Текст книги "Двойная жизнь Чарли Сент-Клауда"

Автор книги: Бен Шервуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

– Извини, что я полезла не в свое дело. Прости – слишком длинный язык.

– Твой язык тут ни при чем, поверь мне, – сказал Чарли. – Может, мы еще когда-нибудь поговорим с тобой.

Тесс встала и посмотрела на Чарли. Он был ростом, пожалуй, больше шести футов. Ей захотелось вытереть ему пот со лба и стряхнуть травинки с его плеч. Но бесстрашная мореплавательница вдруг растерялась и не знала, как вести себя дальше.

– Договорились, – сказала она. – Как-нибудь в другой раз.

– Кстати, желаю удачи в твоем дальнем походе, – улыбнулся Чарли.

– Спасибо, – ответила Тесс. – Надеюсь, мы увидимся, когда я вернусь.

– Когда вернешься?

– Ну, ты же сам знаешь, я уплываю через несколько дней.

Она пристально смотрела ему в лицо. Он нахмурился и вдруг удивил ее:

– Слушай, если у тебя нет других планов на сегодня, может, поужинаем вместе? Я могу рыбы нажарить.

– Ты еще и готовить умеешь?

– Так, самую малость.

Тесс не могла удержаться от шутки:

– И ты всегда знакомишься с женщинами на кладбище?

– Разумеется, только с живыми.

Тесс улыбнулась. Ей нравилось его чувство юмора, а он, видимо, понимал или же ощущал, чего ей хочется.

– Я с удовольствием, – сказала она.

– Отлично.

– Принести что-нибудь?

– Не нужно. Я все приготовлю. Ты пьешь пиво или вино?

– Сам догадайся. – Этот вопрос был не из трудных.

Он сразу спросил:

– «Сэм Адаме» подойдет?

– Вполне.

– Я живу там, рядом с рощей, – сказал Чарли, показывая на крытый тростником домик с кирпичной печной трубой, стоявший на самой опушке. – Встретимся у главных ворот. В восемь часов – тебе подходит?

– Да это же настоящее свидание.

Тесс вслушалась в эти слова – «настоящее свидание» – и не смогла удержаться от смеха. Чарли махнул ей рукой и пошел к своему трактору, оставив ее одну на холме. Последние несколько месяцев ее жизни были посвящены подготовке к регате. Она полностью отказалась от всякой светской и личной жизни. Она отвергала все приглашения куда-нибудь сходить или где-нибудь посидеть и пресекала в зародыше любые возможные знакомства. Она была последним человеком в округе Эссекс, о котором можно было бы подумать, что он идет сегодня вечером на свидание.

Тесс опустилась на колени перед отцовской могилой и положила руку на каменную плиту. Господи, какая же странная штука – жизнь. Может, отец действительно сейчас смотрит на нее с небес. Он услышал ее молитвы во время шторма. Он вернул ее домой. И наверно, это он так все устроил, что она приняла приглашение Чарли Сент-Клауда.

– Папа, – прошептала она навстречу ветру. – Спасибо тебе.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Розовато-пурпурные разводы, расплывшиеся по небу, предвещали неспокойный вечер.

Чарли годами выстраивал свою жизнь вокруг их с Сэмом встреч на закате. Права на ошибку у него не было. Все было рассчитано с точностью до минуты. Так, он знал, что сегодня может располагать своим временем ровно до восемнадцати часов пятидесяти одной минуты – той самой минуты, когда начинаются так называемые бытовые сумерки, то есть центр солнечного диска опускается на шесть градусов ниже горизонта и тайную игровую площадку окутывает полумрак. Таким образом, в его распоряжении оставалась ровно двадцать одна минута, чтобы завести свой старый «рамблер» шестьдесят шестого года, заехать в магазин «Лобстер компани», что в Литтл-Харборе, за стейками из меч-рыбы, да еще и смотаться на другой конец города в «Кросбис» за салатом и ингредиентами для десерта.

«Прогулка» обещала быть напряженной.

Он вспоминал Тесс, стоящую там, на вершине холма, и все не мог поверить в собственную наглость. Неужели это он только что пригласил ее к себе на ужин, а она возьми и согласись, и видел бы кто-нибудь при этом ее зеленые глаза. Если б об этом узнал Джо Атеист, у него бы просто челюсть отвисла. Вот он, известный специалист по слабому полу, мог ли похвастаться, что среди его знакомых и подружек была такая восхитительная, такая шикарная женщина? Ведь просто поговорив с нею, чувствуешь себя другим человеком – более живым и даже привлекательным.

– Ты губу-то особо не раскатывай, – оборвал Чарли сам себя.

Он был человеком практичным и здравомыслящим во всех отношениях, включая и вопросы личной жизни. Таким он стал не по своей воле. В той жизни, где все было закручено вокруг вечернего ритуала, не было места неконтролируемым эмоциям. Он просто не мог себе позволить потерять голову.

Прошло уже четыре года с тех пор, как он расстался со своей последней девушкой, Беккой Блинт. Они познакомились в пабе «Лэндинг», на каком-то пивном фестивале, и за кружкой камбоджийского темного «Ангкора» поняли, что интересны друг другу. Она работала учительницей начальных классов в Пибоди. Веселая, кокетливая, она была старше и опытнее Чарли. Кое-что из своего богатого опыта она передала ему за то лето, что они провели вместе, бегая по берегу моря в облаках брызг, купаясь в пруду и коротая ночи в страстных объятиях в его домике. Но потом наступила осень, и Бекка захотела хотя бы по уик-эндам выезжать, как все нормальные люди, чтобы полюбоваться прекрасными пейзажами золотой осени. А еще лучше воспользоваться накопленными призовыми баллами и по дешевке слетать ненадолго в Париж, посетить кладбище Пер-Лашез, где похоронен Джим Моррисон.

Чарли так и не рассказал ей о своих тайных встречах с Сэмом. Поначалу необходимость каждый вечер возвращаться домой на закате показалась ей забавной. Но вскоре стало ясно, что это уже не смешно. Когда все возможные предлоги и оправдания иссякли и стало понятно, что просто так Бекка от него не отстанет, Чарли решил попробовать хотя бы немного смягчить установленные им самим жесткие правила. Время от времени он стал появляться на поляне чуть позже, чем обычно. Ничего ужасного не случилось, и он стал давать себе все больше свободы. Однажды вечером он явился туда, когда уже на самом деле стемнело, и вдруг заметил, что Сэм становится менее реальным, чем раньше, что он словно растворяется в воздухе. Сначала перемена была почти неощутима, но через некоторое время Чарли с ужасом осознал, что теряет свой дар, и если дело так пойдет и дальше, то он совсем перестанет видеть Сэма. Непреложные факты свидетельствовали о том, что чем более полноценно он жил в одном мире, тем меньше мог видеть другой.

Тогда он одернул себя, взялся за ум и вернулся к старым, выработанным годами правилам. Что-то подсказывало ему, что говорить Бекке о своей тайне не стоит. В общем, под Новый год она от него ушла. Чарли обнаружил под рулем своего трактора записку:

«Хватит с меня этого кладбища, – писала Бекка.  – Не могу больше жить с живым мертвецом. Если бы ты знал, как мне жаль, что я не та, которая сумеет освободить тебя».

Чарли болезненно переживал этот разрыв, но выбор между Сэмом и Беккой был для него очевидным.

Возможностей компромисса он не видел. Чтобы защитить свое сердце от новых ран, он с двойным усердием налег на работу и стал избегать сколько-нибудь серьезных знакомств и тем более каких-либо привязанностей или обязательств перед женщинами.

Нет, он не стал сторониться людей, и многие по-прежнему воспринимали его как остроумного парня, вполне довольного собой и жизнью. Зато он стал настоящим профессионалом в том, как избегать действительно серьезных знакомств. Чарли пресекал все завязывавшиеся отношения, причем абсолютно безжалостно, и каждый вечер вспоминал, почему поступает именно так, а не иначе. Это он, Чарли, украл жизнь у Сэма, а значит, теперь он не заслуживает того, чтобы жить в любви и счастье.

Логика была неоспоримая.

И вот на горизонте замаячила серьезная проблема. Это болезненное новое чувство глубоко внутри звучало как сигнал тревоги. Тесс. Если кто и сможет перевернуть его с трудом выстроенный мир с ног на голову, так это она.

Поставив «рамблер» на парковку на Орн-стрит, Чарли взглянул на небо и сверился с часами. В его распоряжении оставалось семнадцать минут. Он вышел из машины, и вдруг его взгляд наткнулся на энергичную женщину в бордовом прогулочном костюме, ведущую группу туристов из Литтл-Харбора, скалистой гавани, где веками строили рыбацкие шхуны, а рыбаки продавали свой улов.

Нет, только не это. Куда бы спрятаться?

– Леди и джентльмены, – громогласно обращалась дама к экскурсантам, – обратите внимание, что все печные трубы в нашем городе слегка наклонены на восток. Видите? Вон там и там? – Для большей убедительности она тыкала пальцем в сторону ближайших дымовых труб. – Это происходит из-за солнца и неравномерного высыхания связывающего кирпичи раствора.

Фраффи Чемпен была местным краеведом и возглавляла весьма уважаемую организацию – Окружную историческую комиссию. Никто из горожан не имел права надстроить свой дом новым фронтоном, поменять карниз вдоль крыши или даже замостить дорожку, ведущую к входной двери, без соответствующего разрешения правления комиссии, возглавляемой Фраффи. Благодаря крупному носу с горбинкой и пышным седым волосам она чем-то живо напоминала человека, которого называла одним из своих предков по прямой линии: самого Джорджа Вашингтона, который в свое время дважды посетил Марблхед.

– Вы только посмотрите на этот цвет, – восторженно вещала она, тыча тростью в дверь старого дома. – Роскошно! Аутентичный синий цвет. Подобран в точном соответствии с оригиналом колониального периода! – Она сделала еще несколько шагов. – А теперь сюда, пожалуйста. Какое безобразие! Я имею в виду ставни-жалюзи. Нет, я даже смотреть на это не в силах. – Она прикрыла глаза для большей убедительности, изобразив на лице выражение ужаса. – Сам вид этой антиисторичной безвкусицы оскорбляет меня. Такие ставни не использовались в восемнадцатом веке! Они вошли в моду только в начале девятнадцатого. Разумеется, Окружная историческая комиссия настоятельно требует от жителей города, чтобы они демонтировали со своих окон всю эту кошмарную безвкусицу.

Чарли засмеялся про себя. По правде говоря, большинство жителей за глаза давно называли эту историческую комиссию «истерической».

– Вопросы есть? – прокричала Фраффи, но экскурсанты лишь потупили взгляды.

Фраффи развернулась и как бы невзначай сделала несколько шагов в сторону Чарли. При этом она продолжала громогласно вещать.

– Марблхед – это город, действительно сохранивший свой исторический облик, а не какой-то дешевый новодел, – заявила она, не обращаясь ни к кому в отдельности, – и мы не позволим чужакам превратить нашу жемчужину в Диснейленд! Нет, не позволим!

Чарли поспешно перешел на другую сторону улицы и попытался скрыться за здоровенным внедорожником «Форд-Эксплорер». Может быть, ему все же удастся остаться незамеченным. Но уже в следующую секунду он услышал ее пронзительный голос:

– Я вижу тебя, Чарли Сент-Клауд! Тебе от меня не спрятаться! – Сурово нахмурившись, она решительно направилась в его сторону. – Я тебе настоятельно рекомендую подрезать кусты там у вас, в Вест-Шоре. На этот раз я предупреждаю тебя со всей серьезностью! Приведи свои джунгли в порядок или ты узнаешь, какова я в гневе!

По правде говоря, Чарли намеренно не подстригал самшит и тик, росшие вдоль кладбищенской изгороди. Ему казалось, что так вход на кладбище выглядит более естественно и лучше вписывается в окружающий пейзаж. Впрочем, сегодня у него не было времени спорить. По тому, под каким низким углом падали лучи, отраженные от водной глади залива, он уже мог сказать, что солнце опустилось ниже крон деревьев.

– Эти кусты неисторичны! – продолжала завывать Фраффи. – Такая вольность в нашем городе абсолютно неприемлема. В общем, я даю тебе последний шанс. Убери их, или я объявлю тебе войну.

Чарли живо представил, как она наводит на него древний мушкет или, подкараулив, набрасывается с морским палашом. Во избежание обострения ситуации в данный момент Чарли постарался ответить как можно вежливее:

– Конечно, я посмотрю, что можно сделать. Но сейчас, извините, я очень спешу.

Фраффи вернулась к группе туристов и, указав тростью в сторону залива, объявила:

– А вот там, в гавани, виднеется остров Джерри. Он назван так по имени Элбриджа Джерри, самого знаменитого из наших земляков. Он стал вице-президентом Соединенных Штатов в тысяча восемьсот тринадцатом году, и мы назвали в его честь школу, улицу и ассоциацию ветеранов-пожарных…

Фраффи наконец удалилась, продолжая разглагольствовать относительно остроконечных крыш с крутыми скатами и двойных печных труб. Чарли стремительно, почти бегом направился к рыбному магазину «Лобстер компани», где в витрине традиционно красовалось грозное предупреждение:

ДЕТИ, ЯВИВШИЕСЯ БЕЗ СОПРОВОЖДЕНИЯ ВЗРОСЛЫХ, БУДУТ ПРОДАНЫ В РАБСТВО.

Чарли вошел, и на него нахлынул густой, резкий и такой знакомый с детства запах: рассол и рыба. В центре торгового зала, как обычно, стояли здоровенные аквариумы со свежими лобстерами. Бетонный пол был влажным от брызг. Мальчишкой Чарли любил, прижавшись лицом к мокрому стеклу, наблюдать, как лобстеры возятся в аквариумах и дерутся друг с другом.

У кассы он увидел забиравшего покупки бледного высокого мужчину в дорогом костюме в тонкую полоску. Пит Кили когда-то играл на второй базе в школьной команде, а теперь был партнером в известной бостонской юридической фирме. В свое время они с Чарли играли вместе и на пару принесли своей команде едва ли не наибольшее количество очков за всю историю Марблхеда. Теперь Пит с семьей жил в роскошном доме в центре Бостона и проводил отпуска во Франции и в Италии.

– Вот это да, – сказал Пит, оборачиваясь. – Черт меня подери, если это не номер двадцать четыре… Чарли Сент…

Все это Пит повторял каждый раз, вне зависимости от того, где они случайно встречались, и Чарли знал, что он пытается таким образом избавиться от чувства неловкости. У Пита жизнь вполне удалась, а вот у Чарли, по мнению Пита, – нет. Поэтому он всегда пытался скрыть возникавшее внутреннее напряжение, но, честно говоря, от этого становилось только хуже.

– Эх, жаль, не могу задерживаться. Поболтали бы с тобой, – сказал Пит, вертя на пальце брелок с ключами от «BMW», – но меня жена в машине ждет. – Он потрепал Чарли по плечу и добавил: – Позвони мне как-нибудь на днях, договоримся, когда встретиться. Заедешь к нам, поужинаем. Вспомним хорошие времена. Жаль, что так редко видимся.

– Заметано, – сказал Чарли, глядя, как тот уходит. Ясное дело, что звонить он не собирался.

– У этого мальчика слишком много денег завелось, – раздался из-за прилавка дребезжащий старческий голос. – Хороший пример того, что с богатых действительно нужно брать больше налогов.

Боуди Картрайт был хозяином «Лобстер компани», наверно, с самого Сотворения мира. Этот толстый старик не с двойным, а как минимум с тройным подбородком не переставал забавлять детей одной и той же простой и даже не очень смешной пантомимой: надувая щеки, он неплохо изображал рыбу-кузовок.

– Ну и чего сегодня твоей душе угодно? – спросил он. – Мы получили отличную свежую пикшу на уху, неплохой наборчик для супа из морепродуктов.

– Мне бы пару стейков из меч-рыбы. Примерно по полфунта каждый.

– Вот, пожалуйста. Свежайшие, прямо со шхуны, которая только что вернулась с Больших рифов.

В этот момент из подсобки в торговый зал вышла молодая женщина. Марджи Картрайт откинула набок свои длинные светлые волосы и улыбнулась. Губы ее были накрашены блестящей красной помадой. Она подошла к кассе, перегнулась через прилавок и подставила Чарли щеку для поцелуя.

– Ну, давай, Чарли. Чмокни свою старую подружку.

До того как он разрушил все в своей жизни, они с Марджи встречались. Она была на год старше и состояла в группе поддержки школьной команды. Чарли учился в десятом классе, а Марджи – в одиннадцатом, и однажды в жутко холодный День благодарения они познакомились на большом матче против Свомпскотта. Она, как чирлидер, считала, что носить короткую юбку и обтягивающий свитер можно в любую погоду. Какой толк, говорила она, если девушки с помпонами выйдут на поле в куртках с капюшонами и длинных брюках. Их роман был еще совершенно невинным, они проводили вечера в пиццерии, болтая о том о сем за пиццей с курицей и пармезаном. Потом случилась авария, и Чарли разорвал все отношения. Все чирлидеры мира не могли бы поднять ему настроение и вернуть присутствие духа. Марджи честно и довольно настойчиво пыталась вернуть его к жизни или хотя бы просто расшевелить, но он неуклонно держал ее на расстоянии.

Чарли наклонился и поцеловал ее.

– Вот и умница, – сказала Марджи, хлопая длинными ресницами.

Чарли почувствовал, что от нее по-прежнему пахнет духами «Хлоя». Во многих отношениях Марджи почти не изменилась со времен юности. У нее были такие же длинные светлые волосы, и она носила облегающий розовый свитер, короткую черную юбку и высокие сапоги. Ее имя и дерзкая манера одеваться были известны рыбакам со всего побережья, сдававшим ей улов. Такое несколько вызывающее поведение представляло единственную форму протеста Марджи против практически неотвратимой перспективы провести всю молодость и состариться здесь, в семейном рыбном магазине.

– Ну и?.. Ужин готовить собираешься? – поинтересовалась Марджи.

– Да так, ничего особенного.

– Держи, – сказал Боуди, протягивая ему пакет. – Марджи, пробей два стейка из меч-рыбы. Чуть больше фунта.

– Два стейка? В самом деле? – сказала Марджи, вскинув умело подведенную бровь. – Рыба на двоих?

– Ну-у…

– Чарли, кого ты хочешь обмануть? Кто она такая? Ты же знаешь, я всегда на твоей стороне. Может, смогу замолвить за тебя доброе словечко?

Чарли положил на прилавок двадцатидолларовую купюру.

– Извини, Марджи. Надо бежать. Позвони мне, пожалуйста.

– Да ну тебя. Совсем скучный стал. А главное – нашел из чего секрет делать. Я же все равно узнаю. Лучше сразу расскажи!

Чарли на минуту задумался. Она была права. Все равно от ее агентурной сети, разбросанной вдоль всего побережья, никуда не скроешься. Через несколько дней она так или иначе все узнает. Тогда какой смысл играть в прятки? Ей известна вся подноготная практически о каждом жителе города, и ее помощь и поддержка всегда пригодятся.

Он посмотрел на часы – оставалось всего одиннадцать минут – и, секунду подумав, решил обойтись без салата и десерта из «Кросбис». Если напрячь воображение и творчески сымпровизировать с тем, что есть дома, то можно выкроить пару минут и разжиться ценными разведданными. Наклонившись к ней, он заговорщицким шепотом спросил:

– Клянешься, что никому не скажешь?

– Вот тебе истинный католический крест.

– Ну ладно. – Он еще больше понизил голос. – Что ты знаешь о Тесс Кэрролл?

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

– Бабуля, ты меня слышишь? Бабуля?

Тесс наклонилась поближе к бабушке и посмотрела прямо в ее мягкие зеленые глаза. Старушка сидела в коричневом кресле у окна в доме для престарелых в «Девере-Хауз». Тесс зашла к ней по дороге с кладбища и сразу заметила, что в длинном зеленом коридоре, ведущем в комнату двести шестнадцать, сильнее обычного пахнет лекарствами и дезинфицирующим раствором.

– Бабуля, это я, – сказала Тесс. – Ты не поверишь, но, по-моему, я встретила отличного парня!

Бабушка поморгала ресницами и уставилась прямо в телевизор. Там шел «Крутой Уокер. Правосудие по-техасски», и у нее была привычка смотреть этот сериал каждый день. Не отрывая взгляда от экрана и не говоря ни слова, она дотянулась до упаковки с апельсиновым соком, стоявшей на подоконнике. Взяла коробку, глотнула через соломинку и поставила обратно.

Тесс – что было сокращением от полного имени Тереза Френсис Кэрролл – всегда могла рассчитывать на мудрый совет бабушки и на ее моральную поддержку во всем, что касалось неизбежных в жизни девушки проблем и неприятностей. Именно к бабуле она пришла за утешением после того, как Скотти Маклафлин отшил ее на глазах у всех в клубе «Коринтиан» на новогодней вечеринке двухтысячного года. Романтик в душе, бабуля прожила нелегкую жизнь. В девятнадцать лет она вышла замуж за ловца лобстера из городка Нахант, во многом соперничавшего с Марблхедом, и уже была беременна, когда муж не вернулся из моря в очередной шторм.

– Таких, как он, больше не было и нет, – говорила она Тесс, и подтверждением служил тот факт, что она так больше и не вышла замуж, несмотря на большое количество претендентов. История ее жизни, повторенная десятки раз, всегда заставляла Тесс сдерживаться изо всех сил, чтобы не расплакаться. – Жди свою настоящую любовь, – советовала бабуля. – Никогда не успокаивайся.

Именно от бабушки Тесс узнала, что означают слова «выживать», «бороться за жизнь». Чтобы поставить на ноги своего сына, бабуля пошла работать на обувную фабрику в Линне. Вся ее жизнь представляла собой каждодневную борьбу, и сейчас, в восемьдесят шесть, она все еще боролась – против поразившего ее одиннадцать лет назад рака легких. Уже дважды приходилось прибегать к крайним мерам, чтобы вернуть ее с порога смерти, и каждый раз какая-то маленькая часть ее оказывалась там, за порогом. В этом мире бабушки оставалось все меньше. На табличке, прикрепленной к спинке ее кровати, теперь просто значились две большие буквы «НР», что означало «не реанимировать».

Для Тесс бабуля по-прежнему оставалась образцом твердости духа. Убежденная демократка, она могла десятилетиями держать на своем столике пожелтевшую вырезку из «Бостон глоуб» с фотографией трех еще совсем молодых братьев Кеннеди. Она любила посплетничать о знакомых мужчинах. Более того – она сумела добиться, чтобы ей не то чтобы позволили, но по крайней мере не мешали курить ее любимые крепкие «Мальборо» даже после того, как ее здоровье совсем пошатнулось.

Иногда бабушка еще узнавала Тесс. Но в большинстве случаев путала внучку со своей старшей сестрой, которая скончалась в тот день, когда Джордж Буш одержал победу над Майклом Дукакисом с перевесом в триста двадцать пять голосов выборщиков. Порой возникало ощущение, что она вообще не видит Тесс. Она могла своим мягким взглядом смотреть не на нее, а просто в пространство. При всем этом, стараясь поддержать свое достоинство в глазах окружающих, настойчиво требовала, чтобы ее каждый день одевали полностью, как положено: включая цветную шляпку и веселенькую бижутерию из грошовой лавки.

Сейчас бабушка неподвижно сидела в кресле, что-то мычала себе под нос и глядела в окно.

– Ну и что ты там высматриваешь? – спросила Тесс.

Окна «Девере-Хауза» выходили на асфальтированную парковочную площадку, где Тесс заметила птичку, сидевшую на ограде.

– Ты смотришь на этого воробья? Его ты увидела?

Бабуля улыбнулась, на миг прикрыла глаза, затем вновь открыла.

– Так что ты хотела рассказать мне? – Тесс упорно стремилась достучаться до бабулиного сознания. – Мистер Пурди все еще пристает к тебе, когда ты выходишь в гостиную? Ты говорила, он настоящий извращенец.

Снова молчание.

Неужели все должно закончиться именно так? Долгая жизнь, а потом что? Годы, проведенные в тумане и сумраке. Тесс поклялась себе не допустить, чтобы с ней произошло такое. Она должна была уйти в зените славы. Она никогда не хотела постепенно угаснуть, растаять и раствориться. Для нее это был худший из всех возможных вариантов.

– Послушай, бабуля, я ведь пришла попрощаться, – сказала Тесс. – Ты помнишь? Я ухожу в большое кругосветное путешествие под парусом. – Она сделала паузу и посмотрела на бабушкино стеклярусное ожерелье. – Я привезу тебе драгоценности с Востока. Неплохо звучит, а?

Губы бабули дрогнули, в глазах мелькнули едва заметные искорки. Тесс очень хотелось бы знать, о чем она в этот момент думает. Интересно, слышит ли она голос и понимает ли, о чем с ней говорят?

– Ты ведь знаешь, что я здесь, правда? – спросила Тесс. – Понимаешь, что я рядом с тобой?

В комнате было тихо. Бабуля разомкнула губы, глаза сверкнули, и наконец она твердым голосом проговорила:

– Конечно, я понимаю.

Впервые за несколько месяцев бабуля дала понять, что узнает внучку и знает о ее присутствии. Тесс просто лишилась дара речи.

– Как ты себя чувствуешь, дорогая? – спросила бабуля.

Тесс не находила слов, чтобы ответить.

Взгляд бабулиных глаз четко сфокусировался на Тесс, и она произнесла:

– Все хорошо, милая. Все будет в порядке, и мы с тобой очень скоро увидимся.

Потом бабулины ресницы сомкнулись, и она стала клевать носом. Раздался легкий храп. Тесс встала и поцеловала бабушкину напудренную щеку.

– Я тебя люблю, – сказала она. – Скоро увидимся.