Текст книги "Языческий лорд (ЛП)"

Автор книги: Бернард Корнуэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Даже удивительно, насколько для нас важно показать свои умения на море. Как важно, что подумают люди, которых мы даже не увидим. Полуночник скользнул ближе с поднятыми веслами, которые как клинки пронзали серое небо, его нос направился к корме длинного боевого корабля.

– Ты столкнешься с ним, – радостно произнес Финан.

Я налег на рулевое весло, как будто решив, что он прав, а потом мы обогнули корабль, и Полуночник вошел в проем, используя остатки набранной скорости, хотя если бы я рассчитал неправильно, мы бы либо не добрались до причала, либо наткнулись бы на него корпусом, но Полуночник пристал к нужному месту так мягко, как только мог пожелать любой моряк, он уже не двигался, когда первый человек спрыгнул на причал и схватил брошенную с кормы веревку.

За ним последовал еще один, держащий веревку с носа корабля, и борт Полуночника коснулся одного из столбов причала так мягко, что его корпус почти не дрогнул. Я отпустил рулевое весло, ухмыльнулся и протянул руку.

– Два шиллинга, ирландский ублюдок.

– Просто повезло, – проворчал Финан, вытаскивая монеты из кошеля.

Вся команда улыбалась.

– Меня зовут, – объявил я им, – Вульф Ранульфсон из Хайтабу! Если вы никогда не были в Хайтабу, говорите, что я нанял вас в Лундене.

Я указал на своего сына:

– Он – Ранульф Вульфсон, и мы зашли сюда пополнить запасы перед тем, как отправиться через море домой.

По расшатанным мосткам, что вели к причалу через полосу грязи, к нам направлялись двое. Оба в плащах и с мечами. Я взобрался на дощатый настил и отправился им навстречу. Они выглядели спокойными.

– Очередной дождливый день! – поприветствовал меня один из них.

– Да? – спросил я. Никакого дождя не было, хотя и висели темные тучи.

– Наверняка!

– Он считает, что его кости могут предсказывать погоду, – сказал второй.

– Дождь точно скоро польется. Я Рульф, городской голова, и если твой корабль тут причалил, тебе придется мне заплатить!

– Сколько?

– Было бы неплохо всё, что имеешь, но сойдемся на одном серебряном пенни в день.

Итак, они были честны. Я дал им два кусочка, отрезанных от серебряного браслета, и Рульф положил их в кошель.

– Кто твой господин? – спросил я.

– Ярл Сигурд.

– Сигурд Торрсон?

– Он самый, и он справедлив.

– Я слышал о нем, – сказал я. Я не только слышал о нем, но и убил его сына в последней великой битве между датчанами и саксами. Сигурд меня ненавидел и являлся ближайшим другом и союзником Кнута.

– И смею сказать, не слышал ничего плохого, – заявил Рульф, а потом двинулся, чтобы взглянуть на Полуночника. – А каково твое имя?

Он считал моих людей и отметил щиты и мечи, сложенные посередине корабля.

– Вульф Ранульфсон, – сказал я, – идем из Лундена домой в Хайтабу.

– Вы не ищете неприятностей?

– Мы всегда ищем неприятностей, но сейчас нам нужен эль и пища.

Он ухмыльнулся.

– Ты знаешь правила, Вульф Ранульфсон. Никакого оружия в городе, – он мотнул головой в сторону длинного низкого строения с покрытой темным тростником крышей. – Это таверна. Здесь стоят два корабля из Фризии, лучше не вступай с ними в драку.

– Мы здесь не для драки, – объявил я.

– Иначе тебя будет преследовать ярл Сигурд, а ты ведь не хочешь этого.

Таверна была большой, а город маленьким. В Гримесби не было стен, лишь смердящий ров окружал сбившиеся в кучу домишки. Это был рыбацкий город, и по моим предположениям, большинство мужчин отправились на богатые уловом морские берега.

Дома стояли близко, как будто пытаясь защитить друг друга от штормов, что, должно быть, накатывались от близкого моря. Самыми большими постройками являлись склады, наполненные товарами для моряков – там были пеньковые веревки, копченая рыба, соленое мясо, сухая древесина, весла, ножи для разделки рыбы, крюки, штыри для уключин, конский волос для заделки швов – всё, что могло понадобиться укрывшемуся от непогоды кораблю для ремонта и обновления припасов.

Это был не просто рыбацкий порт, это был город для путешественников, место, что давало приют кораблям, шныряющим вдоль побережья, и именно потому я и пришел сюда.

Мне нужны были новости, и я ожидал их здесь получить у какого-нибудь другого зашедшего сюда корабля, что означало долгий день в таверне. Я оставил Полуночника под командованием Осферта, сказав ему, что он может отпусткать команду на берег небольшими группами.

– Никаких драк! – предупредил я их, а потом мы с Финаном последовали за Рульфом и его спутником вдоль причала.

Увидев, что мы следуем за ним, Рульф дружелюбно нас подождал.

– Вам нужно пополнить запасы? – спросил он.

– Свежий эль, может, немного хлеба.

– В таверне найдете и то, и другое. А если я для чего-нибудь вам понадоблюсь, то найдете меня в доме рядом с церковью.

– С церковью? – удивился я.

– Спереди прибит крест, ты его не пропустишь.

– Ярл Сигурд дозволяет здесь эту чепуху? – спросил я.

– Он не возражает. К нам заходит много кораблей христиан, их команды хотят помолиться. А они тратят в городе деньги, так что почему бы не устроить им радушный прием? А священник платит ярлу арендную плату за дом.

– Он пытается тебе проповедовать?

Рульф засмеялся.

– Он знает, что я прибью его уши к собственному кресту, если он на это решится.

Пошел дождь, тот колючий косой дождь, что принесло море. Мы с Финаном обошли город, следуя по берегу рва. На юг через него вела мощеная дорога, а на столбе на противоположной стороне рва висел скелет.

– Вор, наверное, – сказал Финан.

Я взглянул через залитую дождем болотистую местность и запечатлел ее в своей памяти, потому что никогда не знаешь, где придется сражаться, хотя я надеялся, что тут мне драться не придется.

Это было мрачное и сырое место, но оно предоставляло укрытие от штормов, которые могли превратить море в бело-серый хаос.

Мы с Финаном устроились в таверне, эль там был кислым, а хлеб как камень, но рыбный суп – свеж и наварист. Над большой комнатой низко нависали балки, а тепло расходилось от огромного очага в центре, сложенного из прибитых морем бревен, и хотя еще не наступил даже полдень, здесь было полно народу.

Тут были датчане, фризы и саксы. Мужчины пели, а шлюхи работали у длинных столов, уводя своих мужчин вверх по лестнице на чердак, пристроенный с одной стороны, и вызывая радостные возгласы, когда доски на полу чердака подпрыгивали вверх и вниз и с них сыпалась пыль прямо в кружки с элем.

Я прислушивался к разговорам, но не услышал ни одного о том, что кто-то идет на юг вдоль побережья Нортумбрии. Мне нужен был человек, что побывал в Беббанбурге, и я намеревался ждать сколько понадобится, пока не разыщу его.

Но вместо этого он сам нашел меня. После полудня в дверь таверны вошел священник, я предположил, что это тот священник, что занимает маленькую церковь в центре города, он отряхнул капли дождя со своего плаща. У него было два крепких спутника, следующих за ним от стола к столу.

Он был уже стариком, тощим и седым, в поношенной черной рясе в пятнах как будто от рвоты. У него была всклокоченная борода и сальные волосы, но приветливая улыбка и проницательные глаза.

Он посмотрел в нашу сторону и, увидев крест на шее Финана, подтащил к нашему столу скамью, что стояла около используемой шлюхами лестницы.

– Меня зовут отец Бирнйольф, – представился он Финану, а кто ты?

Финан не назвал свое имя. Он просто улыбнулся, пристально посмотрев на священника и ничего не ответил.

– Отец Бирнйольф, – поспешил продолжить священник, как будто и не просил Финана назвать свое имя, – а ты только что приехал в наш город, сын мой?

– Проезжал мимо, отец, проезжал мимо.

– Тогда, может, ты будешь так добр, что у тебя найдется монета для работы Господа в этом месте? – спросил священник, протянув кувшин для пожертвований. Двое его спутников, грозно выглядящие воины в кожаных безрукавках, с широкими поясами и длинными ножами, встали по бокам от него. Ни один не улыбался.

– А если нет? – спросил Финан.

– Тогда Господь все равно благословит тебя, – ответил отец Бирнйольф. Он был датчанином, и это меня возмутило. Мне всё ещё было трудно поверить, что кто-то из датчан может быть христианином, не говоря уже о том, что священником.

Он моргнул, посмотрев на мой молот, и сделал шаг назад.

– Я не хотел никого обидеть, – смиренно произнес он, – просто делаю Божью работу.

– Как и они, – отозвался я, взглянув на доски на полу чердака, что прогибались и скрипели.

В ответ он рассмеялся, а потом снова посмотрел на Финана.

– Если ты можешь помочь церкви, сын мой, Господь благословит тебя.

Финан порылся в кошеле и выудил оттуда монету, а священник осенил его крестным знамением. Очевидно, он подходил лишь к путешественникам-христианам, а двое его спутников охраняли его от поползновений язычников.

– Сколько ты платишь ярлу Сигурду за аренду? – спросил я его. Мне было любопытно и я надеялся, что Сигурд берет огромную сумму.

– Я ничего не плачу, благодарение Господу. Это делает лорд Элфрик. Я собираю пожертвования для бедных.

– Лорд Элфрик? – спросил я, надеясь, что в моем голосе не было слышно удивления.

Священник протянул руку за монетой Финана.

– Элфрик из Берниции, – объяснил он. – Он наш покровитель, и щедрый покровитель. Я только что посетил его, – он показал на пятна на своей рясе, как будто они объясняли его визит к Элфрику.

Элфрик из Берниции! Когда-то существовало королевство под названием Берниция, и моя семья правила им, но оно давно исчезло, было завоевано Нортумбрией, а всё, что от него осталось – это огромная крепость Беббанбург и прилегающие к ней земли.

Но мой дядя любил называть себя Элфриком Берницийским. Я удивлялся, почему он не величал себя королем.

– И что сделал Элфрик, – спросил я, – облил тебя помоями с кухни?

– Я всегда страдаю от морской болезни, – объяснил священник с улыбкой. – О Боже, я просто ненавижу корабли. Они ведь двигаются, знаешь ли. Вверх и вниз! Вверх и вниз, пока твой желудок больше не может это выдерживать, а потом ты мечешь всю добрую пищу на корм рыбам.

Но лорд Элфрик хочет, чтобы я посещал его три раза в год, так что мне приходится это выдерживать, – он опустил монету в кувшин. – Благословляю тебя, сын мой, – сказал он Финану.

Финан улыбнулся:

– Есть верное средство от морской болезни.

– О Боже, правда? – отец Бирнйольф с нетерпением взглянул на ирландца. – Скажи мне, сын мой.

– Сидеть под деревом.

– Ты насмехаешься надо мной, сын мой, насмехаешься, – священник вздохнул, а потом изумленно посмотрел на меня. И неудивительно. Я только что бросил на стол золотую монету.

– Сядь и выпей эля, – сказал я ему.

Он поколебался. Язычники его нервировали, но золото искушало.

– Хвала Господу, – произнес он и сел на скамью напротив.

Я посмотрел на двоих его спутников. Они были крупными, с черными руками, вымазанными в смоле, которой пропитывали рыбацкие сети. Один выглядел особенно грозно, у него был приплюснутый нос и обветренное лицо, а кулаки размером с боевой молот.

– Я не собираюсь убивать вашего священника, – сказал я им, – так что нет нужды стоять здесь как пара буйволов. Идите и выпейте эля.

Один из них взглянул на отца Бирнйольфа, кивнувшего в знак согласия, и оба отправились прочь.

– У них добрая душа, – заявил отец Бирнйольф, – и им нравится хранить мое тело в целости.

– Рыбаки?

– Рыбаки, – ответил он, – последователи Господа нашего.

Удивительно, что у одного из последователей пригвожденного бога был приплюснутый нос, покрытые шрамами щеки и бледные глаза. Рыбаки – это прочная порода. Я наблюдал, как те двое уселись за стол, а потом крутанул монету перед глазами священника.

Золото блестнуло, а потом тренькнуло, перестав крутиться. Монета со звоном упала. Я немного подтолкнул ее в сторону священника.

Финан попросил еще один кувшин и разлил его.

– Я слышал, – сказал я отцу Бирнйольфу, – что лорд Элфрик платит за воинов.

Он уставился на монету.

– Что ты слышал?

– Что Беббанбург – это крепость, на которую невозможно напасть, но у Элфрика нет собственных кораблей.

– У него есть два, – осторожно произнес отец Бирнйольф.

– Чтобы патрулировать побережье?

– Отпугивать пиратов. И да, время от времени от нанимает другие корабли. Двух не всегда хватает.

– Я подумывал, – сказал я, снова поставив монету на ребро и закрутив, – может, направиться в Беббанбург. Если он дружелюбно относится к тем, кто не христианин.

– Он относится дружелюбно, да, – он помолчал, а потом поправился, – может, и не по-дружески, но он справедлив. Он обращается со всеми достойно.

– Расскажи мне о нем, – попросил я.

Монета вспыхнула отраженным светом.

– Он нездоров, – ответил отец Бирнйольф, – но его сын – способный муж.

– И как зовут его сына? – спросил я. Конечно, я знал ответ. Элфрик был моим дядей, укравшим у меня Беббанбург, а имя его сына было Утред.

– Его зовут Утредом, – сказал отец Бирнйольф, – и сын его носит то же имя, чудесный мальчик! Всего десяти лет от роду, но крепкий и смелый, хороший парень!

– И тоже зовется Утредом?

– Это старое семейное имя.

– У него только один сын? – спросил я.

– У него было трое, но младшие умерли, – отец Бирнйольф перекрестился. – А старший жив, милостию Господа.

Вот ублюдок, подумал я, имея в виду Элфрика. Назвал своего сына Утредом, а тот назвал так своего сына, потому что Утреды – лорды Беббанбурга.

Но Утред – это я, и Беббанбург мой, а Элфрик, назвав сына Утредом, объявил всему свету, что я потерял крепость и что теперь до конца времен ей будет владеть его семья.

– Так как мне туда добраться? – спросил я. – Там есть бухта?

И отец Бирнйольф, не отрывая взгляда от монеты, рассказал мне то, что я уже знал, и то, чего пока не знал. Он рассказал, что нам понадобится преодолеть узкий проход к северу от крепости и провести Полуночника в неглубокую бухту, что лежала под защитой высокой скалы, на которой построен Беббанбург.

Он сказал, что нам позволят причалить, но чтобы увидеться с лордом Элфриком нам понадобится подняться по тропе до первых ворот, называемых Нижними воротами. Они огромные, по его словам, и вдобавок укреплены каменными стенами.

Через Нижние ворота мы попадем на обширное пространство, где находятся кузница и конюшни, а за ними еще одна крутая тропа взбирается к Верхним воротам, защищающим дом Элфрика, жилые помещения, арсенал и сторожевую башню.

– Там есть еще каменные стены? – поинтересовался я.

– Да, лорд Элфрик воздвиг там каменные стены. Никто не сможет через них пройти.

– И у него есть воины?

– В крепости живут сорок или пятьдесят человек. Конечно, у него есть и другие люди, но они пашут его земли или живут в собственных домах.

Теперь я знал всё. Мой дядя мог собрать грозное войско, но большая его часть жила на ближайших фермах.

Понадобится по меньшей мере день или два, чтобы собрать эти сотни людей, и это значило, что я буду иметь дело с хускарлами, с сорока или пятьюдесятью тренированными воинами, чья задача заключалась в том, чтобы не сбылся кошмар Элфрика. Его кошмаром был я.

– Значит, вскоре ты отправишься на север? – спросил отец Бирнйольф.

Я проигнорировал этот вопрос.

– А лорду Элфрику нужны корабли, чтобы защищать своих торговцев?

– Древесина, ячмень и шкуры, – ответил отец Бирнйольф. – Их отправляют на юг, в Лунден, или через море во Фризию, так что да, им нужна защита.

– И он хорошо платит.

– Он славится своей щедростью.

– Ты был полезен, отец, – промолвил я и бросил монету через стол.

– Да пребудет с тобой Бог, сын мой, – произнес священник, подхватывая монету, упавшую на покрытый тростником пол. – А каково твое имя? – спросил он, заполучив золото.

– Вульф Ранульфсон.

– Да благословит Господь твое путешествие на север, Вульф Ранульфсон.

– Может, мы и не пойдем на север, – заявил я, когда священник встал. – Я слышал, на юге готовится какая-то заварушка.

– Молюсь, что нет, – его голос звучал недоверчиво, – заварушка?

– В Лундене поговаривали, что лорд Этельред хочет заграбастать Восточную Англию.

Отец Бирнйольф перекрестился.

– Молюсь, чтобы этого не случилось.

– На заварушках всегда можно заработать, – возразил я, – так что я молюсь о войне.

Он не ответил, но поспешил прочь. Я повернулся к нему спиной.

– Что он делает? – спросил я Финана.

– Разговаривает с теми двумя. Смотрит на нас.

Я отрезал ломоть сыра.

– Почему Элфрик платит священнику в Гримесби?

– Потому что он добрый христианин? – мягко предположил Финан.

– Элфрик – слизняк, предатель и просто кусок дерьма, – сказал я.

Финан взглянул в сторону священника, а потом вновь на меня.

– Отец Бирнйольф берет серебро у твоего дяди.

– А взамен, – заметил я, – он рассказывает Элфрику о том, кто проезжает через Гримесби. Кто приезжает и уезжает.

– И кто задает вопросы о Беббанбурге.

– И именно это я только что сделал.

Финан кивнул.

– Именно это. И заплатил ублюдку слишком много, и задал слишком много вопросов о защитных сооружениях. С таким же успехом ты мог бы назвать ему свое настоящее имя.

Я нахмурился, но Финан был прав. Я слишком жаждал заполучить информацию, и у отца Бирнйольфа это должно было вызвать подозрения.

– И как же он передает новости Элфрику? – спросил я.

– Рыбаки?

– И этот ветер, – предположил я, взглянув на ставни, что раскачивались, хлопая по щеколдам. – Наверно, пара дней пути под парусом? Или полтора дня на корабле вроде Полуночника.

– Три дня, если они проводят ночи на суше.

– Но сказал ли мне ублюдок правду? – гадал я вслух.

– О гарнизоне твоего дяди? – спросил Финан, водя пальцем по узорам, оставленным на столе пролитым элем. – Похоже на то, – он криво улыбнулся. – Пятьдесят человек? Если нам удастся пробраться внутрь, мы бы перерезали ублюдков.

– Если сможем пробраться внутрь, – отозвался я, а потом повернулся, сделав вид, что смотрю в сторону большого центрального очага, откуда вздымалось пламя, встречаясь наверху с капающим через проем в крыше дождем.

Отец Бирнйольф был поглощен разговором со своими спутниками, но как только я повернулся, они направились в сторону двери.

– Когда прилив? – спросил я Финана, всё ещё наблюдая за священником.

– Поднимется к вечеру и отступит на заре.

– Значит, отплываем на заре, – решил я.

Потому что Полуночник отправлялся на охоту.

Мы отплыли на заре с отливом. Мир был сер, как клинок. Серое море, серое небо и серый туман, и Полуночник скользил по этому серому миру как холеный и опасный зверь.

Мы шли лишь на двадцати веслах, которые поднимались и опускались почти бесшумно, лишь скрип раздавался в уключинах и иногда всплеск погрузившегося в воду весла.

Позади нас оставался след из зыби цвета темного серебра, расширяющийся и пропадающий по мере того, как Полуночник проскользил мимо ивовых слег, отмечающих проход.

Мы дали отливу вынести нас в море. Туман сгущался, но отлив благополучно доставил нас в море, и уже когда нос корабля нырнул в большую волну, я развернул его на север.

Мы продвигались медленно, и я различил отдаленный гул моря, разбивавшегося об Вороний Клюв и отвернул от него, подождал, пока тот затихнет, а потом серый туман сгустился, но стало светлей.

Дождь прекратился. Море было спокойным, раздраженно и лениво хлопая по бортам, лишь мелкие волны остались от непогоды, но я чувствовал, что скоро снова поднимется ветер, и держал мокрый парус наготове.

Ветер пришел, по-прежнему с востока, парус надулся, а весла были убраны, и Полуночник рванулся на север.

Туман поредел, и я различил ближе к берегу рыбацкие лодки, но проигнорировал их, направившись на север, и боги были на моей стороне, ветер задул с юга, а через рваные облака показалось солнце. Морские птицы приветствовали нас криками.

Мы быстро продвигались вперед, так что к вечеру увидели меловые утесы Флейнбурга. Это был известный ориентир. Сколько раз мы проплывали мимо этого большого мыса с изъеденным пещерами белым утесом.

Я видел, как волны разбивались белой пеной об этот утес, а когда мы подошли ближе, услышал гул воды, вкатывающейся в пещеры.

– Флейнбург, – сказал я сыну, – запомни это место.

Он рассматривал эту беспорядочную смесь воды и камней.

– Его трудно забыть.

– Лучше проплыть подальше от него, – объяснил я. – Вокруг утесов сильные течения, но дальше в море они ослабевают. А если ты спасаешься от северного шторма, не ищи укрытия с его южной стороны.

– Да?

– Там мель, – сказал я, указывая на темные останки кораблей, показавшиеся над треплющими их волнами. – Флейнбург забирает корабли и людей. Избегай его.

Начался прилив, и теперь мы шли против него. Полуночник боролся с волной, и я приказал опустить парус и взяться за весла.

Море пыталось отбросить нас на юг, и мне нужно было найти укрытие с северной стороны Флейнбурга, где воды были глубже и лодки, идущие с юга, не могли нас заметить.

Я правил близко к утесам. Над мачтой кружили бакланы, а тупики летали низко над разбивающимися о скалы и пенящимися волнами, которые затем отскакивали назад в яростном белом водовороте.

Гораздо выше, на вершине утеса, я видел склонившуюся от ветра траву и двух человек, уставившихся на нас. Они наблюдали, не пристанем ли мы к берегу, но я ни разу не пытался провести корабль в малюсенькую бухту у северного берега Флейнбурга и сейчас тоже не собирался.

Вместо этого мы развернули нос корабля в сторону морских течений и направили его туда с помощью весел. Неподалеку от огромного мелового утеса плавало пять рыбацких лодок. Две – к востоку от утеса, а три – к северу, но все они пустились наутек при нашем появлении.

Мы были волком, и овцы знали свое место, так что когда на море удлинились тени, мы остались в одиночестве. Ветер стих, хотя это не повлияло на бурлящее море.

Течение стало сильнее, так что моим воинам приходилось налегать на весла, чтобы держаться курса. Тени превратились во мрак, а море из серого стало почти черным, хотя эта черноту разбивала белая пена на воде.

Небо снова стало серым, но теперь светилось.

– Может, они не доберутся к сегодняшнему вечеру, – Финан присоединился ко мне у рулевого весла.

– Они не могут отправиться по суше, – сказал я, – и будут спешить.

– А почему не сушей? – спросил мой сын.

– Не задавай глупых вопросов, – гневно ответил я.

Он уставился на меня.

– Они же датчане, – напирал он. – Разве ты сам не сказал, что священник – датчанин? – он не стал дожидаться моего ответа. – Те два рыбака могут быть христианами и саксами, – продолжал он, – но ярл Сигурд терпит их религию. Они могли бы без проблем отправиться через Нортумбрию верхом.

– Он прав, – сказал Финан.

– Он ошибается, – настаивал я. – Верхом это займет слишком много времени.

Я надеялся на то, что прав. Я знал, что отец Бирнйольф предпочел бы отправиться в Беббанбург верхом, но необходимость доставить новости быстро вынуждала его страдать от морской болезни.

Мое предположение заключалось в том, что рыбаки плыли близко к берегу, и если бы появился какой-нибудь свирепый корабль с голодными и вооруженными датчанами, они могли бы пристать в какой-нибудь бухте или просто на пляже. Плыть на маленькой лодке неподалеку от берега было безопаснее, чем скакать верхом по дорогам севера.

Я посмотрел на запад. Меж черных туч мерцали первые звезды. Почти настала ночь и вставала луна.

– Они знают, что мы покинули Гримесби, – сказал мой сын, – и, должно быть, беспокоятся, не поджидаем ли мы их.

– С чего бы им беспокоиться? – спросил я.

– Потому что ты спрашивал о Беббанбурге, – сухо ответил Финан.

– И они нас пересчитали, – заметил я, – нас тридцать шесть. Какие надежды могут питать тридцать шесть человек против Беббанбурга?

– Они решат, что никаких, – сказал Финан. – И, возможно, они поверили твоей истории. Может, отец Бирнйольф и не послал предупреждение?

Была уже ночь. Луна освещала море, но земля была темна. Где-то далеко на севере на берегу мелькнул костер, но всё остальное было черным-черно, даже меловые утесы.

По черному морю струились серебряные, серые и белые ручейки. Мы направили Полуночника чуть к северу, чтобы он держался в тени утесов. Ни одна лодка со стороны моря не различила бы его на фоне земли. Волк спрятался.

А затем внезапно нашему взору предстала добыча.

Она показалась с юга, это была маленькая лодка с квадратным парусом, и именно этот темный парус я поначалу и различил. Она находилась примерно в полумиле от восточной оконечности Флейнбурга, и я инстинктивно оттолкнул рулевое весло от себя, а Финан отдал приказ налечь на весла, и Полуночник выскользнул из укрытия.

– Гребите изо всех сил, – прорычал я Финану.

– Изо всех сил, – отозвался он. О нос разбилась волна, и вода прокатилась по палубе. Воины налегали на весла, корабль быстро продвигался.

– Быстрее! – прокричал Финан, топая ногой, чтобы задать ритм.

– Откуда ты знаешь, что это они? – спросил меня Утред.

– Я не знаю.

Они нас заметили. Может, из-за белых барашков перед носом нашего корабля или из-за плеска тяжелых весел, но я увидел, как короткий корпус развернулся в противоположную от нас сторону, и человека, натягивающего веревку, чтобы закрепить парус, а потом они, должно быть, поняли, что не смогут от нас сбежать, и повернули лодку в нашу сторону.

Их парус мгновенно хлопнул, а потом вновь вздулся, и нос маленькой лодки направился к нам.

– Он хочет в последний момент изменить курс и разнести нам весла с одного борта. Он совсем не глуп, – сказал я Утреду.

– С какой стороны?

– Если бы я знал… – я не закончил фразу.

На приближающемся судне был не один человек. Может, двое? Трое? Это была рыбацкая лодка, с широким корпусом, устойчивая и тихоходная, но достаточно тяжелая для того, чтобы расщепить наши весла.

– Он направится в эту сторону, – заявил я, указывая на юг. Утред посмотрел на меня, его лицо выглядело бледным в лунном свете. – Взгляни на него, – велел я, – кормчий стоит сбоку от рулевого весла. Ему не хватит места, чтобы подтянуть весло к себе, совсем нет места, так что он толкнет его от себя.

– Гребите, ублюдки! – прокричал Финан.

Сотня шагов, полсотни, а рыбацкая лодка придерживалась все того же курса, нос напротив носа, и теперь я мог разглядеть, что на борту трое, лодка подходила все ближе и ближе, пока ее корпус не скрылся из вида, заслоненный нашими веслами, и я видел лишь приближающийся темный парус, а потом потянул рулевое весло к себе со всей силой и заметил, как в тот же момент их лодка повернула, но я это предвидел, они повернули именно в том направлении, что я и ожидал, и наш нос с головой зверя прошел через их низкий борт.

Я почувствовал, как Полуночник содрогнулся, услышал крик и звук ломающейся древесины, увидел, как исчезает мачта и парус, а потом снова ударили наши весла и что-то царапнуло под корпусом, а вода наполнилась деревянными обломками.

– Прекратите грести! – крикнул я.

Мы тащили затонувшую лодку за собой, хотя большая часть ее сломанного корпуса, нагруженного камнями балласта, ушла на дно морское, где прячутся чудовища. Парус пропал, остались лишь обломки дерева, пустая корзина для рыбы из ивовых прутьев и отчаянно барахтающийся человек, молотящий руками по воде в попытке добраться до борта Полуночника.

– Это один из тех, что был с отцом Бирнйольфом, – сказал Финан.

– Ты его узнаёшь?

– Этот приплюснутый нос?

Человек добрался до нас и схватился за весло, а потом подтянулся к борту, и Финан наклонился, чтобы взять в руки топор. Он взглянул на меня, я кивнул, и лезвие топора блеснуло в лунном свете и опустилось вниз.

Раздался звук, как в лавке мясника, и из разрубленного черепа брызнул фонтан крови, черной, как земля, а потом тело отнесло течением.

– Поднять парус, – приказал я, и когда весла были подняты на борт, а парус наполнился ветром, я снова повернул нос Полуночника на север.

Полуночник убил наших врагов в разгар ночи, а теперь мы направлялись в Беббанбург. Кошмар Элфрика становился явью.