Текст книги "Миссия на Луне (Новые приключения Незнайки - 1)"

Автор книги: Борис Карлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)

Именно в это благоприятное для него время Злючкин огласил грандиозный прожект о массовом переселении гномов в подземный мегаполис.

Поначалу идея вызвала смятение, затем растерянность, а потом активная часть населения разделилась на два непримиримых лагеря – сторонников переселения и противников такового.

Сторонниками объявили себя безрассудные натуры, не нашедшие применения своей энергии в полезных сферах деятельности, а также обыкновенные хулиганы, которые вообще держали Злючкина за своего.

Однако благоразумные гномы, которых было все-таки большинство, понимали опасность затеи, поэтому дальше разговоров и споров дело пока не шло.

Главным противником подземного строительства и переселения был академик Ярило. Споры на эту тему двух непримиримых противников были в последнее время излюбленным развлечением публики.

Намучившийся со своими больными зубами профессор вставил себе совершенно новые, искусственные. У него появилась ослепительная лошадиная улыбка, он перестал цыкать зубом, однако в его речи появился новый дефект: вместо буквы "т" он начал временами выговаривать нечто не поддающееся письменному воспроизведению, похожее на "прфф". И это, конечно, очень мешало его собеседникам. Кроме того, внутренняя борьба с собственными грубостями привела к развитию у него непроизвольных телодвижений – внезапных взмахов рукой, ногой, головой, плечами. Из-за этого он стал походить на подвешенную на ниточках марионетку.

В описываемое утро по радио звучала очередная дискуссия. Ярило говорил о физической невозможности проведения столь трудоемких работ; Злючкин – о достижениях науки и техники.

– Недавняя перепись показала, что нашу страну населяет около семи тысяч гномов, – спокойным бархатным баритоном говорил академик Ярило. -Даже если все они вдруг сойдут с ума и начнут рыть гигантский подземный бункер, то закончат работу никак не раньше, чем через сто лет.

– Вы забываетПРФФе о том, что наша наука и техника не стоятПРФФ на месте, мой очароватПРФФельный всезнайка, –возражал Злючкин. – Построив сверхмощную лазерную пушку и работая под землей в условиях невесомостПРФФи, мы закончим строительстПРФФво за два с половиной года!

– Это очень сомнительное заявление, профессор. Вы можете подтвердить его хотя бы приблизительными расчетами?

– Пора бы знатПРФФь, что я никогда не делаю голословных заявлений, академик. (Послышалось шуршание бумаги.) При ежемесячной круглосуточной выработПРФФке одна целая ноль восемь десятых единицы грунта, помноженных на ноль целых две десятых гномо-часов...

И Злючкин торопливой и невнятной скороговоркой, продолжавшейся не менее двух минут, вытряхнул на собеседника и радиослушателей несколько страниц дробных цифр, щедро приправленных понятными только специалистам техническими терминами, а также совсем уж пугающими "гномо-часами".

– Вы позволите мне взять эти бумаги и проверить расчеты? – спросил Ярило.

Бумаги моментально ушуршали во внутренний карман профессорского пиджака.

– Зачем же проверять? Вы намерены оскорбитПРФФь меня недоверием? Но в таком случае, академик, вы намерены оскорбитПРФФь не только меня, но и науку, и всех добропорядочных гномов в моем лице... Господин Ярило, вы подлец! Я сейчас же, сию секунду плюну вам в морду!!

Тут Злючкин опомнился и осекся.

– Извините, – сказал он и продолжил как ни в чем не бывало: – Итак, расчеты показываютПРФФ высочайшую и несомненную ценность моего прожектПРФФа, призванного служить одной-единстПРФФвенной благородной цели – построению счастПРФФья для всех разом гномов. Не благороднейшая ли это цель? Скажите, скажите нам без промедления!

Свыкшийся с манерой спора своего оппонента, Ярило реагировал совершенно спокойно и снова заговорил по теме:

– Допустим на мгновение, что вы каким-то образом добились невозможного и подземный город существует. Как в этом случае будет организовано питание переселенцев? Ведь если они будут производить сельскохозяйственные работы на поверхности земли, как и прежде, то весь ваш проект не стоит и выеденного яйца...

– Вы сами не стоите выеденного яйца, академик. Простите. Да будет вам известПРФФно, дорогой коллега, что в земле живет бесчисленное множество всевозможных червячков и личинок, чрезвычайно питательных и богатых белками. Скажу прямо: вот уже месяц я питаюсь исключительно, поверьте, исключитПРФФельно червячками и личинками. Их можно варить, жарить, солить, сушить, мариновать и даже делать из них сладкие конфеты. Я специально принес вам на пробу пакетик с засахаренными личинками. Вот, берите, угощайтПРФФесь!

Хрустнул бумажный пакет, и послышался звук резко отодвинувшегося стула.

– Нет, нет, спасибо, профессор, я уже завтракал, – взволнованно проговорил Ярило где-то вдалеке от микрофона. – Уфф... С вами не соскучишься. Кстати, не вы ли заказывали вчера большой комплексный обед в ресторане Дома ученых? Я как раз сидел неподалеку.

– Что?! – сорвался на крик Злючкин. – Какой еще обед! Вы подвергаете сомнению чистоту моего экспериментПРФФа? Смотрите же... – Злючкин стал громко чавкать, набивая рот засахаренными личинками. – Смотрите! Нет, нет, смотрите, не отворачивайтесь!..

Но тут передачу прервали, и в эфире зазвучал концерт по заявкам.

Глава вторая

Карлуша узнает о том, что Ослик в беде.

Чек испытывает тягу к науке,

но еще большую – к зимней спячке

Вечером Студент, неожиданно заговорив серьезным и озабоченным тоном, пригласил Карлушу к себе. Тот, немало удивленный, проследовал в заставленную стопками книг, все еще пыльную и не прибранную хозяином со времени приезда комнату.

– Послушай... – начал Студент с некоторой нерешительностью. – Тогда, на Луне... Ты, кажется, был знаком с Осликом?

– С Осликом? – повторил Карлуша, и ему сразу припомнился ужасный и нелепый сон, в котором Ослик звал его на помощь, а Луна в облаке белого порошка разваливалась на куски. – Ослик! Да ведь это мой самый что ни на есть лучший в мире друг! А что такое случилось?

– Ты погоди, сядь. Ничего особенного не случилось. То есть я хочу сказать, что ничего пока еще не известно.

– Ты давай не выкручивайся, говори все как есть.

– Я и не выкручиваюсь. Пока еще действительно ничего не известно. Просто с Луны были какие-то странные сигналы от этого твоего Ослика.

– "Просто, просто"... Какие сигналы?

– Ну вот, послушай.

Студент сунул кассету в магнитофон, и Карлуша услышал надрывный голос Ослика, отчетливо пробивавшийся сквозь радиопомехи: "Не давайте им ничего! Если прилетят – не давайте ничего!.."

– Ну, что ты раскис? Есть какие-нибудь соображения?

Карлуша шмыгнул носом и молча отрицательно покачал головой.

– Слушай, ты так не расстраивайся. С ним-то, наверное, все в порядке, это он нас о чем-то предупреждает. Понять бы только, кому и чего не давать. Может, семян не давать? А, как ты думаешь?

– Из-за семян он бы так не стал...

Карлуша опять шмыгнул и утер нос рукавом.

– Все?

– Что "все"? – не понял Студент.

– Больше ничего не передавали?

– Нет, ничего. И на наши позывные никто не отвечает.

– Это плохо.

Студент молча опустил голову, как будто он сам был в чем-то виноват.

– Если никто не отвечает, надо лететь, – сказал Карлуша таким голосом, что Студент испугался.

– Что значит "лететь"! Ты это погоди, "лететь". Вот чудак, разволновался. Они сами к нам скорее всего летят. Вот когда прилетят...

Но Карлуша, не дослушав его, вышел из комнаты.

– Ну и ну... – пробормотал Студент. – Смотрите, какой он впечатлительный. Надо будет за ним следить получше.

Карлуша отправился к себе, лег и напряженно уставился в потолок. В голове у него еще звучал голос Ослика, который, словно барабанным боем, сопровождался собственными словами: "Надо лететь, надо лететь, надо лететь..." Но, даже находясь в столь взвинченном состоянии, он понимал, что лететь в космос без специальной программы в компьютере ракеты, без запасов воздуха, воды и провизии – невозможно. Для подготовки нужно было время и, самое главное, желание со стороны Студента. А Студент очень не любил неточностей и недоговоренностей. И в самом деле: глупо лететь куда-то сломя голову, если оттуда предупреждают, что сами летят сюда... С этим Карлуша и заснул.

А утром он пошел к Чеку, поделиться своими переживаниями и заполучить хотя бы одного союзника в этом деле.

Чек жил неподалеку, всего в нескольких кварталах, и Карлуша быстро добрался до его дома подснежными ходами. Прохожие с удивлением смотрели, как он, ни с кем не здороваясь и сосредоточенно глядя себе под ноги, торопливо шагает мимо.

– Дома? – спросил он у громыхающего посудой в тазу с мыльной водой портного Заплаткина.

– Дома, ясное дело, – проворчал тот. – А где ему еще быть, по-твоему?

Действительно, Чек очень не любил холод и зимой не вставал с кровати без особой необходимости. Соседи и знакомые поражались его способности спать почти круглые сутки с перерывами для еды и прочих неотложных надобностей.

С началом весны он оживал, летом был бодрым и деятельным, а с первым снегом начинал зевать и впадал в спячку.

На этот раз Карлуша застал друга, к своему удивлению, не спящим, а почитывающим какой-то старый пожелтевший журнал. Под кроватью виднелся еще ворох таких журналов, извлеченных скорее всего из подвала или с чердака.

– А, это ты, – сказал Чек рассеянно. – Как там внизу, обед готовят?

– С чего это тебе обед? Недавно завтракали.

Чек протяжно зевнул:

– Я, видишь ли... завтрак проспал, оказывается.

– Что же тебя не разбудили?

– У них против меня сговор.

– Чего-чего?

– Они, видишь ли, против меня сговорились. Боятся, что я из-за спячки де-гра-дирую. Это вроде болезнь какая-то, надо еще у Глюка спросить. Вот, журналы принесли... Сказали, что будить не будут больше, что, если сам не проснусь, останусь голодным.

– Ну и как оно?

– Да пока, знаешь ли, не очень. Завтрак они, видишь ли, устраивают ни свет ни заря: в десять часов – это же самый сон... А ты, говорят, куда-то ездил?

– Ездил, ездил. А ты небось даже из дому не выходил?

– Хотел я в праздник на реку пойти. Оделся даже, прилег, да так и уснул до утра.

– Понятно. А что читаешь?

– Вот это, что ли? "Занимательная химия". Удивительно легко дается, все понимаю. Мне химия всегда нравилась, опыты разные делать... Глюк говорит, что у меня способности; я вместе с ним ракеты для фейерверка делал, жаль только, что сам фейерверк проспал...

– Что же ты свои способности скрываешь? Если что-нибудь хорошо получается, надо идти вперед, развиваться.

Чек поднял голову и посмотрел на Карлушу внимательно:

– Ты сам-то как? У тебя, вообще-то, все в порядке? Ничего не случилось?

– Помнишь, я тебе рассказывал про Ослика?

– Какого еще ослика?

– Ну, мы с ним на Луне подружились.

– А, в этом смысле...

– Теперь там передатчик сломался, а он что-то хотел сказать. Понимаешь, что-то очень важное, потому что я его знаю, он о пустяках так не будет говорить.

– Чего?

– Лететь надо на Луну, вот чего.

– Чего, прямо сейчас?

– Прямо сейчас не получится, надо Студента уговорить.

– Ну и уговаривай. Меня-то он совсем не послушает. Только я, знаешь ли, не полечу. Чего я там не видел, на Луне? Я ее и без того каждый день вижу. И вообще, у меня планы другие. Глюк обещал...

– "Обещал, обещал"!.. Сам ты Глюк! Я думал, что ты... а ты...

Не найдя союзника в лучшем друге, Карлуша расстроился еще больше. До вечера он сидел у Звездочкина, вслушиваясь в бессмысленное завывание и треск космического радиоэфира.

Больше в этот день ничего не случилось.

Глава третья

Новые сигналы с Луны.

Профессор Злючкин ощущает свой звездный час,

но вынужден бежать в ванную.

Глубокомысленные версии и скоропалительные выводы

Несколько дней Карлуша ходил мрачнее тучи, а потом разразилась сенсация. Радиостанция Космического городка, а также некоторые другие станции и даже отдельные радиолюбители начали принимать слабые, но постоянно повторяющиеся сигналы с Луны. Эти сигналы крутились, по всей видимости, на закольцованной магнитной ленте и состояли из нескольких фраз, смысл которых не удавалось разобрать из-за помех.

На позывные с Земли никто не отвечал; непонятно было, откуда идет передача – с поверхности Луны или с внутреннего ядра посредством местной связи.

Поначалу в тексте новой радиограммы невозможно было разобрать вообще ни единого слова, но постепенно из безнадежных "бу-бу-бу", "хрр-фрр-прр" и "з-з-зззз" при помощи новейших технологий удалось выявить несколько обрывков фраз, поставивших в тупик как научные умы, так и широкую общественность. Только самые первые слова не вызывали сомнений, да и то потому, что были стандартными позывными. Дальнейшее же выглядело абсолютной абракадаброй:

"Я ЛУНА! Я ЛУНА! ВЫЗЫВАЮ ЗВЁЗДНЫЙ ГОРОДОК! (...) ПРОСЯТ У ЗЕМЛЯН (...) ДЕНЕЖНЫХ МЕШКОВ (...) В СОСТОЯНИИ ГИПНОЗА (...) ОТКУДА ИСХОДИТ ВРЕДОНОСНАЯ СИЛА (...) ТОРОПИТЕСЬ, ИЛИ ВСЕ ПОГИБНУТ (...)"

Последняя расшифрованная фраза была достаточно понятной, для того чтобы сначала вызвать переполох в СМИ.

В это утро ощутил свое величие профессор Злючкин.

Узнав о послании из космоса из утренних новостей, он понял вдруг, что наконец-то пробил его звездный час. Для него было совершенно очевидно, что с Луны на Землю движется некая враждебная сила, от которой необходимо срочно спасаться. А где же спасаться гномам от таинственной космической силы, как не под землей?

Озаренный внезапной мыслью о собственном гениальном предвидении, Злючкин растворил окно, втянул в себя морозный воздух и горделиво возвел глаза к небу. Никогда еще до этого он не казался себе столь мудрым и прекрасным.

К несчастью, в этот торжественный момент кто-то с улицы залепил ему в глаз снежком, и ошеломленный профессор поспешил в ванную.

Уже в этот день в вечерних газетах появились версии различных толкований не поддающейся полной расшифровке радиограммы.

Самая большая статья, занимавшая два газетных разворота, принадлежала, разумеется, перу Злючкина.

Профессор писал о том, что смысл радиограммы, которую правильнее будет назвать ультиматумом, может быть непонятен только длинноухим ослам, которые и до этого упрямо не желали внять его предупреждениям о грозящей из космоса опасности.

Далее следовали подробные рассуждения о том, что иные упрямые животные с учеными степенями ради удовлетворения собственных амбиций готовы отдать на жестокую расправу сотни и тысячи невинных и доверчивых сограждан.

Только на третьей газетной полосе Злючкин публиковал единственно возможный, с его точки зрения, текст послания:

"Вооруженные космические бандиты ТРЕБУЮТ У ЗЕМЛЯН несметное количество ДЕНЕЖНЫХ МЕШКОВ. В противном случае они введут земных гномов В СОСТОЯНИЕ ГИПНОЗА и подчинят своей воле. К Земле будут направлены военные корабли с тайным оружием, ОТКУДА ИСХОДИТ ВРЕДОНОСНАЯ СИЛА. Денежные мешки должны быть приготовлены через два с половиной года. ТОРОПИТЕСЬ, ИЛИ ВСЕ ПОГИБНУТ".

По всеобщему мнению, в этой расшифровке были очевидные натяжки и подтасовки.

Во-первых, все заметили, что в оригинале не было слова "требуют", а было слово "просят". Ясное дело, что увязать такие понятия, как "космические бандиты" и "просят", не очень просто.

Во-вторых, непонятно было, каких таких "денежных мешков" просят злодеи. В этом смысле правильно было бы сказать "мешков с деньгами".

Не очень грамотной выглядела и фраза о "тайном оружии, откуда исходит вредоносная сила".

И последнее, что выдавало Злючкина с головой, был срок ультиматума два с половиной года – именно такой срок он требовал недавно для строительства подземного мегаполиса.

Расчет легко угадывался. "Космическая опасность" должна была объединить гномов для рытья подземного города. Работая без отдыха в постоянном страхе перед нашествием космических агрессоров, они могли на самом деле вырыть его за два с половиной года, а то и раньше.

Теперь Злючкин был готов на любые ухищрения ради того, чтобы все поверили в эту опасность, а следовательно, в него самого и в его прожект.

Не меньший интерес у читающей публики вызвали и другие материалы на космическую тему.

Задира и Липучка, ссылаясь на книгу Студента "Экономика подлунного мира", в своей статье разъясняли читателю, что такое деньги. После этой статьи любому становилось понятно, что просить денег на другой планете глупо и бессмысленно. "Денежными мешками, – писали эти две ученые дамочки, – в подлунном мире называют не мешки с деньгами, а гномов, накопивших много этих самых денег".

Задира и Липучка не брались за толкование радиограммы, но их статья охладила многие горячие головы.

Сам Студент не торопился с выводами и опубликовал лишь небольшую заметку, в которой рассказывал о принятой неделей раньше радиограмме от Ослика. Студент отмечал, что качество звука было хорошее (запись он передал на радио, и все могли услышать оригинал этим же вечером), но сам Ослик находился, по всей видимости, в сложной ситуации, поскольку успел прокричать в микрофон всего несколько фраз. Возобновленный неделю спустя "закольцованный" сигнал был уже рассеян, слаб и неразборчив.

Содержание первого сеанса связи, где Ослик взволнованно кричал Звездочкину: "Не давайте им ничего!.." – могло подтверждать версию о космическом нашествии. Сторонники Злючкина уцепились за нее и упорнее заговорили о необходимости строительства подземного убежища. Дело все больше запутывалось.

Не остался в стороне от этой темы и писатель Баян. Свою довольно оригинальную статью он опубликовал в интернет-газете "Гипотезы и открытия".

Вскользь упомянув о своих дружеских отношениях с космическим путешественником Карлушей, Баян предлагал не то чтобы версию, а скорее сюжет для фантастического романа или кинофильма. Этот увлекательный сюжет сводился к следующему.

В галактику Млечный Путь залетают пришельцы из далекого космоса.

Эти злые, покрытые чешуей, панцирем и рогами восьминогие чудовища собирают оброк с жителей всех обитаемых планет, встречающихся у них на пути.

Обчистив до нитки лунных гномов, они готовятся к опустошительному походу на Землю.

Горстка смельчаков-лунатиков из отряда сопротивления пытается предупредить землян о грозящей опасности. Понятие "деньги" или "денежные мешки" означает у них любые материальные ценности – провизию, семена, домашнюю утварь, книги, орудия труда, одежду, обувь и тому подобное.

Особенно у восьминогих чудовищ ценится обувь, поскольку они косолапы и быстро ее стаптывают.

Огромная по объему статья заканчивалась обнадеживающими словами "продолжение следует". Таким образом, находящегося в длительном творческом застое Баяна, как говорится, прорвало.

Следует отметить, что в день выхода этой статьи в магазинах было разобрано много обуви – как зимней, так и летней и демисезонной. Было удивительно, что особым спросом пользовалась обувь наибольших размеров, самых больших, какие только имелись на складе. (Впоследствии всю эту обувь вернули нетронутой.)

Фельетонист Булавкин опубликовал в газете "Утконос" язвительную заметку о том, что никакого послания из космоса скорее всего вообще не было. По его мнению, весь шум возник из-за шуток распоясавшихся радиолюбителей, которые частенько хулиганят в эфире и сбивают с толку доверчивых гномов. Он писал, что знает это от своего соседа-радиолюбителя, имя которого он не называет, потому что оно слишком хорошо известно. Регулярно встречаясь с соседом, Булавкин наслушался от него разных историй о розыгрышах и мистификациях, которыми забавляется эта публика как на короткой, так и на средней и даже на самой длинной волне.

Следует отметить, что уже в следующем номере "Утконоса" Булавкин напечатал опровержение, в котором приносил извинения радиолюбителям за свои поспешные выводы.

Все с нетерпением дожидались реакции академика Ярило. И его обширная статья наконец появилась в утреннем выпуске газеты "Научная мысль". Автор писал, что обсуждаемая тема слишком серьезна для того, чтобы делать окончательные выводы, однако уже сейчас для него совершенно очевидно то, что земным гномам ничто не угрожает, в то время как лунатики скорее всего попали в беду.

"Возможно, – писал он, – что так называемые "денежные мешки", то есть, попросту говоря, богачи, пытаются как-то загипнотизировать лунатиков, для того чтобы снова заставить их работать на себя. Те же, которые пока остались в здравом уме, просят землян о помощи".

Далее академик Ярило не оставлял камня на камне от версии профессора Злючкина. Подсчитав возможно допустимое количество букв в нерасшифрованных пробелах послания и сопоставив их число с текстом Злючкина, Ярило приходил к следующим выводам.

Количество букв в пробеле перед словами "ПРОСЯТ У ЗЕМЛЯН" может составлять 15; у профессора Злючкина их 29.

Перед словами "В СОСТОЯНИЕ ГИПНОЗА" – 72 буквы; у профессора – 40.

Перед словами "ОТКУДА ИСХОДИТ ВРЕДОНОСНАЯ СИЛА" – 9 букв; у профессора – 59.

Перед словами "ТОРОПИТЕСЬ, ИЛИ ВСЕ ПОГИБНУТ" – 84 буквы; у профессора – 54. Этими словами, по версии профессора Злючкина, послание заканчивалось, в то время как там, очевидно, присутствовали еще двадцать четыре буквы.

Аргументы академика Ярилы выглядело просто и убедительно; авторитет Злючкина резко пошатнулся в глазах его сторонников. Необходимо было срочно нанести ответный удар.

Глава четвертая

Как Карлуше ответил совсем не тот, к кому он обращался. Поездка, во время которой встречные водители шарахаются по сторонам. Подозрительное поведение профессора Злючкина

Как бы ни хотел Карлуша отправиться на Луну спасать Ослика, он не мог запустить ракету без специальной программы, а пользоваться бортовым компьютером на таком уровне умели в Песочном городе только трое: Студент, Взломщик и Звездочкин. Как назло, все эти специалисты укатили в Центральную директорию, где на следующее утро было назначено заседание Большого Научного совета. На нем должны были обсудить поступившие с Луны сигналы и принять какое-то решение.

Карлуша сидел в опустевшей мастерской на перевернутом ведре и вел неспешную беседу с "Бoбиком" и "Трезором". Неисправные роботы его не слышали и не могли ему отвечать; прислоненные к стенке, с вытянутыми ногами и безжизненно свесившимися головами, они были похожи на тряпочных кукол, слабых и беспомощных.

– А если бы даже они не уехали, – рассуждал Карлуша, обращаясь к "Бобику", – то все равно не стали бы готовить ракету раньше, чем закончится этот научный совет, правильно?

"Бобик" не отвечал.

– А если бы даже я мог сам запустить ракету, – продолжал Карлуша, повернувшись к "Трезору", – разве кто-нибудь согласился бы лететь вместе со мной? Если даже Чек не захотел... А ты бы полетел, я знаю. Ведь правда полетел бы?

"Трезор" не реагировал.

– А теперь еще неизвестно, кто там победит, на этом научном совете. Вдруг решат не лететь, а, наоборот, рыть под землей пещеру? Два года будут рыть, а после окажется, что надо было лететь. Спохватятся, да уже поздно будет. Этот Злючкин кого угодно запутает, этакая гадина... Что же вы все время молчите, истуканы?

Роботы безмолвствовали.

– Этак они с вами никогда не заговорят, – раздался вдруг знакомый голос у него над головой. – Зря только время тратите.

Карлуша быстро обернулся. За спиной у него стояла Клюковка-Огонек и насмешливо улыбалась. После новогоднего праздника она осталась погостить еще недельку-другую у своей подруги Стрелки, поэтому ее появление здесь было совершенно неожиданным.

– Это вы?..

– Даже не сомневайтесь. Простите, что невольно подслушала вашу содержательную беседу. Жаль, конечно, что они такие неразговорчивые. А то, что Злючкин большая гадина, в этом вы абсолютно правы.

– Ослику от этого не легче...

– От всей души сочувствую вашему другу. Теперь все зависит от решения научного совета; опасаюсь, что Злючкин готовит всем какую-то большую пакость. А хотите, поедем туда вместе?

– Куда?

– В Центр, на заседание. Говорят, что дорогу вчера расчистили от снега.

– Меня туда не приглашали.

– Подумаешь! Меня тоже не приглашали, а я все равно поеду. Должен ведь кто-нибудь дать отпор этому пожирателю червей.

– Правда? – лицо Карлуши прояснилось. – Тогда я тоже с вами.

– Правильно, нечего здесь сидеть – так и свихнуться недолго. Сейчас вы разговариваете с роботами, потом начнете разговаривать с деревьями... Кстати, хорошо бы взять с собой кого-нибудь из этих молодцов. – Огонек кивнула на "Бобика" и "Трезора". – Еще неизвестно, чего можно ожидать от этого психопата; может случиться и так, что придется применить физическую силу. А кто-нибудь пробовал их починить?

– Взломщик два раза пробовал, да ничего не вышло. А Студент все время занят.

– Давайте-ка теперь я попробую. – Огонек скинула куртку и размотала шарф. – Только принесите попить чего-нибудь горячего, пальцы совсем озябли...

* * *

На другое утро редкие водители, проезжавшие по расчищенной от снега дороге из Центральной директории, шарахались на обочину и увязали в сугробах при виде вихрем несущейся навстречу странной компании. Впереди на предельной скорости мчался вдухместный вездеход с оседлавшими его двумя человечками, а следом за ними, не отставая ни на шаг, бежало, а вернее, скакало, стучало на четвереньках нечто железное.

Конечно, это не мог быть гном. Несомненно, это был робот. Уж не из компании ли он тех самых космических агрессоров, которыми пугал всех профессор Злючкин? Уж не гонится ли один из них за своими, может быть, уже и не первыми жертвами?..

Такие или очень похожие мысли приходили на ум не только встречным водителям, но и прохожим на улицах Центральной директории, куда, не сбавляя скорости, ворвался вездеход и скачущее за ним следом нерчто.

Остановив машину перед входом в гостиницу, сидевшая за рулем дамочка, ее пассажир и поднявшийся на задние конечности робот проследовали внутрь. Они вежливо поздоровались и попросили у дежурной ключи от двух номеров. Из произведенной ими в журнале записи следовало, что даму зовут Огонек, а ее спутника – Карлуша.

– А что же этот, третий? – спросила дежурная, с опаской поглядывая на третьего посетителя, имевшего жутковатую внешность и рост на голову выше нормального гномы. – Его-то как записать?

– Запишите, что он "Дружок", – сказал Карлуша.

– Какой еще "дружок"? – не поняла дежурная. – Мне что же, так и писать в журнале, что он ваш дружок?

– С большой буквы и в кавычках, – пояснила Огонек. – А лучше совсем не пишите, потому что это не имя, а название. Это робот.

– Робот... – растерянно повторила дежурная. – Если робот, тогда, наверное, записывать не обязательно.

Карлуша и Огонек отправились в свои номера, а "Дружок" отступил к стене и замер в неподвижности.

– Все-таки он какой-то страшный, – проговорила дежурная, оставшись с роботом наедине. – Погодите, погодите... А ведь я такого где-то уже видела... Верно! Он из этого телефильма про путешествие на остров... И эти двое оттуда, только второй был в клетчатой кепке – такой огромной-преогромной... – Дежурная развела руками над головой и спохватилась: – Эх, надо было предложить им люкс. Даже, пожалуй, представительский люкс.

И, раздосадованная своей оплошностью, она стала обзванивать подружек.

Когда Огонек и Карлуша снова спустились в фойе, робот находился в том же самом положении, в каком его оставили, но теперь вокруг него образовалась толпа зевак.

– Ничего он у вас, симпатичный... – сказала улыбающаяся дежурная.

Тут следует пояснить, что Огонек собрала "Дружка" из двух неисправных роботов, для чего ей пришлось провозиться в мастерской целую ночь. Она сохранила в его программе все заложенные до этого полезные функции, которыми обладали "Бобик" и "Трезор", добавив от себя некоторые новые. Получивший название "Дружок", робот умел находить источники радиосигналов, следить за живыми объектами и производить химический анализ веществ. С ним можно было держать связь на расстоянии, он умел драться по всем правилам рукопашного боя и бегать на четвереньках с невероятной скоростью. Кроме того, робот мог самостоятельно ориентироваться в ситуации, выбирая правильное решение. Короче говоря, он был универсальным и незаменимым помощником в любом деле.

Карлуша и Огонек уселись в такси и назвали адрес. "Дружок", которого водитель сажать наотрез отказался, резво поскакал рядом, стуча по мостовой своими железными конечностями.

В Большом колонном зале Академии наук было пустынно и тихо. Все здесь – от потемневшего скрипучего паркета и кресел с высокими резными спинками в президиуме до бородатых портретов вдоль стен – казалось, было насквозь пропитано основательностью, авторитетом и глубокими научными познаниями.

Карлуша и Огонек прошли в темную ложу и там затаились.

Первыми в зале появились телевизионщики. Они начали сновать повсюду, протягивая провода и устанавливая аппаратуру. Предстояла прямая трансляция заседания на всю страну.

Неожиданно откуда-то появился профессор Злючкин. Он начал энергично суетиться и давать всем указания:

– Мониторчики, мониторчики в зал! Два мониторчика в фойе и один в буфет. Эту камеру вот сюда, крупПРФФный план; эту – на балкон, эту – на галерку... Шевелитесь, шевелитесь...

Злючкин исчез так же внезапно, как и появился. Очевидно, он сделал или увидел все, что хотел.

– Теперь за ним надо смотреть в оба, – сказала Огонек. – Я думаю, он не просто так вертелся возле аппаратуры. Пожалуй, нам предстоит сегодня увидеть нечто любопытное.

Глава пятая

Большой Научный совет. Профессор Злючкин произносит

речь более чем странную. Все узнают то, что Клюковка-Огонек

долгое время почему-то скрывала

Постепенно все кресла в партере, в ложах и на балконе заполнила публика, в проходах и по краям сцены громоздилась аппаратура, по полу струились провода, туда-сюда, пригнувшись, сновали телевизионщики.

Под аплодисменты зала президиум осветился, и в нем расселись седобородые ученые знаменитости в мантиях и специальных головных уборах. Ударом гонга заседание было открыто.

На трибуну вышел профессор Злючкин.

– Итак, – сказал он без вступлений, – положение угрожающее.

По залу пробежал взволнованный ропот.

– Однако при этом кое-кто, – Злючкин многозначительно покосился и даже сделал несколько движений бровями в сторону президиума, в котором заседал среди прочих академик Ярило, – кое-кто изо всех сил пытаетПРФФся приуменьшить опасность, которой мы все подвергаемся и имя которой... КА-ТА-СТРОФА!!!

В зале зашумели, Злючкин поднял руку и продолжал:

– Да, да, именно катастрофа. Но кое-кому, – лицо профессора снова задергалось в сторону президиума, – кое-кому очень не хочется признаватПРФФь свою неправоту. Неправоту... Неправоту? Но так ли наивен, хочу спросить я вас, этот гном? Всего ли навсего это его наивное заблуждение и не кроется ли за этим большее? А может быть, это чудовищный, безжалостный расчет, затеянный лишь только в угоду его собстПРФФвенным амбициям?!