Текст книги "Осада"

Автор книги: Билл Болдуин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

– Адмирал Брим? – надменно осведомилась она.

– Это я. – Он предъявил свой опознавательный диск. Кому понадобилось посылать к нему курьера из дворца? Уж не случилось ли чего-нибудь с Надеждой? Нет, об этом беспокоиться нечего – по-настоящему плохие новости приходят по КА'ППА. Барбюс, поймав взгляд Брима, только плечами пожал. Ну, если уж он не знает, здесь и правда какая-то тайна. Брим нетерпеливо ждал, пока женщина проверяла все его данные на своем портативном идентификаторе. Удостоверившись, наконец, что перед ней не Негрол Трианский, она достала из сумки пурпурный конверт.

– Личное послание императора. Оно будет уничтожено, если вы дважды нажмете на государственную печать.

Брим кивнул. Это был не первый императорский пакет, который он получал, – и скорее всего не последний.

– Благодарю вас, сударыня. – Он приложил к ее идентификатору три пальца в качестве расписки.

Женщина коротко кивнула и скрылась в суете военного сектора космопорта.

Пока Барбюс искал глайдер, Брим удалился в тихий уголок и нажал на печать в верхнем левом углу конверта. Конверт раскрылся. Сверху лежала записка от самого Онрада:

БРИМ! Я РЕШИЛ, ЧТО ТЫ ДОЛЖЕН ОЗНАКОМИТЬСЯ С ЭТИМ РАПОРТОМ, ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОН ДОЙДЕТ ДО ТЕБЯ ПО ДРУГИМ КАНАЛАМ. НИКТО ИЗ ТЕХ, С КЕМ Я ГОВОРИЛ, НЕ БЕРЕТСЯ ПРЕДСКАЗАТЬ, ЧТО ЖДЕТ КУЗИНУ МАРГО, НО ЗДЕСЬ ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ ЕСТЬ ХОТЬ КАКИЕ-ТО НОВОСТИ О НЕЙ. БУДУ ДЕРЖАТЬ ТЕБЯ В КУРСЕ, ЕСЛИ СТАНЕТ ИЗВЕСТНО ЧТО-ТО ЕЩЕ. ОНРАД.

Не желая читать рапорт в порту, Брим закрыл конверт и нетерпеливо шагал взад-вперед, пока Барбюс не подогнал служебный глайдер. Оказавшись один на заднем сиденье, от тут же уничтожил записку Онрада и стал читать сам рапорт, составленный тайными агентами Империи, работающими где-то в Лиге. Цензор убрал шапку и прочие детали, позволяющие понять, откуда пришло донесение.

(НАЧАЛО ВЫДЕРЖКИ)

ПУНКТ 15

ОБЪЯВИВ О СВОЕМ РАЗВОДЕ С «ИЗМЕННИЦЕЙ» ЖЕНОЙ (ЕЕ ВЫСОЧЕСТВОМ ПРИНЦЕССОЙ МАРГО ЭФФЕРВИК), РОГАН ЛА-КАРН, ВЕЛИКИЙ ГЕРЦОГ ТОРОНДСКИЙ, ЛИЧНО ВОЗГЛАВИЛ ТРИ БРИГАДЫ КОНТРОЛЕРСКИХ ЧАСТЕЙ ОСОБОГО НАЗНАЧЕНИЯ В ОПЕРАЦИИ, НАПРАВЛЕННОЙ ПРОТИВ ОЧАГА СОПРОТИВЛЕНИЯ НА ОККУПИРОВАННОЙ ЭФФЕРВИКСКОЙ ПЛАНЕТЕ БРАВЕ. СООБЩАЮТ, ЧТО В РЕЗУЛЬТАТЕ ЭТОГО РЕЙДА ПОДПОЛЬНАЯ БАЗА, ОСНОВАННАЯ БОЛЕЕ ГОДА НАЗАД ПРИНЦЕССОЙ МАРГО, В ТО ВРЕМЯ ГЕРЦОГИНЕЙ ТОРОНДСКОЙ, ПОЛНОСТЬЮ УНИЧТОЖЕНА.

ВСЕ ОБИТАТЕЛИ ЛАГЕРЯ УБИТЫ НА МЕСТЕ, ЗА ИСКЛЮЧЕНИЕМ ДЕСЯТИЛЕТНЕГО РЕДИАРДА ЛА-КАРНА, ЕДИНСТВЕННОГО ПОТОМКА ОТ БРАКА ЛА-КАРНА С ПРИНЦЕССОЙ МАРГО. В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ ЮНОГО ЛА-КАРНА ВИДЕЛИ, КОГДА ОН САДИЛСЯ В ЗВЕЗДОЛЕТ, ИДУЩИЙ В ТОРОНД.

САМА ПРИНЦЕССА К МОМЕНТУ ОКОНЧАНИЯ ДАННОГО РАПОРТА ИЗБЕЖАЛА ПЛЕНА – ПО ВОЛЕ ПРОВИДЕНИЯ ЕЕ НЕ ОКАЗАЛОСЬ В ЛАГЕРЕ В МОМЕНТ АТАКИ ОБЛАЧНИКОВ.

МЕСТНЫЕ ИНФОРМАТОРЫ СООБЩАЮТ, ЧТО В СЛУЧАЕ ПЛЕНЕНИЯ ПРИНЦЕССЫ ЛА-КАРН ЛИЧНО ПОДВЕРГНЕТ ЕЕ ПУБЛИЧНОЙ КАЗНИ В ЭМОР-РУДОЛЬФО, СТОЛИЦЕ ТОРОНДА, ВО ВРЕМЯ ПРЕДСТОЯЩЕГО ПРАЗДНЕСТВА В ЧЕСТЬ ТРЕТЬЕЙ ГОДОВЩИНЫ ПОДПИСАНИЯ ДОГОВОРА О ВОЕННОМ СОЮЗЕ МЕЖДУ ТОРОНДОМ И ЛИГОЙ.

ЕСЛИ ПРИНЦЕССА В БЛИЖАЙШЕЕ ВРЕМЯ НЕ БУДЕТ СХВАЧЕНА, ПРЕДПОЛАГАЕТСЯ, ЧТО ЛА-КАРН (ВОЗМОЖНО, ВМЕСТЕ С СЫНОМ) НАЧНЕТ ПРОПАГАНДИСТСКУЮ КАМПАНИЮ ПРОТИВ НЕЕ КАК ИЗМЕННИЦЫ «ПРИЮТИВШЕМУ» ЕЕ ДОМИНИОНУ. ОН НАЗНАЧИТ ТАКЖЕ ЗНАЧИТЕЛЬНУЮ НАГРАДУ ЗА ЕЕ ГОЛОВУ.

(КОНЕЦ ВЫДЕРЖКИ)

Брим, покачав головой, нажал на печать еще раз. Пакет исчез, выпустив струйку не имеющего запаха дыма.

– Это насчет Марго, – помолчав, сказал Брим. Барбюс на переднем сиденье кивнул, не оборачиваясь.

– Я уже слышал, когда брал глайдер, адмирал. Боюсь, новости неважные, – сказал он, лавируя в потоке авалонского утреннего движения. – Что вы об этом думаете?

Брим, уставившись невидящим взглядом в окно, ответил:

– Не знаю, старшина. Каждое мгновение на свободе увеличивает ее шансы – у нас, конечно, есть на Браве агенты, которые смогут ей помочь. Она не впервые попадает в переделку, откуда никто другой живым бы не вышел.

– Вспомним хотя бы, как космический форт у Зонги взорвался вместе с ней – и хоть бы что.

– Ты ведь только что сказал, что дело плохо.

– Прошу прощения, адмирал, я сказал только, что новости плохие. Так оно и есть. Но принцесса Марго будет покрепче нас с вами. И выплывет, как всегда выплывала. Готов поспорить.

– Только дурак стал бы спорить с тобой.

– Вроде Рогана Ла-Карна, – задумчиво заметил Барбюс.

– Да, вроде Рогана Ла-Карна…

* * *

К концу 52013 стандартного года 91-е крыло де Брю переместилось на содескийский фронт. Его тут же направили в сектор Гривна, по соседству с зоной наиболее ожесточенных боев. База, где их поместили, находилась на Вече, третьей планете звезды Ярлык, у наглухо замерзшего озера. Несмотря на крайне примитивные условия на Земской – так называлась база, – имперские технические команды собрали первую эскадру доставленных в разобранном виде «Звездных Огней» за три стандартных дня, а все крыло, включив резерв, было готово к бою через неделю.

За год, проведенный ими во флот-порту 93, де Брю и его пилоты постоянно сталкивались с лучшей техникой Лиги и были готовы продолжать в том же духе, как только будут собраны корабли. И первые же вылеты трех эскадр принесли весьма удовлетворительные результаты.

Брим почти с самого начала принимал активное участие в боях. Ему не нужно было много времени, чтобы освоить новую модель «Шеррингтона», и он возглавлял боевые вылеты, когда его обязанности советника ему позволяли. В первые пять рейдов он записал на свой счет две победы. Люди Ортота, привыкшие иметь дело с устаревшими кораблями и неопытными экипажами, позволили себе расслабиться и теперь расплачивались за свою самонадеянность.

При соответствующей поддержке из космоса наземные содескийские войска тут же обратили вспять казавшихся непобедимыми Облачников, и всего через несколько недель после имперского Нового года (он праздновался во время боя, который длился целые сутки и стоил жизни трем «Звездным Огням») захватчики были изгнаны из дюжины планетных систем. Линия фронта понемногу менялась. Казалось бы, пустяк, мелкий эпизод большой войны. Но те, в чьи обязанности входило планирование будущего, не преминули обратить внимание на эту операцию. Скоро она стала предметом пристального изучения обеих воюющих сторон.

* * *

После столь впечатляющего начала Брим решил посмотреть, как будут воевать имперские эскадры при непосредственном взаимодействии с содескийцами.

После своих расистских высказываний в порту 93 де Брю ничего такого больше не говорил, как и все его офицеры. Правда, Брим исправно служил буфером между содескийскими командирами и гордыми офицерами 91-го крыла. Он оставил Барбюса на Земской для контроля над ситуацией и вернулся в Громкову, к радостному Николаю Януарьевичу Урсису. И Урсис, и доктор Бородов встречали Брима в порту «Томошенко».

– Имперцы сражались великолепно, Вилфушка, – заявил маршал, сдавив Брима в медвежьих объятиях. – Как мы и надеялись. В вашем секторе Гривна, как бы мал он ни был, Облачники отступают впервые после начала своей проклятой кампании.

– Спасибо, Ник. – Они сели в лимузин, чтобы ехать в поместье Бородова. – Если кто-то еще сомневался, что содескийцы способны побить лигеров, теперь все стало предельно ясно. С приличной поддержкой из космоса на земле вы, медведи, абсолютно непобедимы.

– К сожалению, – сказал Бородов, – как бы ни были эффективны три ваши эскадры в секторе Гривна, на ход всей войны они повлиять не могут. На других участках треклятые Облачники безнаказанно прут вперед.

Брим кивнул. Он следил за ходом событий. Меньше чем за год передовые части Лиги захватили многочисленные планеты звездного скопления Кснаймед, находящегося всего в ста пятидесяти световых годах от Остры и Громковы.

– Как дела в городе? – спросил он.

– Паника пока не проявляется, по крайней мере открыто, но страх чувствуется повсюду – и медведей за это нельзя упрекать. Для Облачников мы «пушные звери». Ты сам это видел, когда мы попали на Згольвку, – сказал Урсис. – Если бы не наш друг Труссо, моя шкура тоже пошла бы на шубу какому-нибудь паршивому Облачнику. Тут и скальные волки забоялись бы.

– Что же вы намерены предпринять? – спросил Брим. Большой лимузин скользил по живописной городской окраине. Старые дома, узкие трехъярдовые улицы, мелкие лавочки – все выглядело покинутым. Как уведомляла его Марша Браунинг в последней из коротких записок, которыми они иногда обменивались, жители потихоньку покидали город.

– Остается одно, – сказал Урсис. – С помощью нашего друга Анастаса Алексия мы каким-то чудом наскребли достаточно ресурсов, чтобы начать наступление в секторе Кснаймед почти немедленно.

– Хвала Вселенной. Теперь горожане вздохнут. Когда думаете начать?

– Если все пойдет хорошо, то завтра к полудню, по громковскому времени. Твой капитан де Брю и его эскадры отправились в Кснаймед через день после твоего отлета. Чувствую, что новая база, Фометт, им не понравится. Это на Ж19-С. Жуткая планета, как я слышал. Облачники ее только что оставили.

– И мне там надо быть? – скривился Брим.

– Тебе надо быть здесь, Вилфушка, – ласково заверил Урсис. – При 91-м крыле остается старшина Барбюс на случай, если что-то пойдет неладно. Через неделю по громковскому времени мы предоставим тебе новенький ЗБЛ-4, чтобы лететь на фронт. Там ты сможешь махнуть его на «Звездный Огонь» и палить по лигерам, сколько душа пожелает.

– А почему не завтра? Или не прямо сейчас?

– Недели как раз хватит, чтобы проверить, смогут ли имперцы сражаться вместе с содескийцами без людей, работающих в качестве буферов.

– Не понимаю, – сказал Брим. Однако он догадывался. Де Брю!

– Ты очень мил, что оберегаешь нас от проявлений нетерпимости, но похоже, что эта нетерпимость стала неотъемлемой частью нашего времени. В старину, когда мы трое встретились на «Свирепом», медведей охотно брали в инженерную команду, если они выражали желание служить на имперских кораблях – в том числе и князей.

– Я никогда не афишировал своего титула, – возразил Бородов.

– Да брось. Зачем перед Вилфом-то становиться в позу? Предрассудки существуют во всяком обществе, включая и медвежье, – чем более оно гомогенно, тем крепче предрассудки. Даже твой брат от них не свободен – вспомни, как он говорил с Вилфом Анзором в тот день. Да и мы с тобой не без греха.

– Это верно. Но теперь нам всем придется либо искоренить свои предрассудки, либо оказаться в руках у фанатиков худшего толка – Облачников Негрола Трианского.

– Но что насторожило вас в де Брю? – спросил Брим. – Я думал, что держал их под крышкой. Даже Барбюс ничего не замечал.

– Глубинные предрассудки разглядеть бывает трудно – особенно тем, кто от них свободен. Мы тоже не замечали. Все выплыло, когда мы направили к вам своих механиков – показать, как переоборудовать содескийские ремонтные стенды под имперские источники энергии.

– И механиков де Брю это не заинтересовало?

– Не слишком, по словам наших.

– Ну, де Брю и правда привез с собой много собственного оборудования. Может, он полагает, что ваше ему не понадобится.

– Значит, он не ожидает никаких потерь в наземной технике? Велика же его самоуверенность в таком случае.

– Самоуверенность или глупость, – заметил Брим.

– Гм-м, – вежливо промычал Урсис. – Вот придет нужда, а наших технических закавык он знать не будет.

– Понятно. Притом он не слишком рвется их изучить, верно?

– Насчет де Брю не знаю, – пожал плечами Урсис, – но его механики ясно дали понять, что в советах медведей не нуждаются, касаются эти советы обслуживания «Звездных Огней» или чего-либо другого.

– Понятно, – сжал губы Брим. Да, это проблема. – Я очень сожалею. Надо было сказать мне сразу.

– Не так уж все плохо. Быть может, тесное взаимодействие де Брю с храбрыми содескийцами, летающими на кораблях того же класса, что и «Звездный Огонь», излечит болезнь без постороннего вмешательства. Совместная борьба часто делает братьями самых враждебно настроенных существ. И уж больно здорово твои имперцы колошматят Облачников.

– Бывает, конечно, и хуже, – согласился Брим. Ясно, что урок, преподанный опытом, полезнее того, который вбивают тебе в глотку. И все же, подумал он, когда лимузин плавно остановился под большим портиком усадьбы, было бы большим удовольствием дать кое-кому по носу.

* * *

Брим, как и, надеялся, нашел записку от Марши Браунинг, прибыв в тот же день в охваченное суетой имперское посольство. Посол, писала она, всю ночь пробудет на совещании, а она заказала ужин в «Золотом петушке», тихом и отдаленном, по ее словам, ресторанчике на берегу Громковы. Она даже нарисовала для Брима маленькую карту.

По правде говоря. Марша в последнее время не покидала его мыслей. Громкове уже довольно давно грозила прямая атака со стороны Лиги. Брим не мог понять, как это муж не отправил Маршу домой еще несколько месяцев назад. Зато это унимало наиболее острые приступы вины за желание быть с ней рядом.

Он получил в вестибюле посольства последние голографии Надежды, сунул их в карман и поднялся в аппаратную – отправить «покер-штабу» последнее донесение перед завтрашним наступлением. Выйдя из шифровальной, он подумал, что этот его рапорт в корне отличается от тех, которые он посылал до назначения Урсиса маршалом. Отрадно было сообщить хоть о нескольких победах среди мрачного перечня потерь, которые содескийцы все еще продолжали нести за пределами сектора Гривна. И если предчувствие его не обманывает, в предстоящие дни хороших новостей станет еще больше – по крайней мере, пока у перешедших в наступление содескийцев хватит ресурсов. Быть может, это позволит убедить таких, как генерал Хагбут, в том, что помощь Содеске – это надежное вложение капитала. Брим улыбнулся, вспомнив о Марше Браунинг. Наступление, пусть даже на время, продлит жизненный срок города Громковы – и Марши тоже.

Посольство накануне событий прямо-таки бурлило. Спустившись с лестницы, Брим заметил высокого, представительного мужчину, идущего через вестибюль с рыжей девицей, годившейся ему в дочери. Мужчина был ему знаком. Брим прищурился и узнал Браунинга, у которого никакой дочери не водилось. Пара свернула в боковой коридор. Брим последовал за ними и увидел, как они, уже рука об руку, исчезли за дверью с надписью «Спальное крыло». Он остановился, улыбаясь про себя – напрасно он чувствовал такие угрызения совести! Брим вернулся в вестибюль, сел в свой глайдер и отправился в «Золотой петушок», фальшиво насвистывая какой-то мотивчик.

* * *

Поздно вечером в полумраке ресторанного зала Марша Браунинг осушила третий бокал вина и закурила сигарету муокко.

– Чудесный был ужин, Вилф. – Она поудобнее устроилась на диванчике и выпустила из ноздрей душистую струю дыма. – После него я чувствую себя ужасно плохой.

– Ты не можешь быть плохой, – сказал Брим, целиком и полностью подпавший под власть ее чар. – Ты слишком красива, чтобы быть плохой.

– Спасибо, Вилф. Мне нравится быть красивой для тебя – особенно когда ты так смотришь. – Стрельнув глазами по сторонам, она села чуть поглубже и облизнула губы. – Кстати, о том, на что ты смотришь. Урони что-нибудь на пол.

– Что-что? – удивился Брим.

Она кивнула на его чашку с кф'кессом.

– Урони что-нибудь – например, ложку – под стол. А потом подними. Хорошо?

– Ничего не понимаю. Ложку?

– Ну да. Ты же знаешь, как на меня вино действует. Так и подмывает выкинуть что-нибудь… сам знаешь.

– Как в прошлый раз? – Брим ощутил сладкий трепет. То, как она оголила грудь в полном народа ресторане, до сих пор вспоминалось ему и всякий раз возбуждало.

– Угу, – проворковала Марша. – Мне опять хочется – тем более сейчас у меня юбка покороче. Да ты не волнуйся, – засмеялась она. – Меня ни разу еще не поймали.

– Об этом я не беспокоюсь – но не пойти ли нам в более укромное место?

– Ты не понимаешь. – Марша снова провела языком по губам. – Такие штучки на публике заводят меня – еще с тех пор, как я была девчонкой. И уже тогда я открыла, что, когда мальчик смотрит, получается еще лучше.

– Ладно, – улыбнулся Брим, – буду твоим мальчиком – я малость староват для этого, правда, зато готов на все.

– Ты вполне годишься, – хихикнула Марша. – Ну давай роняй свою ложку.

Брим, ухмыляясь, старательно уронил ложку и полез под стол. Борода Вута, какие у нее все-таки потрясающие ноги!

Марша открыла колени и задрала юбку повыше пышных, ослепительно белых ляжек. Даже в полумраке под столом было видно, что под юбкой у нее только темные шелковые трусики. Она медленно отвела их в сторону и шепнула чуть слышно:

– Ну как, нравится?

– Ч-чудесно, – пробормотал Брим. – Просто чудесно. – Упавшую ложку он отыскал далеко не сразу.

Позже они отправились на ее квартиру в старой, но фешенебельной части города. Когда она, оседлав его и закусив губы, неистово терлась о него всем телом, Брим не мог взять в толк, как можно предпочесть ей какую-то рыженькую соплячку. Струйка пота, стекая по ее трясущейся груди, сорвалась с большого, набухшего соска, и Бриму стало не до отвлеченных мыслей…

* * *

На следующий день, в полдень по громковскому времени, Урсис начал «Вылет», свое первое контрнаступление. Оно разворачивалось в мелком двенадцатизвездном скоплении Кснаймед, затерянном между космическими дырами и косяками астероидов на полпути между звездой Острой и древним созвездием, которое в Империи называлось Малый Морзик. Урсис выбрал этот сравнительно незначительный регион потому, что здесь Облачники глубже всего вклинились в пространство Содески и были частично окружены ее войсками.

* * *

22 унада 52014 года ровно в 2.70 предутренней вахты по громковскому времени Вторая и Десятая армии Лиги на всех двенадцати обитаемых планетах Кснаймеда подверглись координированной атаке сильно изменившегося медвежьего флота. Содескийские корабли с надписями «ВОЗМЕЗДИЕ» или «СМЕРТЬ ОБЛАЧНИКАМ» двигались крупными, слаженными формациями, подобных которым лигеры в этом секторе еще не видели.

Первыми шли эскадры смертоносных ЗБЛ-4, в чью задачу входило очистить небо от лигерских эсминцев. Это задание они выполнили с ошеломляющей эффективностью к полному смятению Облачников, которые расслабились за долгие месяцы легких побед. За эскадрами ЗБЛ двигались мощные боевые корабли КФ-4 и УВ-2 – они поливали огнем орбитальные порты и наземные базы снабжения. Последними появились корабли для наземной атаки, чисто содескийские «Ростовики», угловатые и снабженные тяжелой броней. С высоты менее 2500 иралов эти чудища засекали краулеры, грузовые глайдеры, колонны войск – все, что двигалось, – и поливали планету огнем разлагателей, расшвыривая осколки и трупы во все стороны. После «Ростовики» снижались, подходя к своей добыче на пятьдесят иралов и даже ниже. Их пилоты – многие из них были «дикими» из сектора Квасе, как Попычев и Бжтва, – владели широким диапазоном тактических приемов, которым обучились в далекой Карескрии, на родине Брима. Среди них был устрашающий маневр, известный, как «орбита смерти». Он состоял в том, что четыре, шесть или восемь машин окружали скопление вражеских краулеров и палили в них из разлагателей, буквально «прожигая дыры в лигерской броне», как похвастался один медведь-пилот в рапорте, который Брим прочел ночью в Громкове. Всего через метацикл после налета «Ростовиков» на планету Закрит-19, где базировалась 9-я Контролерская краулерская дивизия, семьдесят вражеских краулеров уже загорелось.

Такая же участь ожидала Облачников по всему сектору. На планете Былина-19 30-я Контролерская краулерская дивизия потеряла 270 из 300 бронированных машин, а 17-я дивизия – 240 из 300 всего через четыре метацикла ожесточенного боя.

Брим в Громкове с трепетом просматривал КА'ППА-граммы, получаемые с фронта. Пленных офицеров Лиги натиск медведей прямо-таки ошеломил. «Такого количества и качества космической техники мы еще не видели в Содеске», – заявила одна из галитиров. Она сказала это перед казнью – когда ее взяли в плен, на ней была медвежья шуба…

«Содескийцы смешали нам все планы», – сказал еще один пораженный пленный. В первые несколько дней официальных сведений о потерях с той и другой стороны не поступало, но усталый до предела де Брю доложил, что Лига потеряла шестьсот кораблей против двухсот содескийских и трех его «Звездных Огней». Еще более важным, по крайней мере для медведей, было то, что счет уничтоженных вражеских краулеров и наземных разлагателей шел уже на тысячи, а убитых и раненых Облачников – на десятки тысяч. К середине второго дня по громковскому времени содескийцы соединились и образовали «котел» вокруг Облачников, целя в него из бесчисленных разлагателей.

2 диада, ровно через неделю после начала «Вылета», Урсис сдержал слово и дал Бриму новенький ЗБЛ-4 для отправки в Кснаймед, а после лично довез друга до «Томошенко». Ведя лимузин «Рошов» по забитому военным транспортом шоссе, медведь молчал, и видно было, что его что-то угнетает. Наконец он сказал Бриму:

– Странные дела творятся в Кснаймеде – и мне это совсем не нравится.

– А что такое? – Брим пока не слышал ни о каких трудностях, связанных с наступлением, – разве что припасы начинали понемногу истощаться.

– Сам не знаю, но… что бы ты делал на месте Негрола Трианского, если бы сто тысяч твоих отборных войск вместе с техникой внезапно оказались в окружении?

Брим не замедлил с ответом.

– Приказал бы их командующему прорываться и идти на соединение с основными силами. Зачем нести потери, если от этого нет никакой пользы?

Урсис объехал большой наземный разлагатель, который выбился из ряда, и кивнул.

– Я бы поступил точно так же. Даже сволочные Облачники не любят терять своих людей понапрасну.

– Ну и что же? – Впереди уже виднелся въезд в космопорт.

– Да то, что мы оба согласны, что Облачникам следует идти на прорыв. Генеральный штаб того же мнения. Но лигеры почему-то ничего такого не делают. Многие их командиры просили разрешения отступить – мы перехватили их переговоры. Но из Таррота поступил категорический отказ. – Урсис притормозил у ворот и показал свой опознавательный диск часовому, у которого глаза стали как блюдца при виде пяти маршальских звездочек. С ободряющей улыбкой маршал ответил на приветствие растерянного молодого медведя и двинулся дальше, пробиваясь сквозь поток войск, отлетающих в Кснаймед, и раненых, прибывающих с фронта. – Похоже, Трианский снова гнет свою линию. Ни один профессиональный военный не допустил бы такого разгрома.

– Думаешь, он пытается удержать Кснаймед? – удивился Брим. – Но у меня сложилось впечатление, что это место не имеет особого стратегического значения.

– Верно, не имеет. В этой жалкой системе не смогла прижиться даже исправительная колония, которую мы попытались основать там лет сто назад, а пять лет спустя закрыли.

– Если это действительно личное распоряжение Трианского, он уже дважды за этот год выступает против воли своего генерального штаба. Либо он величайший стратег во Вселенной, либо величайший дурак.

– Скорее последнее – разве что он знает о Кснаймеде что-то, чего не знаем мы, – проворчал Урсис. – «Ветер и дождь одинаково пробирают шкуру и медведям, и скальным волкам», как говорится.

– А может, он за нас, – предположил Брим. Урсис залился басовитым смехом.

– Все может быть. – Он свернул с главной дороги к гравибассейнам, где стояли новые ЗБЛ-4. – Но думаю, тут имеет место более веская причина.

– Какая?

– Я нисколько не жалею о своей счастливой встрече с Родефом ноф Вобоком на Згольвке, но нельзя не признать, что маршал первый скомандовал бы отступление и сумел бы отстоять свое решение.

– Ну а почему Трианский не хочет поступить так же? Ведь не полный же он дурак.

– Интуиция подсказывает мне, что он фанатик – одна из разновидностей дурака, – и не может смириться с мыслью, что его побили какие-то «животные», как он нас называет. В общем, чьей бы глупости мы ни были обязаны, дело идет к тому, что много-много Облачников либо будет уничтожено, либо попадет в плен. На войне припасы расходуются быстро, и у окруженных войск скоро кончится самое необходимое. Нам, медведям, это точно бы не понравилось, – ухмыльнулся Урсис.

– Но, может быть…

– Что может быть? – спросил Урсис, хмуро поглядывая на гравибассейны, мимо которых они ехали.

– Может быть, лигеров будут снабжать из космоса.

– Их уже снабжают из космоса, – засмеялся Урсис. – Всех снабжают из космоса. Нас тоже.

– Да, но снабжением занимаются грузовики, которые курсируют в дружественном пространстве или, на худой конец, в межзвездных пустотах. – Брим прикинул что-то в уме и кивнул. – Вокруг Кснаймеда дружественного для них пространства уже не осталось, а в зону активных боевых действий грузовозам лучше не соваться. Да и в межзвездные пустоты тоже. Уж мы-то с тобой, Ник, знаем, какие потери несет космический конвой.

– Так ты согласен, что проклятым Облачникам придется поголодать?

– Очень похоже на то, Ник, – если они не сгонят весь свой флот для поддержки этих транспортов. Помнишь, как они защищали свои эсминцы во время битвы за Авалон?

– Вуф! – воскликнул медведь. – Такой ценой? Стягивание стольких боевых кораблей в одно место скажется на всем фронте. – Он помолчал, потирая подбородок. – Им придется доставлять как минимум по тридцать мильстоунов провизии на каждую из планет в день, чтобы окруженные могли хотя бы выжить – не говоря уж о защите. Для этого, по моим подсчетам, понадобится больше полутораста транспортов.

– Гм-м. Если я правильно помню, их боевой порядок предусматривает только половину этого количества на всю кампанию.

– Верно. – Урсис остановился у гравибассейна, где собралась большая толпа. – Чтобы набрать нужное число, им придется взять корабли с других фронтов и даже с собственных оборонительных рубежей. Любопытная ситуация складывается там, куда ты летишь, Вилф Анзор, – улыбнулся медведь. – Держи меня в курсе, ладно?

– Буду докладывать два раза в день, если надо. Но что тут, собственно, творится? – Брим посмотрел на стоящих навытяжку гвардейцев в красных мундирах. – Похоже, сам великий князь здесь.

– Почему бы и нет? – Урсис открыл дверцу. Брим поднял брови. – Великий князь и правда здесь. Он сидит в специальной каюте и ждет, когда ты отвезешь его в Кснаймед.

– Я?

– Ведь это тебя зовут Брим, не так ли?

– Вселенная…

– Не волнуйся, Вилф Анзор. Великий князь не станет особо докучать тебе в пути.

– Почему?

– С ним на борту новая фаворитка – совсем свежая. Я думаю, он не выйдет из каюты до самой посадки.

– Но зачем он летит? Ведь там опасно.

– Долг великого князя в том и состоит, чтобы порой навещать свои войска в опасной ситуации. Посетил же ваш Онрад тот спутник обнаружения в прошлом году, когда нас чуть не убили.

– Но что думают о нем в армии после всех потерь, которые вы понесли за последнее время?

– Великий князь – не образец совершенства, – сказал Урсис, глядя поверх очков. – Но при всех его изъянах он делает что может, и солдаты это знают. Если не считать его катастрофической промашки с флотом, он многое сделал для доминиона. И все же этой ошибки ни история, ни содескийский народ – включая и меня, если буду жив, – ему не простят…