Текст книги "Гаммельнская чума (авторский сборник)"

Автор книги: Бертрам Чандлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 44 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

Глава 20

Граймс отстегнул защелку своего шлема, повернул его на четверть оборота и снял. Холодный свежий воздух, наполненный незнакомыми острыми запахами, заставил его чихнуть.

– Gesundheit [10]10
  Будьте здоровы (нем).


[Закрыть], – сказал Митчелл, садясь на своем ложе.

– Спасибо, капитан. Прежде всего, прошу прощения, что мы оказались у вас на борту без приглашения. Надеюсь, вы не будете возражать, если мы подышим вашим воздухом? Терпеть не могу разговаривать через мембрану скафандра – особенно если этого можно не делать.

– Дышите на здоровье, – Митчелл спустил ноги и снова огляделся. Вид у него по–прежнему был скорее растерянным, чем агрессивным. – Но, черт возьми… Все‑таки… Кто вы такие ⁹

– Меня зовут Джон Граймс… Простите, коммодор Джон Граймс, Военно–Космический Флот Конфедерации Миров Приграничья. Все остальные – мои офицеры. Леди – Соня Веррилл коммандер разведотдела Федеральной Исследовательской и Контрольной Службы…

– Приграничье?! Федерация?!

Капитан замотал головой, потом беспомощно посмотрел на остальные саркофаги, где спали его подчиненные.

– Наверное, это сон. И довольно скверный.

– Сожалею, капитан, – произнесла Соня. – Это не сон. Вы действительно спали почти триста лет. А ваш корабль дрейфует в пространстве.

Митчелл грустно усмехнулся.

– А тем временем какой‑нибудь великий гений от инженерии додумался, как можно перемещаться в космосе со скоростью света. Если не ошибаюсь, нас занесло на самый край Галактики… – он пожал плечами. – Ладно. Наконец‑то мы куда‑то добрались. Сейчас я разбужу своих офицеров, а потом начнем размораживать колонистов.

По его мужественному лицу внезапно пробежала тень.

– А что с вахтенным экипажем? Где капитан Кэррадайн? А фон Шпидель? Клэри?

– Кэррадайна больше нет, – мягко проговорил Граймс. Вопроса не последовало, и он продолжал: – Из его экипажа в живых никого не осталось. Они погибли – все до единого. Но капитан Кэррадайн просил, чтобы о нем не забывали.

– Вы что, издеваетесь, коммодор… как вас там? Откуда вы знаете, что это был Кэррадайн? И как он мог попросить вас что‑то мне передать? Вы что, при этом присутствовали?

– Увы, нет. Это случилось больше ста лет назад, капитан. Но он оставил письмо. Перед смертью Кэррадайн, как и полагается вахтенному капитану, составил подробный отчет обо всем случившемся…

– Как он умер?

– Застрелился, – серьезно сказал Граймс.

– Застрелился?! Так что здесь стряслось, черт побери?

– Он этого не знал. И я не знаю, откровенно говоря. Надеюсь, вы поможете нам во всем этом разобраться.

– “Поможете”? Простите, коммодор, но я чего‑то не понимаю. Сначала вы “размораживаете” меня и утверждаете, что пришли нас спасать. Теперь вы сами просите помощи…

– Сожалею, капитан, но вы действительно не совсем правильно меня поняли. Мы при всем желании не можем вас спасти – по крайней мере, пока. Боюсь, мы вообще не в состоянии кого‑то спасать. Мы находимся примерно в том же положении, что и вы.

– Я безумно счастлив. Проклятье! Не успеешь проснуться…

Капитан Митчелл оттолкнулся руками от края саркофага и поплыл в направлении стенного шкафчика, который находился между секциями саркофагов. Судя по всему, в его время астронавты не были избалованы такой роскошью, как магнитные подошвы и искусственная гравитация. Капитан чувствовал себя в невесомости, как рыба в воде. Рванув на себя дверцу, он вытащил черную униформу с золотыми нашивками. Вслед за ней наружу вывалился легкий скафандр. Через минуту капитан застегнул последний клапан и предстал в полном облачении, держа в руках шлем.

– Я вижу, у вас при себе целый арсенал, – бросил он Мак–Генри, который, засмотревшись, едва не выпустил отвертку и поймал ее у самого люка. – В случае чего, поможете, – затем он повернулся к Соне и Граймсу: – Надевайте шлемы. Если не ошибаюсь, в корабле воздуха нет… так что вам придется подышать собственным.

Он склонился над саркофагом, который находился напротив его собственного, и тихо сказал:

– Я понимаю, что нам стоило пойти вместе, дорогая, но тебе лучше еще поспать. Честное слово, я разбужу тебя, когда этот кошмар закончится.

Оказавшись в головном отсеке, Митчелл сразу прошел в каюту Кэррадайна и прочитал письмо, а затем, не говоря ни слова, поднялся в рубку. По счастью, вахтенные заносили необходимые данные не только в компьютер. Возле панели управления плавала пухлая папка с распечатками, прицепленная к переборке тросиком. Можно только догадываться, сколько бы пришлось возиться с допотопным компьютером, чтобы извлечь данные из глубин его памяти. Митчелл торопливо заслонил лицо ладонью: прямо в иллюминаторы били лучи слепящего света. Вызвав по рации Суинтона, Граймс приказал погасить дальние прожектора “Поиска”, оставив только бортовые огни. Митчелл с удивлением рассматривал изящный, обтекаемый силуэт корабля, так разительно непохожего на его собственный. Губы капитана шевельнулись – он явно что‑то проговорил, потом постучал по мембране микрофона… Передатчик в его скафандре был исправен. Граймс понял, в чем причина. В те времена радиопередатчики использовали частотную, а не цифровую модуляцию. Коммодор по попытался было поговорить с Митчеллом, соприкоснувшись шлемами, но из этого тоже ничего не вышло. В конце концов Граймс приказал инженеру загерметизировать рубку и привести в действие отопительные элементы. Когда воздух снова насытился парами воды и стал пригоден для дыхания, они сняли шлемы.

– Прошу прощения, сэр, – Митчелл выглядел смущенным. – Боюсь, я встретил вас не слишком радушно.

– Я вас вполне понимаю, капитан.

– Но, коммодор… Почему Кэррадайн не мог разбудить… хотя бы меня?

– И что бы вы сделали, если бы он вас разбудил? Скорее всего, для вас это закончилось столь же плачевно. А теперь у вас есть какой‑то шанс.

– Может быть, сэр. Может быть. Но вы еще не рассказали, как вас занесло в эту бездну.

– Это длинная история, – задумчиво сказал Граймс.

– У нас достаточно времени, Джон, – возразила Соня, которая до сих пор молчала. – Мы успеем рассказать друг другу все истории, которые знаем.

– Хорошо–хорошо, – уступил Граймс. – Конечно, это длинная история, но вам все равно стоит послушать. Говорят, ум хорошо, а два лучше. Может быть, вы сможете уловить что‑то новое, вы, с вашим свежим непредвзятым умом, уловите какой‑нибудь аспект, что‑нибудь такое, что ускользнуло от нашего внимания.

– Боюсь, это будет непросто, – ответил Митчелл. – Когда я смотрю на ваш корабль и представляю себе, сколько за всем этим стоит… сотни лет изысканий, которые вложены в его постройку… Нет, черт возьми, мне все‑таки повезло! Можно сказать, попал в будущее… хотя вряд ли здесь можно говорить о прошлом и будущем… В общем, я весь внимание, сэр.

Граймс начал рассказывать. Рассказ получился длинным – капитан Митчелл то и дело перебивал, требуя разъяснить технические подробности, потом обращался к Мак–Генри, Кэлхауну, доктору, уточняя, переспрашивая… Потом надолго умолкал и только время от времени кивал головой.

– Неплохо, – подытожил он, когда рассказ был окончен. – Итак, мы не единственные, кому так повезло. Это ж надо – угодить между….. как вы сказали? Пространственно–временными потоками? То есть тут действительно нет ни пространства, ни времени… И этот лайнер… затем самолет… И дирижабль с пчелами…

– Шаарцы, капитан. Или Шаара, как они себя называют. Наши старые знакомые. Они вышли в космос примерно в то же время, что и люди.

– Все‑таки это странно, коммодор. Вы считаете, что попали сюда из‑за того, что одна из ваших суперсложных систем дала сбой. Но ведь у нас нет ничего подобного! А эти морские лайнеры? А люди, которых видел Кэррадайн?.. Кстати, эти шаарцы, коммодор… что они из себя представляют?

– Инсектоиды. Грубо говоря, разумные пчелы.

– Хм. Вот как… Но, значит, у нас с ними должно быть что‑то общее. Иначе бы они никогда сюда не попали. Они разумны… технологический прогресс… Вы сказали, что теперь у них появились межзвездные корабли… Нет, нет! Должно быть что‑то еще…

– Я знаю, что, – решительно произнес Кэлхаун.

На мгновение рубке стало тихо.

– Что же именно? – спросил Граймс.

– Это… ну… – инженер неожиданно замялся. – Это из области пси–феноменов…

– Пси–феноменов? Но, насколько я помню, шаарцы – прожженные материалисты. Правда, это не мешает им общаться телепатически…

– Я знаю, сэр. Но не признавать существования феномена – не значит отменить его существование. И у них есть не только телепатия. Вы знаете: если в процессе эволюции появляется какая‑то способность, значит, в какой‑то момент это было необходимо для выживания вида. Например, то, что у нас называется лозоходством…

– Вы имеете в виду биолокацию?

– Да, именно. Ученые исследовали способность пчел находить нектар. Опыты проводились на Земле и на некоторых других планетах, куда пчел завозили специально. Оказывается, пчелы ищут нектар примерно тем же способом, что наши лозоходцы – воду или рудные жилы под землей.

– Гхм. Признаться, впервые слышу о подобной теории.

– Тем не менее, она довольно известна.

Митчелл встрепенулся.

– Биолокация… – повторил он почти шепотом. – Кажется, я начинаю понимать, в чем тут дело.

– И в чем? – спросила Соня.

Капитан задумчиво опустил глаза.

– Как бы это объяснить… Наверно, вы знаете, что этот корабль не уникален? На Земле их было построено несколько – по крайней мере до того, как мы улетели. Их строили для исследования и колонизации других планет. Как я понимаю, для вас это уже давно стало историей – я прав, коммодор? И заселение планет сейчас ведется совершенно другими методами. Но в наше время все было иначе. Мы улетали в неизвестность. Мы выбирали курс фактически наугад – астрономы могли помочь нам лишь общими рекомендациями. Ничего нельзя было сказать заранее. Если бы планета, которую мы обнаружили, оказалась непригодна для жизни, мы должны были лететь к следующей – и так далее. Но найти подходящую планету – это еще полдела. Потом на поверхность планеты следовало спустить исследовательскую партию на “челноке”. Разведчики должны были искать воду, залежи руд, минералов и все такое прочее. Сначала для этого разрабатывалась различная аппаратура, но потом кто‑то сообразил, что гораздо выгоднее поручить это людям, обладавшим способностями к биолокации.

Соня кивнула.

– Кажется, я понимаю, к чему вы клоните, капитан. Но сколько у вас лозоходцев? Человек пять–десять, верно? При том, что на корабле сотни колонистов, четыре экипажа…

– Именно так, коммандер Веррилл. Так что…

– Способности к биолокации – явление гораздо более частое, чем принято считать, – перебил Кэлхаун. – В той или иной степени это доступно… если не каждому, то почти каждому.

– Тогда получается… – Митчелл прищурился. – У шаарцев есть врожденные способности к биолокации… у нас на борту есть лозоходцы…

– Ну и что из этого? – спросил Граймс.

– Вы знаете, где разместили лозоходцев? – сказал Кэлхаун, обращаясь к капитану. – Или правильнее сказать – сложили? С колонистами или с экипажем?

– “Сложили”… – усмехнулся Митчелл. – Хорошо сказано. Разумеется, с колонистами: лишний раз их трогать не станут. Где именно – сейчас не скажу, но можно проверить по плану.

– Без них нам не справиться. Сэр, – инженер повернулся к Граймсу, – предлагаю связаться с Суинтоном. Пусть срочно отправляет сюда Мэйхью.

– Кто такой Мэйхью? – спросил Митчелл.

– Наш офицер псионической связи. Профессиональный телепат.

– Ага, значит, эту идею все‑таки взяли на вооружение. В наше время кое‑кто предлагал использовать телепатию для связи в космосе, но дальше разговоров дело не пошла. Вы хотите, чтобы он… телепатически пообщался с нашими лозоходцами?

– Примерно так, – ответил Граймс. – Я правильно понял, мистер Кэлхаун? Думаю, стоит попросить Суинтона переправить сюда еще один скафандр – для вас, капитан. Это будет куда удобнее, чем пристраивать к вашему новый передатчик.

Он надел шлем, переключился на дальнюю связь и начал отдавать Суинтону необходимые указания.

Глава 21

Мэйхью не заставил себя ждать.

На фоне темного корпуса “Дальнего поиска” появилось яркое пятно – это открылся шлюз – и тотчас же загорелся один из прожекторов. Три серебристых фигурки – Мэйхью и один из младших офицеров, буксирующие пустой скафандр, который безвольно болтался между ними – медленно поплыли через пустоту, разделяющую два корабля. Джонс надел шлем и отправился в шлюз, чтобы их встретить. По счастью, все переходы между основными отсеками были оборудованы тамбурами, так что можно было передвигаться, не опасаясь выпустить из рубки теплый воздух. Вскоре все трое вошли в рубку. Холодная поверхность скафандров мгновенно покрылась мелкими каплями влаги.

– Что от меня требуется, сэр? – спросил Мэйхью, с трудом стаскивая с головы шлем.

– А вы как думаете? – саркастически спросил Граймс.

Но Мэйхью уже повернулся к капитану Митчеллу.

– А, вы и есть тот самый рыбак. Явидел ваш сон. Вы сидите с удочкой на берегу, и…

– Хватит, Мэйхью, сейчас не время, – перебил Граймс. – Пора заняться делом.

– Есть, сэр. И я даже знаю, каким.

– Ну, еще бы вам не знать… Насколько я помню, Мэйхью, чтение чужих мыслей запрещено кодексом Райновского института? Или я ошибаюсь?

– Все зависит от обстоятельств, сэр. Кажется, мы уже об этом говорили. Когда высаживается партия…

– Хорошо–хорошо. Значит, не будем тратить время на разговоры. Итак, сейчас капитан Митчелл переоденет скафандр – вижу, вы его не забыли – и поведет нас к отсеку, где находятся лозоходцы. Вполне вероятно, что они имеют ко всему этому самое прямое отношение. К тому, что мы с вами угодили в это… Как вы сказали, капитан?

– Что именно? А… Подпространство.

Тем временем Джонс закрепился возле бортового компьютера и вопросительно покосился на Митчелла, который как раз переодевался. Но запустить компьютер оказалось несложно, и капитан, уже облаченный в новый скафандр, подсказал инженеру, как найти нужную информацию.

– Палуба “С”, – пробормотал он, ткнув пальцем в распечатку, выползающую из древнего принтера. – Сектор восемь, саркофаги с 18 по 23 включительно…

Он аккуратно сложил листок пополам, позволил Соне надеть на себя шлем и первым двинулся к выходу.

Довольно скоро под предводительством Митчелла они отыскали уровень “С” и в самом краю его сектор восемь и лозоходцев в саркофагах. Их было шестеро – двое мужчин и четыре женщины, внешне ничем не примечательных… кроме одной женщины. Она неуловимо чем‑то отличалась от остальных.

Мэйхью остановился возле первого саркофага, глядя на лежащего под его прозрачной крышкой мужчину. Лицо телепата стало серьезным и сосредоточенным.

– Ему снится настоящее пиршество, – сказал он наконец, – Стол, покрытый белоснежной скатертью, хрустальные рюмки, начищенное серебро… За столом сидят другие люди, но их лица неясны, точно размыты. Похоже, они его не слишком интересуют. Ага… официант показывает мне бутылку вина… теперь наполняет мой бокал. Официант – пожилой, осанистый человек с румяным лицом и серыми курчавыми бакенбардами… Он улыбается, наполняет бокал на четверть, потом отставляет бутылку и ждет… попробуем… Белое сухое вино, очень терпкое. Я удовлетворенно киваю головой… Другой официант подает мне устриц на серебряном блюде, свежий хлеб, масло, ломтики лимона…

– Не совсем то, что мы ищем, – прервал рассказ Граймс.

– Да, да, конечно. А я только начал входить во вкус… Никогда в жизни не видел устриц, хотя читал о том, как их едят. И вот такая возможность… Ладно, теперь уже поздно. Во сне все происходит быстро, сейчас ему снится что‑то другое.

Мэйхью нахмурился и перевел взгляд на второго мужчину, чей саркофаг располагался выше.

– Этот человек, он… ему снится, что он работает. Он шагает по склону холма, по упругому дерну. В его руках – раздвоенный прут. Такой шероховатый… Это живое дерево, я чувствую его так, словно оно – продолжение моих рук… Он вздрагивает, словно земля то притягивает его, то отталкивает… Я знаю, что подо мной. Вот… водная жила. Она поворачивает… А еще глубже под землей – руда. Я иду дальше. Я не спешу. Да, определенно рудная залежь…

– Вот это ближе, – перебил Граймс. – Но все равно не то.

– Прошу вас, сэр, – почти прошептал Мэйхью, – не перебивайте меня. Я не могу выйти из сна где угодно. Определенная цикличность…

Он умолк, глубоко вдохнул, потом открыл глаза и подошел к другому саркофагу. В нем лежала высокая угловатая женщина. Кожа землистого оттенка туго обтягивала широкие скулы. Казалось, холод, в который погружено ее тело, ощущается на расстоянии – более глубокий, чем холод межзвездного вакуума. Едва взглянув на нее, Мэйхью вздрогнул, беззвучно пошевелил губами, потом застыл, устремив на нее невидящий взгляд и, наконец, прошептал:

– Она мертва. Мертва… Но…

– Но что? – нетерпеливо спросил коммодор.

– Но… я чувствую… как бы это сказать… призрак воспоминания…

– Тень, – подсказал Кэлхаун.

– Скорее отпечаток. Ее мозг еще помнит самую последнюю мысль, переживание… Как жаль, что я не могу оживить ее… Это только отпечаток чувства… Да–да, последних переживаний. Настолько сильных, что она не смогла этого пережить. Это ее убило.

– Вы хотите сказать, что ее смерть вызвана не физическими и не физиологическими причинами? – доктор Тодхантер вскинул брови. – По–моему, это из области фантастики. Капитан, – он повернулся к Митчеллу, – может быть, попробуем ее оживить? Ох, простите… Насколько я понимаю, для этого нам придется разбудить весь корабль. Здесь нет системы индивидуального “прогрева”…

– Совершенно верно.

– Капитан Митчелл, вы не возражаете, если мы воспользуемся одним из пустых саркофагов?

– Вообще‑то это не положено, но… Постойте. В отсеке четвертого экипажа….. Думаю, Кэррадайн возражать не будет.

– Прекрасно.

– Только проверьте прежде остальных лозоходцев, мистер Мэйхью, – сказал Граймс.

Мэйхью подчинился. Остальные три женщины были живы – насколько вообще можно назвать живым человека в таком состоянии. Всем троим снилось примерно одно и тоже: домашний очаг, мужья, дети…

Капитан и Мэйхью откинули крышку саркофага, и прозрачный блок замерзшего газа, в который было впаяно тело, легко выскользнул наружу. Несмотря на невесомость, пришлось повозиться, чтобы протащить его по тесному проходу – а потом по коридорам, с палубы на палубу, в другой конец сферы, к гибернаторным отсекам экипажей.

Крышки пустых саркофагов были откинуты. Тело женщины, все еще покрытое слоем замерзшего газа, опустили в ближайший саркофаг. Все собрались в отсеке, люк был задраен, и доктор включил систему “разогрева”. Блестящая стекловатая корка превратилась в туманные язычки. Клубясь, они лениво стекли и растаяли, потом саркофаг заполнился клубами газа. Процесс, который коммодору уже довелось наблюдать не так давно, повторялся. Вот из отверстий начала поступать янтарная жидкость, завибрировала пневматическая подушка, на которой лежало тело… Сероватая кожа женщины стала восковой, потом на скулах проступил легкий румянец… Веки дрогнули и приоткрылись… нога несколько раз дернулась…

– Но она жива, – пробормотал Граймс.

– Не может быть, – возразил Мэйхью. – Я чувствую, что она мертва… Это судороги. Или нет?.. Проклятье… Мне это не нравится совсем не нравится.

Крышка саркофага поднялась, и женщина медленно села. Ее глаза были широко раскрыты, но в них не было ни малейшего проблеска сознания. Хриплое дыхание с шумом выходило из легких, с приоткрытых губ с каждым выдохом слетали капли слюны…

– Голубое небо, – прошептал Мэйхью, – ослепляюще голубое… оно рвется… как кусок ткани в О1ромных руках, с треском, который больше похож на гром… Но такого грома не услышишь в самую сильную грозу… Трещина становится шире, разрастается, и за ней – чернота и пустота, в которой нет ничего… Нет, подождите… Из пустоты появляются фигуры в сияющих белых одеждах, с огромными белыми крыльями, которые заслоняют полнеба… Они подносят к губам золотые трубы. Раздается звук – высокий, пронзительный, нежный… Неземной красоты музыка льется с небес, точно золотой поток… Поют прозрачные голоса… И пылающие мечи карают неправедных… И… и… Все, – выдохнул он. – Теперь она окончательно мертва. Мертвее некуда.

– Так вот, значит, что ей снилось, – едва слышно, бесцветным голосом проговорил Митчелл. – Вот о чем она мечтала с такой силой, что это желание увлекло за собой весь наш корабль. Мы провалились в эту щель в небесах… Но черт возьми… Неужели это она сделала? Неужели она могла такое сделать?

– Вы можете предложить лучшее объяснение? – возразил Мэйхью.

– А оно есть? – устало отозвался Граймс.