Текст книги "Девять минут (ЛП)"

Автор книги: Бет Флинн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Бет Флинн
Девять минут

Пролог

Лето, 2000 год

Никогда прежде я не присутствовала на казни. По крайней мере на той, что вершит закон. Мой супруг сидел слева от меня. Репортер из «Роллинг Стоун» справа.

Репортер, Лесли Кован, нервно заерзала, и я взглянула на нее. Уверена, это первая казнь, которую она когда-либо видела. Скоро у «Роллинг Стоун» выйдет номер, посвященный известным байкерам. Они решили, что было бы интересно включить в него настоящую байкерскую историю. Историю о девушке, похищенной мотоциклетной бандой в 1975 году.

Я была той девушкой.

На Лесли все еще были заметны последствия несчастного случая трехнедельной давности. Швы с ее лба уже удалили, но виднелась тонкая красная линия там, где был порез. Ее глаза уже не были такими енотовидными, как раньше, но было очевидно, что она только недавно оправилась от двух ужасных синяков. Отёк на ее носу почти полностью сошел, и челюстно-лицевой хирург заменил ее выбитые зубы.

Когда началось наше первое интервью, она сказала, что хочет от меня предельной честности о моей жизни с мужчиной, которого скоро казнят. Я провела с ней последние три месяца, но все, касавшееся отношений с ним, я замалчивала. Сегодня должна была состояться кульминация этого интервью, шанс для Лесли по-настоящему понять, что скрывалось за этой жизнью. Узнать нелицеприятную правду наравне со всем тем, что ей уже было известно.

Разумеется, смерть человека должна быть чем-то большим, чем просто нелицеприятным зрелищем.

Как и он, я знала, что он заслужил грядущее. Странно. Я думала, если поверить в эту мысль, то станет немного легче, но все же не стало. Полагала, что смогу увидеть его казнь, и выйти эмоционально невредимой. Я дурачила сама себя.

То, что я не была с ним последние почти пятнадцать лет, вовсе не означает, что у меня не осталось чувств к нему. Он был моей первой любовью. Он был настоящей любовью. На самом деле он был биологическим отцом моего первенца, хотя она и не увидит его никогда. Он так решил. И глубоко внутри, я была согласна.

Занавески поднялись. Больше я ни на что в этой маленькой комнатке наблюдателей смотреть не могла. Через большое стеклянное окно я смотрела на пустую каталку. Я почитала о том, чего ожидать на казни. Он должен был быть привязан к каталке, когда занавески откроются, разве не так? Уверена, в таком порядке все и начиналось. Но он правилам никогда не подчинялся. Как он смог убедить правоохранителей отказаться от этой важной детали?

Меня подбросило на месте, когда я увидела, что кто-то входит в то помещение, выглядящее, как стерильная операционная. Это был он, сопровождаемый двумя офицерами, надзирателем и врачом. Ни священника, ни пастора. Ему они были не нужны.

Он.

Его имя – Джейсон Уильям Тэлбот. Такое вот обычное имя. Забавно. Я знаю его последние двадцать пять лет, и только в момент его ареста пятнадцать лет назад я впервые услышала его полное имя и фамилию. Ну, если это было его настоящее имя. Я все еще не уверена.

Для меня он всегда был Гриззом – укороченное от «гризли». Это имя он заработал себе благодаря внушительному телосложению и безжалостным поступкам. Гризз был огромным, внушительным мужчиной. С суровым очарованием. Татуировки от шеи до ступней покрывали его мощное тело. Без особых усилий его большие руки могли свернуть шею. Я знала это по собственному опыту. Я лично видела, что могут сотворить эти руки. И я не могла сейчас отвести глаз от них.

У него не было семьи. Только я. И даже я не была его семьей.

Я мгновенно почувствовала, когда он посмотрел на меня. От его рук я перевела взгляд к его завораживающим, яркого зеленого оттенка глазам. Я попыталась оценить, были ли в его глазах какие-нибудь эмоции, но не смогла. Прошло так много времени. Он всегда хорошо скрывал свои чувства. Раньше я смогла бы прочесть их. Но не сегодня.

Глядя на меня, он поднял скованные руки и пальцем правой руки провел по пальцу на левой. Затем посмотрел ниже, где должны были быть мои ладони, хотя он и не мог видеть их. Они лежали у меня на коленях, и человек, сидящий передо мной, перекрывал вид.

Подарю ли я ему это последнее утешение? Я не хотела задеть своего мужа. Но я была причиной нависшей над Гриззом смерти, и я чувствовала изнутри ростки пробивающегося давнего, давнего обязательства поддерживать его. Одновременно я, обладая в этот момент неким влиянием на него, ощущала неловкий трепет. Обладая ответственностью за что-то, властью, возможностью принять решение. Хотя бы раз.

Возможно, я единственная обладала такой властью.

Я почувствовала, как рука моего мужа легла мне на левое бедро повыше колена. Он слегка сжал мою ногу. На меня обрушилось воспоминание почти двадцатипятилетней давности о том, как другая рука сжимала мою ногу. Грубая, жестокая рука. Повернувшись, я посмотрела на супруга, и он почти незаметно кивнул, ожидая моего взгляда, хотя смотрел строго перед собой. Он решил за меня. Меня это устроило.

Я сняла свое обручальное кольцо и подняла левую руку, чтобы Гризз смог увидеть ее. Его улыбка была едва заметна. Затем он взглянул на моего мужа, кивнул и сказал: «Покончим уже с этим дерьмом».

Надзиратель спросил, хочет ли Гризз произнести свои последние слова. Тот ответил: «Я только что их сказал».

Лесли уловила этот обмен жестами между нами и беззвучно изобразила вопрос: «Что это было?».

Я проигнорировала ее. Это кусочек моей истории, что не попадет в статью. Хотя я и собиралась быть полностью честной, некоторые вещи, какими бы незначительными они не казались, останутся только моими. Это была как раз такая вещь.

Гризз не был заключенным, с которым с легкостью можно справиться. Охранники, приставленные к нему, были крупными, как и он сам. К их удивлению сегодня он не сопротивлялся. Он лег и смотрел в потолок, пока с него снимали наручники и крепко привязывали его к каталке. Он не дрогнул, когда врач ввел иглу внутривенно. По игле в руку. Пуговицы на рубашке были расстегнуты, и на его груди закрепили монитор сердечного ритма. Я задавалась вопросом, почему он не вырывается, гадала, давали ли ему успокоительное. Но я не спрашивала вслух.

Он не смотрел по сторонам. Просто закрыл глаза и ушел. Понадобилось девять минут. Это даже меньше десяти. Но для меня это была вечность.

В первом ряду женщина в возрасте начала всхлипывать. Она сказала соседке: «Он даже не сказал, что сожалеет».

Женщина прошептала ей в ответ: «Потому что ему ничего не жаль».

Врач объявил официальное время смерти Гризза – 12:19. Один из охранников подошел к окну и опустил занавеску. Все закончилось.

Нас было десять или около того человек в маленькой комнате наблюдателей, и едва занавеска опустилась, большинство из присутствующих встали и покинули помещение, не произнеся ни слова. Я все еще слышала, как пожилая женщина, ведомая своей компаньонкой к выходу, плакала.

Лесли посмотрела на меня и спросила, пожалуй, неуместно громко:

– Ты в порядке, Джинни?

– Все нормально, – я не могла смотреть на нее. – Просто никаких больше интервью на сегодня.

– Да, разумеется, я понимаю. У меня осталось всего несколько вопросов, чтобы полностью охватить эту историю. Давай встретимся завтра и поговорим.

Мой супруг взял меня за руку, встал рядом и сказал Лесли: «Разговор подождет, пока мы не вернемся домой. Ты можешь дозвониться нам по телефону, чтобы закончить интервью».

В моих коленях появилась слабость. Я присела обратно.

Лесли хотела возразить, но выражение на лице моего мужа остановило ее желание сказать еще что-то. Она изобразила улыбку и ответила: «Хорошо, тогда до воскресенья. Удачно вам добраться до дома».

Она ушла.

В комнате оставались только мы вдвоем. Я встала, но не смогла сделать ни шагу. Всхлипывая, я упала в его объятия. Он аккуратно усадил меня на пол, и сам сел рядом, прижимая меня к себе. Долгое время я лежала так в его руках и плакала. Очень долгое время.

Глава 1

Это было 15 мая 1975 года. Обыкновенный четверг. Такой же день, как и все остальные, ничего особенного или хотя бы отдаленно необычного.

Но этот четверг станет днем, когда моя жизнь изменится навсегда.

Утром я проснулась немного раньше, чем обычно, и сделала кое-какую работу по дому, прежде чем отправиться в школу. Я не обязана была этим заниматься, но уже давно привыкла держать все в порядке для себя самой. Так что было несколько вещей, с которыми надо расправиться. На завтрак я быстро съела тост и выпила стакан апельсинового сока, потом сложила все нужное в маленький рюкзак. Он, на самом деле, не был обычным рюкзаком, скорее мешковатой сумкой с лямками, которые можно было накинуть на плечи и нести на спине. Сумка выглядела небольшой, но вмещала много.

Тем утром в ней будет лежать кошелек с разрешением на вождение и четырьмя долларами. Мой возраст не позволял пока получить официальное удостоверение, мне только три месяца назад исполнилось пятнадцать. В сумке еще лежали мои очки для чтения, расческа, яблочный блеск для губ, два тампона, коробочка с оральными контрацептивами и два учебника: продвинутый курс геометрии и химия. Домашнюю работу я закончила вчера вечером, сложила пополам листы с заданиями и вложила их между страниц учебников. Все остальное, необходимое для занятий, я хранила в школьном шкафчике.

На мне были голубые расклешенные джинсы с высокой посадкой и поясом из макраме, свободного покроя рубашка с цветочным узором и сандалии. Каждый день я надевала одни и те же украшения: серебряные кольца в уши и коричневую бархотку с брошью в виде знака мира. Хотя это и был май во Флориде, по утрам все еще было прохладно, так что я накинула бело-красное пончо, которое связала Делия.

Этим утром мой отчим Винс довез меня до автобусной остановки. Я могла бы пройтись пешком, но было далековато, так что я пользовалась любой возможностью проехаться с Винсом. Он бы отвозил меня прямо до школы, но тогда ему пришлось ехать в другом направлении, а у меня не было проблем с тем, чтобы добраться на автобусе.

Я могла бы попросить Мэтью подкинуть меня, но что-то с ним было не то. Мэтью был старшеклассником, которого я учила на дополнительных занятиях, и мы стали близки. Парой мы не были, но я знала, что он заинтересован во мне. К тому же я сблизилась с его семьей. На самом деле я больше времени проводила с ними, чем со своей семьей. Меньше недели назад он поцеловал меня на крыльце у моего дома. Но сейчас он говорил мне, что ему больше не понадобится моя помощь с уроками, и у него не хватает времени на нашу дружбу. До этого он всегда предлагал вместе добираться в школу и обратно. Видимо, больше не предложит. Но, как я и сказала, автобус не был проблемой.

– Увидимся позже, детка, – сказал Винс, пока я соскакивала из его покосившегося фургона.

– До вечера, Винс.

Обычный день в школе. Я обошлась без неловких моментов вроде случайного столкновения с Мэтью. Наши занятия не пересекались, и мы не вращались в одних и тех же кругах. По-прежнему было бы неплохо спросить его, в чем причина внезапного прекращения нашей дружбы. Мне было скорее любопытно, чем обидно. Это ведь был простой поцелуй на ночь.

Я покончила с домашней работой как раз к моменту, когда учебный зал закрывался, а значит, можно было позволить себе зайти в библиотеку после школы. Если бы еще оставались задания, то я бы поехала прямо домой или в бар «У Смитти». Но в те дни, когда домашней работы после школы не оставалось, я с удовольствием посещала городскую библиотеку и погружалась в чтение. Я бывала там с самой начальной школы, и успела подружиться с каждым работником. Мне лишь нужно было сесть после школы на автобус с другим маршрутом. Нам не разрешали менять автобусы без письменного согласия от родителей, но все водители знали меня, и в начале года Делия подтвердила, что она не против. Я так часто пересаживалась, что мне уже не задавали вопросов.

– Эй, Джин, вижу, на сегодня домашней работы нет? – сказала миссис Роджерс, библиотекарь, когда я зашла. Я лишь улыбнулась и кивнула ей, направляясь к картотеке. Я давно хотела поискать что-нибудь про Джона Уилкеса Бута. В школе мы проходили покушение на президента Линкольна, и я уже успела поглотить все, что предлагала школьная библиотеку на эту тему. Я хотела посмотреть, есть ли что-нибудь еще в местной библиотеке об этих событиях*. Удача мне улыбнулась.

● Джон Уилкес Бут, американский театральный актер, в 1865 году выстрелил в Авраама Линкольна. На следующий день президент умер.

В пять часов пора было собираться, так что я прихватила три книги, чтобы отметиться у библиотекаря.

– Позвонить нужно? – спросила миссис Роджерс.

– Да, пожалуйста, – ответила я. Они по обычаю разрешали мне воспользоваться телефоном, чтобы Делия или Винс забрали меня домой.

Винс, должно быть, пытался уложиться в график доставки и еще не вернулся обратно на склад. И хотя я оставила ему сообщение, что меня нужно подвезти до дома от библиотеки, я все же хотела попробовать позвонить Делии. Так я и сделала, но у нее на работе никто не взял трубку. Это могло означать три вещи: она уехала, она разговаривает с покупателем и не хочет отвлекаться на телефон или она в подсобной комнате и не слышит звонок. Что ж, такое случалось и раньше. Ничего страшного.

– Все в порядке, Джинни? – спросила миссис Роджерс. – Я не хотела бы закрыть библиотеку и уехать, пока тебя не заберут. Буду рада подбросить тебя до дома.

Это было мило с ее стороны. Она так каждый раз предлагала, если меня вскоре никто не забирал.

– О, без проблем, миссис Роджерс. Я прогуляюсь до магазина, куплю там воды. Винс в курсе, что меня надо искать там, если библиотека закрыта.

Так я и поступила. Так, как поступала уже сотню раз раньше. Я купила содовую и присела у входа со своим рюкзаком. Содовая закончилась, и я была так увлечена одной из своих книг, что едва заметила шум движущегося мотоцикла.

Я так и сидела с книгой, пока водитель не заглушил двигатель и не подошел ко мне. Тогда я сообразила, что ко мне кто-то обращается. Я услышала легкий смешок, а затем:

– Книга, должно быть, хороша, раз ты не сводишь с нее глаз. Я спросил тебя, что ты читаешь, как только слез с байка, а ты даже не услышала меня.

Я посмотрела наверх. Он выглядел, как типичный парень-мотоциклист. Средний рост. Темный шатен, взъерошенные волосы едва задевают ворот. На нем были джинсы, ботинки и белая футболка под кожаным жилетом. Он улыбнулся, и я ответила ему улыбкой.

– История. Линкольн.

Это все, что я сказала. Я не флиртовала с ним, не думаю, что он ожидал чего-то большего, чем простой ответ. Я сразу же вернулась к книге, раскрытой на моих коленях.

Видимо, этот ответ его устраивал, потому что он не сказав ничего больше, толкнул дверь и прошел внутрь магазина.

Несколько минут спустя он вернулся с колой. Он присел рядом со мной и, потягивая содовую, глянул на книгу, которую я читала. Безо всяких предисловий он стал втягивать меня в разговор об Аврааме Линкольне, в частности все больше о Буте. То, что он рассказывал, оказалось интересным для меня, так что я закрыла книгу и повернулась к нему вся во внимании. Он был вежлив и казался хорошим парнем – ничего такого из тех стереотипов о байкерах, которых можно было бы ожидать.

Прошло несколько минут, пока мы обсуждали Джона Уилкеса Бута, и разговор перешел на личности, но ничего тревожащего он не спрашивал. Поинтересовался сколько мне лет и искренне удивился, когда я сказала, что мне пятнадцать. Он спросил, в каком классе я была, куда ходила в школу, каковы мои хобби и все такое. Казалось, он вправду заинтересовался и даже поддразнил меня:

– Что ж, думаю, мне надо будет вернуться через три года, если я захочу позвать тебя на настоящее свидание.

Боже ты мой. Он флиртовал со мной. Парни в школе постоянно со мной флиртовали. Они отпускали штучки вроде: «Джин, как так вышло, что ты не стоишь там с группой поддержки? Ты ведь такая же хорошенькая, как и чирлидерши». Они регулярно предлагали подвезти меня до дома или интересовались, не хочу ли я прогуляться после школы.

Парень, которого я учила, Мэтью, тоже казался заинтересованным. По крайней мере так было до последних двух дней. Он был из числа популярных старшеклассников и стал «звездой» школы в футбольной команде. За свою игру он заработал прозвище Ракета. Он был милым, симпатичным и завалил два предмета. Я подтягивала его по математике и английскому языку. Вообще-то парни мне нравились, и постепенно Мэтью становился все привлекательней для меня. Мне понравился поцелуй, что мы разделили. Но мне не нужен был парень для серьезных отношений, особенно тот, что уже этой осенью уедет в колледж. Я должна столько всего сделать, прежде чем всерьез с кем-то начать встречаться.

Но сейчас со мной флиртовал мужчина, уже не мальчик. И я поняла, что мне было больше чем просто лестно его внимание.

Я, к несчастью, не умела заигрывать в ответ, так что я снова открыла свою книгу и сделала вид, что продолжила чтение, пока он болтал.

Прикончив колу, он спросил:

– Так что ты тут делаешь у магазина? Ждешь кого-то?

– Да, мой отчим должен забрать меня. Он будет с минуты на минуту.

Он поднялся и огляделся.

– Ну, я могу довезти тебя до дома. Как далеко отсюда ты живешь?

– О, нет, не нужно. Я бы не хотела, чтоб он приехал, а меня нет. Он будет беспокоиться.

На самом деле это была неправда. Винс не будет искать меня тут, он просто решит, что Делия уже увезла меня, и поедет домой.

– Можешь позвонить ему, дать как-то знать, что тебя довезут? – прежде чем я ответила, он спросил. – Ты когда-нибудь раньше ездила на мотоцикле? Тебе понравится. Я аккуратно вожу. Поеду медленно и дам тебе мой шлем.

И снова я не ответила, просто смотрела на него.

Он засмеялся и сказал:

– Ты же не думаешь, что я могу тебе что-нибудь плохое сделать, пока ты за моей спиной на байке? Серьезно, это просто поездка до дома. Если не хочешь, чтобы я узнал твой адрес, давай я высажу тебя где-нибудь недалеко на углу. Ну, давай же. Сделай старику хороший день.

«Почему бы и нет?», – подумала я, пытаясь прикинуть его возраст. Он был старше меня, но не думаю, что можно назвать его стариком. Я закрыла книгу и встала.

– Ладно, думаю тут ничего страшного. Я живу рядом с бульваром Дэйви, только немного западней шоссе И-95. Эта дорога тебе не по пути?

– Нет, подойдет, без проблем.

Он кинул банку из-под колы в мусорную корзину, вернулся ко мне и подержал мой рюкзак, пока я забрасывала туда библиотечную книгу. Он что-то там произнес насчет моей сумки, что она была тяжелей меня самой. Потом подошел к мотоциклу, взял шлем, висевший на руле, и передал его мне. Я закинула сумку за плечи, взяла шлем и надела его. Тот сел слишком свободно, и мой водитель подтянул лямку мне под подбородком.

Он перекинул ногу через байк, завел его, а потом замер. Я поняла, что он удерживал мотоцикл ровно, чтобы мне было легче забраться за его спину, с этим я без проблем справилась. Двигатель взревел, и я почувствовала себя взбудораженной, сидя на мотоцикле со взрослым парнем. Я не из тех, для кого важно покрасоваться, но на секунду или две я надеялась, что кто-нибудь из знакомых увидит меня. Позже эта мысль покажется мне пророческой. Я крикнула, что остановиться нужно будет рядом с баром «У Смитти», и уточнила, знает ли он, где находится бульвар Дэйви. Он утвердительно кивнул.

Полагаю, это и был тот момент, когда меня официально похитили.

Сначала мы поехали как раз в том направлении, которое я указала. Пока мы стояли на красном сигнале, он обернулся и спросил, нравится ли мне ехать на мотоцикле. Я кивнула, а он очень громко сказал, что собирается поехать другой дорогой, чтобы прокатить меня немного дольше, беспокоиться не о чем, он благополучно высадит меня «У Смитти». Я и не беспокоилась. Ни на секунду. Мне было слишком хорошо.

«Хорошо» закончилось, когда мы оказались на трассе-84, ведущей на запад, и пропустили поворот направо на ветвь шоссе-411. Тогда я почувствовала первый толчок страха. В этот же момент я осознала, что даже не знаю, как его зовут, и он за всеми этими разговорами и пустой болтовней у магазина так и не спросил моего имени. Меня внезапно поразила мысль, как странно все это было.

Я наклонилась к нему, чтобы мой рот был поближе к его уху, и крикнула:

– Эй, мы слишком долго едем. Мне надо поскорей домой, родители будут волноваться.

Он и виду не подал, что услышал меня.

Я откинулась на спинку заднего сидения мотоцикла. Не паникуй, не паникуй, не паникуй. Мой рюкзак все еще был за плечами, и я ощущала тяжесть библиотечных книг, натиравших мою кожу через тонкую ткань. Вот тогда я впервые обратила внимание на жилет, который он носил.

На жилете был изображен череп со зловещим оскалом и чем-то похожим на рога. Обнаженная, но искусно прикрытая женщина соблазнительно возлегала на черепе. Темно-коричневые волосы, челка и большие карие глаза. Присмотревшись, я заметила, что на ней была коричневая бархатка с брошью в виде знака мира. Я положила руку себе на шею. Украшение выглядело точь в точь, как мое. Не успев задуматься об этом странном совпадении, я глянула ниже. К моему ужасу я прочла название, нанесенное тиснением под этой мрачной эмблемой.

Армия Сатаны.