Текст книги "Пять лет повиновения"

Автор книги: Бернис Рубенс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Глава 13

Мисс Хоукинс проснулась преисполненная решимости совершить задуманное – поговорить с Брайаном. Несмотря на некоторые неясности и сомнения, ей хотелось верить, что ее деньги надежно помещены. Но Моурис… Он все же сомневался из-за туманности объяснений: она была просто обязана успокоить его.

По дороге на кухню заглянула в почтовый ящик. Там лежало письмо. Оно не было похоже на стандартные конверты со счетами, а других писем ей ждать было неоткуда. Внутри заныло от нехорошего предчувствия. Зажав конверт во влажной руке, пошла в гостиную, чтобы открыть его, когда почувствует под собой надежный плюш кушетки. На обратной стороне конверта прочла адрес своего банка – в желудке уже урчал страх. Быстро вскрыла письмо – не было смысла откладывать плохие новости. Оно было от ее менеджера из банка. Он деликатно сообщал, что его заботит ее быстро уменьшающийся депозит, поэтому он настоятельно приглашает при первой же возможности обсудить с ним этот вопрос в банке. В постскриптуме он поздравлял ее с Новым годом и желал всего наилучшего, хотя по тону письма было ясно, что он мало верил в радужные и счастливые перспективы наступающего года лично для нее. Волна ненависти к Брайану снова поднималась и накатывала на нее. Мисс Хоукинс уговаривала себя, что ничего неожиданного не произошло – она же была в курсе своего пошатнувшегося бюджета и таявших сбережений. Но теперь и менеджер заметил то, что давно нервировало ее, и это были уже не просто ее личные сомнения и переживания. Заварила крепкого чаю в надежде, что он взбодрит и хоть немного ее успокоит. Самое главное – не позволять себе думать о худшем: она все еще надеялась, что Брайан выполнил свои обещания. Быстро оделась и решила немедленно отправиться в банк, чтобы к полудню, к приходу Брайана, быть во всеоружии. Накалявшиеся отношения с банком требовали серьезных действий, поэтому она открыла дневник и написала: «Разобралась с Брайаном. (О моих капиталовложениях)».

Менеджер был искренне рад тому, что она так быстро откликнулась на его призыв. Но его радостная учтивость выглядела неубедительной. Мисс Хоукинс была готова к разговору. Села за стол напротив него. Менеджер медленно перелистывал страницы тонкой папки.

– Буду с вами предельно откровенен. Меня заботит состояние вашего счета. Особенно постоянно убывающие накопления.

Он поднял на нее глаза, ожидая объяснений.

– У меня были большие расходы.

Она старалась держаться.

– Эти расходы уже давно стали постоянными.

Он достал бумаги, фиксировавшие ее экстравагантные траты, – все было расписано по пунктам. Напротив колонки расходов – лишь одна строчка ее смехотворного дохода. Банкир немилосердно продолжал перелистывать похожие друг на друга, как близнецы, страницы. Мисс Хоукинс казалось, что она на скамье подсудимых: в ней поднималась и росла тупая агрессия. С какой стати ее личные накопления и траты стали предметом беспокойства менеджера? Выбирая выражения, она как можно более вежливо сказала ему об этом.

– Я беспокоюсь о вас и вашем будущем. Если так будет продолжаться, вы и сами не заметите, как останетесь без гроша.

Это было правдой и не требовало комментариев. Они молча посмотрели друг на друга.

– Может быть, вы объясните мне, куда уходят ваши деньги? – спросил он почти ласково. – У вас долги или обязательства? Все останется между нами. Это абсолютно конфиденциально, не беспокойтесь по этому поводу.

– Нет! – Голос ее срывался. – Я не должна ни пенни ни одной живой душе. Я просто трачу деньги, у меня расходы.

– Я понимаю. Но сколько это будет продолжаться?

– Я даю мои сбережения моему другу. Он вкладывает их для меня.

Теперь она пыталась убедить менеджера в том, во что так долго старалась поверить сама.

– Если не секрет, куда он их вкладывает? Это биржа или акции? – В его голосе слышалось подозрение.

– Я не очень в курсе. Сегодня днем я увижусь с ним и все выясню. Он сказал, что удачно вложил деньги. Я не сомневаюсь.

Ее лицо говорило об обратном.

– Но где же ваши доходы, мисс Хоукинс? – спросил мягко менеджер.

– Я спрошу его.

– Вы сообщите мне?

Она кивнула в ответ, хотя не знала, сможет ли сообщить ему хоть что-нибудь. Допрос был закончен. Она поднялась и пошла к выходу. Уже в дверях банкир вдруг снова окликнул ее:

– Он и в самом деле ваш настоящий друг, этот джентльмен? Вы доверяете ему?

Мисс Хоукинс залилась румянцем – это и был невольный ответ.

– Ну что ж, будем на связи, мисс Хоукинс.

Он еще взывал к ее здравому смыслу, потому что и в самом деле искренне сочувствовал ей. За долгие годы работы в должности заведующего отделением банка в разных частях страны он достаточно перевидал таких вот обманутых стареющих дам. Обычно их надували и оставляли нищими «настоящие джентльмены», знавшие толк в игре на бирже. Сценарий всегда был один и тот же. Банкир начинал замечать неожиданно таявшие сбережения стабильного и надежного клиента и назначал встречу. (Точно такую же, как состоявшаяся только что.) Затем каждую неделю он подводил итог, и так до тех пор, пока уже и считать-то было нечего. Дальнейшие встречи с клиентами становились бессмысленны. Прямые и жесткие вопросы и увещевания по поводу денег только окончательно добивали и так уже измотанную жертву. Всю эту грустную историю он знал наизусть. Дама сделала ставку на последний глоток любви. Ее акции неминуемо падали. Несчастная, в отчаянии силясь удержать ускользавшую надежду на возможное продолжение отношений, отдавала все. Она была разорена. Сейчас на счету у мисс Хоукинс еще оставалось пятьсот фунтов. Если ее траты останутся прежними, то он непременно увидит ее уже в течение ближайших трех месяцев. Дальше не имело смысла думать на эту тему и продолжать прокручивать в голове и так ясную историю; он набрал телефон жены.

Мисс Хоукинс накрыла столик для чая, не забыв поставить стаканы и бутылку портвейна. Разрешила себе внушительный глоток сладкого успокоительного. Когда раздался звонок, все вопросы, словно вражеская армия, собрались на кончике ее языка, готовые ринуться в атаку. Когда она открыла дверь, войска униженно отступили. Брайан опять был в своем видавшем виды костюме их первой встречи. Это было лишним доказательством того, что он выполнил данные ей обещания и деньги явно не утонули в его кармане. Конечно, он был беден, как и она. Она жалела его.

– С Новым годом! – улыбнулась она.

– И вас тоже с Новым годом!

– Кажется, это будет хороший год, – сказала она безо всякой надежды.

– Вы говорите так всегда, каждый год.

Он, конечно, знал, к чему она ведет каждый раз. И каждый раз он делал вид, что не понимает ее намеков. Он сидел на кушетке, пока она суетилась на кухне с обычными приготовлениями перед встречей. Его глаза бездумно скользили по комнате. До отвращения знакомые стены. На столике ненавистный бисквит, не покидающий его желудок от встречи до встречи. Бутылка густого, сладкого портвейна, который, видимо, стал для нее обязательным атрибутом перед расставанием с кучкой серебряных монеток. Сахарница с сукразитом, будто засиженная мухами, вся в желто-коричневых каплях чая. Брайан вдруг с нежностью вспомнил сухой херес, сладости и все милые штучки на столике Виолетты. Да, бедная мисс Хоукинс не знала вкуса ни в чем, в ней попросту отсутствовал класс. На глаза ему попались жалкие горстки монет – все, что она могла позволить себе из своих ничтожных накоплений. Почему-то все это смущало и нервировало его. Под бутылкой портвейна увидел пятифунтовую банкноту. Очевидно, мисс Хоукинс решилась перейти к другой категории – радостное и неожиданное событие. Он уже представлял себе перспективы ее движения по всем позициям меню – там ведь было достаточно блюд, возбуждавших аппетит. И кто знает, может, она смогла бы стать его лучшим клиентом. Поднялся – задернул шторы. Зажег свечи на столике. Он был к ее услугам.

Прежде чем уйти с кухни, она еще раз прочитала приказ дневника, который и так вертелся у нее на языке. Кусочек бисквита и глоток портвейна чуть отодвинули сложные вопросы назад, к горлу. Вернулась в гостиную. Брайан будто услышал эхо ее еще не успевших вырваться наружу слов. Невольно поежился.

– Я хотела бы вас кое о чем спросить, Брайан.

Вот оно. Нужно выиграть немного времени. Он попросил еще сахара. Болтая ложкой в жидком чае, подумал, что разумнее самому начать неприятный разговор – тогда он сможет контролировать ситуацию и затуманит ее глупую голову.

– Но прежде, пока я не забыл, я хотел сообщить вам о ваших сбережениях.

Она чуть не выронила из рук чашку. Ее благодарности не было предела!

– Я купил на них акции жестяной компании. Мой друг, большой профессионал на бирже, рекомендовал вложить деньги именно в эти ценные бумаги. Они очень устойчивы и надежны и к тому же поднимаются в цене.

На самом деле он и понятия не имел о том, что так усердно сейчас расхваливал.

Теперь мисс Хоукинс уже было значительно легче перейти к следующему вопросу, и она решилась:

– А я могу забрать мои деньги, если захочу?

– Да, только не сразу, – ответил он спокойно. Ему требовалось время. – Видите ли, это такой вид акций… Деньги вкладываются минимум на пять лет. Поэтому я смог купить их по более низкой цене. Но через пять лет, – он дал себе еще несколько мгновений, – они – ваши, с процентами.

Он чувствовал, что несет, вероятно, какую-то чепуху, но ведь она тоже не разбирается в запутанных биржевых играх.

Вполне удовлетворенная объяснениями, мисс Хоукинс принялась за чай. По крайней мере, приказ дневника она выполнила, или он сам собой выполнился. Ей хотелось продолжить расспросы и выяснить полное название ее жестяных акций, чтобы сообщить, как и обещала, банкиру. Но слишком давить на Брайана она боялась: это было бы похоже на пристрастный допрос в полиции. А ей вовсе не хотелось лишать себя предстоявшего удовольствия.

– Так о чем вы хотели меня спросить? – Теперь он чувствовал себя уверенно.

Она замялась. На глаза попался приготовленный пятифунтовый банкнот.

– Я думала… я хотела бы перейти к услугам третьей категории. – Она глупо хихикнула, зарделась и расплескала чай. – Теперь я уверена, что могу себе это позволить.

Чай был выпит. Глоток бодрящего портвейна, и они перешли к деловой части свидания. Несколько услуг достались мисс Хоукинс бесплатно – того требовала ноющая совесть Брайана. Но он знал, что все равно у нее никогда не хватит средств, чтобы удовлетворить свой все больше разгоравшийся аппетит.

– Кто знает, – сказала она мечтательно, – если мне повезет, может быть, я когда-нибудь смогу отведать все, что вы предлагаете.

Сказав это вслух, она и так уже была удовлетворена. О, какое это было наслаждение! И это удовольствие она получила абсолютно бесплатно. Снова повторила волшебную фразу и задрожала. Когда Брайан уйдет, она снова сможет произнести эти чудодейственные слова. Если заклинание не сработает и она не получит те же ощущения, то повторит все слово в слово Моурису: он-то непременно выслушает ее. Сейчас она искренне жалела банкира – бедняга, он ничего не понимал в жизни.

Брайан собрал деньги. Он планировал зайти домой и переодеться, чтобы потом пообедать с Виолеттой. Когда отсчитывал ей сдачу, мисс Хоукинс сказала, стараясь не смутить его своим великодушием:

– Не стоит. Это вам подарок к Новому году. Не вкладывайте в жестяные акции. Оставьте это себе на новый костюм.

Он брел по улице, чувствуя, что она смотрит ему вслед. Ее взгляд жег ему спину, он чувствовал себя подлецом.

Мисс Хоукинс отметила галочкой выполненный приказ дневника. В тишине еще темной гостиной она произнесла вслух волшебные слова только что открытого ею заклинания. К своему ужасу, не почувствовала ничего. Оставалась надежда на Моуриса: он был приглашен сегодня на обед. Но прежде она должна была купить материал для свадебного платья. С удовольствием представила раздраженное лицо банкира, когда он получит подтверждение ее новых трат. Подождала, пока Брайан подальше ушел от ее дома, надела пальто и вышла.

«Жесть», – произнесла она про себя… И снова – «жесть». Жаль, что это слово – всего один коротенький слог, который как будто приуменьшает сделанные вклады и будущие доходы. Она была теперь практически уверена в значимости скромного товара, лишенного внешнего лоска. Шла по улице и, к своему удивлению и радости, замечала теперь, что все вокруг просто нуждается в жести. Когда она подошла к магазину, то была уже абсолютно убеждена, что мир исчез бы в одно мгновение, потеряв этот, в один коротенький слог, материал. Брайан, разумеется, сделал очень правильный и разумный выбор. «Жесть», – произнесла она еще раз, входя в магазин, – и ее акции выросли в цене.

Она не собиралась экономить на материале. Ей нужен самый лучший. Миссис Черч велела купить тяжелый белый атлас и шелковый тюль. В магазине решила обойтись без объяснений: выбор материала скажет сам за себя – для подвенечного наряда. Продавщица и сама непременно увидит в ней, мисс Хоукинс, желанного и важного покупателя.

Поднялась в отдел тканей. К ее разочарованию, абсолютно все продавцы были мужчины. Более того, они выглядели разбитными юнцами, и их нахальная, юношеская уверенность нервировала ее. Оглядевшись по сторонам, она выбрала самого зеленого из них в надежде, что он еще не успел набраться высокомерия молодых хозяев жизни.

– Я могу помочь вам, мадам?

– Я ищу тяжелый белый атлас и шелковый тюль.

Он странно подмигнул ей и ушел. Но тут же вернулся, так что она даже не успела осмыслить его поведение и понять, пытался ли он ее оскорбить. Он положил отрез перед ней на прилавок. Она робко коснулась пальцами блестящего материала.

– Это ведь для свадебного платья? Да? – Он как будто проверял свою догадливость.

Мисс Хоукинс почувствовала, как краска залила ее щеки.

– Да, вы правы.

Продавец был разговорчивым неискушенным парнем, к тому же новеньким здесь. Ему и самому было любопытно поболтать с покупательницей.

– Ваша дочь выходит замуж?

Мисс Хоукинс опять не поняла, оскорбляет он ее или нет. С одной стороны, он не видит в ней потенциальной невесты, с другой – милосердно предлагает ей роль благородной матери. Мисс Хоукинс благодушно решила, что, по крайней мере, рамки приличия соблюдены.

– Это лучшее, что у вас есть?

– Этот белый сатин как раз для свадебных платьев.

Она была рада, что лишена выбора и ей не надо мучиться сомнениями.

– Я возьму одиннадцать метров.

Так велела миссис Черч. Теперь следовало заняться шелковым тюлем. Она наблюдала за тем, как продавец отмеряет ткань. Он дал ей чуть больше.

– Это на счастье, – и снова как будто подмигнул. Аккуратно упаковал. – С вас тридцать семь фунтов.

– Вы принимаете чеки?

– Конечно.

Она выписала чек, повторяя про себя магическое слово «жесть» и посмеиваясь над банкиром. Мальчик взял чек и отнес его к соседнему прилавку, где стоял заведующий секцией. Тот взглянул на чек и дал понять, что сам разберется с этим. Мисс Хоукинс бросило в дрожь, хотя менеджер держался учтиво.

– Извините, мы не принимаем чеки на суммы свыше тридцати фунтов без проверки. Если вы подождете минутку, мадам, я тотчас свяжусь с вашим банком.

Она кивнула, стараясь сдержать нараставший в ней страх. Менеджер ушел куда-то вглубь зала, а ей уже представлялось, как ее арестуют прямо здесь, в магазине, рядом с упакованным белым атласом. Может, надо бежать отсюда как можно быстрее? Глаза искали самый короткий и безопасный путь для бегства. Она оправдывала себя тем, что в общем уже выполнила приказ дневника – поступок совершен, и она имеет полное право покинуть магазин. Но без материала миссис Черч не начнет шитье, а значит, она, мисс Хоукинс, не выполнит предыдущий приказ…. Она решила остаться и ждать. Посмотрела вокруг себя теперь надменно и уверенно, как будто ничего не произошло. Казалось, что в ушах жужжат провода, соединяющие любезного продавца и что-то лопочущего банкира. Скорее всего он, ничего не знающий и не разбирающийся в жести, в итоге просто повесит трубку. Она негодовала от возмущения, что кто-то может сомневаться в ее платежеспособности. Но продавец вернулся, вежливо улыбаясь.

– Все в порядке. – Он протянул ей сверток.

Куда теперь было девать все свое негодование? Ей удалось превратить его в чувство собственного достоинства, и с высоко поднятой головой она гордо покинула магазин.

По дороге домой зашла к миссис Черч. Портниха любезно сообщила, что может начать работу раньше, поскольку предыдущий заказ отменен.

– Они передумали. Ну что ж, лучше раньше, чем позже.

Это было явно дурным предзнаменованием, и мисс Хоукинс подумала, не сменить ли портниху. Но миссис Черч так любовно и нежно поглаживала материал, что было бы жестоко и несправедливо ей отказать. Они договорились сделать первую примерку на следующей неделе. Мисс Хоукинс с наслаждением еще раз взглянула на свой будущий подвенечный наряд – он обещал счастье. Надо непременно рассказать обо всем сегодня за обедом Моурису.

На углу улицы, в газетном киоске, она увидела заголовок вечерней газеты: «Фулбрайт на свободе». Эта фамилия много лет назад мелькала в газетах в связи с какими-то ужасами. В чем там было дело, она точно не помнила и купила газету, чтобы освежить в памяти те события. Вернувшись домой, повесила Моуриса на стену, заботливо смахнув с него пыль носовым платком. Зачем ему лежать в одиночестве до обеда, он может смотреть на нее, пока она будет читать.

Первые же строчки напомнили ей ту страшную историю. Это было связано с ее личными воспоминаниями и переживаниями: тогда она получила должность старшего кассира и стыдилась своего воодушевления по этому поводу. Ведь как раз в то самое время несчастная жертва Фулбрайта приняла жестокую смерть. У них случилась ужасная ссора, так говорил потом Фулбрайт в суде. Он толкнул свою жену в огонь и смотрел, как она, умирая, корчилась среди пылавших поленьев. Он был приговорен к тридцати годам тюрьмы, но многие тогда требовали его повесить. Она точно помнила, как в тот день пробиралась после работы домой окольными путями, потому что везде были пикеты желавших собственноручно вздернуть злодея. И вот он на свободе. В статье сообщалось, что в заключении он вел себя примерно и заработал максимальное сокращение срока.

Он отсидел двадцать лет. Невольно подумала о себе и о своем пятилетием приговоре. Когда приговор был только вынесен ей, она и подумать не могла о сокращении срока. Но она ведь тоже проявила себя «примерным заключенным» – беспрекословно и точно выполняла все до единого приказы дневника, о чем красноречиво свидетельствовали усыпанные красными галочками страницы зеленой книжки. Ей определенно было положено сокращение срока – она заслужила это. Начала подсчитывать, но неожиданно для себя остановилась, как будто кто-то ее одернул. Это был страх, леденящий ужас оттого, что она вдруг окажется свободна. Что она будет делать со своей свободой и пустыми днями без приказов? Она не могла позволить себе освободиться. Хотя бы до тех пор, пока не окажется в надежных семейных кандалах. Это означало отсрочку освобождения до ее замужества с Брайаном. Тогда произойдет простая замена властелина: место ее зеленой книжки займет Брайан, и она сможет продолжать жить, выполняя ежедневные обязанности. Но ей трудно было бороться с искушением немного увеличить свой срок. Общий срок ее приговора составлял изначально шестьдесят месяцев, минус треть – сокращение срока, – оставалось сорок месяцев. Очевидно, она подошла совсем близко к окончанию срока. По ее подсчетам – она старалась слегка ошибаться в сторону увеличения, – ей оставалось еще месяца два.

– Этого достаточно. Этого вполне достаточно, – сказала она Моурису. – К этому времени мое платье уже будет готово.

Странно, но ее больше заботило платье, а не тот, кто будет стоять рядом с ней в торжественный день. Она не беспокоилась из-за Брайана. Понятно, что только его природная скромность мешала ему сделать наконец давно ожидаемое предложение. За несколько предстоящих недель она настроит его на нужный лад, и, когда придет время, дневник отдаст окончательный приказ.

– Моурис, я приглашаю тебя на свадьбу. Ты будешь нашим самым дорогим гостем. В этой комнате мы устроим прием. Дома ты будешь чувствовать себя уютно.

Решила составить список приглашенных: это ведь ее забота – организовать торжество. Она постарается как можно меньше беспокоить Брайана. Перед ней лежал чистый белый лист, но ни одного имени в голове. В ее жизни были приют и фабрика. Она ума не могла приложить, кого пригласить. Приготовленный карандаш так и остался торчать у нее в зубах. Единственный гость – бедный Моурис. Хотелось взять спицы, но решила пересилить себя, пока не напишет хоть одно имя. Она усердно перебирала в голове все знакомые ей имена. Были же служащие бухгалтерии, с которыми она проработала больше сорока лет… Они вполне подошли бы в качестве гостей. Но она не помнила ни одного из них. Неожиданно всплыло имя мистера Коннелла, управляющего. Он придет. Мисс Хоукинс решила, что наведается на фабрику за неделю до свадьбы и, увидев лица, вспомнит имена – так и заполнится пустой список. Вероятно, будет присутствовать и мать Брайана. А может быть, у него найдется пара друзей, которых он захочет пригласить? Хотя она сомневалась: он наверняка был так же одинок, как и она. Наверное, ей нужно будет приготовить еще и свадебный завтрак. Может быть, миссис Черч поможет ей в этом? Неожиданно найденное реальное имя реального человека вдохновило ее. И если существует мистер Черч, то пусть и он приходит. Комната постепенно заполнялась. Хватит ли места? На свадьбе, конечно, не будет бедной Моррис, ведь ее имя и бледная тень жили только в воспоминаниях. Впервые в жизни мисс Хоукинс очень захотелось, чтобы матрона была все еще жива. Если бы удалось найти мучительницу и доказать, что ее страшные пророчества не сбылись и ее воспитанница все-таки не погибла в нищете и одиночестве! Мисс Хоукинс не могла дольше сдерживать бурливший внутри гнев – ей требовалось вязание. Чтобы унять раздражение, хватило всего нескольких рядов. Она положила спицы и взглянула на зеркало.

– Моурис, я решила: ты поведешь меня под венец, ты выдашь меня замуж.

Он был всем для нее – мужем, братом, а теперь отцом. Всем, чего она не знала никогда. Бедный Моурис – единственная родная графитовая душа в зеркале на стене.