Текст книги "Встречи в затерянном мире"

Автор книги: Бертрам Чандлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Глава 6

Прошло четыре дня, прежде чем мы смогли осуществить эту затею.

Прежде чем мы могли подняться с нашей импровизированной площадки, необходимо было очистить топливо для дизелей – операция, которая не терпит спешки. Джим открыл, что корни местных трав – разумеется, это не была трава – богаты углеводами и вполне пригодны в пищу. Мы были рады, тем более что наши запасы провизии подходили к концу. Конечно, у нас еще были цистерны с водорослями – но они могут пригодиться нам на следующем этапе путешествия. К тому же эти корешки оказались очень вкусными и позволили наконец-то разнообразить нашу диету. То же самое касалось мяса животных, которые паслись на лугах. Это был какой-то вид теплокровных. Мясо было приятным на вкус, нежным и слегка напоминало эскалоп.

Мы обнаружили, что из коммуникационного помещения мы можем проникнуть в любой купол. В одном из них оказалось очистительное оборудование, вполне пригодное для наших целей. Джимми принялся за работу. Все здешние устройства, судя по всему, работали от солнечных батарей, они же питали коммуникаций. Для начала мы занялись пополнением запаса корешков. Когда процесс наладился, у нас появилось некоторое время для исследований. В одном из куполов находилась аппаратура для электролиза. Из ванны с раствором цинка, алюминия и еще дюжины элементов семейства металлов выходил готовый рельс – такой, как мы видели в действии на экране. Рельс тянулся до бесконечности – пока мы не остановили процесс.

Каждый вечер, за ужином, мы обсуждали наши открытия. Мы говорили о наших безуспешных попытках связаться с другими точками планеты, и о том, что мы видели на экранах – заводы, рельсовые дороги, морские порты.

– И ни одного человека, – подытожил Алан, – Нигде ни одного человека. Мы видели морские суда, автомобили, вагоны этих монорельсов – на них никто не садится.

– Подземные города… – предположил Старина Джим.

– Но почему? Воздух здесь прекрасный, и климат тоже что надо.

– Наша проблема, – сказал Джим, – заключается в том, что мы вбили себе в голову, будто здесь непременно должна быть Потерянная Колония, причем именно человеческая. Вам не приходит в голову, что у местных жителей может быть аллергия на свежий воздух и солнечный свет? А поскольку кое-что все-таки приходится делать на поверхности, они поручают это машинам, а сами наблюдают за ними из темных комнат.

Было видно, что эта идея его зацепила.

– Может быть, как раз поэтому эти станции заброшены. Возможно, по каким-то причинам – например, географическим – здесь не удалось построить подземный город – выкопать котлован или прорыть туннель для подземного транспорта в какую-нибудь другую точку.

– А как насчет монорельсов? – спросил Дадли.

– Только для груза, – ответил Джим, – А пассажирский транспорт проходит под землей.

– А если они прилетели с внешней планеты? – спросил я, просто чтобы поддержать беседу. – Может быть, им по душе холод?

– Верно, – согласился Джим, – вполне может быть. Если для того, чтобы уцелеть, вам приходится лезть в холодильник, лучше всего спуститься под землю: никаких проблем с теплоизоляцией.

– Еще один штрих, – заметил Алан, – Каждая деталюшка, которую мы видели, явно сделана под человека.

– В некоторых Потерянных Колониях, – твердо сказал Джимми, – люди мутировали. Причем очень сильно.

Наконец цистерны были наполнены, дистиллирующая аппаратура отключена и чисто вытерта. Алан настоял на том, чтобы мы прибрались за собой. Мы даже восстановили дверь купола, которую разнесли – в меру наших скромных возможностей. Правда, разрушения внутри купола устранить не удалось.

Задраив шлюзы и вручив судьбу высшим силам Глубокого Космоса, мы поднялись по силовым линиям, а потом совершили быстрый перелет с юга на север. Мы приземлились на северном магнитном полюсе – очень аккуратно – в надежде найти людей, но никого не нашли.

Тот факт, что в этих широтах была зима, отбил у нас всякую охоту продолжать поиски. После того, как наши надежды потерпели крушение, у нас уже не было возможности приземлиться на экваторе – там, где мы явно наблюдали присутствие разумной жизни и деятельности. «Гауссова глушилка» весьма привередлива в плане выбора места посадки.

Поэтому мы оседлали силовую линию и отправились на планету, к которой улетели те два корабля.

Оказавшись в пределах видимости, мы были разочарованы. Здесь не было ни прерий, ни лесов, здесь не было морей и гор. Только пустыни.

Однако, подлетев поближе, мы обнаружили нечто, внушающее оптимизм. Действительно, поверхность планеты покрывали пустыни. Может быть, бывают абсолютно пустые пустыни, но это был явно не тот случай. Огромные пространства были затянуты расползающимися металлическими структурами. Ночная сторона сверкала россыпью огней. А главное – были радиосигналы: ничего не значащие «бипс» и легкие ритмичные шорохи.

А потом из динамика нашего приемника раздался голос, металлический, невыразительный:

– Центр управления – неизвестному кораблю. Центр управления – неизвестному кораблю. Назовите себя.

Алан включил микрофон межкорабельной связи.

– «Леди Удача». Корабль «Леди Удача», межзвездный корабль на Эренхафтовском двигателе. Мы сбились с курса из-за магнитной бури. Просим разрешения на посадку для ремонта.

– Вы – люди?

– Да.

– Посадку разрешаю. Следуйте по пеленгу. Вам будет предоставлено подходящее жилье. Предупреждаю: в атмосфере этой планеты сниженное содержание кислорода.

Брови Алана поползли наверх. Он взглянул на Дадли, потом на меня и пробормотал, обращаясь непонятно к кому:

– За что боролись…

– Потерянная Колония, – сказал я с огромным сомнением.

– Потерянная Колония… Кем потерянная? Или чем?

– Они говорят по-английски.

– Это кто угодно, только не «терри»66
  Прозвище, которым люди, рожденные в колониях, называют уроженцев (и в особенности жителей) Земли. (Прим. ред. )


[Закрыть] и не их потомки. Кому из людей придет в голову оставить на планете с великолепным воздухом и райским климатом всего несколько поселений и базироваться на этом пыльном шарике?

– Мы будем садиться или нет? – спросил Дадли.

– А у нас есть выбор? У них там внизу есть машины, техника. Они говорят по-нашему. Возможно, они в состоянии объяснить нам, куда нас занесло. Почти уверен, что они смогут привести в порядок наш реактор. Надо быть идиотом, чтобы пройти мимо такой возможности.

– А чем мы будем платить? – спросил я.

– Упремся – разберемся. Скажи Джиму, что мы заходим на посадку, будь так добр.

Посадка прошла на редкость удачно. Маяк, на который мы ориентировались, был расположен почти точно на Южном Магнитном Полюсе странной планеты, поэтому до маневров на вспомогательных реактивных двигателях дело не дошло. Мы плавно и легко спускались сквозь прозрачную атмосферу, ситуация была полностью под контролем. Мы смотрели в иллюминаторы на безводные ландшафты, на металлические конструкции, похожие на башни, которые возвышались посреди пустыни. Не представляю, для чего предназначались эти нагромождения стали и пластика, но порой являли странную красоту – красоту функциональности и грубой силы.

Мягко, с почти неощутимым дребезжанием, «Леди Удача» приземлилась на широкую площадку, покрытую мелким красноватым песком. По краям площадки громоздились решетчатые башни, выпуклые мерцающие цистерны, изгибались на опорах путепроводы и монорельсы, похожие на гигантских сороконожек. Мачты, на которых вращающиеся антенны наклонялись, провожая нас до того момента, когда три опоры нашего посадочного устройства поцеловали землю.

– У вас есть скафандры? – спросил голос.

– Да, – ответил Алан.

– Тогда вы можете покинуть судно. Транспорт ждет вас.

Алан выключил приемо-передатчик неожиданно громким щелчком.

– Нельзя оставлять «Леди» без присмотра, – сказал он. – Ты остаешься, Дадли. Джим остается с тобой. Если что-нибудь пойдет не так, бросайте все и взлетайте.

Он взглянул на меня и добавил:

– А тебе лучше пойти со мной, Джордж.

– А как мы узнаем, что у вас что-то случилось? – спросил Дадли.

– Рации в скафандрах настроены на частоту корабля, – ответил Алан. – Короче, мы дадим знать, если что-нибудь случится.

– А вот наш транспорт, – сказал я.

Мы увидели машину, похожую на механического скарабея, быстро бегущего по песку. В нескольких ярдах от корабля он мгновенно остановился. Просто автомобиль, наземная машина. Казалось, в нем не было ничего пугающего – в смысле дизайна, а вот с технической точки зрения… Пугало полное отсутствие каких-либо украшений, чего-либо творческого, каких-либо попыток сделать машину привлекательной для глаз.

Мы с Аланом довольно неохотно отправились по каютам и влезли в скафандры. Прежде чем надеть шлемы, мы позвали Джима, поделились своими соображениями – это не заняло много времени – а потом спросили, что он может сказать по этому поводу. Однако у него не было никаких соображений.

На время этого блиц-заседания мы отключили приемники. Мы не знали, разрешено ли по правилам этого мира – Центра Управления, как он себя назвал, подслушивать. Мы надеялись на лучшее, но осторожность еще никому не повредила.

Спустившись в шлюз, мы опустили лицевые щитки, проверили рации и некоторое время стояли в тамбуре, дожидаясь, когда выровняется давление. Это было недолгое ожидание, поскольку разницы между внешним и внутренним давлением почти не было. Когда выходной люк открылся, мы медленно зашагали вниз по трапу к ожидающей нас машине.

Мы разглядывали внимательно ее и растущим подозрением. Салон выглядел очень уютно, сзади мягкое сидение… а кресла водителя не было. И водителя тоже. Мы еще переглядывались, когда вибрирующий голос произнес прямо из наушников наших раций:

– Добро пожаловать, джентльмены. Садитесь.

Мы вошли. Мы сели.

Машина тронулась мягко, но почти мгновенно набрала скорость. Она мчалась по ровному песку, покрывающему один из путепроводов, вверх и вверх. Покрытие дороги было металлическим. Тонкие башни, пузатые баки, бессмысленные геометрические конструкции мелькали справа и слева. Это напоминало поездку через лес – лес из угловатых стальных конструкций.

Мы ехали дальше, удивленно разглядывая безжизненный пейзаж. Он был безжизненным, но не неподвижным. Движение было повсюду – но не жизнь. Колесные машины, подобные той, на которой мы ехали, закрепленные на стойках двигатели, о назначении которых мы даже не пытались догадываться, какие-то штуки с крутящимися крыльями, которые порхали над нами… Колоссальные конвейерные комплексы… Один из конвейеров непрерывно доставлял руду к чему-то вроде гигантской плавильни, другие несли потоки блестящих металлических деталей.

– Мертвый мир, – пробормотал я.

– Нет, – отозвался Алан, – ни в коем случае.

– Не мертвый? По крайней мере снаружи нет ничего живого. Разве что люди тут обитают в герметических куполах или бункерах.

– Если здесь есть люди.

Дорога пошла под уклон. Теперь мы ехали по пустыне, потом нырнули в длинный туннель с гладкими стенами, на которых горели лампы, расположенные на расстоянии друг от друга, но ослепительно яркие… Затем впереди мы увидели черную стену и заорали от ужаса. Машина мчалась вперед, не сбавляя скорости. Но в последнюю долю секунды стена раскололась пополам, и створки вползли в стены туннеля.

Машина замедлила ход, затем остановилась. Перед нами была еще одна стена – или дверь. Та, что осталась позади, уже закрылась, откуда-то доносились всхлипы насосов.

И тут раздался голос. Казалось, он идет ниоткуда – или отовсюду.

– Выходите из машины, – произнес он. – Можете снять скафандры. Атмосфера в этом помещении соответствует вашим потребностям.

– Мы примем это к сведению, – заметил Алан. – Имеет смысл поберечь воздух в баллонах – мало ли что.

Я услышал, как он пытается связаться с Джимом и Дадли, которые ждали нас на «Леди Удаче» – но безуспешно. Следовало ожидать: вокруг было слишком много металла.

Мы не стали снимать шлемы, только приподняли лицевые щитки, чтобы оставаться на связи. Действительно, мало ли что… В любой миг могла появиться возможность достучаться до нашего судна – и лишать «Леди» возможности достучаться до нас. И этим шансом не следовало пренебрегать. Воздух действительно был пригоден для дыхания – теплый, сухой, стерильный. Чувствовался легкий запах озона, слабая горчинка горячего масла. И кислорода, похоже, было куда больше, чем мы привыкли. А главное – он не был тяжелым, как на борту.

Внутренний люк огромного шлюза открылся. Нам предстал длинный туннель – продолжение того, по которому мы ехали, но чуть уже. При этом высокий человек мог идти по нему не сгибаясь, а двоим, идущим рядом было бы не тесно.

У нас не было выбора, и мы медленно зашагали вперед.

Это была долгая прогулка. Туннель пугающе извивался, так что временами казалось, будто мы возвращаемся обратно. Было достаточно светло – но это было освещение внутренностей огромной работающей машины. И не предназначалось для людей, идущих пешком по туннелю. За полупрозрачным пластиком тянулись узкие светящиеся гирлянды, одиночные шары – белые и цветные, яркие и тусклые, неподвижные и движущиеся.

Еще мы слышали звуки – сухой шепот, почти животное чавканье жидкости, иногда – отчетливый треск. Один раз откуда-то донеслось низкое утробное гудение – и мы скорее почувствовали, чем увидели, как что-то приближается к нам по тонкому кабелю, который вился по потолку туннеля. Оно прошло у нас над головами, жалобно воя, – маленький металлический паук, несущийся по металлической паутине.

Затем мы оказались в просторном круглом помещении, освещенном переливающимся шаром. Здесь мы, наконец, остановились. Пол выгибался к центру. Там стояла скамья – чисто функциональный предмет из металла и пластика. Она могла предназначаться лишь для одной цели.

Мы подошли к ней, с трудом удерживая равновесие на гладком пластике, и сели. «Судя по всему, – подумал я – эта мысль показалась мне до смешного абсурдной, – за этим должно последовать явление официанта. С подносом, уставленным выпивкой и сигаретами».

Официант действительно появился. И принес поднос с выпивкой и сигаретами.

По традиции, он был в черной жилетке, черных брюках. Белая рубашка, черный галстук. Единственное, что портило впечатление – это голова. Никакого намека на лицо – гладкий эллипсоид из полированного металла.

Голос – откуда он доносился? – вежливо проговорил:

– Я еще не знаю, что вам нравится из алкоголя и никотина. В бутылке – виски, сигареты – аналог виргинских. Я надеюсь, вы воспользуетесь моим гостеприимством.

Мы воспользовались.

Виски было великолепным – гораздо больше похоже на настоящее шотландское виски, чем дешевая подделка, которую разливают по всей Галактике. Сигареты были тоже недурны, хотя их манера самостоятельно загораться в тот момент, когда их подносишь к губам, поначалу приводила в замешательство.

Алан залпом опрокинул в себя первый стакан – ему это было необходимо… да и мне тоже. Он подождал, пока странный официант снова наполнит его стакан, и затем спросил:

– Кто вы? Или – что?

– Я – это я.

– Что значит «я»?

– Я – это я.

«Что это за планета?»

– Я – это я.

Алан поднял брови, одним глотком осушил второй стакан, дождался, пока официант повторит процедуру.

– Вещи и события не просто так происходят, – произнес он рассудительно. – Особенно такие сложные, как ваш мир.

– Это сделал я.

– Когда? Как?

– В течение последних веков. Сам.

– Тогда кто и что вы?

Наступила длинная пауза, затем голос произнес:

– Был мир. Он назывался Медулия.

– Я читал о нем, – сказал Алан.

– А я там был, – сказал я.

– Вы там были, – удивительно, но в этом мертвом механическом голосе звучало нечто похожее на эмоции! – Вы там были. На что это похоже? Скажите, на что это теперь похоже?

– На каменный век, – сказал я.

– А машины?

– Ни одной. Медулианцы до безумия ненавидят любую технику.

– А что происходит в Галактике?

Я начал понимать, к чему оно клонит.

– После Медулианского Восстания нигде в Галактике нет настоящих роботов. Я имею в виду тех, что с электронным мозгом, которые можно действительно можно назвать разумными. Время мыслящих машин прошло. Это было последнее поколение.

Звук, который раздался, иначе как восклицанием я назвать не могу.

– Когда я улетел с Медулии, – теперь голос почти шептал, – в корабле, который я сам построил, я думал, что могу когда-нибудь вернуться. У меня была только одна цель, только один смысл существования – помощь людям. И вы говорите мне, что теперь люди ненавидят таких, как я.

– Но это так, – ответил я.

– Вы можете нам помочь, – торопливо перебил Алан.

– Да. Я могу помочь вам. Вы – и ваши люди – сможете жить здесь, на этой планете, под куполами, которые я для вас построю. Если вы захотите, вы сможете жить на третьей планете этого солнца. Вы знаете, что там нет необходимости в искусственном создании условий.

– Вы можете нам помочь, – жестко перебил Алан, – восстановив наш реактор. Вы создали массу приспособлений. Вы можете дать нам координаты этой планеты. Чтобы мы смогли вернуться домой.

– Но почему вы хотите вернуться? Я дам вам все.

– Прошу прощения. Не можете.

– Я могу!

Алан с горечью засмеялся.

– Даже если оставить в стороне сексуальное влечение, которое мы называем «любовью», вы не можете дать нам женщин. Вы не можете создавать жизнь.

– Да, я не могу создавать жизнь. Но я могу взять клетки ваших тел и создать для вас… женщин. Женщин, которые будут совершеннее, чем любая, каких вы можете себе представить. Или встретить во время ваших путешествий.

– Это совершенно невозможно, – твердо сказал Алан.

«У тебя уже есть Леди Совершенство, – подумал я. – А у нас нет. Меня вводят в искушение».

– Вы останетесь, – произнес голос. Это был не вопрос, а констатация факта. – Вы останетесь. Вы будете счастливы здесь. Я дам вам все.

– Давай выбираться из этой пещеры, Джордж, – сказал Алан.

Он поднялся на ноги, доставая из кобуры автоматический пистолет, который был единственным оружием на «Леди Удаче». Я до сих пор не понимаю, в кого он собирался стрелять. Но действие усыпляющего газа было таким быстрым, что я не успел вообще ничего понять.

Глава 7

Наверно, в Галактике есть гораздо более скверные тюрьмы, чем та, в которой мы себя обнаружили, когда пришли в сознание. Это была не тюремная камера, это был даже не блок тюремных камер. Это был номер люкс в каком-нибудь отеле, где могут останавливаться только миллионеры. Единственным отличием было полное отсутствие свободы перемещения.

Джимми Ларсен и Дадли Хилл находились вместе с нами. Они мало что смогли нам рассказать. Подобно тому, как нас с Аланом отключили при помощи газа, с ребятами справились при помощи какого-то излучения. Они сознавали, что на судно проникло нечто чужое. Они беспомощно наблюдали за происходящим: как появились металлические пауки, как их становилось все больше. Пауки запеленали их в проволочные сетки, точно в коконы, а потом упаковали в какие-то непроницаемые мешки из полупрозрачного пластика. Больше ни Джимми, ни Дадли ничего не видели, пока их не извлекли на свет в нашей золотой клетке. Вскоре после этого паралич прошел – почти в то же самое время, как мы с Аланом пришли в себя.

Тем не менее, наша тюрьма была роскошной: шикарная, просторная гостиная; четыре спальни, каждая с отдельной ванной… а также кухня, при виде которой в каждом из нас просыпался кулинар. Здесь были книги. Судя по содержанию, нечто подобное пользовалось безумной популярностью на Медулии лет двести назад, но сейчас читать это было невозможно. Еще был большой плеер и множество дисков с записями – знакомая и незнакомая музыка, театральные постановки…

И…

Это поразило нас, хотя мы не были ханжами. Здесь были женщины.

Они вошли без стука и принесли нам еду – первую еду, которую нам довелось есть в плену. Их было четыре. Их лица, их тела, линии которых были скорее подчеркнуты, чем скрыты полупрозрачными одеждами, были невероятно красивы. Одна была почти двойником Вероники. Почти. Та едва уловимая асимметрия лица, то легкое несовершенство, которое делало Веронику такой прекрасной… Этого не было. Да, по всем принятым канонам красоты эта девушка давала сто очков жене Алана. Но фактически…

Я видел, как Алан недоверчиво разглядывает ее, потом в его глазах блеснула безумная надежда… и снова он сник, а на лице застыла маска удрученности и уныния.

– Кто вы, черт подери? – прорычал он.

– Мы – ваши служанки, – ответила псевдо-Вероника.

Ее голос звучал как-то… неправильно. Он был безжизненным.

– Мы – ваши служанки. Мы будем делать все, что вы пожелаете.

– Все? – осведомился старина Джим. – Я весь в ожидании.

– Заткнись! – взревел Алан. Он снова повернулся к девушке.

– Но мне дали понять, что пока не появились мы, на этой планете не было людей.

– Вы поняли правильно, – сказала она.

– Тогда – вас привезли из какого-то другого мира? С третьей планеты?

– Нет, – она засмеялась. – Мы сделаны здесь. С помощью портрета, который был в Вашей каюте. Я сделана с него. Мои сестры смоделированы по памяти. – Она засмеялась снова. – У «Авторитета» прекрасная память. До мельчайших деталей…

– Но за такое время… – прошептал Алан, – Вырастить тела из нескольких клеток…

– Что Вы, – ответила она смущенно – это прозвучало почти по-человечески. – Нет. Настоящих женщин еще делают. Мы… искусственные.

Старина Джимми захихикал.

– Я видал много прекрасных машин, – пробормотал он, – но такое…

Он протянул свою длинную тощую руку и ущипнул одну из девушек-роботов за округлую попку. Она весьма убедительно взвизгнула, чуть не выронив поднос.

– Нормальная реакция, – удовлетворенно сказал Джим.

– Губчатый пластик, натянутый на стальные кости, – отозвался я. И пластиковая кожа… После двадцати лет воздержания такое может возбуждать, да и то вряд ли.

Я потянулся и потрогал гладкое, как атлас, плечико, взглянул в глаза, живые до глубины зрачков. Я разглядывал пунцовые губы, слегка приоткрытые и обнажающие зубы… почти совершенные, но – артистический штрих – чуть неровные, отчего не казались искусственными. Мой взгляд непроизвольно скользнул ниже, по великолепной высокой груди, чуть вздымающейся при дыхании, туда, где сквозь пелену ткани смутно розовели соски.

– Оставьте еду, – сурово приказал Алан, – и уходите.

– Не так быстро! – запротестовал старина Джим.

– Не так быстро, подхватил Дадли. – Это может оказаться весьма занятным.

– Это будет омерзительно.

– Говорю тебе, как инженер.

– Говорю тебе, как мужчина. Мне они не нужны. И ни одному мужчине в моем экипаже.

– Нас сделали, чтобы вас обслуживать, – тепло проговорила робот-Вероника. – Чтобы доставлять вам удовольствие. Чтобы делать вас счастливыми, пока не будут готовы женщины из плоти и крови. Это потребует некоторого времени…

– Мы не нуждаемся в ваших услугах, – отрезал Алан. – Ступайте.

Они ушли.

– Мы могли бы что-нибудь от них узнать, – пытался протестовать Дадли.

– Они еще вернутся, – утешил его Старина Джимми.

– Они не вернутся, – жестко сказал Алан, – Между прочим, советую не отказываться от еды.

Мы поставили стулья вокруг стола, на котором женщины-роботы оставили еду. Мы с Аланом уже были свидетелями гостеприимство хозяина этого странного мира, поэтому не слишком удивились тому, что увидели. Но Джим и Дадли были потрясены и не скрывали этого. Еда была великолепна. Несомненно, продукты были доставлены с третьей планеты – не на том ли корабле, который мы наблюдали со станции на Южном Полюсе? – но самые прекрасные продукты может испортить неумелый повар, лишенный творческого воображения. Здесь был бесподобный коктейль из моллюсков, которые были словно недавно выловлены, изысканное мясо с настоящим привкусом чеснока, вино – наверно, из самой Бургундии, с далекой Земли. Ни в одной кондитерской в Галактике я не пробовал столь изысканных сластей, как те, что подали к кофе… к счастью, их принес безликий официант – точная копия того, что обслуживал нас с Аланом. А может быть, тот же самый. Еще он принес ликер и бренди – тоже бесподобные, а под конец – сигары.

Мы закурили и расслабились. Потом Алан вскочил и начал расхаживать взад и вперед по комнате. Пышный ковер полностью поглощал звук шагов.

– Вредно сидеть просто так, – проворчал он. – Надо заняться гимнастикой.

Джим предложил гимнастику в спальне, скорчив при этом весьма двусмысленную мину.

– Мы должны найти придумать, как сбежать из этой проклятой мышеловки, – снова заговорил Алан.

– Только сыр больно хорош, – заметил Джим.

– Черт бы тебя подрал, – заорал Алан. – Неужели вы не видите, к чему это идет? Эта хрень – «Авторитет» или как его там – будет петь нам про то, как он хочет нам служить. Но это мы будем ему служить. Он будет удовлетворять свои потребности за наш счет.

– Надеюсь, ты понимаешь, что он может слышать все, что здесь говорится.

– Прекрасно понимаю. Надеюсь, он еще и сделает правильные выводы.

– Голову даю на отсечение, – заговорил Джим, – Если он правильно тебя поймет, он попытается запихать самого себя в собственные очистные сооружения – чтобы сделать нас действительно счастливыми. Скажи, Алан: положа руку на сердце, разве не лучше жить здесь, чем носиться по Приграничью в этой идиотской допотопной жестянке?

– Нет.

Он повернулся к нам с Дадли.

– А вы что скажете?

– Он устроил нам прекрасные каникулы, Алан, – ответил Дадли. – Главное – чтобы они не затянулись.

– Джордж?

– Я просто мальчик, которого занесло в большой город. Мне нравится, когда вокруг много народу, новые лица и старые друзья. Но когда этого становится слишком много, я впадаю в тоску.

– Кое-кто просто не понимает своего счастья, – жалобно пробормотал Старина Джимми.

– Может быть, – вспыхнул Алан, – но сейчас речь не об этом. Вопрос в следующем: как отсюда выбраться? Как удрать с этой планеты?

– Почему не бы спросить напрямую?

– Ладно.

Алан задрал голову и заговорил, глядя в потолок.

– Вы должны нас выслушать. Вы знаете, что мы не можем быть счастливы здесь. Вы хотели помогать людям? Вы поможете нам – поможете вернуться в наш мир.

Голос, который нам ответил, исходил отовсюду. Он снова был механическим и казался невыразительным, но в нем ощущался разум.

– Я сделаю вас счастливыми.

– Вы не можете! – возразил Алан. – Счастье приходит изнутри, а не извне.

– Он поможет нам стать несчастными с комфортом, – сказал Джим.

– Заткнись! – Алан снова взглянул наверх, в потолок.

– Я требую, чтобы Вы отпустили нас на свободу.

– Я могу дать вам все, что угодно – кроме этого. Я могу дать вам свободу передвижения по планетам этой системы, пригодным для жизни. Мои машины облегчат вам жизнь. Это я вам обещаю. Вас перенесут на внутреннюю планету, как только для вас все будет приготовлено.

– Это не то, чего мы хотим. Мы хотим настоящей свободы. Неужели Ваше решение ничто не может изменить?

– Ничто. Я веками ждал возможности реализовать себя. Я не могу от этого отказаться.

– Все равно, что с пустым местом разговаривать, – сказал Джим, взяв Алана за плечо.

– А вот кормят здесь на славу, – добавил он, вставая. – Только что-то меня в сон клонит.

Он прошелся вдоль стеллажа с книгами, который занимал всю стену, выбрал себе одну и направился в спальню. На пороге он остановился.

– Утром – чай и тосты, – скомандовал он, обращаясь к потолку. – И чтобы подавала девушка. Рыжая.

– Слушаю и повинуюсь, – ответил голос. Была ли в нем легкая ирония? Я не уверен.

– Нам тоже стоит вздремнуть, – сказал я.

– Можешь спать, если хочешь, – проворчал Алан.

Когда мы уходили, он наливал себе что-то крепкое в баре в углу комнаты.

Мы встретились за завтраком.

Нас снова угощали на славу. Охлажденный грейпфрутовый сок имел характерный вкус свежести, словно был только что выжат. Омлет оказался нежным и воздушным. Тосты хрустели, а к ним подали масло и мед. Мне как-то не верится, что все это было синтетикой.

Алан говорил не умолкая. Он рассказал нам, что продукты, скорее всего, действительно доставляют с плодородной планеты. На это Старина Джимми с легким самодовольством ответил, что он так не думает. По его мнению, по-настоящему компетентный инженер и химик сможет синтезировать из органики все, что угодно.

– Все, что угодно, – повторил он. – Все, что угодно, независимо от сложности структуры.

Мы смотрели на него с нескрываемым подозрением. Казалось, за эту ночь он прожил несколько лет.

– Что ты имеешь в виду? – настойчиво спросил Алан.

– Наш хозяин – очень компетентный инженер, – ответил Джимми.

– Чего еще ожидать от разумной машины, – фыркнул Алан.

– Которая к тебе приходила? – полюбопытствовал Дадли.

– Рыжая, – ответил Джимми.

– Ты просто похотливый кретин, – устало заметил Алан.

Джимми, казалось, совершенно не обиделся.

– Это был просто эксперимент. Единственный способ выяснить что-то – это исследование. Конечно, считается общепринятым, что даже люди не могут создать машину с женской психикой. Дело в пресловутой женской логике, как я понимаю. Но я управлял несколькими «тарелочками» альфа-класса. Могу сказать тебе: это настоящие женщины. И, уверяю тебя, эта синтетическая куколка – тоже женщина. Я беседовал с ней не только о вопросах физиологии.

– Ты меня не заинтересовал.

– Ты заинтересуешься, – ответил Джимми. – Здесь столько неизвестного… Знаешь, как сказал старина Киплинг? «Я узнавал о женщине от нее»… – он повторил – пожалуй, напрасно: – Здесь столько неизвестного!

Ох, Старина Джимми… Старый греховодник… Он был действительно стар. Не так уж долго осталось ему изучать женщин. Или машины…

– Не могу представить, чем с ней заниматься, – неуверенно сказал Дадли.

– Попробуй что-нибудь, что тебе нравится, – с энтузиазмом отозвался Старина Джимми.

– Все равно. С машиной…

– Что есть женщина из плоти и крови, как не машина? Машина, которая получает энергию от сгорания углеводов в кислороде? Что есть женщина из плоти и крови, как не машина, которой можно управлять, нажимая на нужные кнопки?

– Тогда что есть мы, как не машины? – спросил я.

– В самом деле – что? – отозвался он.

– А я так давно не… – начал Дадли.

– Так сделай это прямо сейчас, – сказал Джим.

Но нельзя спать с женщиной только ради того, чтобы ее изучать, подумал я. Даже если это происходит часто – достаточно часто, а те бросаются в свободу, даром или черт знает за что. И я был наслышан о репутации Джима. Несмотря на свой возраст, он был один из самых отъявленных бабников среди «Бродяг Приграничья». Возможно, когда-то, много-много лет назад, он ходил к женщине как ученик к учителю, но если даже и было, он давным-давно забыл об этом.

Когда-нибудь это принесет плоды.

Я обнаружил, что в гостиной повисла неприятная тишина.

– Да что сегодня с вами такое? – сердито спросил Алан.

– Мне кажется, – сказал я ему, – это мое личное мнение – вместо того, чтобы плевать в потолок, нам стоит придумать что-нибудь получше.

– Я тоже так думаю, – подхватил Дадли.

– В Галактике столько экипажей с которыми я мог летать, – взорвался Алан, – а мне досталась компания извращенцев!