Текст книги "Долгожданный рейс"

Автор книги: Бетти Бити

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Глава 2

И вот наступил день первого полета Памелы Хагис. Она стояла у больших стенных часов в. пищеблоке аэропорта. Прямо под часами на доске висело расписание дневных вылетов, оформленное в виде аккуратно начерченных квадратов. В пятом квадрате снизу стоял рейс 404 до Парижа, фамилия командира – Николсон, стюардесса – мисс Уэнворт, и маленькими буквами, которые так много значили для нее, написано мелом: «Внештатная стюардесса – мисс Хагис».

До полета оставался только один час. Памела наблюдала за выражением лица Клары Уэнворт, внимательно проверяющей наличие провизии и многих других вещей, необходимых для полета, и подписывающей разные накладные и другие документы, сверяя их со списком пассажиров.

– Первый полет? – Клара вопросительно посмотрела на Памелу и, не дожидаясь ответа, предупредила: – Полет будет трудным. Тридцать пять пассажиров, из них шесть детей. Повезло еще, что надо подавать только чай.

– У нас был один полет, когда я училась.

– Это не считается. – Мисс Уэнворт закинула на плечо сумку, собрала бумаги и кивнула грузчику, давая понять, что он может везти провизию к самолету. – Прежде всего, не пытайся ничего делать самостоятельно. Внимательно наблюдай за мной. И, пожалуйста, не путайся под ногами. – Она направилась к двери. – Если рейс задержат, то, надеюсь, ты позаботишься о пассажирах. Кроме этого, делать будет нечего. – Остановившись, Клара следила, как сотрудник пищеблока укладывает банки с консервами и посуду, снимая их с полок. – Можешь идти к самолету и проследи, чтобы там все правильно погрузили. Ой, нет, ты же не знаешь, куда что класть. – Она нахмурилась и вздохнула. – Вообще-то я думаю, что не следует ставить внештатных на рейс до Парижа: он слишком короткий и они только мешают.

– Может, я пойду и посмотрю, прибыли ли пассажиры?

– Нет. – Мисс Уэнворт покачала головой. – Лучше стой со мной. – Она кисло улыбнулась, поправляя и без того безукоризненную прическу.

Последовав ее примеру, Памела поправила новую форменную шапочку, подумав, что, может быть, со временем она наденет такую же форму, как у мисс Уэнворт. Памеле этого очень хотелось, ведь шапочка так шла ее наставнице. В последний раз она оглядела теплый и суматошный пищеблок, где собирали коробки с продуктами и уже готовой к употреблению снедью, и следом за высокой стройной Кларой вышла на обжигающий холод.

В сумерках неясно вырисовывался темный силуэт самолета, вокруг него, очень напоминающие синих муравьев, суетились технические работники и заправщики. К бокам лайнера уже были приставлены металлические трапы; караван автопогрузчиков медленно вез необходимое оборудование.

– Сначала надо пройти таможню. Это недолго, – предупредила Клара Памелу, направившуюся было к самолету.

– У меня с собой ничего нет, – коротко проинформировала служащего мисс Уэнворт, войдя в отделение таможни.

– У меня тоже ничего, – застенчиво улыбнулась Памела.

Таможенник заглянул в сумки и мелом поставил на них пометки.

– Первый полет? – спросил он Памелу. – Я вас здесь раньше не видел.

– Это моя внештатная, – объяснила ему Клара, состроив мученическую гримаску. – Мне почему-то всегда их дают, – вздохнула она.

– Вы, должно быть, очень хорошо работаете, – сухо отреагировал на ее жалобу таможенник, подмигнув Памеле.

Девушка покраснела. Все было так странно и так интересно. У Памелы возникло ощущение, что она здесь совсем посторонняя, зритель, который, плохо понимая, что происходит, наблюдает за людьми, делающими свое дело.

– Да, конечно! – рассмеялась мисс Уэнворт и подхватила сумку. – Вернусь завтра. В Париже мы сделаем покупки, так что, как прибудем, ищите контрабанду.

Стюардессы и таможенник улыбнулись, зная, что компания не слишком щедра на иностранную валюту, которую выдавали членам экипажа, если те оставались где-то на ночь, а в Париже этих денег с трудом хватало на еду.

Дверь за ними захлопнулась, и девушки опять оказались на летном поле.

Ощущая торжественность момента, Памела шагала рядом с Кларой к стоящим самолетам. В это время темнело рано, как будто слабое зимнее солнце уставало трудиться в холодном небе и спешило спрятаться в удобной постели из густых облаков.

Памела заметила сороку; она пропрыгала через дорогу и уселась на высоком заборе из металлической сетки. Одетая в роскошный черно-белый наряд, она разглядывала огромных серебристых птиц, которые стояли на другой стороне летного поля, раскачивая длинным сильным хвостом, помогавшим ей удерживать равновесие.

«Одна сорока», – мрачно подумала Памела. Ей так не хотелось сейчас встретить эту птицу. Но тут рядом с первой примостилась другая сорока.

– Смотрите, мисс Уэнворт, – сказала Памела, хватая бывалую стюардессу за руку. Ей так хотелось, чтобы и Клара тоже поверила в добрые предзнаменования. – Смотрите, две сороки.

Мисс Уэнворт взглянула на птиц.

– Для экипажа это плохая примета, – сказала она с неприязнью. – Что хорошего в двух сороках?

– Удача. Две сороки означают удачу, – объяснила Памела.

– Да, удача в полете никогда не помешает. – Мисс Уэнворт посмотрела на сорок чуть добрее. Потом, как будто не позволяя себе надолго отвлекаться от работы, она спросила: – Что ты знаешь о валютах? Можешь давать сдачу в фунтах стерлингов или во франках? Можешь? Хорошо.

Они прошли еще немного, и мисс Уэнворт задала очередной вопрос:

– Ты знаешь, для чего какой выключатель предназначен в кухне? А что такое пробки? – Потом, в ответ на утвердительный кивок Памелы, заметила: – Конечно, теорию ты знаешь, а на практике все окажется по-другому.

Но это пессимистическое заключение не обескуражило Памелу, ведь две сороки сулили ей удачное путешествие. В этот момент девушке казалось, что она справится со всем и найдет выход из любой ситуации. Может быть, добрый знак будет действовать в течение нескольких дней и она встретит Роджера Карсона еще раз.

– Ты все знаешь из твоих скучных зубрежек? – продолжала свой экзамен мисс Уэнворт.

Памела повернулась к девушке, шедшей рядом, и с восхищением посмотрела на стюардессу, не сомневаясь, что ничто не смогло бы отвлечь ту от мыслей о работе. Хорошей приметой для мисс Уэнворт был бы полный самолет довольных пассажиров, прибывших на место точно по расписанию, и ничего больше.

Они подошли к самолету. Памела смотрела на его гигантское металлическое тело, которое украшало изображение красно-белого парящего орла – символа компании. Поперек крыла черными буквами был выведен международный регистрационный знак «G-AKUB».

– О, «дядюшка Бейкер»! – знающим тоном отметила мисс Уэнворт. – Хороший самолет. Быстрее других. – Она одобрительно кивнула.

Это озадачило Памелу; насколько она знала, все самолеты одного типа летали с одинаковой скоростью. Ей еще предстояло узнать, что для экипажа все самолеты имели свою индивидуальность, как скаковые лошади для жокеев.

Поднимаясь следом за мисс Уэнворт по трапу, приставленному к хвосту самолета, в пассажирский салон, Памела испытывала те же чувства, как много лет назад, когда она впервые прокатилась на слоне в зоопарке, – сильное возбуждение и гордость, к которой чуть-чуть, чтобы не испортить удовольствие, примешивался страх.

Внутренне убранство самолета не произвело на нее сильного впечатления. Сейчас здесь все выглядело более будничным и старым, чем когда она была на борту с учебной группой. Потертый ковер, на стенах кое-где облупилась краска, а пустые кресла делали салон похожим на заброшенный театр.

– Сюда, – сказала мисс Уэнворт. Для нее пассажирский салон был только пассажирским салоном, и ничем больше. – Для начала разложи это по местам, проверь, везде ли есть одеяла и проспекты. – Она сунула Памеле пачку пакетов из вощеной бумаги. – Это легкая и приятная работа. Потом приходи ко мне – поможешь на кухне.

Выполнив указания наставницы, Памела направилась в хвост самолета. В этот момент распахнулась дверь в носовой части. Кто-то, насвистывая и освещая путь фонарем, торопливо вышел в салон. От удивления девушка остановилась. Она забыла, что за дверью, в кабине экипажа, находились люди, занятые своим делом.

– Привет! И кто тут у нас ходит? – подчеркнуто медленно произнес тихий приветливый голос.

Памела повернулась и застенчиво посмотрела в ту сторону, откуда доносились слова. Перед ней стоял молодой человек чуть выше среднего роста с узким загорелым лицом. Когда он улыбался, вокруг рта образовывались глубокие складки. Судя по двум золотым полоскам на рукаве и двойному крылу на кителе, это был второй пилот.

– Я новая стюардесса, сэр. По крайней мере….

– Хорошо! Очень хорошо! – сказал он так, как будто эта новость на самом деле была для него самой лучшей.

– Мы работаем вдвоем, – высунула голову из кухни мисс Уэнворт. – А она под подозрением.

Экипажи обычно шутили, говоря «под подозрением» вместо «под наблюдением». Все рассмеялись.

– Мисс Хагис… Памела, да? – Мисс Уэнворт посмотрела на девушку, стоящую рядом, так, как будто впервые увидела начинающую стюардессу, за которой ей предстоит наблюдать. Красивые серо-зеленые глаза бесстрастно изучали Памелу. – Это мистер Кендрик. В свободное от работы время – просто Чипс. Ты можешь называть его мистер Кендрик. «Сэр» – это для командира.

Чипс Кендрик заговорщически улыбнулся Памеле. Потом он прошел в хвост, открыл люк и осветил фонарем багажное отделение под кабиной.

– Эй, мистер Кендрик! – позвала мисс Уэнворт через дверь кухни, когда тот, удостоверившись, что все в порядке, возвращался обратно. – Двадцать один год. Светлые каштановые волосы, голубые глаза и вздернутый носик. Можете сообщить остальным. – Она посмотрела на Памелу и подмигнула ей: – Не пугайся. Это довольно точное описание твоей внешности. Надо было бы сказать, что ты хорошенькая, но тогда они все сразу прибегут сюда.

Чипс Кендрик обернулся и негромко прыснул.

– Ну, теперь они решат, что полет того стоит, – съехидничал он и, теперь уже громко, рассмеялся.

Памела вздохнула с облегчением. Очевидно, молодой человек правильно понял довольно едкую шутку мисс Уэнворт. Девушка слегка нервничала; ей такой юмор не казался уместным. Она подавала старшей стюардессе провизию с больших стеллажей и наблюдала, как та ловко открывала дверцы шкафчиков, холодильника, печи, аккуратно раскладывая все по местам.

Позади них в дверях появилась тень. Девушки обернулись одновременно. Памела посмотрела на китель, пытаясь определить должность пришедшего. Одно крыло и буква «И» в кружке. Бортинженер.

– Добрый день, мистер Харпер, – мило улыбнувшись, поприветствовала его мисс Уэнворт. – Какие-то проблемы? – С точки зрения Памелы, ее язычок был чуть острее, чем того требовали приличия. – О, Памела, не стесняйся! Познакомься, это мистер Харпер. Мистер Харпер, это мисс Хагис.

Памела страшно смутилась. Робко улыбаясь, она кивнула, напуганная тем, что мисс Уэнворт опять начнет описывать ее. Инженер выразил надежду, что она получит удовольствие от первого полета. Но, видя, что девушки не намерены поддерживать разговор, он улыбнулся и ушел.

– Так всегда бывает, когда появляется новое лицо, – объяснила мисс Уэнворт. И добавила так, чтобы мистер Харпер мог услышать: – Сейчас придут еще двое. – Она начала внимательно изучать список пассажиров. – И командиру, конечно, будет интересно взглянуть на тебя, но он не снизойдет до прихода сюда, а пришлет за тобой кого-нибудь. Она положила лист бумаги на доску. – Э нет, давай посмотрим. Командир Николсон, не так ли? Ну, этот даже не знает о твоем существовании. – Взглянула на часы. – Через пять минут пассажиры начнут подниматься на борт. Подожди пока здесь, а я пойду в зал регистрации и проверю, не задерживается ли рейс.

Она спустилась по трапу, тихо напевая. Когда стюардесса ушла, в самолете воцарилась необычная тишина. Дверь в кабину пилотов была плотно закрыта. Только из носа машины доносился слабый глухой шум, как будто там кто-то двигался. С грохотом отъехал большой бензозаправщик, и наземный персонал освободил крыло лайнера. Потом Памела увидела, как к самолету подрулил подвижной аккумулятор. В это время вернулась мисс Уэнворт.

– Пассажиры идут. – Стюардесса поправила шапочку перед зеркалом в женском туалете, тщательно почистила жакет и протянула щетку Памеле.

В иллюминатор женского туалета Памела увидела вереницу пассажиров, по форме напоминавшую крокодила. Офицер вел ее к трапу.

– Они уже здесь, – сообщила она и пошла за мисс Уэнворт к входу.

Офицер проверял пассажиров по списку, и дальше они – кто медленно, кто быстро, кто спокойно, кто заметно нервничая – в зависимости от характера, поднимались по ступенькам к входу, где их встречали две приветливо улыбающиеся стюардессы.

Пассажиры показывали им белые посадочные талоны.

– Номер восемь – второй от начала, слева. Да мадам, обещают хорошую погоду.

– Четвертое место справа, сэр. Разрешите, я возьму ваше пальто?

– Нет, салон герметизирован, поэтому никакого дискомфорта вы не почувствуете.

«Мисс Уэнворт прекрасно работает», – думала про себя Памела, наблюдая, как стюардесса улыбается каждому пассажиру, отвечает на вопросы, берет пальто, помогает поднять ручную кладь на полку, сохраняя абсолютное спокойствие.

– Простите, – мисс Уэнворт обратилась к паре, пересевшей на свободные места, – но вы должны сесть на свои места.

Они попытались протестовать, говоря, что с новых мест лучше видно.

– Вы сместите центр тяжести, – спокойно объяснила мисс Уэнворт, и, словно послушные овечки, пассажиры вернулись на свои места.

«Я никогда не смогу так», – думала Памела, стараясь помочь пассажирам с верхней одеждой и с багажом.

Она заметила мужчину среднего возраста с портфелем. Может быть, посыльный королевы? Ей стало любопытно, не везет ли он важные дипломатические бумаги? Может быть, секретные?

– Как только взлетим, ребенку на тридцать втором месте надо подать бутылку с питанием, – жестко сказала мисс Уэнворт Памеле.

Неохотно девушка вернулась к проблемам насущным, на данный момент более важным, чем политические интриги.

Памела помогла Кларе раздать пассажирам ватные шарики, чтобы те могли защитить барабанные перепонки от рева моторов, и карамельки (если что-нибудь сосать или жевать, то легче переносится резкая смена давления).

Когда все разместились, мисс Уэнворт прошла в начало салона и остановилась у дверей, ведущих в кабину пилотов. Тоном школьной учительницы, объясняющей урок, она обратилась к пассажирам:

– Мы будем лететь на высоте пятнадцать тысяч футов. Салон полностью герметичен. Расчетное время прибытия в аэропорт Орли в Париже – 19 часов по местному времени. Париж на один час впереди Лондона. Советую вам перевести часы прямо сейчас. Благодарю за внимание.

Она обворожительно улыбнулась. Пассажиры невольно заулыбались ей в ответ. Стюардесса проверила, закрыта ли задняя дверь, и девушки стали наблюдать за тем, как от самолета к ангару отъезжают передвижные трапы. Загорелась надпись: «Пристегните ремни. Не курить». Это чем-то напоминало название фильма на экране кинотеатра. Сейчас начнется.

Неожиданно один за другим заработали моторы. Первым начал бортовой, потом вступил наружный, к ним присоединились моторы на крыльях. Как музыкальные инструменты в оркестре, они сначала звучали неуверенно, потом слаженнее и громче, сливаясь в могучее крещендо. Самолет задрожал и начал покачиваться от бешеной силы моторов.

Вспомнив инструкции, которые она учила на курсах, Памела ходила вдоль салона, проверяя, все ли пассажиры правильно пристегнули ремни. Она заметила, что одна пожилая дама никак не может справиться с пряжкой.

– Вот так, – улыбнувшись, помогла Памела пассажирке.

– Проверь еще раз заднюю дверь, – попросила мисс Уэнворт. – Я уже дважды проверяла ее, но ты всегда делай это сама. Потом доложи экипажу.

Проходя по салону, в иллюминатор Памела видела, как из-под огромных колес убрали тормозные колодки, отъехали подвижные стартеры, а ступеньки закрепили специальным крюком. Постепенно прежде чем подняться в воздух, самолет сбрасывал с себя все лишнее.

За ангаром она увидела квадратное освещенное окно. Девушка знала, что это окно кабинета старшего технического офицера компании. Был ли там Роджер Карсон? Может быть, он смотрит из окна, зная, что она на этом самолете? Памела прижала нос к бортовому иллюминатору и помахала рукой. Глубоко вздохнула. Теперь ей стало легче. Быстро и грациозно прошла по застеленному ковром проходу и толкнула белую дверь, ведущую в кабину пилотов.

Здесь был совсем другой мир. Дверь за ней захлопнулась, яркое освещение салона исчезло. Сквозь огромные окна носовой части самолета был виден только серый зимний свет над Лондоном. Клубы облаков, еще час назад висевшие над городом, сейчас собрались в безобразное плотное одеяло, закрывшее все небо. От приборной панели шел жутковатый сине-зеленый свет, тускло освещавший лица пяти мужчин.

Зачарованная Памела смотрела, как они поворачивали какие-то ручки, дергали рычаги и прилаживали наушники на головах. Все были сосредоточены, контролируя могучие силы, от которых дрожал пол кабины. Стараясь перекричать рев моторов, она доложила:

– Пассажиры пристегнуты, задняя дверь закрыта, сэр.

– Спасибо, – ответил командир, даже не взглянув на нее. Потом, как будто услышав незнакомый звук в моторе, спросил: – Новенькая?

– Да, сэр.

Оказалось, что на самом деле это ему совершенно неинтересно. Подождав несколько секунд на случай, если будут новые распоряжения, Памела повернулась и осторожно прошла мимо стола штурмана. Открыв дверь в салон, она обернулась. Никто не оторвался от работы. Никто не заметил ее. В наушниках второго пилота послышался резкий голос. Пилот быстро что-то ответил. Закрыв за собой дверь, Памела почувствовала, что самолет мягко качнулся вперед. «Дядюшка Бейкер», принадлежащий компании «Скайуайд», величаво начал двигаться по полю, направляясь к взлетной полосе.

В отличие от экипажа, пассажиры, казалось, не отрывали глаз от двери в кабину пилотов, проявляя живейший интерес к любому члену экипажа, проходившему через нее. Выйдя из кабины, Памела медленно шла по проходу, робко улыбаясь пассажирам, сидевшим по обе стороны от нее. Мужчина и женщина среднего возраста, сидевшие вместе, одновременно повернулись к ней и спросили:

– Все в порядке?

– Все в порядке, – твердо ответила девушка, почувствовав себя на удивление уверенно. Да, она была настоящей стюардессой, полноправным членом экипажа.

Клара Уэнворт уже навела на кухне идеальный порядок.

– Садись и пристегни ремни, пожалуйста, сказала она Памеле. – Я сейчас, через минутку вернусь.

Памела послушно села на заднее сиденье и пристегнула тяжелый ремень. Подъехав к началу взлетной полосы, командир запустил все моторы. Девушка почувствовала мощную вибрацию, передававшуюся ей от пола через подошвы туфель. Клара Уэнворт, вернувшись, бесшумно села рядом с ней, натянула ремень и быстрым ловким движением застегнула пряжку.

– Нервничаешь? – спросила она Памелу.

В ответ та сначала отрицательно покачала головой, но потом слегка кивнула, согласившись. Она была сильно возбуждена и не знала, что сказать. Моторы взревели еще громче, как будто самолет стоял и громко выражал протест всему миру. Внезапно с бешеным ревом он снова тронулся с места, такой тяжелый и неповоротливый, что, казалось, он никогда не сможет взлететь. В иллюминаторе замелькали огни взлетной полосы. Их было так много и они были расположены так близко друг к другу, что сливались в единую светящуюся ленту. Памела отвернулась в сторону, боясь, что полоса скоро кончится.

Потом она почувствовала, что они поднимаются; легкие движения вверх и вниз, словно лодка покачивается на волнах… Звук моторов стал чуть тише и ровнее. Огромный неповоротливый монстр превратился в легкую птицу.

– Взлетели, – заметила мисс Уэнворт и наклонилась через Памелу, чтобы взглянуть на смутные очертания пригородов Лондона, становившиеся все меньше и меньше.

Погасло табло. Настроение пассажиров поднималось вместе с машиной, набиравшей высоту.

– Разнеси сигареты по салону, – попросила Клара. – У нас есть турецкие, египетские и английские. Объясни это каждому пассажиру, а к сигаретам добавляй коробку спичек. – Она улыбнулась. – Все эти мелочи очень важны.

Памела раздала сигареты, взяла коробку с детским питанием и бутылочку, чтобы впервые в жизни приготовить еду для пассажира в самолете. Проверив, нормальная ли температура, она отнесла бутылочку ребенку на тридцать втором месте. И хотя первое «спасибо» выражалось бульканьем и довольным пыхтением, она была бесконечно счастлива.

Потом она взяла стопку журналов и раздала их пассажирам. Отнесла бумагу и карандаши двум детям, начавшим скучать, и аспирин от головной боли одной даме.

– А теперь чай, – скомандовала мисс Уэнворт, проходя мимо Памелы по салону. – Нам придется хорошо поработать, чтобы справиться с этим.

Они прошли в кухню и начали расставлять чашки, тарелки и баночки с джемом на пластмассовые подносы. На каждый поднос положили по два тоненьких кусочка хлеба с маслом, бутерброд, завернутый в целлофан, по куску торта и фруктового пирога, выглядевшего очень аппетитно.

Чуть позже, с тревогой взглянув на часы, мисс Уэнворт стремительно собрала грязные подносы. Памела вымыла их и снова сложила аккуратной стопкой. Клара тем временем готовила подносы с чаем для экипажа.

– Шкипер говорит, что ветер дует в хвост, – сообщила она, вернувшись. – Значит, у нас совсем мало времени.

Они быстро начали разносить пассажирам медицинские и таможенные бланки, а также специальные карточки компании, на которых пассажиры могли написать, чем они довольны или недовольны, – информация, чрезвычайно интересная для управления авиакомпании.

Наступила ночь. Время от времени вспыхивали звезды, изредка показывавшиеся сквозь прорехи в облачном одеяле. Турбулентные потоки болтали самолет.

– А вот и Париж. – Клара Уэнворт прижалась к иллюминатору в кухне. – Правда, красиво? – вздохнула она. – К сожалению, мы обычно видим только несколько прожекторов да пищеблок. Точно такой же, как у нас, только здесь говорят по-французски и не умеют делать чай. Но работают хорошо. Лучше всего летать в Париж на неделе, с остановкой на ночь. – Она вышла и начала разбирать пальто в коридоре.

Памела еще раз посмотрела на море огней, то показывавшихся впереди правого крыла, то исчезавших за ним.

– Уже почти прилетели? – спросила она.

– Да, но мы не сядем еще минут двадцать. Будем ждать нашу очередь на посадку.

Довольно смутно представляя себе, что такое «очередь на посадку», Памела согласно кивнула.

Теперь все развивалось так же, как при взлете, только в обратном направлении. Сигареты были затушены, пассажиры пристегнуты. Журналы собраны и сложены в аккуратные стопки на столик в конце салона. Памеле казалось, что самолет кружится над аэропортом слишком долго. У нее возникло ощущение, что командир не сможет выделить узкую полосу огоньков посадочной полосы среди массы огней большого города. Теперь они опустились так низко, что Эйфелева башня должна быть выше их. С неприятным протестующим скрежетом опустились закрылки. Потом они снова медленно поднялись. Самолет снижался, приближаясь к миллионам огней, сверкавших под ним.

Колеса мягко коснулись посадочной полосы; без толчков и шума огромная машина стала тормозить. Огни, освещавшие аэропорт Орли, были расположены так же, как и в сотне других аэропортов. Они словно разрывали черноту ночи. Тормоза замедляли движение колес, скрипевших по бетонной полосе.

Самолет подруливал к входу в зал прилета. Клара помогала пассажирам доставать ручную кладь и приготовилась подавать им пальто.

Металлический трап лязгнул о борт самолета, дверь распахнулась, в салон вошел представитель авиакомпании и объявил:

– Леди и джентльмены, вы прибыли в Париж, аэропорт Орли. Местное время – девятнадцать десять. Когда вы пройдете таможенный и паспортный контроль, будет подан транспорт, который доставит вас в Париж. Благодарю за внимание. – Он повторил эту информацию на французском языке.

Памела напряженно всматривалась в квадратную черную дыру дверного проема позади него. Первое парижское впечатление. Она глубоко вдыхала холодный сырой воздух, ворвавшийся в самолет, как будто надеялась уловить в нем возбуждающие ароматы знаменитого города. Но в нем ничего особенного не было, кроме привычного аромата сырой травы, растущей между бетонными полосами, едва уловимого запаха бензина и свежего ночного воздуха, приятного после духоты герметизированного самолета.

Пассажиры вставали, брали пальто, которые подавала им Клара. Теперь, когда полет закончился, они громко, даже несколько облегченно переговаривались через салон и спинки кресел.

Стюардессы попрощались со всеми пассажирами. Салон опустел. Теперь Клара одной рукой быстро толкала передвижной бар, предварительно сунув что-то в руки Памелы, в другой несла еще какие-то пакеты.

– Пищеблок вон там, мы все это должны сдать им. – Она махнула рукой в сторону длинного ряда освещенных окон. – Таможня тоже рядом.

Они шлепали по невидимым лужам бетонного покрытия.

– Береги чулки, – посоветовала мисс Уэнворт. – Похоже, тут прошел сильный дождь.

Не доходя до пищеблока, она посмотрела на Памелу, на лицо которой падал свет, идущий от больших квадратных окон.

– Ну ладно, – начала она немного ворчливо. – Я должна сказать тебе, что ты совсем не путалась под ногами.

В ее красивых миндалевидных глазах было выражение, которое Памела определить не смогла. Она так и не поняла, хотела ли мисс Уэнворт похвалить ее или она имела в виду, что Памелы не было там, где она была нужна.

– У тебя все получится. Ты будешь хорошей стюардессой! – рассмеялась Клара, заметив встревоженное лицо Памелы. – Не думаю, что я это увижу, но ты в самом деле молодец.

– Спасибо, – ответила ей Памела и открыла дверь.

– О, не благодари меня, – отмахнулась мисс Уэнворт. – Я к этому не имею никакого отношения. Если бы все было плохо, я бы тебе сразу же об этом сказала. – Повернувшись к служащему за стойкой, она произнесла по-французски:

– Bon soir, monsieur, nous sommes arrivees de Londres [1]1
  Добрый вечер, месье, мы прибыли из Лондона (фр.).


[Закрыть].

Они быстро закончили все дела в пищеблоке, а потом и на таможне.

– Экипаж может пообедать в ресторане аэропорта, прежде чем нас отвезут в отель, – сказала Клара. – Ты не истратила свои франки?

Памела кивнула.

– А есть здесь магазины? – спросила она, подумав о том, что должна что-то привезти отсюда домой, в Англию, как весомое доказательство ее первого полета в Париж. Французские духи для мамы, может быть, коробочку пудры для миссис Райли. Завтра они улетают в Лондон рано утром, и у нее не будет времени на покупки.

– Да, в зале прилета есть несколько магазинов, но тебе не удастся купить много – там все очень дорого. Полетаешь немного и перестанешь думать о подарках.

– Ну, тогда увидимся в столовой, – сказала Памела.

Поскольку мисс Уэнворт не выразила желания присоединиться к ней, девушка отправилась за покупками одна, лавируя в многоязычном потоке людей.

Она заглянула в маленький магазин рядом с газетным киоском, поискала что-нибудь дешевле тысячи франков. По-видимому, кто-то ошибся и приписал к ценам лишние нули.

Наконец она нашла маленькую бутылочку, сделанную в виде Эйфелевой башни и заполненную необыкновенно яркими конфетами. Несомненно, они были сделаны в Париже.

Памела вышла из элегантного магазинчика, не вполне уверенная, что сделала удачную покупку. Среди многочисленных входов и выходов она пыталась найти дорогу в столовую.

По радио на французском языке объявили о посадке на рейс в Алжир, и люди, подхватив сумки и пальто, потоком хлынули к указанному выходу. Зал неожиданно опустел. Вдруг не очень далеко от того места, где она стояла, девушка увидела высокую фигуру Роджера Карсона. Даже в этом плохо освещенном зале ожидания она не могла ошибиться.

Не веря себе, Памела закрыла и вновь открыла глаза. Но он стоял там – в этом не было никакого сомнения. «Сегодня действительно удачный день», – подумала девушка.

Он стоял у бара, опершись одной рукой о стойку, а другую засунув в карман брюк, и увлеченно разговаривал с двумя французами. Памела улыбнулась про себя. Они, очевидно, старались в чем– то убедить молодого человека, а он с нескрываемым интересом слушал их. Потом Карсон что-то коротко сказал им, и французы в отчаянии подняли руки, потом мужчины продолжили многословную дискуссию.

Памела неохотно пошла к выходу. Внезапно Роджер Карсон повернулся и увидел ее. Какое-то мгновение его лицо ничего не выражало – он холодно и бесстрастно посмотрел на нее.

Потом, очевидно осознав, что девушка была одета в форму их авиакомпании, приветственно кивнул ей и повернулся к французам.

«Он даже не узнал меня, – с горечью подумала Памела. – Для него я что-то вроде одушевленной формы стюардессы».

Совсем близко она заметила огромную стеклянную дверь с надписью «Ресторан» и открыла ее. Официант и еще двое повернули головы на звук распахнувшейся двери, но, увидев миниатюрную фигурку в форме, не сдвинулись с места.

Памела заметила Клару, сидящую за столом вместе с другими членами экипажа. И опять она почувствовала себя посторонней, не зная, что делать в этой ситуации. Должна ли она сразу идти к столу, где сидит командир, или ей следует подождать, пока позовут?

Как будто услышав, что она вошла, и почувствовав ее замешательство, второй пилот повернулся и помахал ей рукой. Когда девушка подошла к столику, мужчины встали, и Памела оказалась между Чипсом Кендриком и толстым радистом.

– Мы только что говорили о вас, – сказал Чипс, улыбнувшись ей.

По его улыбке Памела поняла, что говорили только хорошее.

– Правда? – спросила девушка, лихорадочно пытаясь придумать какой-нибудь легкий и остроумный ответ.

– Бери омлет с грибами и кофе, – посоветовала Клара. Потом, как будто объясняя болезнь, от которой страдала Памела, обратилась к остальным: – Это ее первый полет. – И добавила, желая подчеркнуть важность события: – Самый первый!

Все сочувственно закивали.

– Ну, а теперь вернемся к делу. – Чипс Кендрик отрезал себе большой кусок сыра. – Как я уже сказал, мы говорили о вас. – У него были чарующие ярко-голубые глаза, и он уверенно пользовался притягательной силой своего взгляда.

Отломив кусок французского хлеба, он крошил его на тарелку, мгновение помолчав, попросил:

– Расскажите нам о себе, а то мы тут все гадаем. Например, Джек, – он указал ножом на штурмана, – клянется, что вы обручены. Нет? Я так и знал. Это очень разумно с вашей стороны. – Он легонько похлопал ее по руке, предварительно убедившись, что командир углубился в чтение английской вечерней газеты. – А вот Табби, – он улыбнулся радисту, – уверен, что на этой неделе у вас свидания каждый день. – Чипс Кендрик сделал вид, что совершенно шокирован этим предположением. – Это неправда? – спросил он Памелу, которая, смеясь и отчаянно краснея, теряясь в догадках, насколько он разыгрывает ее, отрицательно покачала головой. – Нет? И даже сегодня вечером?