Текст книги "Пять лет повиновения"

Автор книги: Бернис Рубенс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

ЧАСТЬ 2

Глава 11

Дневнику мисс Хоукинс исполнилось три года. Она перелистала тысячу исписанных страниц, усеянных кроваво-красными галочками ее послушания. Все это время она честно служила своему повелителю, и большая часть срока была уже позади. Только иногда она вдруг задумывалась о том, что будет делать, когда станет абсолютно свободна от обязательств. Старалась поскорее прогнать эти дурные и тяжелые мысли, потому что с самого начала знала: дневник – лишь временная отсрочка ее собственного, когда-то принятого решения. Ей все же придется самой что-то делать со своей жизнью. Сейчас она уже не была готова исполнить то свое прежнее решение. Ее жизнь совершенно изменилась за последние годы, и она научилась получать удовольствие. Это определенно нравилось ей, от былого страха не осталось и следа. Мисс Хоукинс теперь не чувствовала никакого греха в том, чтобы любить себя и доверять себе. Еженедельные свидания стали для нее привычным ритуалом, а Брайан – единственным и постоянным духовником. Она, правда, терялась пока при мысли о возможном продолжении жизни без дневника. Правдой было и то, что она поклонялась и одновременно ненавидела маленькую зеленую книжку, повелевавшую ее жизнью, и понимала, что все больше и больше подчиняется воле тирана, без которого абсолютно беспомощна. Конечно, мисс Хоукинс могла пойти на некоторую хитрость и купить себе еще пять лет повиновения, но в этом была бы явная фальшь и искусственность. Ее настоящий и единственный дневник был получен от других, прежних ее повелителей, и от нее требовалось лишь повиновение и исполнение чужих приказов.

Так встречала мисс Хоукинс первый новогодний день четвертого года ее приговора. Пора наконец оглянуться назад и подвести итоги, что она бесконечно откладывала до лучших времен. За эти три года мисс Хоукинс сделала серьезные вклады в церковь Брайана – более тысячи фунтов. Она ни разу не притронулась к блюдам третьего раздела меню, скорее по моральным соображениям, чем из чувства самосохранения. До сих пор одно лишь чтение недозволенных удовольствий раздувало адский огонь ее воображения. Ко всем непосредственным тратам прибавились еженедельные расходы на хороший домашний бисквит, непременную бутылку портвейна и свечи. После первых встреч Брайан предложил добавить немного света в их свидания. Он хотел быть уверенным в том, что точно выполняет заказанную услугу и она соответствует объявленной цене: ведь иногда разница была почти незаметной, а стоимость удваивалась. Мисс Хоукинс не получала ничего даром, а тени свечей и романтическая обстановка их встреч пробуждали в ней светлые ощущения исповеди и истинного откровения. Ко всем расходам «на удовольствия» давно прибавились и стали постоянными траты на шерсть: она продолжала бороться с бесконечными приступами гнева и тоски. Шарф, если сейчас это можно было так назвать, достиг уже трех метров.

Мисс Хоукинс сопротивлялась и откладывала, но теперь настало время сравнить холодные колонки цифр доходов и расходов. Доходы остались прежними, без изменений – пенсия и проценты, а сбережения с каждым днем таяли. Это огорчало ее. Как же Брайан поступил с ее вкладами? Он никогда и ничего не сообщал ей об этом, хотя тысяча фунтов была суммой, вполне достойной внимания, к тому же уверенность в удачном помещении капиталов обрадовала и приободрила бы сомневавшуюся мисс Хоукинс. Она иногда сама обращалась к этой теме, но Брайан отделывался лишь улыбкой и односложными заверениями, что все в порядке. Мисс Хоукинс уже и вовсе не знала, богата она или бедна. Изредка, как бы между прочим, она касалась вопросов брака и замужества, не своего, конечно, а вообще, и Брайан никогда не высказал ни единого возражения. Он, безусловно, считал, что в один прекрасный день их руки соединятся без всякой предоплаты. И к чему же тогда были ее придирки и брюзжание по поводу неясной судьбы сбережений, если он был настроен в конечном счете на свадебный марш? Нет, она вовсе не хотела испортить такой чудесный финал. Она продолжала мучиться и сомневаться и ненавидела в такие черные дни и себя, и Брайана. Все свое нетерпение и отчаяние она завязывала в разноцветные узелки нескончаемого вязания.

Мисс Хоукинс снова отложила дневник в сторону и решила прекратить бесполезные раздумья и подсчеты. Приходилось признать, что у нее все равно нет достоверных данных и фактов для четких и правильных выводов. Посмотрела на часы. Совсем скоро откроется «Пиратское оружие». За эти годы она стала завсегдатаем заведения. Теперь там ее ждал постоянный столик в углу у стойки. Никто из посетителей и не пытался занять это место, потому что оно принадлежало мисс Хоукинс. Первым делом она выкладывала на стол свою сумочку, книгу и, в периоды горьких воспоминаний и смутных предчувствий, спицы и разноцветные клубки шерсти. Вечный шарф уже давно стал притчей во языцех всех без исключения клиентов бара: он только подчеркивал неординарность и экстравагантность его хозяйки. И тем не менее, несмотря на то что никто ничего не знал о ней, все относились к мисс Хоукинс с большой теплотой. Никто и никогда не осмеливался задать ей лишнего вопроса, потому что она давно и сразу определила четкие границы дозволенного. Обычно мисс Хоукинс появлялась в баре к вечеру и заказывала свой постоянный напиток, но сегодня в связи с праздниками заведение принимало посетителей с самого утра. Этим утром мисс Хоукинс уже сидела за своим столиком, как всегда, потягивая непременный портвейн с лимоном. Она надеялась, что этот новый год принесет изменения в ее жизнь и подарит ей новую фамилию. Вдруг ее лицо побелело: вспомнила, что перед уходом из дому забыла записать приказ дневника. Как она могла выйти из дому, не получив указаний повелителя? За прошедшие три года такого с ней еще не случалось. Не все повеления дневника были связаны с Брайаном: их круг был довольно широк. Как-то, например, ей было предписано искупаться в местном бассейне, и она впервые в жизни окунулась в воду в компании посторонних. Однажды дневник отправил ее на мусорную свалку, и ей пришлось рыскать там впотьмах до самой ночи в поисках названных хозяином сокровищ.

Сейчас ее охватила настоящая паника – она впервые пренебрегла волей своего повелителя.

Ее колотило, как заядлого наркомана, лишенного спасительной дозы. Залпом проглотила остатки портвейна с лимоном. Краем глаза заметила на себе пристальные взгляды веселившихся вокруг посетителей бара. Стремительно поднялась со своего стула и произнесла скороговоркой:

– Кажется, оставила включенной плиту.

Выбежала прочь, стыдясь себя, и понеслась домой, послушная зову своего маленького бумажного тирана.

Уже давно было заведено и стало непременным ритуалом начинать новый год празднично украшенной страницей. В дневнике была даже выделена специальная колонка «Новогодние обещания»; все предыдущие годы это место оставалось незаполненным. Мисс Хоукинс клялась и выполняла свои клятвы изо дня в день весь год. «Новогодние обещания» напоминали ей детскую забаву и развлечение, а она не играла в игры дилетантов: она ответственно и скрупулезно исполняла принятые обязательства. Перелистнула нарядную страницу – ее рука лежала теперь на девственно чистом листе нового года. Она чувствовала: нетронутая белизна взывает к новым драматическим переменам и событиям в неведомом будущем. Мисс Хоукинс старалась не задумываться над предстоящим приказом дневника: наверное, надо позволить себе все, что неожиданно придет в голову, каким бы причудливым или простым ни оказалось это первое в наступившем году приказание. Но она знала наверняка: это будет серьезный приказ, поэтому потребуются все ее мужество, храбрость и хитрость. Написала заглавными буквами вверху страницы, еще не осознавая, что фактически приказывает себе пройти через новые испытания: «ЗАКАЗАЛА СВАДЕБНОЕ ПЛАТЬЕ». Только когда оторвала руку от бумаги, поняла, какую сложную задачу задал ей сегодня повелитель – заказать платье в праздничные дни, когда все закрыто и все на каникулах. Несмотря на то что приказ казался ей практически невыполнимым, стирать написанную строчку было уже слишком поздно. Внутренне была уверена, что ее решимость и желание исполнить любую волю повелителя сильнее всех препятствий. Застегнула пальто и снова вышла из дому.

Мисс Хоукинс опять шла к «Пиратскому оружию». Во-первых, хотела продолжить празднование Нового года еще одной порцией портвейна с лимоном, да и потом, ее стремительный побег предполагал скорое возвращение и она надеялась, что посетители бара ждут ее. Кроме всего прочего, теперь, после полученного сложного приказа, она, как никогда, нуждалась в дополнительной поддержке. Ей была просто необходима лишняя порция портвейна с лимоном и сигарета – ее верные и надежные спутники. Никогда прежде она не курила, но новые обстоятельства жизни многое изменили и в ее вкусах: теперь ей нравился портвейн, и сигареты тоже. Хотя она стремилась удержаться в рамках своей всегдашней рациональности и экономности, но, как выяснилось, пристрастие к алкоголю неудержимо влечет к курению… Разрешила себе и это удовольствие.

Опять вспомнила о своих незавершенных подсчетах, но, по крайней мере, статьи расходов были абсолютно ясны, и не было оснований урезать свой бюджет именно за счет сигарет. Заглянула в газетный магазинчик рядом с баром. Там было немного народу. Дожидаясь своей очереди, глазела по сторонам и читала небольшие рекламные объявления на стекле витрины. Предлагались комнаты внаем, стиральные машины на продажу, уроки французского от истинного носителя языка. Чуть ниже учителя французского миссис Дэйзи Черч сообщала о своих услугах по пошиву одежды. К сожалению, в объявлении отсутствовал номер телефона, но, судя по адресу, она жила совсем близко от магазина. Мисс Хоукинс обрадовалась нежданной находке и повторяла про себя адрес, пока не выучила его наизусть. Продавщица уже смотрела вопросительно на мисс Хоукинс.

– Я вас слушаю. Что вы хотите?

– Свадебное платье, – ответила мисс Хоукинс.

От неожиданности девушка сдавленно хмыкнула:

– С вас двадцать, и с Новым годом.

Проговорившаяся и смущенная, мисс Хоукинс в ответ задиристо хихикнула, притворяясь, что это всего лишь подготовленная шутка.

Продавщицу обескуражила экстравагантная и нелепая выходка покупательницы. Она быстро передала сигареты, чтобы поскорее выпроводить даму. «Сколько странных людей захаживает к нам!» Мисс Хоукинс стремительно вышла и тут же, у дверей, закурила. За эти годы вся ее прежняя осторожность и предусмотрительность улетучились без следа. Полученный ею сегодня приказ и вовсе не предполагал никакого благоразумия, поэтому и предосторожность больше ни к чему. Она шла решительным шагом, повторяя адрес портнихи между глубокими затяжками сигаретой.

Миссис Черч старалась не выказывать своего удивления, когда увидела немолодую женщину у своего порога. Уже давным-давно клиенты почти перестали наведываться к ней. Она все еще продолжала давать еженедельное объявление в газете: это ни к чему не обязывало и стоило недорого. Чаще всего клиенты попадали к ней по рекомендации, в основном приходили женщины нестандартных размеров и форм, которые не могли купить готовую одежду. Окинув мисс Хоукинс профессиональным взглядом, миссис Черч определила ее стандартный четырнадцатый размер: перед ней стояла женщина, которая могла легко одеться в любом магазине. Если она пришла к ней, значит, хотела чего-то необычного, деликатного и интимного.

Миссис Черч пригласила свою посетительницу пройти в мастерскую. Комната встретила их затхлым запахом давно не проветривавшегося помещения.

– Я надеюсь, вы не очень спешите, – сказала миссис Черч, чувствуя настороженность клиентки. – Свалилось так много работы.

Я обшиваю свадьбу, она назначена через три недели, – тут же придумала она. – Три платья для подружек невесты и еще для матери невесты. Просто рук не хватает.

У мисс Хоукинс отлегло от сердца – она пришла по правильному адресу и попала к настоящему мастеру, именно это ей и было нужно.

– Да нет, я не так уж спешу. Я выхожу замуж через шесть месяцев.

Шесть месяцев она выбрала наугад и лишь для того, чтобы дать понять миссис Черч, что не собирается подгонять ее.

– Мои поздравления, – приняла игру портниха. – Вы, конечно, уже были замужем.

– Это мое первое замужество, – горделиво отрезала мисс Хоукинс. – Не потому, конечно, что не было предложений, просто я всегда была слишком разборчивой.

Миссис Черч уже невольно сочувствовала ей.

– Какой цвет вы предпочитаете, дорогая?

«Неужели она не поняла меня?» – подумала мисс Хоукинс.

– Я впервые выхожу замуж, – твердо припечатала она, – поэтому хочу быть в белом платье.

Она и не думала скрывать хранимую долгие годы девственность, несмотря на то что упоминание об этом грозило ей потерей ласкового обращения «дорогая». Еще мисс Хоукинс точно знала, что в соответствии с расценками Брайана расставание с невинностью обошлось бы ей в значительную сумму. Часто искушение подступало к ней совсем близко, и каждый раз она находила в себе силы противостоять его оскорбительным атакам. В общем, она гордилась собой, и не было ни единой причины скрывать это от миссис Черч.

– О, замечательно, – ответила портниха. Ей явно не хватало энтузиазма для продолжения игры. – Вы уже решили, какой фасон выберете?

– Я бы посмотрела журналы!

Миссис Черч открыла шкаф и вытащила стопку старых журналов. Она положила их на рабочий стол и открыла на свадебном разделе. Мисс Хоукинс сразу заметила, что платья из этих журналов невесты надели лет десять назад. Миссис Черч, тут же уловившая опасность, поспешила уверить клиентку, что хорошо забытое старое сейчас опять входит в моду. Мисс Хоукинс остановилась на белом длинном наряде, стянутом в талии, с длинным шлейфом и детским воротником, как у Питера Пэна. Она решительно указала пальцем на это белоснежное облако.

– Мне нравится вот это.

Миссис Черч непроизвольно моргнула.

– А может, вот этот фасон подойдет вам больше? – предложила она, показав на солидную даму, больше похожую на мать новобрачной. – Или вот это. Это очень модно сегодня.

Она старалась как можно более деликатно убедить бедную женщину, что надо соответствовать возрасту. Ведь, несмотря на сохраненную чистоту и невинность, ее молодость давно отцвела. Но мисс Хоукинс уже приняла решение и не собиралась сдаваться.

– Я хочу именно это, – снова отчеканила она. – Это мой день.

Как будто миссис Черч и впрямь собиралась отнять этот день у нее.

– И я хочу выглядеть как можно лучше.

– Да, разумеется. Давайте снимем мерки.

Мисс Хоукинс сняла пальто и покорно замерла. Никогда раньше она не шила у портнихи и теперь готова была отдать всю себя в руки мастера. Как и предполагала миссис Черч, у ее клиентки был стандартный четырнадцатый размер, а значит, никаких подгонок в выкройках не требовалось. Портниха уже подсчитывала вслух:

– Боюсь, вам необходимо купить довольно много материала. Только на юбку уйдет почти семь метров. Всего одиннадцать. Одиннадцать метров тяжелого белого атласа. Да, это будет великолепно.

Она старалась думать только о платье, не замечая модели. И оно живо предстало в ее воображении во всем своем королевском великолепии настоящего творения высокой моды.

– А что вы скажете о фате? – не унималась мисс Хоукинс.

Этот вопрос прервал мечтания миссис Черч и вернул ее на землю. Она все же вынуждена была возразить:

– Может быть, лучше остановимся на более скромном головном уборе?

– Я хочу диадему.

В миссис Черч снова проснулась жалость к несчастной: только бы не видеть всего этого своими глазами.

– Ну что ж, на ниспадающую фату понадобится четыре метра шелкового тюля. Сам венок вам нужно будет купить отдельно.

Мисс Хоукинс все устраивало, она была воодушевлена.

– О, я завтра же пойду за покупками, – сказала она, – и на обратном пути занесу вам материал. Я ведь живу совсем близко, и мне ничего не стоит зайти к вам в любое удобное для вас время.

– Но я освобожусь только через месяц, – сказала миссис Черч, снова вспомнив о своей безумной занятости.

– Да-да, конечно. Это неважно. Просто я хочу, чтобы у вас все было под рукой.

Пока мисс Хоукинс надевала пальто, миссис Черч старалась не смотреть на бедную молодящуюся женщину. Мисс Хоукинс переполняло счастье, она чувствовала себя почти девушкой на выданье и от этого выглядела еще более нелепо. Еще раз добрая миссис Черч попыталась предостеречь свою клиентку от глупостей.

– А какое платье было на вас, когда вы шли под венец? – спросила мисс Хоукинс.

– Примерно такое, как выбрали вы. Но мне было восемнадцать.

– Возраст живет в нашем сердце, моя дорогая, – улыбнулась мисс Хоукинс. – У вас был ваш день. Я жду моего.

– А в чем будет жених? – позволила себе еще один вопрос миссис Черч.

Она заметила, как изменилось выражение лица невесты.

– Он будет в цилиндре и во фраке, разумеется, – ответила мисс Хоукинс после некоторого раздумья, припоминая героев Фреда Астера из старых фильмов.

Миссис Черч было абсолютно ясно, что никакого жениха не существует и одинокая женщина запуталась в своих мечтаниях и придуманных образах. Увидит ли она ее когда-нибудь снова?

Мисс Хоукинс вернулась домой и закурила. Внутри все ныло, и не было никакого ощущения успеха. Даже красная галочка в дневнике не могла унять охватившую ее серую тоску. Она понимала, что возражения миссис Черч по поводу выбора платья и расспросы о костюме жениха лишь раскрыли ее собственную неуверенность в достоверности и реальности событий, которые она так деловито создавала и старательно приближала. Чтобы заглушить обрушившуюся волну злобы, ей требовалась «вязальная терапия».

Она глубоко затянулась сигаретой, зажав ее зубами в уголке рта, и зажмурила правый глаз, чтобы дым не ел глаза и не мешал процессу. Вспомнила невесту из журнала и легко представила себя на ее месте. На душе отлегло, и она уже легко думала о завтрашнем походе за тканью. Июнь и впрямь был самым подходящим временем для торжественной церемонии, и дневник к этому времени обязательно приведет ее к алтарю. Она раздумывала, где же они устроятся потом. Ей не нравилось у Брайана, ее квартирка представлялась ей более уютным семейным гнездышком. Мисс Хоукинс разрешила себе немного портвейна и со стаканом в руке пошла по комнатам, намечая необходимые изменения в привычной обстановке, чтобы ее будущему мужу было комфортно здесь. Вошла в спальню. С кроватью все в порядке: она и так предусмотрительно двуспальная.

Мисс Хоукинс невольно поежилась при мысли о новых, незнакомых супружеских обязанностях. Гардероб, конечно, маловат, но в комнате есть пустая стена, там можно поставить точно такой же. Всем остальным пространством она щедро поделится с Брайаном – например, отдаст ему две нижние полки для белья. Немедленно бросилась освобождать только что подаренное Брайану пространство. Через полчаса все было устроено, она была рада столь быстрым и удачным переменам. Прошла мимо кухни. На кухне, естественно, как и прежде, будет командовать она, поэтому изменений не потребуется. Так же, как и в гостиной, ну, если только ему захочется принести какие-то свои памятные или необходимые вещицы. Подошла к гостевой, всегда пустующей комнате с узкой кроватью: теперь она может иногда им понадобиться, когда захочется отдохнуть друг от друга. Мисс Хоукинс догадывалась, что хороший брак время от времени нуждается в некоторых передышках. Да, из всего этого выйдет уютный семейный дом, и все, что нужно, – освободить пару полок для одежды. Да, еще мать Брайана. Ну что ж, если она не утопит себя в своем «недержании» в течение года, придется расстаться с нею. Этот вопрос, очевидно, следует обсудить с Брайаном. Она находила все больше и больше тем для совместного обсуждения и понимала, что лучше отрепетировать серьезный разговор заранее. Сегодня же пригласит Моуриса на обед. Да, непременно. Но сначала надо очистить гостевую комнату от ненужного старья и хлама. У Брайана будет много личного пространства здесь, в этом его новом доме, и он поймет, как много свободы приобрел, став супругом. Он получит еще некоторые привилегии, ведь она займется домашним хозяйством (почему-то первое, что пришло в голову, – стирка и штопка его носков). Но не следует слишком увлекаться и взваливать все на себя. Пока, до свадьбы, все останется по-прежнему, на своих местах. Ее мысли снова устремились к светлому, летнему, счастливому дню, дню ее свадьбы, – она и не заметила, как настало время ужина. С уборкой комнаты придется повременить, она ведь пригласила Моуриса.

Мисс Хоукинс накрыла на стол, нежно повесила Моуриса на стену. Уже очень давно они не сидели друг напротив друга, и она чувствовала свою вину перед ним. Зажгла свечу в центре стола и пригласила Моуриса вместе с ней отметить знаменательное событие. Села и улыбнулась ему.

– Желаю тебе самого счастливого нового года.

Он кивнул в ответ и улыбнулся, желая ей того же.

– Моурис, – начала она, – я хочу поговорить с тобой о моем будущем.

Она знала, что не должна спрашивать его ни о чем, потому что невольное молчание верного друга разобьет хрупкую иллюзию его присутствия и она не сможет обманывать себя и дальше в том, что обедает не одна.

– Я… Брайан меня немного огорчает, – продолжила мисс Хоукинс.

Она надеялась, что если она выскажет, выпустит все горькие слова наружу, то это успокоит душу и не будет больше мучить и сверлить ее.

– Мои вклады, – проговаривала она каждый слог, – на сегодня это больше тысячи фунтов, и я так и не знаю, что он сделал с ними. Он сказал, у меня есть счет… Ты сам ведь это слышал несколько лет назад. Он ведь сказал, что это вложение капитала, инвестиция, правильно? Ведь так? – наконец договорила она.

Посмотрела на Моуриса – он помнил.

– Но он больше ничего никогда не говорил об этом. А я боюсь спрашивать. А я боюсь спрашивать, – дважды повторила она и прислушалась в глупой надежде услышать хоть какой-нибудь ответ в эхе. – Я боюсь, что только разозлю его своими расспросами.

Вдруг она почувствовала, что не может больше терпеть и удерживать в горле то, что давно уже рвется наружу. Встала и так, чтобы Моурис не мог подслушать, еле-еле прошептала сдавленным голосом:

– Я не уверена, что они вообще существуют, мои деньги. Я думаю, он все истратил.

Мисс Хоукинс и сама едва себя слышала. Слеза беззвучно ползла по щеке. Снова села и подняла глаза на Моуриса – он тоже плакал.

– Я завтра же поговорю с ним! – прокричала она зеркальному другу. – Я выясню все про каждый пенни. Мой дневник прикажет мне сделать это!

Крик перешел в визг:

– И тогда я должна, я обязана буду сделать это!

Принятое решение немного успокоило ее, хотя она понимала, какими болезненно непредсказуемыми могут быть последствия этого выяснения. Она дрожала от боли и унижения и чувствовала, как внутри растут ненависть и недоверие к человеку, ради которого она сегодня заказала себе подвенечное платье. Ради этого человека она сегодня переделала свой собственный дом, чтобы ему было в нем тепло и уютно. Но она вовсе не хотела ненавидеть его. Кроме всего прочего, именно он доставляет ей так много удовольствия. Опять посмотрела на Моуриса.

– Ну и что? – сказала она. – Даже если я плачу за это? Что из того? Я в своей жизни столько платила и не получала взамен ничего.

Она хотела рассказать ему об этих бесполезных тратах. В жизни ей досталось так мало удовольствий, платными они были или нет.

– Да ладно, какое это все имеет значение?

Сейчас ей нужен был прямой и честный совет друга, в это мгновение она почти верила, что может в самом деле его дождаться. Хотя продолжалось это всего мгновение, она была благодарна. Моурис, казалось, был здесь. Но ведь никто, кроме нее, не мог его увидеть? Она снова посмотрела на Моуриса: нет, она совсем его не понимала.

– Мы будем держать наши соображения и догадки в секрете. Ведь так, Моурис? Завтра мы возьмемся за него.

Он молчал: его молчание было знаком одобрения и поддержки. Она решила сейчас же отрепетировать завтрашний разговор.

– Брайан, – сказала она, глядя в глаза напротив, – как вы распорядились моими сбережениями?

Моурис надменно дернул носом. Это не предвещало ничего хорошего. Наверное, она задала слишком прямой вопрос, поэтому и получила прямой отрицательный ответ. И тема была исчерпана.

Попробовала снова:

– Брайан, на прошлой неделе я читала в газете, что многие люди вкладывают деньги в социальное строительство.

Взглянула на Моуриса, дабы убедиться в том, что начало получилось более подходящим. Да, это было неплохо, и он улыбнулся.

– Как же нам лучше поступить? Я, конечно, могу оставить тебя здесь, в комнате. Моурис, ты же знаешь. Но я боюсь, что это будет нервировать Брайана. Но потом, потом я все расскажу тебе в подробностях. Каждое слово. Я тебе обещаю.

Она улыбнулась ему, стремясь скрыть предательское желание поскорее избавиться от него, убрать своего единственного друга из комнаты, положить его лицом на пол, под кровать, подальше от глаз и из головы.

– Я собираюсь поговорить с ним завтра после обеда, – продолжила она. – Мы могли бы потом снова поужинать вместе.

Она поднялась из-за стола и, не глядя на него, нежно сняла со стены.

– Я поговорю с ним завтра, обязательно, – снова заверила она, ни к кому не обращаясь.

Она чувствовала в себе силу и решимость. Теперь дневник мог отдать ей такой приказ, и она готова была его выполнить. Ей незачем было напоминать себе, что каждый день отличается от другого и простой дневник не может давать приказы и торопить события. Мисс Хоукинс окончательно запуталась и перестала понимать, что же значит для нее маленькая зеленая книжка. Только одно она знала наверняка: она стала абсолютно зависима от дневника, и его тирания пугает ее.