Текст книги "Мемуары фельдмаршала"

Автор книги: Бернард Монтгомери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

Утром 23 октября я провел короткую встречу с военными корреспондентами, а во второй половине дня отправился на свой командный пункт, который расположил неподалеку от штаба 30-го корпуса. Вечером почитал книгу и лег спать. Вечером, в 9.40, тысяча орудий начала артподготовку, и 8-я армия, имея в составе 1200 танков, перешла в наступление. Я крепко спал в своем фургоне: в тот момент я ничего не мог сделать, но знал, что понадоблюсь позже. В каждом сражении возникает критическая ситуация, когда все висит на волоске, и я полагал, что должен отдыхать, если есть такая возможность. Как выяснилось, я поступил мудро: мое вмешательство понадобилось раньше, чем я ожидал.

История сражения рассказана мною в книге «От Аламейна до реки Сангро» и генералом де Гинганом в его книге «Операция «Победа». Здесь моя цель – остановиться на моих действиях в некоторых критических моментах сражения. Всю войну я вел подробный дневник, и основа нижеизложенного – мои каждодневные дневниковые записи.

Суббота, 24 октября

Наступление началось 23 октября в соответствии с изложенным выше планом. Весь район представлял собой огромное минное поле, и к восьми утра 24 октября не удалось полностью расчистить два коридора для прохода бронетанковых дивизий 10-го корпуса. Я ожидал, что бронетанковые дивизии, в соответствии с отданными мною приказами, будут сами прорываться [139] на оперативный простор. Но чувствовалось, что танкистам делать этого не хочется, и по прошествии утра у меня сложилось ощущение, что 10-й корпус ведет себя крайне пассивно. Его командование не проявляло особого рвения, не гнало своих подчиненных в бой из-за боязни больших танковых потерь: по сообщениям из 10-го корпуса выходило, что все противотанковые орудия противника – калибра 88 мм (немецкие зенитки действительно использовались в качестве противотанковых орудий, и весьма эффективно). Командир 10-го корпуса не проявлял воли и решительности, которые необходимы именно в тот момент, когда ситуация развивается не лучшим образом, и в бронетанковых дивизиях не ощущалось наступательного порыва. К такого рода сражениям они не привыкли. Мне стало ясно, что я должен незамедлительно вмешаться и активизировать действия дивизий; им явно требовалась твердая рука. Поэтому я вызвал Ламсдена и сказал ему, что он должен «подстегнуть» командиров своих бронетанковых дивизий, а если они и после этого будут топтаться на месте, то я заменю их на более энергичных людей, способных в точности выполнить мой приказ. Эта накачка дала немедленный результат в одной из бронетанковых дивизий. К шести вечера одна из бригад 1-й бронетанковой дивизии вырвалась по северному коридору на оперативный простор. Там ее атаковала немецкая 15-я бронетанковая дивизия, чего я, собственно, и хотел.

Южнее новозеландская дивизия начала продвижение на юго-запад в рамках операций по «перемалыванию». Далее к югу 13-й корпус действовал согласно плану.

Воскресенье, 25 октября

Я всегда считал, что именно на этот день пришелся настоящий кризис в сражении. В половине третьего утра 10-й корпус доложил, что продвижение 10-й бронетанковой бригады по южному коридору на участке 30-го корпуса не такое быстрое, как хотелось бы, из-за минных полей и других сложностей. Командир дивизии доложил, что не доволен развитием ситуации и что, даже если ему и удастся прорваться, то его танки окажутся в очень неудобной позиции у отрогов Митерийского хребта. Его дивизия не обучена и не готова к выполнению столь сложного [140] задания; он хотел остаться на тех позициях, которые занимал в этот момент. Ламсден склонялся к тому, чтобы согласиться с ним. В северном коридоре 1-я бронетанковая дивизия прорвалась через оборонительные рубежи и теперь подвергалась яростным атакам танков противника. Происходило именно то, что доктор прописал, поскольку пока именно я и был тем самым доктором. Де Гинган справедливо рассудил, что мне необходимо встретиться с командирами двух корпусов, с частями которых произошла заминка, и взять ситуацию под контроль. Он назначил совещание на половину четвертого утра на моем командном пункте, а потом разбудил меня и доложил о принятом решении. Я его одобрил. Лиз и Ламсден прибыли вовремя, и я попросил каждого объяснить ситуацию. Атмосферу этого совещания де Гинган очень красочно описал в своей книге «Операция «Победа».

Я узнал, что в 10-й бронетанковой дивизии одна из танковых бригад уже миновала оборонительные рубежи, и существовала надежда, что к рассвету это сделают и другие бригады. Однако командир дивизии хотел вернуться за минные поля и отказаться от добытого преимущества, объясняя это тем, что при дальнейшем продвижении вперед его дивизия может оказаться в невыгодном положении и понести тяжелые потери. Ламсден с ним согласился, спросил, не мог бы я лично поговорить с командиром дивизии по телефону. Я это сделал немедленно и, к своему ужасу, выяснил, что он находится в 16 000 ярдах (примерно в 10 милях) позади передовой танковой бригады. Безапелляционным тоном я приказал ему незамедлительно отправляться в гущу событий и самому возглавить атаку; он должен вести свою дивизию в бой, находясь впереди, а не сзади [11][11]
  Тут Монтгомери полностью следует заветам Чапаева: в атаке командир должен быть впереди, на боевом коне.


[Закрыть].

Я сказал командирам обоих корпусов, что мои приказы остаются неизменными; не должно быть никаких отклонений и от моего плана. Я попросил Ламсдена задержаться после того, как отпустил остальных, и откровенно поговорил с ним. Сказал, что бронетанковые дивизии обязательно должны прорваться через минные поля, чтобы получить свободу маневра, и промедление [141] и недостаток решительности в настоящий момент могут оказаться роковыми. Если он сам или командир 10-й бронетанковой дивизии этого не понимают, то я назначу других, которые поймут.

К. восьми утра вся моя бронетехника вышла на оперативный простор, и мы заняли позиции, которые я рассчитывал занять к восьми утра, но сутками раньше.

В полдень я провел еще одно совещание с командирами корпусов в штабе 2-й новозеландской дивизии. Уже стало ясно, что дальнейшее продвижение на юго-восток новозеландской дивизии чревато большими потерями, и я решил немедленно его остановить. Вместо этого я приказал, чтобы операции по «перемалыванию» перенесли на участок фронта, контролируемый 9-й австралийской дивизией, продвигающейся на север, к побережью. Новым направлением удара, развернутым на 180 градусов, я надеялся застичь противника врасплох.

Среда, 28 октября

Тяжелые бои продолжались три предыдущих дня, и, глядя на цифры потерь, я начал осознавать, что должен проявить осторожность. Я знал, что завершающий удар будет наноситься на участке фронта, контролируемом 30-м корпусом, но где именно, еще не определился. Теперь же пришла пора завершать подготовку к этому удару. Я решил прекратить наступление на южном фланге (13-й корпус) и перейти к обороне, не вести там никаких активных действий, ограничившись боевыми дозорами, расширить дивизионные фронты, чтобы вывести в резерв дивизии, необходимые мне для завершающего удара, новозеландскую дивизию я уже вывел в резерв.

Теперь вся бронетанковая армия Роммеля находилась против северного коридора, и я знал, что там позиции противника не прорвать. Поэтому я приказал и там перейти к обороне, а 1-ю бронетанковую дивизию вывел в резерв.

Я также решил, что с этого момента могу использовать в боях на северном фланге только 30-й корпус. И вывел в резерв штаб 10-го корпуса, чтобы он подготовился к прорыву.

Я приказал активизировать действия 9-й австралийской дивизии в направлении побережья. Я намеревался нанести завершающий удар вдоль протянувшегося вдоль побережья шоссе. [142]

Четверг, 29 октября

Утром мне стало совершенно очевидно, что немецкие части армии Роммеля практически полностью сосредоточены на северном участке фронта. Действия 1-й бронетанковой дивизии в северном коридоре и операции 9-й австралийской дивизии к северу от побережья убедили Роммеля, что мы пытаемся прорваться на севере вдоль побережья, к чему я в тот период и стремился.

Но мы практически выполнили рекомендации Билла Уильямса. Оттянули немецкие части вправо, и теперь они перестали играть роль армирующих спиц в итальянском «корсете». Теперь немцы воевали на севере, итальянцы держали фронт на юге, а линия раздела находилась чуть севернее нашего первоначального северного коридора.

Я без промедления изменил мой план и решил нанести завершающий удар по линии раздела, но захватывая в основном итальянский фронт. Это решение я принял в одиннадцать утра 29 октября.

Оставалось ответить только на один вопрос: когда наносить этот удар?

Я знал, что операция «Факел» (войска отправлялись из Англии) предполагала высадку десанта в районе Оран-Касабланка 8 ноября. Понимал, что наша победа над врагом, разгром его армии, станет самой действенной помощью операции «Факел». Не говоря уже о том, что мне хотелось войти в Триполи первым! Но в значительно большей степени время завершающего удара определялось необходимостью захвата аэродрома в Мартубе, с тем чтобы обеспечить воздушное прикрытие нашему, возможно, последнему конвою на Мальту, где ощущался недостаток продовольствия и почти не осталось горючего для самолетов. Конвой, согласно планам, выходил из Александрии в середине ноября.

Я решил, что в ночь с 30 на 31 октября 9-я австралийская дивизия нанесет удар в северном направлении, с тем чтобы выйти к морю; это заставит противника уделять пристальное внимание северу. Потом, следующей ночью, с 31 октября на 1 ноября, я намеревался пробить брешь во вражеском фронте чуть севернее нашего первоначального северного коридора. [143]

И брешь эту предстояло пробивать 2-й новозеландской дивизии, усиленной 9-й бронетанковой и двумя пехотными бригадами. Эту операцию я решил поручить командованию 30-го корпуса. А через брешь намеревался направить бронетанковые дивизии 10-го корпуса.

Все необходимые дивизии и бригады мы уже вывели в резерв, где они отдыхали и пополнялись.

Фактически я предлагал нанести мощный удар справа, а следующей ночью – нокаутирующий слева. Эта операция получила название «Суперчардж (Supercharge)».

Утром на моем командном пункте появились Александер и Кейзи, министр по делам Ближнего Востока. Мне было совершенно ясно, что мое решение оттянуть войска в резерв 27 и 28 октября, с тем чтобы подготовить их к решающему удару, вызвало замешательство Уайтхолла. Кейзи отправили на Ближний Восток с тем, чтобы выяснить на месте, что происходит. Уайтхолл думал, что я сдаюсь, тогда как я собирался праздновать победу.

Я рассказал ему о своем плане и заверил, что я убежден в успехе. Де Гинган поговорил с ним очень откровенно и предложил порекомендовать Уайтхоллу не путаться под ногами. Я так и не узнал, что Кейзи сообщил в Лондон по результатам своего визита, потому что не мог отвлечься от операции «Суперчардж». Впрочем, я не сомневался, что начальник Имперского генерального штаба (генерал Брук) разберется в моих намерениях.

Пятница, 30 октября

Утро я провел над составлением приказа по операции «Суперчардж». Такие приказы я всегда писал сам, не передоверяя эту работу штабу. План всей операции всегда должен писать тот, кто ее проводит. А вот детальную проработку плана, естественно, обеспечивал штаб. Этот порядок хорошо понимали в 8-й армии (а потом, после успешного завершения операций в Средиземноморье, и в 21-й группе армий).

Вот что я написал: [144]

ОПЕРАЦИЯ «СУПЕРЧАРДЖ» План действий 8-й армии Совершенно секретно 30 октября 1942 г. 1. Операция «Суперчардж» начнется в ночь с 31 октября на 1 ноября. Цели операции: а) уничтожить бронетанковые силы противника; б) вынудить противника сражаться на оперативном просторе и, таким образом, заставить его постоянно расходовать топливо; в) перерезать пути снабжения противника и не допускать подвоза горючего, боеприпасов и т. д.; г) выбить противника с передовых посадочных площадок и аэродромов; д) сочетанием (а), (б), (в) и (г) разделить единую армию противника на отдельные части. Боевое задание 30-му корпусу 2. Атаковать ночью с передовых позиций между 297-м и 301-м северными квадратами координатной сетки. Атаковать с целью продвижения на запад на расстояние 4000 ярдов. 3. По достижении поставленной цели танковым и пехотным патрулям продвигаться дальше на запад с тем, чтобы прикрыть выход на оперативный простор бронетанковых дивизий и облегчить их развертывание. 4. Надежно оборонять фланги образованного коридора, его восточные края соединить в единое целое с ныне занимаемыми позициями. 5. Всю территорию коридора очистить от мин, организовать на ней свободное передвижение войск, надежно оборонять и прочно удерживать в качестве плацдарма для дальнейшего продвижения вперед. Операции 10-го корпуса 6. 10-й корпус выходит на оперативный простор по коридору, пробитому в обороне противника 30-м корпусом. 7. Бронемашинам, первоначально силами двух полков, пройти через коридор до рассвета 1 ноября, а потом развивать наступление на северо-запад, запад, юго-запад и юг. [145] Задача бронемашин – решительно наступать по путям снабжения противника, уничтожая все, что встречается на пути, препятствовать доставке на передовую пополнения, боеприпасов, горючего, воды и так далее, не допускать отхода в тыл войсковых частей с передовой. Бронемашины должны быть готовы к самостоятельным действиям в течение нескольких дней, их задача – мертвой хваткой удерживать свой район, максимально используя горючее и прочие ресурсы противника. 8. 10-му корпусу в качестве первого этапа операции выйти на рубеж: точка 46 в квадрате 858399 – Телль-эль-Аккакир в квадрате 860297. В дальнейшем боевые действия корпуса должны быть направлены на: а) уничтожение бронетанковых сил противника; б) создание полного хаоса в тыловых районах противника. 9. Основное направление продвижения 10-го корпуса, при условии выполнения задачи, указанной в пункте 8 (а), – северо-запад, к станции Газал, с тем чтобы выйти в тыл войскам противника в районе Сиди-Рахман и отрезать их там. 10. Продвижение вперед 10-го корпуса надо спланировать по времени так, чтобы завершить первый этап операции до восхода солнца, а в дальнейшем реализовывать задачи следующего этапа. 11. Следует ясно и четко понимать: если 30-му корпусу не удастся олнить задачи, указанные в пп. 2 и 3, бронетанковые дивизии 10-го корпуса должны с боем выйти на рубеж первого этапа. 10-й и 30-й корпуса 12. 30-й корпус должен держать новозеландскую дивизию в постоянной готовности для выдвижения на рубеж, на который 10-й корпус должен выйти на первом этапе операции, с тем, чтобы освободить 10-й корпус для дальнейших наступательных операций против бронетехники противника или продвижения на северо-запад в сторону станции Газал. 13. В течение всей операции 10-й и 30-й корпуса должны тесно взаимодействовать и поддерживать постоянный контакт. 14. Эта операция будет успешной лишь в том случае, если ее результатом станет полное раздробление армии противника с последующим ее окончательным разгромом. [146] И она обязательно будет успешной. Особенно важным элементом являются решимость командования; абсолютная вера в правильность плана операции и ее успех не менее важны; сомневающихся быть не должно; риск только приветствуется; нытье не допускается. Я призываю каждого командира сохранить решимость до конца операции, отважно вести в бой вверенные ему части, вселять оптимизм и наступательный порыв в своих подчиненных. «Суперчардж» принесет нам победу. 13-й корпус 15. 13-й корпус должен предпринять на южном фланге все необходимые меры до или после наступления темноты 31 октября, чтобы у противника создалось впечатление, что наступление начнется именно на этом фланге. 16. Войска должны быть готовы к немедленным действиям в тот самый момент, когда противник начнет давать слабину. Армейские резервы 17. 7-я бронетанковая дивизия (без 4-й легкой танковой бригады). 131-я пехотная бригада (Королевская). Эти два соединения будут находиться в армейском резерве, готовые действовать по обстановке. Боевые действия Королевских ВВС 18. ВВС играют важнейшую роль в нанесении противнику морального и материального ущерба. Интенсивность налетов должна увеличиваться, начиная с завтрашнего дня, с тем чтобы достигнуть максимума в момент начала операции «Суперчардж». Заключение 19. Из разведывательных данных нам известно, что состояние противника оставляет желать лучшего и положение у него критическое. Продолжающиеся наступательные операции 8-й армии и ВВС привели его в такое состояние, что еще одного сильного удара хватит, чтобы окончательно сокрушить нашего врага. [147] Первая часть этого удара – наступление 9-й австралийской дивизии, начинающееся этой ночью на северном фланге; успех в этой операции откроет прекрасные перспективы для успеха всей операции «Суперчардж». Сама операция «Суперчардж», начинающаяся завтра, в ночь с 31 октября на 1 ноября, будет второй частью этого сокрушающего удара, от которого, по моему мнению, противник уже не сможет оправиться.

Суббота, 31 октября

Мне стало ясно, что организационные проблемы, связанные с операцией «Суперчардж», столь велики, что она может провалиться, если начнется в эту ночь. Поэтому я решил отложить операцию на 24 часа и нанести удар в ночь с 1 на 2 ноября. Эта задержка могла сыграть на руку врагу. Чтобы не дать противнику воспользоваться нашей медлительностью, я увеличил глубину прорыва на 2000 ярдов, до шести тысяч, приказав подвергнуть всю эту территорию мощным бомбардировкам.

Следует отметить, что в высших эшелонах власти возникли сомнения в успехе операции «Суперчардж», и там уже начали шептаться насчет последствий ее провала. Я эти сомнения не разделял и доводил до всех свое мнение.

Понедельник, 2 ноября

В час ночи началась операция «Суперчардж», и наши войска перешли в наступление на участке в 4000 ярдов и продвинулись на глубину 6000 ярдов. Наступление завершилось успехом, и мы, прорвав оборонительные рубежи противника, вышли в открытую пустыню. К сумеркам мы взяли уже 1500 пленных.

Вторник, 3 ноября

Появились признаки близкого отступления противника; мы его практически разгромили.

Среда, 4 ноября

В два часа ночи я приказал нанести два мощных удара по «петлям», которые не давали распахнуться двери нашего наступления: узлам обороны, на которых противник пытался помешать [148] нам расширить брешь в своей обороне. Эти удары решили исход сражения.

Бронетехника миновала рубежи обороны к рассвету, и скоро танковые дивизии оказались в открытой пустыне, на оперативном просторе, который уже не ограничивали минные поля. Там они могли свободно маневрировать и эффективно действовать как против отступающих колонн, так и тыловых объектов противника.

И бронетехника покатила на запад, по ходу сминая возможные рубежи обороны противника.

На юге итальянским дивизиям, противостоящим 13-му корпусу, не осталось ничего другого, как сдаться. Они не могли отступить, потому что немцы забрали весь их транспорт. Я приказал Хорроксу заняться ими, а сам полностью сосредоточил внимание на преследовании тех частей Роммеля, которые отходили на запад.

Важность штабной информационной службы

Это структура для перехвата сообщений, оправленных передовыми частями, и передачи их в штабы корпуса и армии. Для краткости мы назвали ее «службой Джей». Впервые она была задействована в этом сражении. Создал ее исключительно одаренный офицер моего штаба Хью Мейнуэринг. К сожалению, в начале ноября, выполняя разведывательную миссию, он попал в плен, и мне пришлось ставить во главе «службы Джей» другого офицера.

Радиоприемники, настроенные на волну дивизий, бригад и танковых соединений «ловили» передаваемые сообщения и в свою очередь отправляли их в штабы. Тем самым значительно сокращалось время между передачей информации передовым подразделением и ее получением в штабе корпуса и армии. «Джей» дает возможность командующему оценить боевой дух подчиненных ему частей, а иногда, хотя это и не основная цель этой службы, выявить очевидные нарушения режима секретности.

Общий же эффект – укрепление единства армии, превращение ее в единое целое. Беспроводная связь соединяла людей, [149] занятых одним делом. Она приблизила штаб к сражающимся войскам, положила конец его отчужденности.

Тут следует напомнить, что в 1918 году я разработал систему быстрой доставки в штаб дивизии точной информации о ходе сражения, которая имела особо важное значение. Уже тогда я использовал офицеров с радиопередатчиками. «Служба Джей», созданная Хью Мейнуэрингом, стала значительным шагом вперед в сравнении с моими давними попытками быстро обеспечить штаб достоверной информацией.

Некоторые уроки

Из любого сражения всегда можно извлечь массу уроков. В британской армии есть привычка увязать в деталях, отчего мы часто упускаем из виду основные, фундаментальные моменты, на которых базируются эти детали.

Это сражение можно разделить на три этапа, и каждый из них характеризовался соответствующими боевыми действиями.

Первый этап: втягивание в бой.

Это битва за позицию или за тактическое преимущество. В конце этого этапа наши войска должны располагаться таким образом, чтобы незамедлительно переходить ко второму этапу. Добившись на этом этапе того самого тактического преимущества.

Второй этап: «собачья свалка» (ближний бой).

Я использую это выражение для обозначения того, что следует после этапа втягивания, – это тяжелое и кровавое действо. Во время ближнего боя мы должны настолько измотать противника, чтобы завершающий удар привел к полному разгрому его армии.

Третий этап: прорыв.

Его мы добились нанесением удара страшной силы в точно выбранное место. Во время «собачьей свалки» противника убедили, что прорыв будет совершаться на севере, практически вдоль прибрежного шоссе. Противник адекватно отреагировал на эту угрозу, сосредоточив на севере немецкие войска, чтобы отразить ее, оставив итальянцев на южном фланге. А мы потом нанесли удар в стык между немцами и итальянцами, чуть сместив его на итальянский сектор. [150]

Решительное руководство войсками важно на всех командирских уровнях. Но прежде всего твердая рука должна чувствоваться в высших эшелонах.

Генералы, которые впадают в уныние, если ситуация развивается не так хорошо, как хотелось бы, которым не хватает настойчивости в достижении цели, решительности, ясности ума и морально-волевых качеств, чтобы довести свой план до успешного завершения, на фронте бесполезны. Даже хуже чем бесполезны: они опасны, потому что любой признак неуверенности или нерешительности тут же передается подчиненным именно в тот момент, когда ситуация находится в неустойчивом равновесии. Ни одно сражение не проиграно, пока генерал, командующий одной из сторон, не признает своего поражения. Если бы я не проявил твердости и не настаивал на безусловном исполнении моего плана, мы бы не победили в Аламейне.

Если противник вступает в бой и терпит поражение, все козыри оказываются у вас в руках. Судьба Роммеля была предопределена сражением у Алам-Хальфы. Как отметил фон Меллентин, оно стало поворотным пунктом войны в пустыне. Затем Роммеля разгромили у Аламейна. Ранее его еще никогда не побеждали, хотя ему часто приходилось отступать, «чтобы пополнить запасы топлива». Теперь он потерпел сокрушительное поражение. И победа союзников в Африке уже не вызывала сомнений, при условии, что нам удастся избежать ошибок. [151]