Текст книги "Когда умрет смерть (СИ)"

Автор книги: Борис Харькин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

  Когда умрёт смерть

  Местность напоминала скотобойню.

  Искромсанные тела, оторванные конечности, куски мяса и кости в лохмотьях плоти. Тут и там лужицы ещё теплой крови.

  Вот только на скотобойнях не бывает так шумно.

  Жужжат пули, рвутся мины. В небо взлетают комья грязи и осколки камня. В воздухе тошнотворный запах горелого мяса. И смерти.

  Рон Хантер лежал в грязи, спрятавшись за камнем. Если он поднимет голову, свинец отнимет жизнь. Солнце жарило, как в аду, но сейчас это была меньшая из неприятностей.

  Да это и есть чёртов ад! Почему?! За какие грехи?! – спрашивал Рон себя.

  Он прекрасно знал ответ. Никто не заставлял подписывать контракт. Перспектива дёргаться на электрическом стуле казалась тогда более страшной. И он попал сюда.

  Ну а здесь уж как повезёт – либо грудь в крестах, либо голова в кустах! Пока – везло.

  Приказ прост – добраться до Красной Черты.

  Но выполнить его совсем непросто. С той стороны, не умолкая, строчат пулемёты – лавина огня не прекращается ни на секунду. Пули со свистом взрывают землю, стучат по камням, откалывая мелкие кусочки.

  Рон чувствовал, как немеет простреленное плечо, как вместе с каплями крови медленно уходит жизнь. Бинт на ране, промок насквозь.

  Но умирать Хантер не собирался.

  Рука потянулась за рюкзаком. Шприц с обезболивающим остался всего один, и солдат долго смотрел на него перед тем, как сделать укол. Тонкая игла вошла в предплечье. Тепло медленно растекалось по телу, наполняя жизнью, убивая боль. Скоро действие лекарства кончится и боль вернётся. Вернётся с процентами...

  ***

  Сигнал подъёма вторгся в сон.

  Рон вздрогнул, койка заскрипела под широкой спиной. Разлепил глаза. По лицу струями стекал липкий пот.

  Последнее время кошмары терзают почти каждую ночь. Неудивительно – Пятый этап скоро.

  За окном, не умолкая, ревела сирена. Неужели началось?

  Солдаты вскакивали с тёплых постелей, быстро одевались, хватали оружие. Рон выглянул в окно – темно, хоть глаз выколи, значит, до утра ещё далеко.

  Ни прошло и минуты, а Рон Хантер уже выбежал из казармы полностью экипированный, готовый ко всему. В руках автомат, у пояса пистолет и десантный нож, за спиной – рюкзак, в котором есть всё, чтобы выжить в дикой местности. Под маскировочным халатом – бронежилет, а на голове – каска. Разве что, лицо защитной краской покрыть не успел.

  – К корыту, ублюдки, – бросил лейтенант Дуглас.

  Ночной холод быстро прогнал остатки сна, в голове прояснилось. Несмотря на то, что сейчас лето и днём будет сущее пекло, по ночам всё равно холодно. Даже тёплый камуфляж не спасает...

  На площадке, скупо освещённой прожекторами, виднелись силуэты машин. Кругом мелькали тёмные фигуры, по асфальту стучали тяжёлые военные ботинки.

  Рон долго не раздумывал, за него пускай лейтенант Дуглас думает. Ноги сами понесли к самолёту. Солдаты один за другим исчезали в чреве машины.

  И только когда самолёт, поднялся в воздух и помчался на юг, лейтенант изложил боевую задачу. Он долго и доходчиво разжёвывал каждую мелочь, называл солдат олухами, ленивыми свиньями, дебилами. Корявый палец тыкал в карту.

  – В общем, девочки, – подвёл он итог, – Нам всего-то нужно пересечь Поле. Начался Пятый этап. Заключительный.

  Да уж, заключительный! Для многих он действительно станет последним. Если не для всех! Рон прекрасно знал, что в мясорубке, под названием 'Пятый этап' выжить будет, ой как, непросто! Ведь недаром их именуют 'смертниками'. А с какой небрежностью лейтенант бросил: 'Нам всего-то нужно пересечь Поле'.

  Всего-то! Если из всей группы хоть трое уцелеют, так это и то уже невиданный успех.

  'Поле' – название условное. Неровная, каменистая поверхность площадью примерно в пять квадратных километров. И она ничего общего с полем не имеет. Раньше это место называлось 'Полем боя', но постепенно стали говорить просто – Поле. На карте оно обведено красным кружком. Но дотуда самолёты лететь не будут. Смертников высадят прямо в лесу. И чтобы добраться до Поля, придётся идти пятьдесят километров на юг. Через глушь, кишащую вооружёнными до зубов наёмниками.

  Единственное, что радовало Рона, так это то, что он в Первой группе, под командованием лейтенанта Дугласа.

  Среди всей группы, лейтенант – самый низенький. Плечи узкие, как у подростка – кажется, его и соплёй перешибёшь. Но так думают только те, кто незнаком с Дугласом. Лейтенантские погоны он не под ёлкой в Новый год нашёл, а заработал кровью. Лицо у Дугласа обветренное, тёмное от загара, на щеке глубокий шрам. Синие глаза – холодные, злые. Руки – жилистые и крепкие. Если присмотреться хорошенько, то сразу видно – лейтенант далеко не простак. То, что он командует Первой группой уже говорит само за себя. Здесь – лучшие из лучших. Каждый – профессионал высочайшего класса.

  Один Бенни чего стоит! На него даже смотреть страшно. Лысый негр, с низким лбом и квадратной челюстью. На голом черепе бугрятся складки, а под одеждой – мышцы. Больше всего он похож на гориллу, правда, в размерах чуть побольше. Пулемёт RN-300, какие устанавливают на танках и бронетранспортерах – его любимое оружие. Только носит Бенни эту пятнадцатикилограммовую штуковину на плече и стреляет с рук, как из автомата!

  Ещё есть братья Рамиресы. Близнецы, друг от друга не отличить. Один – Гомес, другой – Педро. Кто из них кто, различает лишь лейтенант Дуглас. И как ему это удаётся? У них даже причёски одинаковые – длинные вьющиеся иссиня-черные волосы, каким любая девушка позавидует. Сейчас братья собрали предмет своей гордости в хвосты, чтобы не мешались. В бою ничто не должно мешать. Рамиресы ловкие, изворотливые, как ужи. Они умело обращаются с любым оружием от метательного ножа до гранатомёта.

  Самый старший в команде – рыжий немец Шульц. Отличный снайпер, с винтовкой не расстаётся ни на секунду. В группе его чаще именуют Шприцом. Лицо всегда бледное, сам худой и высокий, подстать прозвищу. Правда, получил он эту кличку совсем за другое. Но это отдельная история.

  Самый молодой – араб Али Юсуф Хамид ибн... как там его? Столько имен простому человеку не запомнить. Он связист. Породистый и холённый, как знаменитые арабские жеребцы, по всему видно – настоящий аристократ. Осанка, будто лом проглотил, плечи широкие и всегда расправлены. Усы и эспаньолка аккуратно подстрижены, как у кинозвезды. Ростом Али ничуть не уступает негру Бенни. В пехоте таких высоченных парней обычно называют – мишень. Но пока его ни разу не продырявили. Как заговорённый! Все свои ранения он получил на другой войне. Войне полов. От рук неприступной Сабрины. И от ног тоже.

  Сабрина – единственная девушка в отряде. Когда её перевели в Первую группу, Дуглас презрительно фыркнул:

  – Придётся ходить за ней и затычки собирать!

  Впоследствии лейтенанту пришлось признать, что он был не прав, а такое бывает редко. Сабрина оказалась той ещё штучкой. В рукопашном бою с ней может справиться далеко не каждый мужик. Это быстро выяснилось, когда к ней начали приставать бойцы. С бабами-то напряжёнка. А она хоть и не красавица, но далеко и не дурнушка. Средний рост, чёрные волосы и глаза, загадочная, немного вульгарная улыбка. Да и задница ничего. Только не каждый до этой задницы доберётся. Вон араб до сих пор пытается!

  Вот такая группа. Восемь опытнейших бойцов. Хантер уверен в них, как в себе, с такими можно идти в бой. Друзья? Пожалуй, нет. Здесь не стоит заводить друзей. Какой смысл если, не сегодня, так завтра, твоего друга привезут в казарму в цинковом гробу? А может и тебя. Профессионалы тоже умирают.

  По сравненью с остальными Рон Хантер чувствовал себя наименее колоритным. Обычный американский парень, светловолосый и голубоглазый. Из достопримечательностей – только косой шрам на шее, о происхождении которого Рон предпочитал не вспоминать.

  Гудели двигатели, 'корыто' неслось на юг. Если внимательно всмотреться в иллюминатор, то в темноте можно различить, что параллельно летят ещё несколько самолётов. Остальные группы.

  Такие полёты Рон просто ненавидел. Ненавидел бездействие, ненавидел ожидание. Это почти то же самое, что сидеть в камере смертников, думал он. Разница лишь в том, что на Поле будет хоть какой-то шанс выжить. Эх, скорее бы уже прилетели, не зря говорят: ожидание смерти, хуже самой смерти.

  А вот остальным, похоже, было всё пофигу. Чтобы скоротать время, каждый занимался, чем попало.

  Бенни невозмутимо ковырялся ножом в зубах, верный RN300 лежал на коленях.

  Али украдкой поглядывал на Сабрину. Говорят, неугомонный араб вчера пробрался в женскую душевую, где Сабрина в очередной раз набила ему морду. Сам же Али упорно всё отрицал. Однако свежий синяк, неумело скрытый пудрой, говорил об обратном.

  Не поймёшь этого араба. Вроде аристократ, а к дамам относится как к последним шлюхам. Правда, говорят, там откуда он родом с лошадьми обращаются намного лучше, чем с женщинами. Вот только здесь не гарем, если тут и встречаются бабы, то постоять за себя они умеют.

  Шприц посапывал, откинувшись в кресле. Рон смотрел на немца с нескрываемой завистью. Эх, везёт же людям, которые умеют заснуть в любой ситуации! Сам Хантер к таким не относился, его частенько мучила бессонница. Вот и сейчас, несмотря на монотонный гул моторов, уснуть не получалось. В такие моменты Рон ворошился в памяти. Прошлую жизнь он ненавидел, но избавиться от воспоминаний никак не мог.

  ***

  Детство Рон помнил смутно. Родился в провинциальном городке неподалёку от Детройта. Когда ему было четыре года, родители развелись. Отец уехал неизвестно куда, единственное, что он оставил Рону это звучную фамилию – Хантер. Мать была законченной алкоголичкой, её несколько раз направляли на принудительное лечение. Вскоре она умерла, и Рон остался один. Ему было всего тринадцать. Школу он не закончил. О поступлении в колледж не могло быть и речи. Когда исполнилось шестнадцать, перебрался в Детройт. Работал где придётся, чаще грузчиком.

  Детройт – большая помойка. Грязный индустриальный город, выжить в котором непросто. Но Рон выжил. К девятнадцати годам он скопил денег и купил маленькую квартирку в пригороде. Тогда он работал помощником механика в автомобильной мастерской. Здесь он и встретил Бэтти. Она заехала починить старенький 'мустанг'.

  Бэтти.

  Только её он и помнил из прошлой жизни. Эти голубые глаза, задорная, хитрая улыбка, маленький курносый носик, веснушки, которые она так ненавидела, пыталась спрятать под слоем пудры. Её смех.

  В каком бы настроении не прибывал Рон, но стоило ей засмеяться, и на его лице появлялась улыбка.

  Он жил для неё.

  Её он не забудет никогда.

  И тот день тоже.

  В тот чёрный день Рон возвращался с работы пораньше. Усталый, но счастливый. Его редко отпускали до конца рабочего дня, но сегодня отпустили.

  Сегодня непростой день. В кармане Рона лежало кольцо. С маленьким камешком – вроде ничего особенного. Если не считать того, что стоит четыре зарплаты Рона. Он потратил на это колечко все скопленные деньги. Бэтти порадуется, уж она-то толк в драгоценностях знает.

  Они встречались уже полгода, и Рон собирался сделать предложение.

  Он был уверен, что Бэтти согласится.

  Бэтти жила в однокомнатной квартирке в центре. Дверь оказалась заперта, но у Рона был свой ключ.

  Ещё не открыв дверь, он всё понял. Из квартиры доносились звуки, какие услышишь не в каждом порнофильме!

  Как Рон вошёл, они даже не заметили. Хотя он не таился. Рон был спокоен. Он смотрел на себя и на всё происходящие как будто со стороны.

  Вот он стоит у кровати, с крепко стиснутыми зубами. А на кровати его любимая Бэтти. Глаза закрыты от удовольствия, ноги широко раздвинуты. А на ней изо всех сил старается, худощавый, сутуленький брюнетик.

  Вот так! А Рон считал её самым невинным созданием на свете. Что она нашла в этом хлюпике?!

  В пылу страсти они совсем не замечали Хантера.

  Он уже подумывал было кашлянуть. Но тут, наконец, Бэтти его увидела. Её и без того большие глаза расширились ещё сильнее.

  – Рон? – сказала она с изумлением и даже с какой-то обидой.

  Лучше бы ей промолчать! Это было детонатором. В этот момент выплеснулась вся ярость.

  Рон оторвал его от Бэтти, швырнул в угол комнаты. Журнальный столик разлетелся вдребезги, кровь стекала по недоумевающему лицу брюнета. Он глупо заморгал. Потом вскочил и кинулся на Хантера, пальцы вцепились в горло.

  Ножка от столика сама прыгнула Рону в руку. Он оттолкнул мачо, замахнулся.

  – Стой! Не надо! – кричала Бэтти. 'Стой!' – говорил внутренний голос. Но Рон их не слушал. Он бил и бил, пока всего не забрызгало красным, пока не устала рука. Наконец, остановился. От смазливого лица брюнетика остались одни воспоминания. Однако перед смертью тот успел расцарапать Рону горло. Хантер не замечал боли. Мутный взгляд упёрся в Бэтти. Пробежал по её обнажённому телу, задержался на маленькой упругой груди. Бэтти смотрела стеклянными глазами, губы дрожали.

  Она даже не успела крикнуть.

  Всего один удар.

  Ей хватило.

  Он не хотел убивать. Он кинулся к ней, сильные руки долго трясли, губы шептали ласковые слова, умоляли очнуться.

  Без толку – она не дышала.

  Застывшие глаза смотрели с упрёком.

  Уже тогда он знал, что не забудет эти глаза никогда. Бэтти всегда будет возвращаться в ночных кошмарах.

  Он не помнил, как добрался домой. Кажется, он шёл по улице, с головы до ног в крови. Люди шарахались в сторону, кто предлагал вызвать скорую, кто полицию, кто просто брезгливо отворачивался. Дома первым делом включил душ. Вода была ледяная, но он не чувствовал. Смыть, смыть с себя всё. Кровь. Весь этот кошмар. Потом вышел. В холодильнике нашлась бутылка 'Джонни Уокера'. Рон никогда не пил: достаточно было вспомнить мать алкоголичку. Виски он держал исключительно для гостей. Жидкость обожгла горло. Он не чувствовал.

  Когда появилась полиция, Рон валялся на диване. Бутылка была уже пуста, невидящий взгляд блуждал по потолку, на губах играла улыбка безумца.

  Суд Рон помнил плохо. Одиннадцать присяжных признали его виновным, один – нет. Возможно, жена ему тоже наставляла рога, или он был филантропом-альтруистом, или идиотом. Рону от этого легче не было: одиннадцать больше, чем один.

  ***

  Самолёт тряхнуло, видимо, попал в воздушную яму. От этого Рон очнулся. Вытер со лба холодный пот, огляделся. Лейтенант Дуглас изучал карту, что-то бубня под нос. Братья Рамиресы тщательно покрывали лица тёмной защитной краской. Чтобы отвлечься от мрачных мыслей Рон последовал их примеру.

  – Прихорашиваетесь, красотки? – хихикнул Бенни.

  – Хорошо, на тебя, негрила, краску тратить не надо, – парировал один из Рамиресов.

  – Может, его в белую покрасить? – предложил его брат.

  Бенни уже открыл пасть, чтобы обласкать мексиканцев, но в этот момент Дуглас оторвавшись от карты, рявкнул:

  – Хватит разговоров, умники! Разбирайте парашюты, через пять минут прыгаем.

  Перед дверью Рон в нерешительности остановился. Сколько раз уже прыгал, а до сих пор не привык. Холодный ветер хлестал по лицу, далеко внизу чернел лес.

  В спину толкнули.

  Рон камнем полетел вниз, в ушах засвистело. Его несколько раз перевернуло в воздухе, наконец, удалось выровняться.

  Какое-то время солдат наслаждался ощущением свободного падения, потом рванул кольцо. Раздался хлопок. Рон завис на мгновение в воздухе и плавно пошёл вниз, словно великан схватил за шкирку и медленно опускает к грешной земле.

  Где-то вверху всё тише гудел двигатель удаляющегося самолёта.

  Ветер подхватил парашют, понёс в бок. Острые верхушки деревьев стремительно приближались...

  ***

  В предрассветной мгле отряд смертников пробирается сквозь густые заросли. Парашюты надёжно спрятаны, несмотря на то, что они уже не понадобятся. Компас ведёт на юг. Там за лесом Поле, которое необходимо перейти.

  Шли молча. Один за другим. Перед Роном чёрной горой возвышалась спина Бенни, в затылок дышал кто-то из Рамиресов. Лейтенант Дуглас шагал впереди.

  Кругом возвышались деревья, в утреннем полумраке они казались бесформенными громадами. Ветки цеплялись за каску, норовили попасть в лицо, расцарапать. Неприятно конечно, но это – мелочь. Лучше пусть ветка в лицо попадёт, чем свинцовая маслина. Рону казалось, что его держат на прицеле – за каждым кустом мерещился наёмник. Ощущение опасности, плотно въевшееся в подкорку за четыре этапа, не покидало ни на секунду.

  Однако пока всё было тихо.

  Прошло больше часа, когда лейтенант скомандовал привал.

  – Отдых двадцать минут, салаги. Рекомендую перекусить. Неизвестно, будет ли у вас дальше такая возможность. Рамиресы, разведать обстановку на двести метров вперёд.

  Братья, бесшумно исчезли, словно растворились в лесу.

  Рон скинул рюкзак, уселся сверху, и принялся за еду, не прекращая при этом следить за кустами. Автомат лежал под рукой. Чем ближе к Полю, тем больше шансов наткнуться на врага.

  Скупой солдатский рацион – консервы, концентраты, вода. А как хотелось бы жареной курочки с картошкой фри, да колой запить. Проклятый Пятый этап! Вот пройду его, и кошмар закончится – подумал Рон. А я обязательно пройду – пообещал он себе.

  И каждый, скорее всего, сейчас думал об этом. Хантер посмотрел на ребят. Лица напряженны, сосредоточены. Даже в минуты отдыха настоящий солдат не теряет концентрации. Один Бенни выглядит беззаботным. Но это лишь снаружи.

  Сабрина брезгливо ковырялась в банке с тушёнкой, нож противно скрёб по жестянке. Бенни, тот вообще с консервами не церемонился, открыл банку и целиком вытряс содержимое в бездонную пасть. Рыгнул, запил водичкой из фляжки. А может и не водичкой, чёрт его знает, что у него там налито. Такой, русской водки стакан хлопнет и не поморщится!

  Вскоре появились Рамиресы. Также бесшумно, как и исчезли. Один показал жестами, что всё чисто. Братья тоже быстро перекусили и принялись чистить оружие. Автомат здесь твой лучший друг. Как ты о нём позаботишься сейчас, так он о тебе позаботится потом.

  Двадцать минут прошли незаметно. Сквозь ветви было видно, как небо на востоке начало светлеть и окрасилось розовым.

  – Подъём, уроды! – рявкнул лейтенант. – Прогулка продолжается.

  К подобной грубости все давно привыкли, лейтенант с солдатами не церемонился.

  Отряд осторожно двигался дальше, ощетинившись автоматами. Стволы покачиваются из стороны в сторону, как носы ищеек. Вот учуют врага и ощерятся зубастыми пулями.

  Лейтенант Дуглас знаком приказал соблюдать тишину. Теперь все приказы будут отдаваться знаками. Что ж, и в этом есть свои плюсы: лейтенант не будет называть уродами. Мелочь, а приятно.

  Рамиресы крались на двадцать шагов впереди. Братья всегда лучше остальных справлялись с ролью разведчиков. Они двигались бесшумно, словно лесные хищники, выслеживающие жертву. За ними попятам шла остальная группа.

  Замыкал отряд Бенни. У кого не получалось не производить лишнего шума, так это у него! То коряга какая-нибудь под ногой хрустнет, то пулемётом об ствол зацепится или заденет головой ветку. И напрасно Дуглас, активно жестикулируя, обещал стереть его в порошок. Такая горилла даже если очень захочет, всё равно бесшумно по лесу не пройдёт.

  Солнце поднималось всё выше, утренняя дымка рассеялась. Но трава под ногами была ещё мокрой и скользкой, на сапогах блестела роса. В лёгкие врывался запах прелых листьев.

  Вдруг, шедший впереди Рамирес застыл, внимательно прислушиваясь. Дуглас тоже насторожился, приказал группе остановиться. Рон напряг слух, но ничего опасного не услышал. Обычные звуки леса: лёгкий ветерок шелестит листвой, стрекочут насекомые, где-то далеко стучит дятел.

  Лейтенант поднял руку, сжал в кулак – приказ рассредоточиться, залечь в засаду. Группа мгновенно растворилась в кустах. Прошло несколько долгих минут. Рон лежал в сырой траве, сверху надёжно прикрывали заросли кустарника. Он приготовил автомат, внимательно всматриваясь в просвет между кустами. Тропинка видна как на ладони. Того, кто осмелится по ней пройти, накачают свинцом.

  Теперь Рон услышал приглушённые голоса, доносившиеся с той стороны, куда направлялась их группа. А спустя минуту показались те, кому голоса принадлежали.

  Трое рослых парней, с автоматами на изготовку. Идут медленно, но уверенно, не таясь. Охотятся на человека, готовы стрелять на поражение. Видать самые смелые. И самые тупые. Они подошли довольно близко, продолжая беззаботно болтать. Рон вслушался в разговор. Один говорил:

  – ...отдать сотню баксов, за то чтобы подхватить насморк в этом сраном лесу! Нет уж, увольте!

  Да, действительно – тупица, считает, что ничего опаснее насморка здесь подхватить нельзя. Сейчас подхватит пулю.

  – Зато мясо подстрелишь и сразу штуку получишь, – откликнулся второй. – А лично я и от самого процесса получаю огромное удовольствие. Помню, на Втором этапе столько этой мрази настрелял. Почти пятнадцать кусков заработал!

  – На Втором мы все хорошо обогатились, да и на третьем тоже. Только там не надо было по кустам сырым лазить, да жопой своей рисковать!

  – И здесь не надо, – заговорил третий наёмник. – Ты сам решил, что в лесу охота будет лучше, чем в Поле.

  – Да уж, надо было с ребятами остаться. Взять снайперку и мочить мясо прямо на Поле. Конечно, не так много бабла заработаешь, но зато не заработаешь и насморк!

  – А ты б свитерок поверх камуфляжа накинул, а вместо каски шапку меховую, – пошутил второй.

  Экипированы они были отменно.

  Современное дорогое оружие, великолепный камуфляж, делающий их почти невидимыми на фоне деревьев. Под камуфляжем угадываются очертания бронежилетов. У каждого на боку рация. Да и сами они – кровь с молоком. Откормленные, мышцастые, зубы белые, аж сверкают, с такими зубную пасту можно рекламировать.

  Если бы не были настолько самоуверенными и не шли по тропинке, как по собственному огороду, возможно бы и получили обещанные баксы.

  Только не надо недооценивать мясо.

  Наёмники остановились. Рон прицелился, спусковой крючок холодил палец. Эти трое, скорее всего, здесь не одни. Они вышли вперёд, чтобы разведать обстановку, а за ними идёт отряд побольше. Обычно наёмники дорожат своими шкурами и ходят большими группами.

  Враги тем временем продолжали разговор.

  – Нет, этот этап для меня точно последний! Вот заработаю ещё тыщёнку другую и баста. Знаете, кореша, что я себе на эти денежки куплю?..

  Видимо, лежавшей рядом с Хантером, Сабрине не было интересно, что же там купит наёмник. Раздался глухой еле слышный хлопок. Она любит использовать пистолет с глушителем.

  Наёмника мотнуло назад, как будто он – марионетка, а невидимый кукловод резко дёрнул за верёвочку. На лбу появилась аккуратная алая точка.

  Мёртвое тело ещё не успело упасть, а Рамиресы уже метнули ножи. Двое оставшихся врагов даже не поняли, что произошло. У одного из горла торчала рукоятка. Не помогли ни каска, ни бронежилет. Изо рта вырвался булькающий хрип, и хлынула кровь. Глаза стекленели. Второй был ещё жив. Нож попал в глазницу, всё лицо залило кровью.

  Рон в очередной раз позавидовал мастерству Рамиресов. Он и сам прекрасно метал ножи – на Первом этапе этому обучали всех желающих. Но чтобы с такого расстояния прямо в глаз!

  И, тем не менее, это была оплошность. Умирая, наёмник успел нажать на курок. Раздался сухой треск, на голову посыпались срезанные очередью ветки и листья. Разумеется, он ни в кого не попал. Но звук выстрелов эхом пронёсся по влажному лесу.

  И тут же в ответ залаяли автоматы, басовито заговорил пулемёт. Наверно, отставший отряд наёмников принялся палить наугад. Им-то что! У них патроны куры не клюют!

  Пули свистели над головой, прошивали кусты, впивались в стволы деревьев и землю. Рон решил, что, росший в паре метров от него, толстый дуб будет надёжным укрытием. Но стоило чуть приподняться, и шальная пуля клюнула в грудь. Она была совсем на излёте, может, перед тем как попасть в Рона, прошила ствол дерева. Благодаря этому бронежилет выдержал, но солдата ощутимо шатнуло. Боль, как от удара хорошего боксёра, отозвалась в рёбрах.

  – Отходим! – крикнул Дуглас.

  Рядом замелькало, зашуршали кусты, под сапогами затрещали ветки. Таиться больше смысла не было. Рон ещё не до конца пришёл в себя после того, как поймал бронежилетом пулю. Но надо бежать, и он понёсся за остальными.

  Бежали до тех пор, пока не смолкли выстрелы. Потом ещё с километр шли быстрым шагом и, наконец, остановились. Солнце уже стояло в зените, и небольшая полянка была залита ярким светом. В изумрудной траве алели маки, желтели одуванчики.

  Так тихо, и мирно. Ничто не напоминает о недавней перестрелке. После шума боя и беготни сквозь лес, тишина казалось мёртвой и какой-то неестественной. Только тяжелое дыхание наполняло воздух.

  Оказалось, Рон не один познакомился с вражеским свинцом. Бенни повезло меньше. Пуля задела бедро. Прошла скользом, срезав кожу до мяса.

  Пока Шприц обрабатывал рану антисептиком и накладывал повязку, лейтенант отчитывал Сабрину за нарушение субординации. Отчитывал по-своему.

  – Ты, тупая сучка! Ещё одна самовольная выходка и я тебя порву на куски!

  Дуглас не кричал, он говорил медленно и холодно, а потом ударил её в лицо. Ударил как мужика. Сабрина еле устояла на ногах, из разбитой губы брызнула кровь.

  – Понятно, мразь?!

  – Да, сэр! – послушно отозвалась девушка. Но по глазам было видно – затаила обиду.

  И, наверное, лейтенант сообразил, что сказал лишнего.

  Даже на удар по лицу Сабрина обиделась бы не так сильно. А вот 'мразью' солдат называют только наёмники. Ну ничего, зато в другой раз девка подумает прежде чем самовольничать.

  Шприц тем временем закончил перевязку.

  – Ты как, солдат? – поинтересовался лейтенант у Бенни. – Идти сможешь?

  Тот буркнул в ответ что-то неразборчивое.

  – Значит – в норме. Отдыхаем пятнадцать минут. Сабрина, разведать обстановку, Али, доложить в штаб о местонахождении, остальные – вольно!

  Али достал из рюкзака рацию. Включил, послышалось шипение, словно вылили масла на раскалённую сковородку.

  – Капитан Грэгори на связи, – донеслось из динамика. Громогласный голос капитана, перекрывавший любые помехи, слышала вся группа.

  Али протянул рацию лейтенанту.

  – Докладывает лейтенант Дуглас.

  – Говорите, лейтенант.

  – Группа находится в квадрате восемь D. Потерь – нет. Один солдат получил лёгкое ранение.

  – Хорошо, как дойдёте до цели, сразу доложить и... информируйте обо всём необычном, лейтенант.

  – Есть сэр! – Дуглас свернул рацию, пробормотал:

  – Даже удачи не пожелал, ублюдок!

  Тыловых крыс здесь не любили. Особенно если они носят капитанские погоны.

  В небе, стальной стрекозой, промелькнул вертолёт. Какое-то время ещё доносился шум лопастей, потом затих.

  Хантер скинул бронежилет, осмотрел его. На том месте, куда попала пуля, красовалась вмятина. Рёбра всё ещё ныли, кожа посинела. Рон принялся растирать синяк.

  Кусты затрещали, оттуда вынырнула запыхавшаяся Сабрина.

  – Полкилометра восточнее отряд наёмников, двигаются в нашем направлении.

  – Уверенна?

  – Да, сэр!

  – Подъём, сучки! Двигаемся на юг. Бегом марш!

  Тропинки здесь не было. Бежали прямо через жидкий подлесок. Соблюдать тишину уже никак не получалось. Потому, что первым бежал раненный Бенни. Под массивной фигурой негра, кусты с треском ломались, хрустели ветки. Но зато, он почти не хромал – Шприц ещё раз доказал, какой он умелый врач.

  Запнувшись о корень, Рон кубарем полетел в заросли крапивы. Боковым зрением он видел мелькающие по бокам ноги, армейские ботинки мяли траву. Об него чуть не споткнулась Сабрина, перепрыгнула, понеслась дальше. Али протянул руку, помог подняться.

  – Спасибо, – пробормотал Хантер, но араб уже бежал за остальными.

  Рон восстановил дыхание, вытер пот и понёсся за остальными.

  Так пробежали не меньше километра.

  – Стоп! – рявкнул Дуглас.

  Бегущий впереди Али остановился так внезапно, что Рон чуть не сбил его с ног.

  Впереди тропинку перегородила колючая проволока. Ржавой нитью она тянулась сквозь лес и исчезала в кустарнике.

  – Рон, Гомес пойдёте вперёд, разведаете обстановку, остальные – пять минут отдыха, – распорядился лейтенант.

  Гомес перерезал щипцами колючку, пролез в образовавшуюся прореху. Рон последовал за ним.

  В висках стучало, ноги подкашивались после изнурительного бега. Более выносливый Гомес пошёл первым. Он двигался легким пружинистым шагом, создавалось впечатление, что он в этом лесу не впервые, а всю жизнь провёл. Рон еле поспевал за ним. Он старался быть внимательным, не упустить никакую мелочь, ведь от этого зависела его жизнь и жизни всей группы. Но первым опасность, как всегда, заметил Рамирес. Знаком он показал, что нужно лечь и сам опустился в траву. Затем пополз по-пластунски, как змея, а Рон за ним. Земля была холодной, а трава местами всё ещё мокрой – солнечный свет не проникал под густые кроны. Рон еле поспевал за мексиканцем, впереди мелькали чёрным его подошвы.

  Вскоре послышались тихие голоса. Сквозь просветы в листве виднелись двигающиеся тени. Рон и Гомес подползли чуть поближе. Теперь можно было всё хорошенько рассмотреть.

  Между деревьев расположилось несколько солдат. Всего Рон насчитал пятерых. Один – тяжелораненый, его перевязывал врач. Двое, с оружием в руках, настороженно вглядывались в кусты. Ещё один, привалившись спиной к дубу, пытался связаться по рации. Другая группа смертников.

  – Я доложу лейтенанту, – шепнул Рону Рамирес. И отступил – ни травинки не шелохнулось.

  Рон наблюдал за солдатами. Вот так и мы сидим во время привала, подумал он. И оказывается к нам не так уж и сложно подобраться. Если бы наёмники не были такими неумелыми и ленивыми, давно бы нас всех перестреляли. Впрочем, Дуглас всегда посылал кого-нибудь разведать обстановку вокруг. А эти не удосужились. Будь на нашем месте отряд наёмников, перестреляли бы всю их группу.

  Сзади послышался лёгкий шорох. Лейтенант ползал не так бесшумно, как Гомес.

  Солдаты насторожились. Залязгали затворы, автоматы повернулись на звук. Один из часовых негромко крикнул:

  – Эй, кто там? Выходи!

  Лейтенант не торопился с ответом. А вот у кричавшего, видать, нервишки были на пределе. Автомат в его руках дёрнулся, короткая очередь срезала ветки над головой Рона.

  Вот идиоты! Какими неумелыми бы не были наёмники, а пальбой привлекать их не стоит. И как только эта группа дожила до Пятого этапа?! Наверняка Пятая или Четвёртая.

  – Не стреляй олух! Говорит лейтенант Дуглас, Первая группа! Опусти оружие!

  Вояка пару секунд подумал, затем опустил ствол.