Текст книги "Тропинка к счастью"

Автор книги: Бетти Монт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

17

Линда не испытывала ни радости, ни счастья. Она вообще не знала, что полагается ощущать при известии о беременности – радость или печаль? Это сообщение подействовало на нее словно ушат холодной воды. Идя к врачу, она была готова услышать самое худшее: что у нее неблагополучно с внутренними органами, кровью, что у нее подозревают самое серьезное заболевание, как у Эмилии. До визита к врачу все ее симптомы укладывались в схему любой другой болезни, о которой можно прочитать в популярных медицинских журналах. Это могло быть даже нервное заболевание, особенно после всех потрясений, которые она пережила.

Но оказалось, она вовсе не больна. Она просто «возможно» беременна.

Этот термин Уэйса тем не менее не вносил никакой ясности, а, наоборот, запутывал ситуацию еще больше. А если доктор вообще ошибся? Нет, нельзя отказать ему в доверии.

Во мне зародилась новая жизнь? Линда стояла перед зеркалом обнаженная и рассматривала себя. Ничего не изменилось – живот плоский и гладкий, грудь такая же, как всегда. Но вот только немного поднялась, и дотронуться до нее чуть больно. Такого не бывало с ней никогда.

Неужели я могла забеременеть? Господи, ты осенил наш союз с Майклом? Ты наградил меня любовью и подарил мне ребенка? Благодарю тебя, Господи!

Когда Майкл любил ее, ей и в голову не приходила мысль о ребенке. Она ничего не хотела от их недолговременного союза, кроме возможности быть вместе…

«Я беременна!» Эти слова будто отпечатались в ее сознании, но чем чаще она произносила их про себя, тем меньше оставалось уверенности в этом утверждении.

«Будь осторожна со своими желаниями, они могут сбыться», – говорила ей когда-то бабушка. Линда была тогда маленькой и не могла понять смысла этого высказывания. Она всегда отчаянно хотела иметь ребенка, но именно тогда, когда ее мечта, казалось, рухнула, жизнь сыграла над ней шутку. После расставания с любимым у нее появилась возможность родить ребенка.

Линда улыбнулась себе в зеркале и коснулась ладонью груди. Значит, теперь она не останется в жизни одна. Во всем рука судьбы, как справедливо считала Эмилия.

Господи, а что же скажет Макс? – подумала вдруг Линда. Его бесплодная жена, которой он именно по этой причине дал отставку, вдруг забеременела от первого и единственного любовника! Кажется, дело было не в ней…

Она не думала о Майкле. Вряд ли стоит вообще ставить его в известность. У него есть семья, любимые дети от любимой жены. Проблем у него хватает, особенно с Марго. А теперь еще и внебрачное дитя в придачу. Нет, пусть это будет только ее проблемой.

Вот как быть с работой? Линда понятия не имела, как ей лучше поступить. Предполагалось, что она воспитывает и обучает попавших в беду будущих несовершеннолетних мам. Вряд ли она будет хорошим примером девочкам, да к тому же Линда совершенно не могла себе представить, на что будет жить, оказавшись без работы.

Ну вот она и подготовилась. Продумала все детали и готова к новому визиту к доктору. Она уже и размышляет о будущем, как беременная женщина, хотя осталось ждать целых два долгих дня до окончательного результата.

Линда тяжело вздохнула. Чем себя занять на это время? Может, стоит почитать то, чему она учит своих воспитанниц? Теперь это пригодится ей самой.

Линда накинула халат и стала рыться в ящике, где должны были быть листки, на которых она записала диету от тошноты во время беременности. Прочла: ничего жареного, острого, употреблять жидкость только через два часа после еды и потом пить каждый час. Надо попробовать. Если она действительно беременна, то диета поможет. А если не беременна, то… Смешно и грустно: диета тоже поможет избавиться от тошноты. Ничего ей самой себе не доказать, и остается только одно – ждать результата анализа.

Опять все упирается в томительное ожидание. Как прожить до понедельника? Ей нечего делать дома. Вернее, те дела, которые есть, можно переделать за час или два, а потом? Линда снова подошла к зеркалу. Теперь она увидела, что ее внешний вид и впрямь оставляет желать лучшего. Да, недаром Уэйс заметил, что она кошмарно выглядит, надо с собой что-то делать…

Линда приняла душ и помыла голову. Надела новую ночную рубашку с кружевами и легла на диване в гостиной, укрывшись теплым пледом. Его так любит Фэй… Но дальше этого она не разрешила себе думать.

Весь оставшийся вечер Линда смотрела телевизор или читала. Она не позвонила Эмилии, потому что не удержалась бы и рассказала той новость. А вдруг сглазит? Лучше преодолеть это ожидание одной. Она не хотела, чтобы кто-нибудь увидел ее разочарование, если доктор все же ошибся.

Взгляд ее упал на эльфов, стоящих на столе у дивана. Линда печально взяла фигурку и уже в который раз рассмотрела ее. Нежно улыбающаяся мать, а у нее на руках спящий сынок. Господи, неужели и у нее скоро будет собственное дитя. Какое счастье, что в свое время она купила эту статуэтку, с нее-то все и началось…

– Интересно, это что, благодаря вам случилось? – спросила она эльфов. – Или это сработал корешок-талисман?

Ох, как же она счастлива! И нечего перед собой притворяться. Теперь можно мысленно представить, как это может быть: увидеть себя будущей мамой с животиком, или мамой с коляской и улыбающимся младенцем… Можно фантазировать на эту тему сколько душе угодно.

Ведь даже этих фантазий она была лишена во время своей супружеской жизни.

Даже до того, как она узнала, что не может иметь детей, муж так замучил ее своим требованием, что появление ребенка представлялось ей как выполнение социального заказа. А теперь все по-другому.

Судьба, лишившая ее Майкла, подарит ей его ребенка.

Линда закрыла глаза. Как она хочет этого! Пусть на всю жизнь останется одна, но с младенцем на руках…

Линда открыла глаза и посмотрела на светящийся циферблат часов. Полночь. Полежала, не совсем понимая, что ее разбудило. Ее немного мутило, но это можно пережить. Внезапно она почувствовала, как внизу живота что-то потянуло и слегка заныло. Это была не боль, а ощущение тяжести. Потом отпустило, и через некоторое время неприятное чувство появилось снова. Так иногда случается в определенный период цикла, но это было не совсем то. Линда повернулась на другой бок. Неприятное ощущение не прошло. Она прижала подушку к животу. Так и лежала с открытыми глазами и думала: неужели это те самые признаки…

Утром она проснулась с первыми лучами солнца. Голова кружилась, и тошнило ужасно. Линда почти весь день провела в постели. От одной мысли о еде ее мутило, и только к вечеру она заставила себя проглотить кусочек апельсина и выпить кофе с молоком.

Книги и журналы валялись по всему полу. Телевизор надоел до чертиков. А еще надо ждать…

В воскресенье Линда сделала попытку позавтракать, как предписано. Стало сразу немного легче. Через некоторое время она даже смогла выгладить блузку к завтрашнему дню.

Самочувствие явно улучшилось, только все время очень хотелось спать. Линда боролась со сном, потому что не хотела ворочаться от бессонницы ночью. Ночь с воскресенья на понедельник и так обещала быть беспокойной.

Днем Линда решила прокатиться до Райтсвил-Бич, погулять у моря. Она ехала осторожно, миновала знакомый мост и подъехала к месту своей обычной парковки, у пирса, но все же не вышла из машины, потому что было довольно холодно для прогулок у моря. Она решила проехаться в другую сторону. Таким образом довольно скоро она добралась до стройки братьев Хэнкс. Линда сбавила скорость, проезжая мимо. На площадке ничего не происходило и никого не было, хотя она помнила, что братья частенько работают по выходным.

Линда доехала до поворота, но домой ехать не хотелось. Тогда она решила наведаться в те места побережья, где часто отдыхала в детстве. Каролину-Бич трудно было узнать, так здесь все изменилось с тех пор – всего несколько домов прежней постройки остались целы. Большой трехэтажный дом в самом центре городка исчез; когда-то ее семья снимала там квартиру, и этот дом всегда нравился ей. На каждом этаже была веранда, с которой открывался чудесный вид на океан, а ведь ей приходилось вставать на цыпочки, чтобы все увидеть. Кроме того, по внешней стене дома шла лестница, соединяющая веранды этажей. Линда так любила весело взбираться по ней и заглядывать в окна чужих комнат, где люди отдыхали, ели, разговаривали. Жильцы здесь были такие разные и очень запоминающиеся.

Линда вспомнила, как по утрам из окон доносился аромат приготовляемых завтраков: яичницы, котлет, кофе, свежих булочек. Дом просыпался и наполнялся звуками. Она знала жильцов по голосам, шагам, мысленно придумывала им смешные клички… Как была счастлива в те дни беззаботного детства! Ей доставляло огромное удовольствие гулять и загорать на берегу, слушать шум прибоя, слоняться по бесчисленным сувенирным лавочкам. Там было столько чудес: морские раковины, расписные подносы, диковинные часы, всякие фигурки из дерева, стекла, фарфора и еще ночники с ажурными абажурами. Ей тогда так хотелось, чтобы у нее был такой, и она могла бы по ночам спать при мягком свете и, просыпаясь, чувствовать себя, как в сказке.

Линда предалась воспоминаниям тех лет. Перед глазами всплыла другая незабываемая картина. Ей четырнадцать лет, она жарится на пляже под звуки своего транзисторного приемника. Передают ее любимую песню «Летний день», которую она всегда старалась поймать на какой-нибудь волне. Линда лежит на стареньком жестком одеяле, намазанная маслом какао, чтобы не обгореть, и наблюдает за окружающими. Любимое развлечение на многолюдном пляже. Она время от времени поворачивается с боку на бок, а потом, раскалившись, уползает под тент. Отдыхая в тени, Линда замечает одну парочку, мужчину и женщину, которые сидят неподалеку в тени. Крепкий, сильный мужчина в белых плавках и хрупкая на вид женщина в просторном голубом платье и соломенной шляпке. Он время от времени протягивает к ней руку, гладит ее то по плечу, то по спине, то берет ее тонкую руку в свою. Это совсем не то, что часто выделывают влюбленные парочки на пляже, у этих людей какие-то особенные, нежные отношения. Так они сидят долго, потом встают, и Линда видит, что женщина беременна.

Они произвели на Линду неизгладимое впечатление, и она запомнила эту пару на всю жизнь. Ей хотелось бы, чтобы так бережно и нежно относился к ней любимый, когда она будет носить под сердцем его дитя. И вот теперь есть на свете человек, способный проявить подобную заботу о ней, но его не будет рядом…

Линда поехала обратно в Вильмингтон. Легче ли ей стало на душе от прогулки, трудно сказать, но зато оставалось гораздо меньше времени до завтра.

Вечером изменилась погода, стало пасмурно, пошел моросящий дождь, и у нее совсем испортилось настроение. Линда еще послонялась по дому некоторое время, заставила себя лечь спать и сразу заснула.

Когда утром она набирала номер телефона клиники, руки ее дрожали. Пришлось перевести дыхание, чтобы голос звучал уверенно. На том конце сообщили, что медсестра Бет вышла ненадолго, но через минуту подойдет. Минута показалась Линде вечностью. Сердце ее бешено забилось, когда она наконец услышала голос Бет.

– Линда? Сядьте, дорогая. Кролик отдал концы, – сказала она, употребляя известную фразу, которой пользовались для объяснения положительного результата.

– Вы серьезно? – не веря своим ушам, переспросила Линда. – Повторите, пожалуйста.

– Дорогая, все так. Вот тут говорится: «беременность между шестью и восемью неделями». Поздравляю!

Линда зажмурилась и так вцепилась в трубку обеими руками, будто та была для нее спасательным кругом. Она звонила с работы, знала, что на нее смотрят, но ей было все равно.

– Бет, а ошибки быть не может?

– Линда, результат у меня в руках.

– Я хочу посмотреть на него сама. Сейчас приеду!

– Послушайте… – смеясь, начала было Бет.

– Я еду, не отговаривайте меня. Я хочу увидеть написанное собственными глазами.

– Ну, хорошо. Только поезжайте аккуратно, мамочка!

Линда понимала, что ее требование увидеть результат анализа выглядит глуповато: взрослая женщина, а ведет себя так неразумно. Но она ничего не могла с собой поделать.

Дежурная ждала ее и тут же направила прямо к Бет. Уже весь персонал был в курсе того, что их бывшая пациентка, считавшаяся бесплодной, вдруг забеременела. Когда Линда вошла в комнату для медсестер, там собрались все, кто мог, и зааплодировали ей.

Линда счастливо улыбалась, а сама не сводила глаз с Бет, которая держала в руках голубой заветный листок.

– Вот, держите! – весело сказала та, отдавая ей бланк.

Линда внимательно прочла свое имя, возраст, дату, название анализа. И, наконец, результат.

Она обвела всех взглядом.

– Я беременна! – сказала она с уверенностью в голосе, прижала бланк к груди и радостно засмеялась. Тут все кинулись обнимать и целовать ее Линда расплакалась.

18

Я не могу без нее. Эта мысль преследовала его, что бы он ни делал: на работе, дома с детьми. Чувство невероятной тоски не покидало его, даже когда он не думал об этом. По Дженет он в свое время тоже тосковал, но там это упиралось в безысходность, здесь же чувствовал, что выход должен быть, но никак не мог его найти.

Я не вынесу этого. Еще одна мучительная фраза. Между ними вся его остальная жизнь.

Майкл был на работе в семь часов утра, когда вдруг понял, что больше это не может продолжаться и ему надо просто взять и позвонить Линде. В это время, до работы, ее можно было застать дома.

Майкл подождал, пока Пэтрик выйдет, и быстро набрал номер. В этот момент брат вернулся, и он торопливо повесил трубку, не дожидаясь ответа.

Да что это я веду себя, как школьник? – разозлился сам на себя Майкл и снова набрал номер. Если собрался поговорить с Линдой, то надо это сделать сейчас.

Линда ответила сразу.

– Это я, здравствуй, – сказал он. – И до этого тоже звонил я. Извини, что повесил трубку, сдали нервы. – Он подождал, но она молчала. – У тебя все в порядке? – спросил он, сердито взглянув на Пэтрика.

Тот делал вид, что очень занят.

– Да, у меня все нормально, – сказала Линда. – Как ты?

– Я… – начал он и осекся.

Ему хотелось тут же рассказать ей, о чем он думал все это время. Но получилось бы сплошное нытье, да еще в присутствии брата. Разговор явно не клеился. Он прикрыл трубку рукой и повернулся к брату спиной.

– Послушай, давай встретимся где-нибудь? Пообедаем вместе, а? В каком-нибудь ресторане? Мы могли бы…

– Нет.

Даже не дала ему закончить фразу.

– Линда, я…

– Идея не очень хорошая, Майкл. Я не могу никуда с тобой пойти.

– Не можешь?

– Не хочу.

Она была так далеко, такая чужая. Он бы поверил ей, если бы не дрожь в ее голосе.

– Что случилось, Линда?

– Ничего. Мне надо уходить, я опаздываю на работу.

– Можно, я приеду к тебе после работы?

– Нет. Я буду поздно, даже не знаю когда. Спасибо, что позвонил. – И она повесила трубку.

Майкл сидел, уставившись на аппарат. Что это еще за «спасибо, что позвонил»? Какого черта?

Пэтрик повернулся к нему.

– Только не начинай учить меня, я тебя прошу! – сказал Майкл раздраженно. – Попробуй только начни, и я с тобой вообще перестану разговаривать.

– Я разве что-то сказал? Господи, я даже рта не раскрыл. Займись делом – вот мой совет.

– Да, конечно.

– Но раз ты сам затеял все сначала…

– Что ты имеешь в виду?

– Только то, что ты молил о свидании, а Линда – ну как это сказать помягче – снова дала тебе отставку. Мне всегда нравилось это выражение. Очень лаконично и без лишних эмоций.

– Пэтрик, ты не считаешь, что суешь нос не в свое дело? Кто тебя просит вмешиваться?

– Никто. Просто только твоя дочь приходит ко мне в дом каждый раз, когда я теряю бдительность.

– Это и было-то всего один раз! Пожалуйста, не путайся у меня под ногами.

– Что ты собираешься предпринять?

– А как ты думаешь? Собираюсь повидать Линду. Между прочим, в свой законный обеденный перерыв.

– Майкл, учти: если Марго об этом узнает, то опять уйдет из дому.

– Я сказал дочери, что эта женщина мне небезразлична. Я все ей объяснил еще до того, как она вернулась домой, так что Марго в курсе. А я должен увидеть Линду сегодня.

– Надеюсь, ты отдаешь себе отчет в своих действиях?

Но Майкл уже не раздумывал. Ему стало явно легче после того, как он решился позвонить Линде, с которой предстояла встреча и разговор.

Продумать все заранее не получилось, так как он все утро был занят на работе. Около часа дня он приехал в школу, чтобы поймать Линду до начала дневных занятий.

Майкл решил пройти прямо в класс и вызвать ее на пару минут. Шагая по коридору, он подумал, что все школы выглядят и даже пахнут одинаково. И это заведение, и его старая школа, и школа, в которую ходят его дети, по своему духу очень схожи. Неважно, новая это школа или старая, – даже старое школьное здание, ставшее, например, складом, узнаваемо с порога.

Майкл остановился на пороге класса. Линды не было. Одна из ее учениц стояла у окна и поливала цветы. Может, Линда вышла куда-то? Придется подождать, правда, у него не так много свободного времени. Если он не вернется на работу примерно через полчаса, брат ему даст жизни.

– Эй, привет! – услышал он вдруг.

Оглянувшись, он увидел четырех девочек. Они, видно, хотели пройти в класс, да он загородил проход. Удивительно, что они помнят его.

– Здравствуйте! – сказал он. – Я ищу миссис Форд.

– Мы догадались, – сказала одна из них. – Но ее здесь нет.

– А где она?

– Она больна и поехала домой. Миссис Форд последнее время часто себя плохо чувствует.

– Больна? Я утром разговаривал с ней.

– Ну, значит, она не хотела вам говорить.

– Как тебя зовут? – спросил Майкл бойкую ученицу.

– Луиза, – ответила та и оглядела его с ног до головы. Взгляд был неприятный, словно она что-то знала про него.

– Ну хорошо, Луиза, может, ты и права. Тогда я пойду, но если вы увидите миссис Форд до того, как это сделаю я, передайте ей, что заходил Майкл Хэнкс.

– Послушайте, – обратилась к нему настырная Луиза, – а кем вы приходитесь миссис Форд?

Вопрос был произнесен очень ехидным тоном. Майкл только улыбнулся.

– Я – ее парень. Ты довольна?

Сев в машину, Майкл завел мотор и выехал на дорогу. Что же случилось с Линдой? Почему она так с ним разговаривала утром? Это на нее не похоже, так что, может быть, она и в самом деле больна? Нужно поехать к ней, и как можно быстрее.

Майкл направился в «Мэйфэйр». В холле пусто – миссис Спейси смотрит телевизор, и ей явно не до проверки визитеров. Майкл взлетел по ступенькам наверх. Взлетел – это мягко сказано. На самом деле он в своей рабочей обуви произвел такой шум на деревянной лестнице, что о его появлении догадался весь дом.

Поднявшись на последний пролет, он вдруг подумал, что для Линды тяжеловато должно быть каждый день преодолевать эту лестницу. Для этого надо быть в хорошей форме. А хорошая форма – это отличное здоровье. Он вспомнил, как все было между ними, и у него сжалось сердце. Господи, как ему не хватает Линды! Даже после долгой разлуки он ощущал, что очень привязан к ней. И пусть Пэтрик говорит что угодно, сейчас ему необходимо повидать Линду и узнать, что с ней такое.

Майкл постучал в дверь. Подождал ответа. Тишина. Он постучал снова. Ни шагов, ни музыки, ни голосов.

Он забарабанил сильнее. Из соседней двери выглянула женщина.

– Миссис Форд нет дома, – сказала она. – Она ушла несколько минут назад.

– Спасибо.

Майкл медленно спустился вниз. Остановился у двери в комнату миссис Спейси, раздумывая, что же ему делать дальше. Вдруг дверь распахнулась, и почтенная дама предстала перед ним. Она, видно, занималась своей прической, так как вся ее голова была в валиках волос после снятых бигуди.

– Вы помните меня, миссис Спейси? Я знакомый Линды Форд. Мне сказали в школе, что она заболела.

– Да, она приехала домой совсем разбитая – видно, плохо себя чувствует. Но ей позвонили из больницы, где лежит ее больная подруга…

– Она поехала в больницу?

– По всей видимости – да.

– Вы не знаете, в какую?

– Она не сказала, но я думаю, в Ганновер. Линда просто угробит себя, если будет так носиться везде и всюду. Работает на износ в школе весь день, приезжает домой – и нет чтобы отдохнуть, сразу же мчится в больницу. А вы знаете, как выматывают посещения больных? Ничего нет хуже, когда у вас в больнице лежит кто-нибудь из близких, я это очень хорошо знаю. Не раз приходилось навещать то одних, то других. Я пыталась это объяснить Линде. Говорю, вам надо следить за здоровьем сейчас, чтобы в моем возрасте…

– Спасибо, миссис Спейси, – прервал ее Майкл.

Он направился к машине. Какая еще больная подруга? Скорее всего, Эмилия. Конечно, кто же еще? Она поехала навестить Эмилию. Ах, черт, у него совсем нет времени, чтобы ехать в больницу.

Линда сидела на стуле у кровати Эмили. Она пришла сюда по просьбе подруги, но к этому времени Эмили уснула. У нее высокая температура, и ей дали лекарство. Время от времени Эмилия приоткрывала глаза и звала Линду, а увидев ее, опять проваливалась в забытье, словно боясь, что та уйдет. Линде предлагали переместиться в кресло у окна, чтобы было удобней сидеть, но она отказалась, потому что Эмили, лежа, не видела бы ее и ей приходилось бы каждый раз вставать и подходить к кровати, иначе больная пыталась садиться. Линда переживала за подругу и молила Бога, чтобы той стало легче.

Линда не рассказала Эмили о своей беременности, она вообще никому не говорила об этом. Даже как-то обидно: у нее такая новость – и не с кем поделиться…

– Линда! – снова позвала Эмили.

– Я здесь. Что ты хочешь, дорогая?

– Пить.

Линда взяла со столика поильник и дала Эмили немного попить.

– Который час? – спросила та.

– Ну… где-то около пяти.

– Утра или вечера?

– Вечера.

– Хорошо, что ты здесь.

– Да, конечно.

– У меня абсцесс в легком, ты знаешь?

– Да, мне сказали.

– Лучше абсцесс, чем метастазы, правда? Кажется, завтра собираются что-то предпринять. Что-то кардинальное…

Она опять задремала. Линда подошла к окну – уже стемнело. Она здесь давно и очень устала, но не может уйти, пока ее кто-нибудь не сменит. К Эмили посменно приходили знакомые женщины из ее прихода. Только они и Линда дежурили у постели больной.

Линда прислушалась к знакомым звукам больницы. Вот покатили раздаточный стол на колесиках. Уже ужин. Вот громкие голоса медсестер на посту… где-то включили вентиляцию, телевизор в соседней палате…

Что сейчас делает Майкл? Его телефонный звонок застал ее врасплох. Услышав любимый голос, она совсем растерялась. Линда решила, что звонят из больницы, а тут Майкл. Как рада она была услышать его! Сколько же они не виделись? Страшно посчитать, но встречаться с ним теперь она никак не может – этого ей не вынести. По телефону легче притвориться, что все в порядке. Он же не видит, что она едва сдерживает слезы…

– Линда, я хочу тебе что-то сказать, – услышала она слабый голос Эмили.

Как бы ей хотелось все рассказать подруге, облегчить душу.

– Что? Я слушаю тебя.

Но та снова закрыла глаза.

Линда ждала, опасаясь неизбежного вопроса о Джеке. Эмили, естественно, хотела бы его видеть, но того невозможно было найти.

– Линда…

– Я здесь, здесь!

– Ты знаешь, я рада, что у меня нет ребенка. Я рада тому, что… ну ты понимаешь…

– Нет, не понимаю, дорогая.

– Ты должна понять, у тебя тоже нет детей. – Она закашлялась. – Да, я забыла… ты же мечтала иметь их… – Долгая пауза. – Я тоже когда-то хотела, помнишь? Я тебе говорила…

– Помню.

– А теперь…

Эмили замолчала, и Линда была рада, что у подруги закрыты глаза и она не видит выражения ее лица.

– Они бы забыли меня, – сказала Эмили.

– Кто?

Эмилия нахмурилась.

– Мои дети. Джек наверняка не разрешил бы им вспоминать меня и не разрешил приходить сюда, потому что я умираю. Он бы их и на кладбище не водил после моей смерти. Сделал бы все, чтобы они забыли меня. Я права?

Линде хотелось подбодрить подругу, сказать ей, что та вовсе не умирает, но она промолчала. Между ними давно было решено: не давать неоправданных надежд. Эмили очень больна, и неизвестно, чем все это может кончиться.

– Не знаю, – сказала Линда.

Она и правда толком не знала, как ответить на такой вопрос. Ей так и не удалось до конца понять, какие отношения были у Эмили с ее бывшим мужем.

– Боже, как мне плохо. За что ты наказал меня таким мужем? Для своих детей я бы канула в Лету. Правда, я поэтично выразилась? Канула… слово-то какое архаичное. Джек меня бы живую закопал. Твой Майкл не таков, ведь его дети помнят свою мать?

– Помнят и любят.

– Он хороший человек. Я забыла, как зовут эту девочку?

– Фэй.

– Нет, эту язву.

– Марго.

– Вот-вот. Марго Хэнкс. Я ее имя видела в газете, не говорила тебе?

– Нет. В какой газете?

– Сейчас не вспомню, да это и неважно. О ней там писали, что она что-то вроде восходящей звезды местного значения. И Майкл не говорил тебе? Странно. Вы так до сих пор и не виделись? Ладно, ладно, не буду. Так про эту девчонку было в газете, неужели не видела?

– Говорю же тебе – нет.

– Там было сказано: дочь Майкла Хэнкса и умершей миссис Хэнкс. Джек так бы никогда не сделал, он не дал бы написать: «дочь умершей миссис Никсон». Он напечатал бы: «дочь Джека Никсона», и все. А меня вроде как и вовсе не было на свете.

Линда увидела, как Эмили смотрит на нее, и постаралась улыбнуться подруге.

– Милая, ну для чего ты затеяла этот разговор?

– У кого что болит, тот о том и говорит. Мой муженек – это человек, которому не дорога память ни о ком, а обо мне особенно. А насчет детей… Сама пойми, как мне повезло, что у меня их нет. Во что бы он их превратил? Как бы я могла отдыхать на небесах, зная, что этот негодяй вытворяет. Скажи, а я тебя просила привести его?

– Несколько раз.

– Вот, черт. Так я и знала. Он придет?

– Его… не нашли.

– Ну и ладно. Все равно бы он не явился. Линда…

– Тебе бы надо отдохнуть.

– Нет, я хочу поболтать. Для чего я тебя сюда позвала? Чтобы поговорить с тобой. С этими дамами из церковной общины и потрепаться не о чем. Мне они, конечно, нравятся, душевные тетки, но беседовать с ними о пирожных и печенье… Это слишком.

– О пирожных?

– Ну да. Или о булочках. – Эмили облизнула пересохшие губы, и Линда дала ей попить. – Сначала они говорят мне о том, какая я храбрая, но мы-то с тобой знаем, как обстоят дела с этим по-настоящему. Так что все это шито белыми нитками. Потом они начинают делиться любимыми рецептами. Приходится изображать, что я впала в кому.

Линда отвернулась. Неприятно слышать все это. В словах Эмили есть и доля черного юмора, и, возможно, доля правды – ведь вполне может быть, что кома станет ужасной реальностью. Пока оставалось только уповать на новый антибиотик, который вводили бедняжке.

– Линда, – сказала Эмили. – Я тебе все наврала.

– Да брось ты! – ответила та, поправляя ей подушки и укладывая поудобней.

– Не осуждай меня, дорогая.

– И не собираюсь.

– И еще я не хочу, чтобы ты сердилась.

– Хорошо. Я не сержусь.

И все же Линде ужасно не хотелось слышать новые признания и откровения подруги. Честно говоря, она просто устала разбираться в чужих проблемах.

– Я хочу тебе сказать одну вещь, – настаивала Эмилия.

– Давай, говори.

– Я об этой девке Джека. В общем-то она, наверное, не девка, а довольно умная женщина, образованная, как я.

Линда улыбнулась.

– Как ты? Ого!

– Да. Как я. Мне не до ложной скромности – она умная, и я умная. А знаешь, почему?

– Нет.

– Потому что таков мой муженек. Ему нужна женщина, которая превосходит его в интеллекте.

– Зачем?

– Поверь уж мне, так оно и есть. – Эмили кивнула головой. – Джеку нравятся женщины умные. Может, это и звучит странно; как правило, с мужчинами такое не часто случается, но это же – Джек. А тебе не кажется, что это своего рода комплекс?

Линда сделала вид, что занята шторами, и Эмили снова задремала. Внезапно распахнулась дверь, и девушка из обслуживающего персонала вкатила раздаточный столик. Зазвенела посуда, и тут она уронила стакан. Эмили вздрогнула и открыла глаза.

– Что такое? – взволнованно произнесла она.

– Тебе привезли ужин.

– Скажи им, что я не хочу есть.

– Скажу, но ты сначала посмотри, что тебе принесли, может, попробуешь немного?

– Я не могу даже думать о еде.

– Знаю, знаю, но тебе необходимо съесть хоть что-нибудь.

– Я все забываю, что у тебя медицинское образование.

– А ты не забывай.

– Мне все осточертело.

– Не капризничай. Выпей хотя бы сок.

– Хотелось бы мне быть похожей на тебя, – сказала Эмили. – Ты хоть сама знаешь, какая ты?

– Скажи мне, а то я совсем запуталась.

– Это не так-то просто. Вот, например, Ницше.

– При чем тут Ницше?

– Не мешай. Так вот – Ницше чувствовал жизнь и знал ее.

– И не только он один, – сказала Линда, не понимая, куда клонит Эмили. Может, она бредит?

– Не перебивай. Этот человек знал о жизни все и как-то сказал следующее: по жизни нужно танцевать. День, в течение которого вы не танцевали, считается пропащим. Это про тебя, Линда. Твои дни – танец, простой или сложный. А вот возьми меня – я тоже стараюсь, но музыка не та. Танцую сегодня, а вальс вчерашний. И знаешь, кто еще такой же, как я? Твой Майкл. Но так делать нельзя, надо всегда смотреть, что у тебя есть сейчас. Не стоит оглядываться назад. Ты живешь сегодняшним, Майкл живет вчерашним. И теперь благодаря тебе он оказался в другом измерении. Дорогая, не позволяй этой глупой девчонке побороть тебя, ты ведь нужна Майклу. Вам вместе будет не так уж тяжело одержать победу.

Эмили замолчала. Линда не знала, что той сказать – ей не хотелось затрагивать наболевшую тему так глубоко. Она посмотрела на поднос с ужином. Вид и запах больничной еды вызвали в ней чувство тошноты, и она отвернулась, чтобы, не дай Бог, чего не случилось.

– Я не хочу есть, – сказала Эмили, проследив ее взгляд.

– Да ты посмотри только! – Линда пересилила себя и подвинула ей поднос. – Паштет и бекон, рис, зелень.

– Нет.

– А вот фруктовый салат.

– Это, пожалуй, я попробую.

Линда накормила ее салатом и отнесла тарелки на столик. Эмили затихла, утомленная долгим разговором и попыткой поужинать. Линда устало сидела рядом с ней, прислушиваясь к ее неровному дыханию. Она вспомнила монолог подруги о Ницше и улыбнулась. Что-то в ее словах глубоко затронуло Линду, ей вдруг стала понятней ситуация с Майклом.

Не надо сегодня танцевать вчерашний танец. Линда поняла смысл сказанного. Но все не совсем так, как представила Эмили, – та не знает, что Линда так же тянулась в прошлое, как и ее несчастная подруга, так же пытается вычеркнуть Макса из своей жизни. А Майкл? Он тоже вот-вот станет прошлым для нее, и чем она будет жить тогда? Правда, у нее есть теперь будущее – ребенок. Этого подруга пока не знает и не может вписать в свою сбивчивую теорию.

Около семи на смену Линде пришла сиделка из церкви. Линда решила, что надо сказать ей о том, что больной не нравятся их разговоры на кулинарные темы, но потом она посчитала это неэтичным и ничего не сказала.