Текст книги "Тридцать четвертый мир"

Автор книги: Борис Иванов

Соавторы: Юрий Щербатых
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Борис Иванов Юрий Щербатых
Тридцать четвертый мир

_{СОДЕРЖАНИЕ}

1. ОТСТРАНЕНИЕ

2. ДЕНЬ РАЗМИНУВШИХСЯ

3. ЛЕС НАКАНУНЕ

4. НА ВОЙНЕ КАК НА ВОЙНЕ

5. РАССЛЕДОВАНИЕ

6. ПРИНЯТИЕ РЕШЕНИЙ

7. ПРОБЛЕМА ТУЗЕМЦЕВ

«Нужны ли мы нам?»

А. и Б.Стругацкие, «Понедельник начинается в субботу».

1. ОТСТРАНЕНИЕ

– Остановитесь, Следователь!.. – широкоплечий человек в спортивном костюме и темных очках догнал, наконец, худощавого велосипедиста, притормозившего на обочине затянутой еще утренним туманом парковой дорожки и, не без недоумения взиравшего на подбегающего к нему чудака.

– Вы меня с кем-то путаете, – добродушно отозвался он, явно намереваясь возобновить свою поездку. Я не работаю в прокуратуре. Если…

– Да, я знаю, мистер Санди. Вы здесь в отпуске. Тем не менее, примите, все-таки привет от Ника Линдермана…

– Не припомню такого… – велосипедист, ледяной взгляд серых глаз которого не слишком гармонировал с добродушной мимикой, действительно был Следователем пятой категории Каем Санди. Но знать это полагалось лишь трем людям на старушке-Земле. Четвертый не был предусмотрен. Тем более такой, что горланит о секретах Управления на милю окрест.

– Из фирмы "Глория". Вы помните такого? – несмотря на основательную пробежку, которую заставил его проделать не желавший откликаться на свои настоящие имя и должность человек на велосипеде, атлетически сложенный обладатель почти классического носа, украшенного черными очками, не выглядел запыхавшимся. Раздосадованным и только.

Кай с трудом удержался от того, чтобы выдать и свою досаду. Условные слова о несуществующем, скорее всего, в природе Нике Линдермане и его фирме мог произнести только личный представитель шефа Сектора. Что означало какие-то серьезные известия. Скорее всего, неприятные.

– Все равно, не сказал бы я, что очень хорошо помню этого человека, – отозвался он, не без злорадства принуждая собеседника назвать резервную кодовую фразу.

– А вот у него сохранились наилучшие воспоминания о том… О том как вы провели время за покером в Восточном экспрессе… – с явным нетерпением слепил тот свою реплику.

"Покер и Восточный экспресс… Ладно, не стоит дальше мучить человека", – прикинул Кай.

– Теперь припоминаю. У него, если не ошибаюсь, были какие-то интересы в Лунных Оранжереях?

– Вот именно, Следователь, в Лунных Оранжереях… – собеседник облегченно вздохнул, получив, наконец, положенный отзыв. – Господин Литлвуд предупредил меня, что вы – большой формалист, но вы превзошли мои ожидания, мистер Санди… Мне три квартала пришлось за вами гнаться. Хотел застать вас в гостинице, но вы, оказывается, любитель браться за дело спозаранку… Пройдемте в мой кар – нам надо торопиться…

– У меня другие дела, господин э-э…

– Дель Рэй. Гвидо Дель Рэй, капитан Планетарной Контрразведки, – собеседник профессиональным жестом предъявил Каю свой идентификатор, – можете меня называть просто Гвидо… Нам предстоит работать в паре…

– Простите, но я не уведомлен о том, что вас собираются подключить… – Следователь спрыгнул с велосипеда и, придерживая его рукой, зашагал вслед за собеседником в сторону притулившегося невдалеке не по правилам припаркованного кара. Строго говоря, автомобилю вообще нечего было делать в центре Женевы. Только сине-белая разрешающая наклейка как-то извиняла его присутствие в зоне велотранспорта.

– Подключают вас, Следователь. Не меня… Что касается ваших забот, связанных с операцией "Сон", то можете о них забыть… – Гвидо нырнул в кар и жестом пригласил Кая садиться рядом.

Тот пристроил велосипед у обочины и последовал этому приглашению.

– Вот, ознакомьтесь, – Гвидо протянул Каю белый прямоугольник мнемокарты, украшенный пломбами-печатями Планетарной Контрразведки и Управления Расследований.

Кай набрал на сенсорной клавиатуре свой код и приложил к прямоугольничку сенсора безымянный палец. На девственно-белой поверхности карты появился текст.

Приказом по Управлению, Следователь пятой категории Кай Санди начиная с двадцати трех часов, тридцати минут истекших суток отстранялся от руководства операцией "Сон" и участия в ней, ввиду необходимости включения его в объединенную группу по расследованию обстоятельств смерти Ли Окамы – Чрезвычайного и Полномочного Посла Федерации Тридцати Трех Миров. Со стороны Планетарной Контрразведки, взаимодействие с Каем Санди поручено осуществлять капитану Гвидо дель Рэю. Материалы по операции "Сон" поручено было сдать, личные записи – уничтожить.

– Ну что ж, – сказал Кай – больше самому себе, чем Гвидо. – Материалы остались в группе. Записей при себе не держу. Хотелось бы посоветовать кое-что, напоследок, ребятам…

– Не беспокойтесь, – успокоил его капитан дель Рэй, трогая кар с места, – с двух часов ночи дело уже взял довольно опытный ваш коллега… С этакой смешной фамилией…

– Коль скоро я от этой операции отстранен, то знать его фамилию мне не следует, – холодно остановил его Кай. – Почему вы, кстати, не воспользовались обычным блоком связи, раз уж столь вольно относитесь к режиму секретности? На худой конец, существует кодовый канал…

– Я, знаете, не сподобился быть допущенным к кодовому каналу вашей группы, а вас решил застать лично – очень уж поджимает время… Вы еще сможете связаться со своими друзьями с дороги, если хотите передать им что-нибудь…

– А в чем, собственно, причина такой спешки? И почему именно без моей персоны не может обойтись данное расследование?

Пугая тучных сонных голубей, кар развернулся на рассветно-пустой площади и, вырвавшись из исторического центра города, устремился к выезду на скоростную магистраль.

Глядя на начавший сливаться в сплошные полосы пейзаж, Кай с какой-то горечью подумал, что так вот всегда и бывает – после этапа ломания головы, после построения сложнейшей и в то же время безупречно надежной схемы операции, после кропотливой подготовки и проверки всех элементов хитроумной ловушки, тебя кидают в новую, плохо проваренную кашу, а спусковой крючок доверяют нажать коллеге со смешной фамилией.

Нет, он не слишком боялся, что новый руководитель провалит дело – слишком хорошо оно было подготовлено, да и дураков в Управлении не держали (он только не мог припомнить, у кого из отличных специалистов слежки и анализа, из тех, что могут заменить его, фамилия посмешнее). Как только его "крестник" Дмитрий Шаленый покинет здешнее исправительное заведение, след его будет взят, и непременно приведет к где-то относительно недалеко припрятанному странному сокровищу, которое примерно шесть лет назад то ли по воле Провидения, то ли по идиотской случайности попало в руки нынешнего клиента Женевской тюрьмы. Называлось оно просто "Документ Каррозерса" и являлось предметом вожделения прежде всего темной, полуподпольной громады Комплекса. Не прочь завладеть этими бумагами были и Мафия, Движение за защиту прав человека, многочисленные средства массовой информации и бог весть кто еще. Разумеется, правительство Федерации было не на последнем месте в этой очереди, но как всякая государственная структура норовило не заплатить ни гроша, а загрести жар руками Управления Расследований. Это, конечно, было уже своего рода утопией. Даже у Академии наук нашлось бы несколько лишних миллионов кредиток, чтобы заплатить за материалы, пусть неполные, о грандиозной биологической программе исследований, которые группа Каррозерса осуществила где-то перед самой Последней Войной. И сами исследователи и даже та планета, где эта, во многом преступная по теперешним меркам программа была осуществлена, были, скорее всего, сметены ядерной катастрофой Конца Империи. Но где-то скрылся сам генерал-академик Каррозерс. И уцелел "Доклад Каррозерса" – документ, который долгие годы считался апокрифом. До тех пор, пока не объявился из глубин криминального подполья Федерации Дмитрий Шаленый, по кличке "Шышел-Мышел", с убедительными доказательствами достоверности заполученного им оригинала этого тысячатрехсотстраничного сочинения.

Шышела-Мышела подвела жадность. Не стоило ему предлагать свой товар шести разным покупателям сразу. Видимо, если бы Федеральный Следователь пятой категории Кай Санди не надел бы на него в космотерминале Каллисто пару стальных наручников, прохлаждаться бы Шаленому на Том Свете – не от пули или ножа Мафии, так от аккуратно организованного Комплексом "несчастного случая". Единственным проколом, который при чуть-чуть других обстоятельствах мог дорого стоить Федеральному Следователю, было то, что ничего похожего на "Доклад" при арестованном обнаружено не было. За считанные десятки минут, когда Шаленый ушел от бдительной слежки Управления (из-за идиотского вмешательства очередной раз околпаченных "борцов за гражданские права") проклятый документ был "скинут" в какой-то тайник или вверен заботам некоего доверенного лица. Предстояло начинать игру сначала. Нет, не того, что Шаленый снова переиграет Управление боялся Кай. Он боялся, что найдутся те, кто опередит людей Управления.

Но теперь это была уже не его забота.

– Так почему же мы так спешим? И почему именно я? – повторил свой вопрос Кай, обернувшись к справившемуся, наконец, с программированием "автопилота" Гвидо. Тот задумчиво заломил бровь.

– Причина спешки – в расписании сверхдальних рейсов, Следователь… Корабль отправляется через тридцать восемь часов. Следующий – через пару месяцев. Если повезет.

– Какой, собственно, корабль? Куда? – Челночный рейдер сверхдальних дистанций "Процион". К системе Балларда-Джонса. Колония "Гринзея-2". – Гм, теперь начинаю что-то понимать… Покойный Окама, помнится, именно там представлял Федерацию. Чрезвычайно и Полномочно. – Рад, что вы хорошо держите в памяти вчерашнюю сводку новостей… Сообщение о гибели Окамы прошло далеко не первым номером…

– Это – профессиональное: Гринзея – это, формально, наш Сектор. Заодно теперь понятно почему к делу подключили меня.

Это действительно было понятно – Федеральный Следователь формально курировал агентуру Управления в упомянутой Колонии Гринзея-2 – колонии, ввиду своей удаленности и глухой изоляции почти не существовавшей для большинства жителей Обитаемого Мира. До последнего времени.

– Так вы полагаете, – продолжил после короткой паузы Кай, – что расследование придется вести на месте работы э-э… жертвы?

– Не исключаю… Давайте теперь по-порядку… – Прежде всего – куда едем?

– В терминал. Надо успеть добраться до Перта. Собственно до места происшествия, то-есть. Допросить свидетелей, получить инструктаж… Начальство уже там – прибыло из двух столиц. И добраться до собственно "Проциона" – он болтается на геостационаре. Слава Богу, ваше Управление дает скоростной шаттл…

Кай с сомнением посмотрел на часы. – Итак? – спросил он.

– Итак, вчера в ноль – тридцать две Посол убит охраной его собственного офиса. Что, согласитесь, не совсем обычно.

– В новостях это назвали несчастным случаем… Видеосюжет не пустили – только официальный портрет Окамы и "говорящая голова" диктора… Можно подумать, ей-Богу, что дежурный офицер решил поиграть с покойным в казаки-разбойники, да позабыл поставить пушку на предохранитель…

– Эпизод зафиксирован голографической видеосьемкой. Охрана не виновна ни в малейшей степени… Понять поведение Посла невозможно… Проник в помещение Земного филиала своей миссии, взломав дверь для технического персонала, – словно не знал кода замка главного входа. Первым открыл огонь… Приступ безумия или что-нибудь психотропное… Вот только оснований предполагать такое нет ни малейших… Все предварительные материалы для вас – на мнемокарте. Вот в этом файле…

Некоторое время Кай молча изучал тексты и изображения, послушно возникавшие на поверхности мнемокарты, подчиняясь еле заметным движениям его пальцев.

– Я полагаю, – сказал он некоторое время спустя, – вы думаете, что имеет место один из вариантов зомбирования?

– Может быть, вы находите это банальным, но я не исключаю такого варианта. Даже склоняюсь к нему.

– Мы обсудим это после опроса свидетелей. Пока тут не сходятся концы с концами… – Кай снова углубился в содержимое мнемокарты.

Кар миновал пару туннелей и вылетел на простор живописной долины, над которой, словно мираж, реяли ажурные контуры межконтинентального терминала. Кай устало оторвался от работы и повернулся к Гвидо:

– Вы не обидитесь, если я и вас спрошу – почему именно вас дают мне в напарники?

– Отнюдь… Я четыре года работаю в секторе внешнего криминалитета…

– В восьмом секторе, значит… – Кай прикинул, что высшее начальство явно решило разрабатывать популярную версию "зла извне" – не обязательно ложную, но отнюдь не единственно возможную…

– Кроме того, я имею опыт работы во внеземных условиях…

– Это довольно интересно. Где же, если не секрет, удалось побывать? – На Лаланде и на Океании. Восемь и двенадцать лет назад.

– Лаланд – Пыльный Край… А Океания – подводные джунгли и мир стальных платформ на поверхности… Боюсь, что ни то ни другое не напоминает Гринзею… Правда, я и сам там не был. Там, вообще, мало кто был. От хорошей жизни туда не летят… Вы запросили информацию по планете?

– Да – сразу после получения задания. Я в тот момент был в нашем Магаданском филиале… Всю ночь в дороге и в гостинице знакомился с условиями тех мест – надо же было на что-то убить время – ведь пока материалов собственно по делу практически и нет…

– Ну что ж… Места в лайнере нам зарезервировали?

– Разумеется. Пересадка в Дакаре. Так быстрее. Приготовьте идентификатор – я подрулю сразу к "нашему" входу… Перед тем как нырнуть в залитое светом флюоресцентных ламп нутро терминала, Кай с грустью оглянулся на весеннее небо над далеким теперь Женевским озером.

– Вы чем-то огорчены? – спросил его Гвидо.

– Так… Жаль, что не увижу теперь одного своего "крестника". Знаете, как-то всегда так получается – хорош человек, или плох, а когда изменяешь его судьбу – в связи с нашим ремеслом – чем-то изменяешь и свою судьбу, тоже… Чем-то вроде заблудшего брата становится такой человек. Впрочем, это уже прошлое… Пойдемте.

Человек, о котором говорил Кай, в это время рассматривал те же самые перистые облачка в высоком небе весенней Швейцарии.

Он смотрел на них через узкую, забранную стальными прутьями окно-амбразуру, воздев горе свои серые, чуть водянистые, слегка навыкате глаза. Это был неплохой способ избежать мучительного созерцания в зеркале манипуляций тюремного парикмахера. Исправительное заведение города Женевы не могло позволить себе выпустить из своих недр на волю личность, которая хотя бы внешне не соответствовала бы общепринятым стандартам приличий. До выхода Дмитрия Шаленого на свободу оставалось четыре часа.

Цирюльник старался во всю. "Не хочет, видно, немчура проклятая, чтоб вместо него здесь автомат с народа ворс снимал", – прикидывал каким-то уголком своего сознания его клиент. Но само это сознание было занято совсем другим…

Немчура же клал немало сил на то, чтобы лишить шевелюру Шаленого ее несколько дикого – клочковато-облезлого вида. Не то, чтобы волос у него было мало – нет, это головы, пожалуй, было многовато. У него всего было много – у Дмитрия Шаленого, авторитета теневого мира Федерации, да, пожалуй, и всего Обитаемого Мира. Впрочем, как посмотреть – вот лишнего жира не было ни грамма в этой почти двухсоткилограммовой громаде. Последнее, впрочем, вовсе не означало, что он сложением напоминал Аполлона Бельведерского – скорее сибирского медведя-шатуна, а то и натурального гризли.

"Эх, – думал он, глядя в высокую голубизну, – не зря ли жиду доверился?.. Хотя, может, и не жид он – Барсук Беррил, а то и вовсе грек… Дык ведь, если умом пораскинуть, хрен он редьки не слаще… Ну что не армянин – это почти точно… Хотя, вроде на итальянца тоже махает… А главное не в том, каких кровей он, сукин сын, будет, а в том самом, что хватит ли у него, собаки, духу с бумагами этими деру дать? Или обратно – ума достанет и сбережет их, как условлено? Ишь, ведь – ни весточки не подал из далеких этих мест… Хотя и пришлешь оттуда – хрена-с-два!.. А оно все и к лучшему – следа ко мне не провел, сучий потрох… Нет, коли у Барсука голова на плечах стоит, и коли он – енот бесхвостый – о Димке Шаленом понятие имеет, то не сбежит, не сбежит, как пить дать… Другое дело – так это если вдруг кто из друзей-ушкуйников на него вышел и с бумажками-то клятыми и утек… Так ведь не должно такого быть – про нашу встречу ту никто знать не мог… Если не проболтался кому, сволочь… Или под колокольню какую попал… Нет – знал бы я тогда… Уж точно бы знал. Шила в мешке не утаишь, а уж кого где грохнули, замочили иль обули – по всей Федерации и окрест, я уж через тюремный народец прознал бы за год вперед… Да чего и мыслить тут – другого выхода и не было по той поре… Управление – так его и растак – с хвоста не слезало… Главное теперь – добраться в клятые те края. Ведь на один проезд пришлось бы банчок какой провинциальный на "ура" брать! Так ведь тут-то как раз мил-друг Якопетти – хоть не прост малый, ох не прост – советом помог… Это ж надо так все удумать – и чтобы проезд за казенный кошт вышел, и чтобы легавых с носом оставить… Умнейшая голова этот Джакомо – жаль по глупости за решетку залетел – так ведь тут мне и сгодился, мерзавец, а теперь уж вторую неделю на свободе гуляет – эх, не подвел бы, макаронник клятый…

Оно бы и тогда – на Каллисто все-б в ажуре было, кабы не Дениска поганая, да не служака хренов Санди – тоже голова, вообще-то, жаль только взяток не берет…"

На Каллисто все и впрямь было бы в ажуре, и Федеральный Следователь непременно имел бы крупные неприятности в связи с попыткой арестовать законопослушного гражданина (Шаленого Д.Е.) ни сном ни духом не причастного к исчезновению каких-либо документов, если бы по старой привычке не подстраховался и не истребовал в планетарном Интерполе давних лет незакрытое дельце, по которому в качестве подозреваемого проходил Шышел-Мышел. После успешного опознания (тут же, в полицейском околотке космотерминала) преступника сотрудницей крупно пострадавшего банка мадемуазель Дениз Руо, Шаленый в рекордно короткий срок получил возможность созерцать вид на Женевское озеро и фрагмент фасада облапошенного им в свое время банка в крупную клетку. Земные законники, проявив полную солидарность с законниками всех остальных тридцати двух миров, впаяли Шышелу-Мышелу максимально возможный для такого мелкого, по его масштабам, (и сидеть-то за такое срамно) дельца срок, и тем подвигли его на размышления о сравнительных преимуществах различных способов побега. Однако до этого не дошло – зашевелились какие-то глубинные структуры, сдвинулось что-то в высоких сферах, что-то до кого-то дошло, и Шаленому обломилось досрочное освобождение. В связи с очередной амнистией и примерным поведением. Последнее было явным преувеличением. Организация в пределах исправительного заведения подпольной торговли спиртным и игорного притона, вкупе с несколькими крупными дебошами как-то не вязались с такой формулировкой. Тем хуже для нее.

"Ведь хитрят бестии, – раскидывал умом Шаленый, – смекнули что без меня бумаги и уйти могут. С концами. Так что ничего вам не остается, как выпустить меня грешного на волю и смотреть прищурившись – куда энтот колобок покотится… Ну давайте, родные, давайте – посмотрим, кто кого объегорит, кого кто подкузьмит… Одного вы – дубье чертово – не учли: что один расклад – здесь, по Системе за мной со своими теле-радио елозить, а совсем другой – в Дальнем Космосе за Шаленым углядеть. Осмыгнетесь – мало хрена ели! Ну так я вас им, сердешным, накормлю…"

Цирюльник закончил свой трудовой подвиг и, критически посматривая на клиента, ожидал, когда тот выйдет из транса. Наконец, Шаленый обратил на него внимание, не глянув в зеркало, избавился от пластиковой накидки, встал, громогласно откашлялся, сплюнул и грянул о тумбочку солидную пачку тюремных купонов вперемежку с "вольными" кредитками.

– Гуляй, немчура! – молвил он, направляясь к выходу, и махнул конвойному, чтоб тот сопроводил его до бани.

– Если уж вы доверили нам расследовать случившееся, то будет только логично оказать нам доверие и в другом вопросе, – в голосе Кая звучала тщательно сдерживаемая досада. – Уровень допуска у нас обоих вполне достаточен для того, чтобы мы могли беспрепятственно ознакомиться с документами такого рода…

– Я бы поддержал просьбу господина Следователя, – не оборачиваясь, бросил от окна сутулый тип в чине бригадного генерала. – Все говорит о том, что имела место попытка взлома личного сейфа господина Окамы…

– Им самим, должен заметить, им самим… – тихим, но профессионально сверлящим голосом возразил Секретарь департамента.

– Это – другой вопрос. Совсем другой… Единственным предметом, представляющим интерес в этом сейфе и, следовательно, важнейшим вещественным доказательством является текст доклада, который покойный намеревался представить Комиссии Директората Федерации, на срочном созыве которой он настоял перед этим…

– Тем более, я не понимаю, какое отношение вопрос э-э… чисто профессиональной дипломатии имеет к обстоятельствам сугубо криминальным и э-э… скорее всего связанным с компетенцией психиатров… – лицо Секретаря оставалось безупречно вежливым.

– Если вы этого не понимаете, это – ваша проблема, Секретарь, – без особых церемоний вошел в разговор Гвидо. – Что до меня, то коли с самого начала ваш департамент начинает ставить следствию палки в колеса, я подаю рапорт об отстранении меня от ведения расследования. И, думаю…

– Не горячитесь, – прервал его генерал. – Я думаю, что господин Секретарь…

Господин Секретарь понял, что перегнул палку и поднялся с кресла, разводя руками:

– Что ж, вся ответственность за возможные последствия…

– Вот и отлично, – бросил генерал, направляясь к выходу. – Меня, знаете ли, ждут дела, так что разберитесь с господами Следователями сами.

Секретарь адресовал захлопнувшейся двери елейную улыбку и, имея ее на устах, обратился к Каю:

– Ну, что ж, считайте, что все улажено. Теперь вам достаточно направить по инстанциям соответствующим образом оформленный запрос, и не позже, чем через пару недель… Учтите, что копирование подобных документов…

– Бумаги! – коротко вштамповал свою реплику в воркующие излияния канцелярской души Гвидо. С вытянутой рукой он навис над столом Секретаря.

– Вот, распишитесь, – резво сменил тон достойный представитель планетарной бюрократической фауны. – И… это не совсем бумаги, как вы понимаете…

Его пальцы бабочками запорхали над цифровой панелью замка. Раздался мелодичный электронный писк, и из сейфа выдвинулся плоский стальной ящик-полка. Секретарь извлек из него бело-голубую мнемокарточку и, деликатно держа сей предмет за уголки, протянул его Гвидо. Тот мазнул по обоим ее сторонам сканером детектора отпечатков и протянул Каю, который вставил запись в свой портативный компьютер, болтавшийся на наплечном ремне.

– Запись защищена от копии… – предупредил его Секретарь.

– Безусловно, – отозвался Кай. – Причем способ защиты представляет существенный интерес для антикваров. Тех, что специализируются по software. Вот расписка. Вы получите эту карточку в целости и сохранности сразу по закрытии дела. Если потребуется текст Доклада – затребуйте его в лаборатории информационной экспертизы. Вы знаете – какого департамента.

– Но… – теряя самообладание, начал Секретарь, глядя как Гвидо, приняв выпотрошенную мнемокарту от Кая, определяет ее в стандартный пакет для вещественных доказательств.

– До свидания, – оборвал его контрразведчик, берясь за рукоятку двери. – Приятно было познакомиться…

– Господин Первый Заместитель наказал нас на сорок минут чистого времени, – с досадой констатировал Гвидо, спускаясь по ступеням Департамента. – И все только для того, чтобы объяснить как важно не оставить без последствий такой вот эпизод, который может сказаться на развитии отношений с колонией, о существовании которой он, вполне возможно, до вчерашнего дня только смутно догадывался…

– Вы недооцениваете высшее политическое руководство Федерации, капитан, – возразил ему Кай, отпирая дверцу кара. – За последние пять лет Гринзея вышла в первую пятерку экспортеров биологически активного сырья. И скоро будет на втором или третьем месте в этом списке. И учтите, колония – единственный поставщик основных составляющих для всей группы сывороток Тальбота. А без них – плакала вся Программа Колонизации…

– А еще этот ишак, – Гвидо ткнул оттопыренным большим пальцем левой руки за спину. – Еще почти битый час на уговоры. Притом, проклятый доклад может еще и впрямь никакого отношения не иметь ко всей этой истории…

– Это уж, как получится, – Кай вставил идентификатор в замок стартера.

– До города вам минут тридцать, не меньше. Поставьте кар на автопилот и постарайтесь разобраться в этой писанине. Я беру на себя дом Окамы. Вы постарайтесь провернуть за полтора-два часа опрос свидетелей – судя по выписке из вашего файла, вы сильны в анализе личностных качеств – у меня с этим показателем похуже… Потом прихватите меня – это по дороге – и побеседуем с медиками. На большее не хватит времени.

– Вас по-прежнему тянет на просторы Дальнего Космоса. – Единственное, в чем я уверен, так это в том, что на Земле у покойного врагов быть не могло. Он что-то притащил с собой оттуда… Что-то, что его прикончило. Не теряйте времени зря…

– Сейчас он в баре. Пропустил двойную «Столичную» и закусывает устрицами, – доложил оператор монитора. – Заказал билет до Лхасы. «Чингиз-Ханом». Ребята только что прочесали его номер в гостинице. Айзек будет здесь с докладом через пару минут.

– Отлично, – констатировал Следователь со смешной фамилией. – Хотя и непонятно. Так или иначе, встречу с "другом" там ему и сделаем. Вольф, вы меня поняли? А вот и Айзек…

– Улов практически нулевой, – доложил появившийся на пороге лысоватый энергичный человек средних лет. – Обычный дорожный комплект, бутылка водки и никаких записей. Пара журналов для чтения в дороге и, впрочем – вот. Это он кинул в утилизатор, но это был уже наш утилизатор…

Он извлек из сумки зажатый между листками прозрачного пластика и уже снабженный инвентарным номером, помятый, косо вырезанный из типовой распечатки телегазеты, клочок бумаги.

"Работа в Дальнем Космосе для мужчин до 50. Надежное здоровье – обязательно. Опыт военной службы дает приоритет. Ваше прошлое никого не интересует. 6889963."

– Вот как… Запрос по номеру сделали? – Разумеется. Как всегда – промежуточный агент. Темная лошадка – ни на какие вопросы не отвечает. И имеет на то все права… Типичная тактика вербовщиков. "Звездные рейнджеры", "Солдаты судьбы" или кто-нибудь в этом духе…

– Прикинулись бы клиентом… – Так и работали – но, похоже, наш номер блока связи "светится". – Пся крев! – ни на что нельзя положиться… Он звонил по этому номеру? – Нет еще. Может быть кто-то это сделал по его поручению. – Вышел из бара, забирает шмотки из номера, – доложил оператор. – Заказал по телефону такси до терминала…

Еще через несколько минут группа оперативной разработки "Сон" имела удовольствие созерцать на экране монитора, как сияющий как медный пятиалтынный, возвышающийся на пару голов над прочими пассажирами, Дмитрий Шаленый, благоухая тюремным одеколоном и "Столичной", поднялся на борт авиалайнера-люкс "Чингиз-Хан" и простился со столь гостеприимной землей Европы.

Кай задержался на пороге уютного коттеджа, затерявшегося в тени заброшенного сада. Старые деревья, вплотную подступавшие к дому, источали густой, пряный аромат начавших увядать цветов. Следователь посмотрел на дверь в поисках кнопки звонка. Его внимание привлек светло-коричневый прямоугольник рядом с дверным косяком. Чуть выше его ярко блестела новенькая бронзовая табличка с причудливой вязью псевдоготических букв: Миссис Миранда Окама.

Кай недоуменно справился в записной книжке. Там ясно значилось – Миссис Миранда Штейнбоген. Именно так звали родную сестру Посла, с которой он только что договорился о встрече по блоку связи.

Через пару секунд после осторожного прикосновения к сенсору дверного домофона приятный женский голос из динамика над дверью осведомился, кто и по какому вопросу хочет видеть хозяйку дома.

– Видите ли, миссис… – Кай замялся, не зная как точнее обратиться к невидимой собеседнице, -…Окама, с вами говорит Федеральный Следователь… Мы договаривались о встрече с полчаса назад…

– Да, я помню, проходите, пожалуйста. И извините, ради Бога, что я не могу встретить вас сама.

Дверь широко распахнулась, обнажая длинное горло узкого коридора, ведущего вглубь помещения. Изнутри дом не казался таким маленьким, как снаружи.

– Сюда, мистер Санди, – донеслось из дальней двери.

По сравнению с полутемным коридором, комната, куда вошел Следователь, казалась ярко освещенной. На самом же деле в ней царил легкий полумрак. Профильтрованные старинными шторами лучи солнца густыми волнами окутывали интерьер, придавая ему уютный, умиротворенный вид. Комната казалась сосудом, наполненным выдержанным портвейном. Кай не сразу заметил женщину, сидевшую за вязаньем в глубоком, старинной работы кресле в углу комнаты.

Она походила на своего брата – Кай уже просмотрел все доступные снимки Посла – такие же тяжеловатые даже одутловатые, но по-восточному скругленные, не лишенные изысканности черты лица, такой же исполненный какой-то внутренней боли взгляд аспидно-черных глаз.

– Присаживайтесь, господин следователь, – она указала ему на диван. – К сожалению, мои нервы подвели меня – не могу заставить себя подняться с проклятого кресла.

– Вы… обращались к врачу?.. – осторожно спросил Кай.

– Это излишне. Я знаю себя – завтра буду на ногах. И даже смогу улыбаться. Первый раз такая оказия приключилась со мной, когда погибла моя подруга. В горах. Потом – еще несколько раз… Хотите кофе? Или виски?

Она слабо пошевелила рукой, лежавшей на пульте дистанционного управления, и из-за портьеры выкатилась старомодная танкетка домашнего робота, увенчанная подносом с напитками и какой-то снедью.

– Благодарю вас, – Кай осторожно взял банку "Будвайзера". – Скажите, миссис, в телефонном справочнике вы значитесь как миссис Штейнбоген, а на двери я прочитал "Окама". Почему вы взяли фамилию брата?

– Брата? Но ведь это и моя фамилия. После ухода Клауса я давно подумывала об этом, а когда Ли погиб, я решила, что должна сохранить нашу фамилию. Я распорядилась вчера вечером.

– Эта трагическая случайность…

– Не надо, Следователь. Когда человек идет по улице, а на голову ему падает кирпич – то это действительно случайность. Или, если у библиотекаря, едущего на работу, вдруг отваливается колесо машины…

– А почему именно у библиотекаря?