Текст книги "Глубокое погружение (СИ)"

Автор книги: Болеслава Кираева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Если только оно не бутафорское было.

Ну, и захотела понять, прочувствовать, насколько это тяжко, тягостно, в какой мере нетерпимо. Дышала в резиновую шапочку. Сперва, к удивлению, ничего, никак не заметно, даже непонятно, чего это люди с самого началу рыпаться начинают, словно уже задыхаются. Потом вдыхать тебя тянет всё чаще и чаще, и лёгкие тяжелеют, их словно что-то изнутри распирает и разрывает. До ручки я не доходила, сбрасывала шапочку и вдыхала полной грудью. Боялась – если отрублюсь, то шапочка меня удушит, и не очнусь никогда. А помочь никого не просила, подстраховать. Так что предел свой познала, но лишь – психологический.

Потом я разговаривала с мальчишками, особенно стараясь с теми, кто не только добровольно пробовал, но и прошёл через насилие. И оказалось, что добросовестно, так сказать, отрубающихся не так уж и много. Основная масса делилась на две категории: тех, кто умело имитировал потерю сознания и прекращал тем самым пытку, и тех, кто подвергался ей добровольно, будучи неспособен, как я, доходить до ручки без посторонней помощи. Слово "помощь", наверное, стоит взять тут в кавычки.

Такой подговаривал друзей, чтобы они на него внезапно насели и отравили собственным углекислым газом. Не внезапно он не дастся ведь. Кроме того, взрослые скорее простят хулиганство, чем самоистязание по уговору, извращенцем сочтут. А смотрится, как истязание врагами. Кайф, говорят, невыразимый после всех мучений.

И вот я почуяла, что тяжесть в лёгких похожа на ту, что навевается замкнутым дыханием в шапочку. Когда тут у нас воняло, не было этого, нос один страдал, а теперь вот, когда обоняние притупилось, проявилось. Неужели кончился воздух? Неужели мы дышим остатками? Может, это всё же вредные испарения снизу? Впрочем, не всё ли равно, от чего именно отрубимся? Если спасут... ага, вон и пила уже уверенно завизжала, пропил, стало быть, глубокий уже, спилят сейчас на хрен этот заклинившийся кран. Но шапочку... шапочку я бы уже сдёрнула, уже достаёт меня, ой, не могу! Люди, да дайте же глотнуть свежего воздуху!

Психологический предел достигнут, и где там за ним предел физиологический?

Как потом оказалось, в гондоле была крохотная отдушина – внизу, ведь углекислый газ тяжелее воздуха и опускается вниз. Сделана она была в виде коленца, чтобы снизу не проникал свет и не пропадало ощущение замкнутого пространства, подводности. А мы это коленце залили и забили своими отходами... и сами себя, выходит, закупорили!

Перед глазами всё уже плыло, когда я попыталась принять такую позу, чтобы и без сил не свалиться на дно, в нашу выгребную яму. Лбом упёрлась в иллюминатор. А лифчик... сейчас расскажу.

Дело в том, что у меня был бзик – носить лифчики без пряжечек. Знаете, такие, на лямках через плечи, чтобы регулировать. Где-то слышала, что это шик, что пряжечки символизируют ширпотреб, а отсутствие оных – шитьё и подгонку по мерке, индивидуально, что не всем по карману. Что и демонстрируется.

Но, поскольку у нас в городе ни одно ателье бюстгальтеров не шило и даже специалистов таких не держало, пришлось иначе поступать. Я покупала сразу несколько лифчиков в упаковках, а дома вскрывала, примеряла и оставляла подходящий. Подошедший. Разумеется, без пряжечек. Остальные же шли на другое: те, до которых я рассчитывала дорасти (или похудеть), оставляла в запасе, кое-то отдавала подружкам – тем, кто не выдаст мою хитрость, а совсем уж безнадёжные разрезала на части и утилизировала по частям. Бретельками подвязывала комнатные растения, и выходило очень... ну... эстетично.

Или эксцентрично. Как правильно назвать?

Вот и сейчас я вспомнила о своих цветах – "кавалерах Ордена Подвязки", и это мне помогло. Нашарила на стенке что-то вроде крюка и продела в него бретелечку верха бикини. Если сознание паче чаяния помрачится и тело расслабится, повисну на этом крюке, только б в жижу ни ногой.

Тем более – чем-то другим.

Потом Дина поставит мне в вину, что опытом с ней не поделилась. А мне до того было разве? Я же слова, правду сказать, вымолвить не могла уже, рот только беззвучно раскрывала, словно выброшенная на песок рыба. Рыбы в аквариумах, смотрю, на меня пялятся, за свою, что ли, признают? И растут на глазах, в акул превращаются...

Вдруг как польётся что-то! В здравом уме я бы сообразила, что это спилили-таки кран и сливают скорей-скорей воду, но мне почудилось, что то ли люк продавило, то ли гондолу распёрло, аки мои несчастные лёгкие, и люк выдавило наружу. И нас затопляет! Дёрнулась из последних сил – ан нет, на крюке подвешенная. Замечаю, как валится с сиденья в обморок Динка, в самую жижу, отчаянным усилием успеваю подставить её ногу, та ломается... боль, во всяком случае, такая же, но очень быстро исчезает – вместе с моим сознанием.

* * *

Кто-то хлопает меня по щекам... Хулиган! Настойчиво так хлопает, потом нос ещё зажимает. Уф-ф, вырываюсь я. Меня, чую, сажают, прислонив спиной к дереву. Открываю глаза. Митька!

Рядом в той же позе сидит Дина. Господи, неужели у меня такой же бессмысленный взгляд?! Сидит в Митькиной майке и, похоже, его же трусах-плавках, а он голый по пояс и в шортах на босо тело. И почему торс в каких-то царапинах и синяках? Лазил, что ли, куда-то, сорванец?

А ведь за нами же лазил, не иначе! Интересно, кого первую вытащил? Кому его ревновать?

Вдруг замечаю, что у Дины грудь из мужской майки с широким вырезом выглядывает. Нехорошо, вокруг же люди. Тянусь рукой, чтобы поправить, а она неожиданно к моей ладошке прижимается щекой.

– Так, – говорит самый близкий мне человек, критически оглядывая нас, ластящихся. – Друг с дружкой, как я понимаю, вы помириться успели. А со мной не хотите ли?