Текст книги "Великие романы"

Автор книги: Борис Бурда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

А как же Паустовский узнал о злодействе придворных? Может, неправда все это? Да, слава богу, так оно и есть – кто-то ввел его в заблуждение. В первую очередь давайте сразу заметим, что принц Чакрабонг не сел на трон сиамских королей. Ума не приложу, как некоторые современные журналисты недрогнувшей рукой писали об этом – ведь так просто установить истину! Находишь в любой энциклопедии список сиамских королей и сразу видишь, что после смерти Рамы V на престол спокойно воссел Рама VI Вачиравуд, который и правил с 1910 по 1925 год. Более того, можно узнать, что в модернизации тайской армии неоценимую помощь ему оказал именно его младший брат, принц Чакрабонг, получивший европейское военное образование, – все сходится! Кстати, после воцарения Рамы VI Чакрабонг сразу же приобрел статус наследника престола. Так что если не королевой, то наследной принцессой Катя Десницкая действительно была.

А вот окончание их романа, пожалуй, расстроило бы Паустовского. Он был писателем необыкновенно романтичным, первый его роман так и назывался – «Романтики». И сейчас я намеренно постарался вспомнить – а где в прозе Паустовского рассказ о ссорах супругов или, боже упаси, супружеской измене? Не вспомнил ничего, ему это было явно не близко и, наверное, даже неприятно. Восточные нравы позволяют мужчинам очень многое, и не королевское это дело стеснять себя супружеской верностью. Почтение к королевскому дому в Таиланде настолько велико, что и сейчас наступить на случайно упавшую банкноту там считается уголовным преступлением – ведь на ней портрет короля! Так что запретов для члена королевского дома в этой стране не так уж много. Вот и Катин супруг увлекся некой придворной дамой. А Катя была киевской, а не бангкокской барышней – она не простила и не согласилась с этим мириться. Она потребовала развода. Влюбленный принц быстро охладел к новой любви, умолял ее остаться – ничего не помогло. Член царствующего дома не смог уговорить киевскую девочку Катю, чтоб она его простила. Она покинула королевство, увозя с собой сына. Отец, сам получивший западное образование, согласился, что и сыну европейские знания не повредят. Видел я и другие сведения – о том, что сын Кати и Чакрабонга остался в родной стране, стал генералом и известным путешественником. Но что-то не похоже – слишком много доказательств того, что его жизненный путь был иным. Это не значит, что альтернативная версия высосана из пальца – генералом Чула мог быть просто по праву рождения, а путешествий в его жизни действительно хватало. Хуже другое – в 1920 году принц Чакрабонг заболел какой-то тропической болезнью и покинул этот мир. Так что на самом деле не он пережил брата, а брат его.

В Европе Катя познакомилась с американцем Гарри Стоуном и стала его женой. Ее сын Чула полюбил своего отчима и стал почтительно называть его Хин, «хин» по-тайски значит камень, как и «стоун» по-английски. Он учился в Англии, а Катя с новым супругом поселилась в Париже – Америка ей не понравилась и, кроме того, в Париже жила вдова ее брата с детьми – к родне всегда лучше дер жаться поближе, да и в Лондон к сыну ездить недалеко. Чула вполне прижился в Англии, женился на англичанке и сам стал настоящим англичанином. Правда, тут его и постигла некоторая дополнительная проблема – Таиланд ко Второй мировой войне попал под влияние Японии, стал практически ее марионеточным государством и объявил Анг317 лии войну. Чула всем сердцем, душой и привычками был англичанином, а формально – подданным враждебного государства. Что с ним делать, решали довольно долго, но в конце концов вняли его аргументам и отправили по его же просьбе служить в английскую армию – правда, в береговую охрану, которая неприятеля и не видела, мало ли что? На время войны Катя все-таки перебралась на родину мужа, а когда он умер и кончилась война, вернулась во Францию. Она умерла в Париже в семьдесят два года и похоронена на знаменитом русском кладбище Сен-Женевьев-де-Буа. Все кончилось гораздо лучше, чем у Паустовского, – только бы этому радоваться… Но у Паустовского все равно красивее и трогательнее. Пусть я знаю, что в жизни все было не совсем так, когда я думаю о Кате Десницкой, перед моими глазами предстает не реальный Таиланд, а киевский каток. «Приходил военный оркестр. Зажигались разноцветные лампочки. Гимназистки в шубках катались по кругу, раскачиваясь и пряча руки в маленькие муфты. Гимназисты ездили задом наперед или «пистолетом» – присев на одну ногу и далеко выставив другую. Это считалось высшим шиком. Я им завидовал. Домой я возвращался раскрасневшийся и усталый… Мой старший брат Боря, ученик реального училища и знаток математики, ухаживал за Катюшей. Он танцевал с ней на коньках вальс. Даже капельмейстер военного оркестра рыжий чех Коваржик поворачивался лицом к катку, чтобы видеть этот танец. На красном лице капельмейстера (мы называли его «капельдудкиным») бродила сладкая улыбка». И только так…

У вас растут дети. Хотите вы или не хотите – вы пытаетесь планировать их судьбу. Направляете, советуете, устраиваете в вуз, пытаетесь повлиять на их чувства, одобряя или не одобряя, иногда вне всяких рамок приличия, их избранников или избранниц… Господи, какое это безумие, а главное – какая бессмыслица! Есть ли в нашем бесконтрольном и безбашенном мире хоть что-то невозможное? О какой поразительной и немыслимой карьере вы твердо и с уверенностью думаете: «Ну, это не для моего ребенка»? Оставьте, просто смешно – какое у всех нас право после Кати Десницкой надеяться, что мы можем хоть что-то предвидеть? Лучше спокойно ждите, ничему не удивляйтесь и не думайте, что неожиданность может быть только неприятной – возможно, в вашей детской сейчас ломает игрушки или гладит кошку будущий король или королева. Они вас не спросят… Более того, неслухам чаще достается невероятное любовное приглючение, чем гладеньким и прилизанным. Но об этом – следующий рассказ.

СОФИЯ-ФРЕДЕРИКА-ШАРЛОТТА ФОН АНГАЛЬТ-ЦЕРБСТ И ГРИГОРИЙ ПОТЕМКИН Като и Грыць

О романах великих людей мы наслышаны – любовные отношения вообще одна из интереснейших тем. А если дело еще и касается тех, чьи портреты мы видим в учебниках, а статуи на площадях наших городов, наше любопытство становится непреодолимо сильным, и всегда находится масса желающих это любопытство удовлетворить (собственно говоря, а я что делаю?). При этом общественное мнение, как ему свойственно не только в этом случае, обычно видит не то, что есть, а то, что ему хочется видеть. Лучше об этом не задумываться – как только присмотришься к тому, что же хочет видеть общественное мнение, понимаешь, что это за штука наше общество, и очень тянет поискать другой глобус. Меня чрезвычайно смущают обвинения в адрес папарацци, которые своей камерой публичным людям разве что в гайморову полость не лезут, – слишком много народа их клеймит, причем пламенней, чем советские писатели троцкистов. Я совершенно не уверен, что в свободное от клеймления время они не читают желтую прессу с этими самыми снимками, оплачивая труды ненавистных им папарацци. Да и звездунчики наши совершенно зря машут крыльями: во-первых, это их реклама, причем чрезвычайно действенная, а во-вторых, это затруднение идет в одном пакете со славой и аплодисментами: откажешься от одного – куда-то девается и другое. И обиднее всего за великих людей, давно покинувших этот мир, – терминатор всея Калифорнии Арнольд Шварценеггер хоть может догнать такого юнкора и навешать ему по чавке, а вот, скажем, Григорий Александрович Потемкин такой возможности лишен уже больше двухсот лет. Это нечестно и ничему не учит или, что еще обиднее, учит не тому, что надо было бы.

Но факт остается фактом: трудно убедить кого бы то ни было поговорить всерьез и с интересом о романе Екатерины Второй и Потемкина. Многие, наверное, искренне удивляются: «Нашел о чем говорить! Да я об этом в детстве похабные стихи читал! Все знают, что эта Екатерина была сами знаете кто, а о Потемкине вообще молчу!» Правильно, помолчал бы. Не надо самым компетентным историком, изучавшим этот вопрос, считать Терезу Орловски – дас ист фантастиш! Все эти сказки об особом внимании Екатерины к конскому составу гвардейской кавалерии ни о чем не говорят, кроме наличия тяжелейших проблем у тех, кто их выдумал, и тех, кто им верит. Не все на самом деле было так, как в этой ветви фольклора. Интересно, сколько из вас знает, каким же по счету мужчиной был Потемкин у Екатерины? Попробуйте угадать: пятидесятым? сотым? двухсотым? – более скромных оценок я не встречал. Учтите, роман был не из ранних – Екатерине было на момент его начала сорок пять лет, Потемкин был младше, на сколько лет – неясно, от семи до тринадцати: записи в церковных книгах маленького сельца Смоленской губернии велись просто безобразно. И вот оказалось, что в сорок пять лет Потемкин был у Екатерины – шестым мужчиной! Муж, Петр III, – раз, Сергей Салтыков – два, Станислав Понятовский последний польский король, – три, Григорий Орлов, ну, его все знают – четыре, после него совершенно кратко временный Александр Васильчиков – пять, и все! Дорогие наши женщины! У кого до сорока пяти лет было меньше шести мужчин – осуждайте Екатерину как хотите, имеете право. А остальные пусть простят. Особенно когда вспомнят, каково было образованной и интеллигентной девочке, которой едва исполнилось шестнадцать, когда ее привезли в далекую страну и положили в супружескую постель к психу без справки Карлу-Петеру-Ульриху – он же самодержец всероссийский Петр III, – внучатому племяннику одновременно Петра I и Карла XII, – стоило им воевать ради вот такого? Но об этом ни слова – о каждом из романов Екатерины стоит рассказывать отдельно!

Екатерина и до романа всегда была кем-то, Потемкин – практически нет. Но это только потому, что мы его не знаем. Тоже судьба яркая и не очень простая. Сын израненного ветерана, озверевшего от увечий, который загнал живую жену в монастырь и женился на другой. Зря она – за таких замуж не выходят, он и ее довел побоями до полной забитости и отупения. Потемкин начинал жизнь и карьеру с очень плохими картами на руках. Как его учили – отдельная поэма. Кроме сельского дьячка учил его еще один инвалид – штык-юнкер Оболмасов, который прямо в начале урока клал на стол свою ногу. Не бойтесь, деревянную. Он ее отстегивал и предупреждал: «Чуть что не так – вот этим по макушке!» Правда, не на того нарвался – Потемкин просто вышвырнул из окна эту ногу и спокойно сбежал от своего воспитателя, не имеющего возможности за ним без этой самой ноги погнаться. Кстати, родители называли ребенка исключительно Грыць – совершенно на украинский манер. Впрочем, чего удивительного? Родительское сельцо Чижово стояло на берегу реки Чижовки, та впадала в Славицу, Славица – в Хмость, а та уже в Днепр. Правда, совершеннейшей тайной осталось то, чему же он в детстве научился у такого учителя… Вроде бы только одному – подражать любой сельской твари, хоть блеять барашком, хоть лаять собакой. Благодаря этим талантам он удостоился в екатерининском Эрмитаже, кружке для ее приближенных знакомых, шуточного звания сержанта, прохрюкав для этого свиньей так художественно, что просто не отличишь от настоящей. Екатерина, кстати, имела там звание лейтенанта – она прекрасно шевелила ушами, причем не только двумя сразу, но и каждым по выбору. Впрочем, чего удивительного – царица!

От того, чтоб тихо сгинуть в глуши, Потемкина спасла родня, перетащившая его в Москву. Тут и оказалось, что память у него превосходная, способности к ученью отличные и лишь одна беда – лень раньше него родилась, и приступы невероятной работоспособности сменялись периодами чудовищного безделья. Тем не менее учился он усердно, впитывая все интересное как губка, да вот беда – что ему не нравилось, не выучит ни за что! Он прекрасно фехтовал, обожал математику, писал музыку и стихи, по-французски болтал существенно лучше д’Артаньяна, который, будучи гасконцем, явно приехал в Париж в больших контрах с государственным языком, но вот не понравился ему учитель немецкого, и по-немецки он не знал ничего, «хенде хох» сказать не мог! И еще одна вещь у него получалась прекрасно – петь в церковном хоре, совсем как у Разумовского, тайного супруга императрицы Елизаветы, впрочем, чего тут удивительного – оба с берегов Днепра, а уж петь там умеют… Некий вельможа, услышав его пение, записал его в конную гвардию – привилегированное войско, где каждый солдат уже на виду у высочайших особ. А вскоре за выдающиеся знания и способности его отобрали в число двенадцати первых студентов Московского университета и повезли на аудиенцию с самой государыней Елисавет Петровной. Поскольку студентов принимали и при дворе наследника в Ораниенбауме, там он впервые и увидел воочию тогда еще великую княгиню Екатерину Алексеевну. Радости это ему не доставило – на какой-то совершенно простой ее вопрос он от смущения промямлил что-то невразумительное. Дальнейшая учеба у него шла по главному принципу его жизни – «то густо, то пусто», и в итоге его отчислили «за леность и нехождение в классы». Узнал он об этом случайно, из газеты. Вместе с ним отчислили одного из создателей русской журналистики – Ивана Новикова, одним приказом, так что не стоит на основании этого делать выводы об уме Потемкина либо отсутствии оного – как многие неспособные к систематическому труду люди, он мог очень успешно работать рывками. Билл Гейтс ведь тоже университета не осилил, а вот пожалуйста… В общем, двоечник, но способный, и это бывает чаще, чем многие думают.

Пришлось Потемкину продолжать служить – да служба не из худших, все при высочайших особах. Супруга наследника престола вовсе не попрекала его тем, что при первом знакомстве он вел себя как идиот – более того, Екатерина явно его заметила. Может быть, именно поэтому… А тем временем начались известные события: на престоле воссел Петр III, а вскоре был свергнут – тоже интересная тема, но об этом когда-нибудь потом… Потемкин оказался в центре событий: участвовал в перевороте (разумеется, на правильной стороне), конвоировал свергнутого императора к месту ссылки, а потом даже присутствовал при том, как Алексей Орлов заколол его вилкой. Екатерина приметила Потемкина еще более тщательно и наградила: чин капитан-поручика (своей рукой правила приказ, зачеркнув более низкий чин корнета), десять тысяч рублей, четыреста крепостных – все как положено, согласно с покупательной способностью тогдашнего рубля явно намного больше, чем нынешняя Государственная премия. И тут случилась самая жуть: он лишился глаза. Не зря же недоброжелатели называли его Циклоп! Как это было – не совсем ясно: кто-то избил его так, как не всякую отбивную отбивают. То ли братья Орловы, чтоб на императрицу, источник их семейного благополучия, не очень заглядывался, то ли кто еще – поди сейчас выясни. Гвардейцу тех времен было подраться, как нам на такси прокатиться, удовольствие не на каждый день, но чуть припоздаешь – и на тебе… Его племянник и очевидец событий, граф Самойлов, потом рассказал, что невежественный знахарь замазал ему всю голову какой-то якобы целебной замазкой, а она возьми да и присохни! Он начал отковыривать ее булавкой, рванул не там, где надо, сильнее, чем надо, – и моргнуть не успел, как нет глаза, сам себе и выколол – человек, необузданный во всем! И полтора года сидел дома безвылазно – не хотел появляться на людях одноглазым.

Но кончилось его сидение в темной спальне – императрица вспомнила о нем. Тогдашний ее сердечный друг Григорий Орлов сразу почуял неладное – раньше он Потемкина вполне жаловал, а теперь быстро спровадил курьером в Швецию. Служба шла: и помощником обер-прокурора Потемкин стал, и с турками воевал – храбро, неглупо и успешно, карьера шла, он уже стал генералом. Исполнял он и еще одну интересную должность – был приставом Комиссии по уложениям. Это если депутаты подерутся, растаскивать их за патлы и не позволить друг друга колошматить, с трибуны спихивать и от микрофона отгонять – или что тогда было вместо микрофона… Нам бы такого пристава в наши парламенты – ой не помешало бы! Картина маслом «Григорий Александрович Потемкин разъясняет Владимиру Вольфовичу Жириновскому элементарные правила поведения в представительном органе» еще ждет своего создателя. А Екатерина явно за ним следила, из поля зрения не выпускала – что-то такое уже зрело. И вдруг как снег на голову – письмо от царицы прямо в действующую армию: «Берегите себя, не вдавайтесь в опасности». Зачем пишет – сама себя спрашивает и сама же отвечает: «На сие вам имею ответствовать: к тому, чтобы вы имели подтверждение моего образа жизни об вас, ибо я всегда к вам доброжелательна была». Красиво тогда писали!

Потемкин тут же примчался в Петербург – тут все и началось. Не сразу: шесть недель разговоры шли только о званиях и отличиях. Когда Екатерина уже не выдержала и впрямую написала ему: «Навести меня, одинокую вдову», – мужчины, кому после такой записки еще что-то непонятно? – он ответил ей предельно грубо: «У тебя, матушка, перебывало уже пятнадцать кобелей, а мне честь дороже, и шестнадцатым быть никак не желаю». Что сделает царица с подданным, написавшим ей такое хамское письмо? Голову отрубит? В Сибирь сошлет? Что сделает хозяйка средней руки фирмы, которая получит от своего клерка такой ответ на страстное признание? Хорошо, если просто выгонит – может и киллера нанять… А Екатерина жалобно пишет в ответ, что не пятнадцать мужчин было у нее, а только пять. И в конце добавляет: «Ну, господин богатырь, после сей исповеди могу ли я надеяться получить отпущение грехов своих? Изволь сам видеть, что не пятнадцать, но третья доля из сих… Беда та, что сердце мое не может быть ни на час охотно без любви!» В общем, оставайся или уезжай к себе на Дунай – решать тебе! Ну что, лично вы бы уехали? Тогда вы, простите, просто зверь безжалостный и дракон одноголовый, женщину вам не жалко. А вот Потемкин не зверь был – остался.

Теперь несколько слов о письмах Екатерины и еще пара загадок. Письма Потемкина к ней Екатерина сжигала, а он ее письма сжечь не посмел – сохранил. Развею первое заблуждение – что их не печатали из-за неприличности содержания. Чушь какая – не так в те времена царей воспитывали. По нашим временам это вообще второй класс общеобразовательной школы, никакого мата и грубости. Вот как Екатерина Потемкина ругает: «Гяур, москов, козак яицкий, Пугачев, индейский петух, павлин, кот заморский, фазан золотой, лев в тростнике». А ласковыми словами просто забрасывает: «Милая милюшечка Гришенька», «Миленький голубчик», «Миленький, душа моя, любименький мой», «Сердце мое» – милые дамы, вы кому-то такие письма писали? Ах, меняются времена, и не всегда к лучшему… Было ли в письмах Екатерины что-то неприличное? Честно признаюсь, было – хотите, почитаю? Дети не подслушивают? Ну ладно, вот оно: «Я тебя люблю сердцем, умом, душою и телом… и вечно любить буду», «Милая душа, верь, что я тебя люблю до бесконечности», «Гришенька, друг мой, когда захочешь, чтоб я пришла, пришли сказать», «Сударынька, могу ли прийти к тебе и когда», и самый кошмар: «Я тебя жду в спальне, душа моя, желаю жадно тебя видеть». По понятиям тех лет – жесткое порно. А по нашим – чтение для подростков.

И вот еще одна любопытная деталь: где-то с июля 1744 года в конце писем к Потемкину появляются регулярные обращения: «муж», «муж дорогой», «нежный муж», «дорогой супруг», «мой дорогой друг и супруг», «остаюсь вам верной женой», «мой дражайший супруг», «муж родной». Что же случалось – неужели тайный брак, как у Елизаветы с Разумовским, там-то уж точно мало кто сомневается! Здесь пока дискутируют, говорят, что Екатерина могла так написать просто для большей ласковости, а под венец никак… Не знаю – слишком много доказательств того, что брак действительно был. Увлекающийся Валентин Пикуль даже писал о фотографиях их брачных венцов – не верю, им до изобретения фотографии было семьдесят лет лежать, не потеряли бы! Говорят, что был даже такой документ, да потонул на одесском рейде – когда одесский градоначальник граф Строганов перед смертью велел свой архив погрузить на корабль и в пределах его видимости утопить, чтоб выгородить свою сестру, Идалию Полетику, и скрыть ее жуткую роль в убийстве Пушкина. А ведь он и Потемкину родственником был, через Энгельгардтов. Так и лежит эта бумага где-то на дне, в паре километров от моей одесской квартиры, да поди ее найди… А вот дочка у них была. Дали ей фамилию Темкина, оторвав две буквы от начала фамилии отца. Вся была в папочку – огромное состояние растратила еще в молодости. Семья такая… Именно семья, иначе не назовешь. По современным брачным кодексам совершенно спокойно мог бы гражданин Потемкин Г. А. потребовать по суду признать наличие фактического брака с гражданкой Романовой Е. А., в девичестве Ангальт-Цербтской С.-Ф.-Ш., и только на основании засвидетельствованного массой народа совместного проживания пришлось бы бедной Като разменивать Зимний дворец на два дворца в разных районах и пилить ровно пополам алмаз «Орлов» и знаменитую красную шпинель, что на верхушке шапки Мономаха.

А знаете, сколько длился, собственно говоря, роман Екатерины и Потемкина? Чуть больше двух лет. И можно догадаться почему – были у Екатерины гормональные нарушения, куда деваться… В наше время это называют словом «нимфомания». Придворный врач Екатерины, Мельхиор Адам Вейкхарт, откровенно писал о ней: «Жениться на ней потребовало бы чрезвычайной смелости». Минимум одного своего любовника, Ланского, Екатерина своей ненасытностью просто отправила на тот свет – прямое убийство, только очень необычным оружием и при соучастии жертвы, которая тоже могла не напузыриваться до такой степени необходимыми для его нелегкого труда афродизиаками, это и сейчас отправляет на тот свет особо любвеобильных. Ну, Потемкин был богатырь – столько времени выдерживал такой режим… А потом просто сбежал. Уехал ненадолго посмотреть, как дела на работе, – он же, помимо всего прочего, был еще и наместник Новороссийского края, – да так там и застрял. Но подругу своими заботами не оставил. Вообще, называть развратницей Екатерину я все равно бы поостерегся – она двух мужиков параллельно старалась не держать, всегда искала в мужчинах не только телесные утехи, но и душу, разум и понимание. Предпочитала людей образованных (Потемкин, помимо математических способностей, показал себя и как незаурядный шахматист, это дураку не под силу) и, даже расставшись с мужчиной, умела продолжать с ним дружить, пока была такая возможность. Но поскольку несчастный ее темперамент имел над ней слишком большую власть, Потемкин не бросил этого на самотек – очередных фаворитов он лично ей подбирал. Современные мужчины, кто из вас способен на такое самопожертвование? Хотя бы для пользы дела. То-то…

Дальше было многое – работа, война, политика. Помните ли вы, например, что именно Потемкин основал столицы трех областей Украины, и это не считая Республики Крым? Насаждение в Крыму виноградников – тоже его инициатива. Огромная работа по освоению завоеванных земель имела свой венец – прием в Тавриде (таким античным словом он заменил татарское Кырым), своей симпатии вместе с австрийским императором Иосифом. Все было так роскошно, что переселенцы со всей Европы массами устремились на богатые новые земли, привлеченные неслыханными льготами. Их принимали, давали землю в собственность, выплачивали немалые подъемные, и в результате, скажем, немецкое село Люстдорф еще в 30-е годы прошлого века снабжало значительную часть моей родной Одессы мясом и молоком. А чудесное белое сухое вино «Шабское» до сих пор делают из вино града, саженцы которого предки нынешних жителей села Шабо, находящегося от Одессы в часе езды, привезли с собой из Швейцарии. Я просто боюсь подумать, что бы могла натворить Екатерина, ознакомившись, например, с результатами работы российской Федеральной миграционной службы и программой переселения соотечественников – она была правительница совершенно не жестокая, но времена были еще отсталые и порку кнутом на площади тогдашний закон еще не отменил… В общем, европейцы в таких количествах потянулись в Россию, что хорошо бы узнать, кем именно был нанят саксонец Гельбих, чтоб отпугнуть европейцев от переселения на тучные черноморские черноземы. Он и выдумал известное нам всем словосочетание – «потемкинские деревни». Целую книжку написал, рассказывая, что роскошные дома были на самом деле только фасадами, а откормленный скот гоняли от деревни к деревне, а скотина-то, мол, была одна и та же. Щас! Попробовал бы кто-то обмануть дотошного зануду Иосифа II Австрийского, хлопотуна и педанта, любителя залезть в каждый уголок! Или надуть Екатерину, которую и в современных опросах двадцать четыре процента опрошенных называют самой умной женщиной России. Ну его, Гельбиха, – не о ком разговаривать! Получил денежки за махровую брехню, прожил их и умер – забудьте о нем. Слишком много свидетельств, причем от иностранцев, говорят о том, что Крым действительно преображался на глазах. Кстати, будете откупоривать бутылочку крымского вина – вспомните Потемкина, это его настойчивости мы обязаны появлением виноделия в Крыму, при татарах-мусульманах ничего подобного там быть и не могло. Пусть совсем уж личное ушло из жизни этой пары, осталось очень многое – они делали одно и то же дело, и Потемкин всегда был для Екатерины верным другом и дельным помощником. Практически до самой смерти.

А кончилась его жизнь, когда он впервые допустил появление фаворита, себе неподконтрольного, Платона Зубова. Все-таки Екатерина старела, теряла уверенность в себе и слишком уж сильно старалась удержать эффектного красавчика на тридцать с хвостиком лет моложе себя. И как назло, нарвалась на самоуверенного надутого индюка, у которого амбиции было стократ больше, чем амуниции. Екатерина всегда сердилась, когда ей даже в самой осторожной форме намекали на несоответствие ее почтенных лет и молодости ее симпатий. Она говорила, что мужчины, например, за честь почитают если в шестьдесят заведут двадцатилетнюю метрессу, а чем женщины хуже? Тут она, разумеется, была права. А вот второй ее аргумент – что она таким образом повышает культурный уровень этих молодых людей, в такой своеобразной форме воспитывая их для более достойного служения престолу и отечеству – к Зубову был ну уж совершенно неприменим. Для обучения людей с таким характером и самомнением, как у Зубова, нужен целый университет плюс минимум два здоровенных сержанта с неограниченным количеством соленых розог, а не безумно влюбленная барышня шестидесяти лет от роду! Потемкин все собирался ехать в Питер, наводить порядок – еду, мол, зубы рвать, – да не доехал. Екатерина ему писала, умоляла соблюдать диету, а он держался-держался, да и сожрал целого копченого гуся, чего и не пережил. Этот человек жил страстями – покуда жилось. Натворил, конечно, и немало дурного. Некоторые претензии к нему справедливы. Но и сейчас на картах России и Украины слишком много хорошего связано с именем Потемкина – города, села, виноградники, порты, всего не перечесть. А с именем Зубова что у вас ассоциируется, кроме зубной боли? Так что меньше верьте дешевым анекдотам и малобюджетным порнофильмам – это была большая любовь, принесшая плоды, которые пережили века. И не очень думайте, что Потемкину больше была нужна власть, чем любовь, хотя бы потому что ему всегда было нужно все сразу. Хотя бывали и романы с властью, где человек был уже и не так важен… Но об этом – следующий рассказ.