Текст книги "Серебряные фонтаны"

Автор книги: Биверли Хьюздон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 48 страниц)

– Не хотите ли присесть, леди Бартон? – вмешалась я.

Леди Бартон отпустила Лео.

– Спасибо, дорогая – а как поживаешь ты? Я знаю, как ты рада, что он дома. Но тебе не следует портить его, дорогая, – она игриво погрозила мне пальцем. – Эти мужчины пользуются послаблениями, а мы не можем заставить себя быть с ними строже, так ведь? – она обернулась к Лео. – Твоя женушка великолепно управляется с имением в твое отсутствие. Твой Селби, постоянно восхваляет ее Джорджу Эвансу, – леди Бартон заставила меня покраснеть, но, к счастью, быстро сменила тему. – А как себя чувствуют моя маленькая крестница и дорогая Флора? Я приехала сюда не затем, чтобы, надоедать этому дорогуше, – она потянулась к руке Лео, но, увидев лубок, похлопала вместо нее по ручке кресла. – На следующей неделе день рождения Лауры, у нас будет вечеринка, и Цинтия просто настояла, чтобы я поехала за Флорой. Там будет фокусник с белым кроликом. Хотя Флора моложе других девочек, но она такая шустрая для своего возраста, что девочки Цинтии просто обожают ее. Кстати, Леонидас, этим утром я слышала от Джорджа...

Леди Бартон болтала так, что мне едва удавалось вставить слово, а Лео даже и не пытался. Затем она уставилась на свои украшенные драгоценными камнями часы:

– Ох, дорогая, сколько уже времени! Я обещала экономке вернуться к чаю. Леонидас, было бы неплохо, если бы ты пожил у нас. Мы теперь видим только выздоравливающих, а их нужно немного баловать. Таких, как ты, дорогой Леонидас, но я знаю, как на это посмотрит наша дорогая Эми, – я потянулась к звонку, а она воскликнула: – Ах, Леонидас, если бы ты только видел ее, когда она узнала, что ты лежишь там раненый! Она была такой настойчивой! «Я должна поехать к нему, леди Бартон, – говорила она. – Я должна поехать к нему!» Селби уговаривал ее, чтобы она подождала новых известий, но она никак не соглашалась. Поэтому я повезла ее в город к Фергюсону – ты, конечно, помнишь его? Когда он давал ей пропуск Красного Креста, то предупредил ее. «Франция – военная зона», – сказал он, но она настояла на поездке, хотя я видела, что она, конечно, испугалась – но после того, как она получила твое письмо, ничто не могло остановить ее. – Краем глаза я увидела, что Лео напрягся всем телом, а она продолжала, улыбаясь: – Хотя записка доктора была обнадеживающей, Эми все повторяла: «Я должна поехать к нему, я должна найти его – или он умрет». Как романтично! – Мистер Тимс распахнул перед ней дверь. – Не забудь прислать Флору – к трем часам. И не рассказывай ей о белом кролике, ладно? Пусть это останется тайной. До свиданья, дорогая! – она вышла, шелестя юбкой, а мистер Тимс в молчании закрыл за ней дверь.

Лео сразу же повернулся ко мне:

– Ты сказала мне, что тебя прислал Красный Крест!

– Нет, я сказала тебе, как я приехала, а не почему.

– Мое письмо – вот почему ты приехала. Мак-Айвер послал это письмо.

– Он не читал его. Он заметил, что оно личное.

– Проклятое письмо! Эти слюни жалости к себе! Я хотел его уничтожить, и должен был его уничтожить. Мне не следовало писать – а тебе не следовало читать его!

– Но оно было адресовано мне – конечно, я прочитала его.

– И, прочитав его, ты, конечно же, приехала, – Лео передразнил леди Бартон: – «Я должна найти его, или он умрет», – каким же, я был дураком, что говорил тебе о Звере! Ты снова попалась на эту проклятую сказку.

– Но я нашла тебя, и ты не умер.

– Но я же не превратился в прекрасного принца? – голос Лео прозвучал резко и сердито.

– Нет, конечно, нет – я никогда и не думала, что так случится. Я не этого ожидала... – я запнулась, но Лео накинулся на меня:

– Чего ты ожидала, Эми? На какое волшебство ты надеялась? – я растерялась, но он повысил голос: – Отвечай, отвечай!

И я ответила.

– Я думала, что когда увижу, что ты лежишь там, я думала... – мой голос упал до шепота, – я думала, что полюблю тебя.

Наступило молчание. Затем Лео уныло спросил:

– Но ты не полюбила, да? Потому, что все еще любишь Фрэнсиса.

Мне нечего было ответить, и Лео понимал это.

– Скажи мне, Эми, – тихо, доверительно спросил он. – Что ты почувствовала, когда увидела меня лежащим там? Скажи мне правду, Эми, скажи!

И я сказала ему правду.

– Я почувствовала жалость к тебе, – его лицо побледнело, и я поспешно добавила: – Сначала я почувствовала только жалость. Но потом медсестра угостила меня чаем и рассказала мне историю о леди, которая вышла замуж не за того мужчину. Там было двое братьев, она влюбилась в одного, а замуж вышла за другого, хотя все еще любила первого – его звали Джоном, – и ничего не могла поделать с этим. Она пыталась полюбить мужа, но не смогла, и оставила эти попытки. Но однажды, когда он держал на руках одного из ее детей, она поняла, что любит и его тоже, только другой любовью, не такой, как Джона. – Лео слушал, не сводя с меня глаз. – Когда медсестра рассказала мне эту историю, я вернулась к твоей кровати и посмотрела на тебя – на твое бледное разбитое лицо, на сломанную руку – и поняла, что люблю и тебя тоже. – Лео, не отвечал, поэтому я тихо добавила: – Я тогда сказала тебе это, но ты был глухим и не мог меня услышать.

– Лучше бы я остался глухим! – взорвался Лео. – Я хотел жалости, и я, ее получил!

– Нет, это тоже любовь... – покачала я головой.

– Любовь женщины, к сопливому младенцу! – в его голосе прозвучало горькое презрение.

– Я люблю тебя! – закричала я.

Но Лео, хромая и пошатываясь, заковылял к двери. Подойдя к ней, он оглянулся на меня и выкрикнул:

– Я не хочу твоей убогой любви! – он шагнул за порог и хлопнул дверью.

Глава тридцать шестая

Сначала я не могла поверить в это. Я стояла, глядя на дверь, которая все еще дрожала от хлопка Лео, а в мои уши стучали слова: «Я не хочу твоей убогой любви!» Мои глаза наполнились слезами боли, вызванной его отказом. Я так старалась, я даже проделала весь этот путь во Францию – а теперь Лео, не хотел меня.

Я снова стала ребенком, лицом к лицу, столкнувшимся с тем, что моя бабушка не хотела меня, не любила меня. Но затем я взяла себя в руки. Нет, это было не одно и то же, вовсе не одно и то же, потому что Лео любил меня. Проблема была в том, что он хотел больше любви, чем я могла ему дать. Я так старалась, я заставила себя полюбить его, но он все еще не был доволен. Гнев блеснул сквозь мои слезы. Лео, не должен был обходиться со мной так – ведь он сам потребовал от меня правду. Кроме того, он просил меня пожалеть его – он написал в письме: «Пожалей Зверя, но еще больше пожалей меня». Я так и сделала, но еще я полюбила и его тоже – но ему показалось этого мало, и он ударился в капризы как испорченный ребенок.

Я знала, что Лео будет делать дальше – он будет дуться как испорченный ребенок, будет вынашивать свои надуманные обиды, пока как бы случайно, нехотя, не позволит мне вывести себя из дурного настроения. Я твердо сжала губы, потому что на этот раз Лео будет разочарован. Я не буду потакать его ребяческому поведению. Ему пора повзрослеть.

Я не виделась с Лео до вечера. Придя на ужин, он проковылял передо мной через холл, не сказав как обычно: «Добрый вечер». В утренней комнате он склонился за столом и уставился в тарелку. Сняв салфетку, я сказала:

– Сегодня вечером сильно похолодало.

Лео еще ниже опустил голову и даже не буркнул в ответ. Я не стала вновь заговаривать с ним, а когда он после ужина открыл передо мной дверь, я прошла мимо него без единого слова.

Это продолжалось всю неделю. Лео оставался в постели на завтрак, а затем либо дулся у себя в библиотеке, либо уходил гулять в парк с Неллой. Он не появлялся в кабинете имения, но это не влияло на дела, потому что мы с мистером Селби прекрасно справлялись сами.

Как-то, когда мы с мистером Селби обсуждали назначения на сенокос, он сказал:

– Не спросить ли нам мнение лорда Ворминстера... – но запнулся: – Нет, незачем беспокоить лорда Ворминстера, пока он выздоравливает.

– Да, совсем незачем, – подтвердила я.

Я приняла решение не заговаривать с Лео первой. В конце концов, это он был не прав. Когда я в пятницу выходила после ужина из утренней комнаты, Лео вдруг заговорил:

– Кстати...

– Да? – мгновенно обернулась я. – Что ты хочешь...

– Аннабел приезжает, – резко сказал Лео. – Она приедет завтра и останется на ночь, – не успела я пройти в дверь, как он закрыл ее.

Конечно, он совершенно иначе вел себя с мисс Аннабел, разговаривал с ней весь ужин, но ни разу не обратился ко мне. Затем мы сели пить кофе в большой гостиной, а вскоре Лео вышел за книгой, о которой говорил с мисс Аннабел.

– Ты сделала что-то, что расстроило Леонидаса, Эми? – повернулась она ко мне.

– Нет, это он сделал что-то, что расстроило меня, – ответила я.

Мисс Аннабел неодобрительно подняла брови.

– Не думаю, что сейчас для тебя подходящее время вести себя так по-детски со своим мужем – теперь, когда он ранен на службе отечеству.

– Не только мой муж был ранен на службе отечеству, – не удержалась я от резкого ответа.

– Как ты смеешь... – вспыхнули ее глаза, но тут вернулся Лео, и теперь они уже вдвоем не разговаривали со мной. Они едва удостоили меня взглядом, когда я сказала:

– Я немного устала. Пойду в постель, если вы не возражаете.

Я поднялась прямо в детскую. Элен сидела в халате за столиком и писала письмо.

– Не вставай, Элен, – остановила ее я. Она улыбнулась и продолжила писать.

Я всегда перед сном приходила взглянуть на детей, но сегодня осталась в их спальне дольше обычного. Вскоре туда вошла Элен.

– Что-нибудь не так, моя леди?

– Нет, но они обе так красивы, что я не могу удержаться от слез, глядя на них, – я наклонилась и поправила одеяло на спящей Флоре, а затем, бросив на нее долгий прощальный взгляд, вышла вслед за Элен в дневную комнату детской.

– Леди Флора волновалась весь день, она не переставая говорила о завтрашнем празднике, и я тоже предвкушаю эту поездку, – улыбаясь, сказала она мне. – А о леди Розе тоже хотят позаботиться. Его светлость сказал, что после обеда он возьмет ее с Дорой на домашнюю ферму.

Лео, не говорил мне об этом. Я сама собиралась побыть завтра с Розой целых полдня после обеда.

– Почему бы вам не поехать с ним вместо Доры, моя леди? – предложила Элен.

Я быстро покачала головой:

– Нет, я слишком занята, – услышав мой ответ, Элен слегка нахмурилась, а я по пути в свою спальню не могла подавить желание, чтобы мы с Лео и детьми жили в коттедже. Тогда, если бы у нас возникали небольшие разногласия, не было бы ни озабоченных взглядов дворецкого, ни намеков няни. Если бы мы весь день жили бок о бок и делили бы постель ночью, мы быстрее бы договорились. Но я не собиралась извиняться первой, потому что это Лео был не прав.

Мисс Аннабел провела утро в парке с Лео и Флорой. Затем подошло время ее поезда. Я едва перемолвилась с ней словом, но, возможно, это было кстати – я всего лишь перестала досаждать ей. После обеда я проводила Элен и Флору, уезжающих, на праздник, и пошла в кабинет имения заниматься счетами, пока не настала моя очередь возиться с Розой. Лео даже не потрудился принести ее мне сам, а прислал с Дорой. Позже стало очевидно, что он дожидался, пока я уйду из детской, и только тогда пришел послушать восторги Флоры по поводу прошедшего праздника. Нам было легко избегать друг друга в таком большом особняке, как Истон.

День спустя у Флоры тоже испортилось настроение. Праздничное возбуждение осталось в ней, она стала капризной и плаксивой. Когда Роза потянулась к ней поиграть, она оттолкнула сестренку. Лицо Розы скривилось, я взяла ее на руки и приласкала:

– Не обращай внимания на Флору. Сегодня она встала не с той ноги, как и ее папа.

Элен пристально взглянула на меня и открыла рот, чтобы что-то сказать, но передумала. Этим вечером Лео заговорил:

– Флора сегодня не такая бодрая, как обычно, – сказал он, откусив яблоко.

– Ей снова хочется на праздник, но ей нужно понять, что она не может иметь все, чего ей хочется. Так уж заведено в жизни.

– Так устроена жизнь, – резко поправил он меня.

– Как тебе угодно, – огрызнулась я. Лео гневно вскинул голову.

– Не воспитывай меня, словно, я дрянной мальчишка!

– Почему бы нет – если ты ведешь себя так? Лучше бы я не говорила этих слов. Жилы на лбу Лео налились кровью, он швырнул яблоко на стол, оно разлетелось на куски, запачкав его одежду. Он неуклюже вскочил на ноги и зацепил перевязанной рукой за стол. Лицо Лео исказилось болью, я вскочила и подбежала к нему.

– Ты поранился?!

– Оставь меня! – он оттолкнул мою руку.

– Я только хотела помочь.

– Я не хочу твоей жалости! – оборвал он меня. – Отойди от меня – прочь!

Я замерла на месте, глядя на его разгневанное лицо, а затем повернулась и ушла.

Со слезами на глазах я пришла в детскую. Флора спала. Завтра утром к ней вернется обычная жизнерадостность. Если бы я только могла сказать то же самое об ее отце! Затем я вспомнила, что Лео, не ее отец. Глядя на ее золотистые кудряшки, я вспомнила ее отца, смеющегося со мной в парке, и загорелась желанием увидеть его еще раз, хотя бы для того, чтобы убедиться, что он цел. Я попыталась выкинуть это желание из головы, но не сумела – Флора была вечным напоминанием. Если бы она только не была так похожа на Фрэнка – но мне хотелось, чтобы она была похожа на него, ведь она была его дочерью.

Я встала рано и пошла прямо в детскую. Флора встала, но сидела на диване, вяло, укачивая куклу.

– Она сама не своя, моя леди, – покачала головой Элен.

Однако, когда я подошла к Флоре, она улыбнулась мне. Подняв дочку на руки, я погладила ее бледно-золотистые волосы.

– Ты почувствуешь себя лучше, когда съешь свою овсянку, моя Флора.

– Не хочу овсянку.

Я переглянулась поверх ее головы с Элен.

– Она еще слишком мала для праздников. Элен кивнула в знак согласия:

– Ей, наверное, повредило желе. Не нужно было, его есть.

Я не осталась в детской надолго. Мне не хотелось встречаться здесь с Лео, когда он, как обычно, придет с утра навестить детей, кроме того, Флора, кажется, немного оживилась. Я пробыла в кабинете имения до одиннадцати – только что пробили настенные часы, когда ко мне зашел мистер Тимс.

– Моя леди, – сказал он, – леди Бартон на телефоне, она желает поговорить с вами.

Я удивилась, почему она не передала сообщение через мистера Тимса. Дойдя до телефонной ниши, я взяла трубку.

– Доброе утро, леди Бартон, это Эми.

– Дорогая, мне только что звонила Исабель насчет своего Джимми. Он был на празднике, а теперь у него температура, и доктор подозревает скарлатину. Возможно, кто-то из детей, у которых он побывал на прошлой неделе, был болен и... – ее голос звучал дальше, но я не слышала. Скарлатина – скарлатина! Дети Бистона – Флора, моя Флора... – Ваша малышка Флора сидела за столом рядом с ним, а Джимми, хотя и постарше ее, так хорошо обходился с ней, играл с ней... – Флора – скарлатина... – Ты меня слушаешь, дорогая? – я пробормотала что-то в ответ. – Поэтому скажи няне Флоры, чтобы она последила за ней, и еще, я думаю, тебе нужно показать ее доктору Маттеусу. Эта болезнь очень опасна, знаешь ли – особенно для маленьких детей. А пока до свидания, дорогая.

Я кое-как попросила оператора соединить меня с домом доктора Маттеуса. Его не было дома. Я оставила ему сообщение, а затем впала в панику. Скарлатина – эти могилы на кладбище... Моя Флора... и Роза! Вдруг Роза тоже заразилась скарлатиной? Мои дети! Я застыла с поднесенной к уху трубкой. Наконец сковавший меня лед треснул, и я побежала – по коридору, по лестнице, через холл. Я рванула дверь библиотеки. Лео был там.

– Эми?

– Леди Бартон... Флора... скарлатина... – комкала я слова. – Флора, она сегодня не хотела завтракать.

По лицу Лео я поняла, что он уже знал об этом.

– Маттеус? – рявкнул он.

– Я звонила ему, но его нет.

Лео уже поднимался по лестнице. Он двигался так быстро, что я едва успевала за ним.

Флора вяло сидела на диване. Я подошла к ней и взяла на руки, а Лео сказал Элен:

– Ребенок был в контакте с больным скарлатиной. – Элен побледнела, а он повернулся ко мне: – Нужно немедленно убрать Розу. Элен, унеси ее отсюда, – он с силой надавил на звонок.

Клара пришла сама, и я услышала голос Лео, отдающий приказы. Элен и Роза должны были принять дезинфицирующую ванну, а затем полностью сменить одежду. Он повернулся к Доре:

– Сколько тебе лет?

– Шестнадцать, – пропищала, перепуганная Дора.

– Слишком молода. Тебе нужно сделать то же самое, а затем уйти с Элен и леди Розой к Тайсонам. Элен, скажи им, что Роза на карантине. Они не должны подпускать к ней других детей. Она может оказаться для них опасной. Нет, Эми, тебе нельзя ее трогать.

– Но вдруг она тоже заболеет?

– Тогда Элен принесет ее обратно – но только если Маттеус подтвердит, что это скарлатина.

Все, что я могла сделать – это помахать своей дочке на прощание. Как только Клара отослала Розу и Элен, Лео распорядился, чтобы она приготовила две смежные комнаты в нежилом крыле особняка.

– Уберите ковры, снимите занавески, вынесите всю ненужную мебель, если каркасы кроватей не железные, замените их железными. Затем вымойте пол с дезинфицирующим средством и протрите им детскую кроватку Флоры. Еще потребуется ушат с раствором карболки для ее грязного белья и большая кастрюля кипяченой воды на стол.

Клара ушла за Бертой и Джесси, и мы остались одни. Флора тяжело привалилась к моей груди.

– Но, может быть, у нее не скарлатина?

– Будем надеяться на Бога, что нет, но мы должны приготовиться к худшему.

В этот момент Флору начало рвать. Лео взял ночной горшок и подставил ей – все ее тело содрогалось, когда ее стошнило туда. После этого она сжалась у меня на руках и задрожала. Лео взял одеяло здоровой рукой и стал укрывать ее.

– Этот проклятый лубок! Флора захныкала.

– Не бойся, моя Флора, – зашептала я ей. – Мама с папой позаботятся о тебе.

Покрытая черными волосами рука Лео ласково погладила ее по щеке. Флора уткнулась головой в его ладонь, и я увидела отражение собственного страха в его глазах. Опустившись на диван рядом со мной, Лео снял свои наручные часы и положил на колено.

– Флора, дай папе подержать тебя за руку.

Она не сопротивлялась. Я поняла, что Лео считает ее пульс.

– Он учащенный? – прошептала я, глядя на его озабоченное лицо.

– Я... не уверен, Эми. Кажется, это нормально, что у детей пульс чаще, чем у взрослых.

Флора все время вертела головой.

– Горло болит.

Я осторожно отогнула воротничок ее платья и увидела на коже мелкие красные пятна – это была сыпь. Мое сердце обдало холодом.

– Несомненно, скоро придет Маттеус, – тихо сказал Лео.

– Он был на обходе. Он может не появиться до обеда.

– Обход занимает час или два. К тому времени мы уложим ее в кровать.

Я сидела, лаская Флору и разговаривая с ней, тихий голос Лео вторил моему, пока не появилась Клара и не сказала, что комнаты готовы. Мы перешли туда. Флора стонала, пока я раздевала ее. Она очень ослабла. Я никогда еще не видела своего ребенка в таком состоянии: ее кожа была сухой и горячей. Она попросила пить, но, когда я дала ей воды, попыталась выплюнуть ее.

– Больно, больно.

– Она должна пить, Эми, – сказал Лео. – При лихорадке нужна жидкость.

Вместе мы уговорили Флору выпить стакан воды, а затем она заснула беспокойным сном. Я откинулась на стуле, чтобы разогнуть болевшую спину. Вдруг Флора громко закричала, а я уставилась на нее в ужасе – ее тело выгнулось дутой, а глаза выкатились из-под век.

– Флора! Флора! – она задыхалась. Все ее лицо исказилось, руки и ноги задергались. Лео согнулся над Флорой, удерживая их, чтобы она не поранилась о металлическую ограду кроватки.

Наконец приступ закончился, и Флора впала в оцепенение, все ее тело обмякло. Ее дыхание, медленно возвращалось к нормальному, но глаза оставались закрытыми. Когда Лео разогнулся, я затряслась в плаче:

– Флора! Флора!

Рука Лео легла мне на плечо.

– Эми, успокойся. Истерика тут не поможет, – его рука сжала мое плечо, поддерживая меня, пока я заставляла себя успокоиться.

– Ты прав, – сказала я. – Я больше не буду вести себя так глупо, – я выпрямилась и села, не сводя глаз с кроватки – наблюдала, ждала.

К вечеру все тело Флоры покрылось красными пятнами. Только ее лицо выглядело бледной маской. Доктор Маттеус заходил дважды, его лицо было могильно-мрачным. Лео показал мне, как измерять ее температуру, и я заставляла свои руки не дрожать, глядя, как она растет – 39, 39.5, 40... Когда доктор осматривал ее горло, я увидела, что язык моей бедной Флоры покрыт толстым белым налетом. Было видно, что Флора не понимает, где находится, и никого не узнает.

– Эми, у нее горячка, – осторожно сказал Лео, – но при таком заражении в этом нет ничего необычного. Продолжай разговаривать с ней – может быть, она подсознательно почувствует, что ты рядом.

Появилась миссис Чандлер – это Лео послал за ней. Она в это время помогала при родах, но сосед вызвал ее. Лео сказал, что я должна лечь отдыхать в смежной комнате. Я не хотела уходить, но он заставил:

– Ты не поможешь ей тем, что растеряешь свои силы. Грэйс позовет тебя, если... – он не закончил фразу.

За дверью на столике меня ждала еда. Я качнула головой, отказываясь, но Лео настоял:

– Ты должна поесть, Эми.

Мы сели вместе, поели супа и цыплячьего пюре, незаметно проскользнувшего в мое горло. Лео закрыл дверь в соседнюю комнату, но мои уши ловили каждый звук за ней. Я словно чувствовала нить, связывающую меня с Флорой. Я не должна была выпускать эту нить, или Флора умрет.

– Мне нужно, чтобы дверь была открыта, – сказала я. Лео помедлил, но выполнил мою просьбу.

Когда со стола убрали, Клара принесла горячей воды, чтобы я могла умыться.

– Я оставлю тебя, Эми, – Лео встал. Я едва заметила, что он ушел – все мое внимание было обращено к Флоре.

Я заснула, но даже во сне Флора была со мной. Проснувшись ночью, я проскользнула в смежную дверь. Миссис Чандлер склонилась над моей дочерью, ее руки двигались аккуратно и бережно, успокаивая Флору. В слабом свете затененной лампы я разглядывала лицо своей дочки. Ей было лучше? Нет, ей было хуже. Я чувствовала, что ей хуже.

– Она держится, моя леди, – прошептала сзади меня миссис Чандлер. Но это было все. Выпрямившись, я увидела темный силуэт, скорчившийся на стуле в углу комнаты, рука в лубке давила ему на грудь. Миссис Чандлер встревоженно взглянула на меня.

– Ему нужно спать – но он не уходит. Я подошла к нему и ласково сказала:

– Ты должен идти спать, Лео.

– Слишком далеко, – пробормотал он.

– Тогда идем ко мне, – я протянула Лео руку и повела за собой в смежную комнату. Пружины соседней кровати протестующе взвизгнули под его весом. Я легла на свою кровать и сосредоточила мысли на Флоре, чтобы даже во сне поддерживать ее.

Наступило утро. Я отослала миссис Чандлер в спальню и продолжила свое бдение. Флора, моя красавица Флора – она вздрагивала и металась, а я вытирала ее горящий лоб и заставляла пить больше воды. Она даже не узнавала меня. Доктор Маттеус показал мне, как протирать рот Флоры глицериновой микстурой, а Лео научил меня еще и промывать ее горло.

– Флора, позволь, я это сделаю, – я обернулась к Лео. – Ей это не нравится.

– Ее горло, нужно поддерживать чистым, Эми. Флора, хорошая девочка, открой рот.

Когда я закончила очистку, Лео сказал:

– А теперь нам нужно посадить ее на горшок. Флора хныкала и вырывалась, было трудно удерживать ее там, но наконец, мы получили то, что хотели.

– Я сам посмотрю, что там, – Лео поднес горшок к лампе. – Кажется, признаков белка нет.

Я не поняла, что это означает, но по интонации догадалась, что новости хорошие, и мысленно вознесла благодарственную молитву.

Доктор Маттеус зашел к нам перед утренним обходом. Я держала Флору, пока он осматривал ее горло и заглядывал в ее уши.

– Никаких признаков улучшения?

– Нет.

– Если ее суставы начнут опухать, зовите меня немедленно. Вы должны следить и измерять, сколько воды она пьет и выделяет, – он обернулся к Лео и что-то сказал, понизив голос. Я не расслышала его слов. Я не хотела их слышать. – К обеду я зайду еще раз, леди Ворминстер.

Лео вернулся к кроватке.

– Эми, если Флора не будет принимать пищу сама, доктор Маттеус велел использовать трубку. Попытайся уговорить ее выпить немного молока. Тебя она послушается.

– Она не узнает меня.

– Узнает.

Я поднесла чашку с молоком к ее губам.

– Флора, выпей немножко. Глотай, Флора, глотай, – медленно, с трудом, она проглотила молоко.

Я измерила ее температуру – 40.5 – затем промыла ее рот и горло. Утешала, успокаивала, ласкала. Снова измерила температуру – 41.

Дважды в день Элен присылала известия о Розе: «Все хорошо». Я возносила благодарственные молитвы за Розу и всем сердцем молила Господа помочь ее сестре. Лео пытался уговорить меня выйти погулять, но я не пошла. Я не хотела разрывать тонкую нить, связывающую меня и Флору. Сейчас она была не толще паутинки, но все еще держалась.

– Скажите, что ей нужен свежий воздух, – сказал он доктору Маттеусу.

– Я не оставлю Флору, – сказала я, даже не оглянувшись.

– Не заставляйте ее, Ворминстер, – тихо сказал доктор Маттеус. – Она никогда не простит вам, если...

Еще день, еще ночь. Борись, Флора, борись, моя милая девочка – борись. И она боролась.

Все мое внимание было сосредоточено на Флоре, но каждый раз, когда я поднимала голову и оглядывалась, то видела замершую фигуру Лео, сгорбившегося на стуле.

Мы с Лео поели в спальне за смежной дверью. Затем он сходил вниз, чтобы помахать Розе в окно со двора.

– С Розой все хорошо, Эми.

– Спасибо. Сходи на прогулку с Неллой, подыши свежим воздухом, – но я знала, что Лео, не пойдет, так же, как и я.

Ночью Лео лежал на соседней кровати, а я дремала, вскакивая с постели всякий раз, услышав стон или хныканье Флоры, и усаживаясь рядом с миссис Чандлер.

– Флора, я здесь. Я здесь, с тобой.

Тишина была еще хуже – если я просыпалась от тишины, страх сжимал мое сердце, и я бегом вбегала в дверь. Миссис Чандлер осторожно уговаривала меня:

– Моя леди, не мучайте себя. Если понадобится, я позову вас, – и я заставляла себя уйти и снова лечь спать.

Тихий голос спрашивал меня с соседней постели:

– Как она?

– Без изменений.

Страх ледяной рукой держал мое сердце, но я отбрасывала его прочь. Страх истончал нить, поддерживающую жизнь моей дочери, – а она и так уже была натянута до предела.