Текст книги "Человек из чужого времени"
Автор книги: Борис Сидненко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
– Проходите. Прямо и направо, к завгару Петру Васильевичу. А вот, кстати, и он сам. Ты куда собрался, Васильич?
– Семен Ефимович позвонил, сказал, человека надо встретить.
– Да вот он этот человек, получай.
– Здравствуйте, меня зовут Николай, а можно со мной пройдет помощник Семена Ефимовича по юридическим вопросам – вот эта дама?
– Да мне-то до лампочки, что на проходной скажут.
– Документы с собой?
– Да, вот мой паспорт.
Так же долго и пристально изучался и сличался ее паспорт, после чего Михаил и Лиза проследовали за завгаром в отдельный бокс, где стояли пять черных машин модели «Волга» ГАЗ 2410.
– Вот эти три машины хорошие, остальные не очень.
– А что вы посоветуете, Петр Васильевич? – спросила Лиза.
– Ну я бы взял вот эту. Ей от роду всего два года, и на ней практически не ездили. Тот, кого возили, либо болел, либо по командировкам мотался. Машина по большей части в гараже стояла.
– Спасибо. Тогда мы выбираем ее.
– Приходите с документами после майских праздников, тогда и оформим. Будет уже и с номерами, и с техосмотром.
– А когда именно?
– Тут с этими перестановками… сам черт ногу сломит. Суббота и воскресенье – рабочие дни, а там аж до шестого числа выходные. Вот после них и приходите.
– Значит, до седьмого? – мило улыбаясь, уточнила Лиза.
– Значит, до седьмого, – смущенно ответил завгар.
Они попрощались и вышли на улицу. Лиза всю дорогу молчала, но когда сели к ней в машину, она вся засияла. У нее было такое выражение радости на лице, словно ее осыпали с ног до головы золотом и бриллиантами.
– Михаил, это здорово. Я так рада за вас, просто не передать словами. Это надо отметить. Поехали.
Михаилу снова уступили место, и он сел за руль.
– Инга сказала, что у Юли сегодня день рожденья.
– Утром я уже поздравила ее от нас двоих. Сегодня нам еще представится возможность сделать это в более торжественной обстановке.
– Вы такая внимательная. Только я к ней не поеду.
– Не волнуйтесь, Михаил, к ней ехать не придется, мы поедем к Марине.
Как выяснилось, они поехали и не домой к Юле, и не на работу к Марине. Их путь лежал в маленькое кафе на Фурштатской, которым, «де факто», владела Марина. Через пять минут путешественники достигли конечной точки сложного маршрута. Но именно эти пять минут оказались для Михаила вечностью. Езда в центре огромного города в час пик – это настоящий экзамен и пытка одновременно. Он вышел из машины взмокшим, хотя началось похолодание и на улице было не более 12 градусов. Руки и ноги у него тряслись от пережитого напряжения. Как бы в подтверждение его мыслям Лиза сказала:
– Ну, Михаил, вы – супер во всем. Экзамен по вождению сдан. Завтра мы получим мою машину из ремонта. До получения личной «Волги» вы можете целую неделю ездить на этом «москвиче» модели «иж комби». Это папино авто, он все равно на нем не катается. Оформим доверенность и все дела. А вот вам еще одна куртка, потеплее, чтоб не болеть, – Лиза заботилась о нем, как о близком человеке, и это было приятно. Михаил надел куртку.
– Блеск! – отметила Лиза.
Молодые люди вошли в кафе. Там было всего шесть столиков, один из которых был накрыт по-праздничному. Туда они и направились. За столиком уже сидела одна пара. При их приближении парень с девушкой поднялись со своих стульев, вышли навстречу и стали обнимать и целовать Лизу.
– Познакомьтесь, это Николай, но я зову его Михаил, мы так договорились. Правда, Михаил?
– Да, это правда, официально меня зовут Николай, а попросту – Михаил.
– Круто, – сказал молодой человек, – официально меня зовут Андрей, а попросту Жан-Поль Бельмондо.
– Марина, – мило улыбнувшись, представилась девушка. Она была чуть старше своего приятеля или он выглядел моложе, было непонятно. Но Михаилу они оба понравились. Это была очень приятная пара.
– Это в миру, а так она Мата Хари.
– Вы это серьезно? Весьма изысканная славянская внешность, ничего азиатского.
– Пластическая операция.
– Не слушайте его, Михаил, это он так шутит.
В тот момент, когда официальная часть знакомства была завершена, вошла Юля. Она была одна. В белой теплой курточке с капюшоном, отороченным мехом, она была неотразима. Все стали ее обнимать, целовать, поздравлять. Дошла очередь и до Михаила. Он густо покраснел и тихо сказал: «Поздравляю», и поцеловал ей руку. Марина, по праву хозяйки заведения и организатора праздника, предложила сесть за стол.
Юле было отведено особое место у огромного букета с желтыми розами. Она блистала красотой, об обладании которой словно и не подозревала, держалась как-то по-особенному, загадочно и романтично. Михаил обратил внимание на то, что она изо всех сил старалась не смотреть на него и все же смотрела. Когда это случалось, на ее щеках появлялся румянец, а в глазах вспыхивали бенгальские огни. Достаточно было одного мига, чтобы понять, как она к нему относится. Михаил был счастлив.
Лиза обожала свою подругу, была рада этой встрече, чувствовала себя сопричастной к внутреннему миру Юли и так же, как и она, вся искрилась от радости и восторга. Она отражала собой внутренний мир своей подруги. И в то же время во всем ее облике превалировало личное счастье. Такую Лизу все любили.
После небольшого перерыва, чтобы привести свой внешний вид в надлежащее состояние, гости заняли за столом места, которые им предложила хозяйка кафе, и стали произносить тосты за именинницу. Наконец очередь дошла и до нового члена их компании.
– Я не готов.
– Нет, Михаил, у нас так не принято. Тем более что всем известно, какие юристы краснобаи и как лихо они владеют искусством экспромта. Начинайте.
– Я расскажу одну восточную притчу. Однажды ранним утром молодая девушка проснулась от разговора трех голубок, но сон был так сладок, что она не спешила открывать глаза. Птицы, не подозревая, что их слышат, сидели на подоконнике и ворковали между собой. Одна сказала: «Если она проснется и встанет с правой ноги, то станет самой красивой девушкой на свете, все будут в нее влюблены, но вот беда – она сама никого не полюбит. Так и останется несчастной». Другая ей вторила: «Если она проснется и встанет с левой ноги, то вскоре будет самой богатой девушкой, богаче которой не сыскать во всем мире. Однажды она влюбится в принца, но ни за какие богатства не получит его любовь. Так и останется несчастной». «Если она проснется и встанет на обе ноги, – продолжила третья голубка, – то встретит того, кого и сама полюбит, и кем любимой будет, но не будет у нее ни сказочной красоты, ни огромного богатства. И это омрачит бедняжке ее счастье и любовь. И она никогда не будет со своим принцем». Птицы еще немного посидели на подоконнике и улетели. А бедная девушка лежала час, другой, третий, не зная какой вариант ей выбрать. Говорят, она и до сих пор так лежит. Не встает, потому что не может себе представить жизнь без красоты, богатства и любви. Я желаю имениннице начинать каждое утро так, как ей вздумается, и не размышлять о том, на какую ногу вставать. Я желаю ей не думать ни о красоте, ни о богатстве, ни о любви. Потому что любовь идет за ней по пятам. Только оглянись – и вот она. А любовь – это и есть и красота, и богатство. И к тому же она самая прекрасная из всех девушек на свете, и большей красоты ей не надо. И еще она самая богатая девушка – у нее есть такие друзья, как вы. Ведь больше, чем это богатство, нет ничего на свете. За именинницу, за ее красоту, за ее друзей и за любовь.
Застолье длилось чуть больше часа, потому как это был рабочий день и всем надо было быть на службе.
– Юлечка, любимая моя девочка, – сказала Марина, – сегодня мы только обозначили твой день рожденья, суббота и воскресенье – рабочие дни, поэтому в понедельник мы с Андреем приглашаем тебя и, конечно, вас, Лиза и Михаил, к нам в Вырицу на дачу. Там мы продолжим отмечать то, что сегодня так хорошо начали.
Все стали прощаться. Юля поочередно поцеловала каждого, в том числе и Михаила.
– Мы заедем за тобой в десять часов, – сказала Марина.
– Мы тоже будем у нее в это же время. Завтра я наконец-то получаю свою машину, – сообщила Лиза.
– Спасибо, девочки, но я не смогу с вами поехать, вернулся мой муж. Он не совсем здоров, и мы останемся в городе.
– До отъезда еще три дня, за это время можно решить все проблемы, мы все равно встречаемся в назначенное время у тебя, а там видно будет.
На том и порешили. Юля уехала с ребятами на иномарке, а Михаил с Лизой – на ее белоснежной машине модели «иж комби».
– Михаил, отвезите меня на Невский проспект, пожалуйста. К Мойке. Я уже опаздываю. Вам же надо привыкать к машине.
Михаил сел за руль, Лиза села справа от него и с еле заметной улыбкой стала наблюдать за водителем-новичком. Как ни странно, он вел себя вполне профессионально. Лиза была довольна.
– Очень хорошо, Михаил, теперь за вас можно не беспокоиться. Вы хорошо ведете машину. У меня есть еще один сюрприз для вас. Вот он.
Лиза достала из сумочки маленькую красненькую книжицу и вручила ее Михаилу. Этой книжицей оказалось водительское удостоверение на имя Николая.
– Это мой вам подарок.
– Это царский подарок, – у Михаила перехватило дыхание от восторга. Он уже знал, что в современной России это самый главный водительский документ и самое главное условие, чтобы самостоятельно управлять автомобилем. – Вы так много для меня делаете. Я снова у вас в долгу.
Она была приятно удивлена его искренним восторгом.
– Вы довольны?
– Я счастлив, как ребенок.
– Вот так и я, просто получаю удовольствие.
– Спасибо.
– Можете поцеловать меня вот сюда, – она пальцем показала место на щеке.
Михаил тотчас выполнил ее приказание. Она звонко расхохоталась.
– Можно я вас подожду в машине?
– Я на пару часов. Вам лучше погулять по городу. Или вот что, сходите в кинотеатр «Баррикада», посмотрите какой-нибудь фильм и возвращайтесь. Если я освобожусь раньше, то подожду здесь. Импровизируйте и наслаждайтесь.
– Экспромт – это ваше призвание.
– О-о-о! В этом я сильна. Можно сказать, это мое второе я.
У нее было прекрасное настроение. У Михаила тоже. Куда там, он был счастлив.
* * *
– Ну все, он у нас на крючке. С липовыми документами, да еще и на имя человека, который находится в розыске, – лучше не придумать.
– Значит, он решил себя легализовать. И где засветился?
– Не поверите, товарищ генерал, в Смольном. У него теперь новое хобби – юриспруденция.
– Он что, и в этом силен?
– По мнению Елизаветы Аркадьевны, очень.
– Талантливый человек во всем талантлив. Усильте за ним наблюдение.
– Уже сделано.
– Я вот о чем подумал: а что если кодирование исказило программу? Что если у него произошло раздвоение личности и мы как не могли им управлять, так и не управляем?
– К сожалению, так оно и есть.
– При таком раскладе он может быть еще опаснее. Следите за каждым шагом, просчитывайте его действия наперед. Да, и вот еще что: дайте «отбой» в клинику. Туда он еще успеет попасть.
– А может, сразу в тюрьму? Это уже его второе нарушение закона.
– И всего-то? Сегодня у священников и то в сотню раз их больше. Пусть набирает актив. Счет мы всегда сумеем ему выписать.
– Лучше не скажешь, товарищ генерал.
– Действуйте.
Глава 8. «Спасибо, жизнь, за праздник твой – короткое свидание с Землей»
Михаил был счастлив. Впервые за все прошедшее время жизнь снова начала его радовать.
– Интересно, – неожиданно для себя произнес он вслух, – белая полоса будет шире черной, или это просто миг?
Вот и кончилась пятница. Как бы в дополнение к вырвавшейся восторженной фразе вспомнилось приятное недавнее событие. Когда Михаил прощался с Лизой, она сказала, что этот день скорее был удачным и очень хорошим, нежели проблемным и тягостным. И добавила: «Несмотря на два по тринадцать». Это она имела в виду 26 апреля. Она специально так сказала, чтобы избавить своего подопечного от печальных мыслей и оставить в его памяти только то, что действительно было радостным и приятным. Но уж так устроен человек, что плохое в его мозгу сохраняется дольше. Михаил еще и еще раз прокручивал в памяти прошедший день поминутно, пока наконец не понял, что отныне в глубине его души по соседству с восхитительной любовью поселилось новое маленькое ощущение страдания и печали. Его переполняли самые противоречивые мысли и ощущения. Он радовался чувству, которое питал к Лизе, но и хорошо осознавал, что история с Юлей еще не завершена. Она тяготила его, она мешала ему, и все же она была мила и желанна его уму и сердцу. Он прекрасно понимал, что надо избавиться от платонической надуманной любви и полностью отдаться любви реальной и настоящей. Кроме того, Михаил твердо знал, что как порядочный человек он не позволит себе вторгаться в чужую семейную жизнь. Он не боялся Юлиного мужа. Уж теперь-то этот хлыщ не застанет его врасплох. Михаила не беспокоили его угрозы, хотя подсознательно он понимал, что Вадим, судя по манере его поведения, был парнем не простым. И именно это требовало от человека из чужого мира иного выбора, иных действий – не бросать Юлю, не оставлять ее одну, не позволять мерзавцу обманывать порядочную и верную девушку, не давать ему унижать Юлю и причинять ей страдания. С этим надо как-то разобраться, но соломонова решения не было.
Лиза права: надо уметь переключаться, и решение найдется. А день и впрямь выдался великолепный. Сквозь душевную боль и переживания влюбленного человека он был пронизан множеством очень приятных событий. Последним из них в эту пятницу явился концерт Асмолова. Он не был известным «заштатным» или «придворным» певцом, и тем не менее его знал весь Советский Союз. Его знали не по красочным афишам, а по пиратским кассетам. Знали и любили – все, кроме Михаила. Михаил попал на его выступление совершенно случайно. Фильма не было. Вместо него был концерт, на который все билеты уже были проданы. А вот желающих попасть в кинотеатр было хоть отбавляй. Можно сказать, народ осаждал «Баррикаду». Михаил стоял в стороне и наблюдал за происходящими событиями. Спешить было некуда. Лиза дала ему на отдых целых два часа. Неожиданно к нему подошел молодой человек и тихо спросил: «Билет нужен»? Михаил, не раздумывая, сказал: «Да». Он не знал стоимости денег, ему их не с чем было сравнивать, поэтому он заплатил столько, сколько у него запросили, за один билет. Это были почти все деньги, которые ему дала Лиза. И это была его первая покупка в новом времени. Но, как потом выяснилось, она стоила того. Удовольствие, которое он получил, трудно оценить чужими деньгами. Так уже было с Михаилом во Франции, когда он заплатил за выставку импрессионистов в Лувре непонятную ему по значимости сумму франками. Неважно, что потом он весь месяц жил впроголодь. Михаил забыл об этом сразу же, как только наелся до отвала. Важно то, что он еще до сих пор находился под впечатлением от увиденного там. Все в жизни так и должно быть: надо иметь и правильно расставлять ценностные приоритеты, и тогда все мелкое и незначимое останется на потом, до чего очередь может и не дойти.
Только отойдя в сторонку, он увидел, что концерт начинался в пять часов вечера. Михаил не знал, что ему делать. Пришлось возвратиться к машине, чтобы посоветоваться с Лизой. Она уже сидела в авто и что-то писала в блокноте. Его появление ее очень обрадовало.
– Михаил, у меня неожиданно поменялись планы. Приехали спонсоры из Германии, директриса срочно устраивает презентацию, застолье и все такое, словом, машина в вашем распоряжении аж до восьми вечера. Если вы меня дождетесь и встретите, я буду рада.
– Конечно, Лиза, без всякого сомнения. А я тут билет купил на концерт Асмолова, хотел вам предложить…
– О, нет, это на любителя. Но вам, я думаю, понравится.
За оставшееся до начала концерта время он успел и нагуляться по городу, и хорошенько устать.
«Мне снился сон, короткий сон длиною в жизнь…» Эти слова крутились и крутились у него в голове. Они переворачивали сознание Михаила вверх тормашками, оголяли его нервы и чувства. Он был на грани срыва. Пережитые им за эти семь дней события показали, насколько он оказался неподготовленным к социальным катаклизмам. Вся беда того общества, в котором он жил раньше, заключалась в том, что оно, это противоречивое общество, было стабильно. В нем Россия праздновала свои великие победы, в нем прогресс набирал обороты, в нем Михаил чувствовал себя уютно и комфортно, как рыба в воде, его ласкало каждое новое сегодня, а каждое завтра было желанным и предсказуемым. И вот он попадает в джунгли, где под ногами шуршит что-то ядовитое, над головой притаились смертоносные гады, а за каждым кустом и деревом спрятались хищные звери. Сквозь все опасности Михаил наконец-то выбирается на залитую солнцем поляну, кричит и прыгает от счастья и восторга, хотя прекрасно понимает, что дальнейший путь будет так же опасен и вот так, откровенно, высовываться не стоит. Идти надо, но уходить отсюда не хочется, и он сейчас и здесь, как может, наслаждается этим маленьким кусочком рая и блаженства.
Он слушал Асмолова с упоением. Впервые с далекого детства у него на глазах появились слезы. Михаил сидел на первом ряду, и, кроме самого певца, этого никто не видел. Они изредка обменивались какими-то еле заметными знаками. Асмолов все видел и в какой-то момент почувствовал, что попал прямо в десятку. Наконец Михаил справился с собой, привел лицо в нормальный вид и уже дальше продолжал слушать концерт, как все – с восторгом и овациями. После выступления Асмолов прилюдно спустился со сцены в зал, подошел к Михаилу, пожал руку и искренне сказал: «Спасибо, это круче аплодисментов».
Когда Михаил рассказал обо всем этом Лизе, она с восхищением произнесла:
– Господи, вы еще и сентиментальны. Михаил, вы бесподобны в своем таланте очаровывать людей, – а про себя она отметила, что его надо немного поддержать, ведь слезы умиления означают, что психика человека находится на грани срыва. – И я начинаю бояться за вас. Ваша порядочность, сентиментальность и интеллигентность ни к чему хорошему не приведут. За вами, как за маленьким ребенком, надо ходить следом и оберегать от опасностей.
– От всего не убережешься.
– Это, конечно, так, но лезть на рожон не стоит, лучше разумно отойти в сторону.
– Так поступают слабые и трусливые люди.
– Так поступают мудрые и опытные люди.
– Если бы вы знали, Лиза, что я сейчас чувствую.
– Догадываюсь, – она с грустью посмотрела собеседнику в глаза и тихо добавила: – Вам в этом мире одиноко. Вы, Михаил, – человек из чужого времени.
– Ничто в этой жизни просто так не происходит. Та бабка, которая давным-давно умерла, а потом невесть сколько шастала по коридору, неспроста толкнула меня в спину.
– Вы так думаете? Я запомнила ваш рассказ и понимаю, что вы имеете в виду. Мне кажется, Михаил, вы преувеличиваете. Мистика до добра не доводит.
– Мне все так говорят. Но нет, этот толчок я запомнил на всю жизнь. Она словно защищала от меня свою правнучку. Защищала от того, кто воспринимал свою девушку только наполовину, от того, кто не принадлежал ей полностью и тайно, в своих мыслях мечтал еще об одной, другой половине. Я мечтал о светлом будущем и не ценил настоящее.
– Тут вы не одиноки, у нас этим грешила вся страна. Будь я социологом, назвала бы данное явление эффектом Петрова.
– Шутите, а у меня это было действительно так. Нельзя жениться на половине человека. Печально, но факт, что я даже встречался с той другой, недостающей мне половиной. Бабка как бы сказала: «Хочешь все – отправляйся-ка тогда в другое время, там и найдешь желанное, а здесь не дури девке голову».
– Вы, Михаил, идеалист. В реальном мире все наполовину нормальные.
– Вероятно, я становлюсь таким же… Но как мне все это не по душе!
– А вы не задумывались над тем, почему ваше путешествие сюда не произошло в тот же день?
– Не знаю, видно, я должен был выполнить еще одну миссию, например похоронить дядю.
– Вы что же, так сильно были с ним связаны?
– Да. Дело в том, что мой отец погиб в последней крымской кампании, когда я был еще маленьким, и опеку надо мной взял мамин родственник. Она называла его дядей, ну и я называл его так же. Хотя по возрасту он был моим дедом. Мы были очень близки. И образованием, и карьерой я был обязан только ему. Незадолго до моего поступления в университет умерла мама, от воспаления легких. Мой дядя остался единственным близким для меня человеком. На маминых похоронах он сказал мне: «Ну что ж, видно, придется мне еще немного пожить, пока я из тебя не сделаю самостоятельного человека». Мы продали наш флигелек на Малой Посадской и купили огромную квартиру на Мойке. Теперь мы жили по соседству. Дядя частенько наведывался ко мне в гости. Мне было с ним интересно и комфортно. Я его очень любил.
– Что-то здесь не вяжется.
– Наоборот. Все слишком связано воедино. Девушка от меня отказывается. Я хороню дядю. Я остаюсь совершенно одиноким человеком.
– Одиночество – страшная штука.
– Я стал не только одиноким, но и несчастным человеком. Вы знаете, что это такое, когда нет ни родственников, ни друзей, когда нет рядом любимого и понимающего тебя человека?
– Я понимаю вас.
– Надеюсь… Только тогда каждой клеточкой своего существа я осознал и прочувствовал, что для нас означает связь с близкими людьми и их утрата… У меня нет братьев и сестер. Родственники с нами не общались. Я переживал, когда не стало отца, я страдал, когда умерла мама, Я чуть было не потерял рассудок, когда умер дядя. Ни родных, ни друзей, ни любимого человека… И вдруг я увидел ваш образ! Сознание помутилось, вспышка, удар молнии, и я за один миг пронесся сквозь столетие. Я попал в новое время и наткнулся уже не на мифическое видение, а на вас реальную.
– Вот это – неоспоримый факт. Наткнулись так уж наткнулись.
– Я напугал вас…
– До смерти.
– Да, конечно. Извините.
– Ладно. Это уже история. Или точнее – событие, с которого все началось.
– Получается так, что вы – мой ориентир и проводник в этом времени, мой добрый очаровательный ангел.
– А вы уверены, Михаил, что эта роль мне по плечу?
– Лиза, милая, только не отказывайтесь от меня и не бросайте посреди джунглей.
– А вы, оказывается, еще и «храбрец».
– Стыдно признаться, но это так. Я ужасный трус.
– А может быть, это куда более серьезное испытание?
– Что вы имеете в виду?
– Вы мечтали об идеале – и вот вы его получаете: ту самую девушку в новом обличье, соединившую в себе ваши потаенные желания, ваши мечты? Вот они, райские кущи, вот она, желанная Ева. Но жизнь полна соблазнов. И тут появляюсь я. Увы и ах! Адам на распутье. Вы хоть на секунду можете себе представить, что я – никакой не ангел, а самый что ни на есть змей-искуситель.
Лиза шутила, ей было весело. Михаил глупо улыбался, мол, шутка ему очень понравилась, а на самом деле он даже побледнел от того, как точно Лиза угадала его мысли. А девушка продолжала веселиться и подтрунивать над Михаилом.
– В моем образе жизнь подбрасывает вам не менее заманчивое искушение, чем соединение двух половинок. У вас дилемма. Перед вами опять встала задача выбора. Как тогда, сто лет назад. Вы готовы к такому испытанию?
– Не знаю. Возможно, вы и правы… Нет, вы не правы. Я хочу этого. Мне уже без вас – никуда.
– Расслабьтесь, Михаил, я же шучу. Не понимайте все так буквально, вспомните о том, что у вас есть замечательное чувство юмора. Здесь уже не джунгли. Здесь Невский проспект, тьма народу, мы среди своих, среди таких же слабаков, в общей стае.
Они сидели в кафе на Невском проспекте, ели мороженое, пили кофе и вели беседу. Стремительно надвигалась ночь. Город оживал. Зажигались фонари, то там, то тут в окнах появлялся свет, разноцветная реклама феерически мерцала на всех фасадах. Людей становилось все больше и больше. Именно это создавало особое ощущение спокойствия и возбуждения. «Стая таких же слабаков», как сказала Лиза, защищала Михаила от опасностей. Окружающий мир уже не казался ему джунглями. А радость и беззаботность праздно бродящих людей автоматически впитывались сознанием. То же ощущение мира передалось и Лизе. Беседа постепенно приняла лирическое направление.
– Скажу откровенно, мне понравилась ваша идея с соединением двух идеальных половинок. В какой-то момент люди начинают искать изъяны в образе любимого человека, а вы, наоборот, идеализируете свою любовь.
– Нет, Лиза, это не любовь, это всего лишь мои фантазии.
– Фантазии – это нереализованные желания.
– Чуть-чуть, в основном – игра воображения.
– Ой ли, а мне кажется, что как раз воображения здесь чуть-чуть.
– Не совсем так, – Михаил лукавил, и Лизе это нравилось.
– Так, так, я же вижу. Она вам нравится. Вас удерживает только то, что Юля замужем. Вы ведь человек высокой морали, чужих жен не домогаетесь.
– Я хотел бы оставить эту тему и говорить только о вас.
– Я не против.
– В моем времени мир был более закрепощен, чем сейчас. Все, что было особенным, сразу же бросалось в глаза. Другие девушки, или лучше сказать, те девушки, которые хоть чем-то выделялись на фоне остальных дам, подвергались обсуждению и награждались дурной славой. Их осуждали. Осуждение в обществе – это клеймо, которое тотчас переводило человека в низшую категорию – в разряд певичек, танцовщиц или того хуже. Сегодня этого нет. Люди в своих фантазиях абсолютно свободны. Не скажу, что все мне нравится, но и ханжой быть не хочу.
– А что вам больше всего не нравится в женщинах?
– Всего три вещи – сквернословие, пьянство и татуировки.
– Треть современных девушек отвернется от вас за такие слова. Может быть, можно смилостивиться хотя бы над татуировками?
– Никто по доброй воле не станет наносить на свое тело клеймо. Это абсурд.
– Согласна, это и безвкусица, и некрасиво. А как насчет одежды?
– Дамы моего времени одеты были иначе, это очевидно. Другое время, другая мода. Они были более кокетливы и замкнуты. Но это только до первого вздоха, пожатия руки, поцелуя. Дальше все происходило как и тысячу лет назад. Вероятно, так же, как происходит и в эти дни. У вас очень высокий темп. Вы хотите получить всё сразу и сейчас. А когда получаете, не знаете, что с этим делать. Я говорю не о вас, боже упаси, я все обобщаю – увиденное по телевизору, на улице, прочитанное. Я думал, мы другие, не такие умные, как вы. Оказалось – нет, мы такие же. Я получил вашу информацию и стал таким же. Я – законник и мысли не допускал, чтобы хоть на букву отклониться в сторону, но в критической ситуации, не раздумывая, пошел на нарушение закона.
– Это я вас принудила к тому. Не корите себя. Вы не совершили преступление.
– Пятница не мог быть умнее Робинзона по определению – дикарь и неуч. Робинзон дал ему свою культуру и свои знания. Пятница стал цивилизованным человеком. Получи Пятница сегодняшнюю информацию, он бы выглядел умнее Робинзона. Если я попадаю в другое время, значит, это имеет какой-то смысл. Я не могу пока что обобщить цепь происшедших событий и сделать какое-либо заключение, но уверен, что рано или поздно мне это удастся. Может быть, здесь недостаточно одной логики.
– Вы верите в мистику?
– Я верю в сказки, Лиза.
– А вы помните, как все в них происходит?
– Помню, конечно. Жил был чудак-простак, а где-то там, за тридевять земель, было чудо чудное, жило диво дивное.
– Конечно, оно только там и может находиться – за тридевять земель, в другом царстве, в другом государстве.
– В другом времени.
– Как бы там ни было, но для всех времен остается одно правило, одна норма, один закон: за любовь надо бороться. И здесь каждый имеет равные права. Побеждать надо самому. Мораль любой сказки в том, что добро всегда борется со злом. И если ты знаешь, что борешься со злом, то биться надо до последнего своего вздоха.
– Хорошо, если так.
– Нельзя быть счастливым за чужой счет.
– К сожалению, в реальной жизни люди не очень щепетильны и о морали не думают.
– В жизни никогда не происходит то, о чем написано в сказках. Потому что в это невозможно поверить.
– Поверить-то можно.
– Но дождаться нельзя. Я вас понимаю. С каждым новым днем лучше не становится, человек взрослеет, грубеет, перестает мечтать. А хочется всего и сразу, да и не когда-нибудь, а сегодня, прямо сейчас, чего бы это ни стоило, а там хоть трава не расти.
– Проанализировав нынешнюю ситуацию, я сделал именно такой вывод.
– Это лишь наполовину правда. Есть чудаки, которые, как бы там ни было, верят в прекрасное, и в сказки, Михаил, в том числе. Сказка – это завуалированная жизнь, которую напрямую никому не расскажешь. А в завуалированном виде это можно делать сколько угодно. Всю свою жизнь.
– Но вы же не верите мне, что я из другого времени. И правильно делаете. Всех, кто живет и думает иначе, кто совершает благородные, но бессмысленные поступки, считают ненормальными, донкихотами. Зачем я сюда попал? Какая моя миссия? Что я должен сделать такое особенное, чтобы вновь обрести себя и свою реальную жизнь?
– Не знаю.
– А может быть, ничего выдумывать и не надо. Не надо мечтать, не надо мешаться под ногами. Зачем вторгаться в чужую жизнь, бороться за то, что тебе не принадлежит? Может быть, достаточно оказаться кометой в чьей-то жизни или просто падающей звездой, сказкой, на которую двое одновременно обратят внимание, загадают желание и снова найдут то, что когда-то разожгло их любовь. Может быть, в этом и состоит моя миссия?
– А вы-то что хотите с этого получить? Смотреть на них, страдать и наслаждаться?
– Как-то и не думал об этом. Наверно, я тоже хочу любви. Пусть короткой, пусть роковой, но сумасшедшей и сказочной, чтобы однажды сказать с упоением, вдыхая последний глоток воздуха: «Спасибо, жизнь, за праздник твой – короткое свидание с Землей». Да, я хочу любить и быть счастливым.
– Этого все хотят.
– Я уже начал свою битву.
– За кого же, если не секрет?
Михаил пристально посмотрел в глаза девушке и отчетливо произнес:
– За вас, Лиза.
Пауза длилась несколько минут.
– И с кем собираетесь бороться?
– К сожалению, здесь злые силы отыщутся сразу же.
– Как-то вы не очень хорошо сказали, даже не по себе становится. Напрасно вы связались со мной, Михаил.
– Я сделал свой выбор.
– Давайте не будем спешить. Мне ведь тоже есть над чем подумать.
– И все равно я счастлив.
– Вы только никогда и никому не говорите, что вы счастливы, не говорите, что вы здоровы, не говорите, что вы богаты, не раздражайте людей тем, что вы удачливы и талантливы. У нас этого не любят. Этого вам не простят. Вас тут же опустят так низко, что уже никакие силы не помогут победить это зло, ну разве что на вас снова найдется спрос, спецзаказ на поимку жар-птиц, да и то не у нас, а где-то там в заморской сказочной стране за хороший стимул. Об удаче и счастье надо молчать, держать в секрете, а секрет – в тайне, тайну – за семью замками, а ключи утопить посреди океана. Вот тогда все будет хорошо и как у всех.
