Текст книги "Голодная дорога"

Автор книги: Бен Окри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 37 страниц)

– Это рента.

Маму так переполнили эмоции, что она встала на колени, обхватила его бедра и повторяла снова и снова:

– Спасибо, спасибо, мой храбрый муж.

Она говорила это с такой горделивой печалью, что я подумал, что те, кто страдают в этом мире, всего лишь странники в нем. Папа не поблагодарил ее, он вообще не выражал никаких эмоций, но его лицо было таким необычным, что я был уверен, что он чувствует гораздо больше, чем может выразить.

Вскоре Мама приготовила еду. Папа вышел и долго принимал ванну. Он пришел обратно с одним полотенцем на талии. Он послал меня сбегать и купить ему маленькую бутылку духов «Хауза».

Я пошел по нашей улице, по направлению к главной дороге, и пришел к сборищу ночных торговцев компании «Хауза», продававших индийские благовония, ожерелья, духи и украшения. Я купил бутылку дешевых духов и побежал обратно. Папа уже переоделся. Он с ног до головы обрызгал себя духами и заполнил всю комнату их грубым запахом. Мы умыли руки и поели в тишине.

После того как мы поели, Мама вышла и замочила папины одежды в дезинфицирующем растворе и запрятала ведро в глубине двора. Папа бодрствовал, сидя на стуле. Он не пил и не курил. Он был очень трезв. Он выглядел так, словно ему уже никогда не будет суждено оправиться от шока какого-то важного для себя открытия. Мама присела рядом с ним. Долгое время они молчали. И когда я уже лег спать, я услышал, как Мама спросила его:

– Ты ведь никого не убил, правда?

Я открыл глаза. Папа покачал головой. Они молчали. Мама зажгла москитную спираль. Я снова закрыл глаза.

* * *

Позднее в ту ночь к нам снова постучали в дверь. Это был фотограф. Он поспешно прокрался к нам в комнату. Папа открыл глаза и сказал:

– А, фотограф, это ты.

– Это я.

– Доброй ночи.

– И вам, сэр.

Фотограф лег со мной на мат. Он показал мне круглую прозрачную бутылочку. Внутри нее был желтый порошок.

– Это самый сильный в мире крысиный яд. Завтра, если я вернусь рано, мы покончим с крысами раз и навсегда.

Он оставил ее в своих вещах. Я задул свечу. Мы поплыли в ночь по темным волнам парфюмерии, особенно приторной в жаре нашей комнаты.

Глава 4

Много дней Папа оставался угрюмым. Мы пользовались его духами. Он ничего нам не объяснял. И только узнав, что требовал лендлорд, он приободрился. Он сказал, что даже если они его убьют, он все равно не пойдет голосовать за партию лендлорда. С этими словами он прошелся по всему поселению. Некоторые соседи кивали ему в знак согласия. Мама предостерегла его, что у лендлорда есть шпионы.

– Пусть шпионят, – ответил Папа, – я все равно не буду голосовать за эту бесполезную партию.

– Я знаю, но не говори им об этом.

– Почему нет? Я что, трус?

– Нет.

– Тогда я должен говорить то, во что я верю.

– Но ты же слышал, что сказал лендлорд.

– Пусть этот лендлорд сдохнет!

– Можно немного потише?

– А почему?

– Шпионы.

– Пусть шпионы тоже сдохнут!

– Я боюсь за нас.

– Нечего бояться за нас.

– Но я боюсь.

– Какое право имеет лендлорд запугивать нас, говорить нам за кого нам голосовать, а? Он что, Бог? Но даже Бог не может говорить нам, за кого голосовать. Не бойся. Мы, может быть, и бедные, но мы не рабы.

– Куда мы пойдем искать другую комнату?

– Судьба распорядится нами.

В таком духе шли их разговоры. Загоревшись чувством неповиновения, Папа стал говорить, что он единственный, кто не будет голосовать за партию лендлорда.

Те, кто поддерживал эту партию в нашем районе, стали еще агрессивнее. Они ходили группами, терроризируя всех и каждого. Мы слышали истории о людях, которых увольняли с работы за то, что они были на другой стороне. Мама начала бояться рынка и ходила туда не каждый день. Денег стало в обрез. Маме пришлось готовить меньше еды.

Фотографа мы видели только по ночам. Однажды несколько ночей я ждал его стука, но он не пришел. Когда я встречал его на улице, он сразу начинал говорить, что уходит из нашего района. Он продолжал снимать свои необычные фото и некоторые из них появлялись в газетах. Когда люди замечали его, они тут же собирались вокруг. Он стал чем-то вроде легенды. В то время, когда он оставался у нас, он пытался соорудить себе темный угол, где обычно стояли ботинки Папы, чтобы проявлять там снимки, но без особого успеха, потому что Мама, с ее страхом паутины, все выметала, чистила и впускала свет в самые темные места.

Однажды ночью к нам в поселение пришли мужчины и начали расспрашивать про фотографа. Они назвались журналистами. Они сказали, что слышали, что он ночует где-то у съемщиков. Съемщики отрицали это, но они продолжали его искать. Ночью мы видели странных мужчин, изучавших наш дом из сгоревшего фургона. Когда я рассказал об этом фотографу, он очень перепугался, и мы не видели его несколько дней.

Тогда же у нас в комнате появилась и Мадам Кото. Изумив меня, она возникла словно из воздуха. Мама была дома, Папы еще не было. Я прямо-таки остолбенел, но она схватила меня и сказала:

– Ты плохой мальчик.

– Почему?

– Убегаешь от старших.

Она дала мне немного денег.

– Почему ты все время бежишь от меня, а? Что я тебе сделала плохого?

– Ничего.

– Тогда почему ты выбросил мое джу-джу?

– Нипочему.

Мама засмеялась. Мадам Кото отпустила меня. Она села на кровать рядом с Мамой. Мадам Кото была такая же толстая, пышная, как гигантский фрукт, но ее лицо стало более устрашающим, чем я его запомнил. Она больше не носила на шее белые бусы. Ее лицо стало темнее; глаза, подведенные карандашом, делали ее взгляд загадочным. Многочисленные повязки на талии увеличивали ее толщину. Две женщины разговаривали вполголоса. Я подался к ним, прислушиваясь. Мадам Кото дала Маме пакет, о содержимом которого я так и не узнал. Затем она повернулась ко мне и сказала:

– Я хочу, чтобы ты вернулся ко мне. Твоя Мама согласна. С тех пор, как ты перестал ходить в бар, он совсем опустел.

– Я поговорю об этом с твоим отцом, – добавила Мама.

Они продолжили разговор. Я пошел играть к оградам домов. Когда Мадам Кото уходила, она позвала меня.

– Я сейчас ухожу, – сказала она, – но завтра я хочу, чтобы ты пришел в бар и привлекал посетителей, ты слышишь меня?

Я кивнул.

– Я приготовлю специально для тебя перечный суп с большими кусками мяса.

И затем она смешалась с темнотой.

Папа той ночью вернулся изможденный. Мама ничего с ним не обсуждала. Фотограф так и не появился. Крысы продолжали что-то грызть.

Глава 5

Бар Мадам Кото изменился. Она повесила новую вывеску: пышногрудая русалка потчует всех напитками и перечным супом. У входа висели разноцветные пластиковые полоски. Раздвинув эту занавесь, я вошел. Дверь теперь была голубая. Внутри было темно и прохладно. Скамейки стали короче. На столах были постелены клеенки. Как будто ожидая новых бед и новых посетителей, Мадам Кото начала ставить стойку в дальнем углу бара, напротив двери на задний двор. Стены были перекрашены в кобальтовый цвет. В баре чувствовалось более мирное настроение. Я пошел во двор и увидел маленькую девочку, которая мыла тарелки и ложки. Она подозрительно на меня посмотрела.

– Где Мадам Кото?

Девочка не ответила.

– Ты что, не умеешь разговаривать?

Девочка молчала. Я пошел и постучал в комнату Мадам Кото. Ее там, кажется, не было. Поэтому я опять направился в бар и уселся рядом с глиняным котлом. Умиротворенно жужжали мухи. Вошла маленькая девочка и осталась стоять у порога, и полосы занавески закрывали ее лицо. Она смотрела на меня. У нее было длинное печальное лицо и большие глаза. На ее щеках были вытатуированы небольшие знаки. Она была слишком печальна и слишком безучастна, чтобы быть красивой. Она продолжала разглядывать меня, и мне это надоело.

– Чего ты на меня все время смотришь, а?

Она оставалась немой. Затем она пошла во двор и взяла вымытые тарелки и ложки.

За весь день никто не зашел выпить, и я не видел Мадам Кото. Я заснул на скамейке и проснулся внезапно. Было тихо. На столе стояла керосиновая лампа. Я подумал, что очутился где-то в подводном царстве. Я поискал девочку, но никого не нашел. Когда я вернулся, Мадам Кото была в баре с плотником.

– Где ты был? – спросила она меня, перекрикивая стук молотка плотника.

– Я ходил искать девочку.

– Какую девочку?

– Девочку, которая моет тарелки.

Она посмотрела на меня так, как будто я стал рыбой или сошел с ума.

– Какие тарелки?

– Тарелки на заднем дворе.

Она сходила туда, посмотрела и вернулась, крикнув:

– С тобой явно что-то не так.

Я пошел во двор и увидел тарелки и ложки, сваленные в кучу. Их никто не мыл. Кастрюля с перечным супом булькала на решетке над огнем.

– Иди и помой посуду, – приказала Мадам Кото, – пока я не рассердилась.

Мне было все равно, но я пошел. Я набрал воды из колодца, сел на стул и помыл тарелки и ложки. Огонь обжигал мне лицо и сушил глаза, и у меня закружилась голова от необычно благоухающего древесного дыма. Я слушал, как стучит молоток плотника и трещат дрова. Головокружение стало еще сильнее от приливов жара, меня зашатало, и все завертелось. Перечный суп вспенился зелеными пузырями, побежал через край и пролился на огонь, к очагу подошла маленькая девочка и сняла крышку с кипящей кастрюли голыми руками. Затем она помешала суп длинным деревянным черпаком, который имел форму человеческой ладони.

– Уходи отсюда, – крикнул я.

Когда она вытащила черпак, конца в виде руки на нем уже не было. Деревянная ладонь стала частью супа.

– Смотри, что ты наделала! – закричал я.

Она выбросила то, что осталось от ковша и отошла, сердясь на что-то. Вскоре она вернулась с длинной большой костью. Она помешала ею суп и кость растворилась.

– Если ты не уйдешь отсюда, я побью тебя, – пригрозил я.

Она снова прикрыла кастрюлю крышкой, припала к земле рядом с решеткой и уставилась на огонь. Она протянула в него руки, как будто погреть их, и затем швырнула в пламя две белых каури. Огонь вскрикнул, треща и постреливая, и густой синий дым заполнил воздух и поглотил девочку, а когда дым прошел, я увидел, что девочка растаяла. Сначала в воздухе растворились ее распростертые руки, затем плечи и потом уже все тело. Ее голова оставалась на земле, и большие печальные глаза продолжали безразлично на меня смотреть, пока голова совсем не растаяла. Я закричал и вдруг все стало белым-бело. Я упал около огня. Когда я пришел в себя, то лежал на спине на земляном полу. Моя рубашка вся промокла. Надо мной стояла Мадам Кото.

– Что опять с тобой происходит, а?

– Я опять видел девочку.

– Какую девочку?

– Которая тогда мыла тарелки.

– Поднимайся!

Я встал. Я чувствовал себя очень странно, словно это я растаял. Я присел на стул. На том месте, где была голова девочки, всего-навсего было пятно от пролитой пены из кастрюли.

– Где ты ее видел?

– Здесь, – я указал на пену.

– Здесь ничего нет.

– Но она тут была! – настаивал я.

– Иди в бар. Не надо мыть тарелки. Иди и попей немного воды.

Я пошел, попил воды и сел на скамейку. От нескончаемого стука молотка у меня началась невыносимая головная боль. Каждый раз, когда плотник поднимал молоток в воздух, я чувствовал, что он опускается мне на голову. Я вышел из бара и сел на песок. Я смотрел, как мимо проходят люди. Никто не заходил в бар. Никто даже не смотрел в его сторону. Темнота медленно заволакивала лес. Воздух становился прохладнее. Птицы перелетали с дерева на дерево. Кишели насекомые. Никто не замечал бар, потому что вокруг все было куда интереснее. Я чувствовал себя на краю реальности. Бар Мадам Кото казался странным сказочным миром посреди мира реального, еще более сказочного в своих возможностях.

Я стал бросать камни в новую вывеску. Затем швырять в голубую дверь и в разноцветные пластиковые полоски занавески. Вышла Мадам Кото и сказала:

– Кто швыряет камни?

– Это девочка, – ответил я.

– Где она?

– Убежала.

Мадам Кото грозно на меня посмотрела, покрутила свои белые бусы и пошла мыться. Я стоял у входа и смотрел, как темнота струится от леса и постепенно поглощает весь остальной мир. Вдали ухнула сова. Какая-то птица трубила, не умолкая. Темнота разбудила звуки леса. Пока я сидел у входа в бар на горячем песочке, я увидел мужчину, который проходил мимо с маленькой девочкой. Он посмотрел на меня, на вывеску и пошел к бару. С ним была та самая девочка, которая только что растаяла. Я побежал в бар и спрятался за глиняный котел. Плотник почти закончил свою дневную работу и вбивал последние гвозди в дерево стойки.

– Что с тобой происходит? – спросил он, взглянув на меня с раздражением.

– Они приближаются.

– Кто?

Мужчина раздвинул пластиковые полоски и переступил порог.

– Есть ли пальмовое вино? – спросил он.

– Садитесь. Мадам вот-вот придет, – сказал плотник.

Мужчина сел. Девочка была рядом с ним. Я не заметил, как она вошла.

– Здесь довольно темно, – сказал мужчина. – Принесите лампу.

– Принеси им лампу, – приказал мне плотник.

Я взял лампу с другого стола и поставил на их стол. Девочка задула ее. Стало опять темно. Искры от костра врывались в полумрак.

– Что происходит с твоей головой? – спросил мужчина.

– Это все глупая девчонка, – закричал я. – Она сделала это.

– Какая девчонка?

– Та, что сидит с вами.

Плотник, повысив голос, сказал:

– Я стукну тебя по голове этим молотком! Разве ты не видишь, чем я занимаюсь? Иди и принеси спичек!

Я выскочил из бара. Мадам Кото несла прямо с решетки кастрюлю с перечным супом, подложив тряпки под горячие ручки, чтобы не обжечься.

– Эта девочка опять здесь, с мужчиной. Он требует пальмового вина и спичек.

Она дала мне коробку спичек и сказала, что скоро принесет вина. Я вошел внутрь, зажег лампу и девочка снова ее задула. Ее глаза сияли в темноте. Они сверкали как зеленые глаза кошки.

– Ну и дрянь же ты, – сказал я ей.

– Я? – сказал мужчина. – Я зашел сюда выпить, а маленький козел обзывает меня? Кто твой отец?

– Не вы, – сказал я. – Это все та девочка. Ваш ребенок. Она дрянь.

Я зажег снова спичку и мужчина стукнул меня по голове. Я выронил спичку. Она продолжала гореть на столе. Мужчина снова ударил меня и девочка улыбнулась, ее глаза были печальны, а губы стиснуты от любопытства. Спичка разгоралась. Я поковылял в темноту.

– Иди сюда и зажги эту штуковину, – сказал мужчина.

Я услышал, как плотник прокладывает себе путь через доски и железные листы. Подойдя к нам, он принес с собой запах клея. Он стукнулся в темноте о скамейку и выругался.

– Когда я поймаю тебя, – сказал он, не видя меня в темноте, – я разобью тебе голову!

Я выбежал наружу и встал рядом с тропинкой, переходившей в улицу. Появился плотник, увидел меня, наклонился, снял с себя тапки и пустился бежать за мной. Я пустился наутек в лес. Он остановился и пошел обратно, ругаясь на меня. Я стоял снаружи, пока не увидел, как мужчина уходит из бара с маленькой девочкой. Они пошли по улице в направлении нашего поселения.

Плотник закончил работу. Он сел на скамейку рядом с глиняным котлом и пил пальмовое вино. Лампы стояли на каждом столе.

– Твое счастье, что ты не мой сын, – сказал он сердито.

Я стоял у двери, наблюдая за ним.

– Только что из-за тебя ушел единственный посетитель за день. Ты очень рассердил Мадам Кото. Человек отказался пить в темноте и ушел, из-за тебя, дрянь ты этакая.

Я наблюдал за ним.

– Ты или стой там, или заходи. Но не смотри на меня, как ящерица.

Я стоял у входа. На небе зажглись звезды. Луна исчезала. Некоторые звезды двигались, и пока я на них смотрел, не заметил, как ко мне подкрался плотник и схватил за шею. Он потащил меня обратно в бар. Мадам Кото пришла с двумя котелками перечного супа.

– Оставьте этого дрянного мальчишку, – сказала она. Затем она обратилась ко мне: – Я собиралась дать тебе много мяса, но ты получишь только половину, потому что ты прогнал моего единственного посетителя.

– Можно я его выпорю? – предложил плотник.

– Идите и выпорите своих детей, – ответила Мадам Кото.

Плотник оставил меня в покое. Я состроил ему гримасу. Он продолжал пить. Мадам Кото подала нам внушительные котелки с супом. Я ушел в угол, сел на пол, прислонившись к стене, и ел суп в таком положении, что мог видеть каждое движение плотника. Но ложка, которую дала мне Мадам Кото, была слишком велика для моего рта, и я пошел попросить у нее ложку поменьше. Когда я вернулся, я заметил, что все мясо куда-то делось. Плотник облизывал пальцы с наслаждением нашкодившего ребенка.

– Кто украл мое мясо? – спросил я.

– Маленькая девочка, – озорно ответил плотник с демонским блеском в глазах.

– Какая девочка?

– Та самая.

Я долго на него смотрел, решая, что мне делать. Затем я вышел, пожаловался на пропажу, и Мадам Кото дала мне еще мяса. Я ел, не сводя глаз с плотника. Он подмигивал мне. Закончив есть, я пошел и помыл свой котелок и ложку. И когда я вернулся, то заметил мужчину, который сидел за столиком рядом с дверью. Он повернул голову ко мне. В этот момент я узнал его.

– Папа! – закричал я и рванулся к нему.

Он положил мне руку на плечо. Я обнял его. Затем я побежал сказать Мадам Кото, что пришел мой Папа. Она принесла пальмовое вино и перечный суп.

– Ваш сын, – сказала она, ставя их на стол, – прогнал сегодня единственного моего клиента.

– Он плохой мальчик, – восхищенно ответил Папа.

Он был готов заплатить за выпивку, но Мадам Кото придержала его:

– Оставьте свои деньги. Я вас угощаю.

– Я вижу, вы оборудуете свое место.

– Я делаю все, что в моих силах.

– Отбоя нет от посетителей, да?

– Они придут, но не так сразу.

Мадам Кото налила себе перечный суп и вино и уселась за стойкой. Все ели и пили в тишине. Затем плотник, раскачиваясь на скамейке и отгоняя мух, развернулся к Папе и сказал:

– Так какую партию вы поддерживаете?

Мы все посмотрели на него. Папа собрался с ответом.

– Партию Бедных.

– Они такие же продажные, как и все остальные, – сказал плотник, ударив кулаком по столу.

– И все-таки я поддерживаю их. По крайней мере, они не плюют в нас.

– Они тоже продажны. В моем городке они убили мужчину за то, что он их не поддерживал. Они тоже пытаются выиграть выборы во что бы то ни стало. У них есть свои громилы, которые избивают людей на рынках. Они берут взятки и помогают только своим.

– Но я все равно их поддерживаю, – упрямо проговорил Папа.

– Почему? Что они сделали для тебя?

– Ничего.

– Тогда почему?

– Потому что, по крайней мере, они думают о простом рабочем человеке.

– Они думают о нем, и это все, что они делают.

– В моем баре запрещены разговоры о политике, – надменно сказала Мадам Кото.

– Вы мудрая женщина. Политика может испортить бизнес, – сказал Папа.

– Они все продажны. Они все воры. Про Партию Богатых все знают, что они воры. Но они и не притворяются.

– НИКАКОЙ ПОЛИТИКИ!

– Но я не буду голосовать за них…

– НИКАКОЙ ПОЛИТИКИ!

– Они имеют…

– НИКАКОЙ ПОЛИТИКИ!

– Деньги и…

– НИКАКОЙ ПОЛИТИКИ!

– Власть. Они могут помочь. Если ты поддерживаешь их, они поддержат тебя. Они предлагают тебе контракт. Бедному человеку надо что-то есть.

Мадам Кото встала и отобрала у плотника его котелок.

– Вы разве не слышите меня? Я сказала: НИКАКОЙ ПОЛИТИКИ!

Плотник умолк. Мадам Кото вышла. Двое мужчин продолжили выпивать. Папа повернулся ко мне.

– Чему тебя учили сегодня в школе?

– Про Парк Манго и Британскую Империю.

– Они тоже продажны, – сказал плотник.

Папа затих. Мотыльки и мухи кружили в воздухе бара. Плотник заметно опьянел и продолжал говорить одну и ту же фразу. Папа налил и мне пальмового вина, и я выпил. Папины глаза покраснели. Плотник продолжал обвинять весь мир. За окнами птица настойчиво выводила свою руладу. Я тоже запьянел, плотник то и дело впадал в молчание, затем начинал новую речь, останавливался и в итоге положил голову на стол. Вскоре он захрапел. Папа тоже напился и стал медленно укачивать себя.

– Очень хорошее пальмовое вино, – громко произнес он.

Плотник встрепенулся, осмотрелся вокруг и снова завалился спать. Папа начал свою речь.

– Политика не помогает дружбе, – сказал он.

Плотник не двигался. Когда Папа допил пальмовое вино, он, покачиваясь, встал, подошел к плотнику и потрепал его по плечу. Плотник очнулся и стал мотать головой, как птица. Его глаза были осоловевшими.

– Дружбой не поможешь политике, – сказал Папа.

– Все они продажны, – заключил плотник, опустив голову на стол.

Папа вышел на задний двор.

– Мадам Кото, мы уходим, – объявил он.

– Доброй ночи.

Папа тоже что-то пробормотал в ответ и уже у порога сказал:

– Пошли-ка домой.

И так мы оставили это место на краю реальности, сказочную страну, которую никто не мог увидеть, и пошли домой в шатающейся ночи.