продолжая стоять у двери, медленно остывал, глубок вдыхая этот воздух свободы.

Браслет несколько раз провибрировал, в кармане настойчиво что-то пищало. Он вспомнил, что не выключил передатчик, Костя достал надрывающийся наушник и вставил в ухо.

– Ты где? – голос Марины выдал беспокойство, – освободился?

– Освободили, – коротко ответил он.

– Это мы слышали, – Марина долго молчала, – мы с Борькой ждем тебя, есть что показать.

– Честно говоря, я устал, – искренне вздохнул Костя, – может потом?

– Это недолго, давай быстрее, – Марина отключила связь.

Войдя в акустическое отделение, Костя почувствовал запах свежей выпечки, живот тут же напомнил о своих правах, призывно заурчав военный марш.

– Чай будешь? – спросила Марина, видя как он пристраивается рядом с тарелкой с булками.

– Не откажусь, без сахара.

Марина схватила чайник и побежала за водой. Костя взял верхнюю булку и примерялся, какой край откусить первым.

– Что думаешь? – спросил его Борис, не отрываясь от монитора, открыв одно ухо, огромные наушники почти полностью обхватывали его голову.

– Ничего не думаю, сам знаешь, наше дело телячье, – Костя прожевал последние слова, откусив почти половину булки.

– Думаешь, Павел Сергеевич не сможет повлиять?

– Думаю, что Павел Сергеевич здесь последний раз, собственно как и я, да и ты, уж извини.

– Я все понимаю. Моя лаборатория стоит слишком дорого, эти метры и так стоили очень много.

– Никто не считает, сколько что стоит, в глазах Правления только цифры. Честно сказать, я и сам хочу закончить, устал.

– Не, это ты сейчас так говоришь. Можешь кого-нибудь другого обманывать.

– Мне иногда кажется, что ты прикидываешься слепым, за дураков нас держишь.

– Нет, не прикидываюсь. Я все же не совсем слепой, а за дураков никто вас не держит, и так все понятно.

– Вот гад! – Костя принялся за вторую булку и кивнул входящей Марине на Бориса. – Он только что нас дураками назвал.

– Так это он вас назвал дураками, меня он не посмеет, верно, Боря? – Марина хищно улыбнулась, поигрывая пальцами правой руки.

– Тебя ни за что, – ответил Борис, потирая травмированную руку.

– Вот видишь, а все потому, что он меня любит, – Марина по-детски рассмеялась и захлопала ресницами.

– Чай давай, сирена, – Костя пытался делать серьезное лицо, но глядя на жену ничего не получалось. – Что вы хотели мне показать такого?

– Ты пей свой чай, а то еще пропустишь самое важное, – Марина села рядом и настойчиво протягивала ему еще одну здоровую булку. Видя его сомнения, она пояснила. – Мы их видеть уже не можем, это все тебе принесли.

Получив разрешение, он с удовольствием принялся за очередную.

– Как в тебя столько влазит, и ведь не толстеешь, гад, – недовольно буркнула она.

– Все потому, что я работаю головой, – самодовольно ухмыльнулся Костя. – давай, включай.

– Я это отфильтровал из сегодняшней записи, сигнал очень слабый, но вполне ровно прощупывается, надень наушники, – Борис протянул ему свободную пару.

– Не хочу, давай на внешний монитор.

Комната заполнилась белым шумом, который постепенно сменился глухой тишиной, всасывающей нутро куда-то далеко. Костя поморщился и отложил недоеденный кусок. В животе поднималась странная тяжесть, голова медленно наливалась горячим свинцом.

Марина надела звукоизолирующие наушники и жестами показала, что она это уже слышала, ей хватило.

Тяжесть из живота медленно слилась в единое целое с головой, поглотив все тело в тягучую массу. Сквозь тянущий низкочастотный шум послышался тонкий, еле слышимый звон, подобный удару по сильно перетянутой струне, быстро нарастающий и в ту же секунду гаснущий.

Костя обхватил голову руками, сильно сжав ладонями виски. Марина обеспокоенно смотрела на него, кровь от лица стремительно отливала, оставляя холодную восковую маску вместо лица.

Он заметил ее взгляд и жестом показал, что все в порядке.

Запись закончилась, оставляя комнату в пустой тишине, ощущавшейся как долгожданный вдох чистого воздуха, после глубокого погружения.

– Ты это записал сегодня? – переспросил Костя после долгого молчания.

– Да, два часа назад.

– Он продолжается? Этот звон, продолжается?

– Нет, только этот фрагмент. Я написал фильтр, если он начнется, то система его запишет.

– Понятно, понятно, – будто сам с собой заговорил Костя. – А мне никто не верил.

– Не верили чему? – спросила Марина.

– Хм, давай тогда по порядку, но, сейчас, уточню кое-что, – Костя набрал операторскую. – Да, привет Вова, скажи, пожалуйста, сегодня какие скважины работают? Никакие, правда, хм, а почему? Аа-а, понятно, новые веяния. Ладно, спасибо, давай.

Костя допил остатки чая начал разминать руки, как перед серьезной работой.

– Скажу прямо, я и Федоров, мы уже слышали этот звон раньше. Так вот, такой звон, он конечно на дне слышится иначе, не так угнетающе. Звон начался при прохождении первой скважины отметки. Он был слабым, возникал на короткое время. Потом пробилась вторая скважина, третья и так до двенадцатой, потом начали массово отламываться инструменты, падать опоры. С каждой новой скважиной звон усиливался, в определенный момент он стал постоянным, и его зафиксировал датчик вибрации пятой скважины.

– Насколько я понял, – Борис пощелкал манипулятором, – скважины с первой по двенадцатую остановлены, в журналах стоит замена инструмента, восстановление опор, у некоторых КРС.

– Все верно, мы до сих пор опоры восстанавливаем, а к КРС и не приступали, – ответил Костя, голова медленно отходила от прослушанной записи, требуя покоя. Он часто зазевал. – Звон прекратился сразу, как обломило последний инструмент. Остальные скважины не достигли этой отметки, бурение почти приостановлено. Официальная версия тебе известна, изгибающие колебания при бурении.

– Я видел этот отчет, но пока не слушал записи за тот период.

– Послушай, интересно было бы сравнить. Мне кажется на сегодня хватит новостей, – Костя хлопнул себя по коленями резко встал, – мы тебя оставим, а то я засыпаю.

– А больше никто ничего не слышал? – удивилась Марина. – Ну, тогда, когда...

– Слышали, скорее ощущали. Все, до единого. Мы тогда чуть не перегрызли друг друга. Мерзкое настроение было какое-то, мы тогда с Анатольичем чуть не подрались из-за ерунды.

– Ой-ой, хорошо что меня не было, я бы тебя точно придушила.

– Все! – Костя схватил Марину за руку и потащил к двери, – до завтра.

– Пока! – Борис помахал им вслед рукой и снова уставился в монитор.

Тело было погружено в блаженную истому и отказывалось слушаться, мышцы, нагруженные приятной усталостью, тихонько ныли, подрагивая искорками утоленного желания.

Костя не сопротивлялся, когда Марина, увлеченная процессом, радостно выдергивала седые волосы из его головы. Видя, как он старается не реагировать на ее экзекуцию, она недовольно поморщила нос и стала выискивать другой участок на теле. Выдернутый клок волос из груди заставил Костю тихо охнуть, глаза заполнились слезами.

– Ну, ты и зверюга, – прошептал Костя, потирая пораненное место.

– Еще какая, – Марина лязгнула зубами около его уха и довольная откинулась на спину. – А за мной мужчины ухаживают.

– Какие еще мужчины? – осторожно начал Костя, пытаясь угадать ход ее мыслей.

– Молодые, не то что ты, – Марина запрокинула руки за голову, придав наготе своего тела совершенство античной статуи. Глаза ее загорелись, жадно ловя его реакцию.

Костя застыл в неудобной позе, ему не хотелось шевелиться, чтобы своим поворотом не раскачать маленькую кровать. Марина, наблюдая за движением его глаз, нежно пожирающих ее тело бесстыдством взгляда, боясь нарушить гармонию, все дальше, незаметно, укрывала правую руку в распущенных волосах. Глаза раскрывались все шире и шире, чувствуя, как его взгляд плывет от напряженной груди вниз по животу, огибает стройные бедра, скользит ниже по накаченным ногам, она поглощала его лицо глазами, отдаваясь во власть его разгоряченного тела.

Потом они долго лежали рядом, глядя друг другу в глаза и улыбаясь.

– Так какие мужчины к тебе приставали? – он легонько щелкнул по носу начавшую засыпать Марину.

– А? Да так, дурачки всякие.

– Опять дурачки, когда же нормальные появятся?

– Никогда! – она придвинулась ближе. – Включи что-нибудь.

– Что включить? Телевидение не работает, связи нет.

– Включи станцию.

На экране появилась прямая трансляция с камер наблюдения станции, доступ к этому каналу по дружбе им открыл Алексей Евгеньевич. Марина выбрала верхнюю правую камеру, и экран заполнился видом спокойного океана. Небосвод вдали был окрашен медно-красным заревом, воздух будто остановился, редкая зыбка на темной воде нарушала картину полной безмятежности.

– Как красиво, – восторженно проговорила Марина. – Какой красивый закат.

– Это не закат, – Костя весь напрягся, глаза тревожно смотрели на линию горизонта.

– Что-то случилось, а? – ей передалась его тревога, медно-красный закат уже не казался е таким прекрасным. Вдали все сильнее проявлялась черная полоса облаков.

Костя вскочил с кровати и быстро побежал к телефону.

– Анатольич! – почти закричал он в трубку, – к нам идет...

– Знаю, – громко раздалось в трубке. – Знаю, скоро начнется.

– Я бегу к вам!

– Сиди в каюте, тут и так хватает людей.

Марина, слыша разговор, перевела на камеру на пирсе. Толпа на пирсе пыталась отвязать сухогруз, но швартовые канаты предательски не хотели отстыковываться.

– Руби, руби их к черту! – слышался крик Анатольича из трубки. – Сидите дома!

Анатоличи бросил трубку. Костя сел возле Марины, она вцепилась в его руку, испуганно глядя на экран.

С каждым вздохом воздух становился все более тягучим, не давая насытиться кислородом. Люди бегали по пирсу задыхаясь от давящей духоты, чувствовалось в наэлектризованной атмосфере начало большой бури.

Корабль раскачивало на уже набиравших силу волнах, по палубе бегал капитан и часть команды, отдавал беззвучные команды на пирс, его не слышали. Кто-то боролся с заклинившим механизмом, кто-то, почти вслепую от застилающего глаза пота пилил циркулярной пилой нитку за ниткой швартовочного каната.

– Ну, что у вас там? – раздался требовательный голос Павла Сергеевича в ухе у Анатольича.

– Работаем! – крикнул в ответ Анатольич, пытаясь ломом сдвинуть непонятно почему заклинивший механизм натяжения каната.

– Надо эвакуировать команду, не успеем отвести судно.

– Капитан не хочет. Его разобьет о пирс в щепки. Что говорят акустики?

– Борис сказал, что будет около 12 балов. Черт с ним с кораблем.

– Погоди-ка, – Анатольич напрягся, вместе с ним на лом надавило еще двое крепких парней, и механизм, страшно щелкнув, отпустил один из канатов, – один готов!

– Даю пять минут, потом эвакуация, и чтобы я ни кого на пирсе не видел!

– Слушаюсь, – Анатольич поправил наушник и что есть силы заорал, – пять минут и все!

Первый срезанный канат, натянутый отталкиваемым волнами судном, лопнул, почти сбив с ног слесаря. За ним, как по цепной реакции, начали отрываться остальные.

– Давай, давай! – кричал Анатолич капитану, который, конечно, же его не слышал, и сам понимал, что нужно делать.

Сухогруз, набирая полный ход, непозволительно медленно удалялся от станции, подбадриваемый уже сильно осмелевшими волнами.

– Собрать инструмент, всем покинуть пирс! – кричал в передатчик Анатолич, ветер усиливался, и было трудно расслышать даже самого себя. – Быстрее, быстрее!

Он покидал пирс последним, задержавшись около выгруженных с сухогруза контейнеров. Они стояли в несколько рядов, по три в колонне, закрепленные тонкими стальными тросами.

– Павел Сергеевич, – Анатольич нажал кнопку вызова на передатчике.

– Закончил работу?

– Да, все покинули пирс.

– Хорошо. По нашим расчетам сухогруз успеет отойти из зоны урагана.

– Что хорошего. Что будем делать с контейнерами?

– А что с ними делать?

– Унесет их к черту!

– А что ты предлагаешь?

– Ничего, я информирую.

– Понял. Вали оттуда, если понадобится, подымем со дна, не в первый раз.

– Да, не в первый, что ж не перевезли в хранилище?

– Это у Томпсона надо спрашивать, он запретил к ним прикасаться.

– А, понятно, тогда пошел.

Анатолич забежал в бокс, потрогав на прощание стеклянный купол. Панели подрагивали на ветру, заглушаемый ветром механизм методично складывал купол, скрывая панели в открывшейся нише.

Сквозь нарастающий вой ветра прорывалась сирена, оповещая жителей станции о чрезвычайной ситуации. Окна зданий закрывались бронированными ставнями, по периметру станции поднимались из глубин платформы массивные волнорезы, отливаясь черной бронзой в зловеще красном отблеске грядущего урагана.

– Мы должны немедленно убрать контейнеры на нулевой уровень! – влетел в кабинет к Павлу Сергеевичу мистер Томпсон.

– Это невозможно, все работы на пирсе запрещены до окончания ЧС, – спокойным голосом ответил Павел Сергеевич. Он не посмотрел на вошедшего, заполняя журнал.

– Вы что, не понимаете, что оборудование может погибнуть?! Немедленно, я сказал, немедленно, выводите людей!

– Мистер Томпсон, – Павел Сергеевич внимательно посмотрел на него.

– Я не имею права и не буду подвергать жизнь людей бессмысленной опасности. Работа в условиях шторма на пирсе запрещена, как и любая другая работа на станции. На данный момент все буровые отключены, реактор переведен в режим ожидания.

– Мы не можем это просто там оставить! Куда делось судно? Мы еще не произвели полную выгрузку! – Томпсон ходил по кабинету, яростно сжимая кулаки.

– Судно отправлено за пределы границ шторма, иначе его бы разбило о наш пирс. Мне не хотелось бы напоминать, но это было Ваше решение складировать все на пирсе, хотя мы неоднократно предлагали складировать на основном складе.

Томпсон яростно посмотрел на него, но потом нехорошо улыбнулся.

– Это саботаж, я безусловно отражу это в моем докладе, Вы же меня понимаете, Павел?

– Понимаю, но это будет Вашей ошибкой.

– Посмотрим, посмотрим! – он выбежал из кабинета, громко хлопнув дверью.

По этажу разносилось оповещение, призывающее всех вернуться в свои комнаты, убрать все вещи с полок и ждать дальнейших указаний.

Стихия обрушилась на станцию яростной атакой, пуская бесчисленные легионы многометровых волн прямо на бруствер осажденной крепости, разбиваясь перед непоколебимостью волнорезов и других массивных конструкций, принимающих удар на себя первыми, но с каждой последующей атакой беря все новую и новую высоту. Центр урагана медленно двигался на станцию. Разрывая небо заревом далеких молний, моментально исчезающих в непроницаемом вспененном воздухе.

От ударов волн дрожали стены, мебель, сильно скрепя, сдвигалась по нечеткой траектории от одной стены к другой.

Костя сидел за столом и меланхолично пил чай, поглядывая на экран, в надежде уловить хоть что-нибудь в это слепой картинке беснующейся морской пены, камера максимально четко передавала картинку, но кроме крупных капель, будто бы повисших воздухе, да всплесков пены, подсвеченной частыми ударами молний, ничего видно не было.

Марине надоело одной сидеть на скачущей кровати и она села за стол рядом.

– Как ты можешь сейчас есть! – воскликнула она с укоризной и завистью, удивляясь внешнему спокойствию мужа.

– А что такого, может это в последний раз, – усмехнулся он, но заметив гнев на лице жены, добавил доброжелательно. – Станция рассчитана и не на такую бурю. Точнее сказать буря для нее как укус насекомого, безусловно болезненно, но не смертельно.

– Не понимаю, о чем ты!

– Я тебе уже говорил, но повторю.

– Сделай одолжение.

– Так вот, – не замечая ее выпада, продолжил он, – станция должна выдержать взрыв реактора, а это пострашней любого девятого вала будет.

– Шесть, – прошептала Марина.

– Что шесть?

– Шестой был, – прошептала она и ,выхватив его кружку, стала медленно пить горячий чай.

Костя, не возмущаясь, сделал себе новую. Ему самому было не по себе от разгулявшейся стихии, в голове назойливо всплывали заверения ученых, что в этой части океана ждать сильных бурь не стоит, но что знает человечество об океане даже с высоты своего познания мира? Причины возникновения штормов были изучены вдоль и поперек, но все равно каждый раз стихия бывает первой, а научная база, объясняющая все и вся подтягивает свои доводы уже по факту события.

– Восемь, – прошептала Марина, в глазах ее был ужас и любопытство.

Он обнял ее за плечи, чувствуя, как она дрожит всем телом. Ему доводилось бывать во время нескольких штормов, пару раз он даже пережидал разгул стихии под водой, для Марины это было в первый раз, небольшая качка, с которой справится любое судно, не в счет. Его уверенность зижделась только на вере в правильность расчетов, что строения и система жизнеобеспечения станции выдержит любую стихию.

– Сколько уже насчитала?

– Восемь.

– Хм, где же девятый?

– Не знаю, посмотри! – она показала пальцем на экран.

Картинка начала проясняться, на мгновение пена безвольно опала, открывая обзору возмущенную водную гладь, яркие вспышки молний осветили черноту далеко вдали.

– Смотри, смотри! – закричала Марина, указывая на растущего вдалеке исполина, начавшего закрывать все пространство своей широкой спиной.

Они заворожено смотрели на приближающийся вал, почерневшей от гнева воды, тело сковало в суеверном страхе, ноги налились свинцом, руки безвольным плетями норовили повиснуть вдоль тела.

Опомнившись, Костя побросал все со стола в раковину, и, схватив Марину в охапку, сел на пол, упершись спиной в стену, соответствующую по его прикидкам направлению удара.

– Держись, – прошептал он и прижал к себе, Марина только что-то пискнула в ответ, плотно зажмурившись.

В ожидании удара время будто зависло, секунды длились неимоверно долго, и Костя начал подозревать себя в малодушии, усмехаясь тому, как это выглядит со стороны.

Он пропустил момент удара, если его вообще можно было бы почувствовать заранее. Стена больно шибанула его в спину, отбросив вперед на несколько метров, перед ними попадали легкие полки, как неумело запущенные снаряды, краем глаза Костя уловил, как мимо пролетела видео-панель. За первым ударом был и второй и третий, четвертый, слабея, заставляя здание только нервно подрагивать.

– Девять, – Марина спокойным и немного восторженным взглядом посмотрела на него.

Жан сидел за столом и, как всегда, неумело, растопыренными от напряжения пальцами, вносил текущую сводку в систему. Обычно этим занималась Айгуль, он отправил ее с утра на инвентаризацию, тревога, пришедшая всем после шторма, передалась и ему. По документам запасов хватало минимум недели на две, но внутри него точил свою норку маленький червь сомнения. Система вновь недовольно пропищала что-то свое, выделив на экране неверно введенные данные. Жан вскинул руки в возмущении, тихо прошептав ругательства, но система упрямо отказывалась принимать данные, требуя корректного ввода.

В комнату тихо вошла бледная Айгуль и встала около двери, опершись спиной об косяк. Жан не сразу заметил ее присутствие, поглощенный поиском ошибки.

– О, ты уже вернулась! – не в силах оторваться от экрана сказал Жан. – Ну как наши дела?

Не дождавшись ответа, Жан посмотрел на свою помощницу, заметив ее бледность, он изменился в лице, никогда еще он не видел Айгуль такой подавленной. Обычно жизнерадостная девушка, не позволявшая себе ни тени грусти на лице, сейчас стояла неуклюже опершись, будто боясь войти.

– Что случилось? – Жан подбежал к ней, мягко отводя от двери. В ее глазах блеснули слезы, уголки рта поддергивались нервной дрожью.

Айгуль отстранилась от него и устало села на стул. В руках ее дрожал включенный блокнот, она вяло протянула его Жану.

Жан быстро пробежался и, сильно удивленный, посмотрел на нее широко открытыми глазами, густые брови вздернулись вверх насколько могли. Айгуль закрыла лицо ладонями и беззвучно зарыдала.

– Ничего, ничего, – приговаривал он, ища у себя в столе хоть что-нибудь, что могло б ее успокоить, но везде было пусто. Он протянул ей стакан воды, прикидывая, где достать успокоительное.

– Ничего не надо, я просто посижу, – Гуля с надеждой посмотрела на него.

– Хорошо, ты мне обещаешь, да?

Гуля утвердительно закивала.

– Дима там? – спросил он в дверях, Не в силах больше ждать, Жан побежал на склад, чудом не сбив двух девушек в коридоре, не спеша идущих в сторону лаборатории. В дверях склада он налетел на Диму, напарника Айгуль, который, громко нецензурно ругаясь, вытаскивал из продсклада мешки с крупой.

– Что? Что случилось? – задыхаясь спросил Жан, путая русские и английские слова.

Дима еще раз выругался, показывая рукой на склад, но видя, что шеф не понимает, еле сдерживаясь от ругани, пояснил.

– Заражение, Жан, ничего не осталось.

Жан удивленно смотрел на него, потом на вытащенные мешки, Дима только криво усмехался.

– Пошли, – поманил он Жана, и они вошли на склад.

Жана поразил беспорядок, творившийся на складе, казалось, что тут побывал шторм, но стихия не смогла бы пробиться сквозь многометровые бетонные стены. На аллеях стеллажей виднелись фигуры его сотрудников, быстро и ожесточенно вскрывающих все коробки, отбрасывая их в сторону почти сразу после вскрытия. Малую часть они ставили на тележки и бегом отвозили их к выходу.

Жан, ошарашенные таким беспорядком, потерял дар речи и, яростно жестикулируя, требовал ответа.

Дима крепко схватил его за руку и потащил к стеллажам, остановившись около стеллажа с крупами, Дима достал нож из кармана и, не колеблясь, вскрыл его.

На пол вывалился почерневший рис, густо перемешанный с копошащимися бледно-коричневыми червями. Жан в ужасе отпрянул, Дима меланхолично отряхнул одежду и, обводя рукой склад, крикнул.

– И так везде! Консервы вздутые, крупа гнилая, все! Теплицы мертвы! Понимаешь?!

Жан утвердительно кивнул, от волнения его лицо раскраснелось, и голова начала напоминать большой красный шар.

– Дезинфекторов я уже взывал, – добавил Дима, успокоившись.

Мимо пробежали четверо парней с тележками, последний выкрикнул, что они закончили.

– Выходим, – скомандовал Жан, помогая выносить отобранную провизию за пределы склада.

Дима вышел последним, таща за собой мешок с рисом, ребята тут же захлопнули за ним дверь.

– Надо все еще раз осмотреть, – скомандовал Жан, начав сам проверять каждый мешок , каждую банку.

– Куда мы это все положим? – спросил Дима, оглядывая кучу припасов, заполнившую весь коридор.

– Пока все к нам, – сказал Жан, набирая Павла Сергеевича. – Хорошо?

Ребята утвердительно кивнули, один побежал за транспортом.

– Что у тебя? – спросил Павел Сергеевич.

– Катастрофа! Это катастрофа! – воскликнул Жан, забыв, что говорит по-французски.

– Какая катастрофа? У тебя тоже?

– Где ты, надо обсудить.

– Ну, давай, мы все в малом зале, подходи, в порядке очереди.

– Какая очередь, какая очередь? У меня самое главное! – вскипел Жан.

– Не кипятись, давай приходи. Конец связи.

Жан в сердцах выдернул наушники побежал в сторону администрации.

Алексей Евгеньевич монотонным голосом перечислял поврежденные объекты, останавливаясь на каждом и определяя степень повреждения. Мистер Томпсон нервно ерзал на стуле, что-то резко спрашивая у своей свиты, синие свитера суетливо листали планшеты, выискивая запрошенную информацию.

– Повреждения систем жизнеобеспечения нет, электропитание и сетевые коммуникации имеют незначительные повреждения, – он вывел на экран фотографии поврежденных участков.

– С этим понятно, – перебил его Томпсон.

– Мы должны определить приоритет работ. Для нас главной задачей является подъем оборудования, снесенного штормом по Вашей вине, Павел. Мы не можем терять время, мы должны начать немедленно испытания!

– Мистер Томпсон, нашей вины в потере оборудования нет, давайте не будем поднимать этот вопрос. Главной задачей для обеспечения выживания станции является восстановления системы связи, восстановления радиовышек, телекоммуникационного оборудования, – Павел Сергеевич говорил с нажимом, пустая дискуссия его сильно раздражала.

– Павел, Вы, как начальник станции должны знать свои полномочия. Я имею приказ, мы определяем порядок и направление работ на станции, Вы ознакомлены с Решением Комитета! – Томпсон почти не сдерживал эмоции, яростно сжимая кулаки.

– Я знаком с этим документом, – спокойно ответил ему Павел Сергеевич.

– Но, должен отметить, что Ваши полномочия не действуют в период чрезвычайной ситуации.

– Какой ситуации! – вскипел Томпсон.

– Шторм прошел, небо абсолютно ясное!

– Мистер Томпсон, пока не восстановлены системы связи, станция находится в режиме ЧС, не забывайте регламент, – издевательски спокойно ответил Павел Сергеевич, но его правая рука была постоянно сжата в кулак, от напряжения костяшки побелели, дыхание было прерывистым.

– Считаю, что это саботаж, – Томпсон вскочил с места.

– Вы временно, до окончания разбирательства, отстранены от выполнения своих обязанностей! Прошу сдать пропуск.

В зал вошли трое крепких мужчин с автоматами наперевес, они были одеты в черные комбинезоны с символикой исследовательского центра.

– Оружие запрещено на станции! – вскочил Алексей Евгеньевич. – Что вы себе позволяете?!

– Успокойтесь, и никто не пострадает, – грудным голосом ответил ему один из автоматчиков, дулом предлагая сесть на место.

– Что тут происходит? – Павел Сергеевич смотрел прямо в глаза Томпсону, тот, не выдержав, резко отвернулся.

– Вы все отстранены от работ и помещены под арест, – Томпсон ткнул пальцем в Анатольича и Алексея Евгеньевича. – Немедленно сдайте браслеты!