Текст книги "История российского государства. том 10. Разрушение и воскрешение империи. Ленинско-сталинская эпоха. (1917–1953)"

Автор книги: Борис Акунин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

Мобилизация населения

Основным капиталом страны, однако, были не предприятия и не колхозы, а люди. Система, одним из краеугольных камней которой было огосударствление, то есть закрепощение народа, хорошо умела использовать этот ресурс. Навыки, накопленные за годы коллективизации, индустриализации, террора, были применены в полной мере во время войны.

Прежде всего требовалось обеспечить солдатами армию, которую после летних поражений 1941 года фактически пришлось создавать заново.

Всеобщий призыв военнообязанных, объявленный прямо 22 июня, касался мужчин 1905–1918 годов рождения, но впоследствии возрастные границы расширились с 18 до 50 лет, а в конце войны, когда мужчин осталось мало, нижний порог снизился до 17 лет.

Всего за годы войны в Красную Армию были призваны или поступили добровольцами – невероятная цифра – 29,5 миллионов человек (некоторые источники называют и 40 миллионов). И это были не только военнообязанные.

В самый тяжелый период, когда немцы рвались к Москве и Ленинграду, а подкреплений не хватало, спешно создавались части «народного ополчения» – по примеру Отечественной войны 1812 года. В эти подразделения, которыми затыкали слабые участки фронта, брали всех подряд, вне зависимости от возраста, состояния здоровья и профессии. Многие шли добровольно, из патриотических побуждений, но иногда в ополчение записывали целые коллективы.

В рядах армии служило много женщин (800 тысяч), что в прежние эпохи было невообразимо, а во время Второй мировой войны стало обычным явлением – то же самое происходило в Германии, в Англии.

Но только в СССР придумали пополнять убыль солдат за счет заключенных. «Политических», как правило, в армию не брали, опасаясь измены, но тех, кто был осужден по «не-антисоветским» статьям, отправляли на фронт в массовом порядке – считалось, что добровольно. Подобным образом в 1941–1944 гг. Красная Армия получила почти миллион дополнительных бойцов.

Было бы странно, если бы мобилизация происходила без обычного системного устрашения. За дезертирство ввели смертную казнь, причем с конфискацией имущества, что обрекало семью осужденного на нищету. Паспортная система и институт обязательной прописки облегчали поимку тех, кто пытался уклониться от призыва. За время войны по «дезертирским» статьям в тылу было вынесено 336 тысяч приговоров (почти в десять раз больше, чем в Рейхе, который тоже не миндальничал с «уклонистами»).

Но людей мобилизовали не только в армию. Работа в тылу тоже была организована по законам военного времени. Здесь у советского правительства с его большим опытом эксплуатации и передислокации огромных людских масс тоже было преимущество перед Рейхом.

На время войны были отменены выходные и отпуска. Продолжительность рабочего дня повсеместно составляла 11, 12, даже 14 часов. Указ Верховного Совета от 26 декабря 1941 года объявлял всех работающих в военной промышленности «мобилизованными на производстве». Позднее этот режим неоднократно расширялся, охватывая всё новые сферы деятельности. Человек не мог уволиться по собственному желанию, не мог произвольно сменить место жительства, не мог снять деньги со счета в сберкассе – все довоенные вклады были заморожены.

Широко практиковалась «трудовая мобилизация», то есть принудительное (и бесплатное или почти бесплатное) привлечение к работе в промышленности, строительстве или сельском хозяйстве. Подобным образом было задействовано 12 миллионов человек.

Дефицит рук, образовавшийся вследствие мобилизации мужчин в армию, восполняли использованием труда женщин, пенсионеров, подростков и даже инвалидов (инвалидам третьей группы, если они отказывались работать, отменяли пенсию).

Узников ГУЛАГа подвергли настоящему «трудомору». Им прибавляли нормы выработки, до предела увеличивали продолжительность смен и держали впроголодь. Смертность в лагерях подскочила втрое. Если в наполовину мирном 1941 году скончалось 7 % заключенных (тоже ужасная цифра), то в 1942 г. и в 1943 г. умерло больше 20 %.

Важным инструментом дисциплинирования была искусственно нагнетаемая атмосфера тревожности. Повсюду предполагались шпионы и скрытые враги. Органы НКВД десятками тысяч арестовывали «распространителей панических слухов», «антисоветских агитаторов», «саботажников». Уклоняющихся, прогуливающих, нарушающих дисциплину сурово наказывали – исправительными работами, а то и лишением свободы. Исследователь демографического аспекта репрессий В. Земсков пишет, что за годы войны такого рода карам было подвергнуто 7,5 миллионов человек.

Особым направлением государственной политики по укреплению тыла стали массовые репрессии против целых народов, которых сочли неблагонадежными или в чем-то провинившимися.

Первая волна коснулась советских немцев – их по переписи 1939 года в стране насчитывалось 1,2 миллиона, а в Поволжье даже существовала автономная республика, населенная потомками колонистов еще екатерининского времени. Всех их, без разбора, вывезли эшелонами в Сибирь и Казахстан.

Когда фронт двинулся на запад, началась расправа над народами, которые, по мнению Вождя, «плохо вели себя» во время оккупации. Обычно было достаточно небольшого количества коллаборационистов из какой-то этнической группы, и вся она считалась запятнанной, ненадежной. Скажем, в Вермахте появился Калмыцкий кавалерийский корпус из военнопленных. Несмотря на громкое название, там служили всего несколько сотен человек, а в Красной Армии сражалось почти 30 тысяч калмыков, но жителей автономной республики это не спасло.

В ноябре 1943 года выселили карачаевцев – 70 тысяч человек. В декабре – калмыков. В феврале 1944 года – ингушей и чеченцев. В марте – балкарцев. В мае – крымских татар.

Исследовательница террора Энн Эпплбаум считает, что причиной этих депортаций было не избыточное возмездие за коллаборационизм, а обычная сталинская хладнокровная «профилактика»: «Скорее всего главным мотивом Сталина, по крайней мере при депортации кавказцев и крымских татар, было не воздаяние им за пособничество немцам. Более вероятно, что эти этнические чистки он задумал давно и использовал войну как предлог. Об «очищении» Крыма от татар думали еще русские цари с тех самых пор, как Екатерина Великая присоединила полуостров к Российской империи. Чеченцы тоже немало досадили российским царям, а еще больше – властям СССР. В советской Чечне в первые послереволюционные годы и после коллективизации 1929 года произошел ряд антирусских и антисоветских выступлений. Еще один мятеж случился незадолго до войны, в 1940 году. Судя по всему, Сталин просто хотел избавиться от этого беспокойного, глубинно антисоветски настроенного народа».

Все ссыльные считались «спецпоселенцами» и тоже использовались на принудительных работах, самых тяжелых. По данным книги «Демографические потери депортированных народов СССР», высылке подверглось около 2 миллионов человек. Более 20 % погибли в процессе транспортировки или не выдержали условий ссылки.

Репрессии оправдывались высшими государственными соображениями: тыл должен быть монолитным и надежным – ведь там ковалась победа.

Материальная помощь союзников

Выковать победу в тылу было бы еще сложнее, если б не колоссальная помощь, которую оказывали СССР союзники. В одиночку советская промышленность со стоявшими перед нею задачами возможно и не справилась бы – особенно после того, как в 1942 году Германия стала перестраивать свою экономику под нужды длинной войны.

В феврале этого года у Гитлера появился свой «Вознесенский» – тридцатишестилетний Альберт Шпеер, возглавивший весь оборонно-индустриальный блок. Этот технократичный администратор превратил индустрию Рейха в единый военно-промышленный комплекс, заработавший с еще большей эффективностью, чем советская «кузница победы». За два года германская военная промышленность увеличила объем производства почти втрое. Методы трудовой мобилизации во многом были похожи на сталинские. К станкам и конвейерам тоже встали женщины; имелся у нацистов и свой «ГУЛАГ» – лагеря для военнопленных, и свои «спецпоселенцы» – «фремдарбайтеры» (рабочие-иностранцы) – в общей сложности 7,5 миллионов бесплатной или почти бесплатной рабочей силы.

В 1944 году ведомство Шпеера производило в 5,5 раз больше истребителей, чем в 1942 году, выпустило почти 19 тысяч танков и самоходных орудий. Если учитывать соотношение потерь (Красная Армия за войну потеряла в боях 96 тысяч танков; Вермахт – 32 тысячи), этого было бы вполне достаточно для нужд фронта.

Однако у СССР имелся еще один существенный источник материальной помощи – поставки союзников. Боевой техники Красная Армия из-за границы получила относительно немного (10 % пушек и минометов, 15 % танков, 17 % самолетов), но было множество иных потребностей, которые полностью милитаризованная советская экономика обеспечить не могла.

Из США поступили две трети автомобилей, которыми пользовалась армия, и 60 % горючего для авиации; три четверти паровозов и 90 % вагонов; почти все станки; обмундирование, стратегическое сырье, полевые телефоны, радиостанции, медикаменты и многое, многое другое.

Может быть, важнее всего была помощь продовольствием, которого катастрофически не хватало. 80 % консервов для армии, две трети сахара, больше половины жиров прибывали из-за рубежа.

Соединенные Штаты были ведущей экономикой мира, их ВВП втрое превосходил германский, и Америка вовсю использовала свое главное оружие – индустриальную мощь.

Плакат 1941 г.

Программа помощи странам антигитлеровской коалиции (закон о лендлизе, «сдаче в аренду») была принята Конгрессом в марте 1941 года и первоначально предназначалась для Британии, в одиночку сражавшейся с фашизмом, а также для Китая, отражавшего японскую агрессию.

Но с ноября 1941 года основным получателем становится СССР. Одной из причин, по которым Германия в декабре 1941 года, вслед за Японией, объявила войну США, было намерение блокировать атлантические перевозки американской продукции, следовавшей в Британию и оттуда дальше, к советским берегам. Американской армии Гитлер не опасался, он был уверен, что разгромит русских раньше, чем те доберутся до Европы, а вот военные грузы из США, пополнявшие вражеский арсенал, являлись для Рейха серьезной проблемой.

Поставки производились без предварительной оплаты, на основании долгосрочных беспроцентных кредитов. Считалось, что техника «сдается в аренду» до конца войны. При этом машины, уничтоженные в боях, оплате не подлежали. Всего в СССР было поставлено продукции по тогдашним ценам на 13 миллиардов долларов, включая сюда и британскую помощь (примерно 10 % от общего объема). В современном (2024 г.) эквиваленте это 220 миллиардов долларов.

Из Соединенных Штатов помощь следовала морем, через Тихий океан, где охотились за добычей японские подводные лодки, и потом железной дорогой, по Транссибу. Маршрут из Англии, по Норвежскому и Баренцевому морю до незамерзающего Мурманска, а в летнее время до Архангельска был много короче, но еще опасней. Британские корабли шли большими «конвоями», под защитой боевых кораблей и часто погибали от немецких бомб и торпед. Больше ста судов не доплыли до порта назначения.

Таким образом, организационно-экономическая победа коммунистической системы над нацистской была достигнута за счет трех факторов: полной милитаризации народного хозяйства, тотальной мобилизации населения и колоссальной поддержки извне.

ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА

Война была не только «отечественной», но и мировой. На сей раз, в отличие от массового самоистребления человечества в 1914–1918 гг., когда между собой сражались однородные политические системы, в схватке сошлись три очень разных мира: нацистский, коммунистический и капиталистический, причем второй и третий объединились против первого. Это сотрудничество не было простым, и всё же свою задачу оно выполнило.

– Смертельная опасность заставила Запад и Восток на время преодолеть противоречия.

– Взаимное недоверие и различие интересов осложняли отношения между союзниками и готовили почву для новой конфронтации.

Запад и Восток преодолевают противоречия

Накануне 22 июня отношения Советского Союза с США были очень холодными, а с Великобританией – откровенно враждебными. В Вашингтоне, озабоченном японской угрозой, договор о нейтралитете, подписанный между Москвой и Токио в апреле 1941 года, вызывал настороженность. Англичане и вовсе считали Сталина союзником Гитлера, заключившим с Германией пакт о ненападении и продававшим Рейху стратегическое сырье. Во время Финской войны Британия поставляла армии Маннергейма боевые самолеты, артиллерию и боеприпасы. Когда шла воздушная «Битва за Англию», советская пресса явно симпатизировала немцам. Английские коммунисты по заданию из Москвы вели агитацию против «империалистической войны» и устраивали забастовки на оборонных предприятиях, то есть, с точки зрения правительства, занимались саботажем.

Начало восточного «блицкрига» в Лондоне восприняли просто как передышку, которую следует использовать для восполнения потерь. Западные эксперты были уверены, что СССР долго не продержится. Поэтому на раннем этапе войны англо-советское сотрудничество ограничивалось декларациями и обещаниями. Лишь через три месяца после вторжения состоялась первая встреча на серьезном уровне при участии американцев, которые в войну еще не вступили, но были озабочены японской угрозой и считали, что быстрый разгром Советского Союза побудит Токио к агрессивным действиям. Как уже говорилось, с ноября 1941 года СССР был включен в программу лендлиза.

Но только после битвы под Москвой и Пёрл-Харбора начались переговоры о тройственном союзе. Долгое время они оставались непродуктивными. Английский министр иностранных дел Иден посетил Москву, нарком Молотов съездил в Лондон и Вашингтон, но договориться о совместных военных действиях не удавалось. Объяснялось это тем, что на фоне новых тяжелых поражений Красной Армии союзники не верили в прочность «восточного фронта». Они надеялись лишь на то, что «русские» продержатся еще какое-то время, «хотя бы до зимы».

В самый драматичный момент кампании 1942 года, в августе, британский премьер-министр прибыл с визитом в Москву для встречи с советским правителем. Уинстон Черчилль с самого начала был заклятым врагом большевизма и всегда считал Сталина исчадием ада, но теперь пришлось выбирать из двух зол меньшее. «Если бы Гитлер вторгся в ад, я бы выступил перед Палатой Общин с речью в защиту Дьявола», – сказал Черчилль. Вести, с которыми прибыл английский лидер, были нерадостными: у англичан пока нет сил на открытие второго фронта в Европе, они сосредоточат свои усилия в Северной Африке. Операция была довольно скромного масштаба и облегчить положение отступающей Красной Армии не могла. Решающее сражение войны Советскому Союзу предстояло выдержать в одиночку.

Лишь после Сталинграда, когда стало ясно, что СССР устоит, переговоры о втором фронте перестали быть отвлеченными. Это, однако, не означало, что они были простыми.

К 1943 году американцы успели собрать и обучить достаточное количество сухопутных войск, чтобы вести боевые действия в Европе, но стороны долго не могли договориться, где именно откроется второй фронт. Москва добивалась, чтобы удар был нанесен с запада, из Франции, откуда было ближе до германской территории; Черчилль настаивал на средиземноморском направлении.

Вопрос решился без участия Советского Союза. В январе 1943 года на конференции в Касабланке англичане и американцы договорились высадиться в Италии. Так было проще – в Северной Африке у союзников скопились значительные силы.

Красная Армия выдержала немецкий удар под Курском, англо-американский десант захватил Сицилию, из войны вышла Италия, но все эти успехи победы не принесли. Вермахт по-прежнему был силен, линия фронта на западе и на востоке стабилизировалась, на севере Апеннинского полуострова вновь утвердилась власть Муссолини.

Для выработки согласованных действий и общей стратегии был создан новый инструмент – трехсторонние встречи на высшем уровне. Руководители ведущих держав антигитлеровской коалиции должны были договариваться между собой напрямую.

Первая историческая встреча этого формата состоялась 28 ноября – 1 декабря 1943 года в Тегеране, столице Ирана, оккупированного британскими и советскими войсками двумя годами ранее, по совместной договоренности. (Этот шаг был призван защитить нефтедобывающие районы Азербайджана и Персидского залива от возможного германского рейда).

Легкий на подъем Черчилль путешествовал часто, но для инвалида Рузвельта и для опасавшегося самолетов Сталина это было серьезным предприятием. Советский вождь доехал поездом до Баку и только оттуда совершил короткий перелет до Тегерана (это единственный случай, когда Сталин отважился на авиапутешествие).

Тегеранская конференция

Формат оказался действенным. По самому главному вопросу – о совместных военных операциях – стороны, хоть и не без труда, договорились. Был установлен тесный контакт между генштабами. Разрешился и вопрос о втором фронте. Черчилль уступил: высадку назначили в северной Франции. Готовность к компромиссу проявил и Сталин. Еще перед Тегеранской встречей он совершил акт, воспринятый на Западе как жест доброй воли. Зловещий Коминтерн, четверть века пугавший буржуазные правительства своей подрывной деятельностью, был упразднен. В последнем постановлении президиума организации объявлялось, что он «призывает всех сторонников Коммунистического Интернационала сосредоточить свои силы на всемирной поддержке и активном участии в освободительной войне народов и государств антигитлеровской коалиции для скорейшего разгрома смертельного врага трудящихся – немецкого фашизма». В СССР даже поменяли государственный гимн. Вместо прежнего, призывавшего к восстанию «весь мир голодных и рабов», теперь стали петь про то, что «Союз нерушимый республик свободных сплотила навеки великая Русь», то есть интернационалистский курс окончательно сменился великодержавным русским.

Пошел Сталин навстречу американцам и в вопросе, который в 1943 году занимал Рузвельта больше всего: о симметричном открытии второго фронта против Японии. Правда, Советский Союз пообещал перекинуть войска на Дальний Восток лишь после поражения Германии.

Прямым следствием тегеранских договоренностей стал разгром основных сил Вермахта летом следующего года. Грандиозное наступление Красной Армии в Белоруссии, операция «Багратион», совпало с не менее грандиозной операцией «Оверлорд», обрушившей на Германию с запада удар трехмиллионной американско-британской армии. Не имея возможности перебрасывать с фланга на фланг резервы, немецкое командование потерпело поражение на обоих направлениях. Война вошла в завершающую стадию. Теперь победа была всего лишь вопросом времени.

И между союзниками сразу же начались раздоры, «сердечное согласие» затрещало по швам.

Отношения между союзниками осложняются

Доверия между Москвой, Лондоном и Вашингтоном, собственно, не было и раньше. Периодически возникали подозрения – не пытается ли партнер тайно договориться с немцами о сепаратном мире. И подозрения эти были небезосновательны.

В самые первые недели войны, подписывая с Англией декларацию о совместных действиях, где говорилось, что стороны «не будут ни вести переговоров, ни заключать перемирия или мирного договора, кроме как с обоюдного согласия», Сталин пытался установить контакт с Берлином через болгарского посла в Москве. Предлагал отдать Прибалтику, Украину, Бессарабию, Буковину, Карельский перешеек. Ответа не получил – Гитлер был уверен, что легко дойдет до Урала.

Еще одна попытка заключить «новый брестский мир» была предпринята в октябре. В 1942 и в 1943 году велись тайные переговоры в Стокгольме, причем теперь немцы были намного покладистей и выражали готовность ограничиться превращением Украины в «буферное государство».

Со стороны «Оси» сторонниками перемирия на Востоке были министр иностранных дел Риббентроп и министр пропаганды Геббельс. Последний предпочитал диктатуру, пускай коммунистическую, «гнилой западной демократии». Пытался предложить свои посреднические услуги и Муссолини. В апреле 1943 года попробовали помирить Берлин и Москву японцы, очень заинтересованные в выходе СССР из блока с Америкой и Англией. Они передали немецкие условия: граница 1939 года, но с украинской автономией.

Переговоры всякий раз срывались, но сведения о них доходили до союзников и заставляли их нервничать.

Те тоже были не без греха. Когда исход войны уже не вызывал сомнений, американцы имели секретные контакты с эмиссаром рейхсфюрера Гиммлера, договариваясь о частичной (только на западе) капитуляции, и – возможно – сепаратном мире. Во всяком случае такое впечатление сложилось в Москве, когда до нее дошли сведения об этих тайных встречах. Советская сторона потребовала подключить ее к переговорам, и они тут же прекратились.

В это время, зимой и весной 1945 года, обе стороны уже больше всего заботило послевоенное устройство мира, что в тогдашних реалиях означало раздел «сфер влияния». И здесь интересы были трудносовместимы. Всякий раз, когда лидеры коалиции начинали делить географическую карту, возникали конфликты. Было понятно, что новый мир станет биполярным и что эти полюсы окажутся в неминуемой конфронтации. Странам, которые попадут под контроль Москвы, рассчитывать на демократию и неприкосновенность частной собственности не придется.

В Тегеране произошел весьма характерный эпизод. Трое лидеров обсуждали, как поступить после победы с Германией, чтобы эта страна в будущем вновь, уже в третий раз, не стала причиной новой мировой войны.

Сталин предложил простое решение: взять и расстрелять пятьдесят или сто тысяч немецких офицеров. Опыт у него, как мы знаем, был – точно так же он «профилактически» уничтожил пленных польских офицеров.

Рузвельт подумал, что это шутка, и засмеялся: «Может, хватит сорока девяти тысяч?». Черчилль лучше знал, с кем имеет дело, и возмутился. Тогда Сталин заявил, что действительно пошутил.

Вот почему грядущая судьба каждой восточноевропейской страны становилась источником долгой торговли.

В октябре 1944 года, когда Черчилль снова прибыл в Москву, он набросал на листке бумаги свои предложения. Болгария станет советской на 75 %, Греция на 10 %, Венгрия на 50 %, Румыния на 90 %, Югославия – пополам.

Записка Черчилля

Сталин согласился, но на следующий день Молотов предложил внести поправки: Болгария и Венгрия будут в советской «зоне влияния» на 80 %, Румыния – целиком. Об этом договорились, но «польский вопрос» остался подвешенным – после недавнего подавления Варшавского восстания он был слишком болезненным. То же касалось другой важной страны – Чехословакии. Эмигрантские правительства обоих этих государств находились в Лондоне, и у Черчилля имелись перед ними этические обязательства. Не хотел обострять отношения по этому поводу и Сталин, но у него на Польшу и Чехословакию имелись свои планы.

Однако осенью 1944 года Вермахт был еще силен, а победа казалась неблизкой. Иначе обстояли дела во время очередной встречи «большой тройки» – в феврале 1945 года в Ялте. Здесь предварительную торговлю довели до конца, почти по всем пунктам.

Польша к этому времени была занята Красной Армией, и это определило ее судьбу. Союзники признали уже работающее прокоммунистическое правительство, созданное в Советском Союзе. Германию решили разделить на четыре зоны оккупации (союзники потребовали выделить часть Франции). В обмен на отказ от Греции Сталин получил приоритет в Югославии. Болгария, Венгрия и Румыния считались вопросом решенным – они достанутся Москве. Обошли стороной острую проблему Чехословакии, которая в это время еще находилась под немецкой оккупацией. Американцы и англичане для проформы потребовали провести во всех странах «советской сферы» свободные демократические выборы, и Сталин пообещал. Всем было понятно, что за выборы могут быть под советским контролем.

Обсудили и раздел зон влияния на Дальнем Востоке после победы над Японией. Сталин получил обещание, что Монголия, советский сателлит, будет признана международным сообществом; что Южный Сахалин и Курилы отойдут к СССР; что Кореей союзники будут управлять совместно.

Но окончательный раздел карты мира зависел от того, куда дойдут войска каждой из сторон к моменту победы над Германией. Это не проговаривалось, но подразумевалось. Как мы видели, на последней стадии войны развернулась настоящая гонка. Западные союзники спешили продвинуться как можно дальше на восток, но у Сталина было преимущество – он мог позволить себе не щадить солдат и захватил не только Чехословакию, но и половину Австрии.

Накопившиеся разногласия и взаимопретензии дадут себя знать после победы. Но вплоть до германской капитуляции союзники выступали единым фронтом. Это в конечном итоге и определило исход Второй мировой войны.