Текст книги "Хранилище"

Автор книги: Бентли Литтл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Глава 12

1

Арон Джефкоут сидел в полицейской машине на стоянке перед кондитерской Лена, доедая пирожок с яблоками, прежде чем начать ночное патрулирование города. Он размышлял над этим уже больше недели, однако до сих пор никак не мог определиться с тем, как относится к тому, что его жена работает. Арон бросил взгляд на запаянную в прозрачный пластик фотографию Вирджинии, закрепленную на приборной панели. Фотография была сделана давно, еще до того, как Вирджиния родила мальчишек, и на ней его жена выглядела чертовски хорошо. Она по-прежнему выглядит чертовски хорошо, подумал Арон, но фотография запечатлела ее в зените красоты, такой, какой она выглядела, выходя за него замуж, и была напоминанием, на тот случай если он забудет, о том, как Вирджиния изменила всю его жизнь.

Когда они познакомились, Вирджиния работала официанткой в кафе «Биг дэдди», на месте которого в 70-х годах был открыт «Макдоналдс». Однако она ушла с работы, как только они поженились, и полностью посвятила себя дому, а затем и ребятам, в то время как Арон содержал семью.

Такое распределение обязанностей продолжалось больше двадцати пяти лет, но на прошлой неделе Вирджиния совершенно неожиданно решила снова выйти на работу. Ей захотелось устроиться в «Хранилище».

Первой реакцией Арона было категорическое неприятие. Он понимал, что весь последний год, после того как мальчики покинули дом, жена изнывала от безделья, ей хотелось чем-нибудь занять себя, но он не сомневался в том, что она рано или поздно к этому привыкнет. Он говорил ей, что это переходный период. Ей нужно какое-то время, чтобы приспособиться к новым обстоятельствам.

Однако Вирджиния ответила, что не собирается приспосабливаться. Она хочет выйти на работу.

Арон был против, однако он не стал вставать в позу и запрещать жене устраиваться в «Хранилище». Десять лет назад он бы поступил именно так. Однако сейчас женщины вели себя уже не так, как прежде. Времена изменились. Достаточно только посмотреть на то, что произошло с его другом Кеном. Кен попал практически в такую же ситуацию. Где-то с год назад, после того как их дочь поступила в колледж и уехала из дома, жена Кена, страдая от синдрома «опустевшего гнезда», собралась пойти работать. Кен категорически ей запретил, и в доме начались нескончаемые скандалы. В конце концов жена пригрозила уйти от него, и Кен сдался и разрешил ей устроиться на работу.

Арон не хотел, чтобы то же самое произошло у них с Вирджинией, поэтому скрепя сердце разрешил ей выйти на работу.

Однако он до сих пор не мог определиться с тем, как к этому относится.

Доев пирожок, Арон вытер руки о развернутую на коленях салфетку и завел двигатель.

Пора отправляться в объезд.

Когда Арона впервые назначили в ночную смену, это явилось для него настоящим кошмаром. На чисто физическом уровне его организм наотрез отказался приспосабливаться к кардинальной перестройке распорядка дня, поэтому днем, когда нужно было отсыпаться после дежурства, он часами крутился в кровати, не в силах заснуть, после чего дремал полночи в своей машине, вместо того чтобы нести службу. Хотя, конечно, особой разницы все равно не было. В шесть часов вечера Джунипер закрывал ставни, и с наступлением темноты весь город словно вымирал. Кондитерская Лена работала круглосуточно, но в ночные часы Арон, как правило, был в ней единственным посетителем. Редко случались дежурства, когда он видел на улице машину после десяти часов вечера, да и то такое бывало, только если в кинотеатре заканчивался последний сеанс.

Наверное, именно поэтому Арон и полюбил ночные смены. Платили ему больше, чем если бы он дежурил только днем или посменно, а работы было значительно меньше, черт побери. Теперь он мог проводить с семьей гораздо больше времени, чем прежде; ну а если время от времени он позволял себе вздремнуть пару часов, поставив машину на пустынной улице в центре города, – что ж, от этого никому хуже не становилось.

Арон лениво, неспешно прокатился по улицам Джунипера. Как обычно, он не увидел ни людей, ни машин, ни какого-либо движения. Все спали в уютных теплых постелях, и Арон, проезжая мимо своего дома, улыбнулся, представив себе Вирджинию, свернувшуюся калачиком и тихо похрапывающую. Он обвел взглядом улицу впереди. Тут и там перед крыльцом горели фонари, оставленные для того, чтобы отгонять бродяг. Кое-где сквозь щель между занавесками проглядывали мерцающие голубоватые отсветы невыключенного телевизора.

Патрулируя улицы Джунипера, Арон чувствовал себя гордым отцом, оберегающим своих детей, жителей города. Это чувство доставляло ему удовлетворение, и в такие минуты он радовался тому, что вопреки воле родителей пошел на службу в полицию.

Проехав по грунтовой дороге до восточной окраины города, Арон свернул на север, чтобы через Криксайд-Акрс выехать на шоссе. Вырулив на шоссе, он увидел слева массивный черный параллелепипед «Хранилища».

«Как жаль, – подумал Арон, – что «Хранилище» разрешили возвести именно здесь». На его взгляд, гораздо разумнее было бы построить комплекс на пустыре рядом с заброшенной автозаправкой, быть может, выкупить землю и снести стоящие на ней лачуги, мозолящие глаз. Но вместо этого «Хранилище» выросло на лужайке, где Арон давным-давно назначал свидание своим девушкам, еще до того, как познакомился с Вирджинией. Даже тот холм, где он устраивал пикники, сровняли с землей.

Следующее поколение уже не будет знать о том, что тут когда-то была лужайка.

Очень плохо, черт побери.

И вот теперь Вирджиния хочет устроиться туда на работу.

Арон свернул на стоянку «Хранилища», намереваясь убедиться в том, что все в порядке, прежде чем продолжить движение к Главной улице.

Он вынужден был тотчас же сбросить скорость. Освещение не горело, однако на небе светила полная луна, и Арон разглядел на асфальте неподвижные силуэты: туши мертвых животных. Он нажал на тормоз.

Арону уже приходилось слышать о подобном, однако он не придавал особого значения этим рассказам. Форест Эверсон говорил, что при строительстве «Хранилища» на площадке было обнаружено множество дохлых тварей – а Форест как раз занимался перевозкой мертвых животных, – однако Арон все равно не очень-то ему верил. Он считал это чем-то вроде суеверий насчет полнолуния – будто бы в полную луну происходит больше преступлений. Но Арон знал, что все это чепуха.

Однако сегодня как раз было полнолуние.

И вся стоянка была завалена мертвыми животными.

Арон медленно тронулся вперед, глядя на распростертые туши. Здесь были енот, собака, кажется, поросенок пекари, две вороны, рысь. Поразительно разношерстная группа животных, и все они с виду выглядели совершенно нетронутыми и невредимыми. Казалось, они просто приползли на стоянку, чтобы умереть.

Форест рассказывал то же самое, и тогда Арон отмахнулся от его слов, однако сейчас, глядя на неподвижные мертвые туши, он почувствовал, как у него на затылке поднимаются дыбом волосы.

Страх.

Это был страх. Не полноценное чувство, порожденное реальной угрозой для жизни, а скорее неприятное беспокойство, которое испытывает ребенок, услышав в темноте странный звук, но все же это был самый настоящий страх, и Арон удивился этому чувству и устыдился его.

Он продолжал медленно ехать вперед, к черной массе «Хранилища», разглядывая в окно мертвых животных. Еще одна собака. Белка. Полосатая кошка.

Полосатая кошка.

Арон остановился.

Аннабель?

Открыв дверь, он вышел из машины, чтобы осмотреть животное.

Это действительно была Аннабель. Но как, во имя всего святого, она попала сюда? До дома Джефкоутов отсюда было по меньшей мере три мили. Неужели Аннабель пришла сюда сама, или же кто-то поймал ее, убил и притащил сюда ее труп? Ни в одном из этих объяснений не было никакого смысла, и Арон со щемящим чувством в груди наклонился и прикоснулся к мертвой кошке.

Безжизненное тело было холодным, как лед.

Вирджиния будет в отчаянии. Проклятие, как и мальчишки. В течение последних семи лет Аннабель была частью семьи. Можно сказать, она стала для мальчишек родной сестрой.

Арона прошиб озноб. Глядя на мертвую Аннабель, он почувствовал, как к горлу подкатывает ком. Морда кошки казалась спокойной, умиротворенной, глаза и рот были закрыты.

Пальцы Арона стиснули окоченевшую переднюю лапу.

И тут в «Хранилище» вспыхнул свет.

Вздрогнув от неожиданности, Арон едва не опрокинулся на спину. Быстро вскочив на ноги, он выхватил из кобуры револьвер. В здании «Хранилища» не было окон, только раздвижные стеклянные двери на входе, однако ночную темноту разрывал ослепительный свет. Он вырывался из входа в здание на стоянку белым лучом прожектора, озаряя полосу асфальта до самого шоссе, отбрасывая удлиненные тени от трупов животных, и в его люминесцентном могуществе свет полной луны, еще недавно такой яркий, сразу же поблек. Арон убрал револьвер в кобуру, устыдившись минутной паники, и, поспешно вернувшись к своей машине, плюхнулся на сиденье и захлопнул дверь. Включив передачу, он направился к входу в здание. У него гулко стучало сердце, нервные окончания вибрировали от прилива адреналина. Скорее всего, ничего необычного не произошло. Несомненно, ночная бригада уборщиков или какие-то другие рабочие выполняют совершенно законную работу, ради которой они и были наняты. Однако в этот поздний час, среди ночи, среди всех этих мертвых животных – и Аннабель– внезапно вспыхнувший свет показался странным.

Нет, не странным.

Зловещим.

Да. Как ни стыдно было Арону признаться в этом, свет его порядочно напугал, даже несмотря на то, что он был в своей машине, оснащенной дуплексной радиостанцией, вооруженный револьвером и ружьем. И у этого страха не было рационального объяснения. Больше того, Арон не смог бы привести даже иррациональное объяснение. Это была чисто инстинктивная реакция, абсолютно неподвластная контролю.

Сделав над собой усилие, Арон подавил эту реакцию. Подъехав к входу в «Хранилище», он переключил передачу на нейтраль. Достав из-под приборной панели огромный фонарик и не заглушив двигатель, вышел из машины. Однако на самом деле в фонарике не было никакой необходимости. Каждый закуток «Хранилища» был ярко освещен, но сама стоянка по-прежнему оставалась в темноте, и после полуночи света стало значительно меньше. К тому же фонарик мог также служить дубинкой, и Арон был готов в случае необходимости использовать его в этом качестве.

Подойдя к стеклянным дверям, Арон заглянул внутрь. Сначала он ничего не увидел – только бесконечные ряды стеллажей с товаром и пустые кассы. Затем, заметив краем глаза какое-то мимолетное движение, полностью сосредоточил внимание на правом дальнем углу «Хранилища».

И увидел фигуры.

Фигуры, облаченные в черное.

Арон крепче стиснул фонарик. Фигуры веером расходились из угла, двигаясь вдоль проходов. Арон рассудил, что это не сотрудники «Хранилища». Не могло быть и речи о том, чтобы эти личности в странной одежде выполняли здесь какую-либо законную работу. На головах у всех них были капюшоны и шапки, и они больше всего напоминали воров-форточников, таких, какими их изображают в кино. Следовательно, они здесь, вероятно, для того, чтобы разорить или разграбить «Хранилище», чтобы совершить какое-то преступление. То есть он, Арон, должен помешать им и предотвратить это преступление.

Однако их было много, и он мог с чистой совестью вызвать подкрепление. Вот только вся беда заключалась в том, что помимо самого Арона сегодня ночью на дежурстве был один только Дирксон, и ему потребуется по крайней мере десять или пятнадцать минут на то, чтобы поднять с постели остальных полицейских и доставить их к «Хранилищу».

А десять или пятнадцать минут – это очень долго.

Сейчас ночь.

На улице темно.

И только тут Арон увидел слово «Хранилище», написанное на спине блестящей черной – куртки? рубашки? – трудно было сказать точно, что это такое, но одна из фигур обернулась, и буквы, черные на черном фоне, отчетливо сверкнули в свете люминесцентных ламп.

Значит, это все-такисотрудники.

Арон с облегчением вздохнул, только сейчас поймав себя на том, что все это время не дышал. Он проследил сквозь закрытые двери за тем, как фигуры разделились, направляясь в различные отделы «Хранилища».

Фигуры.

Почему он по-прежнему думал о них как о «фигурах», а не о «людях»?

Потому, что они не были похожи на человеческие существа.

И это была правда. Действительно, было в этих фигурах, в их внешнем виде, строении, в их движениях нечто странное, нечто такое, что казалось Арону противоестественным.

Он отступил назад, от дверей, стремясь слиться с темнотой, чтобы ни одна из таинственных фигур его не заметила. Со своего места Арон следил, как они перемещаются по магазину. Под черными капюшонами и шапками лица казались белыми, кожа цвета алебастра обладала каким-то качеством, каким-то не поддающимся описанию свойством, которого нет у обычной кожи – у человеческойкожи.

Однако это было невозможно. Он просто сошел с ума. Это так подействовало на него зрелище мертвых животных, и теперь ему повсюду мерещатся призраки. Здесь нет ничего необычного, ничего странного. Это просто люди, люди, работающие в ночную смену, как и он сам, люди, которые делают свое дело. Ночная смена.

Арон снова устыдился собственной глупости.

Вот только глупость ли это? Какую работу выполняют все эти фигуры? Казалось, они просто бесцельно блуждали по магазину. Определенно не мыли полы и не заменяли лампы. Даже не производили инвентаризацию товара. Фигуры просто… бродили по зданию. Это была не работа.

Одна из фигур остановилась перед дверями.

Вздрогнув, Арон тотчас же попятился назад, отступая в темноту справа. Фигура стояла в «Хранилище», за стеклом, глядя на улицу. Ее голова перемещалась слева направо, словно осматривая стоянку. Вблизи, под таким углом движения казались еще более странными, еще более неестественными, а кожа лица была такой белой, какой никогда не бывает обычная кожа.

Сердце гулко колотилось у Арона в груди, во рту все пересохло.

Вдруг фигура резко повернула голову влево. Их взгляды встретились.

Внезапно ночная темнота показалась Арону еще более черной.

Фигура посмотрела ему в глаза.

Усмехнулась.

Кивнула, приглашая Арона внутрь.

Он бросился со всех ног к своей машине, к гостеприимно распахнутой двери. Усевшись за руль, захлопнул дверь, включил передачу и рванул с места. Здесь не совершалось ничего противозаконного, и у него не было никаких причин тут торчать.

Формально Арон нарушал право частной собственности. У него не было никаких оснований, никаких подозрений, ничего такого, что можно было бы представить в суде, если бы он попытался объяснить, зачем среди ночи заглядывал в «Хранилище».

Выезжая на шоссе, Арон в зеркало заднего вида бросил последний взгляд на черный силуэт здания. Там, где был вход, виднелся маленький прямоугольник света.

И в этом прямоугольнике застыла маленькая черная фигура.

Это расставило все по своим местам. Скандалы, ссоры – Вирджиния не будет работать. Только не в «Хранилище». Он скорее разведется с ней, чем разрешит ей подать заявление о приеме на работу.

Быстро набрав скорость, Арон промчался по шоссе до Главной улицы, не оглядываясь в зеркало заднего вида до тех пор, пока «Хранилище» не скрылось за деревьями. Успокоился он только тогда, когда его машина снова остановилась перед ярко освещенным входом в заведение Лена.

2

Ситуация полярно поменялась.

Сначала Билл не мог сказать, будут ли отныне победы и поражения в его шахматных партиях со Стритом иметь случайный характер, или же их рисунок изменится на противоположный.

Однако постепенно он пришел к выводу, что налицо второе.

Билл возненавидел шахматы, но, как и прежде, считал себя обязанным продолжать матч со Стритом.

Вчера они играли партию на компьютере, и победил Стрит.

Сегодня они сразились за шахматной доской, и Билл был близок к победе. Нет, он уже одержал в ней победу.

– Шах, – объявил Билл, делая ход слоном. – И мат.

Изучив позицию, Стрит смахнул фигуры с доски.

– Проклятье!

– Две на две, – объявил Бен.

Стрит встал.

– Мне необходимо выпить пива. Кто-нибудь составит мне компанию?

Билл и Бен дружно подняли руки.

– Всем по «Будвайзеру».

Удалившись на кухню, Стрит вернулся через минуту с тремя банками. Бросив всем по банке, он открыл свою, жадно отпил большой глоток и, поставив банку на стол, начал собирать с пола шахматные фигуры.

Билл наклонился, помогая ему.

– Я сам справлюсь, – сказал Стрит.

– Я ничего не имею против.

– Если правда хочешь помочь… – недоговорив, Стрит выпрямился, швырнул фигуры в коробку и отпил еще один большой глоток пива. – Твою мать!

– В чем дело? – нахмурился Билл.

– Ты же знаешь, я не люблю злоупотреблять дружбой, – вздохнул Стрит. – Я никогда не пытался заставить вас покупать у меня в магазине. Никогда не пытался навязывать вам свой товар, упрашивать вас. Но сейчас я спрашиваю у вас: вам точно не требуется какое-либо электронное оборудование?

– Все действительно так плохо? – тихо спросил Бен.

Стрит кивнул.

– «Хранилище» убивает меня. – Он перевел взгляд с Бена на Билла. – Я не прошу о благотворительности, но посмотрите у себя дома и на работе, может быть, вам нужна какая-нибудь электроника. Я буду вам очень признателен.

– Ты… – Билл смущенно кашлянул. – Как ты думаешь, тебе удастся остаться на плаву?

Пожав плечами, Стрит допил пиво.

– Надеюсь на это, но кто знает? По крайней мере, мне больше не надо платить алименты. И за дом полностью выплачено. Наверное, в самом крайнем случае можно будет объявить себя банкротом. – Он усмехнулся. – А потом, когда мне отключат электричество и я не смогу покупать продукты, можно будет ловить белок и жарить их на огне в камине.

Но Билл не рассмеялся.

– Все ведь не настолько плохо?

– Пока что нет.

Все помолчали. Сходив на кухню, Стрит принес себе еще одну банку «Будвайзера».

– Итак, ребята, – сказал он, – какие планы на сегодняшний вечер?

Бен взглянул на часы.

– Плановая комиссия. На самом деле заседание начинается через пятнадцать минут. – Он залпом допил пиво. – Так что мне пора направляться туда.

Стрит повернулся к Биллу.

– Ну а ты?

– То же самое.

– Это еще что за вздор? Я понимаю, почему Бен ходит на эти заседания. Такая у него работа. Он должен. Но ты-то?..

– Мне хочется знать, что происходит в моем городе.

– С каких это пор? – презрительно фыркнул Стрит.

– С тех самых, как я узнал, какую лживую газетенку издает наш друг.

– Эй! – возмутился Бен. – Ты меня обижаешь!

Стрит рассмеялся. Чересчур громко.

– Почему бы тебе не пойти с нами?

– Увольте. – Взяв пульт, Стрит включил телевизор. – Не сомневаюсь, представление будет захватывающим, но сейчас по кабельному каналу будет боевик о женской тюрьме. Сиськи и попки в очередной раз берут верх над гражданским сознанием.

– На заседании будут обсуждать «Хранилище», – сказал Бен.

– Вот именно. Именно от этого я и хочу избавить свой слух.

– Я слышал, разговор будет идти об одобрении предложения о переопределении назначения земли. «Хранилище» хочет торговать продовольственными товарами.

– Одобрение будет получено, – просто сказал Стрит. – Долбаное «Хранилище» купило долбаную плановую комиссию с потрохами, как и городской совет.

– Быть может, тебе следует выступить с возражениями, – предложил Билл. – Возможно, от этого будет толк.

– Я не оратор, – отмахнулся от него Стрит. – К тому же, просто если вы до сих пор это не заметили, я сейчас немного навеселе. Меньше всего нашим предпринимателям нужно, чтобы от их лица говорил полупьяный владелец магазина электроники. – Он ткнул кнопку на пульте управления, увеличивая громкость. – Я собираюсь смотреть кабельный канал, пока еще могу себе это позволить.

Встав, Бен похлопал его по спине.

– Ну тогда не будем мешать тебе отдыхать. Я тебе все расскажу. И завтра я непременно загляну к тебе в магазин. Редакции нужны сетевые фильтры. Старые вот-вот выйдут из строя.

Билл также поднялся, оставив на столе недопитую банку пива.

– А мне нужно починить старый проигрыватель грампластинок. Я занесу его к тебе, и мы посмотрим, что к чему.

– Спасибо вам, ребята, – с признательностью кивнул Стрит.

– Да ладно, – сказал Бен, – мы ведь друзья.

– У меня осталось полбанки пива, – усмехнулся Билл. – Оно все твое, если ты не побрезгуешь моей слюной.

– Все в порядке. – Протянув руку, Стрит схватил банку и одним глотком осушил ее.

– Какой ты некультурный! – поморщился Билл.

– Спасибо.

Вечер был теплым. Луна уже показалась над горизонтом, но еще не поднялась высоко, зависнув где-то на уровне макушек сосен, заливая рассеянным светом небо на востоке. Бен пришел пешком, но Билл приехал на машине, и оба молчали, пока шли к его джипу, громко шурша гравием под ногами.

– Нам правда нужно попытаться ему помочь, – сказал Бен, когда они подошли к машине.

– Ага, – согласился Билл. – Нужно.

Всю дорогу они ехали молча.

Как и предсказывал Бен, главной темой заседания было «Хранилище».

Помимо их двоих присутствовали еще всего два человека, и хотя плановая комиссия собралась в зале заседаний, все свободно поместились бы в маленькой комнате.

Председатель комиссии Фред Карпентер зачитал вслух предложение разрешить «Хранилищу» сделать пристройку к существующему зданию, в которой можно будет разместить продовольственный отдел. В настоящий момент участок был выделен «Хранилищу» исключительно для торговли непродовольственными товарами, поэтому в связи с предлагаемым изменением назначения земли предстояло провести изменение статуса участка.

Председатель закончил читать предложение.

– Теперь можно перейти к обсуждению данного вопроса.

Поднял руку Лендер Джекобс.

– Слово предоставляется члену комиссии Джекобсу.

– Я считаю, нам не следует удовлетворять эту просьбу. Несомненно, «Хранилище» с самого начала намеревалось торговать продовольственными товарами. Подобные решения не принимаются спонтанно. Они всесторонне обдумываются в центральном правлении корпорации. Нужно было с самого начала поставить в известность городской совет и нашу комиссию. На мой взгляд, нас сознательно ввели в заблуждение, и нам не следует в самый последний момент переопределять назначение участка земли, выделенного «Хранилищу».

– Все это хорошо и прекрасно, – заметил председатель. – Но, как вам известно, нам предъявили ультиматум. Если мы не согласимся переопределить назначение участка, «Хранилище» уйдет из города.

У Билла учащенно забилось сердце.

– И пусть уходит, – сказал Джекобс.

Председатель удивленно посмотрел на него.

– Вы это серьезно?

– Никуда «Хранилище» не уйдет. Сюда вложены очень большие деньги. Это чистой воды блеф.

«Точно, – подумал Билл. – Покажите этим ублюдкам, кто здесь хозяин!» Он оглянулся на Бена. Редактор газеты сохранял профессионально беспристрастное лицо, однако Билл ощутил необъяснимое возбуждение. Впервые представитель власти выступил против «Хранилища», и Билл увидел в этом хороший знак. Скорее всего, заставить «Хранилище» отступить не получится, но, может быть, удастся хотя бы остановить его продвижение вперед.

Поднял руку Грэм Грейвс.

– Слово предоставляется члену комиссии Грейвсу.

– Я поддерживаю предложение о переопределении назначения участка. Расширение «Хранилища» полностью соответствует интересам Джунипера. Новый продовольственный отдел даст городу пятнадцать новых рабочих мест. Из них пять с полной занятостью.

– И отнимет тридцать, – презрительно фыркнул Джекобс. – Ну же, Грэм, ты не хуже меня понимаешь, что это оставит не у дел гастроном Джеда. «Купи и сэкономь» не выдержит такой конкуренции.

– Пусть Джед снижает цены. Если продукты у него будут дешевле, все и дальше будут покупать в его магазине.

– Первым делом ты должен воздержаться от участия в голосовании. У тебя на Джеда зуб с тех самых пор, как он порвал с Йоландой.

– Это наглая ложь, и ты…

– Джентльмены, джентльмены! – застучал молотком по столу председатель. – Мы здесь не для того, чтобы обсуждать ценовую политику и личные отношения. Мы здесь, чтобы решить вопрос, разрешить ли «Хранилищу» продавать продовольственные товары.

Заговорил Бад Гаррисон, самый молчаливый член плановой комиссии.

– Можно ознакомиться с планом дополнительной пристройки?

– Я как раз собирался это предложить.

Встав из-за стола, председатель подошел к стоящему у стены передвижному проектору. Подкатив его к розетке, он включил шнур в сеть и знаком попросил Грейвса погасить свет. На противоположной стене появилось схематическое изображение «Хранилища».

Фред Карпентер обвел взглядом зал, словно ища кого-то, и в этот момент открылась дверь. Молодой мужчина в дорогом костюме-тройке решительным шагом прошел по центральному проходу, с улыбкой кивнул председателю и достал из кармана карандаш. Карпентер вернулся на свое место, и в течение следующего получаса молодой мужчина, названный «мистером Макбрайдом, представителем “Хранилища”», подробно объяснил план расширения магазина.

– Благодарю вас, мистер Макбрайд, – сказал председатель, после того как представитель «Хранилища» закончил отвечать на вопросы членов комиссии.

Кивнув, мистер Макбрайд учтиво поклонился и быстро покинул зал заседаний.

– Он что, даже не собирается остаться и посмотреть, чем все закончится? – шепотом спросил Билл.

– Очень странно, – согласился Бен.

Председатель обвел взглядом членов комиссии.

– Мы выслушали всю необходимую информацию. Предлагаю поставить вопрос на голосование.

Билл встал.

– Вы не хотите привлечь к обсуждению представителей общественности?

Председатель недоуменно посмотрел на него.

– Я не думал, что представители общественности захотят принять участие в обсуждении.

– Вы ошибались.

Карпентер стиснул зубы. Он собрался было прочитать дерзкому наглецу отповедь, но передумал.

– Хорошо, мистер Дэвис. У вас есть три минуты.

Билл оглянулся на Бена, и тот поднял руку, подбадривая его.

– Из этого плана следует, – начал он, – что новый продовольственный отдел будет пристроен к существующему зданию сзади.

– Совершенно верно.

– Я считал, что «Хранилище» вплотную примыкает к территории национальных лесов.

– Верно, – подтвердил Карпентер. – Однако в соответствии с федеральной программой компенсации земельных участков мы обменяли принадлежавшие нам сорок акров угодий, окруженные владениями Бюро управления государственными землями, на шестьдесят акров, примыкающих к участку «Хранилища».

– И теперь вы собираетесь продать их «Хранилищу»?

– Нет. В обмен на любезное предложение «Хранилища» взять на себя заботу о городском парке и профинансировать программу организации молодежного досуга город намеревается подарить эти земли корпорации «Хранилище».

– Это возмутительно! – Билл обвел взглядом зал в поисках поддержки.

Бен яростно строчил у себя в блокноте. Остальные двое присутствующих равнодушно смотрели на Билла. Тот снова повернулся к членам комиссии.

– Вы хотите сказать, что Джунипер сознательно помогает «Хранилищу» за счет Джеда Макгилла, после чего советует Джеду понизить цены, если тот хочет остаться на плаву?

– Вовсе нет, – возразил Карпентер.

– Но вы предоставляете «Хранилищу» бесплатную землю, вы собираетесь переопределить назначение участка, и, как сказал Лендер Джекобс, не будет никаких санкций за то, что корпорация ввела вас в заблуждение и с самого начала не сообщила о своих намерениях. Джед Макгилл честно занимался здесь своим бизнесом вот уже… с тех самых пор, как я живу в городе, а это дольше, чем здесь живет большинство из вас, и вот теперь вы хотите оставить его у разбитого корыта!

Карпентер снисходительно усмехнулся.

– Мистер Дэвис, вы имеете сказать что-либо по существу? Какие законные возражения у вас есть против плана переопределения участка?

– Я считаю, что нельзя давать «Хранилищу» особые привилегии.

– «Хранилище» пригрозило уйти из Джунипера…

– Как сказал Джекобс, пусть уходит.

– …и «Хранилище» является в городе крупнейшим работодателем. Вами движут ваши личные интересы. Но наша задача заключается в том, чтобы изучить строительный кодекс Джунипера и закон об определении земель и принять решение исходя из того, что будет лучше для города в целом, а не для нескольких отдельных жителей. – Председатель кивнул Биллу. – Ваше время истекло, мистер Дэвис. Благодарю вас за участие в обсуждении. – Он перевел взгляд на членов комиссии. – Господа, предлагаю поставить вопрос на голосование.

Четырьмя голосами против одного плановая комиссия согласилась переопределить выделенный «Хранилищу» участок земли, с тем, чтобы можно было торговать продовольственными товарами.

– Удивляться тут нечему, – пробормотал Бен, когда друзья направлялись к выходу.

– На мой взгляд, тут материал на редакционную статью, – заметил Билл.

– Это и будет редакционная статья. Но ты же прекрасно знаешь, как относятся к моим редакционным статьям. Мне постоянно угрожают надрать задницу и отказаться от подписки. – Бен усмехнулся. – К счастью, у нас здесь полная монополия.

– Пусть передовицу напишет Лора.

– Разве она более популярна у читателей, чем я?

– А что, нет?

– Увы, это так.

– А как насчет Ньютина?

– Что ты имеешь в виду?

– Он больше не заставляет тебя лизать «Хранилищу» задницу?

– По-моему, официальная наша политика остается прежней, однако я в последнее время ее не придерживаюсь. И, на мой взгляд, пока рекламные площади продаются, до содержания статей Ньютину не должно быть никакого дела.

Билл отвез друга домой.

– Тебя все это не бесит? – спросил он, когда редактор газеты вышел из джипа.

– Это не просто меня бесит, это меня пугает, – признался Бен. Направившись к своему дому, он обернулся и помахал рукой. – До встречи!

– До встречи.

Билл тронулся.

«Это меня пугает».

Ему самому также было страшно, поэтому он включил радио, чтобы не ехать в темноте и в тишине.

Ночью Биллу приснилось, будто «Хранилище» расширяет свою стоянку, захватывая весь город. Лесов не осталось, горы и холмы вокруг голые, и не хватает асфальта, чтобы закатать все образовавшиеся пустыри, поэтому асфальтоукладчик, похожий на гигантский мусоровоз, медленно продвигается впереди растущей стоянки, а сотрудники «Хранилища» в форменной одежде передают по цепочке из рук в руки тела жителей города и бросают их в раскрытую пасть машины; из жерл позади нее извергается смесь истолченных в порошок костей и битума. Билл стоял на шоссе и в ужасе наблюдал за происходящим, и тут по цепочке передали тело Джинни, а следом за ней тела дочерей. Сэм была в форменной одежде «Хранилища», однако это не избавило ее от страшной участи, и безучастные сотрудники передавали ее из рук в руки к разверзнутому зеву асфальтоукладчика.

Билл побежал через стоянку к машине, однако его ноги завязли в липком покрытии.

Джинни бросили в ковш.