Текст книги "Первый человек (СИ)"

Автор книги: Блинникова Наталья

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Падиф, научи меня! – с каким-то скрытым вожделением в голосе бросила она, – Научи меня применять силу Страты на врагов!

Падиф нахмурился. На лбу его собралась широкая складка, а потом медленно разгладилась. Кожа вокруг глаз наполнилась темнотой: глаза вспыхнули и погасли, губы разошлись в предполагаемых словах, но тут же сомкнулись. Он с тихой, почти незаметной болезненностью посмотрел на холмы.

– Тебе не стоит просить меня об этом – это и так моя... мой... – начал он и замялся.

– Долг? – прошептала она, встревоженная.

Падиф ничего не сказал на это.

– Учи меня! – потребовала она.

– О, квален, не сразу придут к тебе умения и выдержка и не могу я сегодня же начать обучать тебя боевым искусствам в Страте, ибо ты еще не научилась управлять простейшими формами его проявления...

Он не терпел возражений, несмотря на то, что говорил мягко. Она пыталась уговорить его, но проиграла. Поэтому этот день прошел так же, как и вчера. Так же, как и следующий.

***

Энди совершенствовалась в упражнениях с палкой: она становилось более внимательной, ее реакция улучшалась день ото дня, она прыгала и извивалась как животное. Однако, чем более высокий уровень она показывала, тем изощреннее и сложнее становилась техника Падифа. Он, будто секундная стрелка, совершал круг по циферблату их занятий, в какой-то момент подталкивая минутную стрелку – Энди, на шаг вперед, и тут же убегая от нее снова на целый круг. Он всегда опережал ее, всегда оказывался сильнее и хитрее ее. Его удары становились не только более замысловатыми, но и более болезненными. Кожа девушки постепенно грубела, ушибленные кости будто бы покрывались слоем камня. Она чувствовала, как ее тело наливалось физической силой.

Предметы вокруг окрасились для нее более яркими в одних случаях, и, наоборот, более тусклыми цветами в других, как если бы окраска показывала возраст вещей и явлений природы. Иногда ей казалось, что не только она смотрит на мир, но и предметы тоже смотрят на нее и оценивают, и ей становилось не по себе от этого. Она более болезненно стала воспринимать перемещения вокруг себя, пускай то будет даже порхание снежинок в воздухе. Каждое движение будто отдавалось тончайшим и еле ощутимым импульсом, но достаточно сильным, чтобы вызывать мелкую дрожь. Энди не могла понять, то ли бои с Падифом сделали ее такой чувствительной, то ли это частые контакты со Стратой тому виной. Сначала она сожалела об этих издержках обучения, ибо они мешали ей спать, мешали ей сосредоточиться, мешали ей наслаждаться одиночеством.

Упражнения в Страте всегда проходили вместе с Падифом. Она всегда чувствовала его присутствие в Страте, и это успокаивало ее, позволяло ей действовать более решительно. На первых порах Падиф определял ее возможности, но со временем она сама стала понимать, что еще ей недоступно. Каждый раз она проникала глубже в Страту, иногда ей приходилось долго топтаться на одном месте, но, в конце концов, она разрушала все препятствия. Она чувствовала, как крепнет ее сознание.

Текли дни, один за другим. Снег кружился над Инскримен и ложился на спящие сугробы все новыми и новыми слоями, солнце выкатывалось и заходило на кромке горизонта, ветер пригонял ураганные тучи и угонял их снова в небо, а потом в землю, и снова – вверх.

Глава 10

– Квален, а ты не хочешь съездить со мной на Сборище сомнения? Это такой праздник, мы славим на нем изменчивость мира и необходимость сохранять его и себя в гармонии. А для этого мы пытаемся напомнить друг другу о наших страхах.

Она устала от постоянных тренировок и сосредоточенности, поэтому хотела просто повеселиться, забыть все это хотя бы на один день. К тому же возможность встретить других таленов привлекала ее, хотя и пугала одновременно.

– А что вы делаете на этом празднике? – спросила она.

– Мы испытываем друг друга, создавая в Страте какие-либо сомнения.

– Например?

Падиф наклонил голову. Ненадолго он задумался, а потом вдруг его глаза стали тревожными, он посмотрел за ее спину и с криком схватился за эфес ятагана. Взгляд Энди последовал за ним, и сердце ее упало: неожиданно на Предзакатной ступени появились ярики. Она знала, что это они – они были похожи на того человека, которого Падиф убил в холмах.

Они лезли на площадку один за другим. Она не успела подумать, почему они здесь, когда мужчина уже вступил с врагами в бой. Он взорвал вокруг себя воздух – ее отшвырнуло к стене, часть неприятелей попадала с обрыва. Но их становилось все больше и больше, они полонили собою все вокруг.

Серебристое лезвие Падифа заблестело в тусклом солнце, и он орудовал мечом так быстро, что в воздухе оставалась прозрачная белая линия от движений клинка. Он не подпускал врагов к ней. Она попыталась забежать в пещеру, чтобы взять оттуда хотя бы кол, но путь преградил ярик. Его блестящие глаза смотрели на нее хищно, на губах играла жестокая улыбка. Он захрипел и занес над ней топор – но Падиф остановил его руку, приняв удар на свой клинок. Она вскрикнула, кто-то оттолкнул ее, она увидела, как ятаган упал к ее ногам.

– Квален! – услышала она крик о помощи.

Она увидела, ясно и отчетливо, как над Падифом завис враг с копьем наперевес. Ревен вытянул руку, и Страта отбросила врага, но вместо него стал другой, а третий приближался сбоку.

– Квален! – снова позвал друг.

Она закричала, бросилась к Падифу вовремя, чтобы перехватить своим телом клинок врага. Она ощутила жгучую боль в груди, воздух задребезжал и зашумел, а картина перед глазами расплылась. Она упала в темноту. Но тут же открыла глаза.

Сверху нависало полупрозрачное небо, а черная курчавая голова смотрела на нее удивленными и полными ужаса глазами. Она еще никогда не видела Падифа в такой растерянности.

– Зачем ты сделала это? – напряженным голосом спросил он, потом резко схватил ее за руку и вздернул на ноги.

Она покачнулась. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы справиться с серыми пятнами перед глазами и шумом в голове. Как только она пришла в себя, то с возгласом отшатнулась. Глаза ее забегали в панике, но каменная площадка Предзакатной ступени была пуста. Слой мокрого снега был почти нетронут – там были отпечатки только их с Падифом ног. Вокруг не было ничьих тел. Ревен напротив был невредим, а на поясе у него даже не было ятагана. Энди часто задышала, не понимая, что это было.

– Я видела... Тут были ярики – целая куча! – прерываясь, заговорила она.

– Квален, – твердым голосом сказал Падиф, по-прежнему глядя на нее удивленно, – Это было мое сомнение для тебя.

Она не сразу поняла, что значат его слова. Но когда до нее стало доходить, она почувствовала, что готова стать яриком и убить Падифа самостоятельно.

– Зачем ты это сделал? Ты с ума сошел? Ты хоть представляешь, как я испугалась! Ты, ты... Ты чудовищно поступил! – закричала она и даже набросилась на мужчину с кулаками, но он крепко перехватил ее запястья, не давая ей пошевелиться.

– Это я спрашиваю тебя, зачем ты это сделала! – в свою очередь повышая голос, воскликнул он.

– Я? Я ничего не сделала! Как ты вообще мог так обмануть меня?

И она задрыгалась в его хватке, пытаясь ударить его локтями. Но он перехватил ее туловище и крепко прижал к себе. Она уткнулась лбом ему в плечо, продолжая бубнить что-то в одежду. Но он молчал и сжимал ее до тех пор, пока она не успокоилась. После он отпустил ее и отошел на шаг. Она заговорила уже ровным голосом.

– Это было ужасно. Это то, что вы делаете на сомнении? Что ты хотел сказать мне этим?

Падиф закивал, одобряя ее размеренный тон. Сам он, похоже, тоже справился с непонятным ей удивлением и смотрел на нее испытующе.

– Я хотел, чтобы ты задумалась об убийстве, – просто сказал он, как будто пересказывал приснившийся сон, и девушку передернуло от безразличия в его голосе, – Я звал тебя на помощь, я хотел, чтобы ты хотя бы засомневалась в том, поднимать ли тебе ятаган. Но вместо этого ты решила пожертвовать собой, – он сделал паузу, глаза его вдруг округлились еще больше, – Это невероятно! После всего, что ты видела, что я рассказывал тебе, ты все еще даже не думаешь об убийстве ярика! Ты лучше сама погибнешь! – воскликнул он.

Она замотала головой, пытаясь найти ответ. Она открыла рот, ожидая, что мысли сами повыскакивают наружу, но этого не проиозошло. Ей было мучительно думать об этом. Падиф заметил это, и в глазах его появилась тревога.

– Эй, квален, ну что ты? – тихо замурлыкал он, – Не переживай, это не значит плохо. Это всего лишь значит, что ты еще не поняла, зачем тебе убивать... Быть может, ты этого никогда и не поймешь – никто тогда не сможет тебя заставить сделать это, – забормотал он.

А она знала, что все это так и без его подсказок. Неожиданно это все стало ясно, как день.

– Падиф, ну и глупый ты! – всхлипнула она, прикрывая рот ладонью, – Это не из-за них, это из-за тебя! Я испугалась, что ты умрешь! – и она закрыла лицо руками. Ее затрясло, она отвернулась и быстро зашагала в пещеру.

Она пыталась успокоиться, ей было стыдно за неожиданную истерику. Когда Падиф открыл штору и мягкой поступью вошел внутрь, она быстро вытерла слезы и отвернулась от него. Она не хотела, чтобы он приближался, но он подошел к ней, сел на корточки и внимательно посмотрел ей в лицо. Не сразу, она ответила на его взгляд.

В его глазах было сожаление. Он взял ее ладонь и сжал. Этот жест вызвал в ней новые слезы. Она отвернулась, а Падиф подсел рядом. Этого хватило, чтобы она вдруг развернулась и крепко обхватила его руками.

– Не делай так больше! – сурово потребовала она.

Он только неловко погладил ее по спине, подождал несколько секунд, словно давая ей возможность выплеснуть эмоции, и наконец отстранился.

Некоторое время они просто сидели и смотрели друг на друга. Ей казалось, что он хочет что-то сказать, потому что лицо его то хмурилось, то снова разглаживалось.

– Квален. Вероятно, бессмысленно это просить, но я все-таки попробую, – наконец, сказал он, – Не стоит жертвовать ради меня. Ты знаешь, что меня непросто достать врагу, – продолжил он, и в голосе его было столько твердости, что девушка невольно закивала головой, – Я – могущественный тален, да, впервые говорю тебе это, чтобы ты никогда этого не забывала. Я знаю себе меру, я знаю, что увидел бы яриков задолго до Предзакатной ступени, если бы это было правдой, и что убил бы их всех.

Он остановился, давая ей ощутить сказанное.

– Это было опрометчиво – так испытывать тебя. Но никогда я не хотел бы, чтобы ты жертвовала собой ради меня. Никогда. Ты понимаешь? – и он посмотрел на нее долгим, тяжелым взглядом.

А она не сразу ответила. Она задохнулась в словах, взгляд ее уплыл в сторону.

– Квален?

– А этого и не случится никогда. Ты ведь могущественный тален! Это ты меня будешь защищать! – быстро воскликнула она, хотя мысли ее по-прежнему метались в голове.

Падиф еще посмотрел на нее немного, а потом расслабился.

– Хорошо, – перечертил он разговор, – А теперь еще про Сборище. Да, это примерно то, что там будет. Они будут проникать в твою голову. Да-да, именно так! – повторил он, – Когда ты приходишь на Сборище, ты открываешь свой разум для влияния тех, кто там. Конечно, если ты пойдешь, я прикрою некоторые части твоих воспоминаний, чтобы они не знали, чем мы занимаемся, где живем, как ты была в плену... – он вдруг остановился и задумался, – Хм, придется, наверное, прикрывать почти все твои воспоминания об Инскримен! – воскликнул он, – Но это будет даже лучше, мне так проще. Так вот. Участники Сборища испытывают друг друга таким образом. Но каждый готовит одно определенное сомнение. Это значит, что оно одинаковое для всех. Это я подготовил сомнение специально для тебя, потому что нас только двое.

Он замолчал. Энди долго обдумывала информацию.

– Получается, и я должна буду придумать что-нибудь такое в Страте? – медленно спросила она.

– Я думаю, в Страте ты пока не сможешь ничего такого придумать! – заявил Падиф, и она поблагодарила его мысленно за честность, – Но ведь воздействовать на разум можно не только через Страту! Есть и в Инскримен пути попроще... – он не договорил, а с ожиданием воззрился на нее, требуя продолжения его мысли.

– Как я могу повлиять на опытных таленов? Песню им спеть, что ли?

Неожиданно, как и всегда, Падиф рассмеялся, вскочил и запрыгал по пещере в неумелом танце. Сначала наблюдая за ним с сомнением, она все-таки улыбнулась.

– Вот видишь! – закричал он, заметив ее настроение, – А я всего лишь немного подурачился, – сказал он, но не остановился.

– Ну, я не хочу ни перед кем дурачиться, – буркнула она, складывая на груди руки.

– А ты сделай, что хочешь. Если, конечно, ты пойдешь на Сборище? – и он остановился перед ней.

Она медленно покивала. Падиф ухмыльнулся.

– Вот я тут танцую, а вдвоем танцевать – все-таки приятней! – воскликнул он и потянул ее за руки.

– Нет, нет! – запротивилась она.

– Мне тебя уговаривать или приказать? – полушутя спросил он, замерев на секунду.

А она сначала вспыхнула негодованием, а потом поняла, что обманывает и себя, и друга. Он взял ее за ладони и закружился с ней по пещере, подпрыгивая. Постепенно, и она заулыбалась широко и открыто.

Но через какое-то время беззаботность вернула ей ясные мысли. Когда они снова вышли наружу, чтобы продолжить тренировку в Страте и Инскримен, Энди спросила:

– Падиф, но как же они примут меня, другие талены? Ведь я же, вроде как, на осадном положении... Или как?

– Не волнуйся. Ты можешь встретить на Сборище недружелюбных людей, но правителя там точно не будет. Там будут молодые, как мы с тобой, ревены. Они, конечно, не все тебе обрадуются, но, в любом случае, то, что происходит на Сборище, там и остается, – пояснил он.

– А почему? – сокровенно спросила она и представила себе какие-нибудь неприличные сцены, а того похуже, жестокость. Но Падиф разубедил ее.

– Через сомнение открывается путь к доверию. Мы не обсуждаем то, что не увидели бы в друг друге при других условиях.

– Но ведь вы испытываете друг друга? Что в этом такого значимого?

– Мы позволяем друг другу увидеть нас самих со стороны, заметить ошибки или пошатнувшееся равновесие в наших отношениях, – он говорил тихо и четко, он хотел, чтобы она поняла его правильно, и жалел, что не может просто передать ей свои мысли, – Мы с тобой много раз говорили, что это какая-то неизвестная ошибка отвернула таленов от оснований много лет назад, на заре войны. И никто не заметил этой ошибки. Почему? Было ли им все равно? Возможно, это произошло само собой, и никто не был виноват. На Сборище мы присматриваем друг за другом. Мы испытываем друг друга, чтобы увидеть те ошибки, которые мы можем допускать в нашем стремлении к гармонии с основаниями.

– Но кто определяет, что ошибка, а что – нет?

– В первую очередь, ты сама. А во вторую – остальные талены.

– Но если они не заметят снова?

– И такое может быть.

Ей нужно было придумать свое сомнение. Она умела немного в этом мире: ездить верхом да писать стихи. Разжалобить таленов первым было очевидно невозможно, а использовать второе она стеснялась: ее стихи были личным, и ей не хотелось показывать их кому-либо.

– Сделай что-нибудь не для себя, а для них, – пытался помочь в ее сомнениях Падиф.

– Но я ведь совсем их не знаю... Как я могу знать, что им понравится?

– А дело не в том, чтобы им понравилось. Дело в том, чтобы ты заставила их засомневаться, крепче ощутить мир, себя. Это может быть, что угодно.

Когда пришло время ехать на праздник, был сырой и серый день. Падиф сказал, что они покинут Предзакатную ступень, как только стемнеет. Так они и сделали – лошади ступали по грязи тихо и невидимо, по крайней мере, для взгляда в Инскримен.

– Что с тобой? – спросил Падиф в ее голове. Она нервно потирала ладони.

– До сегодня мне было все равно на это сборище, а теперь, чем ближе мы едем, тем неприятнее мне становится... Волнуюсь, – пробормотала она.

– Почему?

– Ты что, ни разу не оказывался в чужой компании? Где ты никого не знаешь? – спросила она.

– Нет. Талены все друг друга знают, так или иначе.

Она поняла, что продолжать бессмысленно. Но слова Падифа еще больше напугали ее: получается, она одна там будет незнакомкой.

– Да и тебя они знают, – вдруг добавил ее проводник, – Ты ведь уже бываешь в Страте, они уже успели ощутить твое сознание, – пояснил он.

– Вы, талены... – она покачала головой в поисках нужного слова, но так и не нашла.

Падиф был необычайно спокоен. Его мысли скользили в ее сознании плавно, его движения были неспешны. Иногда он смотрел куда-то вдаль, словно задумавшись, но она видела, как напряженно работает его мозг: его глаза сверкали во тьме, словно кошачьи, отражая свет луны.

Они ехали долго – так далеко на юг девушка еще не забиралась. Холмы становились более высокими, воздух холодел, но в остальном пейзаж не менялся. Река все также белой линией прочерчивала грязный снег, а небо все так же заволакивало маленькими быстрыми облаками. Ей было интересно, какое сомнение придумал Падиф, она спросила его, но он только покачал головой.

– А вы часто так собираетесь? – спросила она.

– Не знаю. Я не считал.

– А кто это придумал?

– Все мы... Кто-то сначала делал это тайком.

– То есть это не секретно сейчас? Правитель знает?

– Конечно, Танхет знает, – просто ответил Падиф и отвернулся от нее.

В какой-то момент они отпустили лошадей и пошли пешком. Очевидно, до Сборища было очень близко. Ей казалось, что за тем холмом что-то есть – она остановилась в нерешительности. Падиф же прошел вперед и скрылся за холмом. Темнота и холод сразу навалились на нее с удвоенной силой. Она съежилась и заозиралась. Рядом совсем никого не было – она ощутила это так, как будто находилась в центре Зимы, той Зимы, которая молочной пеленой пугала ее из-за горизонта. Было так тихо, что она слышала шелест влаги под снегом: там, на глубине, уже была весна. Она неуверенно ступила вперед, а потом вдруг побежала и оказалась на той стороне склона.

Свет от множества костров и выкрики множества голосов на мгновение выбили из нее осознание. Она заморгала, справляясь с сиянием, кто-то засмеялся рядом, обхватил ее за плечи и втиснул внутрь этой суматохи цветов и звуков. Постепенно очертания людей стали проявляться в ее взоре, она посмотрела на человека рядом. Падиф широко улыбался ей в лицо.

– Ну, сомневайся! – бросил он, его ладонь соскользнула с ее спины, и он быстро ушел от нее прочь к группе других таленов.

А она медленно и неуверенно огляделась. Повсюду были костры. Видимо, талены скрывали свое сборище с помощью Страты. Их огромные глаза смотрели на нее с интересом, быстро или долго, дружелюбно или с подозрением. Они разговаривали друг с другом, и их смех был похож на звон Падифова веселья. Ей казалось, что она слышит его голос отдельно в гуле всех остальных голосов.

Едва она осознала, что стоит одна, как неловкость набросила на нее сети. Она сцепила ладони перед собой и забегала глазами в поисках стола, стула, любого другого предмета, рядом с которым можно было бы встать и быть менее заметной. Она быстро перешла к ближайшему костру и на секунду пожалела, что пришла сюда. Ей было очень одиноко.

Постепенно, один за другим, на сборище прибывали талены. Она все ждала, когда же почувствует что-нибудь: чужое настроение, чужие мысли? А она ничего не ощущала, только жар от костра. Ей было досадно и она злилась на Падифа, что он бросил ее, как вдруг заслышала рядом тихий и неуверенный голос.

– Я тоже ничего не чувствую.

Она обернулась и увидела рядом с собой совсем еще юного ревена, не старше ее самой. По сравнению с Падифом, он показался ей совсем хилым и маленьким, да и во взгляде его не было той твердости и спокойствия, что были у Падифа. Глаза этого юноши смотрели на нее беспокойно.

– Я ведь вижу, что помнит это место... И мне, получается, ничего не в диковинку, а это можно тоже назвать отсутствием чувств. Странное ощущение, оно все сильнее... – забормотал он, и девушка подумала, что ему хочется кому-то высказаться. Этот неожиданный жест доверия приободрил ее.

– Ты видишь память людей? – переспросила она.

– И не только. Всего, – он отвечал резко, а взгляд его не останавливался ни на секунду, – Это как у всех, все так могут, но не так ярко, как я. Они могут, если захотят, если приложат усилия. А я просто вижу – и почти не чувствую, как Страта забирает мои силы...

– То есть это происходит против твоей воли?

– Бывает, бывает, но это неправильно, я должен научиться контролировать это...

Он остановился, вздохнул и выпрямился. Тут же он показался девушке более величественным.

– Меня зовут Трамер. А тебя как?

Она сказала, поприветствовала нового знакомого, вытянув руку – он сделал то же самое, это был традиционный жест.

– Скажи, а ты видел меня раньше в Страте? – спросила она.

– Нет, не видел, знал только, что ты там есть, – четко проговорил он, контрастируя с неуверенностью своих первых слов в разговоре с ней.

– То есть вы чувствуете появления нового человека? И вы всегда это чувствуете?

– Мы чувствуем, как меняется энергия, которой мы пользуемся. Ведь каждый преобразует окружающее. А ты делаешь это быстро и много. Ты врываешься в Страту, поэтому тебя заметно.

Она подняла брови.

– Ты видишь мое прошлое? – продолжила допытываться она. Ревен наклонил голову.

– Можно я прикоснусь к тебе?

Она позволила. Он аккуратно взял ее за кисть. Она ничего не почувствовала, кроме его пальцев. Он же бросил ее руку через секунду. Во взгляде юноши металось непонимание и ужас.

– Что, что ты увидел? – залепетала она, пугаясь.

– Ничего. Ничего нет, – бросил он, голова его задергалась, – Этого не может быть! У всех есть. А у тебя – нет! – повторил он и немного отступил от девушки.

Она склонила голову и опустила взгляд. Смущение и ощущение чужеродности вернулись к ней. Она хотела уйти, но ревен остановил ее.

– Нет, нет, постой! Мне так непросто! – воскликнул он, заставив девушку развернуться к нему, – Я сначала не понял, почему заговорил с тобой. Я говорил, и мне было хорошо. Просто ты не давила на меня своей памятью и мне не приходилось отбиваться от нее, – он посмотрел на нее с просветлением и каким-то ожиданием, – Пойдем, поищем сомнения!

– А ты хочешь их ощутить?

– Да! – скованность слетела с юноши, словно он сбросил шаль, и теперь на Энди смотрел бодрый парень с высоким голосом. Он даже стал больше в ее сознании, словно его разум занял место в ее мыслях. Она пожала плечами. Ей все равно было некуда деваться.

Трамер пошел от костра вглубь толпы таленов. Некоторые из них оглядывались на Энди, но она старалась не глазеть по сторонам. Она постоянно ощущала, как чешется ее мозг – это кто-то из таленов сканировал ее мысли, возможно, размышлял, не подкинуть ли ей какое-либо сомнение. Это настораживало ее, но она старалась не думать об этом.

– Не так я представляла себе этот праздник! – негромко буркнула она Трамеру, – Тут не отдохнешь!

– Правда? А я – наоборот, отдыхаю! Можно не следить за своими мыслями...

– Как же? А если кто-нибудь нападет? А ярики?

– Ох, если ярики научились-таки ладить со Стратой, то никакая осторожность нам уже не поможет, – беззаботно махнул рукой ревен, но в его голосе была горечь.

Она покивала, припоминая слова Падифа.

– Смотри, вон Калип! – воскликнул Трамер, схватил ее за руку и потянул быстро вперед.

Они подошли к юноше, который выделялся среди желтых костров и черного воздуха своими блестящими белыми волосами.

Они обменялись приветствиями.

– Ты – вален? – без вступлений бросил ей в лицо Калип.

– О, ну, я пока так не думаю, – растерялась она, одновременно стараясь не подвести свою гордость и доверие Падифа.

– Пока – это дает простор для действий! – заявил весело тален, – А где Падиф нашел тебя? Он тебя долго искал...

Его голос звучал просто и откровенно, но для нее смысл был полон боли. Она замялась и схватилась за свои запястья.

– В лесу, – тихо сказала она.

– В Ревен или в Хафисе?

– Скорее второе...

– А, значит ты была у леканов?

– Почему ты так сказал? – тревожно воскликнула она.

– Ну, внешне ты похожа на одного лекана, – многозначительно ответил юноша.

Она вспомнила хозяина первой тюрьмы, но возможно, Калип говорил о ком-то другом.

– Нет, я не жила в Хафисе. И меня нашел даже не Падиф, а тот желтоглазый, Эрик, вроде так его зовут? Это он привел меня к Падифу, – сказала она, увиливая от сути интереса Калипа.

– Но где ты была до этого? – продолжил допытываться он.

– Лучше тебе не знать! – воскликнула она, – Это было другое место. Ты не сможешь увидеть его. Никто не может, даже Падиф.

Брови ее собеседника взлетели вверх в недоумении. Он задумался, а потом словно махнул на все рукой и расслабился. Но для девушки эти секунды были подобны лезвию ножа, что прошелся по ее голове.

– Он уверовал в тебя. Это главное, – наконец проговорил Калип, и это было словно удар ниже пояса. Она почувствовала, что ее принимают здесь, только потому, что Падиф так захотел. Талены не видели в ней ничего необычного, кроме размера ее глаз.

– А ты что думаешь обо мне? – резко спросила она.

– Ты – прямой и решительный тален. Совсем как Падиф, – немного подумав, констатировал свои мысли Калип.

– Но не такой сильный... – пробормотала она, между тем, польщенная, что новый знакомый назвал ее таленом.

– А кто сильнее его? – бросил Калип. Но для него это было так же ясно и понятно, как присутствие солнца или луны на небе.

– А как вы определяете, кто силен, а кто – нет? Падиф рассказывал мне, но я пока не ощутила этого...

– Ты действительно свалилась к нам из другого места, раз спрашиваешь такое, – откровенно, но со смехом, начал Калип, – Я не хочу тебя обижать, но для нас это естественно. Мы с рождения знаем друг друга, мы видим, кто на что способен. Наше общее мнение редко бывает неполным – разве мало согласия всех, чтобы поверить, что это так и есть? – и он посмотрел на нее с искренним участием.

– Не знаю... А вдруг у всех помутился рассудок? Кто вообще определит, что хорошо, а что – плохо?

– Да, в твоих рассуждениях есть смысл, но если у всех помутился рассудок, то все – бессмысленно... Зачем тогда жить, если мы перестанем мыслить в Страте? Ведь в Страте невозможно соврать. Ты видишь в Страте вещи такими, какие они есть, – попытался пояснить Калип.

– Да, и Падиф говорил мне что-то похожее...

– Конечно, он говорил! – воскликнул Калип.

– А иначе какой тогда смысл, если все будут думать об этом иначе? – вступил в разговор Трамер, который до этого времени стоял рядом с отрешенным видом.

Калип закивал головой, соглашаясь.

– Пойдемте, я покажу свое сомнение, – вдруг сказал он.

– Ты просто приглашаешь нас? Но какой тогда смысл, если мы уже будем знать, что это – сомнение? – спросила удивленно девушка.

– Так вы и так знаете, что находитесь на Сборище сомнения!

Калип пошел чуть впереди них. Они прошли мимо множества костров, и впереди было темно, а таленов не было.

– Мы выходим со сборища? – прошептала девушка.

Калип обернулся, споткнулся и упал в снег лицом.

Они с Трамером переглянулись, но Калип не вставал. В темноте она не видела, открыты ли у него глаза. Она подошла ближе и прикоснулась к его плечу, но ревен все равно не двигался.

– Помоги мне, надо его перевернуть, – бросила она Трамеру и вместе они положили Калипа на спину.

Огромное красное пятно расплывалось у него на лбу. Оно становилось все темнее, темнее ночи, и начинало заливать его закрытые глаза, его белые волосы. Он ударился головой о выступающий из снега камень.

Она упала к его груди, прислушиваясь. Сердце там слабо стучало.

– Подними его, надо скорее обратно! – воскликнула она, вскакивая.

Она повернулась, чтобы бежать скорее за помощью, но впереди были только белые холмы.

– Я побегу вперед, а ты неси его!

И она побежала, поскальзываясь на сыром снегу. Она верила, что если она завернет за тот холм, то увидит множество костров. Но там ничего не было. Она свернула к другому холму, но и там была лишь ночь.

– Да что же это! – пробормотала она, чувствуя, что начинает задыхаться, а мысли ее теряются от волнения.

Она побежала еще вперед. Она была уверена, что они отошли совсем недалеко, но почему же она не могла найти дорогу? Неожиданно она увидела лежащего человека. Рядом с ним стоял другой. Она замедлилась, но увидела, что это Трамер.

– Почему ты не взял его? – закричала она, приближаясь.

– А куда идти? Здесь ничего нет! – воскликнул он.

– Ну ты то должен помнить, где это сборище? – настойчиво сказала она.

– Но я не знаю, какая память верна! Она множится в моем сознании – я вижу сборище там, там, здесь, даже прямо здесь! Но его нет! – закричал, в свою очередь, юноша.

– Ты можешь следить за моим сознанием?

– Да, если ты позволишь...

– Я разрешаю. Я буду искать, а ты смотри, куда я бегу, чтобы найти меня!

И она снова бросилась вперед, она ощутила, как Трамер устроился в ее сознании, глядя на мир ее глазами. Но вокруг снова был только серый снег и черный воздух. Она металась от холма к холму, но вдруг снова наткнулась на Трамера и Калипа.

– Что же это! Я же двигалась вперед! – в сердцах воскликнула она, хватаясь за голову.

– Может, это ловушка? – неожиданно тихо сказал ревен, и девушка удивленно посмотрела на него, – Это и есть сомнение Калипа.

– Но какой в этом смысл?

Она застыла с распростертыми руками, обескураженная.

– Не знаю. Он хочет что-то сказать нам...

– Своей смертью?

Он не ответил. А она не могла поверить, что все происходящее – иллюзия. Тем более, рядом с ней был Трамер, и ощущал то же самое, что и она.

– Нет, я попробую еще раз! – воскликнула она, снова побежала.

Она забиралась на холмы, ориентируясь на одну звезду, чтобы не потерять направление. Она знала, что если бежать прямо, то она упрется хотя бы в гору Ревен. Или в реку. Или в Зиму. Но она снова наткнулась на Трамера и Калипа. Первый только посмотрел на нее безнадежно. А она почувствовала, что делает что-то не так. Смотрит не на те звезды. Она завертелась, глядя в небо и начала заламывать руки.

– Энди, что не делай, ты все равно прибежишь сюда. Это неизбежно, – тихо сказал Трамер.

– Нет, он же умрет, а ты стоишь... – она задохнулась, ибо гнев обволок ее сознание. Она посмотрела на ревена со злобой.

– Но он уже умер.

– Что?

Перед ней все поплыло. Если это было сомнение – почему они не просыпались? Что держало их здесь? Она упала на корточки, чувствуя, как внутри нее разрастается что-то тяжелое, ворочается там, просясь выхода.

– Нет. Это не так. Мы должны все исправить! Я не хочу быть здесь. Если это сомнение – пусть оно уйдет! – и она закричала, ее отбросило назад.

Она слышала, как трещат костры. В темноте появились чьи-то зеленые глаза и вытянули ее из мрака. Она стояла на ногах, рядом был Трамер и Калип. Они снова были на сборище.