Текст книги "Поэзия Микеланджело в переводе А М Эфроса"

Автор книги: Бонарроти Микеланджело

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

11 (Frey, X; Girardi, 10)

Сонет отражает другого рода настроения Микеланджело – не художественно-творческие, а общественно-политические. Он стоит в непосредственной связи с личным положением Микеланджело в папском Риме; сонет, видимо, написан при папе Юлии II, в конце его понтификата, вероятно весной 1512 г., в тяжелое время, когда после неудачной битвы при Равенне можно было ждать дальнейшего наступления французов и примкнувших к ним противников Юлия II, и папа подчинил делу обороны своей власти все – и дела земные и дела небесные, превратив Рим в военный лагерь и созвав Латеранский конгресс. Для Микеланджело это была трудная пора и внутренне и внешне: гениальный проект гробницы Юлия II встречал все возрастающие препятствия к осуществлению. Сикстинский потолок был почти кончен, отношения с папой, нелегкие вообще, в это время усложнились сугубо: "...времена неблагоприятны для нашего искусства", – пишет художник отцу; а кругом – ненавистная Микеланджело усобица, терзавшая тело Италии и приносившая дела совести в жертву делам корысти. Все это получило несколько прикрытое отражение в сонете; третья строка первого терцета нарочито шифрует высказывание о Юлии II: "Мантия..." – папа, которого-де художник боится, как мифологический Мавр, то есть Атлас, царь Мавритании, испугался головы Медузы, показанной ему Персеем и превратившей его в скалу. Видимо, уничижительный смысл имеет и указание на Турцию как на якобы местопребывание Микеланджело: Рим и Италия уподобились-де стране неверных.

12 (Frey, XI; Girardi, 12)

К кому обращен этот любовный мадригал с петрарковскими реминисценциями – неизвестно. Еще при жизни Микеланджело он получил распространение и был положен на музыку флорентийцем Бартоломео Тромбончино (ум. 1563). Предположительная дата возникновения стихов – между 1513 и 1518 гг.

13 (Frey, XII; Girardi, 17)

Этот неоконченный сонет сделан на адресной стороне письма от 20 апреля 1521 г., которое Стефано ди Томмазо, помощник Микеланджело по работам в капелле Медичи, послал из Флоренции в Каррару, где художник был занят выбором мраморов для скульптур капеллы. Смысловые оттенки стихов, их энергия свидетельствуют, что набросок обращен к некоей живой женщине и едва ли является чисто литературным упражнением на ходовую поэтическую тему.

14 (Frey, XIII; Girardi, II)

Эти стихи – того же характера, что и предыдущий сонет, видимо, они вызваны теми же настроениями и тем же лицом и написаны в тот же 1521 г. Джирарди датирует их немного раньше, как мадригал 12.

15 (Frey, XIV; Girardi, 18)

Стихи написаны на обороте письма из Венеции от живописца-декоратора (работавшего, между прочлм, и для капеллы Медичи), Джованни да Удине к Микеланджело, во Флоренцию, 27 апреля 1522 г. Строка: "Вот море, горы, и огонь, и меч", видимо, метафоры, обозначающие препятствия, нагроможденые обстоятельствами перед Микеланджело на пути к цели.

16 – 17(Frey, XV – XVI; Girardi, 19, 19 apparato)

Оба неоконченных стихотворения с петрарковскими реминисценциями сделаны на одном листе с несколькими архитектурными набросками, относящимися, по-видимому, к капелле Медичи; там же запись (чужой рукой) с датой 25 ноября 1522 г. Соответственно этому весь лист датируется концом 1522 – началом 1523 г.

18 (Frey, XVII; Girardi, 14)

Своеобразное "стихотворение в прозе", построенное на ритме и образности, но лишенное метрической конструкции и рифм, связано с замыслами Микеланджело для гробницы герцога Джулиан о в капелле Медичи. Оно является своего рода темой для эпитафии, выраженной еще полупрозаически, в качестве материала для стихотворной обработки (на это указывает и близость к наброску 19). Датируется набросок, скорее всего, началом 1521 г., когда Микеланджело приступил к работе над эскизами для гробниц.

19 (Frey, XVIII; Girardi, 13)

Этот стихотворный набросок сделан на листе (Британский музей, Лондон), имеющий на обороте архитектурный эскиз гробницы Медичи. Как и предыдущий набросок, это – ритмико-словесный материал для будущего стихотворения, но, в противоположность первому, лирико-философского характера. Датируется набросок тем же началом 1521 г.

20 – 22 (Frey, XIX – XXI; Girardi, 15, appendice 21, 16)

Все три стихотворных наброска сделаны на обороте листа с эскизом гробницы в капелле Медичи. По связи с рисунком на предыдущем листе надо предположить, что они датируются также началом 1521 г. Наброски 21 и 22 представляют собой вступительные строки к непродолженным стихотворениям на ту же тему о мучениях любви, как и дальнейшие фрагменты (23 – 24). Труднее определить смысл наброска 19; обращены ли стихи к возлюбленной, действительной или воображаемой, или это – первое стихотворное проявление тех настроений о недостойном образе жизни, о ее греховности, которые позднее станут одним из наиболее устойчивых мотивов в поэзии Микеланджело. Скорее всего, по контексту речь идет именно о последнем.

23 (Frey, XXIII; Girardi, 26)

Стихотворение представляет собой два катрена неоконченного сонета, с разработкой темы, близкой к последующему сонету; датировать его можно серединой 1520-х гг.

24 (Frey, XXIV; Girardi, 27)

Неоконченный сонет, лишенный заключительного терцета, написан на листе с эскизами гробниц Медичи (Музей Буонарроти, Флоренция), которые относятся к 1520 г.; Фрей датирует лист 1524 г.

25 (Frey, XXV; Girardi, 32)

Два катрена этого сонета, оборванного на седьмой строке, набросаны на адресной стороне письма каменотеса Сандро из Каррары к Микеланджело от 8 октября 1525 г. По теме – это первое после неопределенных стихов наброска 20 несомненное проявление покаянных настроений у Микеланджело, отныне уже не покидавших его и становившихся с возрастом все решительнее.

26 – 28 (Frey, XXVI – XXVIII; Girardi, 28, 29, appendice 26)

Три неоконченных стихотворных наброска написаны на одном листе, на обороте которого находятся стихи мадригала (Frey, CIX, 10; Girardi, 81). Сколько-нибудь веских данных для датировки нет. Лишь по связи с этим мадригалом можно думать, что наброски были сделаны между 1524 и 1526 гг.

29 (Frey, XXIX; Girardi, 30)

По характеру, тождественному трем предшествующим номерам, это шестистишье – того же, видимо, происхождения и той же поры. Большая определенность разработки темы дает основание предположить, что вся группа вызвана тяготением Микеланджело к какой-то особе; кто она – определить нет данных.

30 (Frey, XXX; Girardi, 34 apparato)

Стихотворный набросок сделан на адресной стороне письма Джованни Франческо Фаттуччи, друга Микеланджело, от 18 апреля 1526 г. По теме – вариант мотива, выраженного в сонете 25. Эти две строки были использованы Микеланджело, но в несколько иной редакции, в другом сонете этого же времени (Frey, ХСII; Girardi, 34).

31 (Frey, CX; Girardi, 22)

Эта канцона и два следующих сонета причислены Фреем к позднему периоду поэтического творчества мастера: он датирует их около 1550 г. Напротив, Джирарди относит их к середине 1520-х гг., так как на листе с этими стихами есть начальная строка письма Микеланджело к Джованни Баттиста Фиджованни, написанная, судя по ее смыслу, не позднее осени 1525 г.; тогда же или чуть позднее этой даты возникли и стихи.

32 (Frey, CXI; Girardi, 23)

Сонет по теме и настроениям тесно примыкает к предыдущей канцоне, сжимая с огромной энергией словесный материал в соответствии с лаконизмом сонетной формы.

33 (Frey, СХIII; Girardi, 25)

Стихотворение по форме является сонетом с кодой (как 52). Тема свидетельствует о колебаниях Микеланджело, после того как в канцоне 31 и сонете 32 он отрекся от чувств, связанных с любовью.

34 – 35 (Frey, XXXI – XXXII; Girardi, 41, 42)

Оба сонета впервые у Микеланджело в полную меру разрабатывают и выражают тему преклонения перед красотой человеческого облика, что станет в дальнейших стихах столь же устойчивым мотивом, как и отчаяние от бренности жизни и страх перед грядущим возмездием за ее порочность. Сонеты написаны на лицевой и оборотной стороне одного листа. К кому обращены они – неизвестно; во всяком случае, они связаны с некоей женщиной; в подлиннике Микеланджело обозначает ее словом "costei", "el viso di costei" ("лицо вот этой [донны]"]. По внутренней связи с последующим сонетом (36) Фрей предлагает датировать эти сонеты 1529 -1530 гг.

36 (Frey, XXXIII; Girardi, 43)

Сонет соединяет два мотива, существовавших раньше в поэзии Микеланджело раздельно: мотив любви и мотив покаяния, причем первый уже подчинен второму. В дальнейшем, особенно в цикле стихов, посвященных Виттории Колонна, это приведет к новой теме – безгреховной, идеальной любви. Выражение в первой строке заключительного терцета: "...Мой властелин" ("il mio signore") по словоупотреблению Микеланджело может относиться равно и к "любви" и к "любимому существу". Датируется сонет, судя по хозяйственным заметкам художника на том же листе, началом 1529 г.

37 (Frey, С; Girardi, 47)

Сонет в черновых пробах и в окончательной редакции занимает обертку одного письма к Микеланджело во Флоренцию. Как полагает Фрей, сонет написан после смерти Виттории Колонна; Тольней связывает его со смертью брата Буонаррото (1528); Джирарди весьма предположительно склоняется датировать сонет серединой 1530-х гг., но решительно отвергает его связь с Витторией Колонна.

38 (Frey, Cl; Girardi, 46)

Этот сонет, как и предыдущий, Фрей считает написанным после смерти Виттории Колонна, около 1550 г., олицетворяя ее в сонете с метафорой "божьего молота". Сложность образов, сочетающая чисто профессиональные, скульптурные, уподобления с их философски-религиозным осмыслением, побудила Микеланджело сделать позднее приписку в прозе, разъясняющую идею стихотворения; этот автокомментарий был предназначен художником, по-видимому, для племянника Лионардо, имя которого написано на том же листе между сонетом и глоссой. Микеланджело пишет в ней: "Он (то есть "молот") был единственным, кто возбуждал на земле добродетели великой своей добродетелью, но у него не было никого, кто раздувал бы мехи; ныне же, в небесах, он обретет много помощников, ибо там нет никого, кто не дорожил бы добродетелью: оттого-то я и надеюсь, что он свыше даст на земле завершение моему молоту. Теперь на небесах с ним будет некто, кто станет приводить мехи в действие, ибо на земле не было у него ни одного сотоварища у наковальни, где выковываются добродетели". Джирарди относит сонет к более раннему времени (1520-е – середина 1530-х гг.) и, как в предыдущем случае, решительно отвергает связь с Витторией Колонна.

39 – 40 (Frey, XXXVIII – XXXIX; Girardi, 52, 53)

Оба стихотворных наброска на обороте записки Джованни Баттиста Фиджованни, приора Сан Лоренцо, в которой он сообщает Микеланджело о желании маркиза дель Васто и архиепископа Капуанского посмотреть его картон "Noli me tangere". Записка без даты, но сопоставлением ряда данных время возникновения стихов определяется летом – осенью 1531 г. По темам оба наброска родственны: в первом неожиданно и единственный раз в микеланджеловской поэзии проходит мотив самоубийства; во втором – ослабленный и более примиренный вариант того же. Надо думать, что это – отголоски недавно пережитого разгрома Флоренции, после ее сдачи войскам папы Климента VII и императора Карла V, осенью 1530 г., когда и Микеланджело, деятельно занимавшийся в качестве члена военной коллегии защитой родного города, ждал жесточайших репрессий и, возможно, думал покончить с собой. Нельзя согласиться с никак не мотивированным предложением Фрея считать, что во втором наброске речь идет всего лишь об отдыхе от любви ("mio signore" – любовь) или от работ на папу ("mio signore" папа Климент); внутренняя и внешняя связь этих написанных рядом, на одном листе, набросков очевидна и должна быть взаимно объяснена: социально-политическая обусловленность их представляется наиболее удовлетворительной.

41 (Frey, XL, Girardi, 76 apparato)

Две начальные строчки стихотворения, написанные на обороте письма того же Фиджованни к Микеланджело об уплате скульптору 100 дукатов. С кем связаны эти превосходно начатые, но оборванные стихи – неизвестно. Датируются они приблизительно 1533 г.

42 – 43 (Frey, XU – XUI; Girardi, 56, 57)

Оба стихотворных наброска сделаны на обороте письма живописца Себастьяне дель Пьомбо к Микеланджело от 8 июня 1532 г. Тема этих двух начатых, но не продолженных сонетов – страдания неразделенного влечения. Фрей считает, что сонеты могли уже предназначаться Томмазо Кавальери.

44 (Frey, XLIV; Girardi, 59)

Сонет написан вместе с двумя другими (Frey, XLV, XLVI; Girardi, 60, 61) на адресной стороне письма флорентийского живописца Буджардини, одного из давних знакомых мастера, к Микеланджело, в Рим, 5 августа 1532 г. Возможно, что сонетный триптих на этом листе написан, как и другие стихи той же формы и того же цикла, в конце 1532 – начале 1533 г.; все они обращены к Томмазо Кавальери. Сонет 44 – один из лучших у Микеланджело, построенный в виде одного предложения, целой глыбой.

45 (Frey, ХLIХ; Girardi, 51)

Стихотворение, носящее характер канцоны, написано на листе с рисунками, связанными отчасти, по-видимому, с гробницами Медичи, отчасти с другими замыслами. Для датировки канцоны нет твердых данных – она могла быть сочинена между 1524 и 1534 гг., по предположению Фрея, а скорее, в конце этого десятилетия, около 1532 – 1533 гг. Такая дата вяжется, в самом деле, со скорбным мотивом стихов – итогом пережитого и перечувствованного Микеланджело после смерти брата Буонаррото в 1528 г., осады и разгрома Флоренции в 1529 – 1530 гг. и собственной болезни скульптора в 1531 г.

46 – 47 (Frey, LI – LII; Girardi, 73, 74)

Оба наброска неоконченных стихотворений нанесены на оборотную сторону листа с сонетом к Томмазо Кавальери (Frey, L; Girardi, 72) и, видимо, связаны с ним же, варьируя мотив страстной привязанности, приносящей муку преизбытком чувства. Соответственно наброски датируются примерно январем 1533 г.

48 (Frey, LV; Girardi, 77)

Сонет обращен к Томмазо Кавальери и, видимо, написан между июнем и октябрем 1533 г., во время пребывания Микеланджело во Флоренции, откуда он посылал лучшие стихотворения в Рим, к другу.

49 (Frey, LVIII; Girardi, 86)

Терцины, оставшиеся незаконченными, вызваны скорбным событием в семье Микеланджело – смертью отца, которого он очень почитал, несмотря на трудный характер старика Лодовико. Кончина его обострила в художнике печаль по другому близкому лицу, умершему тремя годами раньше, – по любимому брату Буонаррото, погибшему от моровой язвы в 1528 г. Отец, родившийся в 1444 г., скончался в 1531 г. Терцины могли быть написаны между июнем и сентябрем 1534 г., когда скульптор навсегда уехал из родной Флоренции.

50 (Frey, LXV; Girardi, 84, apparato)

Неоконченный сонет написан на листе с рисунком орнамента. Стихотворение обращено, по-видимому, к Томмазо Кавальери. Для точной датировки данных нет – предположительно стихи сочинены около 1534 г. Тема первого катрена – о материале, вмещающем многообразие замыслов в соответствии с силами художника, является типичной и основной для метафор Микеланджело; в дальнейшем это получит более глубокую разработку и новые оттенки (см. сонет 60, а также мадригалы 63, 76, 79).

51 (Frey, CXL; Girardi, 87)

Вступительная первая строка сонета, с ее претенциозной, петрарковской формой выражения, подразумевает, видимо, приближение смерти, которой Микеланджело и хочет для спасения души и не хочет, ибо жаль земных радостей. Фрей датирует сонет 1550 – 1554 гг., относя его к последней группе стихов покаянного характера. Джирарди связывает сонет с более ранними произведениями начального периода дружбы с Кавальери и датирует его около 1534 г.

52 (Frey, LXVIII; Girardi, 71)

Сонет с кодой является полемическим ответом Микеланджело неким гражданам из Пистойи, выступившим с оскорбительным посланием, видимо, обращенным к самому художнику. Надо полагать, что памфлет пистойцев был стихотворным и что Микеланджело использовал для ответа ту же самую форму – сонета с кодой.

Повод для полемики остается поныне невыясненным. Ссылка на высказывания Поэта (так обозначен Данте) против Пистойи имеет в виду терцину в 24 песне "Ада": "Vita bestial mi piacque, e non umana, / Si come a mul ch'io fui: son Vanni Fucci / Bestia, e Pistoia mi fu degna tana" ["По вкусу мне жизнь скотская, а не человечья, как подобает мулу, каким я был: я – Ванни Фуччи, скот, и Пистойя была мне достойным логовом"]. Для датировки сонета твердых оснований нет – может быть, надо поставить полемику в связь с предложением пистойского епископа кардинала Лоренцо Пуччи, который в августе 1533 г. просил Микеланджело построить мост и церковь; предложение было отклонено художником. Не исходило ли оскорбительное послание из окружения кардинала и не являлось ли оно итогом какой-то поездки Микеланджело в Пистойю и его размолвки там с заказчиком? Фрей предполагает также наличие связи между сонетом 52 и "стансами" 53, которые он считает также направленными против Пистойи.

53 (Frey, LXIX; Girardi, 68)

Неоконченный ряд этих восьмистиший – своего рода "стансы" наполнен Микеланджело грандиозными метафорическими образами, сделанными с огромной пластичностью, но и с отвлеченностью, в совершенном соответствии с его скульптурой и живописью. Это не дает возможности сколько-нибудь точно выяснить смысл "стансов": одни комментаторы считают наиболее подходящим видеть в исполине метафору гнева, в старухе – гордость, в семи отпрысках – семь смертных грехов; другие не с большим основанием предлагают в виде вариантов: спесь, жестокость, жадность и т.п.

Фрей сделал интересную, хотя и не вполне доказательную попытку реально-исторического комментирования "стансов", указав на возможность отнести метафоры к Пистойе, по аналогии с сонетом 52, и намечал связь "стансов" с отношением Микеланджело к внутренним делам в Пистойе в 1536 г. и особенно в 1537 г., когда междоусобная борьба среди пистойцев была наиболее обострена; в эту пору Микеланджело начал писать фреску "Страшный суд", что, по предположению, и отразилось на стиле "стансов", которые надо с этой точки зрения датировать 1535 – 1541 гг., скорее всего 1537 г.

54 (Frey, CLXII; Girardi, 67)

Незаконченный ряд "стансов" дает замечательное и знаменательное противопоставление честной, суровой крестьянской трудовой жизни столичной развращенности, козням и суете, олицетворенным в фигуре Лжи, Лести, Коварства и т.п., выраженных с чисто микеланджеловской огромной и величавой пластичностью, в уровень с его монументальными росписями и изваяниями. В отличие от Фрея, который ошибочно считает эти стихи самыми поздними (1556) из сохранившихся поэтических произведений Микеланджело, Джирарди датирует их до 1534 г.

55 (Frey, LXXm: Girardi, 179, 181 – 183, 185, 186, 190, 194 197, 199, 206, 211, 223)

Эта серия четверостиший является частью – пятнадцать из пятидесяти – эпитафий, написанных Микеланджело на смерть юноши Франческо (уменьшительно – Чеккино) Браччи; он умер в отроческом возрасте, пятнадцати лет, и был племянником близкого микеланджеловского друга и соотечественника Луиджи дель Риччо, флорентийского эмигранта, поселившегося в 1534 г. в Риме. Юноша был сиротой и Риччо воспитывал его у себя. Он питал необычайную привязанность к Чеккино, отличавшемуся, по отзывам современников, редкой красотой и привлекательностью. Его внезапная смерть потрясла Риччо, который пожелал, чтобы сам Микеланджело изваял надгробие для Чеккино и составил на него эпитафию; однако Микеланджело, набросав, было, эскизы, затем уклонился от выполнения заказа, и надгробие было сделано другим лицом. Но сочинение эпитафии заняло художника, и он в течение всего года, последовавшего за кончиной Чеккино, посылал Риччо всевозможные варианты надгробного четверостишия, на что Риччо ответствовал в знак благодарности подношениями лакомств и яств. О них-то и упоминает Микеланджело в прозаических приписках к эпитафиям, содержащих также ряд его замечаний и оценок своих четверостиший. Ни одно из них все же на гробницу Чеккино не попало – может быть, по той причине, что Риччо предпочел в конце концов не итальянскую, а латинскую надпись для своего любимца. Смерть Чеккино последовала в январе 1544 г. – этим годом определяется и датировка стихов.

56 (Frey, LXXVHI; Girardi, 102)

Этот сонет – одно из наиболее известных и действительно прекрасных стихотворений Микеланджело – составляет своего рода поэтическую параллель, поэтический комментарий художника к его статуе "Ночь" на гробнице Джулиано Медичи (см. еще четверостишие 68). Время написания предположительно около 1545 г., поскольку в 1546 – 1547 гг. сонет уже копируется современниками, ценителями поэзии Микеланджело, например его другом Донато Джаннотти, или приводится отрывочно в публичных лекциях известного гуманиста, флорентийского историка и филолога Бенедетто Варки (1503 1565).

57 (Frey, LXXX; Girardi, appendice 34 – 39)

Эти стихотворные отрывки, несохранившиеся в рукописях, извлечены из публичных чтений Бенедетто Варки, у которого был полный текст, использованный им в виде отдельных цитат, применительно к потребностям своих рассуждений о существе любви, построенных в духе ренессансного неоплатонизма. Однако при всей фрагментарности отрывки сохранили пластическую силу, с какой было выполнено целое – одно или несколько, что вероятнее, стихотворений, варьирующих привычную тему Микеланджело об опустошающем и животворном действии любви. Датируются отрывки, соответственно со временем чтений Варки, около 1546 г.

58 (Frey, LXXXI; Girardi, 267)

В терцинах, несмотря на гиперболизмы и комические нарочитости, обусловленные подражанием модному и талантливому мастеру шутливой поэзии Франческо Верни (1497 – 1535), отражено все же действительное самочувствие Микеланджело, поглощенного работой, мучимого приступами болезни и становящегося все более нелюдимым и раздражительным; то же относится и к описанию жилища, изображенного преувеличенно черными красками, но и действительно неказистого и содержавшегося в малоприятном виде. Датируются терцины примерно 1546-м или ближайшими годами – не позднее 1550 г.

59 (Frey, LXXXII; Girardi, appendice 16)

Фрагмент является как бы реалистическим уточнением того, о чем в мрачно-шуточной, гиперболической форме говорят предыдущие терцины: видимо, Микеланджело задумал описать стихами свои недуги, но оборвал затею на первой же строчке. Датируется отрывок предположительно, как и терцины, тем же 1546-м и следующими годами.

60 (Frey, LXXXIII; Girardi, 151)

Сонет открывает ряд стихотворений, посвященных Виттории Колонна (1490 – 1547), вдове известного полководца, маркизе Пескара, прославленной женщине чинквеченто, светской инокине, лучшей поэтессе Ренессанса, занявшей в истории сердечной жизни Микеланджело основное место на протяжении десятилетия, с 1537 г., когда они сблизились, и до дня смерти Виттории Колонна в 1547 г.. Нарочитый, вынужденный платонизм их отношений усугубил и довел до кристаллизации любовно-философский склад микелаиджеловской поэзии, отразившей в значительной мере воззрения и стихотворчество самой маркизы, игравшей в течение 1530-х гг. роль духовной руководительницы Микеланджело. Их стихотворная "корреспонденция" вызывала внимание современников; едва ли не самым знаменитым был сонет 60, ставший предметом специального толкования: Бенедетто Варки, посвятивший разбору сонета особое "чтение", именует его "altissimo sonetto, pieno di quella antica purezza e dantesca gravita" ["величайшим сонетом, исполненным душевной чистоты и дантовской значительности"] и заслуживающим изучения вследствие "величественной доктрины и невероятной пользительности", в нем заключающихся. Тема сонета, как и аналогии с искусством ваяния, является развитием мысли, выраженной ранее в неоконченном сонете 50. Для точной датировки сонета данных нет; хронологические пределы определяются 1537 1547 гг., но, судя по развитости темы, это, видимо, не начало и не конец десятилетия, а середина 1540-х гг.

61 (Frey, LXXXIV; Girardi, 152)

Этот мадригал еще последовательнее, чем сонет 60, проводит параллель между работой скульптора над камнем и донны над любящим человеком. Дальнейшие варианты этой темы – сонет 93 и мадригал 81. Дата – предположительно середина 1540-х гг.

62 (Frey, LXXXV; Girardi, 237)

Два катрена незавершенного сонета связаны тематически с предыдущим стихотворением и относятся предположительно к тем же 1540-м гг., возможно к концу их, уже после смерти Виттории Колонна. Микеланджело называет скульптуру "первейшим из искусств", поскольку считает первым скульптором Бога, вылепившего из земли первую фигуру человека – Адама.

63 (Frey, XCIV; Girardi, 164)

Эти два шестистишия, как предполагает Фрей, были написаны в те годы, когда Виттория Колонна жила в монастыре в Витербо, то есть между концом 1541-го и 1544 г.

64 (Frey, XCVIII; Girardi, 265)

Этот мадригал открывает собой группы стихотворений, написанных непосредственно после смерти Виттории Колонна (25 февраля 1547 г.).

65 (Frey, CIX, 1; Girardi, 112)

Этим мадригалом начинается сборник из 105 стихотворений, которые Микеланджело выбрал из своих поэтических произведений и объединил для задуманного отдельного издания; оно было поручено заботам двух друзей художника – Донато Джаннотти и Луиджи дель Риччо; хотя эта затея осталась неосуществленной, однако для изучения микеланджеловской поэзии такого рода авторский подбор имеет капитальное значение. Мы взяли для перевода вещи всех тем и видов. Финальное время составления сборника – 1545 – 1546 гг. Отказаться от издания побудило Микеланджело, по-видимому, потрясение, вызванное кончиной Виттории Колонна, которой посвящены лучшие вещи этой антологии; однако в сборнике отразилась не она одна, но также другие лица, в том числе Томмазо Кавальери и некая "прекрасная и жестокая донна", ее имя осталось неизвестным, но с ней связан целый цикл стихов, отличающихся светским и земным характером. Может быть, в противоположении такого рода произведений темам, которые вдохновлены Витторией Колонна, состоял внутренний смысл антологии; во всяком случае, характерно, что она открывается мадригалом 65, связанным с "жестокой красавицей", и продолжена другим мадригалом, в котором уже дается переход к платонизму Виттории Колонна, с которой Микеланджело познакомился в 1536 1538 гг. Датируется мадригал предположительно началом дружбы с ней, около 1538 г.

66 (Frey, CIX, 2; Girardi, 113)

Второй мадригал сборника ставит в непосредственную параллель с неизвестной жестокосердной донной первого мадригала женщину иного склада, Витторию Колонна, на которую указывает выражение "святые очи" в первой же строке. Датируется стихотворение, как и мадригал 65, предположительно начальной порой дружбы с Витторией Колонна, около 1538 г.

67 – 68 (Frey, CIX, 16 – 17; Girardi, 247)

Оба четверостишия являются, в сущности, единственными общеизвестными стихотворениями, связанными с именем Микеланджело. В русской литературе два варианта перевода второго, собственно микеланджеловского, четверостишия сделаны Ф.И.Тютчевым в 1855 г.; один из этих вариантов напечатан в 1868 г. И.С.Аксаковым, озаглавившим почему-то четверостишие "сонетом"; в 1883 г. Владимиром Соловьевым были переведены уже оба четверостишия – и Строцци и Микеланджело.

Авторство Строцци в течение долгого времени оставалось неизвестным; четверостишие, получившее сразу же большую огласку, считалось анонимным еще спустя четверть века, в 1568 г., во втором издании "Vite" Джордже Вазари, писавшего: "автор их неизвестен". Лишь значительно позднее было установлено, что четверостишие написано флорентийцем Джованни ди Карло Строцци. Ответное четверостишие Микеланджело последовало, как только до него дошла комплиментарная эпиграмма Строцци; надо думать, что это произошло в конце 1545 – начале 1546 г. (об этом обмене эпиграммами говорится в "Диалогах" Джаннотти, отразивших содержание бесед друзей, происходивших в конце января – марте 1546 г.). Знаменательно, что, в то время как Строцци лишь перефразировал античное четверостишие Филострата, ответ Микеланджело имел злободневную социально-политическую направленность.

69 (Frey, CIX, 18; Girardi, 88)

Сонет обращен к Томмазо Кавальери; время написания, по связи с набросками 46 – 47 и аналогичными вещами, – 1533 г.

70 (Frey, CIX, 19; Girardi, 89)

Сонет, как и предыдущий, обращен к Томмазо Кавальери и той же поры.

71 (Frey, CIX, 21; Girardi, 104)

Сонет, относящийся к Томмазо Кавальери, написан, видимо, в одно время с сонетом 56, то есть в 1545 г,

72 (Frey, CIX, 23; Girardi, 229)

Мадригал, связанный с Витторией Колонна, написан в последнюю, предсмертную пору ее жизни – вероятно, в 1544 – 1546 it., когда для Микеланджело было уже очевидно, что она недолговечна.

73 (Frey, CIX, 25; Girardi, 127)

Мадригал обращен, видимо, к той женщине, которой посвящен и мадригал 65, "прекрасной и жестокой донне"; эти слова не могут относиться к Виттории Колонна, для обозначения которой Микеланджело применяет иные эпитеты, почтительные и важные. Мадригал 73, его прихотливый ход мысли, ценился художником, который сам цитировал это стихотворение в кругу друзей, чему есть печатные свидетельства. По отдельным выражениям можно заключить, что оно было сочинено стареющим Микеланджело, однако не позднее конца 1545 – начала 1546 г., когда мадригал был уже известен литературным кругам.

74 (Frey, CIX, 34; Girardi, 133)

Был ли мадригал связан с посвящением какому-либо лицу определить нет данных; скорее всего, это стихотворение для себя, хотя и читавшееся друзьям. Размышления о соблазнах света, соединенные с чувством горечи, свидетельствуют, что мадригал был написан, как и несколько соседних с ним произведений, в позднюю пору жизни Микеланджело; примерная дата – та же, что и в предыдущем случае: конец 1545 – начало 1546 г.

75 (Frey, CIX, 37; Girardi, 248)

Этот сонет, один из стройнейших по форме и прозрачности мысли, свидетельствует, как велико было у Микеланджело преклонение перед Данте, в котором он видел высший образец человека и художника.

Знаменательна и аналогия, проводимая между участью Данте и собственной судьбой. На стихотворении, видимо, отразилась работа над фреской "Страшный суд"; образы дантовского "ада" были в эту пору особенно близки Микеланджело. Отражения этого имеются в "Диалогах" Донато Джаннотти о пребывании Данте в аду и чистилище; сонет 75 цитируется в них (но несколько в иной редакции). Это дает основание считать временем его сочинения конец 1545 – начало 1546 г., как и подобного ему сонета 77.