Текст книги "Новая алмазная сутра"

Автор книги: Бхагаван Шри Раджниш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

Ошо, как обычно в самолете, лег спать, и просыпался только для еды и туалета. Он попросил у меня диетическую кока-колу, и когда Вивек это услышала, она сказала мне: "Не давай ему диетическую кока-колу, это не очень хорошо для него. Скажи ему, что она закончилась! " Вообще-то я никогда не пыталась препятствовать Ошо, делать что-нибудь, но сейчас, когда Вивек наблюдала за мной, я храбро сказала Ошо: "Ты держишь последнюю кока-колу". "Что?" – сказал он, приподнимаясь, его глаза расширились. Я чувствовала, как будто бы я вошла в логово льва – полицейские с Ямайки, не шли ни в какое сравнение с этим! "Больше нет диетической кока-колы?!" "Да! " – бормотала я, страстно желая, чтобы он не смотрел на меня такими глазами, в то время как я стараюсь соврать. "Она кончилась". К счастью, это оказалось правдой, но он настаивал, чтобы мы запаслись ею для него, когда мы приземлимся. И забавность ситуации состоит в том, что он не пил ничего, кроме диетической кока-колы, в последующие три года. Является ли это просто совпадением, я не знаю.

В мое первое утро в Лиссабоне я проснулась от голоса Ошо: "Четана, Четана"... Я никогда не забуду этого. Пробуждаясь от сна слышать, как его голос произносит мое имя. Он прошел через соединяющую комнату в нашу комнату – он был голоден. Он радостно направился к пустым тарелкам, которые я не поставила за дверь, так как слишком устала. "Нет, нет, Ошо, это остатки вчерашней еды", – сказала я и пошла искать Мукти, чтобы узнать, нет ли чего-нибудь в ее сумках "Иглу", с которыми она всегда ездила.

Путешествуя на частных самолетах, Ошо наслаждался экспериментированием с различной едой, которая была в кухне и холодильнике. Он открыл бисквиты, которые ему очень понравились, и потом уже мы должны были наслаждаться задачей, найти точно такие же.

Когда он был в Мекленбургской Окружной Тюрьме, ему дали йогурт – "Йопле", и он так ему понравился, что много лет после этого мы договаривались, чтобы его посылали из Америки туда, где был Ошо.

Каждый полет он проводил много времени в душе, экспериментируя с различными сортами мыла и кремов. Он обнаружил баллончики с разбрызгивателем "Эвиан" – это ключевая вода, которая холодит, когда вы брызгаете ею на лицо, и много лет он продолжал использовать ее. У него было невинное умение влюбляться в вещи, которые только что исчезли с рынка, или производящая их компания потерпела банкротство.

Когда он любил что-нибудь, он действительно любил это. Кондиционер для волос "Кул Минт" мы нашли в маленьком городке в Орегоне, когда пошли за покупками, и он очень ему понравился, потому что он холодил голову, и Ошо продолжал его использовать много лет. Он использовал флакон за несколько дней, но когда мы попытались купить еще, мы обнаружили, что компания, которая производила его, была в Канаде, и у нее не было клиентов кроме города Бенд в Орегоне. Мы специально договорились с ними, что они будут посылать ящики с "Кул Минтом" в Германию, а немецкие санньясины в Германии перешлют их в ту часть света, где будет Ошо.

Ему также нравился зеленый ментоловый крем, называющийся "Мила Мурси", и снова он использовал тюбик каждые несколько дней. Этот крем поставлялся из маленького магазинчика в Лос-Анджелесе, который прекратил работу. Ошо был лучшим клиентом владелицы, так что мы договорились, что она пошлет нам весь запас плюс рецепт, чтобы мы могли делать крем сами. Это всегда было большим вызовом для санньясинов, которые занимались для него покупками в мире. Мы не говорили ему, как это было трудно, конечно, до того, как мы не получали этого. Мы знали, что он скажет, что он не хочет никого беспокоить.

Он потрясал всю планету, но это было другое.

Было такой радостью иметь возможность дать ему шампунь или мыло, которые он любил, и услышать, как он скажет: "Мне оно очень нравится", – с таким спокойным энтузиазмом, и его глаза сияли. Он был очень простым человеком, и он не требовал многого.

После нескольких дней в "Ритце" мы решили, что если кто-то будет искать Ошо в Лиссабоне, очевидным местом будет "Ритц". Анандо нашла прекрасный заброшенный отель (снова мы попали в не-сезон) в близлежащем городке, называемом Эсторил. Мы решили покинуть "Ритц" ночью и попытаться просочиться вместе с Ошо в гараж, чтобы не проходить через главный холл. Анандо, Хасия, Мукти и я должны были ждать около комнаты Ошо и затем просочиться вместе с ним в заранее вызванный лифт, чтобы никто из гостей или служащих не увидел его.

Когда он появился в коридоре до того, как мы ожидали его, в своем белом одеянии и с длинной развевающейся бородой, Анандо в шутку попыталась принудить его надеть шинель с поднятым воротником, а на голову шапку с опущенными полями. "Вы не сможете замаскировать меня! " – сказал он. Потом Вивек попыталась принудить его, но он сказал: "Нет, нет, они не узнают меня без моей шапки!"

Я уехала в первой машине, а Ошо должен был последовать в мерседесе, который ждал его в гараже гостиницы. Мы думали, что американские агенты или журналисты, может быть, ищут Ошо, так что мы на скорости ехали по узким извилистым улочкам, с пируэтами проносясь вверх и вниз по темным аллеям и изобретательно сбивая со следа наших возможных преследователей.

Я слышала позже от Анандо, что по контрасту с нашими страхами и волнениями Ошо был полностью расслаблен. У него не было бремени ума, который думал о будущем и обо всех возможных неприятностях, которые могли случиться. Когда он вошел в гараж, он улыбнулся служащим гаража и приветствовал их намасте, в то время как они уставились на него с раскрытыми ртами. Хасия и Анандо старались побыстрее подвести его к машине, но он вдруг остановился. Смотря на Хасию, он начал говорить ей, какой прекрасный коврик был в его ванной комнате в отеле. Он был таким удобным, что он мог стоять на нем голыми ногами. "Пожалуйста, Бхагван, садись в машину! " – подгоняла Хасия. Он прошел еще несколько шагов. Да, было очень здорово, что был как раз такой коврик. Он хотел бы иметь похожий в следующий раз.

После двухчасовой поездки мы прибыли в отель и тихо поднялись по большой лестнице туда, где были наши комнаты. Я немедленно начала распаковываться, и это было ошибкой, потому что в комнате, в которой был Ошо, был запах испортившихся духов, который мы не заметили, и у него начался приступ астмы. Деварадж дал Ошо лекарство, но единственным излечением было вернуться назад в отель, и мы вернулись в "Ритц".

Было около 2 часов утра, и Вивек позвонила Хасии и Джаешу, чтобы они приехали и забрали Ошо. Мы на цыпочках спустились по лестнице, прошли мимо владельцев, которые спали перед погасшим телевизионным экраном. Оттуда дверь открывалась прямо в холл, и мы прокрались за их спинами, и вышли наружу к ожидавшей нас машине. Я осталась на ночь в этой гостинице, просто чтобы уладить все дела утром и изобрести приемлемую историю, объясняющую наше странное поведение.

После нескольких дней в "Ритце" был найден дом для Ошо. Он был расположен в горах, единственное, что можно было увидеть на горизонте, был замок с верхом в виде золотого купола, а ниже был лес. Сосновый лес! Дом был в середине соснового леса, так что, в конце концов, мы смогли дать Ошо сосновый лес, который мы обещали ему четыре года в Раджнишпураме. Сосновый лес был не только в конце дороги в Раджнишпураме, но этот сосновый лес был в конце дороги мирового турне. Мы купили новую мебель для комнаты Ошо, и составили имеющуюся антикварную мебель в другую часть дома. Мы вычистили его комнаты и сделали их дзенскими настолько, насколько могли, а в ванной был коврик из отеля "Ритц". Его спальня выходила на балкон, который был буквально частью леса. Он часто обедал и ужинал на балконе, и работал с Анандо. Он гулял вокруг дома и строил планы, как улучшить его, показывая рукой на бассейн, он предложил нам завести несколько лебедей.

Потом оставшаяся часть группы прибыла с Ямайки, так что на поверхности мы готовы были начать все снова; но это никогда не случилось. У меня не было уже никаких надежд, несмотря даже на то, что мы осматривали поместья и дворцы, которые продавались, и ситуация с визой уже почти подошла к концу, но... я чувствовала себя утомленной.

Мы приготовили комнату, где Ошо мог возобновить дискурсы, но он только сидел на балконе лицом к сосновому лесу. Примерно через десять дней погода изменилась, и туманы поползли с гор и поглотили лес. Ошо позвал Анандо в свою комнату и сказал: "Посмотри, облако пришло в мою комнату".

Туман был очень вреден для его здоровья, у него обострилась астма, так что он не мог больше сидеть на балконе, а был заперт в своей комнате. Он никогда больше не покидал своей комнаты все то время, пока мы были в Португалии. Я слышала, что он гораздо позже сказал Нилам, что он был очень разочарован, что в Португалии очень странные вибрации и там совсем нет возможности для медитации.

Мы жили в лесу с Ошо больше месяца, но мы скрывались для того, чтобы были приготовлены необходимые иммиграционные бумаги до того, как газеты возвестят прибытие "Секс Гуру", и все сойдут с ума. Казалось неправильным скрывать Ошо от всего мира, алмаз должен сверкать всеми цветами радуги для каждого, кто хочет полюбоваться им.

Это было причиной того, что он покинул Индию. Мы ездили с Ошо вокруг света для того, чтобы найти место, где он мог бы говорить со своими людьми. Он не просил многого: просто возможности поделиться своей мудростью.

Я провела все эти недели в постели с мистически вздувшейся ногой. Причина никогда не была найдена, но подозрения были разные, от укуса ядовитого паука до остеомиелита. Я лежала в постели весь день, наблюдая цветущее каштановое дерево, сияющее как золото за моим окном и слушая постоянное резкое "крак, крак, крак" сосновых шишек, когда зной заставлял их падать и орошать землю своими семенами.

Если внутри меня был поток печали, это не значит, что я жила в нем все время. В группе мы были очень счастливы и погрузились в восторги первого тела – пища! У нас были большие совместные пиры, мы сидели за длинным деревянным столом на балконе, одна сторона которого смотрела на гору и долины, а другая сторона выходила на замок. Или мы сидели в большой столовой вокруг огромного круглого дубового стола. Я исследовала лес и плавала в бассейне, когда вокруг не было никого, кто приказал бы мне вернуться в постель, и так мы жили примерно четыре недели.

Затем однажды приехала полиция. Две машины с восемью полицейскими подъехали по извилистой дороге к дому и полицейские сначала сказали, что они заблудились. Это была очевидная ложь, а пятью минутами позже они сказали, что они хотят осмотреть дом, и что мы очень подозрительны, потому что мы никогда не ходим осматривать окрестности как другие туристы. Они сказали, что в Португалии большие проблемы с торговцами наркотиками и террористами. Я пошла в свою комнату, оделась в подходящую для тюрьмы одежду и, несмотря на то, что мой ум был ясным, мои ноги превратились в желе. Это было шоком для меня, потому что я никогда не чувствовала этого раньше. Я никогда не чувствовала свою нервозность в теле и думала, что я к этому времени уже привыкла к таким драмам.

Именно в этот момент я осознала, что я близка к тому, чтобы каким-то образом сломаться, и что нагрузка последних десяти месяцев растянула меня до предела.

Я подошла к входной двери, где Анандо разговаривала с полицией. Они уехали, но они пришли на следующий день и оставили двоих человек в машине, которые ездили и наблюдали за нами двадцать четыре часа в сутки.

Ошо сказал, что он хочет вернуться обратно в Индию. Мы позвонили Нилам, которая была в Италии, чтобы она приехала и потом путешествовала вместе с Ошо, занимаясь организацией его пребывания в Индии.

Он сказал ей: "Теперь я не могу уже пользоваться моим телом очень долго; это очень болезненно быть в теле. Но я не могу оставить вас просто так, моя работа не закончена".

Дата отъезда Ошо наступила – 28 июля. В этот день, когда он спускался вниз по лестнице, мы стояли в маленьком холле дома, Миларепа играл на гитаре, и мы в песне излили наши сердца. Если это последний раз, когда мы видим его, тогда давайте сделаем его прекрасным.

Я не хотела, чтобы он увидел мое страдающее лицо, я хотела, чтобы он увидел, что один из многих подарков, которые я получила от него, это было празднование. Моя печаль переключилась в глубокое принятие, случилась настоящая алхимия, и я танцевала как никогда раньше. Моменты, подобные этим, похожи на смерть, и сколько раз я сталкивалась лицом к лицу с такой ситуацией за последний год?

Через сколько смертей я прошла каждый раз, когда мы разделялись, и я стояла одна перед лицом неведомого?

Ошо сказал Нилам:

"Посмотри на деревья. Когда начинается сильный ветер, кажется, что он разрушителен. Но это не так. Это как вызов для деревьев, для растений, чтобы увидеть, хотят они расти, или нет. После сильного ветра их корни идут гораздо глубже в землю. Можно подумать: "Это растение слишком маленькое, сильный ветер вырвет его". Но нет, если растение принимает то, что пришел сильный ветер, оно идет вместе с ним, оно спасется... и не только спасется, но будет еще более уверенным, чем раньше: "Да. Я хочу жить!" Тогда оно будет расти очень быстро, потому что вызов ветра дал ему так много сил. Если дерево или растение не идет вместе с ветром и разрушено, не чувствуй по этому поводу печаль: оно было бы разрушено не этим ветром, так следующим, потому что у него нету глубокого стремления жить. И оно не знает закона существования – что если вы идете вместе с существованием, оно защищает вас. Если вы боретесь, оно разрушает вас".

Ошо провел много времени, танцуя с каждым из нас, через дом, на веранду и потом к машине, где даже Рафия, который делал фотографии, был спровоцирован Мастером, и танцевал со своими летающими камерами. Только Вивек не могла танцевать, она упала на руки Ошо, плача, – это был ее собственный уникальный танец.

Мы проводили машину Ошо в аэропорт и стояли там, на крыше терминала, смотря на самолет, который должен был его увезти.

Джон сказал очень красиво Манише, когда она интервьюировала его для своей книги (См. книгу Джулиет Формен "Один человек против всего безобразного прошлого человечества"), он сказал, что для него "мировое турне дало важную точку отсчета, с которой он может видеть Ошо в контексте всего мира. Все это время Ошо оставался в точности таким, каким он описывал, должен быть человек дзен: простым и обычным".

Джон думал о так называемых лидерах нового века в Калифорнии, которые двигались и говорили: "Я так высоко", "Жизнь велика, не правда ли!", "Я один со вселенной".

Это все было полностью интеллектуальным.

Он был вместе с Ошо, когда у того было много возможностей сказать подобные вещи.

Когда он был арестован на Крите, он не сказал подобно Иисусу: "Прости им, потому что они не знают, что творят". Когда он был в тюрьме в Англии, он не сказал: "Я чувствую себя одним со вселенной несмотря на этих бедных идиотов".

Когда он был вынужден покинуть Ямайку из-за его "нежелательной репутации", он не сказал что-то вроде "я так высок, а эти люди такие низкие". Все, что ему было нужно, был стакан молока к утренней овсянке, который показывал ему который час.

Самолет покатил по дорожке, и мотор увеличил обороты для последнего рывка с земли, и мы все вместе наблюдали, как один твердый кусок тишины. Я видела, как Ошо махал рукой в окне, когда самолет проезжал мимо, и потом он был в небе.

Два слова вырвались из моего рта... пустая лодка... Я была в огромном океане в пустой лодке.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ.

Я ЖДАЛА один месяц в Лондоне после отъезда Ошо в Индию. Тогда казалось безопаснее попробовать въехать в страну снова. Вивек уехала две недели назад, и она сказала мне, что когда пришел день моего прибытия в Индию, она сказала Ошо, что обо мне ничего не слышно, так что она волнуется, приеду ли я.

Ошо просто засмеялся. Я приехала вовремя.

Ошо жил в доме Сураж Пракаша, который много лет был санньясином и тоже был в Раджнишпураме.

Индийские санньясины Ошо, которые прошли через Раджнишпурам вместе с ним, созрели таким образом, что это выделяло их из остальных индийцев. Они казались совершенной смесью Востока и Запада, новым человеком, о котором говорил Ошо.

Первые несколько недель в Бомбее я жила с Миларепой в комнате, которая была в два раза больше моей комнаты для стирки.

Ошо давал дискурсы вечером группе примерно в сто человек, но она должна была вырасти, потому что санньясины с Запада прибывали, большинство из них не видело Ошо с тех пор, как он покинул Америку.

Дискурсы назывались "За Пределами Просветления". Так как я еще не поняла, что такое просветление, ум заходил за разум, когда он пытался представить что-то за пределами этого! Я была все еще в начале моего путешествия, или так я чувствовала.

В это время мои отношения с Миларепой занимали мой ум гораздо больше, чем просветление, так что я поброжу вне Пути и пристально посмотрю на долину "Отношения", чтобы показать, как Ошо помог мне понять, что сводит с ума женщин и мужчин друг относительно друга.

Ошо говорил с нами на сотнях даршанов и дискурсов о наших проблемах взаимоотношений между мужчинами и женщинами. Это казалось основным камнем преткновения для западных санньясинов, той областью, где распылялась наша энергия, и где мы проходили снова и снова по тому же самому кругу.

В ранние годы Пуны, на даршане, пары каждую ночь садились перед Ошо и говорили ему о проблемах, которые у них были. Он выслушивал с бесконечным терпением и старался всеми способами объяснить нам, чтобы мы не принимали вещи слишком серьезно и росли в любви и понимании. Он иногда давал медитационные техники для пар, чтобы делать их вместе.

У меня был первый опыт медитации в эти ранние годы, и я не понимала, как это возможно, что люди могут так легко отвлекаться. В медитации я чувствовала себя такой реализовавшейся и довольной самой собой, что у меня не было потребности в "другом".

Однако здесь нужно было найти тонкий баланс, потому что я также слышала, как Ошо говорил, что он не хочет, чтобы мы жили, как монахини и священники, соблюдающие целибат. А потом, конечно, была естественная биологическая тяга, и ее нельзя было победить такой умственной концепцией как: "Я медитирующая, у меня нет потребности, быть с кем-либо". Если период целибата и одиночества приходит естественно, тогда это что-то другое. Все то, что приходит естественно, должно быть позволено. Периоды одиночества, которые продолжались год или два, приходили ко мне естественно, а потом я снова начинала качаться на качелях отношений.

Мое определение отношений – это когда два человека вместе, после того, как цветок любви засох; и они остаются вместе из потребности, привязанности и надежды, что любовь снова начнет пылать, так что пока они борются друг с другом.

Это становится борьбой за власть и постоянным качанием, кто из двоих больше доминирует. Это требует невероятного осознавания и храбрости, чтобы увидеть, когда любовная связь становится отношениями, и расстаться друг с другом как друзья.

Самой главной вещью для меня было жить полно, исследовать мои собственные внутренние глубины и творчески выражать себя. Если любовная связь с кем-нибудь усиливает меня в этом смысле, тогда я иду в это. Я не хочу даже пытаться давать решения того, как два человека могут оставаться вместе. Я совершенно не придаю ценности бракам, которые "заключаются на небесах" и продолжаются вечно, потому что я думаю, что это невозможно. В мире могут быть исключения, но я таких людей не встречала.

Монахи и искатели истины в прошлом, и даже сейчас, в монастырях отвергают любовь и секс. Они полностью отрезали себя от противоположного пола, и я могу понять почему – когда я влюбляюсь в кого-нибудь, это может вызвать великие потрясения.

Все эмоции, такие как гнев, ревность и желание, с которыми, я думала, я покончила, поднимают свои безобразные головы.

Быть с Ошо и позволить себе все цвета жизни, было огромным вызовом. Ничего не отрицается, только одна вещь добавляется – осознавание. Ошо разделял свою мудрость с нами, и потом он вставал и давал нам полную свободу понять или нет.

Он доверял нам в том, что если мы не понимаем сейчас, тогда через наш собственный опыт наше понимание будет более острым, и однажды мы ухватим это. Он совсем ничего не делал и никак не вмешивался в этот процесс. С тех высот, с которых Ошо смотрел на это, наверное, казалось просто смехотворным, что мы попадались снова и снова в несчастье идти по кругу отношений. Когда я слышала, как он говорил нам об этом, это казалось таким простым. Почему мы не могли жить наши любовные жизни просто, почему мы всегда должны страдать?

Мое понимание состоит в том, что одна причина это зависимость, и зависимость приходит тогда, когда я использую другого, как средство, чтобы не смотреть на свое одиночество.

Для меня всегда было очень трудно проглотить то, что Ошо говорит об отношениях, потому что это шло против моей самой глубокой обусловленности. Во всех песнях, которые я когда-либо слышала, пелось: "Мой мужчина", "Моя женщина", и мысль, что два человека абсолютно свободны, и никто не принадлежит никому, потребовала от меня несколько лет, чтобы переварить это.

"Свобода – это такое радостное переживание. Ваш любовник наслаждается свободой, вы наслаждаетесь свободой. Свободно вы встречаетесь; свободно вы расстаетесь. И, может быть, жизнь приведет вас друг к другу снова. А наиболее вероятно... Все исследования относительно любовных отношений указывают на определенное явление, которое до сих пор не принималось ни одним обществом. И даже сегодня, когда я говорю эти вещи, меня осуждают везде в мире. Когда ваш мужчина начинает интересоваться другой женщиной, это не значит, что он больше не любит вас, это просто означает, что изменился вкус. В новом мире, которому я посвятил всю мою жизнь, не будет браков – только любовники. И так долго, насколько им приятно быть вместе, они могут быть вместе; а в тот момент, когда они чувствуют, что они были вместе слишком долго, будет полезно небольшое изменение. Не стоит вопрос о печали, о гневе – просто глубокое принятие природы..."

("Золотое Будущее")

На Востоке часты браки по предварительной договоренности, хотя они теперь выходят из моды. Это был один путь, чтобы преодолеть неопределенность любви – созданием института брака.

Я слышала, как Ошо говорил:

"Старый брак потерпел неудачу. Новый брак терпит неудачу, потому что новый брак – это просто реакция на старый брак. Это происходит не от понимания, но как реакция, восстание – "брак по любви". Вы даже не знаете, что такое любовь. Вы просто видите какое-то красивое лицо, какое-то красивое тело, и вы думаете: "Мой бог, я влюблен!" Эта любовь не продлится долго, потому что после двух дней видеть то же самое лицо двадцать четыре часа в день вам станет скучно. То же самое тело... Вы исследовали всю топографию; теперь больше нечего исследовать.

Исследуя ту же самую географию снова и снова, вы чувствуете себя как идиот.

Зачем это? Эта любовная связь, этот брак по любви терпит неудачу, он уже потерпел неудачу. Причина в том, что вы не знаете, как дождаться того, чтобы любовь случилась. Вы должны научиться медитативному состоянию ожидания. Тогда любовь – это не страсть, это не желание. Тогда любовь не сексуальна; тогда любовь – это чувство, что два сердца бьются в одном и том же ритме. Это не вопрос прекрасных лиц или прекрасных тел. Это что-то очень глубокое, это вопрос гармонии. Если любовь возникает из гармонии, только тогда мы узнаем успешную жизнь, жизнь реализации, в которой любовь продолжает углубляться, потому что она не зависит от чего-то внешнего; она зависит от чего-то внутреннего. Она не зависит от носа и от длины носа; она зависит от внутреннего чувства двух сердец, бьющихся в том же самом ритме. Этот ритм может продолжать расти, может иметь новые глубины, новые пространства. Секс может быть частью его, но он не сексуален. Секс может войти в него, может исчезнуть из него. Он гораздо больше, чем секс. Так что не важно, молод или стар человек, которого вы любите".

("За Пределами Просветления")

На даршане, который у меня был в 1978 году, я спросила Ошо о том, какие мои основные характерные черты. Я слышала, Ошо говорил, что согласно Гурджиеву путешествие открытия себя может начаться только тогда, когда человеку известны его основные свойства, и будучи неспособной открыть их сама, я попросила о помощи. Ошо ответил так:

"У тебя хорошая основная черта: это любовь, мм? Так что помни это, потому что любовь может создать огромные проблемы, и может также создать огромную радость.

Человек должен быть очень, очень алертным, потому что любовь – это наша основная химия. Если человек алертен относительно своей любовной энергии, тогда все идет хорошо. Характерная черта очень хорошая, но человек должен быть алертным относительно любви. Всегда люби что-то более высокое, чем ты, и у тебя никогда не будет проблем; всегда люби что-то большее, чем ты. Люди имеют тенденцию любить что-то более низкое, чем они, что-то меньшее, чем они. Ты можешь контролировать меньшее, ты можешь доминировать над меньшим и ты можешь чувствовать себя очень хорошо с низшим, потому что ты выглядишь высшим, и тогда эго реализуется. А когда ты начинаешь создавать эго из своей любви, тогда ты обязательно придешь в ад. Любовь что-то более высокое, что-то большее, что-то, в чем ты потеряешься и что ты не можешь контролировать; она может овладеть тобой, но ты не можешь овладеть ею. Тогда эго исчезает, а когда любовь без эго – это молитва".

Мне этот ответ казался очень таинственным, и понять его означало, что я должна направить свое осознание на саму любовь, на энергию, которая есть, без биологического притяжения. На любовь, любовь саму по себе, потому что энергия гораздо обширнее, чем я, и я не могу коснуться любви, не могу манипулировать или контролировать ее, она должна овладеть мной. Такой ответ для меня в то время был выше меня, я должна была все еще, дорасти до него.

Я провела много лет с Ошо очень счастливо без друга и думала, что это все, по-видимому, закончилось. Это были мирные легкие годы, но слой за слоем продолжал отпадать, открывая глубины, куда уходили корни желания.

В первую неделю, когда мы прибыли в Раджнишпурам, я стояла около старого амбара, когда приехал грузовик, который забирал рабочих, и примерно дюжина мужчин выпрыгнули из кузова и пошли к тому месту, где мы ели. Они все были одеты в ковбойские шляпы, в джинсы и сапоги, и все же один из них стоял особняком. Я видела только его спину, но то, как он шел... я влюбилась. Его имя было Миларепа, и в тот день после обеда мы пошли на прогулку по холмам, и я не вернулась в мою комнату для стирки до времени после чая. Это было началом семи лет невозможных мечтаний. У Миларепы было чувство свободы, к которому я страстно стремилась в себе. Но омраченная моей собственной биологией, я не смотрела вовнутрь. Я навсегда хотела захватить и вместить то, что было вне меня, а он вел меня в веселом танце! У него была огромная любовь к женщинам, ко многим женщинам, и я обнаружила, что я была полностью сфокусирована и потеряна в нем. Я знала, что я поймана в том, что я хочу владеть, но я ничего не могла поделать с этим. Иногда, когда я шла через старые горы к его дому, взбираясь на грязные снеговые склоны около того места, где он жил, я говорила сама себе: "Не делай этого, не иди к нему", – но я двигалась как будто в трансе от одной гибельной ситуации к другой.

Ошо узнал о моей связи от Вивек, и однажды на дискурсе он сказал:

"...У Четаны есть друг Миларепа, Миларепа Великий. Миларепа – это просто убийца женщин, он постоянно убивает их, здесь, там, везде. А я даже не знаю его!" Он продолжал шутку о том, как он всегда ищет Миларепу, когда едет на машине во время проезда-мимо – такого убийцу женщин, – и хочет увидеть, как он выглядит, но продолжает упускать его. "Кто этот Миларепа?" – спрашивал он. "Он, видимо, личность, подобная лорду Байрону в этом, потому что даже несмотря на то, что он имеет дело со столькими женщинами, ни одна женщина не чувствует себя оскорбленной. Они все принимают, что он такой человек, вы не можете владеть им".

("Библия Раджниша")

Результатом этой его игры в коммуне было то, что мой величайший страх (что я потеряю Миларепу из-за другой женщины) увеличился. Все женщины в коммуне теперь интересовались, кто этот человек! Даже годами позже женщины подходили к Миларепе и подходили: "Аа! Ты Миларепа, я всегда хотела встретить тебя". Каждый раз, когда я видела Ошо наедине, принося ему чай или сопровождая его на прогулке на машине, он спрашивал меня, как поживает Миларепа. Он посмеивался надо мной, когда я рассказывала ему о новой любовной связи Миларепы и моих страданиях.

Много раз я спрашивала Ошо: "Я должна покончить с ним?" – но он всегда говорил "нет". Однажды, когда я спросила его, и он ответил "нет", потому что я буду скучать без него, я ответила, что я не буду скучать по нему долго. Но Ошо сказал: "Ну тогда он будет скучать по тебе..."

Что я должна была делать? В моем упрямстве я хотела "пройти через все" с одним человеком. Я не видела смысла в смене партнеров, провести медовый месяц и потом столкнуться с теми же самыми проблемами снова. Я слышала, как Ошо говорил, что за проблему нужно браться изнутри. Что с изменением любовника проблема не изменится. "Это похоже на смену экрана, когда проектор и экран те же самые. Вы можете сменить экран – может быть, на лучший экран, на больший экран, на более широкий экран, но это не даст никакой качественной разницы, потому что проектор будет тот же самый, и фильм будет тот же самый. Вы проектор, и вы фильм, так что вы снова проектируете то же самое на другой экран. Экран почти не важен. Если вы однажды вы поймете это, тогда вы сможете увидеть всю жизнь как майю, как магическое шоу. Тогда все внутри; проблема не снаружи. Там ничего не нужно делать. Прежде всего, человек должен осознать, что дело в нем самом, тогда вся проблема изменяется и приходит на правильное место, где можно взяться за ее решение и решить ее. Иначе вы можете продолжать смотреть в неправильном направлении, и нет возможности ни для каких изменений".

Однако я не думаю, что это означает, что человек должен тащить себя в несчастливые отношения. Мое упрямство сделало меня несчастливой, и сейчас я вижу, что нет времени на то, чтобы быть несчастной. Моя жизнь движется так быстро в неведомое, и может случиться все что угодно. Это так очевидно, и все же так трудно помнить об этом каждое мгновение. Если я не помню это от момента к моменту, жизнь ускользает из моих рук, и я говорю: "Если бы я только помнила, что "это тоже пройдет"..."