Текст книги "Галактический конвой"

Автор книги: Билл Болдуин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

– Тогда заводим левый, – предупредил Брим, щелкая переключателем стартера влево.

– Левый готов, – отозвался Барбюс.

Брим разом двинул рукоятку подачи плазмы и нажал кнопку стартера. Мощный генератор взвыл и тут же осекся – сработал прерыватель. Раз… другой… третий… прерыватель срабатывал все чаще, стены отсека окрасились отсветами выхлопа из дюзы. Восемь… девять… десять… Брим нажал на кнопку «ВКЛ» – генератор чихнул и завелся, сотрясая шлюпку мелкой, ровной дрожью.

– Заводим правый, – объявил Брим, перекрикивая рев левого генератора.

– Правый готов. Брим переключил стартер, подал плазму и нажал на кнопку. Правый генератор раскрутился, фыркнул выхлопом… На десятом срабатывании прерывателя Брим включил генератор – тот завелся, но неожиданно выхлоп ослаб. Избыток плазмы! Стиснув зубы, Брим тщательно отрегулировал подачу энергии, пока генератор не заработал ровно. Брим чуть подвинул рычаги тяги; палуба под его ногами завибрировала от напряжения.

Он кивнул Барбюсу – тот ухмыльнулся и поднял большой палец вверх.

– Приготовиться к переключению опознавательных знаков! – скомандовал Брим швартовой команде по внешней связи, потом приподнял маленькое суденышко примерно на ирал от палубы и развернул так, чтобы его нос завис в нескольких иралах от закрытого пока левого люка «Приза», а хвост высунулся из правого. Брим усмехнулся, представив себе, как выглядит старый корабль со стороны: ни дать ни взять рожающий кит. Потом, изо всех сил утопив в пол педаль гравитормозов, двинул вперед рычаги подачи плазмы.

Мгновением спустя шлюпку потащило вперед, к закрытому люку. Вспотев от усилия, Брим надавил на тормоз сильнее и посмотрел на Барбюса.

– Разлагатели готовы? – хрипло спросил он.

– Будут готовы, – заверил его старшина, – как только мы выйдем из люка.

Брим в последний раз глянул на приборы – все в норме, во всяком случае, с техникой… Он вздохнул и нажал кнопку внешней связи.

– Открывай левый люк! НУ ЖЕ! Люк нестерпимо медленно пополз вверх. Брим стиснул руками рычаги тяги. Рано… еще не пройдем… При том ускорении, на которое он рассчитывал, он не имел права на ошибку. Если рычаги тяги пойдут вперед не одновременно, разница в тяге генераторов раскрутит маленькое суденышко, как детский волчок, и сомнет его корпус чудовищными перегрузками. О том, что случится тогда с ним и со старшиной, думать не хотелось.

– Люк сдвинут наполовину, лейтенант.

– Рано… – Шлюпка билась в тисках гравитормозов как живая.

– Шестьдесят процентов…

– Все равно мало. – Он посмотрел на проем. Еще несколько иралов – и рубка пройдет под нижним обрезом люка. В образовавшемся отверстии уже показался далекий невидимка. Брим понимал, что Облачники пристально наблюдают за их кораблем. Интересно, что они сейчас думают…

– Семьдесят…

Сойдет.

– Держись, старшина! – крикнул Брим. Сердце отчаянно колотилось в его груди. Затаив дыхание, он двинул рычаги тяги вперед до упора и стиснул зубы. Мощные генераторы взревели, как два быка-гиннета в брачный сезон, сотрясая шлюпку так, что нога еле удерживалась на педали. Когда Брим шестым чувством понял, что тормоза больше не в состоянии держать шлюпку на месте, он отпустил педаль и вдруг ощутил, что летит в открытом космосе наподобие ядра из древней химической пушки.

– Разлагатели готовы, лейтенант, – крикнул Барбюс, уставившись взглядом в бегущие по дисплею иероглифы. – Я открыл их на полную мощность, чтобы уж наверняка!

Невидимка стремительно вырастал в лобовых гиперэкранах, похожий на зловещее насекомое невероятных размеров. Вблизи было видно, что его обшивка покрыта паутиной серых трубок различной толщины; казалось, корабль усеян блестящей, прозрачной чешуей. Брим невольно ощутил неприятный холодок в желудке. Невидимка удивительно действовал на психику – хотелось раздавить его, как омерзительного жука.

Спустя, казалось, целую вечность открыл огонь разлагатель Барбюса, затем к нему присоединились бластеры. На обтекателе ходового кристалла невидимки вспыхнула цепочка разрывов, и несколько «чешуек» оторвалось.

– Эй! – предостерегающе крикнул Брим, стараясь перекричать ужасающий грохот. – Сначала антенну! Мы уже почти пролетели!

– Есть, сэр, – крикнул в ответ Барбюс. – Как только смогу – я, так сказать, пристреливаюсь на ходу!

Разрывы переместились по корпусу вражеского корабля вперед, и все же они едва успели. Облачники начали медленно отворачиваться от шлюпки, с каждым тиком ухудшая условия для прицельной стрельбы. Брим затаил дыхание – шлюпка пронеслась над ходовым мостиком невидимки. Последнее, что он видел, – это разлетающаяся на куски башенка КА'ППА-антенны и два зловещего вида разлагателя, поворачивающиеся в его сторону.

– Отличный выстрел, старшина! – торжествующе крикнул Брим, резко разворачивая шлюпку для второго захода. И тут сердце его ушло в пятки. На гиперэкранах остались панорама звездного космоса и старый ED-4, медленно трюхающий в их сторону.

Невидимка исчез!

– Волосатая ноздря Вута! – в ярости закричал Брим. – Нам нужно вернуться в зону действия Н-прожекторов «Приза»! – Тревога стиснула его грудь ледяными клешнями. Что, если старый пакетбот не успеет? Он прикинул на глаз скорость звездолета, потом облегченно вздохнул. «Приз» надвигался как снежная лавина на Содеске!

Внезапно космос расцвел вспышками разрывов. – Эти ублюдки не очень-то меткие, но стараются вовсю, – мрачно заметил Барбюс, пока Брим закладывал крутой вираж, пытаясь вывести машину из-под обстрела. – Если вы довернете еще чуть-чуть влево и вверх, сэр, мне кажется, я смогу стрелять, целясь в источник разрядов. Брим беспрекословно повиновался. Мгновением позже разлагатель на шлюпке ожил – на этот раз с разрушительными для невидимки результатами. Пятый же выстрел сопровождался яркими вспышками в месте, которое казалось совершенно пустым. На пару тиков корабль Облачников сделался видимым, потом снова исчез.

– Отличный выстрел! – крикнул Брим. – Мы им всыпали по первое число, лейтенант! – возбужденно откликнулся Барбюс, всаживая в Облачника разряд за разрядом. Невидимка опять мелькнул на гиперэкранах, потом еще и еще. Облачники прекратили огонь, но Барбюс продолжал убийственно точную стрельбу.

Брим вспомнил слова Колхауна: «Тебе надо повредить их ровно настолько, чтобы не дать им уйти. Главная наша цель – доставить невидимку на Аталанту…» Он как раз собирался крикнуть Барбюсу, чтобы тот прекратил огонь, когда старшина сам перестал стрелять.

– Исчез, – с тревогой выдохнул торпедист. – Просто взял и исчез!

– Что случилось? – спросил Брим, разворачивая шлюпку обратно к «Призу» и его Н-прожекторам.

– Не знаю, – ответил Барбюс, глядя через плечо Брима в звездную черноту. – Я его потерял. – Он посмотрел на Брима и сморщился. – Такое впечатление, что управление принял кто-то другой…

Окончание фразы утонуло в бешеном шквале разрывов – настолько близких, что шлюпку зашвыряло словно пушинку. Вторая очередь легла еще ближе. Брим двинул рычаги подачи плазмы вперед и на мгновение опередил третий залп.

Разрывы вспыхнули там, где они находились только что, – Разлагателями тоже орудует кто-то новый! – рявкнул он.

– Отверните в голубой сектор, лейтенант, – крикнул Барбюс, вглядываясь в свои приборы. – Я заткну этим сукиным детям хайло!

– Не стреляй вслепую! – выдохнул Брим. – Не то повредите что-нибудь важное или вообще взорвете их к чертовой матери. – Он отчаянно тряхнул головой, чуть не врезавшись лбом в пластик шлема. – Мне надо подманить их поближе к «Призу», чтобы вы видели, куда стрелять, – и быстро! – Новый залп положил шлюпку на борт, сорвав обшивку с левого обтекателя и мгновенно изменив направление тяги. Потерявшая управление шлюпка рванулась вбок всего за полтика до четвертого залпа. Разрыв швырнул их в противоположную сторону, и прозрачный фонарь ходовой рубки разлетелся тучей блестящих осколков. На мгновение ослепнув от вспышки, Брим на ощупь сражался с управлением, отчаянно пытаясь выровнять шлюпку, прежде чем перегрузки разрушат корпус.

– Я вижу этих ублюдков! – взревел вдруг Барбюс. – Попытайтесь удержать шлюпку хоть немного, сэр, – вот так, вот так!

Брим до крови прикусил губу. Пот заливал глаза. Убавив тягу правого генератора, ему непонятным образом удалось остановить вращение звезд, до тех пор, пока… Вот они! Прямо по курсу, освещенные Н-прожектором «Приза» не хуже яркого геликанского солнца! Невидимка надвигался медленно, но – хвала Вселенной! – носом, заслоняя рубкой свои разлагатели.

Барбюс не теряя времени снова открыл огонь, и на этот раз он уже не нуждался в пристрелке. Первые же выстрелы накрыли мостик невидимки, разметав гиперэкраны фонтаном осколков. Потом шлюпка нырнула под корпус Облачника, и Барбюс продолжил вести убийственный огонь с другой стороны корабля противника. Отсюда на фоне звездной россыпи темными силуэтами отчетливо выступали крыша рубки и оба разлагателя, а под ними – рваная черная линия и несколько таких же черных пятен, судя по всему, места, где системы невидимости вышли из строя.

Действуя с точностью опытного хирурга, Барбюс вывел из строя оба вражеских разлагателя. Когда Брим сделал разворот, заходя для новой атаки, оба орудия бестолково торчали в разные стороны на почерневших лафетах, а развороченные разрядные камеры багрово светились, открытые пустоте космоса. Да, из этого уже не постреляешь…

Оглянувшись, Брим поискал взглядом «Приз», Старый звездолет приближался, угрожающе ощетинившись своими мощными разлагателями. Черт, они же подставляются для торпедной атаки! В следующее мгновение Брим понял, что не он один заметил такую возможность, – крышки торпедных труб невидимки медленно отворились!

– Они пальнут по «Призу» торпедой! – выругался Барбюс. – Мы не можем позволить этого, лейтенант!

– Пальни-ка им еще в мостик, – угрюмо приказал Брим. – И если они не закроют створки, снеси к чертовой матери всю надстройку.

– С удовольствием, лейтенант! – ответил Барбюс, регулируя что-то на своем пульте. Ослепительная вспышка расцвела всего в нескольких иралах от мостика невидимки. А когда облако сияющей радиации немного рассеялось, вся защитная сетка гиперэкранов исчезла, а две или три его секции зияли пустыми глазницами.

– Фу ты, – пробормотал Барбюс. – Пожалуй, я взял слишком близко.

Несмотря на чудовищное напряжение, Брим не сдержал улыбку.

– Считаем до пяти, старшина. Может, они там слишком потрясены, чтобы соображать быстро. Раз… два… три…

На счете «четыре» очертания невидимки сделались совершенно отчетливыми – корабль вышел из призрачного режима. Мгновение спустя в одном из выбитых гиперэкранов показалась фигура в сером боевом скафандре и подняла руки в недвусмысленном жесте капитуляции. Створки обоих торпедных аппаратов закрылись.

– Что дальше? – спросил Брим, пожав плечами.

Барбюс покачал головой:

– Не знаю, лейтенант. Как вы думаете, они могут взорвать свой корабль или что-нибудь вроде этого?

Брим попытался почесать затылок, забыв про шлем.

– Полагаю, такую возможность исключать нельзя, – сказал он, надеясь, что Барбюс не заметил его конфуза. – Особенно, если у них на борту Контролеры.

– Это жлобы в черных мундирах, которые курят тайм-траву, лейтенант?

– Ага, – кивнул Брим. – Она разъедает им мозги – по крайней мере ту часть, которая ведает этикой. – Он покачал головой. – К сожалению, на дееспособности это никак не сказывается. И если наш невидимка находился в учебном полете, обучение велось именно Контролерами.

– Значит, Контролеры встали за управление разлагателями, когда нас чуть не накрыло, – предположил Барбюс.

– Я бы не удивился. Эти ублюдки неплохо подготовлены – и чертовски преданы своему Негролу. Готов поспорить, сейчас у них идет нешуточная борьба, сдаваться или нет. Ты уж лучше держи разлагатели наготове – на случай, если победят кто не надо.

Барбюс кровожадно ухмыльнулся.

– С превеликим удовольствием, – заявил он, положив палец на спуск разлагателя Не прошло и несколько тиков, как люки, ведущие на носовую палубу невидимки, раскрылись, и из них выбрались примерно тридцать фигур в серых скафандрах, волоча с собой, три бессильно обвисших тела в скафандрах угольно-черного цвета.

Возглавляющие процессию Облачники развернули что-то вроде белого гамака и начали энергично размахивать им в знак капитуляции – Правильное решение, АРШЛОХИ, – прошептал Брим на фертрюхте.

– Именем Вута, что это?.. – перебил Барбюс – еще одна фигура в черном на четвереньках выползала из заднего люка. Остальные явно ничего не видели.

– Молодец, старшина, за этим типом стоит приглядеть как следует, – заметил Брим, расстегивая кобуру на поясе. Ползущий Контролер тем временем добрался до открытого лючка на корме и нацелил туда что-то маленькое, но – судя по его движениям – очень тяжелое.

– Это же БЛАСТЕР! – поперхнулся Барбюс, пытаясь вытащить собственное оружие. – Он сейчас все взорвет!

Брим оказался проворнее. Высунувшись из пробоины в колпаке ходовой рубки, он дважды выстрелил из своего мощного магазинного бластера – подарка Урсиса, – разнеся верхнюю часть туловища Контролера в розовую пыль, от которой отлетели, вращаясь, шлем и детали скафандра. Бластер Облачника уплыл в космос, словно детская игрушка. На передней палубе матросы в серых скафандрах расползались в поисках укрытия, только двое типов с гамаком остались стоять, утроив свои усилия. Брим сунул бластер обратно в кобуру и помахал перепуганным Облачникам, потом повернулся и подмигнул Барбюсу.

– Передай на «Приз», – скомандовал он. – «Один слегка поврежденный невидимка – под новым командованием!»

* * *

Не прошло и четверти метацикла, как Дженнингс аккуратно поставила «Приз» борт о борт с невидимкой. Брим с Барбюсом медленно кружили рядом на шлюпке, не спуская Облачников с прицела своего «Брентанно». К этому времени матросы в серых скафандрах построились в две шеренги и терпеливо стояли, держа руки за головой.

В борту ED-4 отворился люк, и оттуда медленно выполз трап, по которому на палубу неприятельского корабля устремилась абордажная группа с высокочастотными лучевыми пиками наперевес. Возглавляли ее две высокие фигуры. Одна, судя по характерной походке заправского звездолетчика, принадлежала Колхауну, вторая – Урсису. Оба рванули к открытым люкам, отпихивая с дороги оцепеневших Облачников. Пока несколько человек – швартовая команда – заводили на оптические линзы невидимки силовые лучи, остальные следом за Колхауном и Урсисом исчезли в недрах корабля.

Через несколько полных томительного ожидания циклов в выбитых гиперэкранах на неприятельском мостике показались две фигуры в синих скафандрах и помахали шлюпке, а в шлемофоне Брима загрохотал сочный голос Колхауна'– Чертовски чистая работа, парни! Брим, сынок, сработал на отлично. Урсис говорит, что системы, управляющие невидимостью, остались целы.

– Стрельба – заслуга исключительно Барбюса, – возразил Брим, хлопая своего ухмыляющегося товарища по плечу.

– Еще бы, – согласился Колхаун. – Мы проследим, чтобы вы оба получили положенное. – Внизу, на палубе невидимки. Синие Куртки сгоняли уцелевших Облачников в специально оборудованный на средней палубе карцер.

– Кто-нибудь остался внутри? – спросил Брим. – Только мертвечина, – ответил Колхаун. – Двое раненых Контролеров, те, что на палубе, возможно, выживут. – Он зловеще усмехнулся. – Ничего, парни из разведки ждут не дождутся поговорить с ними по душам.

– На мостике было шестеро Контролеров, когда вы разнесли им гиперэкраны, – вмешался в разговор Урсис. – Выжили трое, но все сильно посечены осколками. Они говорят, тот, которого пристрелили, – их капитан в чине провоста, ни больше ни меньше.

– И еще, за тем люком в корме у них хранилась взрывчатка, – добавил Колхаун. – Так что ты пристрелил этого ублюдка в самый последний момент. Он бы разнес в клочки и корабль, и вас самих…

Вскоре после этого разговора Колхаун вернулся на «Приз», который начал кружить на расстоянии примерно кленета от невидимки. Бриму с Барбюсом было приказано держаться следом, насколько это позволяла им поврежденная шлюпка.

– Если Облачники ходят парами, – объяснил Колхаун, – и если ихний друг захочет взглянуть, что это приключилось, я не хочу, чтобы вы отпугнули его своим дурацким видом. Как знать, может, нам удастся добыть и второй трофей.

Впрочем, до этого не дошло. Неожиданно быстро «Приз» был освобожден от патрульных обязанностей эскадрой, состоявшей из трех линкоров класса «Грейффин IV»: «Принцессы Ширрейн», «Гвир Нейввира» и «Грейффина IV». Некоторое время три могучих корабля тоже держались поодаль – на случай, если старый корабль Колхауна приманит еще одного невидимку. Подлинная важность проведенной операции стала еще яснее, когда к этим трем громадам присоединилась четвертая – «Диатом» из пятой эскадры вице-адмирала Плутона, один из самых мощных кораблей Имперского Флота. Обойдя несколько раз вокруг маленького кораблика Облачников, линкоры выстроились вокруг него ромбом (сторона которого составляла никак не меньше двадцати кленетов) так, что теперь прорваться к нему не смог бы никто, разве только флотилия в полном составе.

Что характерно, корпус каждого линкора украшала целая батарея размещенных на видных местах Н-прожекторов, за исключением размеров ничем не отличавшихся от того, что смастерили Урсис с Барбюсом.

Когда «Приз» снова подошел к невидимке, чтобы принять на борт абордажную группу, на сцене объявилось пятое исполинское судно: транспортный корабль «Гомпер Тродорьян», в мирное время ходивший под флагом «Имперской Голубой Ленты» и «призванный» на военную службу сразу же после начала боевых действий. Это угловатое страшилище – примерно 520 иралов в длину и 75 в ширину – напоминало Бриму огромный кирпич со скругленным в знак уважения к атмосферному сопротивлению концом. От киля до верхней палубы «Гомпер» имел дюжину уровней, которые венчало нагромождение надстроек и кранов с массивным мостиком, отчего корабль приобретал несколько угрюмый вид. Как у большинства современных транспортных судов, носовая часть его целиком открывалась и была предназначена для перевозки крупных предметов – например, трофейного невидимки.

Брим покачал головой, завесив шлюпку примерно в сотне иралов от киля «Гомпера».

– Слушай, старшина, – сказал он не без опаски. – Что ты скажешь, если я отведу эту несчастную скорлупку обратно на «Приз»? По-моему, Адмиралтейству больше не нужны наши семьдесят пять миллииралов… У них здесь достаточно разлагателей, чтобы развязать новую войну.

Барбюс согласно кивнул.

– Мысль своевременная, – ответил он с широкой улыбкой. – Но, мне кажется, лучше воевать по-нашему, по старинке. Очень уж много у них тут орудий – не поймешь, кто в кого стреляет…

А еще через метацикл двухсотлетний «Приз», победоносный корабль-приманка, знаменитый пассажирский лайнер, а также бывший кандидат на разделку и переплавку, взял курс на Аталанту – на этот раз в традиционной геликанской раскраске. На бортах его крупными иероглифами значилось «КССС», и он готовился начать новую жизнь в качестве корабля, противостоящего новейшим боевым технологиям. Брим, размышляя на этот счет, не находил в такой перемене ничего особенного. Война вообще сумасшедшая штука.

* * *

Когда шар Гелика заполнил собой старомодные V-образные гиперэкраны, Брим сбавил скорость и начал пологий спуск к Аталанте. Транспортники Лют-Муделя заняли уже исходные позиции, якобы для проведения «секретных» маневров. Поэтому адмирала Пенделя назначили ответственным за оборону Гадора-Гелика, а усилия по укреплению Аталанты достигли максимума. Брим сверился с приборами, потом посмотрел на хронометр. Портовый город находился на полпути к разделяющему день и ночь терминатору. Вполне возможно, Клавдия ждет их прибытия на пристани КССС…

Брим не был разочарован. Свернув к знакомому складу, он сразу же заметил ее в толпе оживленно размахивающих руками встречающих – не помешали и брызги на гиперэкранах. Еще через двадцать циклов, заглушив системы надежно пришвартованного над гравибассейном «Приза», Брим следом за Урсисом спустился по трапу с мостика. Клавдия ждала его. Медведь задержался дружески обнять и поцеловать ее, потом поспешил по железным ступенькам вниз, в кают-компанию, где уже начиналось веселье.

– Поздравляю, герой! – прошептала Клавдия, откидывая назад роскошные каштановые волосы и беря Брима за руку. – Вы должны ужасно гордиться собой.

Брим улыбнулся, заглядывая ей в глаза.

– Мне кажется, я и впрямь радуюсь всему, – признался он, – хотя стрелял-то все-таки Барбюс.

– Не считая последнего выстрела, – поправила она, подмигивая. – Который спас всю операцию. Видите, я уже читала ваш рапорт.

Брим зарделся.

– Ну… – Потом лицо его просветлело. – Гм, – произнес он, поднимая палец. – Готов поспорить, одного вы еще не знаете.

– Чего же? – спросила Клавдия с наигранным нетерпением.

– Того, что успешное завершение операции сделало сегодняшний день тем самым «как-нибудь», которое мы друг другу пообещали.

– О Вилф, – простонала Клавдия, и от улыбки на ее лице не осталось даже следа. – Вы всегда прилетаете… не по графику прибытия конвоев… ну, вы понимаете. На этот раз… никто не знал, когда вы вернетесь, и…

Брим даже зажмурился от досады.

– Кажется, я понимаю. Если честно, совсем недавно я и сам не знал, когда мы вернемся. – Он прикусил губу. – Значит, сегодня еще не «как-нибудь»?

Клавдия на мгновение покраснела, потом улыбнулась и, тряхнув головой, разметала волосы по плечам.

– Ладно. Не буду врать вам, будто у меня не было планов на сегодняшний вечер… – Она вдруг нахмурилась и в упор посмотрела ему в лицо. – Я давно мечтала провести еще один вечер с вами, Вилф Брим. Значит, пусть так и будет…

Брим протестующе поднял руку:

– Клавдия…

– Никаких «Клавдий», мистер Брим, – перебила она с улыбкой. – И раз уж ваш «Непокорный» не вернется раньше завтрашнего дня, я подхвачу вас у ворот КССС в… – она глянула на хроноиндикатор, – в начале вечерней вахты. Вы не возражаете?

Брим усмехнулся и счастливо кивнул.

– О моя прекрасная леди, – произнес он. – Я чертовски польщен, правда.

– Вот и хорошо, – подмигнула Клавдия. – А теперь ступайте в кают-компанию, пока я схожу позвонить. Я буду через несколько циклов…

* * *

Клавдия оказалась верна своему слову. Ее маленький глайдер – потрепанный еще сильнее, чем в последний раз, когда Брим его видел, – затормозил у входа на склад КССС как раз, когда склянки отбивали начало вечерней вахты. Прохладные осенние сумерки сгущались на узких городских улочках, а в воздухе пахло дымом. Когда Клавдия потянулась, чтобы отпереть пассажирскую дверцу, она показалась Бриму еще прекраснее. На ней были пушистый белый свитер, темная трикотажная юбка, черные чулки и высокие сапожки. Пряди шелковистых волос обрамляли правильный овал лица.

– Прокатиться хочешь, морячок? – спросила она, так взмахнув длинными ресницами, что Брим едва не оглох от собственного сердцебиения.

– Больше всего на свете, – ответил он, пытаясь прийти в себя. Долгое мгновение они сидели молча, глядя друг на друга. – Звездами клянусь, – прошептал он наконец, – вы прекрасны.

Клавдия прикусила губы в капризной улыбке.

– Лестью вы добьетесь чего угодно, мистер Брим, – ответила она; Брим был одет в штатский костюм, оставшийся ему в наследство после операции, – если только я не замерзну до смерти, пока вы не закроете дверцу.

– Прошу прощения, – опомнился Брим. – Я только простой звездолетчик.

– Простой звездолетчик, да?

– Нет, правда. Кстати, я даже не знаю, куда мы едем.

Глаза Клавдии озорно блеснули.

– Ну, – ответила она, петляя по извилистым улочкам, – сначала я собиралась отобедать с вами в одном кабаре на холме. Но раз уж вы простой звездолетчик, я подумала, что вы, возможно, почувствуете себя уютнее где-нибудь попроще – скажем, у меня дома. Вы не возражаете?

Брим вздохнул, устраиваясь на скрипучем сиденье. Ни одно из пилотских кресел не казалось ему удобнее этого, потертого и продавленного.

– Не могу представить себе ничего более прекрасного, мадам, – ответил он. – И более желанного.

* * *

Клавдия жила в старом-престаром трехэтажном доме на углу двух мощенных булыжником переулков в своем любимом Рокоццианском квартале. В свете фонарей было видно, что стены древнего здания сплошь покрыты великолепной рельефной резьбой. Маленькие деревца, облетевшие к зиме, росли на ажурных балконах и в кадках по обеим сторонам обрамленного резьбой подъезда.

Прилегающие улицы, рассчитанные на движение транспорта, которым пользовались тысячу лет назад, оказались забиты припаркованными машинами всех форм и размеров, и некоторое время казалось, что им придется проделать остаток пути пешком. Тем не менее, когда Брим уже приготовился вылезать, Клавдия мастерски втиснула глайдер между блестящим лимузином и полуразвалившимся развозным фургоном меньше чем в квартале от своего дома. Брим не удержался от аплодисментов в адрес ее водительского мастерства. Потом они выбрались из машины и зашагали по неровной булыжной мостовой, смеясь и болтая на любые темы – кроме войны.

Квартира Клавдии занимала весь верхний этаж. Из широких двойных дверей ее старомодной гостиной открывался великолепный вид на ночной порт – освещаемый вспышками молний надвигающейся с моря грозы. Панели потолка нежных пастельных цветов обрамляли белые рейки каркаса. Шторы, мебель, ковры – все было подобрано безукоризненно и создавало законченный, совершенно женственный стиль. Украшенный изразцами камин уютно светился углями, согревая, как показалось Бриму, всю истерзанную войной Вселенную. Бархатные звуки, негромкой музыки наполняли комнаты, гармонично дополняя ароматы древесного дыма, духов и пекущегося хлеба.

– Ну как, нравится?

– Нравится, – тихо ответил Брим, вешая плащ на вешалку. – Квартира прекрасна – как и ее хозяйка.

Клавдия улыбнулась.

– Я попросила экономку затопить камин, – сказала она, присаживаясь на большую мягкую кушетку. – Похоже, я удачно рассчитала время. – Она прикурила от огня ароматическую сигарету из му'окки и махнула в сторону стенного шкафчика, висевшего между двумя старыми на вид картинами. – У меня там и э'ланд, и – если верить моему торговцу – вполне приличное логийское вино. Мистер Брим, если вы будете так добры налить, я, с вашего позволения, как истинная патриотка начала бы с э'ланда.

– Подобный патриотизм заслуживает уважения, – с наигранной серьезностью ответил Брим. – К счастью, национальным напитком на Карескрии считается вода, по большей части отравленная, так что я свободен от патриотических предрассудков. – Он отворил резную дверцу. В мерцании парящих светомодулей блестели бутылки самой разной формы. Они стояли на нескольких полках, с трех сторон окружая расположенную на уровни груди стойку. На последней красовались два хрустальных бокала, хрустальный графин с прозрачной жидкостью, пахшей э'ландом, и полдюжины бутылок старого логийского вина Выбрав вино, Брим наполнил два бокала и отнес их к кушетке.

– За «как-нибудь», которое наконец наступило, – объявил он, подавая бокал с э'ландом Клавдии и осторожно коснувшись его своим.

– За сегодняшний вечер, – произнесла она, глядя на него снизу вверх.

Она была так соблазнительна, что Брим с трудом совладал со своими эмоциями. Сделав глубокий вдох и большой глоток из бокала, он отступил к дверям и принялся смотреть на россыпь огней у кромки залива. Пока он стоял так, далеко-далеко на поверхности воды вспыхнул огненный язык, вытянулся, пронесся, набирая скорость, и взмыл в небо, громыхнув напоследок так, что в шкафу задребезжали стекла. Посадочные огни исчезли среди звезд, и только тогда Брим почувствовал, что Клавдия стоит рядом.

– Вы любите космический полет, правда? – тихо спросила она.

– Это почти все, что я знаю, – ответил Брим, глядя в ее карие глаза. Вдруг, словно повинуясь чьей-то команде, он поставил бокал на столик и привлек ее к себе. Чувственным аромат духов Клавдии бил ему в ноздри и кружил голову. Она не сопротивлялась, прижимаясь к его груди и ища глазами его взгляд, чуть приоткрыв рот и округлив губы.

– Могу я поцеловать вас? – прошептал он.

– Ну наконец-то, – чуть хрипло произнесла она и осторожно обвила его шею свободной рукой. Дыхание ее чуть отдавало му'оккой и э'ландом.

Брим почему-то затрепетал, как зеленый пятнадцатилетний мальчишка. Он крепче обнял ее, прижимаясь губами к ее рту до тех пор, пока зубы их не соприкоснулись. Дыхание Клавдии участилось, а рот приоткрылся шире. Его дыхание тоже сделалось чаще, а сердце отчаянно билось в груди.

Потом рука ее на его шее ослабла, а губы оторвались от его рта. Клавдия перевела дух, открыла глаза и откинулась назад в его объятиях, удивленно покосившись на бокал э'ланда, который держала под опасным углом.

– Вилф Брим, – произнесла она со смущенной улыбкой, – если мы будем продолжать в том же темпе, я залью э'ландом весь свой ковер и… – Она махнула свободной рукой. – Ну, поймите… мы ведь еще даже не пообедали.

– Еще раз, – взмолился Брим. – Еще один такой раз, и в результате от нашего обеда останутся одни головешки.

Брим отпустил ее, и они вернулись к кушетке, сели по углам, сбросили обувь и допили свое вино. У них была целая Вселенная тем для разговора и шуток, но Брим, как ни старался, больше не мог отвести взгляда от ее ног. Да и сама Клавдия не слишком-то торопилась одергивать юбку, задравшуюся выше колен, когда она уселась, откинувшись на подушки.

Потом Брим заново наполнил бокалы, потом – по настойчивому звонку спрятанного где-то таймера – следом за Клавдией прошел на кухню, стены которой были увешаны полками, заставленными кухонной утварью всех форм и размеров. Однако царила здесь, несомненно, большая плита из черного металла, явно по-древнему действовавшая на открытом пламени. Брим улыбнулся – это ни капельки не удивило его, хотя все, что он знал о хозяйке этой квартиры до сих пор, имело отношение только к технологии межзвездного перелета.

Нарядившись в складчатый передник и толстые рукавицы-прихватки в цветочек, Клавдия открыла духовку и достала из нее два буро-золотых каравая хлеба, которые поставила остывать на ближайшую полку. Караваи наполнили воздух таким ароматом, что Брим немедленно обнаружил, что может – ну, хотя бы в некоторой степени – думать о чем-то другом, кроме этой соблазнительной женщины.

Клавдия довольно быстро накрыла на стол, а Брим, сидя по-царски в массивном деревянном кресле, восхищенно глядел, как она колдует с тарелками. Собственно, своего кулинарного опыта у него не было вовсе. Со времени первых налетов Кабула Анака он знал только казенное питание – когда оно было доступно, конечно. Теперь же, купаясь в волнах тепла и дразнящих запахов, он с удовольствием созерцал самую красивую женщину в самой необычной кухне, какую он только мог себе представить.