Текст книги "Несущий огонь (ЛП)"

Автор книги: Бернард Корнуэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Но он не пришел. Вместо этого, спустя три дня после того как я издевался над Вальдере, мы увидели одного-единственного всадника, приближающегося с юга. Маленький человечек, одетый в черную мантию, хлопающую на все еще сильном и холодном ветру с далекого моря, верхом на низкорослой лошади. Человек посмотрел на нас и пришпорил жалкое животное в сторону крутого склона.

– Это священник, – кисло произнес Финан, – а это означает, что они хотят говорить, а не сражаться.

– Думаешь, его послал мой брат? – спросил я.

– Кто ж еще?

– Тогда почему он пришел с юга?

– Он священник. Собственную задницу не найдет, если развернешь и дашь пинка.

Я проверял, не следят ли за нами лазутчики, но не видел ни одного. Они уже два дня не появлялись, так что я решил – мой кузен затеял какую-то хитрость. В тот же день мы поскакали в Беббанбург и долго смотрели на крепость, понимая, что нас обвели вокруг пальца. Люди Эйнара возводили новый частокол на песчаном перешейке, что вёл на скалу Беббанбург. Похоже, это новая внешняя стена, оборона норвежцев. Мой кузен, прячущийся в своей цитадели, не доверял им, потому они и строили новую преграду. Нам придется преодолеть её, прежде чем напасть сначала на Нижние ворота, а потом на Верхние.

– Ублюдок прячется в норе – проворчал мне Финан, – он не собирается драться на поле битвы, хочет, чтобы мы подохли на его стенах.

– Теперь – на трёх стенах, – сказал я.

Придётся преодолеть этот новый частокол, потом мощный крепостной вал Нижних ворот, а дальше надо ещё прорываться через высокую стену у Верхних ворот.

Но эта новая стена оказалась ещё на самой плохой вестью. В гавань Беббанбурга пришли два новых корабля, вот от чего моё сердце сжала тревога. Один – боевой корабль, меньше тех четырёх, что мы видели, но похожий на них, под флагом Эйнара с драконьей головой. Рядом с ним – пузатое торговое судно, люди тащили с него на берег бочки с припасами. Они переходили вброд холодную воду и сбрасывали груз на песок, рядом с Нижними воротами.

– Эйнар привёз ему еду, – мрачно сказал я.

Финан не ответил, он понимал, как я огорчён. Теперь у моего кузена появилось больше людей и флот, чтобы доставлять его войску пропитание.

– Значит, сейчас мне не заставить их голодать, – сказал я – не выйдет, пока здесь эти ублюдки.

Так что, когда в конце этого хмурого дня к Этгефрин приехал священник, я решил, что его послал мой кузен с письмом, чтобы поглумиться над нами.

Гонец приближался, я мог разглядеть длинные, сальные чёрные волосы, свисавшие по обеим сторонам его бледного, испуганного лица. Он пристально посмотрел на земляной вал, помахал рукой, должно быть ожидая, что ему приветственно махнут в ответ, но никто из моих людей не отвечал. Мы просто смотрели, как его уставший мерин взобрался на склон и тащится по валу из дерна. Священник слегка пошатнулся, спешившись, посмотрел вокруг и поежился от увиденного. Мои воины. В кольчугах и коже, закаленные, с мечами в руках. Никто не заговорил с ним, все ждали, чтобы он сам объяснил своё появление. Наконец, он взглянул на меня, увидел золото на шее и запястьях, подошёл и упал передо мной на колени.

– Ты – лорд Утред?

– Я лорд Утред.

– Меня зовут Эадиг, отец Эадиг. Я искал тебя, господин.

– Я сказал Вальдере, где меня можно найти, – сварливо проворчал я.

– Вальдере, господин? – Эадиг озадаченно посмотрел на меня.

– Ты из Беббанбурга?

– Беббанбурга? – посланец потряс головой. – Нет, господин, мы прибыли из Эофервика.

– Эофервика! – мне не удалось скрыть удивление. – Кто «мы»? Сколько вас тут? – я посмотрел на юг, но никого больше не увидел.

– Из Эофервика мы выехали впятером, господин, но на нас напали.

– Выжил ты один? – с укоризной спросил Финан.

– Остальные отвлекли атакующих, господин, – отец Эадиг отвечал скорее мне, чем Финану, – они хотели, чтобы я до тебя добрался. Знали, что это важно.

– Кто тебя послал? – спросил я.

– Король Сигтрюгр, господин.

Сердце тревожно сжалось в ожидании недобрых вестей. Мгновение я даже не осмеливался что-либо сказать, боясь услышать от молодого священника новости.

– Сигтрюгр, – наконец произнес я, гадая, что же за напасть сподвигла моего зятя послать гонца. Я опасался за свою дочь. – Стиорра заболела? – поспешно спросил я. – Как дети?

– Нет, господин, королева и ее дети в полном здравии.

– Тогда...

– Король просит тебя вернуться, господин, – выпалил Эадиг, вытащил свернутый пергамент из-за пазухи и протянул мне.

– И почему? – я взял измятый пергамент, но не стал его разворачивать.

– Саксы напали, господин. В Нортумбрии война. – Священник всё еще стоял на коленях, глядя мне в лицо. – Королю нужны твои воины, господин. И ты сам.

Я выругался. Значит, Беббанбург подождет. Мы поскачем на юг.

Глава вторая

Мы выехали на следующее утро. Я вел за собой сто девяносто четыре воина и еще пару десятков мальчишек-слуг. Мы двигались на юг сквозь ветер и дождь, под темными, как одеяния отца Эадига, тучами.

– Так почему мой зять послал священника? – спросил я его. Сигтрюгр как и я почитал старых богов, настоящих богов Асгарда.

– Мы составляем документы и делаем записи.

– «Мы»?

– Мы – священники, господин. Нас шестеро, и мы служим королю Сигтрюгру, записываем его законы и хартии. Большинство... – он запнулся. – Это потому что мы умеем читать и писать.

– А большинство язычников не умеют? – спросил я.

– Да, господин, – гонец покраснел. Он знал: те, кто почитают старых богов, не любят, когда их называют язычниками, потому и запнулся.

– Можешь называть меня язычником, – заметил я, – я этим горжусь.

– Да, господин, – неловко проговорил он.

– И этот язычник умеет читать и писать, – добавил я.– Меня воспитывали как христианина, потому я владею этими навыками и считаю их полезными. Король Альфред устроил по всему Уэссексу школы, монахи истязали в них мальчиков, пока те не осилят грамоту. Сигтрюгр, интересовавшийся, как саксы правят южной Британией, спросил меня однажды, не следует ли и ему сделать то же самое, но я ответил, что мальчиков надо учить владеть мечом, держать щит, ходить за плугом, скакать на лошади и разделывать туши. И для этого не нужны школы – так я ему сказал.

– И он послал меня, господин, – продолжил отец Эадиг, поскольку знал, что у тебя возникнут вопросы.

– На которые у тебя есть ответы?

– На многие, господин.

В пергаменте Сигтрюгра говорилось, что армия западных саксов вторглась на юг Нортумбрии, и ему нужны мои воины в Эофервике, и чем скорее, тем лучше. Послание было подписано закорючкой, должно быть, рукой моего зятя, и ещё скреплено его печатью в виде секиры. Христиане убеждали, что от умения писать и читать большая выгода – так будешь уверен в том, что письмо настоящее, но сами постоянно подделывали документы.

В Вилтунскире есть монастырь, где умеют подделывать хартии так, будто им две или три сотни лет – осторожно счищают письмена со старых пергаментов, а поверх пишут новые слова разбавленными чернилами, которые трудно прочесть, и вырезают копии печатей. Во всех этих поддельных грамотах говорится, что какие-то там древние короли даровали церкви ценные земли или доходы от пошлин. А потом аббаты и епископы, заплатившие монахам за поддельные документы, подают их в королевский суд и выбрасывают целые семьи из домов и поместий, чтобы христиане могли обогатиться. Так что, я считаю, чтение и письмо – и впрямь полезное дело.

– А это войско западных саксов, – переспросил я отца Эадига, – не из Мерсии?

– Западные саксы, господин. Их армия стоит в Хорнекастре, господин.

– Хорнекастр? Где это?

– К востоку от Линдкольна, господин, на реке Бейна.

– И это земля Сигтрюгра?

– О да, господин. Там недалеко до границы, но это земля Нортумбрии.

Я никогда не слыхал о Хорнекастре, но решил, что это не особо важный город. Важные города – те, что стоят на римских дорогах, или те, где построены бурги, но что это за Хорнекастр? Мне приходило в голову только одно – этот город расположен в удобном месте, где можно собрать силы для нападения на Линдкольн. Так я и сказал отцу, Эадигу, и тот энергично закивал, соглашаясь.

– Да, господин. И если король не в Эофервике, он просит вас присоединиться к нему в Линдкольне.

Это имело смысл. Если западные саксы решили захватить Эофервик, столицу Сигтрюгра, то они двинутся на север по римской дороге, и им придётся штурмовать высокие стены Линдкольна, прежде чем они смогут подойти к Эофервику. Но чего я совсем не мог понять – почему началась эта война.

В войне смысла не было – ведь саксы и датчане заключили мирный договор. Сигтрюгр, мой зять и король Эофервика и Нортумбрии, заключил договор с Этельфлед Мерсийской, отказавшись от части земель и бургов в уплату за этот мир. Кое-кто презирал его за это, но Нортумбрия была слабым королевством, а королевства саксов, Мерсия и Уэссекс, – сильными.

Нападение саксов было неотвратимо, и Сигтрюгр это знал, а чтобы выстоять, ему нужны воины, деньги и время.

А вторжение близилось, мечта короля Альфреда становилась реальностью. Я достаточно стар, чтобы помнить время, когда датчане правили почти всем, что теперь мы зовём Англией. Они захватили Нортумбрию, взяли Восточную Англию и всю Мерсию. Потом Гутрум Датский вторгся в Уэссекс, загнал Альфреда с горсткой людей в болота Саморсэта, но Альфред одержал невероятную победу при Этандуне, и с тех пор саксы неуклонно продвигались на север. Теперь в руках саксов было древнее королевство Мерсия, а Эдуард Уэссекский, сын Альфреда и брат Этельфлед Мерсийской, отбил Восточную Англию. Мечтой Альфреда, его страстным желанием, было объединение всех земель, где говорят на языке саксов, и осталась только Нортумбрия. И несмотря на мирное соглашение между Нортумбрией и Мерсией, все мы знали, что однажды саксы нападут.

Рорик, мальчишка-норвежец (его отца я убил в схватке), слушал, как я говорю с отцом Эадигом.

– Господин, – взволнованно спросил он, – на чьей же мы стороне?

Я рассмеялся. Я родился саксом, но меня воспитали датчане, дочь замужем за норвежцем, лучший друг – ирландец, моя женщина – из саксов, мать моих детей – датчанка, а на верность я поклялся Этельфлед, христианке. Так на чьей же я стороне?

– Всё, что тебе нужно знать, парень, – прорычал Финан, – та сторона, где лорд Утред, всегда побеждает.

Теперь дождь хлестал так, что дорога превращалась в густую жижу, а из-за его шума мне пришлось повысить голос, обращаясь к Эадигу.

– Говоришь, мерсийцы ещё не вторглись?

– Насколько нам известно, нет, господин.

– Только западные саксы?

– Кажется так, господин.

И это выглядело странно. Прежде чем Сигтрюгр захватил трон в Эофервике, я пытался убедить Этельфлед напасть на Нортумбрию. Она отказалась, заявила, что не начнёт войну, если войска её брата не станут сражаться вместе с ней. И Эдуард Уэссекский, её брат, не сомневался, что она откажется. Он настаивал на том, что Нортумбрию можно покорить только общими силами Уэссекса и Мерсии, а теперь он двинулся на неё один? Я знал, что при дворе западных саксов есть группировка, твердо уверенная в том, что Уэссекс способен завоевать Нортумбрию без помощи Мерсии, но Эдуард всегда был более осторожен. Он хотел, чтобы армия сестры сражалась бок о бок с его собственной. Я нажал на Эадига, но тот уверял, что мерсийцы не нападали.

– По крайней мере, когда я покидал Эофервик, господин.

– Это лишь слухи, – небрежно сказал Финан. – Кто знает, что там происходит? Может, мы туда доберёмся, а это окажется просто чёртов угон скота.

– Лазутчики, – предположил Рорик.

Я подумал, что это он про кучку западных саксов, которую по ошибке приняли за вторжение, но мальчишка махнул рукой за спину, и когда я обернулся, то увидел двух всадников, наблюдавших за нами с горного кряжа. Их было трудно разглядеть сквозь ливень, но точно, лазутчики. Те же низкорослые, быстрые лошади, те же длинные копья. Мы уже пару дней не видели разведчиков, но сейчас они вернулись и следили за нами.

Я сплюнул.

– Теперь моему кузену известно, что мы уезжаем.

– Он будет просто счастлив, – сказал Финан.

– Они похожи на тех людей, что напали на нас из засады, – сказал отец Эадиг, пристально глядя на разведчиков вдали и осеняя себя крестом. – Их было шестеро, на быстрых лошадях, с копьями.

Сигтрюгр послал священника с вооружённым эскортом, и защищая его, они отдали жизни, спастись смог один лишь Эадиг.

– Это люди моего кузена, – объяснил я отцу Эадигу, – и если мы кого-то из них поймаем, я позволю тебе убить его.

– Я не смогу этого сделать!

Я хмуро взглянул не него.

– Ты не хочешь отомстить?

– Я священник, господин, я не могу убивать!

– Я тебя научу, если хочешь, – сказал я.

Сомневаюсь, что когда-нибудь пойму это христианское учение. Их священники поучают «Не убий!», а потом посылают воинов сражаться против варваров или даже против других христиан, если есть хоть небольшой шанс заполучить земли, рабов или серебро. Отец Беокка учил меня десяти заповедям пригвождённого бога, но я уже давно знаю, что главная христианская заповедь: «Обогати священников моих».

Лазутчики шли вслед за нами на юг ещё два дня, пока дождливым утром мы не достигли стены. Стена! В Британии много чудес – древние оставляли таинственные круги на полях, римляне возводили храмы, дворцы и огромные строения, но для меня эта стена – самое удивительное из всех чудес.

Конечно, её построили римляне. Они проложили её через всю Британию, прямо через Нортумбрию, эту стену, что тянется от реки Тинан на восточном побережье Нортумбрии до камберлендского побережья Ирландского моря и заканчивается неподалёку от крепости Лигалид. И хотя много камней растащили для постройки домов, большая часть стены всё ещё существует.

И это не просто стена, а массивный каменный бастион, такой широкий, что поверху могут рядом идти два человека. А перед стеной – ров и земляной вал, позади – опять ров, и через каждые насколько миль – форт вроде того, что мы зовём Вилбириг. Линия укреплений! Я так и не сосчитал их, хотя и проехал однажды вдоль всей стены от моря до моря. И какие это удивительные форты! В них были башни, откуда дозорные могли следить за северными холмами, колодцы с запасами воды, казармы, конюшни, кладовые, и всё из камня! Помню, как хмурился мой отец, глядя на стену, идущую через долину вверх, на холм, как изумлённо качал головой.

– Сколько же понадобилось рабов, чтобы это построить?

– Сотни, – отвечал мой старший брат. Спустя полгода брат погиб, отец дал мне его имя, и я стал наследником Беббанбурга.

Стена очерчивала южные границы земель Беббанбурга. Отец всегда оставлял в Вилбириге десятка два воинов, чтобы собирать дань с путников на главной дороге, соединявшей Шотландию с Лунденом.

Те люди давно ушли, их вытеснили датчане, захватившие Нортумбрию. Вторжение стоило жизни моему отцу и оставило меня сиротой, с благородным именем, но без земли. Да, без земли – потому что её украл мой дядя.

– Ты – лорд пустоты, – бывало, огрызался на меня король Альфред, – лорд пустоты и лорд-из-ниоткуда, Утред Нечестивый, Утред Безземельный, Утред Пропащий.

Разумеется, он был прав, но теперь я стал Утредом из Дунхолма. Мы победили Рагналла, убили Бриду, и тогда я занял эту огромную крепость, почти такую же грозную как Беббанбург. Вилбириг отмечал северную границу земель Дунхолма и южную границу земель Беббанбурга. Если и было у этого форта другое имя, мне оно неизвестно, а мы назвали его Вилбириг, что значило «крепость у стены», и построен он там, где великая стена проходила по низкому холму.

Годы и дожди сделали мелкими крепостные рвы, но сама стена всё ещё оставалась крепкой. Строения лишились крыш, но мы очистили развалины от проросших на них деревьев, принесли деревянные балки из ближайшего к Дунхолму леса, сделали новые крыши и покрыли их дерном. Потом соорудили новую крышу над смотровой башней, так что теперь дозорные, пристально глядящие на север, защищены от дождя и ветра.

Неизменно на север. Я нередко размышлял об этом. Не знаю, сколько прошло лет с тех пор, как римляне оставили Британию. Отец Беокка, мой наставник, говорил, что около пятисот лет. Может, он и прав, но даже тогда, в те давние времена, дозорные пристально смотрели на север. Всегда на север, туда, где скотты – должно быть, тогда они доставляли столько же проблем, как и сейчас. Помню, как проклинал их мой отец, а его священники молились, чтобы их усмирил пригвождённый бог. Меня это всегда удивляло – ведь скотты тоже христиане. Когда мне было восемь, отец позволил мне поехать с его воинами, отправлявшимися в Шотландию, покарать её жителей и угнать скот. Я помню маленький городок в широкой долине, помню женщин и детей, молящихся в церкви.

– Не трогайте их! – приказал отец – они в святилище!

– Они же враги, – возразил я, – разве нам не нужны рабы?

– Они христиане, – коротко пояснил отец.

И потому мы только забрали их скот, сожгли множество жилищ и поскакали домой, прихватив ковши, вертелы и горшки – всё, что можно переплавить в кузницах. Но в церковь мы не вошли.

– Это потому, что они христиане, – опять втолковывал мне отец, – разве ты не понимаешь, глупый мальчишка?

Я не понимал. А потом пришли датчане, и конечно, разорили церкви, чтобы забрать из алтарей серебро. Помню, как однажды смеялся Рагнар: «Это так любезно со стороны христиан. Они сложили все богатства в один дом и пометили его крестом! Это очень облегчает нам жизнь».

Поэтому я знал, что скотты – христиане, но кроме того они – наши враги. И когда тысячи римских рабов тащили через холмы Нортумбрии камни, чтобы строить стену, скотты точно так же были врагами. В детстве я тоже был христианином, и помнится, спрашивал отца Беокку, как это другие христиане могут быть врагами.

– Это правда, они христиане, – объяснял мне отец Беокка, – но они ещё и дикари.

Он взял меня с собой в монастырь, в Линдисфарену, и попросил аббата – того, которого спустя полгода безжалостно убили датчане – показать мне одну из шести монастырских книг. Это была огромная книга с хрустящими страницами. Беокка благоговейно перелистывал их и водил грязным ногтем по неразборчивым рукописным строкам.

– А! – сказал он. – Вот оно!

Он повернул книгу так, чтобы я мог прочесть записи, но они ничего для меня не значили, потому что книга была на латыни.

– Эта книга, – сказал мне Беокка, – написана святым Гридасом. Это необыкновенная книга. Святой Гридас – бритт, а книга его рассказывает о нашем пришествии! О том, как пришли саксы! Не любил он нас, – хихикнул Беокка, – ведь мы, конечно, не были тогда христианами. Но я хочу показать тебе книгу потому, что святой Гридас был родом из Нортумбрии и отлично знал скоттов! – Он развернул книгу к себе и склонился над страницей. – Вот! Послушай! «Как только римляне вернулись домой», – переводил он, водя пальцем по строкам, – «немедленно явились полчища грязных скоттов, как чёрные черви, выползающие из расселин в скалах. Они жаждали крови и охотнее прикрывали свои мерзкие лица волосами, чем срамные места одеждой», – Беокка закрыл книгу и перекрестился. – Ничто не изменилось! Все они – воры и разбойники!

– Голые воры и разбойники? – спросил я. Меня заинтересовал пассаж насчёт срамных мест.

– Нет, нет, нет. Теперь они – христиане. Теперь, слава Богу, они прикрывают срамные части тела.

– А раз они христиане, – сказал я, – значит, мы не будем нападать на их земли?

– Конечно будем! – ответил Беокка. – Потому что они должны быть наказаны.

– За что?

– За набеги на наши земли, конечно же.

– Но если мы разоряем их земли, – не отставал я, – тогда, выходит, мы тоже воры и разбойники?

Мне нравилась мысль о том, что мы такие же дикие и необузданные, как ненавистные скотты.

– Ты поймёшь это, когда вырастешь, – отвечал Беокка. Он говорил так всегда, когда не знал, что ответить.

И вот теперь, когда я вырос, я по-прежнему не понимал доводов Беокки о том, что наша война против скоттов – праведное наказание. Король Альфред, которого никто не мог обмануть, часто говорил, что война, бушевавшая по всей Британии, это крестовый поход против язычников, но всякий раз, когда война переходила на земли валлийцев или скоттов, она внезапно становилась чем-то иным.

Она превращалась в войну христиан против христиан, оставаясь такой же жестокой и беспощадной. Священники твердили, что мы исполняем волю пригвожденного бога, а священники скоттов говорили то же самое своим воинам, нападавшим на нас. Конечно, правда в том, что это война за землю. Четыре народа жили на острове – валлийцы, скотты, саксы и норманны – и все четыре жаждали получить ту же самую землю. Священники непрестанно проповедовали, что мы должны драться за нее, ведь она дана нам в награду самим пригвожденным богом. Но когда саксы впервые захватили остров, все мы были язычниками. Выходит, что Тор или Один отдал нам эту землю.

– Разве не так? – спросил я у отца Эадига в ту ночь.

Мы были в надежном укрытии, каменной башне Вилбирига. Нас согревал жаркий огонь очага, а римские стены защищали от дождя и холодного ветра.

Эадиг встревоженно улыбнулся.

– Это правда, господин, Бог послал нас на эти земли, но не старые боги, а единственный истинный Бог. Он нас послал.

– Саксов? Он послал саксов?

– Да, господин.

– Но тогда мы не были христианами, – заметил я.

Мои воины, уже слышавшие всё это раньше, заухмылялись.

– Тогда мы не были христианами, – согласился Эадиг, – но валлийцы, владевшие этой землей до нас, были. Только они были плохими христианами, и потому Бог послал им саксов в качестве наказания.

– И что они такого сделали? – спросил я. – Я про валлийцев. Чем они были плохи?

– Не знаю, господин, но раз Бог нас послал, значит они это заслужили.

– Выходит, они были плохими, – сказал я, – и бог предпочел видеть в Британии плохих язычников, чем плохих христиан? Это как убить охромевшую корову и поменять ее на корову с падучей.

– Да, но Господь нас обратил в истинную веру в награду за то, что мы наказали валлийцев! – убежденно воскликнул он. – Теперь мы хорошая корова!

– А почему бог послал датчан? – поинтересовался я. – Он наказывал нас за то, что мы оказались плохими христианами?

– Вполне возможно, господин, – запинаясь произнес он, как будто не был уверен в ответе.

– И когда ж это кончится?

– Кончится, господин?

– Некоторые датчане тоже покрестились, – объяснил я, – так кого же твой бог нашлет, чтобы наказать их, когда они станут плохими христианами? Франков?

– Там огонь, – перебил нас мой сын. Он отдернул кожаный полог и смотрел на север.

– В такой-то дождь? – удивился Финан.

Я подошёл к сыну. Да, в самом деле, в небе над дальними северными холмами светилось зарево огромного пожара. Огонь предвещал беду, но я даже представить не мог, чтобы воины, совершающие набег, болтались под дождём и ветром в такую ночь.

– Наверное, чей-то дом загорелся, – предположил я.

– И где-то далеко, – добавил Финан.

– Бог кого-то наказал, – сказал я, – вот только какой именно бог?

Отец Эадиг перекрестился.

Какое-то время мы ещё глядели на зарево далёкого пламени, но другие пожары не появились, а через некоторое время дождь погасил и этот огонь, и небо опять потемнело.

Мы сменили дозорных на высокой башне, а потом уснули.

А утром пришёл враг.

– Ты, лорд Утред, – приказал враг, – уйдёшь на юг.

Он явился вместе с утренним дождём. Я узнал об этом, когда дозорный на сторожевой башне застучал железным прутом, служившим нам вместо колокола, возвещающего тревогу. Это случилось примерно через час после рассвета, когда в призрачно-бледных облаках на востоке только показалось тусклое солнце.

– Вон там люди, – сказал мне один из часовых, указывая на север, – пешие.

Я облокотился о башенный парапет, пристально глядя в ту сторону сквозь клочья тумана и дождь. За моей спиной по лестнице поднимался Финан.

– В чём дело? – спросил он.

– Может, там пастухи? – предположил я.

Я не мог ничего разглядеть. Дождь, хоть и стал менее яростным, всё же лил как из ведра.

– Они бежали в нашу сторону, господин, – сказал дозорный.

– Бежали?

– Похоже. Спотыкались.

Я смотрел, но ничего не видел.

– Там были и всадники, – сказал Годрик, второй дозорный, молодой и не особо смышлёный. Всего год назад он прислуживал мне, и в каждой тени ему чудился враг.

– Я не видел всадников, господин, – сказал второй дозорный, испытанный воин по имени Кенвульф.

Наши лошади были уже осёдланы и готовы к дневному переходу. Я размышлял, не отправить ли на север лазутчиков, чтобы узнать, вправду ли там кто-то есть, кто это и чего они хотят.

– Сколько людей вы видели? – спросил я.

– Троих, – ответил Кенвульф.

– Пятерых, – одновременно с ним сказал Годрик, – и двух всадников.

Пристально глядя на север, я не мог разглядеть ничего, только дождь, заливающий папоротники. Клочья ползущего у земли тумана скрывали дальние холмы.

– Наверное, пастухи, – сказал я.

– Там были всадники, господин, – неуверенно проговорил Годрик, – я сам их видел.

Никакой пастух не станет ездить верхом. Я продолжал всматриваться в дождь и туман. Глаза у Годрика моложе, чем у Кенвульфа, но и фантазия у него куда богаче.

– Бога ради, кто же там может быть утром, в такое-то время? – проворчал Финан.

– Никого, – сказал я, выпрямляясь, – Годрику опять померещилось.

– Не померещилось, господин, – искренне заверил Годрик.

– Пастушки, – сказал я, – ни о чём он больше не думает.

Годрик покраснел от смущения.

– Нет, господин.

– Сколько тебе сейчас? – спросил я, – Четырнадцать? Пятнадцать? Я в твоём возрасте только о сиськах и думал.

– И с тех пор почти не изменился, – пробормотал Финан.

– Я их даже не видел, господин, – возмутился Годрик.

– Ты про них опять размечтался, – сказал я и умолк.

Там, на раскисших от дождя холмах, показались люди.

Из низины появились четверо. Они бежали в нашу сторону, отчаянно спешили, и мгновение спустя я понял почему – из тумана галопом вылетели четыре всадника и понеслись наперерез беглецам.

– Открывайте ворота! – крикнул я воинам, охранявшим подножие башни. – Выезжайте навстречу! Приведите этих людей сюда!

Я бросился вниз по лестнице и спустился вниз, как раз когда Рорик привёл Тинтрига. Пришлось подождать, пока затянули подпругу, потом я вскочил в седло и поскакал по склону холма вместе с дюжиной всадников. Финан держался рядом, чуть позади.

– Господин, – крикнул мне вслед Рорик, когда мы выезжали из форта. – Господин!

Он держал в руках тяжёлые ножны с моим мечом, Вздохом Змея.

Обернувшись к Рорику, я наклонился и вытащил меч, не слезая с седла, а пояс и ножны оставил в руках мальчишки.

– Возвращайся в форт, парень.

– Но...

– Возвращайся!

Дюжина моих воинов, которые уже вооружились и были готовы покинуть форт, оказались далеко впереди меня, они скакали наперерез всадникам, гнавшимся за четырьмя беглецами. Но всадники, увидев, что оказались в меньшинстве, бросились прочь, и тогда показался пятый беглец. Должно быть, он прятался в зарослях папоротника за холмом, а теперь выбрался, и вприпрыжку бежал вниз по склону. Заметив это, всадники снова вернулись, на этот раз к пятому беглецу. Тот отпрянул, услышав стук копыт, но скакавший впереди осадил лошадь, спокойно поднял копьё и вонзил острие в спину бегущего. Раненый на мгновение застыл, откинувшись назад, ещё оставаясь на ногах, и тогда второй всадник обогнал его, взмахнул топором, и я увидел, как беглеца внезапно окутал кровавый туман. Человек рухнул наземь, но своей смертью отвлек, задержал преследователей и спас спутников – теперь те находились под защитой моих людей.

– Почему этот безмозглый дурак не остался в укрытии? – спросил я, кивнув в ту сторону, где шестеро всадников окружили упавшего.

– Вот почему, – ответил Финан, указывая на север, где на горизонте из тумана появилась целое скопище наездников. – Спаси нас Бог, – сказал он, крестясь, – но это же целая армия, будь я проклят.

Дозорные на башне за моей спиной колотили железным прутом, звоном призывая остальных воинов на крепостные стены. Внезапно налетевший шквал дождя и ветра раздувал плащи всадников, выстроившихся в ряд на горизонте. Их были десятки.

– Знамени нет, – сказал я.

– Твой двоюродный брат?

Я покачал головой. В сером, размытом дождём свете, воинов вдалеке разглядеть нелегко, но я сомневался, что у моего кузена хватило бы духа привести свой гарнизон сквозь эту тёмную ночь так далеко на юг.

– Может, Эйнар? – спросил я.

Но тогда за кем же они гнались? Я направил Тинтрига к моим воинам, охранявшим четырёх беглецов.

– Это норвежцы, господин! – крикнул Гербрухт, когда я подъехал ближе.

Все четверо насквозь промокли, дрожали от холода и страха. Все молодые, светловолосые, с татуированными лицами. Увидев мой обнаженный меч, они упали на колени.

– Прошу, господин, – произнес один.

Я взглянул на север – армия всадников не двигалась. Они лишь стояли и смотрели.

– Их сотни три? – прикинул я.

– Три сотни и еще сорок, – уточнил Финан.

– Меня зовут, – сказал я людям, стоявшим на коленях на мокром вереске, – Утред Беббанбургский.

Я увидел испуг на их лицах и дал им несколько мгновений, чтобы почувствовать страх.

– А кто вы?

Они пробормотали свои имена. Это были люди Эйнара, посланные следить за нами. Они скакали почти весь вчерашний день, но не нашли наши следы и остановились на ночлег в пастушьей хижине на западных холмах. Перед рассветом всадники с севера прервали их сон, и норвежцы в панике кинулись наутек, бросив лошадей.

– Так кто же они такие? – спросил я, кивнув в сторону всадников, на север.

– Мы думали, они твои люди, господин.

– Вы не знаете, кто вас преследует? – спросил я.

– Враги, господин, – жалобно и безнадежно ответил один из них.

– Ну так расскажите мне, что случилось.

Эйнар послал пятерых воинов искать нас, но в предрассветных сумерках, ещё до того как солнце поднялось из-за туч на востоке, их обнаружили трое таинственных всадников. Пастушья хижина скрывалась в лощине, так что они ухитрились сбросить с лошади одного из застигнутых врасплох всадников и отогнать оставшихся двоих. Они убили этого человека, но тем временем уцелевшие двое угнали их лошадей.

– Итак, вы убили его, – уточнил я, – но узнали ли вы, кто это?

– Нет, господин, – ответил старший из выживших, – мы не поняли его языка. И он сопротивлялся, господин, вытащил нож.

– Как думаете, кто это был?

Старший заколебался, а потом прошептал, что решил, будто это один из моих воинов.

– Так вы просто его убили?

– Ну да, господин, – говоривший недоуменно пожал плечами. Потом они поспешили на юг и поняли, что их преследует целая армия всадников.

– Итак, вы убили человека, – подытожил я, решив, что он служит мне. Так почему бы мне не убить вас?

– Он кричал, господин. Нужно было заткнуть ему рот.

Что ж, вполне разумно. Думаю, я сделал бы то же самое.