Текст книги "Ошо. История жизни независимого мистика"

Автор книги: Бхагаван Шри Раджниш

Соавторы: Васант Джоши
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Канада к этому моменту уже отказала в разрешении на посадку самолета Ошо для дозаправки, необходимой для полета на Антигуа в Карибском архипелаге. Этот неслыханный отказ в праве на дозаправку горючим был сделан, несмотря на обязательство от Ллойда в Лондоне[68]68
  Ллойд (Corporation of Lloyd’s) – авторитетное британское страховое объединение, одна из важнейших монополий, тесно связанная с крупными промышленными фирмами и банками. Возникло в конце XVII в. и получило название от имени Эдварда Ллойда, владельца кофейной в Лондоне, где заключались сделки по страхованию кораблей и их грузов.


[Закрыть], которое гарантировало, что Ошо не будет выходить из самолета. Таким образом, с условием, что не будет никаких публичных выступлений, которые могли бы смутить власти, ему разрешили задержаться в Ирландии до того, как будут достигнуты какие-то иные договоренности. В течение срока ожидания Антигуа отозвала разрешение Ошо переехать туда. Голландия на запрос тоже ответила отказом. Германия уже издала «предварительный указ», отказывавший Ошо во въезде в их страну. В Италии дело о предоставлении ему туристической визы было положено в долгий ящик.

19 марта 1986 г. призрачное путешествие в Испанию было согласовано, и компания путешественников приготовилась покинуть Ирландию. Но сомнение насчет того, что им разрешат там остаться, висело в воздухе. Все казалось сомнительным до самого последнего момента. Они уже были готовы к вылету, как на борт поднялся чиновник из посольства Уругвая и передал Ошо въездную визу в эту страну. Короткая остановка в Дакаре, столице Сенегала, только добавила компании путешествующих с Ошо чувства полной изоляции и отчуждения от остального мира, чего они раньше не испытывали. Пришлось дать взятку, чтобы пройти через таможню, и потом, чтобы устроиться в ближайшем отеле.

В течение всего этого периода времени Ошо напоминал молодого человека, находящегося на каникулах, полных приключений. Он продолжал есть простую пищу, спать каждый раз после обеда, разговаривать со своим секретарем и сидеть в своем кресле. Когда все вокруг него сходили с ума, стараясь спасти положение, казавшееся всем абсолютно безысходным, Ошо посылал узнать больше об одном красивом замке в Ирландии, который, возможно, можно было бы купить.

Во всем мире его люди были глубоко озабочены и обеспокоены, не зная, где он находится, как он и увидят ли они его когда-нибудь еще. Как зона тишины в центре циклона, Ошо был самим воплощением спокойствия; он, казалось, наслаждается всем этим веселым приключением, в то же время сообщая свою энергию другим, чтобы подтолкнуть их к еще большим усилиям. Даже покидая Раджнишпурам, и без сомнения навсегда, он пожелал, чтобы там было высажено больше деревьев. Это была его невероятная способность жить в настоящий момент – не принимая во внимание то, что прошло, и никогда не возвращаться вспять, и не готовиться к завтрашнему дню, который никогда не приходит. Это было всегда сегодня, как он постоянно повторял. Все его внимание было сосредоточено на текущем моменте, на смену которому приходил следующий.

Состояние его здоровья, однако, хорошим не было, но как обычно, он мало показывал свои недомогания. Волосы у него выпадать перестали, но походка оставалась неуверенной, и, казалось, зрение так и не восстановилось, отчего ему было очень трудно читать. Он перестал читать книги несколько лет назад; сейчас он едва различал заголовки бесконечных газетных вырезок о нем самом, которые его секретарь обычно приносил для просмотра. Он просто бросал на них взгляд, так, будто они были о ком-то другом.

После длинного перелета через Атлантику самолет Ошо приземлился в Ресифе, морском порту на северо-востоке Бразилии. Власти захотели немедленно опрыскать самолет в целях дезинфекции, что означало для Ошо попасть в облако химических веществ. Из-за его склонности к астме и неважного на тот момент состояния здоровья спутники попытались избежать опрыскивания.

«Мне притвориться мертвым?» – спросил он и с удовольствием присоединился к игре, надев кислородную маску и прибор для измерения кровяного давления, чего было достаточно для того, чтобы остановить человека с распылителем. Как он сказал в одной из бесед, состоявшихся в Катманду: «Я не благостный святой». Весело поблескивая глазами, он всегда казался готовым к какой-нибудь веселой выходке, шутке и использовал любой случай создать возможно больше ситуаций для того, чтобы окружающие смогли пережить какие-то новые ощущения.

Наконец он прибыл в Монтевидео, столицу Уругвая. Один друг уже поджидал его, чтобы помочь пройти через таможню. Ошо быстро привезли в красивый дом в Пунта дель Эсте, известный морской курортный город, любимый богатыми аргентинцами[69]69
  Уругвай граничит с Аргентиной по суше, также эти страны расположены по разным берегам залива Ла Плата.


[Закрыть]. Почти сразу он начал проводить беседы. В течение следующих трех месяцев он говорил дважды в день с примерно двадцатью людьми. Эти беседы повлияли на положение вещей самым невероятным образом.

Все это время правительство США пыталось вынудить Уругвай отменить вид Ошо на жительство, а люди Ошо боролись против всех трудностей, играя в серьезные игры, влиянием и интригами стараясь найти своему мастеру дом в этом большом мире.

По всей видимости, американские чиновники говорили президенту Уругвая Сангинетти, что Ошо анархист, он чрезвычайно умен и обладает способностью менять сознание людей. Если их страна (США) не смогла совладать с ним, откуда у него (Сангинетти) такая возможность?

Но, поскольку в том же городе, Пунта дель Эсте, проходил уругвайский раунд переговоров о Генеральном соглашении по таможенным тарифам и торговле (GATT), США выдвинули ультиматум: или Ошо уезжает, или США потребуют вернуть займы, предоставленные Уругваю. В течение этих последних дней в Уругвае полиция скрытно наблюдала за домом. К этому дню сопровождавшие Ошо привыкли к жизни самых последних бродяг.

Маленький голубой «фольксваген» всегда был готов к отъезду – за исключением тех моментов, когда он совершал регулярные объезды дома. Это было постоянным напоминанием о том, что разрешение на проживание Ошо в этой стране было весьма ненадежным. В конце концов пришло сообщение – ему следует уехать. Самолет уже ожидал разрешения приземлиться и получил посадку в местном аэропорту, минуя Монтевидео. Полиция также была в пути. Ошо и его спутники немедленно выехали.

Когда прибыла полиция, им сообщили, что все отправились в Монтевидео. Это дало возможность Ошо и его спутникам остановиться на взлетной полосе, танцуя под песню музыкантов, которые повсюду его сопровождали. В час ночи 18 июня 1986 г. самолет взлетел в темное небо, не имея места, куда направиться. Через день после того, как Ошо заставили покинуть страну, было объявлено, что Уругвай получил новые американские займы. В некотором смысле вся одиссея стала для Ошо способом ясно показать своим людям, что не в порядке с этим миром и почему необходим новый взгляд на него.

Ошо описывает неправедные способы, примененные против него, чтобы выдворить из Уругвая:

«Американское правительство продолжало твердить всем правительствам в мире, что меня нельзя допускать в их страны, даже как туриста. Одна маленькая страна, Уругвай, в Южной Америке, была очень счастлива, что я туда приехал, потому что тамошний президент читал мои книги и даже не мечтал о том, что я могу когда-нибудь посетить Уругвай. Поэтому он сказал: „Мы приложим все усилия, чтобы дать вам землю, где бы вы могли создать общину. Не только потому, что мы будем получать доход от присутствия здесь вас и ваших учеников, но и от того, что тысячи пилигримов станут сюда приезжать; мы – бедная страна, для нас это будет также и финансовой поддержкой“. И он немедленно предоставил мне годичную визу.

Но когда президент Рональд Рейган узнал об этом, он стал угрожать президенту Уругвая: „В течение тридцати шести часов Ошо должен покинуть страну. Иначе придется вернуть все те займы, которые мы предоставили вам в прошлом, а те займы – миллиарды долларов, – которые мы намеревались выдать вам в течение следующих двух лет, предоставлены не будет. Так что выбирайте“.

Сейчас Уругвай не способен возвратить деньги и не может позволить себе в следующие два года не брать взаймы, поскольку все планирование основано на этих миллиардах долларов. Вся экономика страны потерпела бы крах. Президент Уругвая со слезами на глазах сказал мне: „Ваш приезд в нашу страну дал мне, по крайней мере, осознание того, что мы зависимы. До этого момента мы жили в заблуждении. Вам придется уехать. Это незаконно – у вас есть действующая годичная виза, и вы не совершали никаких тяжелых преступлений – единственное основание, по которому ваш вид на жительство мог бы быть аннулирован“. А я пробыл там всего один месяц. И он сказал: „Мне очень грустно, что приходится это делать. Я совершаю это против моей совести“.

Но даже этого американскому президенту было мало – чтобы я просто покинул страну. Мой самолет уже находился в аэропорту… Я сказал: „Никаких проблем – я могу уехать. Я ни за что не поставлю вашу страну в такое рискованное положение“.

Он сказал: „Американский президент настаивает на том, чтобы вы были депортированы; вы не можете покинуть страну без того, чтобы вас депортировали. Меня вынуждают совершать преступления: во-первых, сообщить вам, что вы безо всяких причин должны выехать из страны, хотя вы ничего плохого не совершили. Во-вторых, депортировать вас. Но я совершенно беспомощен. Но все же я хочу, чтобы в вашем паспорте не стояла печать о высылке из Уругвая. У нас есть небольшой аэропорт – переведите ваш самолет в этот аэропорт и вечером отправляйтесь, не информируя нас, так что мы можем сказать – он улетел, не сообщив нам. У нас не было времени депортировать его“.

Но он ошибся. Как только мой самолет перелетел в тот маленький аэропорт – должно быть, американское посольство наблюдало за происходящим, – американский посол был там с печатями и тем чиновником, который отвечает за депортацию людей. Меня доставили туда, потому что им нужно было заполнить все формуляры, и, покидая страну, я сказал – это не имеет значения… На самом деле мой паспорт превратился в исторический документ: меня высылали из стольких стран без малейшей причины.

Когда я уехал из Уругвая, президента немедленно пригласили в Америку, и президент Рейган в качестве „жеста дружбы“ выдал ему тридцать шесть миллионов долларов. Это была награда за то, что меня вышвырнули за тридцать шесть часов: точно тридцать шесть миллионов долларов, по миллиону за час! В самом деле, мне можно начинать взыскивать процент с тех правительств: вы благодаря мне получаете миллионы долларов, – должен же я иметь с этого хоть два процента».

Но сердце Ошо оставалось полным сочувствия и доброй воли по отношению к США. В Уругвае, вечером 6 июня 1986 г., отвечая на вопрос, он заявил:

«Несмотря на то что по отношению ко мне и моим людям Америка вела себя очень плохо, я все же придерживаюсь девиза Гурджиева „Браво, Америка!“, потому что американское правительство – это не Америка. Это всего лишь несколько выборных глупцов. Америка в целом сильно отличается от них с их флером. Она гораздо более простодушна, чем другие страны, поскольку много моложе других стран. И это простодушие есть необходимая основа для просветления… И народ Америки – самый простодушный, неиспорченный, молодой и способный дать жизнь новому человеку».

Незадолго до выезда из Уругвая остров Маврикий известил Ошо, что там будут рады его видеть. Два человека вылетели в эту маленькую страну в Индийском океане только для того, чтобы узнать, что на самом деле тамошнее правительство имело в виду: премьер-министр предложил рассмотреть разрешение Ошо приехать сюда взамен на сумму в два миллиона долларов!

В конечном счете Ошо приехал в курортный городок Монтего Бэй на Ямайке. Визы были выданы группе без каких-либо затруднений. Все договоры были заключены, и, казалось, проблем не будет. Однако почти в то же самое время там приземлился самолет военно-морских сил США, его офицеры в гражданской одежде и с тяжелыми портфелями проскользнули в здание администрации. Среди спутников Ошо пробежала волна беспокойства, и они, скрестив пальцы, стали ждать в надежде, что с ними ничего не произойдет.

Скоро всех их поселили в красивом доме с видом на океан. Ошо устроился на свой обычный послеобеденный отдых, и в первый раз за много дней спутники Ошо почувствовали себя спокойно. Но не прошло и нескольких часов, как в их дверь постучали. Это была полиция. Все визы были аннулированы «по соображениями национальной безопасности». И всех попросили покинуть страну в течение двадцати четырех часов.

Последней возможностью обрести покой стала Португалия. Были предприняты попытки получить для Ошо разрешение на короткую остановку в этой стране. Вообще, единственный способ пересечь Атлантику – это долететь до Канады и затем лететь в Португалию. Но Канада уже запретила любому самолету с Ошо на борту приземляться даже для заправки топливом, как это сделала Германия. В конце концов вопрос решили, и после дозаправки в Канаде самолет полетел назад через Атлантику. Манера Ошо путешествовать осталась прежней. Он ел свою пищу, дремал и расслаблялся. На его лице не было ни малейшего следа обеспокоенности происходившим, он всегда казался беззаботным.

После случившегося в Уругвае Ошо настойчиво требовали вернуть назад, в Индию. Но его окружение все еще пребывало в надежде найти для него пристанище где-нибудь еще. Все знали, что если Ошо вернется в Индию, они его больше никогда не увидят. Как только самолет пересек Атлантику на пути к Европе, всеми членами группы овладело чувство, что путешествие Ошо по свету подходит к концу.

20 июня самолет с его драгоценным пассажиром приземлился в Мадриде, но, как ни странно, никто не пришел встретить его. Быстрый телефонный звонок добавил к разворачивавшейся трагедии оттенок комизма: «Что вы делаете в Мадриде? Мы ждем вас в Лиссабоне!». Группа перелетела в Португалию и попыталась спрятать Ошо в отеле «Риц». По плану предполагалось позднее тайком перевезти его в другое, более тихое место. Как в театральном фарсе, его незаметно засунули в лифт и затем в автомобиль, ожидавший на подземной парковке. Но Ошо, одетого в длинное красное одеяние, круглую шапочку и с бородой до пояса, нельзя было не узнать. Даже когда он просто прошел по вестибюлю отеля, у видевших его поднимались от удивления брови.

К несчастью, новое место жительства было пыльным и почти немедленно у Ошо начался астматический приступ: весь план рухнул. Все вернулось на исходную позицию, и спутники теперь пытались тайком вселить Ошо назад в гостиницу. Никто не знал, плакать надо или смеяться, за исключением Ошо, который просто наслаждался происходящим, в особенности тем, что кто-то вообразил, что его возможно спрятать. Дом в окрестностях Лиссабона был следующей плановой остановкой. Ошо со спутниками переехали в Синтру[70]70
  Синтра – небольшой город в 23 км северо-западнее Лиссабона.


[Закрыть], но скоро появилась полиция. Любая попытка организовать длительное пребывание в Португалии была безнадежной.

В конце концов пришлось все-таки возвращаться в Индию. 28 июля после нескольких недель политического цирка, те, кто проехал полмира в попытках найти для Ошо дом, где бы он мог разговаривать с людьми, стояли на обзорной площадке лиссабонского аэропорта и смотрели на то, как их любимый мастер в последний раз машет им рукой на прощание из своего самолета. А потом он улетел. Для тех, кто остался, прощание обернулось слезами и глубокой печалью. По совокупности двадцать одна страна или депортировала Ошо, или отказала ему во въезде.

Доктор Амрито, личный врач Ошо, сопровождавший его во время этого путешествия, вспоминает об этом так:

«В этом странном путешествии содержится послание для западных учеников Ошо, которые были воспитаны на вере в то, что вся холодная война, все битвы, принесшие миллионы погибших, были для того, чтобы существовала свобода, демократия, а также предполагалось, что для западных стран характерно уважение к правам человека. Они не рассматривали Ошо как угрозу обществу или террориста. Они знали, что все, что он хочет делать – это говорить. Они знали, что он лишь хочет помогать тем, кому интересно понять самого себя, быть счастливым, радостным, просто раствориться в этой прекрасной мистерии под названием „жизнь“.

Попытка объявить его самым нежелательным человеком на планете никак не вяжется с этими определениями. Ученики и поклонники Ошо провели свою молодость, слушая, как западный мир собирается помочь людям жить лучшей, более свободной и счастливой жизнью. Для тех же американцев представления о счастье закреплены в их Конституции… Но некоторым образом это путешествие является уроком того, как на самом деле устроен этот мир, коль скоро пропаганда отошла на второй план. Спутники Ошо и он сам сейчас живут в мире тайных интриг и сговоров, взяток и политической целесообразности.

Сподвижники Ошо были наивны; для целого западного мира оказалось просто невозможно объявить человека вне закона на основании нелепых обвинений в нарушении иммиграционных правил – юридического эквивалента нарушений правил парковки. Они просто были неспособны разглядеть того факта, что за фасадом этой христианской демократии простирается уродливая реальность, которую они никогда не осознавали, несмотря на то что прожили в ней всю свою жизнь. Каждый город, который запрещал Ошо остаться там хотя бы на несколько дней, можно рассматривать как аномальную зону. Они сразу переезжали в другое место, полные надежд и ожиданий. Это выглядело так, будто Ошо сам избавлял своих учеников от предрассудков, давая им хорошенько изучить всю новую реальность в целом… Из первых рук понять, что значит лицемерие. Это урок санньясины Ошо после такого мирового турне не забудут никогда».

Еще одна ученица, Прем Маниша, путешествовавшая с Ошо, делится своими переживаниями:

«Все это время мы в качестве учеников Ошо хотели защитить его – понятно, только мирными и гуманными способами.

Но из этого возникла дилемма – между желанием защитить его из нашей любви и заботы и возможностью тем самым помешать его работе.

Он говаривал, что он – это его работа, он здесь только для этой работы, что его тело только для того и следует сохранять, а иначе он не смог бы работать, и его существование было бы бессмысленно. (Возможно, подобную дилемму предвидел Сократ, когда его поставили перед таким же выбором.) И он всегда говорил, что не следует что-то предпринимать из боязни; даже из опасения за его благополучие. С другой стороны, кто из нас мог бы сделать нечто, что подвергло бы его опасности?

Однажды в Катманду Хасья (секретарь Ошо по международным делам) во избежание неприятностей попросила его не высказываться по поводу убийства коров или нападать на индуизм. Она была озабочена тем, что не существовало страны, куда бы Ошо мог уехать в качестве альтернативы, если бы он испортил отношения с непальскими властями. В том случае Ошо не сказал ни слова на эти темы. („Ну не молодец я?“ – спросил он озорно у Хасьи некоторое время спустя), хотя и высказывался на эти темы, когда мы находились в Катманду. Он просто пренебрегал последствиями. Для него было гораздо важнее говорить правду – во что бы то ни стало.

Затем и в течение всего международного турне мы могли наблюдать в действии человека, которому нечего было терять. Именно это меня и привлекало так сильно. Ему не нужно было чьего-то благоволения, чьей-то поддержки; он ни в чем не „нуждался“, потому что понял главное. Кажется, даже сама жизнь, – после его Просветления – перестала иметь существенное значение, поэтому ему нравилось рисковать этой жизнью, чтобы знать, что он действительно живет. Это даже нам трудно охватить разумом – и уж тем более нелегко понять людям, которые не являются чьими-то страстными приверженцами или не привязаны к кому-то похожему на Ошо. Потому что все мы нуждаемся в ком-то, кто бы нас поддерживал, для самоидентификации, признания.

Чтобы понять, что некто существует, будучи свободным ото всех этих потребностей, нужно увидеть, во-первых, что он действительно ни в чем не нуждается, и во-вторых, что это действительно возможно. Таким образом, у нас есть некое сопротивление к пониманию феномена, именуемого Ошо, потому что даже понять его означает признать нашу психологическую и духовную нищету, а не слишком многие из нас захотят это сделать».

Он вернулся

29 июля 1986 г. после полного приключений кругосветного путешествия Ошо достиг Мумбая и вселился на правах частного гостя в дом одного из санньясинов. Он назначил Ма Йога Нилам своим секретарем по Индии. Индийские санньясины быстро включились в работу и стали искать для Ошо дом, где он мог бы остановиться. Он больше не хотел заводить общину, но просто желал иметь дом, куда бы люди приходили его послушать. В течение нескольких дней друзья и почитатели со всех концов мира снова начали толпами собираться вокруг него. Пока продолжались поиски подходящего жилья, это число все увеличивалось. Но ни один дом не был достаточно хорош.

Из-за недовольства родных хозяин-санньясин заявил о невозможности далее принимать Ошо в качестве гостя. Надо было снова переезжать. Очевидным вариантом была Пуна, в которую Ошо впервые приехал в марте 1974 г. После обсуждения планов специально подготовленное место могло принять Ошо. Во избежание неприятностей в пути власти были также осведомлены о поездке, которую планировалось предпринять на автомашине с полицейским эскортом утром воскресенья. Неожиданно Ошо решил уехать глубокой ночью.

Все незамедлительно собрались, и караван выехал в ночь, прибыв в Пуну перед рассветом 4 января 1987 г.

Ошо наперед понял, что на самом деле таится в предложении властей обеспечить ему безопасный переезд. Они ничего похожего не планировали. Фактически, когда на следующее утро полицейские прибыли в дом в Мумбае, они были в ярости, поняв, что этот человек уже прибыл в Пуну. Власти Пуны тоже были очень рассержены. Они планировали воспрепятствовать въезду Ошо в город.

Полиция действовала совершенно безобразно. Они нагло ворвались в спальню Ошо без какого бы то ни было ордера и предъявили ему документ, запрещающий приезжать в Пуну или находиться в этом городе. Очевидно, что игра в кошки-мышки все еще продолжалась. Индийское правительство отказывало в визе любому, кто, как они думали, намеревался посетить Ошо, и вместе с тем в парламенте решительно отрицали подобные действия. Но все же тысячи гостей продолжали обходными путями приезжать: и из Индии, и из-за границы. Власти Пуны делали все от них зависящее, чтобы как-то сдержать неуклонное разрастание общины.

Несмотря ни на что, община снова начала процветать. Вся территория была расчищена, был выстроен новый Будда-холл, расширение продолжалось по нарастающей – и Ошо снова говорил! Как напечатало еженедельное издание Asia Week на своей первой странице – «Он вернулся»!

Работа Ошо продолжала набирать невиданные обороты. Международный университет медитации Раджниша возродился под названием Многопрофильный университет Ошо (Osho Multiuniversity) с десятью факультетами. Он превратился в самую большую школу трансформации в мире, где одновременно тысячи людей могли на научной основе общаться друг с другом и обмениваться знаниями. С помощью нескольких новаторских программ и учебных курсов каждый приобретенный опыт вел к той внутренней тишине и миру, который Ошо называл медитацией. А медитация – это способ, конечная цель каждого, перерождение.

Многопрофильный университет Ошо является входом – целым набором порталов, – которому Ошо посвятил, свою жизнь и учение, делая их доступными человечеству. Согласно Ошо, в Многопрофильном университете должны быть представлены все виды духовных измерений, которые познал человек. Его задача – свести воедино все настроения и оттенки, даже если они противоречивы. Надо было разъяснить всем, что Многопрофильный университет не собирается конкурировать с какой-либо образовательной системой. Поэтому он не нуждается в признании со стороны какого-либо правительства. Он изучает то, чего не изучает ни один университет. Он изучает то, чем обычные университеты и образовательные системы не занимаются.

Десять факультетов Многопрофильного университета Ошо включают: Центр перерождения; Школу концентрации и боевых искусств Дзен; Школу творческих искусств; Международную академию целительства; Институт любви и осознанности; Академию медитации; Школу мистицизма; Институт тибетского исцеления пульсациями[71]71
  Искусство исцеления пульсациями появилось в тибетских монастырях и многие тысячи лет оставалось скрыто от европейцев. В семидесятые годы его переоткрыл бывший бездомный Свами Шантам Дирадж, из бесед с монахами и собственного опыта собравший по крупицам приемы работы с телом и объединивший его в комплекс. Ошо, с которым Дирадж встретился через несколько лет, одобрил этот эксперимент и назвал этот метод «тибетскими пульсациями».


[Закрыть]; Клуб медитации и активного досуга. Институт осознанности в организации является новым, развивающимся факультетом.

Вскоре после возникновения община стала Меккой искусств. Ведущие музыканты, поэты, художники и танцовщики представляли свои жанры, доставляя радость тысячам гостей общины. Прославленные на весь мир артисты, включая таких как Шивкумар Шарма, Хари Прасад Чаурасиа, Закир Хусейн, Л. Субраманиам, Кю Женг Пинг из Шанхая, Сонал Мансингх, Малика Сарабхай, поэт Нирадж и многих других. Эти события напоминали раннюю эпоху индийской истории, когда музыка, искусство и медитация представляли собой одно целое.

На территории общины произошло много других изменений. Из каких-то таинственных соображений Ошо попросил, чтобы все строения на территории общины были выкрашены в черный цвет с голубыми окнами. Когда несколько больших, пирамидальной формы зданий были покрашены в эти цвета, эффект был потрясающим. Открылись дополнительные рестораны, в которых готовили из продуктов, выращенных поблизости. Ошо Башо, факультет здоровья, планировал, что медитирующие будут заниматься плаванием, играть в теннис или волейбол или просто расслабляться, лежа в джакузи.

Открылся превосходный книжный магазин, полный книг Ошо, аудио-и видеокассет на самые разные темы. Но, возможно, самым трогательным был план, заключавшийся в создании поблизости территории общины садов Дзен, особенно для проведения медитации. Ошо поделился тем, как он представляет себе этот пейзаж – отдельные площадки, где люди могут сидеть, наслаждаясь одиночеством, которое, однако, сопровождается волнами, исходящими от земли, так, чтобы одновременно медитация могла дать чувство единения со всей Вселенной.

В ту осень Ошо добавил несколько завершающих штрихов к новой фазе его работы. Он определил, что красно-коричневые одежды должны надеваться на все время дневной деятельности общины. Он объяснил, что красно-коричневый цвет помогает общине гармонично поддерживать рабочую энергию, что это касается обращения с энергией и не несет никакой религиозной нагрузки. Он утверждал, что цвет одежды должен соблюдаться только внутри общины.

Он также основал Братство белых одежд. Наконец смогло наладиться то молчаливое общение между мастером и учениками, о котором он так давно говорил. Оно включало первоначальный этап быстрого танца, после которого все молча сидели вокруг Ошо, а он давал знаки к началу исполнения индийской музыки, перемежавшейся периодами тишины. После некоторого времени Ошо обычно вставал, делал каждому намасте и удалялся, обходя Будда-холл по периферии. Это можно наблюдать на видеозаписи, сделанной на одной из таких встреч.

Ошо был очень настойчив, подчеркивая важность этого вечернего действа. Он называл эти моменты пиком дня своих учеников, часто описывая, как глубоко теперь это молчание и как ощутимо то, что любой может войти в него и немедленно погрузиться в самые глубины. Было похоже, что он старается убедиться в том, что его люди понимают, что это является ключом к их перерождению. Он говорит, что хотел бы, чтобы все его ученики по всему миру в семь часов вечера по местному времени садились медитировать – как всемирное Братство белых одежд.

В некотором смысле работа всей его жизни и эксперименты подходили к завершению. Его работа над личностью воплотилась через множество техник медитации, которые он построил на чисто научной основе, включая технику Динамической медитации и Кундалини-медитацию. Его работа, направленная на то, чтобы сделать медитативный опыт доступным каждому, завершилась, воплотившись в тысячи часов видеозаписей бесед, где то же самое сочетание музыки и тишины для каждого было как поворот выключателя, помогая переходу от немедитирующего человека к медитирующему. Ошо также дал миру медитативную терапию, которая прокладывает уникальный мостик между терапией и медитацией. Наиболее известную, Мистическую розу, он описывает как наиболее важный вид медитации со времен Випассаны.

Так же осторожно Ошо вносил изменения в свои способы работы с людьми. Поскольку в прошлом он говорил о пути любви и пути медитации, особенно в активной медитации, сейчас он просто говорил о созерцании. Он обратился к Дзен[72]72
  Дзен-здесь как школа мистического созерцания.


[Закрыть] и к демонстрации того, что сущий Будда – это созерцающее сознание. С этой точки зрения он описывает, почему у Дзен нашлось так мало чего предложить человечеству за столько веков усилий. Как это описывает Ошо, в самом деле, на сегодняшний день это было величайшей попыткой, но она не удалась. Она потерпела поражение оттого, что мастера Дзен излагали правильные вещи неправильным образом.

Мастера Дзен прошлого настаивали на том, чтобы ученик полностью расслаблялся, оставаясь в сосредоточенности безо всякого усилия. Но, как в своей неподражаемой манере указывает Ошо: «Если было возможно оставаться в сосредоточенности без усилий, вы бы уже находились в сосредоточенности без усилия». Именно это противоречие и привело к краху Дзен. Ошо описывает то, как он использовал свои слова и промежутки между словами – приходившими будто бы из его молчания, – чтобы создать среду, в которой медитирующие могут оставаться сконцентрированными без усилия. Для этого необходима сама основа предвидений Ошо о медитации на базарной площади, как у Зорба-Будды – просветленного и в то же время обычного человека.

В это же время Ошо создал три новых вида «медитативной терапии»: Мистическая роза, Без разума и Кто внутри. Они были предназначены для того, чтобы помочь обыкновенному человеку входить прямо в медитацию без необходимой терапии. Как-то на пути назад в Катманду он неожиданно поднял глаза и спросил:

«Сколько времени мы тратим, пока доходим до терапии? Я говорил о медитации, и группа людей выполняла ее в течение двадцати одного дня, но никто из вас не участвовал… поучаствуй в той медитации, что называется Мистическая роза. В ней четыре этапа. Все они предназначены для одной определенной цели – вывести из твоего существа всю ту отраву, что накопилась за все поколения в течение веков. Первый этап – это смех. Один замечательный писатель, Норман Казинс, описал свой эксперимент, длившийся всю жизнь – каждый день он смеется двадцать минут безо всякой причины, и все его напряжение исчезает. Его осознанность возрастала, пустяки переставали его волновать.

Ты сам это увидишь; если можешь смеяться безо всякой причины, то почувствуешь внутреннее облегчение

…С самого детства тебе твердили – не смейся, будь серьезным! Но ты сможешь выйти из старого состояния подавленности.

Второй этап – это слезы. Слезы спрятаны еще глубже. Нам всегда говорили, что слезы – признак слабости, но это не так. Слезы могут очистить не только твои глаза, но также и твое сердце. Они смягчают тебя. Их биологическое назначение – очищать тебя, облегчать твое состояние. Сейчас все уже признают тот факт, что женщины сходят с ума реже, чем мужчины. А причина состоит в том, что они легче ударяются в слезы и рыдают чаще, нежели мужчины. Даже маленькому мальчику говорят: „Будь мужчиной, не реви как девчонка!“

Но если ты взглянешь на физиологию тела, то поймешь, что слезные железы у тебя такие же, будь ты мужчиной или женщиной. Установлено, что женщины совершают самоубийство реже мужчин. И, конечно, ни одна женщина в истории не была вдохновительницей насилия на религиозной почве, не развязывала войн и не организовывала массовых убийств. Если бы весь мир снова научился плакать и рыдать, это стало бы величайшим перерождением, метаморфозой.

Третий этап – это молчание. Я назвал его „Наблюдатель на вершине“. Молчи, будто находишься один на вершине Гималаев, стань бесконечно тихим и одиноким, просто наблюдая, слушая… чутким, но молчащим. А четвертый шаг – это расслабление».

Распорядок жизни Ошо оставался почти тем же самым. Он питался простой пищей, дремал после обеда, проводил беседы, когда позволяло здоровье, а вечером общался со своим секретарем. Ему всегда было интересно просматривать новые книги, журналы и газеты, которые как никогда много издавали его ученики. Он давал рекомендации по оформлению обложек и названий, что отражало его всегдашнюю любовь к красоте и эстетике.