Текст книги "Зачем нам чучела?"

Автор книги: Борис Лобков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

«Врать не умеет, а врёт…»

В трёх школах, куда Аннушка привела Котьку, Петрина никто не знал.

– А сколько тут у вас всего школ? – спросил Котька.

– Шесть. И ещё три строится, – сказала Аннушка. – А может быть, лучше пойдём на его улицу? Это совсем рядом.

– Я номера дома не знаю, – сказал Котька. Он и улицу запомнил совершенно случайно: уж очень красивое у неё название – Морской проспект.

– Идём, – сказала Аннушка. – Будем читать домовые доски.

Они обошли уже, наверное, двадцать домов, прочитали от начала до конца двадцать домовых досок, но нигде фамилии Петрина не было.

А когда дома пошли не только вдоль проспекта, но и в глубину в три ряда, Котька подумал, что не надо было слушать эту девчонку.

У одного из домов стоял мальчишка и грыз большое красное яблоко.

– Мальчик, – спросил Котька, – ты откуда?

– Отсюда, – ответил мальчишка.

– С этой улицы?

– Да, – сказал мальчишка. – Я мальчик с нашего двора.

– Ты, может быть, знаешь такого Петрина? – спросила Аннушка.

Мальчишка перестал грызть яблоко.

– Севку-то?

У Котьки от радости сладко ёкнуло сердце.

– А кто Петрина не знает? – сказал мальчишка и откусил от яблока.

– Мне он очень нужен, – сказал Котька. – Я из-за него из Одессы приехал.

– Пошли, – сказал мальчишка и спрятал своё яблоко в карман.

В глубине двора на турнике вниз головой висел Севка Петрин и рассказывал стоявшим вокруг него малышам, что он, если захочет, может сделать сальто, но только сейчас ему этого совсем не хочется.

– Петрин! – крикнул ему ещё издалека мальчишка, который привёл сюда Аннушку и Котьку. – Тебя из Одессы бить приехали!

– Почему бить? – спросила Аннушка.

– А его всегда бить приходят, – объяснил мальчишка. – Вчера приходили бить, на прошлой неделе тоже били.

Севка мгновенно спрыгнул с турника, и Котька увидал, что Петрин сразу понял, из-за чего он тут оказался.

– Я сейчас, – сказал Севка. – Знаешь, ничего не вышло с вашим домом.

– Врёт, – сказал мальчишка с яблоком.

– А ты его кому-нибудь показывал? – спросил Котька.

– Обязательно, – сказал Севка.

– Ну и что?

– Не понравилось. Сказали, плохо придумано.

– А кому ты показывал? – спросил Котька.

– Кому?.. Я его показывал… одному бетонщику.

– Врать не умеет, а врёт, – сказал мальчишка с яблоком, когда Севка ушёл за рисунком.

У рисунка, который они с таким старанием делали с Сашкой, был испачкан край, а в четырёх углах были дырочки от гвоздей.

– Он у меня над столом висел, – попытался оправдаться Севка.

Котька смотрел на рисунок своего дома – все краски выгорели на солнце.

– Ну что? – спросил мальчишка с яблоком. – Бить будете?

– Нет, – сказал Котька, повернулся и пошёл от этого болтуна Петрина подальше.

– Интеллигент! – услышал он за своей спиной голос мальчишки, который их сюда привёл.

Первые капли, упав на землю, завернулись в пыль и так лежали, пока их не разбили другие капли. И тут дождь хлынул сразу. Котька не думал, что дождь так быстро доберётся сюда. Он видел на горизонте эти тучки с серой кисейной бородой, протянувшейся от туч к морю, но думал, что они пройдут стороной. Капли стучали по навесу, под которым спрятались Аннушка и Котька. Миллионы струек захлестнули город.

Земля на глазах превращалась в грязь, которую месили, не останавливаясь ни на секунду, гружённые песком, балками, кирпичом, грузовики; только водители прикрыли немного стёкла, чтобы не заливало кабины. Котька видел, как, не переставая, вращаются с грузом стрелы кранов, и там, наверное, наверху в кабинах, крановщики тоже закрылись от дождя, но продолжали делать своё дело. И в порту краны тоже, не переставая, медленно катились, брали уголь и с грохотом опускали его в трюмы кораблей.

Далеко за молом загудел пароход. И Котька понял, что работа здесь никогда не останавливалась ни от какого дождя, ни даже от урагана и никогда не остановится до тех пор, пока не будет построен этот город.

Так почему же он, Котька, спрятался, если приехал сюда по делу?

– Может, переждём? – сказала Аннушка.

– Некогда, – сказал Котька. – Ты жди, а я пойду.

Он натянул берет на глаза, поднял воротник, потом глубоко запрятал в рюкзак рисунок дома. Аннушка сказала, что пойдёт тоже.

Они остановились у строящегося дома. Котька велел Аннушке подождать его, а сам начал подыматься по стальной лестнице наверх к крановщику. Это было страшно. Котька цепко хватался за скользкие металлические ступеньки и лез всё выше и выше. Наконец он посмотрел вниз: Аннушка стояла, задрав голову, и струйки дождя бежали по её лицу… С каждой ступенькой она становилась всё меньше и меньше… Не только она: и грузовики, и дома… Всё стало маленьким.

Котьке стало страшно. Закружилась голова. Но отступать было стыдно. Ещё несколько ступенек, и Котька вылез на верхнюю площадку. Он постучал в металлическую дверь. За ней, положив обе руки на блестящие рычаги, сидел краснолицый парень.

– Дядя, – сказал Котька, – вы можете построить вот такой дом? – И Котька, боясь, что его прогонят, начал быстро рассказывать об их доме.

Парень остановил кран и сказал строго:

– Ты вот что, парень, дуй отсюда быстрее со своим домом.

И он проследил за тем, как Котька слезал до самой последней ступеньки, потом махнул рукой, чтобы они с Аннушкой быстрее уходили, и скрылся в своей кабине.

Котьке было неудобно перед Аннушкой: ведь видела, как его погнал этот тип с крана. Аннушка шла рядом и молчала. Котьке было бы неприятно, если бы она начала выпытывать у него, что случилось там наверху.

– Знаешь что, – сказала Аннушка, когда Котька сам рассказал ей о беседе с крановщиком, – у меня есть знакомый, дядя Петя, он строит вон тот дом. Пойдём к нему.

– А ты в школу не опоздаешь? – спросил Котька; первый раз в жизни он встретил такую девчонку.

– А мы быстренько, – улыбнулась Аннушка и сбросила свои туфельки.

Коричневые лужи были тёплые. Дождь поднимал в них фонтанчики, бил по босым ногам Аннушки. Котьке тоже захотелось снять туфли, но этого он себе не позволил: кто будет разговаривать с босым мальчишкой? Скользя и еле удерживаясь, прижимаясь к мокрым заборам, чтобы не быть забрызганными колёсами грузовиков, они пошли к Аннушкиному знакомому.

Дождь кончился. Солнце как будто пошутило: на время спряталось, а потом снова засветило так ярко, что от луж начал подниматься пар, как от подноса с горячими пирожками.

– А что делает ваш отряд? – спросил Котька Аннушку.

– На море ездим купаться.

– А ещё?

– На площади Труда, видел? Все деревья мы посадили.

– А ещё?

– Помогаем щебень убирать, – сказала Аннушка. – А вы?

– А мы лом собираем, – сказал Котька. – И ещё чучела делаем.

– Интересно?

– Скучно. Кому они нужны, эти чучела? Вот мы с Сашкой дом и придумали. Потому что нет сил заниматься больше чучелами.

Дядя Петя работал на крыше, хотя это был всего второй этаж, а ещё должно было быть два. Он стоял, расставив ноги, и махал крановой стреле, чтобы опустили стену с окном в том месте, где надо.

Ребята, прижимаясь к стене, поднялись по лестнице без перил и оказались на той же крыше.

– Дядя Петя! – крикнула Аннушка.

Дядя Петя повернул голову, что-то сказал своим помощникам и зашагал через проволоку и балки. Теперь всё объясняла Аннушка, она рассказала не только о доме, но и о том, что Котька приехал сюда специально из Одессы на один день.

Дядя Петя сдвинул фуражку на затылок, посмотрел Котькин и Сашкин рисунок, а потом сказал:

– Я бы такой дом с удовольствием построил, ну хотя бы вон там. – И он указал пальцем на белый известняковый берег моря. – У самого порта. Но всё дело, ребята, в том, что я – не начальник. Вот скоро придёт мой начальник, с ним поговорим. Идёт?

– Идёт! – сказал Котька и подумал, какой хороший человек дядя Петя.

– А я в школу побежала, – сказала Аннушка. – У нас сегодня всего два урока. Учитель физкультуры заболел. Подожди меня, Костя, ладно?

– Ладно, – сказал Котька.

Потом он смотрел, как Анка мыла ноги внизу под краном, как надевала туфли, смешно прыгая на одной ножке, и как, перескакивая через голубые лужи, побежала к себе в школу.

«Мы бы все поняли…»

Сашка уже лежал в постели, когда к нему пришли Оля, Гера и Серёжа.

– А где Котя? – спросила Оля.

– Ещё не приходил из школы, – соврал Сашка и даже немножко постонал, чтобы они поверили, что он Сашка и что он болеет.

– Ты всё лежишь? – спросила Оля.

– Лежу. Надоело, ужас как…

– Не встаёшь?

– Не-е, – застонал Сашка. – Не встаю. Вчера попробовал, чуть не упал.

– Голова кружится?

– Жутко, – сказал Сашка. – Как глобус. И в глазах такие звёздочки, кружочки, сердце тук-тук, ноги подгибаются, в руки что-нибудь возьмёшь – не держат.

Сашка вдруг обратил внимание на то, куда смотрит Оля. Оля смотрела на его руку: в том месте, где прижимается ручка к среднему пальцу, было фиолетовое чернильное пятно! Сашка быстро сунул руку под одеяло, но было уже поздно. Оля сказала:

– Саша, мы всё знаем. В школе вместо Коти был ты.

Гера победно улыбнулся и встал, готовясь уйти. Сашка мучительно решал, что делать.

– О его поведении мы поставим вопрос на сборе отряда, – сказала Оля.

– Не надо, – сказал Сашка, поднимаясь. – Ребята это всё я придумал, один я! Котька не виноват. – И Сашка сбивчиво рассказал им обо всём. О слове, которое они дали папе, об их доме и о том, что чучела делать – это, честное слово, скучно и противно, если есть на свете живые птицы, а вот такой дом сделать – это интересно.

Ребята молчали.

Потом Серёжа сказал:

– Саша, надо было нам рассказать. Не надо было обманывать.

– Да, – сказала Оля. – Мы бы всё поняли.

Гера с красными ушами кивнул головой:

– Просто мне было интересно, куда смылся Котька. Я же знаю, что у него порезан палец.

– А ты никогда не обманывала? – вдруг спросил Сашка Олю.

– Нет, – сказала Оля.

– А тут для такого дела! – почти закричал Сашка. – Для такого дела!.. Это вам не чучело лепить!

– А если мама и папа скоро приедут и Котьки не будет дома? – спросила Оля. – Что тогда будет?

– Тогда плохо будет, – сказал Сашка. – Уже три часа. Он должен был уже быть дома.

– Может быть, с ним что-нибудь случилось? – сказал Серёжа.

– А деньги у него есть? – спросил Гера.

– Денег у нас нету, – сказал Сашка. – Ни копейки. Ни копеечки.

Ребята помолчали, потом Оля сказала:

– У меня есть пятьдесят копеек. – Она положила большую серебряную монету на столик у Сашкиной постели.

Сашка почувствовал, как к горлу подкатился комок: оказывается, Оля, строгая Оля со взглядом, как у целой комиссии, настоящий человек!

– У меня есть рубль, – сказал Серёжка и положил рядом с монетой свой рубль.

– И у меня есть тоже кое-что, – сказал Гера. – Но кто поедет к Котьке? Я, честное слово, никак не могу. Мне домой надо.

– Я поеду! – крикнул Сашка, спрыгнул с кровати на пол и молниеносно оделся.

Гера хотел спросить Сашку, а не кружится ли у него голова, как глобус, но не сделал этого. Хотя очень хотелось это сказать.

Начальник Толя

Начальник приехал на красном мотоцикле с никелированными колёсами. Котька сразу определил его марку – «Ява».

Это был худой-худой парень в синих брюках и чёрной кожаной куртке. Его звали Толей. Начальник постоял внизу с рабочими, потом поднялся наверх и начал о чём-то говорить с дядей Петей. Ветер доносил обрывки их разговора, в которых были слова: накладные, балки, чего-то не хватало, чего-то не довезли. Начальник внимательно слушал дядю Петю и время от времени кивал головой. Они обошли все этажи и крышу, потом дядя Петя крикнул Котьке, чтобы он подошёл.

– Сколько тебе лет, парень? – спросил начальник у Котьки.

– Десять лет и девять месяцев, – ответил Котька.

– Выходит, без пятнадцати двенадцать, – засмеялся начальник Толя и добавил: – Много.

– Много, – согласился Котька.

– Ну, давай твои чертежи. Посмотрим.

– Это не чертежи, – сказал смущённо Котька, – это рисунок…

Котька протянул его начальнику, и пока тот смотрел, Котька стоял рядом и волновался. А когда начальник Толя попросил его рассказать о доме, Котька так увлёкся, что даже не заметил, как сзади на цыпочках подошла Аннушка.

– Знаешь что, архитектор, – сказал, выслушав Котькин рассказ, начальник Толя. – Хочешь посмотреть, каким будет этот город? Поедем со мной!

Часы на руке начальника Толи показывали без пяти три.

«Всё равно на катер не успею, – подумал Котька. – Домой как-нибудь доберусь, а Вовке Сафонову потом всё объясню».

– Хочу, – сказал Котька и тут только заметил Аннушку. – Спасибо, – сказал он начальнику Толе. – Я передумал. Я не могу один ехать.

Но начальник сказал:

– Её возьмём тоже.

– А довезёте?

– Будет сделано! – засмеялся начальник.

Он усадил Аннушку впереди себя на бензиновый бак, укрыл её плечи своей кожаной курткой; Котька сел на заднее сиденье, начальник Толя дал газ, и мотоцикл рванулся вперёд.

Вскоре мотоцикл остановился перед большим оранжевым зданием.

– Готово! – сказал начальник Толя и поставил Аннушку на землю.

Котька слез сам.

– Пошли, ребята!

Начальник, Котька и Анка вошли в здание.

– Знаешь, где мы? – спросила шёпотом Аннушка у Котьки.

– He-а! А ты?

– Тоже не знаю.

Они прошли длинным коридором. В коридоре было много дверей. За стёклами дверей они видели, как много людей, стоя за досками, что-то чертили.

Потом ребята попали в большой зал. И Котьке среди такого большого количества людей, чертёжных досок и разных чертежей стало немножко страшно.

Начальник Толя подвёл их к усатому человеку с большим круглым лицом.

– Елизабар! – сказал начальник Толя. – Посмотри, какого я тебе архитектора привёз!

– Как твоя фамилия? – спросил усатый человек.

– Байда, – сказал, глотая слюну, Котька.

– Он приехал из Одессы и привёз нам свой проект, – сказал серьёзно начальник Толя, усаживаясь в кресло.

– Я его с Сашкой, моим братом, рисовал, – добавил Котька.

– Интересно… А кто эта красавица? – Усатый посмотрел на Аннушку.

Анка встряхнула головой:

– А я вас знаю. Вы Первого мая на трибуне стояли, а меня несли на глобусе. Помните?

– Помню, – сказал добрый человек с усами. – Ты стояла на земном шаре.

– Ага!

– А не боялась? Всё-таки высоко.

– А чего там бояться?! – сказала Анка. – Меня же привязали за талию. Вы бы тоже не боялись.

– Привязали? – огорчённо переспросил усатый. – А думал, что ты бесстрашная.

– Что вы! – смутилась Аннушка. – Я не бесстрашная. Вот я грома боюсь и ничего не могу с собой сделать!

Она подняла голову и тут заметила, как в глубине чёрных глаз усатого архитектора дрожат смешинки.

– Вы шутите? – спросила Аннушка.

– Конечно, шучу! – признался он, рассмеялся и сказал Котьке: – Ну, показывай свою работу.

Котька дрожащими руками развернул рисунок и начал в третий раз за этот день всё объяснять. Усатый человек внимательно слушал.

– Это хорошо, – сказал он, когда Котька закончил, – что ты подумал о таком доме… Такой дом морякам необходим. Мы, строители, тоже подумали об этом доме. Значит, теперь можно сказать, мы его проектировали вместе. – И он подвёл Аннушку и Котьку к макету города, который они сразу не заметили.

Это был город как бы с самолёта.

Это был очень красивый город.

Такой же красивый, как Одесса, а может быть, ещё красивее…

К морю тянулись улицы – прямые, как стрелы, и Котька себе представил, как по утрам солнце будет устилать их золотыми дорожками, и по ним, по этим улицам, пойдут люди, поедут троллейбусы, покатятся автомобили, зашумит в листве деревьев весёлый тёплый ветер. Он прилетит издалека, может быть, от самого океана, откуда к этому городу будут плыть белые корабли…

Котька не мог оторвать глаз от макета города. Он уже видел свой дом на высоком берегу, видел его свет в синей вечерней мгле и ещё видел, как на этот свет идут корабли.

– Это тебе, Костя, – сказал начальник Толя. Его голос как будто разбудил Котьку.

Начальник Толя протягивал Котьке большую фотографию города.

– Это мне? – удивился Котька.

– Ты читать умеешь?

Внизу на белом фоне было написано тушью:

«Косте, из которого может вырасти строитель новых городов».

А ещё ниже стояли число, месяц и год.

– А вы для Сашки ничего не допишете? – спросил счастливый Котька. – Мы же с ним вдвоём всё делали.

– Справедливое замечание, – сказал начальник Толя и дописал внизу: «Саше, из которого тоже может получиться настоящий человек».

– Спасибо, – сказал Котька. – Можно, я пойду уже?

– Будь здоров, Костя, – сказал добрый человек с усами. – Вырастешь – приезжай к нам.

Котька пообещал обязательно вырасти и приехать сюда вместе с братом.

А потом все засмеялись, потому что всем стало хорошо и весело. И Аннушка тоже весело смеялась, потому что ей было радостно, что всё хорошо кончилось и что сегодня Котьке и Сашке не стыдно будет посмотреть в папины глаза.

– А как ты домой доберёшься? – спросил усатый человек у Котьки.

– Я его довезу до парома, а там он сядет на катер или автобус, так будет быстрее, – сказал начальник Толя. – Деньги у тебя есть?

– Есть, – соврал Котька и тут же подумал, что таким людям, как начальник Толя, как Аннушка и этот усатый человек, можно было бы сказать правду.

– Ну, тогда поехали, – сказал начальник Толя.

Ветер свистел в Котькиных ушах, надувал пузырём рубашку на спине. Мотоцикл нёсся по шоссе, круто кренясь на поворотах. До переезда они добрались быстро. Въехали на причал, у которого стояли белые яхты. С другого берега подошёл катер. На нём даже не выключили двигатель, потому что из дырочки над ватерлинией, не переставая, шла струя горячей воды.

– Ну, будь здоров, строитель, – сказал начальник Толя и протянул Котьке руку.

Котька пожал руку начальника, потом сказал Анке:

– До свиданья, приезжай к нам в Одессу. Запомни: Гарибальди, семнадцать, квартира семь.

– Спасибо, – сказала Анка. – Я приеду.

– Пойдём на пляж, я тебе покажу скалы с эхом, – добавил Котька.

Катер отошёл от причала. Котька стоял на палубе, махал рукой, и у него было тепло на душе. Анка, в белом платье и кожаной куртке на плечах, махала ему загорелой рукой и улыбалась. Потом, когда катер прошёл половину лимана, Котька увидел, как они сели на мотоцикл. Анка ухватилась за спину начальника Толи, и они понеслись обратно. Котька долго смотрел им вслед и видел, как они, маленькие-маленькие, мелькали между деревьями, пока не скрылись за поворотом.

Катер ткнулся в причал Ильичёвска. И вдруг Котька увидел маму.

– Котя! Как ты здесь очутился? – очень удивилась мама и сразу начала волноваться.

Сначала Котька хотел притвориться Сашкой, но потом решил сказать правду. Тем более, что маму не проведёшь. Он подошёл к маме и, сбиваясь, всё рассказал. Мама смотрела на него, и Котька видел, как у неё начинают сверкать глаза.

– А где Саша? – спросила мама. – Я звонила, никто не подходил к телефону.

– Я не знаю, – сказал Котька.

– А кто же это знает? – У мамы дрогнул голос, и она сказала, что Котька немедленно пойдёт с ней на пароход, к отцу: пусть тот поговорит, в конце концов, со своим чудесным сыном.

И ещё сказала, что у неё уже нет сил, что пусть отец сходит на берег и сам имеет дело с прекрасными сыновьями.

– А что это за фотография?

– Обыкновенная. Это мне и Сашке. Наградили нас.

– Кто наградил вас? – спросила мама.

– Начальник Толя, – сказал Котька.

– Какой начальник Толя? – спросила мама.

– Тот, кто построил этот город, – объяснил Котька.

– Я ничего не понимаю… – прошептала мама.

На пароходе мама плакала, а папа смотрел на Котьку грустными глазами и даже не похлопал пальцем по тому месту, где между носом и лбом у Сашки и Котьки ровик. Так папа делал всегда при встрече с сыновьями.

– Ну, что ты молчишь? Будто тебя нет! – говорила мама сквозь слёзы папе.

А тот всё смотрел на Котьку, на его виноватые глаза, а Котька рассказывал о доме, об их плане, о Севке Петрине, из-за которого пришлось ехать в Ильичёвск, и о скучных чучелах.

– А может, Саша уже здоров? – спросил папа.

– Ну конечно, – согласился с ним Котька.

И только мама тихо плакала и говорила, что не знает, что ей делать.

– Может быть, сойти с парохода? Заявить в милицию?

Потом они сидели молча, и Котька не знал, куда девать свои глаза и руки.

По радио серьёзным голосом сказали:

– Палубной команде занять места по швартовому расписанию.

Папа надел фуражку, потрогал Котькину голову, легонько постучал пальцем по ровику и вышел из каюты. У мамы перестали сверкать глаза.

Потом Котька услышал, как в носу корабля загрохотала якорная цепь. Сначала одна, потом другая. «Юрий Гагарин» уходил на догрузку в Одессу.

– Мам, я пойду на мостик?

– Сиди тут, чтобы звука твоего не было слышно, – сказала мама, и у неё в последний раз сверкнули глаза. Но не очень сильно.

– Будет жив и здоров твой Саша, – сказал Котька и почему-то добавил «ей-богу», как обычно говорила их бабушка, мамина мама.