Текст книги "Молчаливый профессор"

Автор книги: Бетти Нилс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

     Меган кивнула, соглашаясь с отцом.

     – Завтра, когда он приедет, я скажу ему, что согласна...

     – И когда же ты едешь? – осведомилась мать. – Как у тебя с одеждой?

     Иногда разговор о туалетах успокаивает так же, как чашка чаю...

     – Детский дом находится в уединенном месте, на берегу моря, недалеко от города Кастрикум, так что ничего особенного мне не понадобится.

     – Наверное, ты будешь носить форму этого заведения? Ты говорила, что профессор в совете директоров, так он, вероятно, знает. Он часто бывает там? – так и сыпала вопросами бесхитростная миссис Роднер.

     – Не думаю, чтобы у него было для этого время. Можно быть в совете директоров детского дома и только изредка туда наведываться, не так ли? Он говорил, что у себя в Голландии работает где-то консультантом, но я не знаю, где. У него может быть и частная практика.

     – И все-таки поговорим о твоем гардеробе, – настаивала миссис Роднер, и остаток вечера они провели, обсуждая эту волнующую тему, отвергая ненужное и оставляя то, что могло пригодиться в Голландии.

     Профессор, как и обещал, приехал в воскресенье вечером. Миссис Роднер предложила ему кофе и, пользуясь отсутствием Меган, целых полчаса расспрашивала его о детском доме, где предстояло работать ее старшей дочери. Профессор терпеливо и подробно отвечал на все ее вопросы. А Меган пришлось поехать за Мелани, которая позвонила незадолго до того, как приехал профессор, и попросила сестру заехать за ней, потому что сломалась машина Хауэллсов. Меган на отцовской машине отправилась к Хауэллсам, рассчитывая скоро вернуться. Однако ей пришлось задержаться, минут десять она проговорила с Хауэллсами – своими старыми друзьями.

     Когда они приехали домой, у Меган вырвалось с досадой:

     – Он уже здесь... – И она помчалась в гостиную; Мелани едва поспевала за ней.

     Встав, профессор приветливо поздоровался. Затем заговорил с Мелани. О детском доме никто не упоминал, и Меган вздохнула с облегчением: вероятно, мать не успела расспросить профессора; правда, миссис Роднер сообщила, что профессор дал ей два специальных средства от тли, видимо, об этом они и беседовали.

     В счастливом неведении Меган выпила кофе и вскоре сказала, что готова ехать в Лондон, если профессор не возражает. Она посадила Мередита в корзину, попрощалась с родными и стояла, ожидая, когда он им всем пожмет руки, а профессор еще успел чем-то насмешить Мелани и лишь тогда пошел к машине.

     Почти сразу, едва они отъехали, он заговорил, и говорил о чем угодно, переходя от одной темы к другой, но только не о ее поездке в Голландию и работе в детском доме. Когда они уже подъезжали, Меган сама без всякого вступления вдруг сказала:

     – Я поеду... поеду работать в ваш детский дом. Все считают, что это удачное решение.

     – А вы, Меган, вы как считаете?

     – Я тоже так считаю. Жаль, что я не сразу это поняла. Вы были так внимательны, а я доставила вам столько хлопот.

     – Я бы сделал то же самое для любого, – очень серьезно заверил он ее.

     Подъехав к дому, он, как всегда, отпер квартиру, включил свет, осмотрел дверь на кухню и окно, но не стал задерживаться и, уходя, сказал:

     – Позвольте, я повидаюсь со старшей сестрой больницы, прежде чем вы станете с ней говорить.

     И когда Меган с удивлением взглянула на него, добавил:

     – Вам не стоит объяснять ей причины своего решения уволиться. Она, конечно же, знает о вашем разрыве с Филдингом, и нет никакой необходимости напоминать ей о нем. – Он открыл дверь. – Я не хочу, чтобы вы снова пережили все это. Вам и так досталось... – Он положил руку ей на плечо. – Увидимся на следующей неделе.

     Когда профессор ушел, Меган почему-то расплакалась.

     Ей не понадобилось просить старшую сестру больницы о встрече. На следующий день Меган вызвали. В отделении все было спокойно, обе младшие медсестры, работавшие неполный день, находились на дежурстве. Меган поправила шапочку, манжеты, одернула темно-синюю форму (Регентская больница была одной из тех больниц, где еще сохранялась эта форма, которую многие считали устаревшей) и поспешила в кабинет. Беседа их оказалась на редкость короткой, старшая медсестра больницы, раздражительная и деспотичная особа старой закалки, встретила Меган приветливо и на удивление дружески пожелала ей удачи.

     – Нет ничего полезнее перемен. И тот, кто стремится расширить поле своей деятельности, достоин похвалы. А когда вернетесь, сестра, непременно зайдите ко мне, я вам дам рекомендации в несколько больниц, расположенных не в Лондоне. Вы здесь проработали достаточно, чтобы себя зарекомендовать, и можете быть уверены, что получите отличную характеристику от меня и от администрации больницы.

     Старшая сестра протянула руку, которую Меган с радостью пожала. Пока, кроме обычного приветствия, она не произнесла ни слова, теперь же искренне поблагодарила старшую сестру и, попрощавшись, вышла из кабинета. Уже через неделю она могла уехать. По всей видимости, профессор все уладил, хотя старшая сестра ни словом не обмолвилась об этом. Вернувшись в отделение, она нашла у себя на столе записку. Профессор ван Белфелд просил ее позвонить как можно скорее.

     Его быстрое «Ван Белфелд у телефона» звучало, как всегда, по-деловому сухо.

     – Это я, – сказала Меган, – вы просили меня позвонить.

     – Я буду у вас вечером, часов в семь. Не беспокойтесь об ужине, я кое-что привезу с собой. За ужином и поговорим.

     Едва она успела ответить: «Хорошо», как он повесил трубку.

     Дженни сменила ее в пять часов, но она не сразу пошла домой. Еще нужно было заполнить журнал дежурств, проверить список оперируемых назавтра, просмотреть амбулаторные карты пациентов. Только около шести Меган ушла из больницы, и поскольку профессор точного времени не назвал, она покормила Мередита, поставила на поднос чашки для кофе и накрыла стол. Затем занялась собой. Причесавшись и нанеся легкий макияж, она прикинула, стоит ли переодевать платье спортивного покроя красивого медового цвета, которое было на ней. И тотчас решила, что времени на это уже нет – профессор может прийти в любую минуту, и вообще вряд ли он замечает, что на ней надето.

     – У нас это уже входит в обычай, – объяснила она Мередиту, который сидел в кресле и усердно водил лапой по усам, – наверное, придется готовить ужин из продуктов, которые он принесет.

     Прервав свое занятие, Мередит задумчиво посмотрел на нее, потом снова стал мыться и не услышал, как вскоре постучали в дверь.

     Вошел профессор, поздоровался и поставил на стол пластиковый пакет.

     – Не закрывайте, пожалуйста, дверь, – попросил он, – сейчас принесу остальное.

     Вернувшись с картонной коробкой, он поставил ее рядом с пакетом, закрыл дверь и отнес коробку на кухню.

     – Чтобы соседи не видели, я спрятал бутылки в пакет. Их можно поставить в холодильник?

     Он выпрямился, сразу заняв собой едва ли не всю крохотную кухню, и снял крышку с коробки.

     – Все холодное, – объявил он. – Я попросил миссис Трамбл дать мне с собой только то, что можно сейчас же подавать на стол.

     Меган остановилась в дверях, так как в кухне двоим не хватало места.

     – Как мило, – протянула она, и было не совсем понятно, кого она имеет в виду: профессора ли, который заказал ужин, или же его экономку, которая все это приготовила. – Позвольте, я распакую.

     Он поставил вино в холодильник и уселся с котом на коленях, пока она занималась коробкой.

     – О небо, да это ж рог изобилия.

     – Согласен. Я предупредил миссис Трамбл, что мы, очевидно, будем голодны.

     Она извлекла из коробки суп вишисуаз[5]5
  Суп-пюре из картофеля и лука-порея; подается холодным


[Закрыть], дрожжевой пирог со свининой, заливное из цыплят, яйца, сваренные вкрутую, подливу из яблок, чеснока и орехов. Каждое блюдо в своей упаковке, а яблочный пирог с горшочком сливок был завернут в белое полотенце. Не забыла миссис Трамбл положить и несколько булочек с хрустящей корочкой и к ним маленький горшочек с маслом. Все эти яства Меган разложила на тарелки и блюда.

     – Когда будем ужинать? – спросила Меган, глотая слюнки.

     – Как только все это окажется на столе. Может быть, сначала выпьем?

     Он прошел на кухню и взял бутылку из холодильника.

     – Возможно, оно еще недостаточно холодное, хотя миссис Трамбл и охлаждала его.

     – Шампанское! – воскликнула Меган. – Но это только для дня рождения.

     – Для торжественных событий тоже, – улыбнулся он. – Принесите бокалы, дорогая.

     У Меган не было бокалов для шампанского, а только для вина, купленные в «Вулвортсе»[6]6
  Универсальный магазин американской компании «Ф. У. Вулвортс», торгующий дешевыми товарами широкого потребления.


[Закрыть].

     – Торжественных событий?

     – Да, торжественных! А разве новая работа в новой стране не повод выпить шампанского?

     Он открыл бутылку, налил бокалы и протянул ей один. Меган отхлебнула немного.

     – Я плохо разбираюсь в винах, но это, кажется, очень хорошее.

     Он сдержанно согласился. «Боллинджер» 1985 года было замечательным шампанским, но он не собирался говорить ей об этом, вполне достаточно, что вино ей понравилось. Он вновь наполнил бокалы и поставил их на стол. Меган пошла за супом.

     И лишь когда они приступили к заливному, он спросил:

     – Ну, что, старшая сестра больницы предложила вам свою помощь?

     – Да, она была сама любезность, сказала, что, учитывая обстоятельства, я могу уехать уже через неделю. А что вы ей такого наговорили?

     – Я спросил, не может ли она отпустить вас как можно быстрее, потому что вам было бы удобнее поехать в Голландию вместе со мной. Только и всего.

     Он налил еще немного шампанского.

     – А теперь давайте обсудим детали.

     Они закончили ужин, и Меган сварила кофе. Насколько она могла понять, ей оставалось только сложить вещи, взять паспорт и попрощаться.

     – Все оказалось так просто, – проговорила она, – я думала, расстаться с Регентской больницей будет куда сложнее...

     Профессор согласился, но не сказал Меган, сколько времени он потратил, обдумывая все досконально, связывая концы разных нитей, чтобы достичь этой легкости и простоты.

     Вскоре он приготовился уходить, но сначала собрал пустые упаковки, вытер кофейные чашки, которые вымыла Меган, и только тогда, пожелав ей спокойной ночи, отправился домой. Комната сразу опустела, и Меган объяснила коту, что профессор занимает места гораздо больше человека нормального роста, потому что очень высокий.

     Она хотела спросить профессора, увидятся ли они в Голландии, но у него была привычка пропускать мимо ушей вопросы, на которые не хотелось отвечать. Он был слишком хорошо воспитан, чтобы резко ответить, но по сути это было то же самое.

     Меган легла спать, думая о том, что их отношения с профессором становятся все более дружескими, и призналась себе, что не хотела бы терять эту дружбу.

     На следующий день ее дежурство начиналось в десять часов, и у нее было время позвонить матери.

     – Ну вот все и устроилось, – сказала миссис Роднер, и в ее голосе послышалось облегчение.

     Меган это удивило, но она тут же поняла, что если уедет на время, то упростит ситуацию для Оскара и Мелани, которые, возможно, еще чувствовали свою вину перед ней.

     – Вероятно, профессор рад, что едет домой, – продолжала миссис Роднер. – Как бы он ни был поглощен здесь работой, он, конечно, скучает без своей семьи.

     Меган согласилась с матерью, и, поболтав еще несколько минут, они попрощались. До сих пор профессор был для нее тем, кто обязательно оказывался рядом, когда был ей особенно нужен, и оставался при этом неизменно бескорыстным и дружески расположенным, теперь же мать почувствовала, что положение меняется, и напомнила дочери об этом. Меган понимала, что профессор интересует ее и что ей хочется узнать о нем побольше, что встречи с ним ей очень приятны. Однако она решила, что в Голландии станет избегать его, поблагодарит за помощь и доброту, но встречаться с ним не будет, хотя эта мысль и огорчала ее.

     Когда после обеда пили чай, Меган сообщила Дженни, что уходит из больницы. Было время посещений; послеоперационных больных уже осмотрели, они находились в одноместных палатах под постоянным наблюдением младшей медсестры. Другая дежурная сестра присматривала за остальными пациентами. Меган шла по отделению медленно, чтобы все, кто хотел побеседовать с ней или о чем-то спросить, могли сделать это. Такая система была очень удобной, так как родственникам пациентов не приходилось ожидать, пока она освободится, они тут же могли обратиться к ней со своими вопросами.

     Оставив Дженни размышлять над услышанным, Меган отправилась проведать послеоперационных больных. Все три женщины спали. Она проверила у них пульс, убедилась, что капельницы работают нормально, осмотрела повязки и снова пошла по отделению, останавливаясь, когда ее о чем-нибудь спрашивали. Минут через двадцать она вернулась в кабинет, где Дженни заваривала свежий чай, и села к столу.

     – А кто займет твое место? – спросила Дженни.

     – Я рекомендовала тебя. Ты здесь работаешь два года и сможешь вести отделение не хуже меня. Миссис Джеффс, работающая неполный день, спрашивала, нельзя ли ей перейти на полный. Ее сын посещает школу-интернат, а мужа уволили по сокращению штатов. Ведь она тебе нравится, не так ли? Уверена, вы сработаетесь. Сегодня я буду говорить об этом, но сначала решила поговорить с тобой, узнать, согласна ли ты.

     Дженни была согласна, однако спросила:

     – Ты в самом деле должна уехать? Наша больница находится в жутком районе. Зато здесь близко магазины, театры. Ты не будешь скучать?

     – Конечно, буду – по друзьям, по отделению, я же здесь довольно долго проработала, но меня ожидает что-то новое, возможно, интересное.

     – Как ты думаешь, почему профессор ван Белфелд выбрал именно тебя? Ведь наверняка в Голландии он знает многих медсестер, он... – Она остановилась и покраснела. – О, прости... Кажется, понимаю.

     – Я уезжаю не потому, что не хочу, чтобы Оскар и Мелани поженились, а потому, что, если я уеду, им будет легче. – Она говорила совершенно спокойно. – Кроме того, я действительно хочу сменить обстановку. – Меган посмотрела на часы. – Посетителям пора уходить. Пожалуйста, дай звонок. А я еще раз обойду отделение.

     День за днем проходили в делах и заботах, и все это время Меган не видела профессора. Все хлопоты, связанные с новой работой, он просил предоставить ему, она так и сделала. На выходной ездила к родным на своей маленькой машине и провела день, укладывая вещи, которые собиралась взять в Голландию. Весна уже кончалась, и хотя лето было совсем близко, она положила в чемодан шерстяные свитера, длинную юбку из джерси и несколько блузок.

     – Говорят, в Голландии часто идут дожди, предупредила ее миссис Роднер, и Меган взяла с собой плащ и пару туфель на толстой подошве.

     Мелани помогала ей собираться, вернее, сидела на кровати и разговаривала с сестрой, пока Меган аккуратно складывала платья.

     – Ты приедешь к Рождеству, Мег?

     – Думаю, да. И вероятно, к этому времени у меня уже будет новое место. – Меган внимательно рассматривала платье из вуали в зеленовато-желтых тонах. – Как ты считаешь, в Голландии мне представится случай его надеть?

     – А почему нет? У тебя появятся знакомые, ты будешь с ними ходить развлекаться. Обо всем напиши, ладно? Оскар говорит, что ты все еще расстроена, но ведь там ты встретишь новых друзей... Как ты думаешь, вы с профессором будете часто видеться?

     – Возможно, мы вообще не увидимся. Я не знаю, где он там живет, и кроме того, у него семья – жена, дети.

     Мелани нахмурила брови.

     – А мне по-прежнему кажется, что он не похож на женатого.

     Хотя Меган тоже нахмурилась, у нее сердце екнуло, когда она услышала слова сестры. Ничего ей не ответив, она стала прикидывать, куда лучше пристроить Мередита, пока ее не будет.

     – Я привезу его перед самым отъездом, тогда мы и попрощаемся. Мы отплываем во второй половине дня.

     Быстро пролетели последние дни в Регентской больнице. Друзья устроили Меган прощальный вечер в «Доме медсестер», и она возвратилась домой со множеством подарков, а в самый последний день от медсестер отделения Меган получила еще маленький дорожный будильник. Она обошла все палаты, попрощалась с пациентами и затем обнялась с Дженни, на глазах которой блеснули слезы.

     – Мне будет не хватать тебя, Меган. Я надеюсь, что справлюсь с работой, и еще я очень хочу, чтобы ты была счастлива. Когда вернешься, заходи к нам, договорились?

     – Дорогая Дженни, я не сомневаюсь, что ты будешь отлично работать, и, конечно, мы увидимся, когда я вернусь. Я тебе напишу...

     Она уже уходила, когда раздался телефонный звонок и ее попросили зайти в лабораторию. Она тотчас же пошла наверх, обуреваемая мрачными мыслями, что в последнюю минуту, взвесив все обстоятельства, профессор, очевидно, изменил свое решение или же детский дом отказался от ее услуг. Эти мысли без труда можно было прочесть на ее красивом лице.

     Профессор что-то писал за своим столом и при виде Меган встал.

     – Простите, что заставил вас подняться сюда, но мне необходимо закончить кое-какие отчеты, а времени совершенно не хватает. Я отвезу вас с Мередитом завтра. Будьте готовы к восьми часам. Полагаете, его лучше оставить у ваших родных?

     – Да, но, право же, нет необходимости... – начала Меган.

     – Умоляю, пощадите мое время, Меган. – В его голосе прозвучали нотки раздражения. – Сделайте все, как я прошу. Может быть, миссис Роднер будет столь любезна и приготовит нам кофе и сандвичи. Тогда нам не понадобится останавливаться в пути.

     – Хорошо, сэр. Я буду ждать вас утром. Уверена, что мама с удовольствием приготовит нам что-нибудь в дорогу. – Она открыла дверь. – Всего доброго, сэр.

     Он обернулся.

     – Всего доброго, Меган.

     А почему, собственно, он должен вести себя иначе? – рассуждала Меган по дороге домой. Он протянул ей руку помощи, устроил на новую работу и считает свою миссию законченной. Меган поужинала, позвонила матери и предупредила ее, что приедет утром вместе с профессором. Она открыла банку сардин для Мередита – ведь это был их прощальный ужин. Она станет скучать без него, но в доме родителей ему, конечно, будет хорошо, а когда она вернется в Англию и устроится на новую работу – заберет его к себе.

     Меган уже уложила свои вещи, поговорила с хозяином квартиры и расплатилась с ним, завтра утром она оставит ключи соседям. Поставив будильник на шесть часов, она легла. Мередит, как обычно, подобрался поближе к ней, возможно думая, что она его не замечает. Убаюканная его ласковым мурлыканьем, она скоро заснула.

ГЛАВА 7

     Меган надела в дорогу маленький серый жакет и юбку из узорчатой ткани; рядом с ней стояли ее чемодан, сумка с самыми необходимыми в дороге вещами и корзинка с Мередитом. Когда «роллс-ройс» профессора остановился перед ее домом, он вышел из машины, поздоровался и стал укладывать ее вещи. Меган отдала ключи соседям, поставила корзинку с котом на заднее сиденье и села в машину. Профессор все делал основательно, без спешки, и через пять минут они отъехали.

     Профессор вел машину молча. Только недовольное урчание Мередита нарушало тишину.

     – Я надеюсь, Мередиту будет хорошо, – сказала Меган. – У нас он всегда чувствовал себя привольно.

     – Если будет плохо, я заберу его к миссис Трамбл.

     – Значит, вы вернетесь? – Она почувствовала разочарование. – Я думала, вы останетесь в Голландии.

     – Какое-то время я там пробуду, потом снова вернусь сюда, – мягко ответил он. – В Голландии у меня лекции и прием экзаменов.

     Было еще рано, движение на дорогах небольшое, и они ехали не задерживаясь.

     – Чтобы добраться до Дувра, нам нужно свернуть? – спросила Меган.

     – Нет, мы можем поехать по автостраде M 25, а затем по автомагистрали до Дувра. Так что никаких проблем.

     Потом он разговорился, и она не смогла задать ни одного вопроса, хотя их было множество, все они так и остались без ответа.

     Дома вся семья Меган была в сборе. Колину позволили пропустить школу, а отец не пошел к себе в адвокатскую контору. Все подошли к воротам, когда машина профессора остановилась, начался общий беспорядочный разговор. Потом все пошли на кухню, выпили кофе с сандвичами, приготовленными миссис Роднер и Мелани. Меган давала подробнейшие указания насчет Мередита, который, к ее радости, уже сидел возле Януса с таким видом, будто всегда жил в этом доме.

     – Если ему здесь не понравится, профессор ван Белфелд может забрать его, экономка профессора любит кошек.

     На другом конце стола профессор неторопливо беседовал с отцом Меган, будто никаких других дел у него и не было. Но, поймав ее недоуменный взгляд, спросил:

     – Минут через пятнадцать мы можем ехать? – и обратился к мистеру Роднеру: – Вы не могли бы посмотреть мотор? Там что-то не ладится...

     Колин отправился за ними, а Мелани заметила:

     – Он чудо, твой профессор, Мег. Ну, хорошо, не твой... Все равно он очень милый, и эта великолепная машина... Разве все это не впечатляет?

     – Пожалуй, впечатляет... А мне интересно испробовать себя на новом месте, за это время я решу, что делать потом.

     Меган говорила очень весело, немного чересчур весело, подумала миссис Роднер.

     – Профессор останется пока в Голландии? – спросила она.

     – Думаю, останется. У него там дела, но где он будет, я не знаю. Скорее всего, мы не увидимся, – сухо ответила Меган. – Он был очень добр и помог мне.

     – Да, в самом деле, – спокойно согласилась миссис Роднер.

     А сама думала, что вовсе это было необязательно – тратить столько времени и сил, чтобы устроить Меган на работу в Голландии. В конце концов, она без труда могла найти место в Англии. Миссис Роднер не верила, что он женат, и скорее всего, он делал это, потому что был влюблен в Меган. Своим материнским инстинктом миссис Роднер безошибочно угадывала это. Но Мег, кажется, не испытывает к нему ни малейшего интереса.

     – Ну, дорогая, ты готова? – спросила она. – Когда сможешь, звони, и пиши нам подробные, длинные письма, когда у тебя найдется время. Мы позаботимся о твоем коте, не волнуйся. И будь осторожна, Мег. Я желаю тебе счастья.

     Прощаться с родными было нелегко. Они не привыкли показывать свои чувства, но любили друг друга по-настоящему. Меган обняла каждого, в том числе Януса и Мередита, и села в машину. Глупо, но она готова была заплакать, она, уже взрослая женщина, совсем как в далеком детстве. Меган помахала дорогим ей людям, стоявшим у ворот родного дома, и вдруг услышала слова профессора:

     – Мы вернемся сюда...

     Не очень было ясно, что он имеет в виду, и все же с его стороны было очень мило как-то ободрить ее.

     Двести тридцать миль до Дувра они ехали в основном по автострадам, и хотя профессор вел машину на большой скорости, вид у него был как у человека, которому некуда торопиться. Он хорошо рассчитал время, сразу по прибытии в порт они поднялись на корабль. За чаем с печеньем Меган изучала путеводитель по Голландии, который ей протянул профессор. Она заранее просмотрела буклет об этой стране, но путеводитель, который ей дал профессор, подробно рассказывал о местах, представляющих особый интерес, сообщал сведения даже о маленьких деревушках, откуда она и узнала, что детский дом, где ей предстояло работать, находился в одной из самых маленьких – там всего несколько домов, церковь и магазин, одновременно служивший и почтой. Зато стояла она среди дюн, одной стороной обращенная к морю, а другой к лесу. Город Кастрикум был близко, и, конечно, туда ходили автобусы. Профессор оторвался от газет, которые достал из портфеля, и улыбнулся, когда она спросила:

     – В Кастрикум и Геемскерк ходят автобусы?

     – Разумеется, хотя зимой они ходят значительно реже. Там все ездят на велосипедах. Вы умеете?

     Она кивнула.

     – Вот и хорошо. Наверняка для вас найдется лишний велосипед. Это лучший вид транспорта.

     Он снова углубился в газеты, а она сидела, глядя в окно на гладкую поверхность воды и пытаясь представить себе, что ее ждет в ближайшее время.

     Теперь им предстояла самая длинная часть пути: от Кале до Гента и Антверпена, потом уже по Голландии по автостраде до Роттердама, потом на Хемстеде и Лейден. Профессор вел машину на большой скорости, и, так как автострады миновали большие города, Меган могла любоваться деревнями и церквушками. День уже клонился к вечеру, она подумала, что в детский дом они приедут поздно, хотя и надеялась, что все же какая-нибудь еда найдется. Меган невольно представила себе, что бы такое она сейчас съела, и от этих мыслей еще больше захотела есть. Поэтому почувствовала себя неловко, когда профессор сказал:

     – Вы, должно быть, голодны. Потерпите еще немного, уже недалеко.

     Наконец он свернул с автострады на узкую, выложенную кирпичом дорогу, ведущую через красивый лесок, уже погруженный в сумеречную мглу. Море, наверное, где-то близко, подумала Меган, вспомнив путеводитель, и дюны тоже. Она не смотрела на дорожные указатели, когда они сворачивали на эту дорогу, но мелькнувшая впереди водная гладь подтвердила ее догадки, хотя дюн пока еще не было видно, только маленькие рощицы и поля. Профессор сбавил скорость, когда они приблизились к деревне, и Меган увидела церковь, деревенскую площадь, дорогу и дома, стоящие вокруг площади. Она заметила пару магазинов, но дюн поблизости все не было, впрочем, уже достаточно стемнело, и от света фар темнота казалась еще гуще. Проехав деревню, профессор свернул к открытым воротам, развернулся и остановил машину.

     – Какое замечательное место для детского дома, – сказала Меган, когда профессор помог ей выйти.

     Поворачиваясь то в одну, то в другую сторону, она старалась увидеть как можно больше. Дом и в самом деле был великолепный: с белыми стенами, тяжелыми зеленого цвета ставнями на больших окнах и роскошной дверью, к которой вела лестница с коваными железными перилами.

     Профессор едва заметно улыбнулся.

     – Это не детский дом, Меган, это мой дом. – И в ответ на ее вопросительный взгляд добавил: – Нет, нет, пожалуйста, не смотрите на меня так. Сегодня уже слишком поздно, чтобы везти вас в детский дом. Здесь вы поужинаете и переночуете.

     Он взял ее под руку и повел к дому, но, сделав несколько шагов, она остановилась.

     – Это не очень удобно, профессор, разве ваша жена ждет меня? К тому же вы, наверное, хотите побыть с ней и детьми наедине, без посторонних.

     Он обнял ее за плечи и встряхнул, как это делают пожилые люди; затем взялся за ручку, посмотрел на Меган и на мгновение помедлил перед закрытой дверью.

     – Давайте внесем ясность, Меган. У меня нет ни жены, ни детей.

     – Но я сказала... вы сказали...

     – Подождите, дайте мне закончить. Я никогда не говорил вам, что у меня есть жена и дети. И если вам нравилось считать меня отцом семейства, это ваше дело и виновато лишь ваше живое воображение.

     – Но ведь не было никакой нужды скрывать это, – упрекнула Меган с некоторой досадой и, когда встретилась с ним взглядом, добавила: – Конечно, не потому, что меня интересует ваша личная жизнь. – Она покраснела. – Но если у вас нет жены, я тем более не могу у вас остановиться.

     Он взял ее за руку.

     – Вы только подумайте, моя дорогая, я – профессор медицины, могу ли я рисковать своей репутацией? Пожалуйста, проходите. Я всегда считал вас благоразумной женщиной. В этом доме живет моя самых строгих правил бабушка, замужняя экономка средних лет и две горничные, обе тоже в возрасте. Ну, теперь вы, может быть, согласитесь войти? Я голоден...

     Больше не было смысла спорить, она едва не рассмеялась и поднялась за ним по ступенькам. Двери им открыл пожилой мужчина, морщинистое лицо которого расплылось в улыбке, когда они вошли. Профессор обменялся с ним несколькими словами на голландском и затем представил его Меган, назвав Литманом.

     Меган пожала его руку, и он сказал по-английски с сильным акцентом:

     – Добро пожаловать, мисс.

     А потом еще что-то профессору, который ласково положил руку ему на плечо.

     – Стокье, горничная, покажет вам, где можно привести себя в порядок, затем я представлю вас моей бабушке. Не торопитесь. Я подожду вас здесь.

     Меган провели в туалетную комнату в конце холла, и она с тревогой посмотрела в зеркало, чувствуя, что волнуется перед встречей с пожилой леди, но особенно долго задерживаться было нельзя. Она причесалась, напудрила нос и вышла в холл, где ее ожидал профессор.

     Они прошли в красивую комнату: потолок был высокий, с искусной лепкой, стены бледно-абрикосовые и такого же цвета тяжелые шелковые занавеси на узких длинных окнах. Сразу бросался в глаза камин, по обе стороны которого стояли застекленные шкафы с голубым делфтским фарфором. Полированный пол был почти целиком застлан тонкими шелковыми паласами, несколько кресел и два дивана были большими и удобными. Комната оставляла впечатление роскоши, и в то же время чувствовалось, что здесь живут.

     В одном из кресел, очень прямо держась, сидела старая леди. Ее седые волосы были убраны в высокую прическу, обращал на себя внимание гордый, орлиный нос. Одета она была в бледно-серое платье из тонкой материи, сшитое по моде прошлых лет, которое прекрасно сочеталось с маленькими бриллиантами, сверкавшими на ее длинных пальцах. На коленях у леди лежал рыжий кот, при их появлении он лениво открыл и тут же закрыл глаза, а две собаки, золотистого цвета Лабрадор и старая борзая, сидевшие у ее ног, подбежали с громким лаем, виляя хвостами. Радостно приветствуя профессора, они деликатно обнюхали Меган.

     – Рози и Свифт, – тихо представил их профессор и быстро подошел к креслу старой леди.

     Наклонившись, он поцеловал ее в щеку и что-то прошептал, от чего она засмеялась. Затем представил ей Меган, и старая леди протянула руку.

     – Рада познакомиться с вами, дорогая; жаль, что вы не надолго.

     Ее английский был безупречен, как и у ее внука, только небольшой акцент выдавал в ней иностранку.

     – До вашего отъезда у нас, возможно, будет время поговорить, а сейчас, мне кажется, вам надо поужинать. Я пойду в свою комнату, но, если вы не очень устали, зайдите ко мне перед сном. На несколько минут...

     Меган осторожно пожала протянутую ей костлявую руку.

     – Я обязательно зайду к вам, мефрау ван Белфелд, благодарю вас.

     Профессор стоял рядом, наблюдая за ними.

     – Сейчас мы пойдем ужинать, бабушка. Думаю, Меган будет у тебя примерно через час.