Текст книги "Ошо. История жизни независимого мистика"

Автор книги: Бхагаван Шри Раджниш

Соавторы: Васант Джоши
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

«Я дал вам очень ценную технику. Выполняйте ее регулярно!»

Техника Динамической медитации состоит из элементов йоги, суфи и тибетских традиций наряду с находками современной психологии. Ошо соединил их вместе в одну единую общую рекомендацию, которая отвечала бы потребностям членов современного общества. Ошо объясняет значение Динамической медитации следующим образом:

«Динамическая медитация – это противоречие. „Динамическая“ означает усилие, много усилий, абсолютное усилие. А „медитация“ означает молчание, тишину, никаких усилий, никакой активности. Вы можете назвать это Диалектической медитацией. Будьте настолько активны, чтобы вся энергия воплотилась в движение; чтобы в вас не осталось никакой статической энергии… Станьте динамичны… Вы все становитесь все больше похожи на энергию… Пустить всю энергию в работу…

Когда все движется, а вы превратились в циклон, потом будьте бдительны. Помните, нельзя терять рассудок, а в этом циклоне вы неожиданно можете найти центр, в котором царит абсолютный покой. Это центр циклона. Это вы – вы в вашей божественности, вы – как бог.

Усилие и бессилие, движение и обездвиженность, активность и пассивность – все это берега реки. А между ними протекает невидимое. Существует две видимости. Между ними протекает невидимое – это то, что вы суть сами».

Кроме Динамической медитации, Ошо обучал другим техникам, столь же простым и все же сильнодействующим, интенсивным, но полным игры. Музыка и движение были основными составляющими этих медитаций, а принцип превращения энергии путем повышения активности и молчаливого наблюдения составляли его сердцевину.

В ходе своих путешествий Ошо проводил беседы с людьми всех профессий, каст, религиозных верований и классов. Он проводил дискуссии с политиками и промышленниками, писателями и художниками, людьми из индустрии развлечений и студентами университетов, членами клубов Лайон и Ротари[39]39
  Клубы Лайонз (Lions) и Ротари (Rotary) – созданные в США в прошлом веке закрытые клубы, объединяющие успешных бизнесменов, влиятельных политиков и пр. Цель клубов – осуществление благотворительных проектов, культурных программ и т. п.


[Закрыть], священнослужителями и учеными мужами. Он говорил при огромном стечении народа и с небольшими группами, набившимися в прокуренные комнатки.

Кроме того факта, что раджас Ошо рассеивалось и тратилось в путешествиях, противоречивых лекциях, дискуссиях и спорах, он также начал понимать, что в его деятельности нет существенного продвижения вперед. Следовательно, поездки имели все меньше и меньше смысла. По словам Ошо:

«Я разговаривал с миллионами людей в этой стране; потом мне пришлось остановиться. Я говорил с тысячами – с 50 000 за одну встречу. Я путешествовал по стране в течение пятнадцати лет, изъездив ее из конца в конец. Я просто устал ото всего этого, потому что каждый день должен был начинать с азбучных истин. Все время это были азы, азы… И стало абсолютно ясно, что я никогда не дойду до конца алфавита. Мне пришлось прекратить путешествия.

На одном собрании я говорил о Кришне, а люди сидели ко мне спиной, разговаривая друг с другом. Это стало последней соломинкой. В середине собрания я ушел. Председатель собрания спросил: „Куда вы идете?“ Я ответил: „Я ухожу навсегда. Я закончил с этими тупыми людьми. Я говорю им о Кришне, они пригласили меня, чтобы я поговорил с ними, но, похоже, никто меня не слушает“».

В течение этого периода Ошо из своих путешествий регулярно возвращался в Джабалпур, чтобы какое-то время побыть наедине с собой. Но вскоре делать это стало все трудней и трудней. Почти через четыре года после увольнения из университета в 1966 г. Ошо покинул Джабалпур. Он резко сократил поездки, уменьшил количество медитационных сборов и принялся запаковывать свою личную библиотеку. Его друзья с энтузиазмом принялись подыскивать ему место в Мумбае, где бы он мог встречаться с людьми.

29 июня 1970 г. в Шахид Смарак Бхаван в Джабалпуре был дан прощальный прием в честь Ошо. Прием посетил вице-председатель совета университета, а также журналисты, писатели, профессора, редакторы газет и другие известные граждане. Когда все речи были произнесены, Ошо выступил с ответным словом.

«Считается, что я уже стал махатмой (великой душой). Но было бы правильнее назвать меня скитальцем. Сегодня я здесь, завтра буду в Бомбее, а послезавтра могу уехать в Нью-Йорк. Куда бы ни повлекло меня провидение, я буду следовать по этому пути. Я болезненно задел чувства многих людей, и я не забуду Джабалпур еще и по этой причине. Я вмешивался в высокоученые споры со своими доводами и часто делал людям неприятно. В Бомбее я увижу, смогу ли не причинять неприятностей, потому что сидеть тихо я не хочу. Я здесь, чтобы причинять неприятности, так что думайте сами. Эта страна никогда не думает. Помните: в стране, где прекратили думать и размышлять, нация умирает. Так что если я увижу, что раны, которые я вам нанес, начали затягиваться, то вернусь и ударю… Я никуда не еду (по моему собственному желанию). Это делается по повелению свыше. Я хочу сказать вам напоследок: продолжайте думать. Как только прекращается течение мысли, вода превращается в мутную лужу, а если она продолжает течь, то становится рекой».

Ошо прибыл в Мумбай 1 июля 1970 г. Здесь он взялся за совершенно новый вид деятельности. Он начал вести регулярные вечерние беседы на духовные и эзотерические темы с полусотней человек. Он углублялся в различные духовные традиции; он с удовольствием отвечал на вопросы, исходившие из предыдущих лекций, и в своих ответах глубоко развивал темы. Это был очень интенсивный, живой, насыщенный диалог, большая часть которого была собрана в книгу «Мистический опыт»(The Mystic Experience) и переведена с хинди.

Все бывшие рядом с Ошо в течение этого периода говорят, что он излучал огромную силу, и даже те, кто просто находился рядом, ощущали такой мощный прилив энергии, что начинали дрожать или плакать. Очень сильно это проявилось в ходе одного медитационного сбора, проводившегося в августе 1970 г. Ошо предупредил, что хочет посвятить в санньясу всех, кто чувствует с ним внутреннюю связь. Таким образом на медитационном сборе, проводившемся с 25 сентября до 5 октября 1970 г. в Манали, красивом курортном месте в долине Гималаев, Ошо посвятил в санньясу шесть человек. Он дал всем шести новые имена и положил формальное начало международному движению нео-санньясы. Революционная концепция нео-санньясы, или идея Ошо относительно санньясы, исходя из следующего отрывка его беседы может быть кратко сформулирована следующим образом:

«Моя санньяса жизнеутверждающа. Ничего подобного никогда не появлялось на земле. Это абсолютно новый феномен. Все старые идеи о санньясе были основаны на эскапизме или на отречении. Моя санньяса не имеет ничего общего с эскапизмом. Я против бегства от действительности, потому что для меня Бог и жизнь – это синонимы. Никогда не говорилось о том, что Бог и жизнь синонимичны. Бога всегда противопоставляли жизни: чтобы постичь Бога, надо было расстаться с жизнью. А я говорю вам – вы должны жить возможно более полной жизнью, как можно более интенсивно, так страстно, как только можете – если хотите познать Бога во всей его полноте.

Всякий и каждый находится здесь, чтобы стать богом. Это судьба каждого. Вы можете отложить это, но вы не сможете этого избежать. Давая вам санньясу, я пытаюсь ускорить это. Давать вам санньясу означает то, что я убеждаю вас более не откладывать это. Давать вам санньясу не означает ничего иного, кроме как помочь вам более не откладывать это.

Это дань большому уважению, потому что в каждом из вас я вижу Будду. Будда ожидал уже достаточно долго, а вы не взглянули на него. Когда я прошу вас стать санньясинами, я говорю: „Вот и пришло время. Вы делаете решительный шаг“. Идите по этому новому жизненному пути. Вы жили по-старому, и ничего из этого не получалось, или то, что получалось, было поверхностным и тщетным. Идите новым путем.

Старая концепция санньясы во всем мире предписывала вам строгую дисциплину, диктовала характер, придавала вам некоторую форму, шаблон поведения, стиль жизни. Моя санньяса ничего общего с этим не имеет – это радикальное изменение. Я не придаю вам какого-то характера, потому что для меня человек с устоявшимся характером – это мертвец. Я бы хотел извлечь из вас весь характер и оставить творческий хаос… так, чтобы каждый момент человек мог реагировать на жизнь вне какого-либо стереотипа.

Моментально отказаться от каких-то стереотипов, просто исходя из спонтанных побуждений – так, как вы решаете действовать в данную минуту – вот что я называю „творческий хаос“, лишенное определенного характера сознание, настоящее без будущего, свобода, не ограниченная какой-то дисциплиной.

Жить таким образом и означает жить жизнью санньясина. Это бесконечно прекрасно, совершенно благословенно, но требует большой отваги, потому что у вас нет проводника, у вас нет четкой формы, вы не можете опираться на прошлое. Придется двигаться от неизвестного к неведомому, в котором нет никакой определенности… все это чистая авантюра.

Устаревшая концепция санньясы была жизнеотрицающей – она была целиком против жизни. По моя концепция, или идея, является абсолютно жизнеутверждающей. Ни от чего не надо отказываться – все подлежит изменению. Таким образом, та старая санньяса не была святой санньясой: она принимала только часть жизни и отрицала оставшуюся часть. Она принимала разум, но отрицала тело; она принимала любовь, но отрицала секс; она принимала Бога, но отрицала весь мир. А ведь они составляют единое целое.

Таким образом, старая санньяса не содержала святости, поскольку никогда не вела кого-либо к цельности в жизни. Она была слишком перфекционистской. Я совершенно не являюсь перфекционистом. Значит, моя санньяса абсолютно жизнеутверждающа и является скорее целостной, нежели перфекционистской. Я целиком поглощен любовью к жизни. Это не перфекционистский подход, он не создает чувства вины; он не учит вас проклинать что-либо в вас или в ком-то другом. Он делает вас все более и более сознательным в отношении ограничений жизни и помогает вам получать удовольствие ото всех этих ограничений. Пусть эта санньяса будет потрясающим любовным романом с жизнью как таковой… и никакого другого Бога. Если вы обрели жизнь, вы обрели Бога…»

Инициация в санньясу включает:

• Изменение имени.

• Ношение мала (шейного ожерелья из 108 бусин), на котором помещен медальон с портретом Ошо.

• Ношение одежд цвета охры (позднее меняющегося на коричневый).

Ошо подробно объяснил значение этих изменений. О новом имени он говорит:

«Я даю вам новое имя только для того, чтобы вы почувствовали, что имя не важно. Ваше старое имя может просто исчезнуть, поскольку это всего ярлык, который можно заменить. Вы и ваше имя – разные вещи».

Имя, даже данное нам другими людьми, глубоко внедряется в наше сознание, и мы начинаем идентифицировать себя с ним, говорит Ошо. Но инициируя вас в санньясу, Ошо разрушает эту и другие идентификации. Он объясняет:

«Когда вы становитесь санньясином, я хочу разрушить эту идентичность, потому что это начало разрушения всех других самоотождествлений. Сначала я разрушаю вашу идентичность с вашим именем, потом я разрушаю вашу идентичность с вашим телом, затем разрушаю вашу идентичность с вашим разумом, потом вашу идентичность с сердцем. Когда разрушены все эти идентичности, вы сможете узнать, кем же вы являетесь на самом деле, не идентифицированным с чем-либо безымянным, бесформенным или неопределимым».

Также Ошо сообразно случаю выбирал для своих учеников звание – Ма или Свами. Он объясняет причину этого:

«Путь мужчины – это осознанность, осознанность приводит вас к точке, где вы становитесь хозяином своей жизни. В этом и заключается смысл слова „Свами“. Женщина идет по пути любви, и любовь приводит ее к высшей точке, где она становится матерью своего собственного существования. И таково значение слова „Ма“».

Указывая на то, что каждый цвет имеет свое собственное психологическое значение и влияние, Ошо объясняет выбор охряного цвета:

«Единственное значение этого цвета заключается в том, что он заставляет вас почувствовать себя утренней зарей. Это цвет восходящего солнца; лучи утреннего солнца окрашены в охряные оттенки. Этот цвет создает благотворную атмосферу, нечто живое и трепетное. Этот цвет был выбран для того, чтобы вы вошли в резонанс с божественным. Вы должны наполниться божественной жизненной энергией, в вашей душе не должно быть места печали, грусти не должно быть места. Вам все время должно хотеться танцевать. Охра – танцующий цвет».

Объясняя значение и важность слова мала, Ошо сначала отделяет его от понятия «крест».

«Мала представляет собой жизнь. Крест символизирует смерть. Мала представляет собой некое искусство делать из жизни цветочную гирлянду». Углубляясь в значение этого слова, он дает детальное объяснение слова «мала» и медальону с его изображением:

«До тех пор, пока ваша жизнь не знает, что такое вечность, ваша жизнь будет представлять собой кучку бусин или груду цветов, но это будет не гирлянда. Это не будет мала. В ней не возникнет внутренней гармонии. Бусины не связаны между собой. Это будет хаос, это будет не космос. Там не будет порядка, дисциплины. Но дисциплина должна быть невидимой, как нить… Мала представляет собой время как ряд бусин, видимых, а нить, как вечность, невидима».

Далее Ошо разъясняет, что 108 бусин мала символизируют 108 методов медитации. Согласно Ошо, 108 методов медитации являются основными, из которых можно произвести сотни других способов. О своем изображении на медальоне он говорит:

«Это не мое изображение. Будь оно моим, я бы поколебался прежде, чем поместить его сюда. Портрет только кажется моим, но он не мой. У меня в действительности не может быть изображения. Каждый в данный момент осознает себя, каждый знает нечто, что невозможно изобразить, описать и поместить в рамку. Я существую как пустота, которую невозможно, изобразить, невозможно сфотографировать. Поэтому я смог поместить здесь свое изображение».

В одном своем интервью Ошо в связи с посвящением людей в санньясу сделал следующее провидческое заявление:

«Вторая половина этого столетия будет иметь исключительно судьбоносное значение. Оставшаяся половина определит судьбу всего грядущего столетия. Это будет определяющий период, определяющий в том смысле, что представление о человеке как о природном механическом устройстве может стать превалирующим.

Если это верование станет превалирующим, будет сложно снова вернуться к повседневной жизни… С каждым днем будет становиться все меньше и меньше людей, знающих, что такое повседневная жизнь, которые понимают суть вещей, которые знают об осознанности, которые знакомы с божественным… Это столетие, вторая его половина, будет решающей. Таким образом, все, кто тем или иным способом готовы начать – таких я посвящу. Если будут посвящены 10 000 , а цели достигнет хотя бы один, дело того стоило…»

Поскольку Ошо привлекал все больше и больше людей и посвящал их в санньясу, на него стали реагировать неприязненно. Сначала те, кто называл себя «прогрессивными» и «интеллектуалами», почувствовали себя рядом с Ошо очень неуютно оттого, что не могли принять Ошо как гуру и стать частью его сообщества. В какой-то степени Ошо приветствовал эту ситуацию, поскольку он хотел видеть в своем окружении тех, кто любит его, кто открыт ему. Его никогда не интересовали те, кто приходил к нему, чтобы удовлетворить свое интеллектуальное любопытство или для того, чтобы найти поддержку своим верованиям или идеологии. Неприятие Ошо происходило из того факта, что число санньясинов вокруг него увеличивалось, а те, чьи интересы Ошо обличал в поездках и беседах по всей стране, стали рассматривать его как потенциальную угрозу обществу. Невзирая на отрицательную реакцию на него самого и его санньясинов, Ошо продолжал привлекать все больше и больше поклонников не только внутри страны, но теперь еще и на Западе. Между 1968 и 1970 гг. в контакт с ним вступило совсем немного искателей с Запада, хотя после того, как он обосновался в Мумбае, к нему приходило все больше народу. Начали появляться в виде брошюр английские переводы некоторых его бесед.

С увеличением числа людей, желающих увидеть Ошо, у него вскоре появилась необходимость подыскать более обширное помещение. В декабре 1970 г. он переехал в апартаменты Вудлэнд. Кроме того, он назначил Ма Йога Лакшми и Свами Йога Чинмайа своими секретарями. Лакшми должна была заниматься организационными вопросами, а Чинмайа, у которого имелся весьма широкий и богатый опыт в йоге и медитации, должен был вести занятия.

Сначала, в качестве секретаря Ошо и позже как доверенный управляющий фондом Ошо в Пуне, Лакшми была исключительно полезна в расширении и активизации деятельности Ошо. Она происходила из передовой, хорошо известной в Мумбае джайнистской семьи. Ее отец был весьма успешным предпринимателем и являлся членом Индийского национального конгресса. Он был близок со многими лидерами в Конгрессе, включая Ганди, Неру и Пателя[40]40
  Патель Валлабхаи (1875–1950) – деятель Индийского национального конгресса, представитель его правого крыла. Получил юридическое образование в Великобритании. В 1916 г. познакомился с М. К. Ганди и включился в национально-освободительное движение Индии. В 1931 г. был президентом ИНК. После завоевания Индией независимости (1947) – заместитель премьер-министра и одновременно министр внутренних дел индийского правительства.


[Закрыть], и глубоко сочувствовал движению за независимость Индии. Но пока его дети были маленькими, он поддерживал движение из-за кулис.

Лакшми также горячо интересовалась индийской политикой, особенно с 1962 по 1965 г. Она впервые услыхала Ошо на конференции Всеиндийского женского конгресса, секретарем которого являлась. Когда она его увидела, рассказывала Лакшми, произошло нечто необыкновенное: по ее телу побежали мурашки, на нее что-то снизошло, и в следующее мгновение она заплакала и не могла остановиться. Ранее она никогда не испытывала к кому-либо такого глубокого чувства любви и благоговения. Позже она и ее семья познакомились с Ошо ближе.

В 1969 г. на медитационном сборе, проводимом Ошо в красивом курортном месте под название Наргол, Лакшми пережила невероятную вещь. Ошо прочел вечернюю лекцию, а на следующее утро проводил медитацию. Как она описывает это в своих лекциях, Ошо сказал:

«Вы не знаете, зачем я явился, но я знаю!».

Эти слова задели глубинные струны души Лакшми, и она еще острее почувствовала Ошо. Ночью, лежа в своей постели, она неожиданно ощутила немой вопрос «Кто я есмь?», от которого все ее тело пронизала дрожь, и оно стало все больше напрягаться. Потом ее охватил смех, который она никак не могла сдержать. Из соседней комнаты пришел ее дядя со стороны матери и, увидев ее в таком необычном состоянии, очень забеспокоился. Лакшми истерично смеялась. Затем явился Ошо, положил ей руку на голову, и она постепенно успокоилась. В течение всего следующего дня Лакшми пребывала в состоянии блаженства, однако ночью у нее снова начался приступ смеха, который продолжался до утра.

Несмотря на то что она оставалась без воды и пищи в течение трех дней, ее энергия не иссякала. Все случившееся принесло ей острую осознанность и целиком изменило ее жизнь. С этого времени она непрестанно работала под руководством Ошо, чтобы придать зримую форму его прозрениям. Однажды Ошо сказал:

«Всегда помните, что Лакшми никогда ничего не делала по собственному усмотрению. Она совершенный инструмент, и поэтому была избрана для этой работы… Она делает все, что бы ей ни говорили».

После закрытия этого лагеря Лакшми часто сопровождала Ошо в его путешествиях. Но в Мумбае, когда Ошо был в Джабалпуре, с ней произошло еще одно знаменательное событие. Однажды во время медитации перед ней возникло видение цвета охры. Когда она рассказала об этом своей матери, та ответила, что, традиционно, это считается цветом санньясы. Лакшми сказала, что этот цвет так ей понравился, что с этих пор она будет носить одежды только этого цвета. Мать Лакшми сказала, что носить одежды цвета охры очень хорошо, за исключением того обстоятельства, что, решив носить такое платье однажды, она будет обязана носить его всегда. Лакшми сделала себе новое оранжевое одеяние и в нем появилась на конференции женщин. Это наделало шуму среди делегаток, присутствовавших на конференции.

Когда Ошо возвращался из Джабалпура 1 июля 1970 г., друзья пришли на железнодорожную станцию чтобы встретить его. Когда поезд медленно приближался к платформе, Ошо стоял в дверях купе и приветствовал людей, как обычно, сложенными руками. Он разглядел в толпе Лакшми в ее новых одеждах. Когда поезд остановился, Ошо подозвал Лакшми и вполне обычным тоном спросил, чем вызвано изменение в ее одежде. Лакшми ответила, что не может объяснить, как и почему произошло такое изменение. Ошо сказал, улыбаясь, но отчетливо и решительным тоном, что ей надлежит стать его первой ученицей, первой санньясинкой, и он нарекает ее Ма Йога Лакшми. Таким образом, Лакшми стала первой санньясинкой Ошо, хотя формальное посвящение других в санньясины имело место несколькими месяцами позже в лагере Манали.

Также, после переезда в апартаменты Вудлэнд, Ошо посвятил в санньясины несколько уроженцев Запада. Они начали распространять весть об Ошо на Западе. Было много завораживающих рассказов о том, как к нему приходили люди с Запада, но в этих историях было одно общее место – то, что все они признавали Ошо как живого Будду или Христа. После принятия санньясы они возвращались каждый в свою страну, где сталкивались с очевидным неприятием, но оставались верны своим убеждениям. Они составили первую тесную группу западных учеников Ошо, и, таким образом, стала развиваться жизнь в общинах.

Ошо оставался в Мумбае, и с каждым днем поток людей с Запада увеличивался. Медленно и постепенно Ошо сокращал свои публичные контакты, прекратил чтение лекций на общедоступных встречах и выступал только перед маленькими группами в своей резиденции. Он прекратил давать интервью прессе и встречаться с влиятельными гражданами или высокопоставленными чиновниками. Его путешествия также стали более редкими.

Вместо этого он предпочитал вкладывать свою энергию в тех, кто был искренен с ним и отважен в своих исканиях. Он весьма ясно выразил свои желания в письмах, написанных в начале 1971 г. Вот некоторые из них.

16 января 1971 года Моим любимым.

Любовь вам!

В своем предыдущем перерождении я многим людям сообщал, что, как только будет найдена истина, я сразу же дам им знать. Я выполнил это. С этого времени мои путешествия по Индии заканчиваются.

Разумеется, есть много друзей, не только индийцев, с кем я поддерживаю отношения. Однако эти друзья не имеют понятия о том обещании – даже вы не имеете, – а самое основное заключается в том, что делаю то, что, как мне представляется, должно быть сделано. С этих пор у меня по большей части будет одно место пребывания. Таким образом я буду оказывать больше помощи тем, кто в ней действительно нуждается.

16 января 1971 года.

Моим любимым.

Любовь вам!

В настоящее время мои путешествия почти прекратились. Мои обещания, которые я дал другим в моем предыдущем перерождении, я сдержал. С настоящего момента у меня будет одно место пребывания. Те, кто захочет прийти, придут сами. Они всегда приходят. И, возможно, действуя таким образом, я буду оказывать больше помощи тем, кто в ней нуждается. Я завершил наиболее обширную часть своего труда. Сейчас я буду идти вглубь. Я переходил от города к городу и взывал к людям; теперь я жду их к себе. Таково сейчас это внутреннее побуждение. И так как я никогда ничего не делал без внутреннего побуждения, так и не могу делать этого и сейчас.

16 января 1971 года.

Моим любимым.

Любовь вам!

До этого дня ручей сам прибегал к жаждущим. Но теперь такое невозможно. Сейчас жаждущие должны будут идти к источнику сами. И такое, вероятно, является закономерностью. Разве не так? Я почти перестал путешествовать. Послание было доставлено. Теперь тот, кто хочет отыскать меня, найдет меня сам. А к тому, кто не хотел меня искать, я тоже постучал в дверь.

16 февраля 1971 года Моим любимым.

Любовь вам!

Я заканчиваю внешние выезды. Но тем, кто действительно меня зовет, я открываю двери внутреннего путешествия. Нет, ни один не останется снаружи, я войду в ваше сердце и буду говорить с вами. И то, что вы не поймете на внешнем языке, то вы поймете через внутреннюю речь. Я достаточно говорил о тонких материях грубым языком. Теперь тонкие материи должны передаваться единственно через тонкие материи.

В начале 1971 г. случилось памятное событие – мать Ошо получила от него посвящение и стала его ученицей. Ошо дал ей новое имя – Ма Амрит Сарасвати. Те, что присутствовали при этом событии, были тронуты зрелищем, когда сын коснулся ног своей матери, а мать, склонившись, прикоснулась к ногам сына – ныне своего учителя.

Когда однажды ее спросили, что она чувствует, будучи матерью Бхагвана, она ответила:

«Он мой сын и он – Бхагван. И когда я склоняюсь перед ним, у меня есть ощущение, что он – Бхагван, и в то же время я чувствую, что это мой сын, от этого становится тепло на душе. И еще есть такое благоговейное чувство, будто он – Бог».

Поскольку его путешествия и публичные выступления закончились, у Ошо появилась возможность встречаться со все большим количеством людей, приехавших с Запада. Одной из первых прибывших (из Франкфурта, Германия) была Кристина Вульф, потом известная как постоянная спутница Ошо Ма Йога Вивек. Она была единственной подругой Ошо, как Шаши, которая умерла, когда Ошо было семнадцать лет. Ошо открыл эту тайну в следующих словах: «В юности у меня была подруга. Потом она умерла. Но на смертном одре она пообещала вернуться. И она действительно вернулась. Ту подругу звали Шаши. Она умерла в 1947 г. Она была дочерью одного врача, доктора Шармы, из нашей деревни. Сейчас он тоже умер. И сейчас она явилась как Вивек – чтобы заботиться обо мне». «Вивек» на санскрите означает «осознанность» или «сознательность». Это была та самая постоянная осознанность, с которой она ухаживала за Ото, что являлось тяжелой, но благодарной работой. 16 апреля 1971 г. в интервью, данном в тот день, когда Вивек приняла санньясу, Ошо объяснил, как он дал ей это имя и что оно означает.

«Вчера утром ко мне явилась одна женщина. Я сказал ей принять санньясу. Она пришла в замешательство. Она попросила у меня отсрочки, по крайней мере на два дня, чтобы все обдумать и решить. Я настаивал: „Прими ее сегодня, прямо сейчас“. Поскольку она колебалась, я дал ей два дня. На следующее утро она пришла и приняла санньясу… Я спросил у нее: „Почему? Я ведь дал тебе два дня – почему ты пришла так скоро?“

„В три часа ночи, – ответила она, – я неожиданно проснулась, и что-то глубоко внутри меня сказало мне – ступай и прими санньясу“.

Это не было решением, которое она приняла сама, но было решение, принятое глубоко в ее душе. Но в тот момент, когда она вошла в комнату, я узнал направление ее мыслей – то, которое она ощутила только через двадцать часов. Поэтому, если я говорю „прими санньясу“, у каждого человека, которому я это говорю, для этого имеется очень много причин. Или же он уже был санньясином в его последней жизни, или он был санньясином где-то в его долгом путешествии.

Вчера я дал ей другое имя, но сегодня мне пришлось сменить его, потому что я дал ей то имя, когда она была в нерешительности. Сегодня я даю ей иное имя, которое будет ей подспорьем. Но когда она пришла ко мне тогда утром, я решил за нее; то имя было совсем необязательным. И я дал ей имя Ма Йога Вивек, потому что это решение пришло через ее вивек, ее осознанность, ее сознание.

Вивек так близка ко мне, что как будто постоянно распята на кресте. Ей приходится это делать, и это трудно. Находиться рядом со мной – большое напряжение. Чем ближе вы ко мне, тем выше ответственность. Чем ближе вы ко мне, тем больше вам придется меняться. Чем больше вы ощущаете свою никчемность, тем сильнее начинаете чувствовать свою значимость – а цель кажется почти недостижимой. Ведь я продолжаю создавать множество критических ситуаций. Я должен создавать их, потому что только через противоречия можно создать единое целое. Только благодаря все более и более трудным обстоятельствам происходит духовный рост. Рост не может быть спокойным, рост болезнен. Вы можете спросить – как ты можешь творить такое с Вивек? Быть со мной – это крест, доля эта тяжела».

Коль скоро Ошо сократил число поездок, выступлений и других мероприятий на выезде, его жизнь и работа приняли совершенно другую форму. В мае 1971 г., вспоминает Свами Йога Чинмайа, Ошо сказал ему, что поскольку работа пошла в глубину, ей необходимо придать новое измерение. До этого Ошо был известен под именем Ачарья, что означало «учитель». Он попросил Чинмайа подыскать ему новое имя. Чинмайа предложил несколько имен, из которых Ошо выбрал имя «Бхагван», буквально переводящееся как «Бог». Это символическое имя, однако оно обозначает качества, относящиеся к сердцу, любви и преданности. Как предполагалось, оно должно было означать труд, сосредоточенный на сердце, труд, который впредь будет выполняться в условиях любви, в гармонии с духом Бхакти[41]41
  Бхакти (на санскрите «преданность, любовь к Богу») – религиозно-сектантское движение в Индии XII–XVII вв. В основе учения бхакти лежит одна из религиозных доктрин индуизма, сформулированная в «Бхакгиратнавали» – произведении конца XIV в. Последователи бхакти считают, что для спасения человека достаточно лишь беспредельной любви к Богу без почитания жрецов и выполнения обрядов. Движение бхакти провозглашало равенство всех людей перед Богом, отрицало кастовое деление. Одной из позднейших форм бхакти явился сикхизм.


[Закрыть], суфизма и Тантры[42]42
  Тантра (на санскрите – «непрерывность», «связь», «нить») – в буддизме совокупность эзотерических учений о двуединой природе мира, включающей мужское и женское начало в их неразделимом союзе. В тибетской терминологии тантра определяется как система практик для достижения высшей реализации. Разнообразные толкования слова «тантра» различными школами и течениями нередко приводят к недоразумениям, поскольку даже в Индии и в Тибете этим термином обозначают совершенно разные понятия, от обычной магии до пути к просветлению.


[Закрыть].

То новое измерение, на которое Ошо хотел указать, было измерением сердца или любви. Он уже не делал упора на интеллект или на обращение к большим массам народа. Ачарья (учитель) достаточно общался посредством головы, теперь он хотел обращаться от сердца к сердцу с теми, кто любил его. С этого времени Ачарья Раджниш должен был именоваться Бхагван Шри Раджниш.

«Мне очень понравилось это определение, – сказал я. – Оно соответствует положению дел. По крайней мере на несколько лет, потом можно сменить его… Я выбрал его для особой цели, и оно хорошо послужило, потому что люди, до этого приходившие ко мне за знаниями, приходить перестали. В тот день, когда я назвал себя Бхагван, они перестали приходить. Для них этого было слишком много, слишком много для их эго – что кто-то называет себя Бхагван…

Они перестали приходить. Они являлись ко мне, чтобы приобрести знания. Теперь я совершенно изменил направление моей деятельности. Я начал работать на другом уровне, в ином измерении. Теперь я даю вам существование, а не знание. Я был ачарья, а они были студентами; они учились. Сейчас я не учитель, а вы здесь более не ученики.

Я здесь для того, чтобы наделить существованием. Я здесь для того, чтобы пробудить вас. Я не собираюсь давать вам знания. Я намерен дать вам осмысление – а это абсолютно другое измерение.

Назвать себя Бхагваном было чисто символическим действием; сейчас мой труд вошел в другое измерение. И это оказалось чрезвычайно полезным. Все случайные люди автоматически исчезли, а начали прибывать люди совершенно иных качеств.

Это прекрасно сработало. Выбор Чинмайа был правильным. Остались только те, кто хотел раствориться во мне. Все другие разбежались. Они освободили пространство вокруг меня. В противном случае они бы слишком толпились, и истинно ищущим было бы трудно подойти ко мне поближе. Толпы исчезли. Слово „Бхагван“ подействовало как атомный взрыв. Оно сработало правильно. Я был счастлив, что выбрал его».

С того дня, что Ото принял это имя, его много раз спрашивали, зачем он назвал себя Богом? Что это означает? И Ошо очень детально ответил на эти вопросы.