Текст книги "Подбельский"

Автор книги: Борис Расин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Начало следующего, 1917 года было ознаменовано в Москве крупным политическим выступлением пролетариата. МК РСДРП (б) призвал рабочих выйти на демонстрацию 9 января – в годовщину «Кровавого воскресенья». В этот день, еще спозаранок, Вадим Николаевич ушел на заводы, чтобы вместе с работниками Московского комитета вывести рабочих на демонстрацию. Анна Андреевна обещала в назначенный час прийти на Тверской бульвар, где был сборный пункт.

Властям стало известно о готовящейся демонстрации. На Страстной площади[10]10
  Ныне Пушкинская площадь.


[Закрыть] были усилены наряды городовых. Вдоль бульваров разъезжала конная полиция.

К двенадцати часам на бульваре стали собираться рабочие. Кто-то запел:

 
Отречемся от старого мира.
Отряхнем его прах с наших ног.
Нам не надо златого кумира,
Ненавистен нам царский чертог.
 

Полиция решила, что настало время действовать, и начала теснить демонстрантов. Но число их все возрастало. Около двух тысяч человек двинулись вниз по Тверской. Колонна быстро превратилась в неорганизованную толпу и растаяла в прилежащих переулках. Анна Андреевна с группой рабочих, вышла на Неглинную. На Театральной площади[11]11
  Ныне площадь Свердлова.


[Закрыть] уже собралась большая толпа толпа снова превратилась в колонну, которая направилась к Лубянке. Над демонстрантами взмыло огромное знамя с лозунгами: «Долой войну!» и «Да здравствует РСДРП!»

Дважды прошли демонстранты от Лубянки до Охотного ряда. Вдруг налетела конная полиция. Теперь она пустила в ход нагайки и шашки.

Анна Андреевна заметила, как Вадим проскочил мимо полицейских, а потом она потеряла его из виду.

Усталая, она уже под вечер ввалилась домой. Но Вадима еще не было. «Что же с ним? Где он?..»

Успокоилась Анна Андреевна, только услышав знакомые торопливые шаги мужа.

Девятого января демонстрации и митинги прошли и на рабочих окраинах столицы. Но это было лишь начало. В январе забастовали рабочие шестидесяти двух московских предприятий.

5

Как ни старался Вадим Николаевич сдерживать себя при разговорах с сотрудниками газеты, он нет-нет да и выскажет им в резкой форме свое мнение об очередных статьях.

– А что нашли вы в ней крамольного? – спросил Иван Жилкин, один из ведущих сотрудников газеты, когда зашел разговор по поводу статьи о думе.

– Крамольное, говорите вы? – переспросил Подбельский и улыбнулся. – Никакой там крамолы нет, в этом-то и беда! Слащавая и гладенькая эта статья. «Военный ураган смел мысль о политике», «партиям сейчас делать нечего» и прочая чепуха.

– Да вы, молодой человек, задиристый политик, – вставил Влас Дорошевич.

– А вы разве с этим согласны, Влас Михайлович? – спросил его Подбельский.

Дорошевич сделал неопределенное движение, от которого его большая бритая голова вошла в широкие плечи.

– Вот видите, Влас Михайлович, вы все стараетесь увильнуть от политики и, как мне кажется, пишете порой не то, что думаете. Разве военный ураган смел мысль о политике? – горячо продолжал Подбельский. – Наоборот, он обострил эту мысль. И почему партиям сейчас делать нечего? Дела много. Нужна такая партия, которая выступила бы против войны, которая боролась бы за дело народное… И разве вы, передовой русский человек, не мечтаете о том, чтобы в России была подлинная свобода?..

Что можно было возразить этому напористому, горячему человеку?

– Советую вам, коллега, – сказал Жилкин, – попридержать свой пыл, он вам еще, должно быть, пригодится…

В последнее время такие разговоры с сотрудниками «Русского слова» у Подбельского бывали довольно часто.

Сытину не один раз докладывали о спорах, которые заводил новый сотрудник. К тому же он – большевик, даже в кооперативном обществе ведет явно большевистскую пропаганду. Хозяин издательства должен знать, что такие люди могут его подвести…

Иван Дмитриевич Сытин не любил подставлять под удары цензуры своих редакторов. За многие годы издательской работы он научился сдержанно и спокойно выслушивать наставления официальных властей. И поэтому, когда нужно было давать объяснения, обычно являлся сам, и с ним всегда считались.

Несколько раз Сытин говорил с новым репортером, осторожно предупреждал его. Он не скрывал, что в молодом журналисте ему нравится хватка и искренность, а это последнее качество редко встречалось в среде тех газетных «богов», которые за все эти годы окружали издателя.

Московский комитет партии предложил Подбельскому бросить работу в «Русском слове» и полностью перейти в его распоряжение. Предстояли горячие дела: рабочий класс России готовился к решающим схваткам с самодержавием, к свершению революции. Небольшая горстка московских большевиков поднимала рабочие массы. Из далекой эмиграции вождь большевиков Владимир Ильич Ленин призывал рабочий класс России проявить чудеса пролетарской и общенародной организации, чтобы обеспечить свою безусловную победу в революции.

И партия к этому готовилась…

СМЕЛО, ТОВАРИЩИ, В НОГУ!.

1

27 февраля 1917 года в Петрограде победило восстание. Накануне по призыву большевиков его начали рабочие, а 27-го на сторону восставших перешла и большая часть Петроградского гарнизона. Бюро Центрального Комитета партии выпустило манифест, звавший рабочих и крестьян покончить с царизмом.

Вечером в Таврическом дворце собрались первые делегаты Совета рабочих и солдатских депутатов. Самодержавие пало. Но не сдались помещики и капиталисты. Стремясь удержать власть, поддержанные меньшевиками и эсерами, они образовали буржуазное Временное правительство. В стране оказалось две власти – Советы и Временное правительство.

Двадцать седьмого февраля Москва уже знала о восстании в Петрограде. Ее рабочий класс также готовился выступить. Москвичи напряженно ждали подробных сообщений о петроградских событиях. Но газеты молчали, хотя уже 27-го имели довольно подробные сведения обо всем происходящем в северной столице. Московский градоначальник запретил печатать эти сообщения.

Тогда начали действовать большевики.

Во все редакции московских газет было передано срочное сообщение: «Сегодня, 28 февраля, в семь часов вечера, в доме № 15 по Большой Дмитровке состоится совещание ведущих работников московских газет…»

В просторной комнате, где собрались журналисты, было душно, накурено, шумно. Кто делился своими мыслями о происходящем, кто рассказывал веселый анекдот. Представители редакций были удивлены, увидев рабочих типографий среди приглашенных на совещание.

– Кто созвал совещание? – спрашивал представитель «Биржевых ведомостей» у коллеги из «Русского слова».

Но тот только поджимал плечами.

Открыл совещание Вадим Николаевич Подбельский.

Среди московских журналистов его уже знали. Но то обстоятельство, что именно он открыл такое совещание, немало удивило всех. Почему? Кто сейчас Подбельский? Говорят, что из «Русского слова» он ушел…

– Вчера в Петрограде произошли крупнейшие в истории России события, – начал Вадим Николаевич. – В России революция, а московские газеты решили об этом умолчать…

Среди присутствующих началось заметное волнение, перешептывания.

– Кому нужно это замалчивание? Это должно быть на руку рябушинским, цинделям, добровым и другим московским заводчикам банкирам. А может быть, господа журналисты «Биржевых ведомостей» или «Русского слова» не верят в прочность свершившегося? Может быть, они думают, что завтра Николай Кровавый, как справедливо его окрестил народ, снова будет у власти?

– Стоит ли мутить умы?.. – выкрикнул представитель одной из газет.

Да мы ничего и не знали, – пытался оправдаться редактор «Газеты-копейки».

– А при чем здесь вы? – спросил Подбельского представитель «Русского слова».

Вадим Николаевич жестом руки призвал к порядку.

– Отвечу сразу на все вопросы. Во-первых, я говорю с вами об этом не только как коллега-журналист, но и как представитель партии большевиков. А если хотите знать – так должен говорить любой честный журналист, которому дороги интересы революции, интересы России.

Слушали Подбельского внимательно.

– Московские газеты должны возобновить выход. И если в них не будет помещена подробная информация о событиях в Петрограде, об отзвуке революционных событий по всей стране, мы, большевики, призовем полиграфистов к забастовке.

Присутствующие переглянулись. Пользуясь минутным замешательством, представитель типографии Проппера, где печатались утренние и вечерние выпуски «Биржевых ведомостей», выкрикнул;

– Мы откажемся верстать газеты, если в них не будет подробнейшей информации о революции!.. Ведь что получается: как царь на фронт выехал – дается сообщение двенадцатым кеглем через всю первую полосу. А тут такие события, революция – и молчат…

– Все же кто вы такой, чтобы нам диктовать? – спросил еще раз представитель «Русского слова» Яблоновский.

– Не куражьтесь, Александр Александрович, – ответил Подбельский. – Вы-то меня хорошо знаете. Повторяю, я говорю от имени партии большевиков.

Совещание постановило предложить редакциям всех газет в очередных номерах подробно осветить события в Петрограде. Но московский градоначальник снова запретил это делать. И тогда забастовали наборщики. 28-го и на следующий день в Москве не вышла ни одна газета. Последующие события свели на нет запрещение градоначальника.

Через день-другой снова начали выходить все московские газеты. На первых полосах крупным шрифтом печатались заголовки: «Революция!», «Первые дни новой России», «Отзвуки революции в провинции».

2

Московские власти стремились спасти от революции хотя бы вторую столицу. Но усилия их были напрасны. Ничто не могло задержать ход истории. Окраины Москвы бурлили.

Двадцать седьмого февраля забастовали рабочие Рогожско-Симоновского района. В ночь на 28-е в рабочих кварталах на домах появились листовки. Это было воззвание Московского комитета областного бюро ЦК РСДРП (б) о выборах в Московский Совет рабочих депутатов.

Большевики в эту ночь были на заводах и фабриках. Меньшевики, эсеры – в центре, в городской думе. К утру в Москве уже существовал Комитет общественных организаций. Он положил основу буржуазной власти в городе.

Утром над зданием городской думы был поднят красный флаг. Почти все заводы Москвы стояли. К центру, к зданию думы, шли рабочие демонстрации, сметая цепи городовых. На Таганской площади, у Яузского моста раздались первые выстрелы, пролилась первая кровь.

Снимая караулы, рабочие выпускали из тюрем политических заключенных. В числе освобожденных был и Ф. Э. Дзержинский.

Большевики призывали добиваться создания революционного правительства, как можно скорей кончить с братоубийственной войной.

В марте состоялось первое заседание Московского Совета рабочих депутатов. В первых числах были созданы районные Советы и Советы солдатских депутатов. Вадима Николаевича Подбельского избрали депутатом Московского Совета и районного Совета Городского района.

В стране началась полоса двоевластия. Надо было использовать это время для подготовки пролетариата к захвату власти.

В эти бурные дни Вадим Николаевич Подбельский был избран членом Московского комитета партии. В Московском комитете в то время работали

Р. С. Землячка, П. Г. Смидович, Е. Ярославский. Здание Капцовского училища в Малом Гнездниковском переулке, где помещался МК, стало политическим центром Москвы.

3 апреля 1917 года вернулся в Россию Владимир Ильич Ленин. В знаменитых Апрельских тезисах он изложил план перехода к социалистической революции.

Актив московской партийной организации разъяснял на фабриках и заводах сущность Апрельских тезисов Ленина и непосредственно помогал налаживать рабочий контроль, вводить явочным порядком восьмичасовой рабочий день. Подбельский выступал на московских предприятиях, ежедневно принимал посетителей в Малом Гнездниковском переулке как член муниципальной комиссии большевиков. Особенно много приходило туда людей в вечерние часы. Приходили делегаты с фабрик и заводов, представители профсоюзов и молодежи. Одного интересовало, как будет обстоять дело с общежитиями – нельзя ли их расширить, навести порядок; другой добивался разрешения на организацию молодежного клуба и подходящего для него помещения. Как члену центральной муниципальной комиссии Вадиму Николаевичу приходилось все эти вопросы решать.

В июле и августе прошли выборы в городскую и районные думы. Подбельский был избран гласным Краснопресненской районной и Московской городской дум. Дел стало еще больше.

3

Шла напряженная борьба за массы. Судьба революции зависела от того, за кем пойдут они. Партий появилось столько, что порой неподготовленному рабочему трудно было в них разобраться. Каждая партия вела борьбу за свое влияние в массах. Из всех партий только большевики говорили правду народу.

Владимир Ильич разработал тактику партии: «…вооружение пролетариата, укрепление, расширение, развитие роли, значения, силы Совета рабочих депутатов». В этом великий вождь революции видел единственную гарантию свободы и окончательного разрушения царизма. Он призывал рабочих «раскрывать глаза народу на обман буржуазных политиканов, учить его не верить словам, полагаться только на свои силы, на свою организацию, на свое объединение, на свое вооружение».

Большевики готовили рабочий класс к претворению в жизнь лозунга «Вся власть Советам!».

Как член МК РСДРП (б) Подбельский должен был всюду поспевать. Заседания в МК, в Совете, приемы в муниципальной комиссии. И каждый день выступления перед рабочими, интеллигенцией. Где только не приходилось бывать пропагандисту партии! Сегодня – у рабочих-машиностроителей завода Густава Листа, в Бутырках или у рогожских металлистов, завтра – у железнодорожников или студентов-медиков. Разговор идет и о текущем моменте и об аграрной политике большевиков, о социализме и о Программе партии…

4

Рабочей Москве была необходима своя газета, и такая газета начала выходить по решению Московского комитета РСДРП (б). Первый номер «Социал-демократа» вышел 7(20) марта 1917 года.

Московский комитет направил для работы в «Социал-демократе» опытных публицистов и организаторов – Ивана Ивановича Скворцова-Степанова, Михаила Степановича Ольминского, Емельяна Ярославского, Иосифа Ефимовича Фрадкина и других активных работников партии. Но работа в газете нисколько не освобождала всех их от иных партийных поручений.

Если с корреспонденциями дело обстояло более чем благополучно – рабочие охотно предоставляли материал в свою газету, – то большие затруднения были с типографией и бумагой. Технику по организации выпуска газеты Г. В. Голенко удалось найти какого-то перекупщика, который за баснословную цену брался достать бумагу – правда, не того формата, который требовался.

– Я не вижу другого выхода, как купить бумагу у этого мерзавца, – говорил Голенко.

– Нет, мы не имеем права этого делать, – горячо возражал Подбельский. – Помимо того, что за эту бумагу с нас и так сдирают, мы еще должны будем выбрасывать обрезки, а это почти седьмая часть всей бумаги.

Склонные уже было согласиться с мнением Голенко, редакторы «Социал-демократа» заколебались.

– А что, Вадим Николаевич, если тебе взяться за организацию выпуска газеты? – неожиданно спросил Осип Пятницкий. – Опыт у тебя есть, человек ты энергичный, горячий…

В тот же день Подбельский предложил Московскому комитету:

– Мы должны во что бы то ни стало добиться от Московского Совета, чтобы нас прикрепили в обязательном порядке к одной из типографий. И думаю, что лучше всего к Левенсону. Следует не только обязать его печатать газету, но просто вселить нас в одно из занимаемых им зданий. Почему «Московские ведомости» и другие издания могут там находиться, а мы нет? Попробую поговорить с Левенсоном.

Вадим Николаевич пришел в Трехпрудный к Левенсону, владельцу крупнейших типографий Москвы.

За небольшим письменным столом сидел довольно плотный, пожилой человек. Его шею туго облегал крахмальный воротничок. Пушистая, немного вьющаяся борода была коротко подстрижена. Из-за пенсне смотрели злые глаза.

– Слушаю вас, – небрежно сказал Левенсон.

– Буду краток, Александр Александрович. Я пришел к вам как представитель Московского комитета большевиков и редакции «Социал-демократа».

– Чего же вы хотите от меня? – пренебрежи тельно спросил Левенсон, которого в Москве считали королем полиграфистов.

– Мы хотим, чтобы вы печатали в своей типографии нашу газету…

Прошло не меньше минуты молчания, прежде чем Левенсон пришел в себя.

– Вашу газету? Не могу! – Он развел руками. – Я перегружен заказами. Вся продукция моих типографий заарендована Всероссийским земским союзом…

«Знаем, в чем дело, – не хочешь с большевиками дело иметь. Боишься. От хозяина, печатающего большевистскую газету, могут отказаться заказчики. Да и потом, как на это будут смотреть официальные власти?..»

Вадим Николаевич знал всю подоплеку отказа и все-таки решил настоять на своем.

– А если мы согласимся на ваши условия? – спросил он.

– Даже если бы они были кабальными? – не удержался от саркастического вопроса Левенсон.

– Да, если вы способны на это.

– Не могу!

– И это категорически? – еще раз спросил Подбельский и поднялся с кресла. – Тогда вот что – продайте нам немного газетной бумаги…

– Бумаги?! А ее у меня нет. Вся газетная бумага, которая лежит на моих складах, принадлежит «Московским ведомостям». Вот у них и просите.

Вадима Николаевича раздражало надменное поведение этого человека.

– Господин Левенсон, ваше упорство может вам обойтись дорого… Не думайте, что я собираюсь угрожать… Силой мы пока еще у вас ничего не возьмем. Но ваши рабочие – почему они должны печатать «Ведомости», а не нашу газету?.. Они ведь могут и отказаться так делать… Об этом вы подумали?..

На следующий день Московский Совет по предложению большевиков принял решение о временном вселении редакции «Социал-демократа» в типографию Левенсона.

Пришлось Левенсону кое-кого потеснить и нехотя принять «Социал-демократа».

– Что ж, – сказал Левенсон, когда Подбельский снова пришел к нему, – я согласился печатать вашу газету. Месяца два – не больше. Думаю, этого срока будет достаточно, чтобы приобрести свою типографию.

И все же «прописку», которую получил «Социал-демократ» в типографии Левенсона, нельзя было считать решением проблемы. Поэтому уже с первых номеров газета начала сбор средств на приобретение собственной типографии. Каждый номер выходил с крупным аншлагом; «Товарищи! Время не терпит. Организуйте отчисления и сборы на покупку типографии!» Работники Московского комитета партии вели агитацию на фабриках и заводах Москвы за сбор средств на типографию.

Интерес московских рабочих к своей газете возрастал с каждым днем. В первый же месяц ее тираж достиг сорока пяти тысяч экземпляров.

В отличие от других московских газет рабочие находили в «Социал-демократе» ответы на волнующие их вопросы. Газета выступала против империалистической войны, за организацию контроля на фабриках и заводах, за усиление большевистского влияния в Советах.

Чтобы газета без задержки попадала на московские предприятия, в провинцию, воинские части, была создана экспедиция. Фабрики и заводы выделяли своих уполномоченных, которые в определенные часы брали свежие номера газеты прямо из типографии.

Временное правительство усмотрело в пропаганде, которую вел «Социал-демократ», покушение на действия властей. Готовился запрет газеты, а пока правительство стремилось задержать ее распространение, приостановить ее влияние на массы. Было отдано распоряжение провинциальным властям уничтожать номера газеты. Их сжигали целыми пачками. Главная ставка категорически запретила распространять газету в действующей армии. Перепуганные строгим запретом из столицы, местные власти провинциальных городов присылали в издательство письма и телеграммы с просьбой приостановить посылку «Социал-демократа». Даже в киосках на железнодорожных вокзалах газету изъяли из продажи. Тираж газеты стал падать: за короткое время он снизился до тридцати тысяч экземпляров. Контора не имела денег на издание газеты. Только пожертвования московских рабочих помогали продолжать выпуск газеты.

Приближался срок, установленный Левенсоном, а денег на покупку собственной типографии все еще не хватало: собралось около сорока тысяч рублей – треть ее стоимости. Левенсон уже не раз предупреждал, что в июне он печатать газету не будет.

Что же делать?

– Надо поднять читателей на защиту газеты, – говорил Вадим Николаевич в Московском комитете партии.

И 31 мая 1917 года на первой полосе «Социал-демократа» появился набранный жирным шрифтом призыв к читателям – рабочим и солдатам Москвы.

«…Товарищи! Сегодня вечером присылайте делегатов в редакцию и типографию… Помните: если не выйдет 1 июня наша газета, то в Москве не должна выйти ни одна буржуазная газета.

Товарищи солдаты! Товарищи рабочие! Готовьтесь принять самые решительные меры для спасения своей газеты!»

Левенсон заволновался, прочитав этот призыв. Положение его было незавидным. С одной стороны нажимают власти, требуя, чтобы он всяческими способами отказался от печатания большевистской газеты, с другой – он видит, что и угроза редакции вполне реальна.

К полудню «Социал-демократ» был на фабриках, заводах, в учреждениях, воинских частях. И всюду призыв газеты нашел живой отклик. После первой смены с фабрик и заводов в редакцию и типографию стали приходить делегации. Похоже было на демонстрацию – так много шло людей.

Сотрудники «Социал-демократа» принимали каждую делегацию. Многие делегаты приносили письма, коллективные требования и вручали взносы на газету. Особенно радовало Вадима Николаевича, что среди делегаций были представители типографий – Сытина, Машистова и других.

– Теперь, пользуясь вашей поддержкой, дорогие наши друзья, – говорил Вадим Николаевич делегатам, – : мы можем твердо и уверенно сказать всяким хозяйчикам типографий: «Только посмейте! Руки прочь! Ваше самодержавие кончилось вместе с царским самодержавием!»

Левенсон вынужден был капитулировать, и «Социал-демократ» продолжал печататься в его типографии.

А деньги на покупку собственной типографии все поступали. К середине августа уже было собрано больше шестидесяти тысяч рублей.

Ежедневно в редакцию приходили десятки писем. «…При сем препровождаем в редакцию нашей газеты «Социал-демократ» посильную лепту на покупку типографии в размере 1 164 руб. 72 коп. не немецких денег, а наших трудовых грошей», – писал заводской рабочий комитет телефонного завода.

Одно письмо привлекло особое внимание Подбельского.

«Товарищ редактор, примите от нас жертву на типографию, от арестованных солдат Двинской тюрьмы – триста двадцати пяти человек. Номер вашей газеты попал к нам случайно; прочитав его, мы спешим пожертвовать, сколько можем, на газету, которая защищает интересы обиженных и угнетенных, которая борется со злом за правду…

Напишите маленькую статейку о нашей тюремной жертве, – мы будем знать, что вы деньги наши получили, Записали бы и сами кое-что, но… цензор? Сидим здесь с 25 июня за агитацию, по статье, обещающей от четырех до двенадцати лет каторги. Мы надеемся, что вы что-нибудь напишете о нашей жертве. Быть может, ваша газета попадет к нам в мрачные, сырые стены…»

…О расстреле в Петрограде рабочей демонстрации 3 июля Москва узнала на следующий день. Велико было возмущение рабочих и солдат столицы кровавыми злодеяниями Керенского и его клики. Контрреволюция подняла голову и в Москве. Двоевластие кончилось.

«Теперь военная, а следовательно, и государственная власть фактически уже перешла в руки контрреволюции, представляемой кадетами и поддерживаемой эсерами и меньшевиками, – говорил Владимир Ильич. – Теперь мирное развитие революции в России уже невозможно, и вопрос историей поставлен так; либо полная победа контрреволюции, либо новая революция».

Всеобщая забастовка московского пролетариата, проведенная по призыву МК РСДРП (б) 12 августа, в день открытия государственного совещания, показала, какой путь выбрал для себя рабочий класс Москвы.

Корниловский мятеж открыл глаза многим, кто еще продолжал верить контрреволюционному правительству. Революционный подъем нарастал. Оживилась работа большевистских организаций во всех городах страны. Из Орла и Твери, Ярославля и Костромы приезжали в Москву за советом и помощью. В свою очередь, следуя указаниям ЦК, московские большевики посылали своих представителей в Тамбов и Нижний Новгород, Тулу и Тверь, Брянск и Казань. Московские большевики помогали провинции.

Подъем революционного движения в Москве вызвал и рост партийных рядов. Нужно было, чтобы большевистская газета «Социал-демократ» стала подлинным вожаком и вдохновителем московского пролетариата.

Несколько раз обсуждал Московский комитет партии вопрос о работе газеты, а в начале октября 1917 года отчет конторы «Социал-демократа» был вынесен на обсуждение московской общегородской партийной конференции. С отчетом выступил Подбельский. Конференция работу редакции «Социал-демократа» одобрила.

5

В конце июля 1917 года Вадим Николаевич Подбельский с делегацией московских большевиков приехал в Петроград на VI съезд партии.

За время с февральско-мартовских событий партия выросла в огромную силу. Представители двухсот сорока тысяч большевиков, закаленных в тяжелых схватках с самодержавием, испытавших тюрь: мы и ссылки, должны были выработать новый курс партии, чтобы поднять массы трудящихся на бой за окончательную победу революции. Съезд принял ленинский курс на вооруженное восстание. И все решения съезда были направлены на то, чтобы подготовить победу этого восстания.

Съезд работал под надежной охраной питерских рабочих, укрываясь от преследования Временного правительства, издавшего постановление о закрытии съезда. И все-таки приходилось менять места заседаний. Из помещения Сампсониевского братства на Большом Сампсониевском проспекте съезд перенес свои заседания на Ново-Сивковскую улицу, а оттуда за Нарвскую заставу – на Петергофское шоссе.

Многочисленные приветствия, которые получал съезд от рабочих Питера, Москвы, Ростова и других городов, говорили о том, какое огромное влияние имеют большевики в массах.

На съезде собрался цвет партии. Свердлов, Орджоникидзе, Дзержинский, Подвойский, Артем, Шаумян, Бубнов, Гусев… У каждого – героическая биография. Здесь среди делегатов близкие товарищи Подбельского по работе в Московском комитете, опытные и закаленные в борьбе большевики – Ольминский, Землячка, Ярославский…

Во всем чувствовался на съезде боевой дух его делегатов – обсуждался ли вопрос о войне и международном положении, о политическом и экономическом положении России, о профессиональном и молодежном движении, о пересмотре Программы партии…

Вадима Николаевича поражала исключительная энергия председательствовавшего на съезде Якова Михайловича Свердлова. Можно смело сказать, что его огромным организаторским способностям съезд обязан был успехами своей работы в тяжелых полулегальных условиях.

Делегаты многих городов страны информировали съезд о работе партийных организаций, о боевой готовности большевиков.

Слово от московской организации было предоставлено Вадиму Николаевичу Подбельскому.

Делегат Москвы говорил о тех трудностях, которые испытывала организация:

– Наши партийные работники не успевали охватить всей работы… Общей причиной, усложняющей работу, является недостаток старых партийных рабочих и интеллигентских сил в организации… И все-таки наша партия, товарищи, является самой сильной из всех социалистических организаций Москвы и стягивает к себе все интернационалистские элементы.

Московские большевики пришли к съезду с немалыми успехами. Ведь еще недавно – в начале апреля, к открытию общегородской партийной конференции, партийная организация Москвы насчитывала всего только семь тысяч членов, а сейчас – пятнадцать тысяч! В три раза больше, чем эсеры, почти в четыре раза больше, чем меньшевики! Это ведь огромная сила!

Оратор характеризовал состояние всех партий Москвы – эсеров, меньшевиков, объединенцев…

– Громадное влияние нашей организации, – говорил он, – сказалось в том, что все массовые выступления проходили под нашими лозунгами.

Он говорил об опорных пунктах, созданных большевиками Москвы – в Московском и районных Советах, в профессиональных союзах, в городской и районных думах.

– …Опорным пунктом являются заводские комитеты. На устроенной нами конференции заводских комитетов мы представляли подавляющее большинство. По всем вопросам прошли большевистские резолюции, причем с особенным успехом прошел пункт резолюции о введении рабочего, контроля над производством… Наша позиция сделалась не только предметом жарких дебатов, но нам удалось добиться проведения рабочего контроля в жизнь.

Представитель московских большевиков рассказал о той травле, которой подвергается партия со стороны эсеров и меньшевиков, и о том, что от этой травли партию «спасает… рабочая масса, которая стойко поддерживает большевизм».

В заключение Вадим Николаевич Подбельский заявил:

– Считаю… чрезвычайно важным отметить полное единодушие в идейной работе между Москвой и Питером…

Это единство… убеждает нас… в жизненности нашей позиции и придает еще больше уверенности и энтузиазма нашей работе.

Подбельский поделился своим богатым опытом при обсуждении вопроса о пропагандистской и агитационной работе партии, участвовал в выработке резолюции «О союзах молодежи». Он категорически высказался против явки Ленина на суд.

Десять дней провел Вадим Николаевич в Питере. Он сожалел, что и на этот раз ему не удалось увидеть Ленина.

Партия ждала слова Ленина. И пусть его не было на съезде, партия знала, что съездом руководил Ильич.

В приветственном слове от имени большевиков Трубочного завода партийный организатор Василеостровского района Вера Брониславовна Слуцкая выразила глубокое сожаление по поводу вынужденного отсутствия Ленина на съезде и крепкую веру в то, что «его идеи и мысли послужат основанием для всех работ съезда, в особенности по наиболее животрепещущим и важным вопросам переживаемого нами момента».

И недаром председательствовавший на съезде Яков Михайлович Свердлов на одном из заседаний заявил:

– Владимир Ильич невидимо участвует и даже руководит работой съезда, хотя на нем и не присутствует.

И он показал делегатам проекты резолюций съезда, написанные рукой Владимира Ильича. Из глубокого подполья Владимир Ильич писал статьи для большевистских газет, разрабатывал тактику партии в революции, давал решительный бой всем наскокам на партию, отстаивал ее идейное и организационное единство.

6

Помимо работы в газете «Социал-демократ», Московский комитет большевиков поручил Вадиму Николаевичу Подбельскому помочь московской молодежи в создании своей коммунистической организации. На Подбельского этот выбор пал не случайно: в 1904 году он был участником съезда учащейся молодежи в Москве; совсем недавно, на VI съезде партии, работал в комиссии, определившей программу работы партии среди молодежи. Его постоянно видели на заводах Москвы, всегда вокруг него толпилась молодежь. Много раз выступал он с публичными лекциями перед молодежью, а сборы с лекций, которые он читал, шли в пользу молодежной организации.