Текст книги "Рамона хулиганка"

Автор книги: Беверли Клири

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

– Ты опоздала!

– Неважно, Сьюзен, – сказала мисс Бинни, стоя перед классом с коричневым бумажным пакетом, на котором была написана большая буква З. – Что случилось, Рамона?

– Я не знаю, – Рамона была вынуждена это признать. – Я вышла из дома в четверть девятого, как мне мама сказала.

Мисс Бинни улыбнулась.

– В следующий раз постарайся идти немножко быстрее, – посоветовала она, прежде чем продолжила то, на чем она остановилась. – Ну, кто же сможет догадаться, что у меня в этом мешке, на котором написана буква З? Помните, это начинается на букву З. Кто знает, как З произносится?

– З-з-з-з-з, – зажужжали дети.

– Хорошо, – сказала мисс Бинни. – Дэви, как ты думаешь, что у меня в мешке?

Мисс Бинни проходила с классом звуки, и ей было удобнее иметь дело с начальными буквами слов.

– Зелтопузик? – спросил Дэви, с надеждой глядя на мисс Бинни. Он редко отвечал правильно, но попыток не оставлял.

– Нет, Дэви. Желтопузик начинается на Ж. Ж-ж-ж-ж-ж. А то, что у меня в пакете, начинается на З. З-з-з-з-з.

Дэви приуныл. Он был уверен, что желтопузик начинается на З.

З-з-з-з-з. Размышляя над тем, что же начинается с этого звука, дети тихо жужжали. "Зимородок?" – предположил кто-то. "Зимородок" начинался на З, но в пакете его не было.

– Земляника?

– Неправильно.

– Звездолет?

– Опять неправильно. Разве можно засунуть звездолет в бумажный пакет?

– З-з-з-з-з, – жужжала Рамона про себя, расшатывая зуб пальцами. Зуб? – предположила она.

– Зуб – хорошее слово на З, Рамона, – сказала мисс Бинни. – Но у меня в пакете не это.

Рамона была так довольна похвалой мисс Бинни, что стала расшатывать зуб еще сильнее, и неожиданно он оказался у нее в руке. Во рту появился странный привкус. Рамона уставилась на свой маленький зуб и с удивлением обнаружила, что его кончик в крови.

– Мисс Бинни! – закричала она, забыв поднять руку. – У меня выпал зуб!

У кого-то выпал зуб! Весь подготовительный класс столпился вокруг Рамоны.

– Сядьте, мальчики и девочки, – сказала мисс Бинни. – Рамона, можешь выйти и прополоскать рот, а потом покажешь нам твой зуб.

Рамона сделала то, что ей было сказано, а потом подняла свой зуб высоко над головой, чтобы все могли им полюбоваться. Мисс Бинни произнесла: "Зуб. З-з-з-з-з". Когда же Рамона оттянула свою нижнюю губу, чтобы показать всем дырку от зуба, мисс Бинни промолчала, потому что они проходили З, а дырка начиналась с другого звука. В конце концов оказалось, что в пакете у мисс Бинни была игрушечная з-з-з-ззебра.

Перед тем как все приступили к серьезным занятиям, Рамона подошла к учительнице со своим драгоценным окровавленным зубом и попросила: "Вы не подержите его пока у себя?" Рамоне важно было не потерять выпавший зуб: он был ей нужен как наживка для поимки Зубной Феи. Она собиралась свалить около своей кровати кучу громыхающих предметов вроде кастрюль, форм для пирога и старых сломанных игрушек, чтобы Зубная Фея не смогла подкрасться незаметно.

Мисс Бинни улыбнулась, открывая ящик своего стола.

– Твой первый зуб! Конечно, пусть пока полежит здесь, чтобы ты смогла взять его домой и показать Зубной Фее. Ты храбрая девочка.

Рамона любила мисс Бинни за то, что та все понимала. За то, что она не рассердилась, когда Рамона опоздала в школу. За то, что мисс Бинни сказала, что она храбрая девочка.

Рамона была так счастлива, что утро пролетело незаметно. Занятия были на редкость интересны. Детям раздали листочки с картинками, размноженными на ксероксе. На каждом листочке было по три картинки, например звезда, курица и замок. Дети должны были обвести в кружочек звезду и замок, потому что оба слова начинаются со звука З, и вычеркнуть курицу, потому что она начинается с другого звука. Рамоне ужасно нравилось обводить в кружочек и вычеркивать, поэтому она огорчилась, когда наступила перемена.

– Хочешь посмотреть, где у меня был зуб? – спросила Рамона Эрика Р., когда со звуком З было покончено и подготовительный класс вышел на игровую площадку. Она открыла рот и оттянула нижнюю губу.

Эрик Р. был полон восхищения.

– Где у тебя был зуб, там все в крови, – сказал он Рамоне.

В ореоле славы, принесенной выпавшим зубом, Рамона подбежала к Сьюзен.

– Хочешь посмотреть, где у меня был зуб? – спросила она.

– Нет, – ответила Сьюзен. – И я рада, что ты опоздала, потому что я открывала дверь в свое первое дежурство.

Рамона пришла в негодование оттого, что Сьюзен отказалась восхищаться кровавой дыркой у нее во рту. Ни у кого больше не выпадал зуб прямо в школе! Никто больше не был таким храбрым! Рамона схватила один из завитков Сьюзен и, стараясь дернуть так, чтобы не сделать Сьюзен больно, она растянула его, как пружинку, и отпустила. "Боньк!" – закричала Рамона и бросилась бежать. Обежав вокруг спортивного комплекса, она снова подбежала к Сьюзен, собиравшейся залезть на шведскую стенку, потянула за другой завиток и еще громче завопила: "Боньк!"

– Рамона Квимби! – завизжала Сьюзен. – Прекрати меня бонькать!

Рамону переполняло счастье оттого, что у нее выпал первый зуб, и любовь к учительнице. Мисс Бинни назвала ее храброй! Это был самый замечательный день в ее жизни! Солнце сияло, небо было голубым и безоблачным, и мисс Бинни любила ее. Радость окрыляла Рамону. Раскинув руки, она обежала еще раз вокруг спортивного комплекса и снова налетела на Сьюзен. Потянув за завиток, Рамона издала долгий, протяжный "боньк!".

– Мисс Бинни! – чуть не плача, закричала Сьюзен. – Рамона меня бонькает! Я точно знаю, это она была той ведьмой, что бонькала меня на Хэллоуин-параде!

"Ябеда", – презрительно подумала Рамона, кружа вокруг спортивного комплекса на легких от радости ногах. Рамону обвести в кружок, вычеркнуть Сьюзен!

– Рамона, – сказала мисс Бинни пролетающей мимо Рамоне, – подойди ко мне. Я хочу с тобой поговорить.

Рамона с готовностью повернулась к своей учительнице.

– Рамона, ты не должна дергать Сьюзен за волосы, – произнесла мисс Бинни.

– Да, мисс Бинни, – согласилась Рамона и перепрыгнула на брусья.

Рамона намеревалась перестать дергать Сьюзен за ее кудряшки, она искренне хотела прекратить это, но Сьюзен, к сожалению, не собиралась ей в этом помогать. Когда перемена кончилась и дети гуськом входили в класс, Сьюзен повернулась к Рамоне и сказала: "Ты страшная хулиганка!"

Сьюзен не могла бы подобрать слова, которое обидело бы Району больше. Бизус всегда называла ее хулиганкой. Большие мальчики и девочки с их улицы тоже всегда называли ее хулиганкой, но Рамона себя хулиганкой не считала. Люди, называвшие ее хулиганкой, не понимали, что маленький человек должен иногда быть чуть более шумным и чуть более упрямым для того, чтобы его вообще заметили. С тем, что ее называли хулиганкой большие мальчики и девочки, Рамоне приходилось мириться, но чего ради она будет терпеть, когда ее так называет девочка ее же возраста?

– Я не хулиганка! – возмущенно сказала Рамона и, чтобы сквитаться, оттянула один из завитков Сьюзен и прошептала: "Боньк!"

Рамоне не повезло: мисс Бинни, оказывается, наблюдала за ней.

– Подойди ко мне, Рамона, – сказала учительница. У Рамоны возникло ужасное ощущение, что на этот раз мисс Бинни не собиралась ее понимать.

– Рамона, я в тебе разочарована, – голос мисс Бинни звучал очень серьезно.

Рамона никогда раньше не видела, чтобы ее учительница выглядела такой серьезной.

– Сьюзен назвала меня хулиганкой, – сказала она тоненьким голоском.

– Это не повод дергать за волосы, – сказала мисс Бинни. – Я говорила тебе, чтобы ты перестала дергать Сьюзен за волосы, и я не шутила. Если ты не можешь перестать дергать Сьюзен за волосы, тебе придется отправиться домой и оставаться там до тех пор, пока ты не сможешь делать это.

Рамона застыла. Мисс Бинни больше ее не любит. Дети неожиданно притихли, и Рамона, уставившись в пол, спиной ощущала их взгляды.

– Как ты думаешь, ты способна перестать дергать Сьюзен за волосы? – спросила мисс Бинни.

Рамона задумалась. Способна ли она действительно перестать дергать Сьюзен за ее кудряшки? Рамона представила ее густые пружинистые локоны, такие соблазнительные. Потом представила Сьюзен, которая всегда строила из себя большую. В подготовительной школе не было большего преступления, чем строить из себя большую. С точки зрения детей, строить из себя большую было хуже, чем быть хулиганкой. Наконец Рамона подняла на мисс Бинни глаза и честно ответила:

– Нет. Я не способна.

Мисс Бинни, казалось, была слегка удивлена.

– Хорошо, Рамона, – сказала она. – Иди домой и оставайся там до тех пор, пока не надумаешь перестать дергать Сьюзен за волосы.

– Сейчас? – спросила Рамона тоненьким голоском.

– Ты можешь посидеть на скамейке за дверью, пока не будет пора идти домой, – ответила мисс Бинни. – Мне очень жаль, Рамона, но мы не можем держать в подготовительной школе человека, который дерет других за волосы.

Никто не проронил ни звука, когда Рамона повернулась, вышла из класса и села на скамейку. Сквозь ограду на нее уставились маленькие дети, живущие в соседнем доме. Рабочие со стройки удивленно на нее посмотрели. Рамона судорожно вздохнула, но справилась со слезами. Никто не увидит Рамону плачущей, как младенец.

– Эта девочка опять плохо себя вела, – сказала четырехлетняя соседская малышка своей младшей сестре.

Когда прозвенел звонок, мисс Бинни открыла дверь, выпуская детей на улицу, и сказала Рамоне: "Я надеюсь, ты уже решила перестать дергать Сьюзен за волосы, и можешь вернуться в класс".

Рамона не ответила. Больше не окрыленная радостью, она медленно двинулась по направлению к дому. Она никогда больше не сможет ходить в школу, потому что мисс Бинни больше не любит ее. Она никогда больше не попадет на урок "Покажи и расскажи" и не будет играть в "серую утку". Ей не придется трудиться над бумажной индейкой, которую мисс Бинни обещала научить делать класс ко Дню Благодарения(*). Рамона всхлипнула и вытерла глаза рукавом своего свитера. Она так любила подготовительную школу, но теперь с этим покончено. Вычеркнуть Рамону. –(*) День Благодарения – американский праздник, отмечается в четвертый четверг ноября в память о хорошем урожае, собранном первыми поселенцами в 1621 году. В День Благодарения традиционным блюдом на праздничном столе считается индейка. –

Лишь на полпути к дому Рамона вспомнила, что оставила в столе у мисс Бинни свой драгоценный зуб.

Глава 8

ВЫЛЕТЕЛА ИЗ ПОДГОТОВИТЕЛЬНОЙ ШКОЛЫ

– Что случилось, Рамона? В чем дело? – удивилась миссис Квимби, когда Рамона открыла дверь.

– Э-э... ничего.

Рамоне не составило труда скрыть дырку от зуба. Улыбаться ей совсем не хотелось, а то, что у нее не было зуба, чтобы дать Зубной Фее, по сравнению с прочими неприятностями было ерундой.

Миссис Квимби потрогала рукой Рамонин лоб.

Ты хорошо себя чувствуешь? – спросила она.

– Да, со мной всё в порядке, – ответила Рамона, имея в виду, что у нее нет ни сломанной ноги, ни ободранной коленки, ни больного горла.

– Но что-то не так, – настаивала миссис Квимби. – Я же вижу по твоему лицу.

Рамона вздохнула.

– Мисс Бинни меня больше не любит, – призналась она.

– Ну что ты, конечно же мисс Бинни тебя любит, – сказала миссис Квимби. – Может быть, ей не всегда нравится, что ты делаешь, но тебя она любит,

– Нет, не любит, – возразила Рамона. – Она больше не хочет, чтобы я туда ходила.

Рамона почувствовала себя несчастной, подумав о переменах и новых занятиях, которые ей придется пропустить.

– Как же так, почему ты так думаешь? – миссис Квимби была озадачена. – Конечно же мисс Бинни хочет, чтобы ты ходила в школу.

– Нет, не хочет, – настаивала на своем Рамона. – Она сказала мне, чтобы я больше туда не приходила.

– Но почему?

– Она меня не любит, – ответила Рамона.

Миссис Квимби рассердилась.

– Тогда что-то произошло. Остается только одно: пойти в школу и все выяснить. Обедай, и мы пойдем туда до того, как начнется вторая смена, и во всем разберемся.

Спустя некоторое время миссис Квимби решительно сказала Рамоне, ковырявшей вилкой в тарелке:

– Надевай свитер, Рамона, и пошли!

– Нет, – сказала Рамона. – Я никуда не пойду.

– Нет уж, ты пойдешь, юная леди, – сказала мама и взяла дочь за руку.

Рамона знала, что, когда мама начинает называть ее "юная леди", деваться уже некуда. По дороге в школу она волочила ноги и двигалась так медленно, как только могла. Вторая смена вела себя так же, как и первая. Половина класса выстроилась у двери, поджидая мисс Бинни, в то время как вторая половина носилась по площадке. Рамона уставилась в землю, потому что ей не хотелось, чтобы кто-нибудь ее видел. Когда мисс Бинни появилась, миссис Квимби попросила разрешения побеседовать с ней минуту.

Рамона не подняла глаз. Мама отвела ее к скамейке у школьной двери.

– Сиди здесь и не двигайся с места, пока я не поговорю с мисс Бинни, – сказала она Рамоне.

Рамона сидела на скамейке, болтала ногами и думала о своем зубе в ящике стола мисс Бинни и о том, что о ней говорят ее учительница и мама. В конце концов неизвестность стала невыносима. Ей было необходимо подвигаться, поэтому она подкралась к двери так близко, как это только можно было сделать незаметно, и прислушалась. Вторая смена и рабочие на противоположной стороне улицы так шумели, что она смогла разобрать только несколько обрывков фраз: "развитая и с богатым воображением", "способность наладить отношения с ровесниками" и "негативное стремление привлекать внимание". Рамона испытывала странное чувство благоговения и страха оттого, что ее обсуждают такими странными длинными словами. Должно быть, это значит, что мисс Бинни действительно думает, что она плохая. Она отскочила назад к скамейке, услышав, что ее мама наконец направляется к двери.

– Что она сказала? – любопытство Районы было выше ее сил. Вид у миссис Квимби был строгий.

– Она сказала, что будет рада тебя видеть, когда ты будешь готова вернуться.

– Тогда я не вернусь, – объявила Рамона. Она вообще больше никогда не пойдет в школу, раз ее учительница ее не любит. Никогда!

– О нет, вернешься, – устало отозвалась миссис Квимби.

Но Рамона знала лучше.

Так в доме Квимби началось трудное время.

– Но, Рамона, ты должна ходить в школу, – убеждала ее Бизус, вернувшись днем из школы. – Все ходят в школу.

– Я не хожу, – ответила Рамона. – Ходила, а теперь не хожу.

Когда мистер Квимби пришел с работы, миссис Квимби отвела его в сторону и стала с ним о чем-то тихо говорить. Она точно знала, о чем они шепчутся.

– Ну, Рамона, может быть, ты мне расскажешь все, что было сегодня в школе? – сказал мистер Квимби с той фальшивой веселостью, с которой взрослые пытаются убедить детей рассказать то, что те рассказывать не хотят.

Рамона, которой страшно хотелось побежать к папе и показать ему то место, где у нее раньше был зуб, немного подумала и сказала:

– Мы угадывали, что лежит у мисс Бинни в бумажном пакете и начинается на З, и Дэви сказал: "Зелтопузик".

– А еще что было? – спросил мистер Квимби, собравшись быть терпеливым.

Рамона не могла сказать папе про свой зуб и не собиралась рассказывать про то, как она дергала кудряшки Сьюзен. Больше говорить было особенно не о чем.

– Мы проходили З, – сказала она наконец.

Мистер Квимби пристально посмотрел на свою дочь, но ничего не сказал.

После обеда Бизус разговаривала по телефону с Мэри Джейн, и Рамона слышала, как она сказала: "Представляешь, Рамону выставили из подготовительной школы!" По тому, как она захихикала в трубку, можно было подумать, будто она считает, что сказала что-то очень смешное. Рамоне так не казалось.

Позже Бизус устроилась в кресле с книжкой, а Рамона вытащила свои карандаши и бумагу.

– Бизус, там темно читать, – сказала миссис Квимби. И добавила, как всегда: – У тебя ведь всего одна пара глаз, знаешь ли.

Рамоне представилась возможность продемонстрировать свои новые школьные познания.

– Почему бы тебе не включить зариру? – спросила она, гордясь тем, что знает новое слово.

Бизус подняла глаза от книжки.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она Рамону. – Какую такую зариру?

– Глупая, – насмешливо сказала Рамона. – Каждый знает, что такое зарира.

– Я не знаю, – сказал мистер Квимби, читавший вечернюю газету. Что такое зарира?

– Лампа, – ответила Рамона. – Она светит. Мы поем о ней каждое утро в школе.

Над комнатой повисло недоуменное молчание. Вдруг Бизус разразилась смехом.

– Она... она имеет в виду... – она захлебнулась от смеха. "Звездно-полосатое з-знамя"! – Ее смех перешел в хихиканье: – Она имеет в виду _"зари ранней свет"_.

Бизус произнесла каждое слово преувеличенно четко, а затем снова начала смеяться.

Рамона посмотрела на маму и папу, которые сидели, сжав губы, со смеющимися глазами, – с лицами, какие бывают у взрослых, когда они стараются не рассмеяться. Бизус была права, а она – нет. Она оказалась всего лишь девочкой, которая ходила в школу и все понимала неправильно, и все над ней смеялись. Она была глупой младшей сестрой. Глупой, тупой маленькой девочкой, которая всегда и все делает неправильно.

Это было последней каплей. Больше Рамона не могла вынести. Она свирепо взглянула на Бизус, нарисовала в воздухе большой крест и закричала: "Вычеркнуть Бизус!" Затем бросила карандаши на пол, затопала ногами, разрыдалась и бросилась в комнату, которую делила с сестрой.

– Рамона Квимби! – строго сказал папа, и Рамона почувствовала, что сейчас он велит ей подобрать карандаши. Ну и пусть. Папа может велеть все, что ему захочется. Она не собирается подбирать карандаши. Никто не сможет заставить ее подобрать карандаши. Никто. Ни папа, ни мама. Даже директор школы. Даже Бог.

– Ну перестаньте, – услышала Рамона мамин голос. – Бедная малышка. Она расстроена. У нее был тяжелый день.

Сочувствие только усугубило ситуацию.

– Я _не_ расстроена! – завопила Рамона. От этого она почувствовала себя настолько лучше, что завопила снова. – Я _не_ расстроена, я не _малышка_, и все _гадкие_, потому что смеются надо мной!

Она бросилась на кровать и заколотила пятками по покрывалу. Но колотить пятками по постели было недостаточно ужасно. Совсем недостаточно.

Рамона хотела быть плохой, по-настоящему плохой, поэтому она развернулась и застучала пятками по стене. Бум! Бум! Бум! Этот шум должен был вывести из себя каждого. "Гадкие, гадкие, гадкие!" – вопила она в такт барабанящим по стене пяткам. Она хотела заставить всю свою семью почувствовать такую же ярость, что и она. "Гадкие, гадкие, гадкие!" Она была рада, что от ее башмаков на обоях остаются следы. Рада! Рада! Рада!

– Мама, Рамона лягает стенку! – закричала ябеда Бизус, как будто бы мама не знала, что Рамона делает. – Это ведь и моя стенка тоже!

Рамоне было все равно, что Бизус ябедничает. Ей даже хотелось, чтобы она ябедничала. Рамона хотела, чтобы весь мир знал, что она такая плохая, что лягает стенку и пачкает башмаками обои.

– Рамона, если ты собираешься продолжать, лучше сними туфли.

Голос миссис Квимби, донесшийся из гостиной, был усталым, но спокойным.

Рамона забарабанила сильнее, чтобы показать всем, какая она плохая. Она ужасная, противная девчонка! Ей _нравится_ быть такой плохой, ужасной, чудовищной, противной девчонкой! Она ударила в стенку двумя пятками вместе. Бах! Бах! Бах! Она нисколечко не жалела о том, что делала. Она _никогда_ не пожалеет. Никогда! Никогда! Никогда!

– Рамона! – в голосе мистера Квимби слышалось предостережение. Ты хочешь, чтобы я пришел?

Рамона остановилась и задумалась. Хотела ли она, чтобы папа пришел? Нет, не хотела. Ни папа, ни мама, никто не может понять, как тяжело быть маленькой сестрой. Она еще несколько раз стукнула пятками, чтобы доказать, что ее дух не сломлен. Затем она улеглась на кровать и пыталась осмыслить свою дикую яростную думу, пока не пришла мама и молча не помогла ей раздеться и залезть в постель. Когда потушили свет, Рамона почувствовала себя такой слабой и усталой, что моментально заснула. Ей ведь было незачем стараться не засыпать, потому что все равно Зубная Фея не собиралась приходить к ней этой ночью.

На следующее утро миссис Квимби зашла в комнату девочек и, нагнувшись над Рамоной, спросила:

– Какое платье ты хочешь надеть сегодня в школу?

Пустое место во рту и следы башмаков на стене над ее кроватью напомнили Рамоне обо всем, что случилось накануне.

– Я не иду в школу, – ответила она и потянулась за своей домашней одеждой, пока Бизус надевала чистое школьное платье.

Ужасный день начался. За завтраком все молчали. Хови, выздоровевший после простуды, остановился подождать Рамону по пути в школу, а потом пошел дальше без нее. Рамона молча смотрела, как все соседские дети идут в школу. Когда улица опустела, она включила телевизор.

Мама выключила его со словами: "Маленькие девочки, которые не ходят в школу, не могут смотреть телевизор".

Рамона чувствовала, что мама ее не понимает. Она хотела ходить в школу. Она хотела пойти в школу больше всего на свете, но она не могла туда идти, раз учительница ее не любит. Рамона вытащила бумагу и карандаши, которые кто-то убрал за нее, и расположилась рисовать. Она нарисовала в ряд белку, ворону и ботинок, а затем красным карандашом вычеркнула ворону, потому что она не начиналась на ту же букву, что белка и ботинок. После этого она исписала целый лист бумаги буквами К в стиле Рамоны: с головкой, в шляпе и в башмаках.

Мама не испытывала к Рамоне никакого сочувствия. Она просто сказала:

– Надень свитер, Рамона. Мне нужно поехать в торговый центр.

Рамона пожалела, что у нее нет десятицентовика Зубной Феи, который можно было бы потратить.

Это было самое скучное утро во всей Рамониной жизни. Она таскалась за мамой по торговому центру, пока та покупала носки для Бизус, пуговицы, нитки, наволочки на распродаже, новый электрический шнур для вафельницы, пачку бумаги для рисования для Рамоны и выкройку. Выкройки были хуже всего. Казалось, что Рамонина мама сидит часами, разглядывая картинки со скучными платьями.

В начале своего турне по магазину миссис Квимби сказала:

– Рамона, ты не должна ничего брать в руки в магазине.

Позже она сказала:

– Рамона, пожалуйста, ничего не трогай.

Когда же они подошли к прилавку с выкройками, она сказала:

– Рамона, сколько раз я должна говорить тебе держать руки при себе?

Когда же наконец миссис Квимби выбрала выкройку и они выходили из магазина, им навстречу попалась миссис Виссер, соседка.

– Какая встреча! Здравствуйте! – воскликнула миссис Вис-сер. – И Рамона тут! А я думала, большие девочки вроде тебя ходят в подготовительную школу.

Рамоне нечего было ответить.

– Сколько же тебе лет, дорогая? – спросила миссис Виссер.

Рамоне по-прежнему было нечего сказать миссис Виссер, но она подняла кверху пять пальцев, чтобы соседка могла сосчитать.

– Пять! – воскликнула миссис Виссер. – Что случилось, дорогая? Кошка проглотила твой язычок?

Рамона высунула язык – ровно настолько, чтобы показать миссис Виссер, что кошка его не глотала.

От возмущения миссис Виссер открыла рот.

– Рамона! – миссис Квимби рассердилась не на шутку. – Простите, пожалуйста, миссис Виссер. Рамона, кажется, разучилась себя вести.

После этого извинения она резко сказала:

– Рамона Джеральдина Квимби! Никогда больше не смей этого делать!

– Но, мама, – запротестовала Района, пока мама волокла ее к автостоянке. – Она же _спросила_ меня, а я только показала...

В окончании предложения не было нужды, так как миссис Квимби все равно не слушала, а если бы и слушала, то все равно, может быть, не поняла бы.

Миссис Квимби и Района возвращались домой как раз в то время, когда утренняя смена подготовительной школы разбредалась по домам. Все несли листки с выполненным в классе заданием, чтобы показать своим мамам. Рамона согнулась в три погибели, чтобы ее не было видно через окно машины.

Этим же днем, позже, Бизус пришла домой из школы вместе с Мэри Джейн. Они собирались поиграть вместе.

– Что было сегодня в школе, Рамона? – спросила Мэри Джейн фальшивым бодрым тоном. По этому тону Рамоне стало совершенно ясно, что Мэри Джейн уже знает, что ни в какую школу она не ходила.

– Почему бы тебе не заткнуться? – спросила Рамона.

– Могу спорить, Генри Хаггинс не захочет жениться на девочке, которая даже не кончила подготовительную школу, – сказала Мэри Джейн.

– Да не дразни ты ее, – вступилась Бизус, которая могла сама смеяться над своей сестрой, но всегда защищала ее от нападок других.

Рамона вышла на улицу и немного покаталась по тротуару на своем кривобоком трехколесном велосипеде на двух колесах, а потом грустно вытащила красную ленточку мисс Бинни, вплетенную в спицы переднего колеса.

На следующее утро миссис Квимби, не говоря ни слова, вынула платье из Рамониного шкафа.

Рамона заговорила первой.

– Я не иду в школу, – сказала она.

– Рамона, ты никогда больше не собираешься ходить в школу? слабым голосом спросила миссис Квимби.

– Собираюсь, – ответила Рамона.

Миссис Квимби улыбнулась.

– Вот и хорошо. Давай сделаем это сегодня.

Рамона потянулась к домашней одежде.

– Нет. Я не пойду туда до тех пор, пока мисс Бинни меня не забудет. И тогда, когда я приду, она подумает, что я – кто-то другой.

Миссис Квимби вздохнула и покачала головой.

– Рамона, мисс Бинни не забудет тебя.

– Нет, забудет, – настаивала Рамона. – Забудет, если я не буду приходить долго.

Несколько ребят постарше, проходя дом Квимби по дороге в школу, закричали:

– Вылетела из школы!

День тянулся ужасно долго. Рамона опять сама нарисовала для себя несколько заданий, а потом заняться было совершенно нечем. Она бродила по дому, трогая языком дырку на том месте, где раньше был зуб, крепко сжав при этом губы.

Вечером этого дня папа сказал: "Я скучаю по улыбке моей маленькой девочки". Рамона ухитрилась улыбнуться, не разжимая губ, так что никто не увидел дырки на месте зуба. Позже она слышала, как папа сказал маме что-то насчет того, что "эта чепуха длится уже достаточно долго", а мама ответила что-то вроде: "Рамона должна сама решить, что хочет хорошо себя вести".

Рамона пришла в отчаяние. Никто ее не понимал. Она хочет вести себя хорошо. За исключением того раза, когда она колотила в стенку пятками, она всегда хотела вести себя хорошо. Почему люди не могут понять, что она чувствует? Она трогала волосы Сьюзен прежде всего потому, что они такие красивые, а последний раз... ну, Сьюзен делала вид, что она самая главная, так что она заслужила, чтобы ее дернули за волосы.

Вскоре Рамона обнаружила, что другие дети в округе находятся под сильным впечатлением от ее затруднительного положения.

– Почему ты не ходишь в школу? – спрашивали они.

– Мисс Бинни не хочет, чтобы я ходила, – отвечала Рамона.

Мэри Джейн каждый день спрашивала о школе, делая вид, будто она не знает, что Рамона остается дома. Рамона, которую этим нельзя было провести ни на секунду, не опускалась до ответа.

Единственным, кто действительно, хотя и не намеренно, напугал Рамону, был Генри Хаггинс. Однажды днем, когда она крутила педали своего кривобокого велосипеда, катаясь на нем туда-обратно перед своим домом, мимо проехал Генри, развозивший газеты. Он притормозил перед домом Квимби, поставив одну ногу на обочину.

– Привет, – сказал он. – Ну и отличный же у тебя трехколесный велосипед!

– Он не трехколесный, – с достоинством ответила Рамона. – У него два колеса.

Генри ухмыльнулся и бросил газету на ступеньки дома Квимби.

– Почему ответственный за посещаемость не заставляет тебя ходить в школу? – спросил он.

– Какой ответственный за посещаемость? – удивилась Рамона.

– Человек, который хватает детей, которые не ходят в школу, легкомысленно ответил Генри и укатил дальше по улице.

Ответственный за посещаемость, решила Рамона, должен быть чем-то вроде собаколова, который иногда приходил в Гленвудскую школу, когда там на площадке разводилось слишком много собак. Он пытался заарканить их, а однажды, когда ему удалось поймать старого толстого бассета, он запер его в кузове своего грузовичка и укатил. Рамона не хотела, чтобы какой-то ответственный за посещаемость хватал ее и увозил, поэтому она поставила свой кривобокий велосипед в гараж, вошла в дом и встала там у окна, глядя через занавеску на других детей и трогая языком пространство между зубами.

– Рамона, почему ты все время корчишь такие рожи? – спросила миссис Квимби усталым голосом, которым она разговаривала последние дни.

Рамона убрала язык из дырки. "Я не корчу рожи", – сказала она.

Довольно скоро у нее вырастет взрослый зуб, совершенно без Зубной Феи, и никто никогда не узнает, что зуб у нее выпал. Она задумалась, что сделала мисс Бинни с ее зубом. Скорее всего, выбросила.

На следующее утро Рамона продолжала рисовать ряды из трех картинок, обводить в кружочек две из них и вычеркивать одну, но утро тянулось долго, и ей было одиноко. Настолько одиноко, что Рамона даже подумала, не пойти ли ей снова в школу, но тут она вспомнила о мисс Бинни, которая ее больше не любила и могла ей не обрадоваться. Она решила, что нужно ждать гораздо дольше, чтобы мисс Бинни ее забыла.

– Как ты думаешь, когда мисс Бинни меня забудет? – спросила Рамона маму.

Миссис Квимби поцеловала Району в макушку.

– Сомневаюсь, что она вообще когда-либо тебя забудет, – сказала она. – Никогда, до самой смерти.

Ситуация была безнадежной. Рамона села обедать, несмотря на то что ей совсем не хотелось есть. На обед были суп, сандвич и морковные палочки. Рамона вгрызлась в морковную палочку. Жевать ее надо было довольно долго. Но времени у нее теперь было много.

Услышав звонок в дверь, Рамона перестала жевать. Сердце у нее забилось сильнее. Наверно, это ответственный за посещаемость пришел наконец забрать ее и увезти в кузове своего грузовика. Наверно, надо убежать и спрятаться.

– Это ты, Хови! – услышала Рамона мамин голос. Чувствуя, что она только что была на волосок от гибели, Рамона вернулась к морковной палочке. Она в безопасности. Это всего лишь Хови.

– Заходи, Хови, – сказала миссис Квимби. – Рамона обедает. Хочешь остаться у нас и съесть суп и сандвич? Я могу позвонить твоей маме и спросить у нее разрешения.

Рамона надеялась, что Хови останется. Так ей было одиноко.

– Я только принес Рамоне письмо.

Рамона выскочила из-за стола.

– Письмо мне? От кого? – Это было первое интересное событие за последние дни.

– Я не знаю, – сказал Хови. – Мисс Бинни сказала мне отнести его тебе.

Рамона вырвала у Хови конверт, и, конечно же, на нем печатными буквами было написано _РАМОНА_.

– Давай я тебе прочту, – предложила миссис Квимби.

– Это _мое_ письмо, – сказала Рамона и разорвала конверт.

Когда она вытащила письмо, две вещи сразу же бросились ей в глаза: её зуб, приклеенный скотчем к верхнему краю листа, и первая строка, которую Рамона могла прочесть, потому что она знала все буквы: "Дорогая Рамона К. ". Вслед за первой шли еще две строки печатных букв, которые Рамона прочесть не могла.