Текст книги "Любовь на все времена"
Автор книги: Бертрис Смолл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 43 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]
Леди де Мариско кивнула и ободряюще обняла Эйден.
– Конечно, понимаю, моя дорогая сестра, мы будем очень рады, если твой кузен захочет остаться у нас.
Улыбка, которой Эйден улыбнулась в ответ на ласковые слова Скай, тронула ее. Она знала, что ее подсознательное недоброе отношение к Кевену Фитцджеральду чем-то вызвано, ей не нравился льстивый ирландец, но она не верила, что он сможет причинить вред милой Эйден, и ради невестки воздержалась от высказываний.
Кевен провел несколько дней вместе с управляющим де Мариско и понял, как богаты земли Англии. Он решил, что ему будет хорошо здесь. Если бы Эйден достаточно быстро родила ему сына, он мог бы сосватать его с юной наследницей де Мариско. Тогда все это поместье и владения Эйден будут принадлежать Фитцджеральдам. Его семье. Династии, которую он намерен основать.
Наступил июнь, и Кевен Фитцджеральд понял, что не может больше откладывать свой отъезд в Лондон. К его удивлению, Конн и Эйден сказали, что поедут с ним. Они написали лорду Берли о своем желании повидать королеву и только недавно получили приглашение приехать в Лондон. Кевен давно уже подозревал, что Конн с нетерпением ждет его отъезда, однако время для отъезда было выбрано чрезвычайно удачно. Конн окажется в Лондоне именно тогда, когда его нужно будет подставить. Лорд Блисс не избежит ловушки, которую ему собираются расставить.
– Совместная поездка сделает мое путешествие еще более приятным, – сказал он, широко улыбаясь.
– Вы можете остановиться у нас в Лондоне, – великодушно предложила Эйден. – У нас нет там своего дома, но мы живем в доме Скай в Гринвуде, на реке, недалеко от города.
Однако еще до того, как Конн смог возразить, Кевен Фитцджеральд вежливо отклонил приглашение.
– Нет, маленькая Эйден, это очень великодушно с вашей стороны, но у меня уже другие планы. Поскольку это, по-видимому, единственная возможность в моей жизни увидеть ваш город, я предпочел бы остановиться в самом его центре в какой-нибудь шумной гостинице. Я знаю, вы поймете меня, кузина.
Конн чуть было не застонал, когда Эйден продолжала уговаривать Кевена.
– Вы уверены, Кевен? Мне неприятна мысль о том, что вы будете жить в каком-нибудь неудобном месте, когда с нами вам было бы очень хорошо.
– Эйден, жизнь в вашем доме была для меня редким удовольствием. Хотя вашему деду и удалось кое-чего достичь, в его доме, как и в большинстве домов в Ирландии, отсутствуют все удобства, которые я видел в Перрок-Ройял и в Королевском Молверне. Это было редкое удовольствие, но чем раньше я вернусь к реальности, тем лучше. – Он весело засмеялся. – Ваш дед не поверил бы и половине этого, маленькая Эйден. Все прошедшие годы он горевал о том, что услал свою Бевин в холодное изгнание.
– Я вполне понимаю то, о чем говорит Кевен, – добавил Конн. – Не забывай, милая, что ты никогда не была в Ирландии, а я, как и кузен, вырос там.
– Я нигде не была до прошлого года, когда отправилась ко двору, – посмеиваясь, сказала Эйден. – Королева любила называть меня своей деревенской мышкой.
– Королева знает вас? – спросил Кевен. Этой темы они прежде не касались, и это не сулит ничего хорошего, подумал он.
– Конечно, королева знает меня. Я была одной из ее фрейлин. Она лично устроила наш брак с Конном. Он – ее любимец.
Так-то лучше, подумал Кевен. Мнимое участие Конна в заговоре против Елизаветы Тюдор покажется вдвойне предательским в силу того обстоятельства, что он был ее любимцем.
– Когда, – хихикнув продолжала Эйден, – из-за безудержной природной несдержанности Конна его должны были отослать от двора, королева сделала его наказание более приятным, женив его на мне. Она сказала ему, что были и такие, кто вряд ли счел бы ее слишком жестокой, ведь она женила его на богатой наследнице.
Конн засмеялся.
– Кевен, вы слышали, что бывают сопротивляющиеся невесты? Ну, так я был сопротивляющимся женихом. – Он обнял Эйден. – Каким же я был глупцом, но откуда мне было тогда знать, что я влюблюсь в эту ведьму?
Эйден с нежностью посмотрела на мужа.
– Другое меня бы не устроило, милорд, – мягко сказала она.
– За что вас отослали от двора? – спросил Кевен, гадая, могут ли эти сведения помочь ему в его заговоре.
– За то, что он путался со слишком многими дамами сразу, – озорно сказала Эйден. – С матерью, двумя ее дочерьми и женой посла!
– Со всеми сразу? – У Кевена захватило дух от удивления и восхищения.
Как бы Конну ни хотелось, чтобы Кевен остался в недоумении по этому поводу, промолчать он не мог.
– В течение нескольких дней, – сказал он, а Эйден хихикнула.
Кевен хмыкнул в ответ, но в уме у него уже почти сложился план действий. Конн раздосадован тем, что Елизавета Тюдор отослала его от двора и заставила насильно жениться. Конн воспитан в лоне святой католической церкви и внезапно понимает, что королева незаконнорожденная. Конн жаждет отмщения за себя и в то же время помогает посадить на трон законную королеву-католичку, Марию Шотландскую. План был великолепен, и единственное, что ему оставалось делать, это сдерживать свое ликование. При таком раскладе испанский заговор не мог не достичь цели.
Лондон находился в нескольких днях пути от Перрок-Ройял, и Кевен Фитцджеральд снова был потрясен всем увиденным. Поля были зелеными и плодородными, города казались процветающими. На своем пути они останавливались на чистых, уютных постоялых дворах, где лорда и леди Блисс и их спутников приветливо принимали. Комнаты, предоставляемые им, были просторными и чистыми, еда была самой лучшей из всего, что могла предложить Англия. Кевен видел, что в стране царят мир и довольство. Это было то, чего он сам не чувствовал ни разу за всю свою жизнь, и внезапно он понял, что завидует Конну. Почему все это досталось одному из О'Малли, а не Фитцджеральду? Почему Эйден оказалась не его женой? Почему ее богатство не стало его богатством?
Неожиданно он совершенно ясно понял, что ему не хочется возвращаться в Ирландию. Он не хотел снова быть поставленным перед необходимостью унижаться перед своим двоюродным братом Тайненом для того, чтобы обеспечить себе просто возможность выживания. Он хотел иметь жену и семью, то, чего долго не мог себе позволить. Он не хотел, чтобы его существование зависело от других. Он хотел быть хозяином самому себе, а имея Эйден в качестве жены, он мог бы позволить себе самостоятельность. Он никогда по-настоящему не понимал политической жизни Ирландии. Он был слишком занят борьбой за выживание, чтобы тратить время на патриотические чувства. Ему было совершенно наплевать на то, что будет с Ирландией и Фитцджеральдами. Он хотел одного – стать самостоятельным человеком с удобной женой.
Конн и Эйден расстались с Кевеном в Гринвуде и проводили его в дальнейший путь, высказав добрые пожелания и помахав руками на прощание. Потом, когда их кареты повернули на подъездную аллею к дому, Конн глубоко вздохнул.
– Слава Господу, что он убрался! – сказал он с чувством.
– Конн! Он же мой кузен!
– Он ублюдок, прижитый от брата твоего деда, и мне он не нравится, Эйден. Конечно, он был достаточно любезен, но я ни на минуту не поверю, что он оказался в Англии по делам, связанным с управлением поместьем твоего деда! Ты даже не знаешь наверняка, жив ли старик, милая. Все, что у тебя есть, это слова твоего кузена Кевена. Но если он жив и любит твоего кузена, тогда почему старик не прислал тебе личное письмо, которое мог бы написать священник?
– Тогда зачем Кевену нужно утруждать себя и приезжать к нам? – раздраженно спросила она.
– Кто знает! Возможно, для того, чтобы по крайней мере пожить за наш счет несколько недель. Более серьезных причин не могу себе представить.
– Ты подозрительный человек, Коня, и я никогда не знала этого, – сказала Эйден.
– В Ирландии приходится быть подозрительным, потому что вчерашний друг сегодня может оказаться врагом. Не забывай, что, не считая последних четырех лет, вся моя жизнь прошла в Ирландии. У меня есть нюх на смутьянов, а Кевен Фитцджеральд из таких. – Наклонившись, он быстро поцеловал ее. – Не раздражай меня, милая. Мы приехали в Лондон, чтобы увидеть, простила ли меня королева, и чтобы ты могла поважничать перед другими девчонками, жаль, что мы не можем объявить о твоей беременности, но думаю, что теперь ждать осталось недолго.
– Но я беременна, – спокойно сказала Эйден.
– Что? – Он пересел на противоположное сиденье кареты и посмотрел ей в лицо. – У тебя будет ребенок? Ты уверена? – Его глаза загорелись от счастья и даже увлажнились от нахлынувших чувств.
– Сначала сомневалась и хотела подождать, пока буду совершенно уверена. Сейчас я уверена, что понесла в первый день мая. Ребенок родится следующей зимой, Конн.
– Мы немедленно разворачиваемся и уезжаем домой, – объявил Конн. – Лондон летом ужасен, и я никогда не прощу себе, если вспыхнет чума, и ты заразишься.
Эйден весело засмеялась.
– Не дури, Конн! Для чумы слишком рано, и в июне еще достаточно прохладно. Это великолепная возможность снова обрести благосклонность королевы. Если она согласится встретиться с нами, а я знаю, что она согласится, мы выскажем ей нашу признательность, расскажем, как мы счастливы и что у нас будет ребенок. Ей будет приятно узнать об этом, и мы попросим ее быть крестной матерью нашего ребенка! Если даже она еще таит обиду на тебя, она простит, услышав наши новости. Мы также сообщим ей, что собираемся немедленно вернуться в Перрок-Ройял и что мы приехали в Лондон поделиться с ней новостями. Королева в душе очень чувствительная женщина, Конн, Ты знаешь об этом.
– Да, – согласился он. – Иногда сердце Бесс смягчается.
Он поймал обе ее руки, затянутые в перчатки, и, поднеся их к губам, страстно поцеловал.
– Сын, – сказал он. – У нас будет сын! Эйден расхохоталась.
– Или дочь, милорд, – сказала она. – Дети, как известно, могут быть и дочерями.
– Но у нас будет сын! – настаивал он с улыбкой.
– Я изо всех сил постараюсь угодить тебе, милорд, – сказала она, тихо улыбаясь. Она никогда в жизни не чувствовала себя такой счастливой.
Карета подкатила к Гринвуду, и слуги выскочили из дома, чтобы приветствовать лорда и леди Блисс. Клуни и Мег приехали раньше, чтобы подготовить все к приезду хозяев. Они непрерывно ссорились по пустякам, пытаясь установить превосходство друг над другом. Теперь, когда дверь кареты открылась и были опущены ступеньки для того, чтобы ее пассажиры могли выйти, раздались слова Мег:
– Плащи, господин Клуни, плащи! Когда ты наконец поймешь, что это входит в твои обязанности?
– Возможно, – огрызнулся Клуни, – если бы ты только дала мне возможность выполнять мою работу без твоего вмешательства, я бы помнил о ней, старуха.
– Старуха? – Мег была смертельно оскорблена. – Если я старуха, тогда ты старик, господин Клуни!
Конн и Эйден со смехом вышли из кареты, слыша, как их слуги снова бранятся между собой. Поскольку ни один из них не собирался уступать другому, их перебранки служили постоянным источником развлечения для лорда и леди Блисс. Ссорясь по обыкновению друг с другом, они, однако, защищали один другого от остальных.
– Клуни! – Голос Конна был резок. – Ты отправил лакея к лорду Берли с нашим письмом?
Клуни, избавившись от придирчивой Мег, торопливо вышел вперед.
– Да, милорд! Это первое, что мы сделали, прибыв сюда, и я в точности передал ему то, что вы сказали мне: чтобы он дождался ответа. Он еще не вернулся.
Конн кивнул и проводил жену в дом, в ее комнаты.
– Мы вынуждены оставаться здесь, в Гринвуде, до тех пор, пока Уильям Сесил не ответит на наше письмо. Ни одному из нас нельзя показываться при дворе, пока мы не получим приглашения. Надеюсь, нам не придется долго ждать. Я не хочу, чтобы ты оставалась в городе дольше, чем необходимо.
– Конн, я не больная, – запротестовала Эйден.
– Этот город – нездоровое место со всеми этими чертовыми отбросами на улицах и открытыми сточными канавами. Если бы я узнал на прошлой неделе то, что мне стало известно сейчас, мы бы вообще не приехали в Лондон.
– На прошлой неделе я не была уверена, – ласково возразила Эйден.
– Моя сестра всегда знала, – сказал Конн подозрительно.
– Каждая женщина устроена по-разному, милорд, и я сомневаюсь, чтобы Скай позволила кому-нибудь запретить ей делать то, что она собралась сделать, ну уж мужу она бы точно не позволила. Ты не можешь отрицать это!
Появление вернувшегося лакея прервало разговор. Сейчас они узнают, разрешат ли им явиться ко двору, или их поездка была напрасной. Однако записка от Уильяма Сесила, лорда Берли, была милостивой. Он уверен, что ее величество будет рада возвращению лорда и леди Блисс, даже если они приехали ненадолго, и поэтому он приказывает им явиться в Гринвич через два дня, до отъезда королевы в летнюю поездку по стране, и засвидетельствовать свое почтение Елизавете.
– Мне нечего надеть! – драматически воскликнула Эйден.
– Как так нечего надеть? – спросил ее муж. – Ты же знала, что мы едем в Лондон с одной целью – повидать королеву.
– Наше решение о поездке оказалось таким поспешным, что у меня не было времени надлежащим образом собраться, – заключила Эйден с чисто женской логикой. – Мне придется послать за модисткой твоей сестры, той, что шила мне платье, в котором я венчалась, и приказать ей сшить подобающее случаю платье. Неужели ты хочешь, чтобы я выглядела серой деревенщиной и все твои воздыхательницы прониклись к тебе жалостью?
"Она снова проделала это, – хмыкнул он про себя. – Повернула все так, что в конце именно я оказался ответственным за все. У нее было более чем достаточно времени, чтобы собраться».
– Тебе просто хочется новое платье? – укорил ее он.
– Конечно, – ответила она ласково. – Я хочу самое невероятно модное платье! Я хочу, чтобы каждая придворная дама, не замечавшая меня там, почувствовала страшную зависть не только из-за моего красивого мужа, но и из-за моего великолепного платья!
– Тогда ничего не остается делать, как послать за модисткой, – смеясь, сказал Конн. – Могу я помочь тебе в выборе?
– Нет! Я хочу и тебя удивить!
– Озорница! – буркнул он и, притянув ее к себе, начал расстегивать ее платье, целуя обнажившееся плечо. Эйден отстранилась, ворча.
– Нет, нет, милорд! Сначала пошли за модисткой! У нас только два дня до поездки в Гринвич. – Она подтянула платье на место.
Он засмеялся. Она непредсказуема, его дорогая жена.
– Очень хорошо, мадам. Сначала я пошлю за модисткой, – сказал он, протягивая руку к колокольчику.
Модистка прибыла в сопровождении трех своих помощниц, каждая из которых была нагружена рулонами материй.
– Милорд Блисс, – сказала она, широко улыбаясь, потому что Конн щедро платил ей за работу, – добро пожаловать в Лондон. Долго вы и ваша добрая жена пробудете с нами?
– Это короткий визит, мадам, но нас пригласили прибыть ко двору через два дня, и миледи была так довольна платьями, которые вы послали в Перрок-Ройял, что вам ничего не останется, как сшить ей новое платье для посещения королевы.
– Самое великолепное и самое модное платье во всем Лондоне, мадам! – сказала Эйден, и модистка улыбнулась простодушию леди Блисс.
– Тогда мы должны начать немедленно! – сказала она. – Вы будете помогать жене с выбором, милорд?
– Нет, моя жена говорит, что это должен быть сюрприз, и поэтому сейчас я покидаю вас, – с улыбкой сказал Конн, посылая перед уходом воздушный поцелуй женщинам, собравшимся в комнате.
Одна из помощниц мадам, очень молоденькая девушка, не старше двенадцати лет, почти окаменела, наблюдая, как уходит Конн, но резкий голос ее хозяйки, сопровождаемый легким тычком, быстро привел ее в чувство. Эйден уселась на стул с высокой спинкой и с нетерпением ждала, когда ей покажут материи.
– Я принесла много рулонов, миледи Блисс, – сказала мадам, – но, увидев вас, поняла, что у меня есть один, который исключительно подойдет. Не каждая женщина может носить этот цвет. Леди де Мариско, конечно, нет, но вы можете! Сюзанна! Шелк цвета золотистой бронзы!
Девушка по имени Сюзанна вытащила из груды материй кусок, который раскатала на полу по направлению к Эйден. Это был прекрасный шелк глубокого цвета бронзы с тусклым золотым оттенком. Эйден мгновенно влюбилась в него, а мадам сказала:
– Представьте себе этот материал с корсажем и вставкой в юбку, расшитыми зелеными оливинами и жемчужинами. Этот цвет идеально подчеркнет красоту ваших изумительных волос. Я только что получила эту материю из Франции. Она необыкновенно изысканна, и, – добавила она лукаво, – вы будете предметом зависти каждой женщины в Гринвиче! Ей-богу!
– Тогда я, конечно, должна выбрать ее, – смеясь сказала Эйден, – потому что именно этого я и хочу, зависти – зеленой, как горох!
Ее голос был таким откровенно ликующим, что модистка начала смеяться, а с ней и три ее помощницы, хотя гораздо сдержаннее, чтобы не обидеть леди. По указанию мадам они начали обмерять Эйден, мадам записывала цифры на небольшом клочке пергамента, поскольку она единственная среди них умела читать и писать. Было молчаливо отмечено, что Эйден не располнела в талии с тех пор, как шились последние платья, и тем не менее мадам могла бы поклясться, что леди Блисс беременна. В глазах женщины в таком положении появлялось что-то новое. Модистка выбросила эту мысль из головы.
День, когда им надо было ехать в Гринвич, был ясным и прохладным. Эйден была вне себя от волнения. Платье доставили рано утром, как раз перед рассветом, и оно оправдало все ее ожидания. Конна вместе с Клуни выдворили из комнат, чтобы он одевался где-нибудь еще, а Мег с двумя молодыми горничными готовили хозяйку.
Сначала были вымыты великолепные медные волосы Эйден, а потом вымылась она сама. После того как она вытерлась, ей последовательно передавали шелковое белье, вязаные чулки цвета бледного золота и подвязки с лентами такого же цвета и нарядными розетками с жемчужинами в центре, тонкую шелковую сорочку с кремовым оттенком, с рукавами, шитыми золотой нитью, которые будут видны сквозь прорези в рукавах платья, несколько нижних юбок, однако мадам не сделала накладок на бедра, которые считала неуклюжими, а для корсета Эйден оказалась слишком гибкой. Потом надели нижнюю юбку платья, центральная ее вставка была расшита искрящимися зелеными оливинами и маленькими жемчужинами на узоре в виде пшеничного поля на зеленоватом фоне. Потом пришел черед замечательной золотисто-бронзовой материи, которую мадам показывала Эйден двумя днями раньше. Юбка платья была в виде колокола, лиф с очень низким вырезом, таким низким, что Мег ахнула от яростного неодобрения, а глаза Эйден расширились, когда она увидела свои набухшие груди обнаженными почти до сосков.
– О чем эта модистка думала, миледи? Вы не можете в таком виде показаться на людях.
– Такова мода, госпожа Мег, – сказала одна из горничных. – Все знатные леди одеваются именно так.
– Милорд не позволит вам появиться в таком виде! – свирепо сказала Мег.
– Милорд не увидит меня, пока мы не доедем до Гринвича, – ухмыльнулась Эйден. – Я буду в плаще, а потом уже будет слишком поздно.
– Миледи, вы не сделаете этого! – Мег была возмущена. – Показывать грудь совершенно незнакомым людям, это неприлично!
– Нет, Мег, это мода, – засмеялась Эйден, глядя на себя в зеркало, исключительно довольная увиденным.
Платье просто замечательное! Не только восхитительно низкий вырез, но и рукава тоже совершенство – широкие сверху и сужающиеся книзу, имели прорези от плеч, что позволяло видеть прекрасные рукава сорочки. Ниже локтей рукава плотно облегали руки и были усеяны золотыми ленточками, расшитыми прозрачными зелеными оливинами.
– Полагается ли к платью воротник? – спросила она.
– Да, миледи, – сказала Джейн и передала его Мег, которая пристегнула жесткий золотисто-зеленый воротник в форме веера.
Затем Джейн передала служанке плоскую шкатулку, открыв которую, Мег обнаружила там замечательное ожерелье из зеленых оливинов.
– А это откуда? – спросила она.
– Милорд спросил, какие украшения мне хотелось бы получить, пока мы находимся здесь, в Лондоне, и я выбрала эти. Мэри, – обратилась она к молодой горничной. – Должна быть еще одна шкатулка с серьгами.
– Она здесь, миледи, – сказала Мэри, передавая шкатулку Эйден.
Пока Мег застегивала сверкающее ожерелье из оливинов на шее хозяйки, Эйден неторопливо вдела в уши зеленые камни. Они свисали, сверкая, среди больших причудливых жемчужин. Эйден критически осмотрела себя и решила, что лучше она никогда не выглядела.
– Теперь, Мег, – сказала она, довольная, – причеши меня, и я буду готова предстать перед королевой.
– Никакого сомнения, что королева примет вас, – пробурчала Мег, – но понравится ли ей то, что она увидит, я не знаю. – Она метнула убийственный взгляд на Джейн и Мэри, которые при ее словах захихикали, прикрывшись ладошками. Потом она разделила длинные густые волосы Эйден посередине и закрепила их очень красивым узлом, который лег тяжелыми кольцами на затылке ее хозяйки. Ее научила делать такую прическу служанка леди де Мариско. Отступив назад, она с минуту рассматривала свою работу и, удовлетворенная, прочно закрепила волосы золотыми шпильками с бриллиантами.
– Ну, все как полагается, моя лапочка! Эй ты! Бездельница и хохотушка, Мэри! Немедленно неси плащ миледи! – Для Джейн слов у нее не нашлось, потому что та уже прилежно встала на колени, обувая хозяйку в шелковые туфли на высоких каблуках с узкими носками, украшенными жемчугом.
Эйден встала. Ей на плечи набросили плащ. Он был длинным и широким, пошит из такого же шелка бронзового цвета, как и ее платье, и подбит золотой парчой. Ей передали тонкую золотистую вуаль, которой она прикрыла голову, чтобы защитить прическу от дующих на реке ветров. Ее туалет завершила затейливая муфта, украшенная кружевами и драгоценными камнями. В муфте были отделанный кружевами носовой платок и ароматический шарик, утыканный дорогостоящей гвоздикой. Подумав, она надела на пальцы еще несколько колец, чтобы продемонстрировать свое богатство.
С минуту она рассматривала себя в зеркале, думая, что красивые наряды в самом деле меняют внешность. Никогда раньше ее одежда не была такой прекрасной и элегантной, и женщина, смотревшая на нее из зеркала, никогда не выглядела такой привлекательной. Она гадала, зависит ли это от одежды или это связано с ощущением счастья, испытываемого ею. Каковы бы ни были причины, она никогда в жизни не чувствовала себя более уверенной и более красивой и была совершенно готова принять вызов двора, но на этот раз на своих условиях.
Конн, ждавший ее внизу, улыбнулся, когда она спустилась по лестнице.
– Ты надела плащ, – сказал он расстроенно. – Разве я не должен увидеть твое прекрасное платье?
– Мы уже опаздываем, – сказала она встревоженным голосом. – Ты увидишь его в Гринвиче. Нам не следует опаздывать, Конн. Ты же знаешь, как королева ценит точность.
– Ты совершенно права, – согласился он, ничего не заподозрив и помогая жене сойти вниз к каменной пристани Гринвуда, чтобы ехать на барке вниз по реке, в Гринвич.
Их лодка удачно поймала прилив и быстро понеслась вниз по Темзе к королевской резиденции в Гринвиче Там она присоединилась к другим баркам, как частным, так и нанятым для поездки ко двору, которые сбились в небрежную очередь, ожидая возможности причалить к дворцовому шлюзу. Несколько человек в Других лодках сразу узнали Конна и окликнули его. В черном бархатном костюме, надеть который его попросила жена, он раскланивался направо и налево.
– Как это так получается, – поддразнила Эйден мужа, – что к тебе обращаются больше дамы, чем джентльмены, милорд?
– Я завел много друзей, когда служил у Бесс в наемниках, – бесстрастно сказал Конн, озорно подмигивая жене.
– Это и в самом деле так, но если одна из этих девок попробует возобновить старое знакомство, я разорву ее на части!
Наклонившись вперед, он поцеловал ее в ухо, от чего у нее по спине побежали мурашки.
– Ты не можешь запретить мне смотреть по сторонам, милая, потому что есть только одна женщина, которая держит мое сердце в своем нежном плену, и эта женщина – ты.
– Ах ты повеса, – пробормотала она.
– Да, но повеса, который любит только свою жену, Эйден. Поверь этому. Я придворный по натуре, но я никогда не обману тебя, хотя флиртую я с удовольствием.
– Тогда ты не будешь возражать, если я тоже буду флиртовать? – спросила она.
– Нет, милая, потому что уверен, что ты будешь так же верна мне, как я буду верен тебе! Будь просто осторожна, Эйден, потому что ты неопытна в такого рода делах и можешь легко ввести в заблуждение мужчину, чего, я знаю, тебе совсем не хотелось бы. Тем не менее, милая, веселись, но соблюдай осторожность.
– Интересно, – сказала она, задумчиво улыбаясь, – сколько мужей разрешают своим женам флиртовать?
– Не много. Они не доверяют своим женам так, как это делаю я.
Сейчас пришел черед их барке причаливать, и с помощью королевских лакеев они быстро сошли с лодки на маленькую каменную пристань и торопливо пошли вверх по лестнице к дворцу Гринвич. Ожидающие слуги сняли с них плащи, и Конн впервые увидел новое платье своей жены. Выражение удивления на его лице было таким забавным, что Эйден рассмеялась.
– Боже! – прошипел он. – Ты оставляешь немного места для воображения, не так ли, милая?
– Это верх моды, милорд.
– Кто это говорит? – Он затащил ее в угол, где никто не мог слышать и видеть их.
– Мадам, – спокойно ответила Эйден. – Она сшила мне платье по указаниям твоей сестры, точно по ее указаниям. Я привезла их из дома и отдала мадам, когда она пришла два дня назад. Мадам говорит, что на Скай можно положиться в этом вопросе, и я поступила умно, послушавшись ее совета.
– Это платье явно неприлично! Если ты один раз глубоко вдохнешь, ты из него вывалишься. Ты едешь домой переодеваться, Эйден! Я не позволю любому придворному рассматривать твои груди! – Он схватил ее за руку, но она сердито вырвала ее.
– Платье точно соответствует моде. Оглянись по сторонам, Конн! Каждая женщина здесь одета в платье с таким же вырезом, если не ниже! Королева ожидает нас, и, кроме того, в Гринвуде у меня нет ничего другого, что бы можно было надеть. Вот главная причина, почему я сшила себе это платье. Мне кажется, ты ревнуешь, милорд. Это прекрасно!
Он заскрежетал зубами от досады. Все было совершенно так, как она говорила, и правда состояла в том, что он ревновал. Потом, заметив на ее лице удовольствие оттого, что он ревнует, он понял комичность ситуации и тихо засмеялся. Он был полностью готов снисходительно относиться к своей простоватой женушке, но она отнюдь не казалась простушкой в великолепном придворном платье, которое выставляло напоказ две самые лучшие части ее тела. Его снисходительность испарилась, когда он понял, что если он считает свою жену привлекательной, то и остальные подумают также.
– Проклятие, Эйден, неужели нельзя было пришить в этом месте немного кружев? – спросил он, пробежав пальцами по верхней части ее груди.
– Нет, – сказала она, решительно прекращая обсуждение, потом нежно добавила:
– Мы опоздаем, милорд.
Потерпев поражение, он взял ее за руку и повел по широкому коридору в приемную, куда должна была выйти королева, чтобы приветствовать всех своих гостей. Пока они шли среди придворных, несколько женщин окликнули Конна сладкими голосами, в которых звучала надежда.
– Конн О'Малли! Добро пожаловать! – Конн небрежно кивал. – Конн, дорогой! Как приятно видеть тебя! О, Конн! Мы так скучали по тебе!
– Вероятней всего, они скучали по твоему прекрасному члену, – подначила его Эйден, и он засмеялся над ее непочтительностью к придворным красавицам.
– Мое дорогое дитя, рада снова видеть тебя здесь. Прошу тебя представить меня своему мужу, потому что я знаю его только в лицо. – Перед ними стояла Элизабет Клинтон.
Эйден вежливо присела, а Конн галантно поклонился графине Линкольн.
– Милорд, – сухо сказала Эйден, – позволь представить тебе ее светлость, графиню Линкольн, родственницей которой по линии матери я имею счастье являться. Мадам, это мой муж – Конн Сен-Мишель, лорд Блисс.
– Жаль, – сказала графиня, – что нам не удалось встретиться до того, как вы оставили двор, милорд. Присоединитесь ли вы к нам во время летней поездки? Через несколько дней мы уезжаем в Лонг-Медфорд.
– Увы нет, мадам, – вежливо ответил Конн. – Мы приехали ко двору только затем, чтобы поделиться с ее величеством некоторыми радостными известиями и поблагодарить ее за то, что она поженила нас. Потом мы должны вернуться в Перрок-Ройял. Сейчас особенно хорошо надо следить за здоровьем моей жены!
– Ах! – Элизабет Клинтон улыбнулась, понимая без слов, какими будут эти радостные новости. Ей было приятно, что ее молодая родственница наконец вышла замуж по любви. У молодого О'Малли была репутация необузданного человека, в чем она не сомневалась, но он был человеком принципиальным и в браке остепенился. Она понимала, что именно на это и надеялась королева после неприятностей прошлой зимы.
– Я рада за вас обоих, – сказала она, – и я знаю, что ее величество тоже будет рада. Ей не терпится увидеть, к чему привело ее сватовство, и думаю, что она будет довольна результатами. – Потом графиня Линкольн по-матерински обняла Эйден, поцеловав ее в обе щеки, и даже Конну подарила материнский поцелуй. – Большого счастья вам обоим, – сказала она и удалилась.
– Эйден! Дядя Конн! – К ним спешил молодой граф Линмут.
– Черт возьми, малыш! – сказал Конн. – Клянусь, ты подрос еще на фут! Как тебе это удалось со всей этой беготней здесь?
Робин Саутвуд усмехнулся.
– Я научился есть и спать на бегу, – сказал он небрежно. Потом пристально посмотрел на Эйден. – Вы счастливы, – заметил он.
– Очень счастлива, – ответила она. – Ваш дядя послушался вашего доброго совета и хорошо относится ко мне. Он даже признается, что любит меня.
Она улыбнулась покрасневшему графу Линмуту.
– Я надеюсь, он знает, что и вы любите его, и что вы не сводили с него глаз с того вечера, когда впервые появились при дворе?
– Ого, это еще что? – Конн неожиданно заинтересовался.
Сейчас настала очередь Эйден краснеть, и Робин понял, что допустил ошибку.
– Робин, ваш дядя, – сказала Эйден, делая попытку взять ситуацию в свои руки, – хорошо знает, что я люблю его.
– Но я хочу послушать о том, как ты не сводила с меня глаз, – подколол ее Конн.
– Сэр! – Она погрозила ему своей маленькой муфтой. – Неужели мне нельзя иметь своих секретов? Он обнял ее и быстро поцеловал в щеку.
– Нет, милая. Между нами никогда не будет секретов. Это не укрепляет брак.
– Милорд, я не спрашиваю тебя о дамах, которые были в твоей жизни до нашей свадьбы. Ты, в свою очередь, не должен спрашивать меня о том, как я смотрела на тебя до нашей свадьбы.
