Текст книги "Битва за бездну"

Автор книги: Бен Каунтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

– Я – Астартес. Я – карающий ангел Императора Человечества, – решительно заявил Мхотеп. Он воспользовался короткой передышкой, чтобы восстановить силы.

Несмотря на боль и слабость, он не хотел допускать даже мысли о поражении, зная, что демон непременно ее почувствует, и тогда все будет потеряно.

– Я – твоя судьба, – бросил Всорик и со сверхъестественной скоростью рванулся вперед.

– А я – твоя, – прошипел Мхотеп.

Когти, словно клинки, со свистом рассекли воздух, и из копья, которым Мхотеп парировал удар, брызнули золотые искры. От мощного удара он покачнулся и невольно отступил на шаг назад, лязгнув коваными ботинками по стальному полу. В ответном выпаде Мхотеп, сосредоточив энергию копья в самом острие, ударил демона в бок. Панцирь Всорика оказался тверже железа, и отдача отозвалась болью в плече и руке легионера Тысячи Сынов, так что онемели пальцы и он едва не выронил оружие. Зато демон отреагировал на рану таким оглушительным ревом, что Астартес невольно поморщился.

Сервомеханизмы бронекостюма, помогающие мускулам, позволили ему отпрыгнуть назад, так что оторванные пластины брони хлопнули, словно полы накидки. Мхотеп приземлился с копьем наготове, пока демон не успел нанести ответный удар.

– Эту битву ты проиграл, дух, – со всей решимостью заявил Мхотеп. – Твое время пришло. Ты порождение варпа, и я заставлю тебя туда вернуться. Как бы ты ни старался, мне известно, кто ты такой, и потому тебе не одержать победы. Свет Императора тебя изгонит.

– Ты ничего не знаешь о нас, – ухмыльнулся Всорик, чья ужасная рана в боку уже начала затягиваться. – Ты поддался заблуждению, и твоя судьба тебе неизвестна.

В голове Мхотепа пронеслись картины горящих башен Просперо и волчий вой. То же самое видение возникало у него при первой попытке Всорика прорваться в его сознание, и сейчас этот кошмар повторился.

Мхотеп сосредоточился, твердо решив не уступать, и видение рассеялось словно дым.

– Я Мхотеп, сын Магнуса Рыжего из Легиона Тысячи Сынов. Во мне живет мудрость Аримана.

Торжественное заявление укрепило его дух и тело.

Тело Всорика, состоящее из мышц и остатков кожи, словно изъеденный болезнью труп, задрожало, и Мхотеп мог лишь предполагать, что это был смех. Окровавленные губы демона растянулись чуть ли не до затылка его собачьего черепа, а черные глазки в глубоких впадинах влажно заблестели. Затем одна его рука с отвратительным чавкающим щелчком неестественно вывернулась, превратилась в трубку, а потом и в ружье. Демон взревел от напряжения, и из его руки вырвался огненно-красный шар. Мхотеп не успел вовремя отскочить, снаряд задел его плечо, развернул и швырнул по коридору. Едва коснувшись пола, Астартес тотчас вскочил на ноги. Одна сторона доспехов уже так раскалилась, что керамит потемнел, а обожженное лицо покрылось волдырями.

Всорик снова выстрелил, на этот раз целой очередью огненных залпов. При этом он не переставал смеяться, издавая отвратительные булькающие звуки и разбрызгивая кровь. Мхотеп откатился за угол, в соседний коридор, и огненные снаряды пробили корабельную переборку.

В ноздри ударил запах горящего металла, невыносимый жар опалил кожу, но Мхотеп не собирался сдаваться. Как только упала стена огня, он снова подбежал к повороту и, вытянув руку, метнул в демона бурлящий сгусток багрового пламени. Снаряд ударил в основание руки-ружья и расплавил его.

– Несущим Слово не добиться победы! – крикнул он, бросаясь вперед с копьем наперевес. – Императору известно об их предательстве! Лоргару не избежать правосудия!

– Мне нет дела до псов Лоргара! – проревел Всорик. – Они подчинены воле варпа, тем, кто издревле правит Эмпиреем. Раб Лоргар – всего лишь инструмент для исполнения наших грандиозных замыслов. Человечество падет, и в Галактику вернется Древняя Тьма. Вы все станете рабами!

Астартес и демон столкнулись. Мхотеп успел пронзить копьем бок демона, а Всорик ударом огромной когтистой лапы швырнул его в стену. Не успел Мхотеп подняться, как демон схватил его за голову и начал сжимать череп. Послышался хруст костей, в глазах легионера Тысячи Сынов потемнело.

– Ваш Император может сколько угодно строить тайные планы, – продолжал Всорик, усиливая нажим. – Какое дело варпу до его угроз?

– Знание… – сквозь стиснутые зубы прошипел Мхотеп, – вот истинная сила.

Из его глаз вырвался сдвоенный луч, опаливший лицо и грудь демона.

Всорик отпрянул, ослабив хватку, и Мхотеп вонзил копье в его шею. Демон, вскрикнув от боли, выпустил свою жертву, и Астартес, оставив копье в теле врага, покатился по полу.

Мхотеп собрал остатки сил и поднялся. Оттолкнув демона, он создал в своем воображении щит, и тот немедленно возник перед ним в воздухе. Всорик пришел в ярость. Его плоть почернела и сочилась кровью, свежая рана от копья еще не закрылась.

Демон снова бросился на Астартес, разорвав щит, словно лист пергамента.

Цест рухнул лицом вниз и никак не мог подняться. Он даже не мог определить, где верх, а где низ. И ему было холодно, невыносимо холодно, словно все тело погрузилось в лед или он попал в открытый космос.

В каждой косточке и сухожилии еще сохранилось воспоминание о том, что его разрывают на части. Ощущение, что из живого, дышащего человека он превратился в исковерканный кусок плоти, что его спина ломается, а грудь разрывается надвое, было омерзительным и мучительным. Цест чувствовал себя беспомощным, словно его тело больше ему не принадлежало.

Он открыл глаза.

И увидел последний круг ада. Это была бездонная и невероятно темная шахта, уходящая вверх и вниз до бесконечности. Тьму прорезали длинные тонкие лезвия, падающие сверху и уносившиеся вниз. На этих клинках были наколоты предатели Макрейджа, и они медленно, сантиметр за сантиметром, соскальзывали в непроницаемую темноту.

Цест стоял на узеньком выступе скалы, нависающей над девятым кругом. Он различал лица грешников, слышал их бесконечные стоны и видел, как лезвия медленно пронзают их тела.

– У тебя найдутся грехи для каждого из кругов ада, – сказал стоявший позади Цеста надсмотрщик.

Ультрамарин впервые смог его рассмотреть. Надсмотрщик был таким же плотным и массивным, как Астартес, в черненых доспехах, какие использовались на Макрейдже в древние времена Королей-Воинов. Черты его словно высеченного из камня лица, казалось, стерлись за долгие века службы в аду, а кнут в руке был самым жестоким и опасным оружием, какое только приходилось видеть Цесту.

– Я не предатель, – сказал он.

– И все они тоже, – ответил надсмотрщик, указывая концом кнута на скользящих в вечную тьму грешников. – Они только считают себя предателями. Их прегрешение заключается скорее в невежестве, чем в предательстве. Они думали, что способны предать близкого человека, но на самом деле это просто мелкие воришки и убийцы, ничем не примечательные. Чтобы стать настоящим предателем, надо обладать немалой силой и восстать против братьев. Эта сила дана лишь немногим. Обратить против своих близких столь ценный дар – это и есть истинный грех предательства. Вот почему он тяжелее, чем все остальные прегрешения.

Цест опустил голову и осмотрел свое тело. Вместо пропавшего куда-то бронекостюма Астартес на нем были темно-голубые доспехи кандидата Макрейджа и крест Королей-Воинов. Именно так он был одет в тот день, когда пришел к капеллану Ультрамаринов и заявил, что готов вступить в ряды сынов Жиллимана. Доспехи были изрядно потрепаны, с пятнами крови и пота.

– Я не предатель, ни воображаемый, ни какой бы то ни было еще. Я никогда не восставал против своих братьев.

– Э, Лисимах, а кто ты, собственно, такой? Ты ведь Астартес и наделен всей присущей им силой и жестокостью. И ты убийца, если вспомнить, сколько людей и ксеносов ты уничтожил. Ты никогда не задумывался, что кто-то из них, возможно, не заслуживает смерти? Подумай об этом. А потом вспомни о своей миссии, во время которой ты был убит. Ты повел навстречу гибели целую флотилию. Ты позволил понапрасну гибнуть своим боевым братьям. Ты защищал псайкера, прекрасно зная, что его действия запрещены Советом Никеи. И все ради того, чтобы уничтожить своих братьев Астартес. Ну, капитан, откуда же мы начнем?

Цест заглянул с обрыва вниз. Там, в самом сердце ада, шевелилось что-то огромное. Необъятная пасть, едва различимая сверху, перемалывала зубами грешников. И тысячи глаз укоризненно смотрели на них при каждой вспышке боли.

– Все это неправда, – заявил Цест.

Внезапное озарение чистой волной смыло все его сомнения, и, несмотря на мрачную обстановку, Ультрамарин улыбнулся.

– Я не умер, и это вовсе не ад, – сказал он.

– Почему ты так в этом уверен? – спросил надсмотрщик.

– Потому что я, может быть, и повинен во всех этих грехах. Я вел братьев на смерть, убивал и калечил людей и восстал против Астартес, но я не предатель.

Цест шагнул с обрыва и упал в последний круг ада.

Едва он коснулся земли, как обрушилась боль – реальная, невыносимая боль. Он уцелел. Решительность и вера в себя каким-то образом помогли ему ускользнуть из психического плена, из клетки собственных мыслей и сохранить сознание.

Пол задрожал от залпов орудий, и Цест все вспомнил.

Он опять был на «Яростной бездне». На мгновение мелькнула циничная мысль: а не лучше ли было остаться в аду?

Боль не утихала, и он осторожно проверил, нет ли каких-нибудь серьезных повреждений. Но, за исключением нескольких синяков и ссадин, он был в полном порядке и снова в своей броне. Поднявшись на ноги, Цест увидел лежащего рядом Экселинора. Вероятно, даже в лихорадочном бреду он продолжал тащить за собой боевого брата, хотя сейчас не имел представления, куда они попали.

Сердце Цеста защемило от горя. Экселинор был мертв. Возможно, под действием психической атаки анабиозная мембрана погрузила его организм в состояние стазиса. Теперь он уже не проснется.

Цест присел на корточки рядом с Экселинором и, обнажив короткий меч, скрестил руки на груди в посмертном салюте. Больше капитан Ультрамаринов ничего сделать не мог. Затем он поднялся и, стараясь не обращать внимания на пульсирующую боль в затылке, попятился к стене. Он чувствовал, как система жизнеобеспечения доспехов впрыскивает в его тело обезболивающие средства, обеспечивая готовность к новым схваткам.

Беглый осмотр показал, что он ушел далеко за пределы орудийной палубы. Цест не представлял, как сюда попал. Вероятно, в лихорадочном состоянии, вызванном психической атакой, он блуждал по тоннелям «Яростной бездны», повинуясь инстинкту выживания, который заставил уйти как можно дальше от опасной ситуации. Окружающая обстановка наводила на мысль о казармах. Цест вызвал в памяти фрагменты плана, внедренные в его мозг Мхотепом. На этом участке были расположены спальные помещения, а в дальнем конце находился храм. И единственный выход.

Цест предположил, что в помещениях никого нет – иначе его давно бы обнаружили, и осторожно зашагал в направлении храма.

Этот зал опровергал все, чему учил Император. Он противоречил эре просвещения Человечества, ради которой был объявлен Великий Крестовый Поход, проповедовал варварские обычаи и суеверия. Храм воплощал пренебрежение ко всему, за что сражались Астартес.

Храм был местом преклонения, хотя каким божествам, Цест так и не понял. У дальней стены стоял алтарь, а напротив тянулись скамьи для молящихся. Со стен свисали темно-красные знамена с алой вышивкой. Ультрамарин попытался рассмотреть мотивы, но не смог, поскольку знамена сворачивались и изгибались под его взглядом.

На алтаре виднелись небольшие предметы с пятнами крови. Подойдя ближе, Цест увидел, что это сотни отрубленных пальцев. В его голове возникла сцена, в которой члены команды «Яростной бездны» выстраиваются в очередь, чтобы искалечить себя во имя Лоргара. Цест решительно прогнал видение и заставил себя сосредоточиться. После того как он побывал в аду, его мозг еще не успокоился – во рту еще сохранился привкус крови, а тело ныло от боли при воспоминании о том, как его разрывали на части.

Громкий звук шагов вернул мысли к действительности. Преследователи быстро приближались; слышались отрывистые команды, и в соседней двери уже мелькнули массивные силуэты Астартес.

Как ни противно было прятаться от врагов, Цест все же быстро прошел в дальний угол, где смог укрыться в темной нише. Там пахло застарелой кровью и разложившейся плотью. Рабочие явно использовали это место для своих обрядов еще во время строительства «Яростной бездны». Поблизости, за алтарем, были сложены книги, и на каждой виднелась восьмиконечная звезда. Цест поспешно отвел взгляд, не желая знать, что за ересь содержится на их страницах.

– Сюда! Кровавый след тянется в храм. Найти и уничтожить!

Этот приказ был отдан уже внутри помещения.

Цест вытащил из кобуры болт-пистолет и рискнул выглянуть из-за алтаря. В помещении было пятеро Несущих Слово, и они последовательно обшаривали каждый угол, держа перед собой болтеры. У одного на нагруднике брони имелось изображение открытой книги, а на страницах было что-то написано золотыми буквами. Цест предположил, что это ветеран Легиона, командовавший небольшим отрядом.

– Проверьте спальни! – скрипучим, как гравий, голосом приказал ветеран.

Этот Несущий Слово был вооружен короткоствольным мелта-ружьем, которое прожигало броню и плоть, словно пергамент. Оружие называли Убийцей Астартес – превосходное средство для охоты на беглеца.

Ветеран и еще двое Несущих Слово остались в храме. По молчаливому знаку командира они рассредоточились и стали проверять пространство между рядами скамей.

Цест должен был действовать, пока сохранялась возможность застать их врасплох. Он отстегнул от пояса пару осколочных гранат, нажал на кнопки активации и тихонько пустил катиться по полу.

Один из Несущих Слово, реагируя на звук, резко развернулся, готовый выстрелить, но взрыв помешал ему нажать на курок и снес часть шлема. Второй взрыв произошел рядом со вторым Астартес. В замкнутом пространстве заряд был особенно эффективен, так что ему оторвало ногу.

Цест не стал дожидаться, пока упадут осколки. Он ринулся к первому Несущему Слово и почти в упор выстрелил ему в голову. Поврежденный шлем не мог того защитить – затылок взорвался кровавым фонтаном, и Астартес умер.

Ультрамарин услышал хорошо знакомое гудение заряжаемого мелта-ружья и мгновенно бросился в сторону, не дожидаясь, пока ветеран выпустит в него заряд. Летящие осколки и дым помешали командиру проследить за его прыжком, и под выстрел попал лишившийся ноги Астартес. Он без звука рухнул на пол с дымящейся дырой в груди.

Цест был уже на ногах. Перепрыгивая через скамьи, он посылал болт за болтом в последнего из оставшихся в храме Несущих Слово. Ветеран увидел его, но отреагировал слишком медленно. Не успел он повернуть смертоносное оружие для второго выстрела, как был ранен в грудь и в руку. От ударов он покачнулся и невольно шагнул назад. А Цест был уже рядом и, обнажив энергетический меч, одним ударом снес ему голову. Он не стал задерживаться у истекающего кровью тела, а выбежал из храма и осмотрел прилегающий коридор. Из двери показался удивленный Астартес, встревоженный стрельбой. Цест выстрелил в защитный щиток шлема, и Астартес, сдавленно вскрикнув, упал замертво.

Второй Несущий Слово проявил большую осторожность. Держа болтер на вытянутой руке, он вслепую обстрелял коридор. Засверкали вспышки, и снаряды прорезали воздух, но Цест вжался в стену. Отскочивший от противоположной стены болт задел его оплечье и отколол кромку. Цест сражался без шлема и с трудом сдержал крик, когда острый осколок керамита впился ему в щеку. Как можно тише он перебросил тело через переборку, приземлился на согнутые ноги и нажал на спусковой крючок болт-пистолета, надеясь заставить Несущего Слово вернуться в комнату.

Раздался холостой щелчок. Несмотря на грохот близкой стрельбы, он прозвучал для Цеста с оглушительной обреченностью.

Он уже повторял слова боевой клятвы, когда из-за угла со смехом вышел Несущий Слово. Вероятно, он тоже услышал холостой выстрел.

Цест инстинктивно метнул в противника свой меч. Оружие сделало в воздухе полный оборот и со звоном вонзилось в ворот ошеломленного Астартес, проколов ему шею. Несущий Слово покачнулся и раскинул руки, еще не понимая, что с ним произошло, хотя темная струйка крови уже поползла на грудь. Цест в точности повторил путь меча, вырвал из руки врага болтер и освободил меч, заодно отрубив голову.

– Брат мой, враг мой, – прошептал он, остановившись на мгновение и окидывая взглядом учиненную бойню.

Пять Астартес, хоть и предателей, погибли от его руки; храм языческих богов; просвещение и прагматизм науки отвергнуты ради суеверий. Цест ощущал, как сгущается тьма в Галактике, хотя в тот момент собирал неиспользованные обоймы Несущих Слово. Слегка поморщившись, он выдернул из щеки застрявший осколок и отправился дальше.

Где-то впереди должен был находиться склад боеприпасов.

Бриннгар кувырком ушел в сторону от удара силового молота. Встав на ноги, он увидел, что Баэлан, устрашающе выглядевший в массивной броне дредноута, вытаскивает молот из дымящегося кратера, полного искр и разорванных кабелей. Провода обмотались вокруг шипов, словно кишки.

Баэлан сердито заворчал, выпрямился и снова бросился в бой.

На этот раз Космический Волк пригнулся под дугой молота, и увесистый оголовок просвистел над его головой, словно язык похоронного колокола. Мгновенно вскочив, Бриннгар рванулся вперед и ударил Баэлана в бок. Рунный топор пробил усиленную керамитовую броню и застрял, но дредноута это не остановило. Он по инерции врезался в Космического Волка сокрушительным тараном, сбив того с ног. Боец Волчьей Гвардии, выпустив рукоять оружия, проехался по полу, так что с брони, скользившей по металлу, полетели искры. Но Бриннгар снова поднялся и вытащил нож. Мономолекулярное лезвие было настолько острым, что без всякого усилия резало броню. Единственным недостатком был его небольшой размер, и Бриннгар сомневался, сможет ли брошенный нож хотя бы отвлечь его противника-гиганта.

С громким боевым кличем старый Волк бросился на Баэлана, который еще только разворачивался, не до конца овладев своим сознанием. Но с каждой схваткой его память восстанавливалась все быстрее.

Космический Волк вцепился в механическую руку дредноута и ударил ножом в замок, закрывающий доспехи, надеясь его взломать. Баэлан в попытке избавиться от противника резко дернулся, топнул ногой и изогнулся. Но Бриннгар уже забросил ноги ему на плечи и обеими руками давил на нож, пока лезвие не погрузилось по самую рукоятку.

Баэлан, поняв, что избавиться от врага ему не удастся, решил сбить Астартес ударом о стену и, слегка согнувшись, помчался вперед. Бриннгар, увидев быстро несущуюся ему навстречу шеренгу пустых дредноутов, понял, что разобьется. В последний момент он метнулся в сторону и покатился по полу, а Баэлан с оглушительным лязгом врезался в стоявшие машины. Несущий Слово быстро развернулся и затопал к неподвижно лежавшему Бриннгару, все еще оглушенному после поспешного прыжка. Дредноут решил растоптать врага.

Космический Волк успел откатиться от занесенной ноги, хотя и не сдержал стона боли, но Баэлан двигался все быстрее, и пытавшегося подняться Волка настиг скользящий удар молота. Ослепительно-белая ярость захлестнула Бриннгара, и на мгновение он снова увидел себя на Фенрисе, на берегу серебристо-серого океана, хотя на этот раз он был человеком. Он успел поднырнуть под второй удар молота, который грозил разнести его череп и закончить дуэль. Перед глазами мелькала рукоять Разящего Клыка, но дотянуться до нее и вернуть оружие никак не удавалось. И еще Бриннгар заметил, что саркофаг открылся – видимо, его нож все-таки повредил замок – и при столкновении створка распахнулась. Амниотическая капсула осталась незащищенной. Бриннгар потянулся за болт-пистолетом, но его не было. Он громко выругался. Наверное, потерял пистолет во время схватки, а может, еще раньше, пока был в бреду психической атаки.

Из носа и изо рта Космического Волка текла кровь, смачивая бороду. Нога налилась свинцовой тяжестью и плохо слушалась. Все тело пронизывали раскаленные иглы боли. Это конец. Без оружия и раненный, даже такой искусный воин, как Бриннгар, не в состоянии справиться с дредноутом. Баэлан, видимо, осознал неизбежный конец схватки и медленно приближался, словно наслаждаясь предвкушением победы.

Космический Волк вдруг понял, что смеется, хотя каждое движение отзывается в груди новой болью. Тень дредноута уже накрыла его, и Бриннгар закрыл глаза, представив, что снова оказался на берегу океана.

– Фенрис, – прошептал он.

Внезапно в арсенале прозвучал резкий одиночный выстрел болтера. Бриннгар, открыв глаза, увидел в капсуле дредноута дымящуюся дыру, от которой расходились извилистые трещины. Баэлан был отброшен к задней стенке, и из его вокса послышался хриплый булькающий возглас. Из пробоины, словно слеза, выкатилась капля тягучей жидкости.

Космический Волк, позабыв о боли, ринулся вперед и выдернул застрявший в броне топор. Следующим движением он окончательно расколол капсулу, в которой отчаянно бился Баэлан. Жидкость хлынула наружу, увлекая за собой и беспомощно барахтавшегося Астартес. Несущий Слово, еще опутанный проводами и трубками, соединявшими его тело с корпусом дредноута, вывалился из разбитого блистера. Второй выстрел из до сих пор невидимого болт-пистолета пробил ему грудь, и из раны хлынула кровь. Опустевший дредноут, громко зазвенев, грохнулся на металлический пол и замер неподвижно. Бриннгар запрыгнул на мертвую машину и стал терзать распростертое перед ним тело рунным топором, пока от него ничего не осталось.

– Попробуй теперь еще раз вернуться, – проворчал он, тяжело дыша.

Звук шагов заставил его обернуться и посмотреть на своего спасителя. Из темноты вышел Скраал, держа в вытянутой руке еще дымящийся пистолет.

– Я думал, ты давно погиб, – прошептал старый Волк и потерял сознание.

Мхотеп вправил выбитое плечо и поморщился. Но причиной тому была не боль, а разочарование: рука, а вместе с ней и копье не будут обладать прежней силой. Он прислонился к переборке и пару раз глубоко вздохнул.

Схватка увела их с Всориком из капитанской рубки вдоль по коридору к помещениям для старших офицеров, где до заключения в камеру размещался и Мхотеп. Этот отсек был расположен достаточно близко к рубке на случай срочного вызова кого-то из командиров. Все это перед лицом неминуемой смерти не имело никакого значения, тем более что разгром, учиненный во время битвы, будет довершен окончательной гибелью корабля.

Разглядывая обвалившийся потолок, остатки двух палуб, пронзенных немногими сохранившимися колоннами и опорами, Мхотеп осознал, что на командной палубе он остался единственным живым. Демона он потерял из виду, когда пол под ними провалился и Мхотеп приземлился ярусом ниже. Всорик мог быть где угодно. Во рту ощущался привкус крови, и сын Магнуса знал, что грудная костяная пластина, образованная из ребер, треснула. Прерывистое дыхание указывало на то, что одно из легких проткнул осколок ребра, а вправленное плечо жгло словно огнем.

Он понимал, что сражение пошло совсем не так, как он надеялся.

– Ты все время сопротивлялся, – раздался голос демона. – Я натравил на тебя твоих братьев, подсказывал путь, но ты отказался. Это было глупо.

Мхотеп попытался проследить направление звука, но голос звучал отовсюду:

– Ты хоть понимаешь, насколько непрочной оказалась семья Императора? Как легко его сыновья затевают между собой войны? Мне ничего не стоило возбудить ненависть к тебе в душе Волка и не намного труднее было убедить капитана-пуританина отказаться от твоей защиты.

Мхотеп проигнорировал насмешку и постарался сосредоточиться. На командной палубе было темно, поскольку все источники энергии давно отказали, и он закрыл глаза, полагаясь на свою психическую силу. Система жизнеобеспечения тоже не работала, воздух становился все более душным, и Мхотеп старался дышать ровно, чтобы не расходовать лишнего кислорода.

– Империум падет, – заявил Всорик. – Галактика омоется огнем и кровью. Господству человечества придет конец.

Мхотеп окинул окрестности мысленным взглядом. Мир виделся ему серым и безжизненным, и лишь тела убитых офицеров мерцали, словно угасающие свечи. Но вскоре его внимание привлекла яркая искра жизни, горевшая злобным красным пламенем. Он увидел истинную сущность демона. Его шкура, словно раскаленная броня, ярко светилась, над ухмыляющейся мордой поднимались ребристые рога. Спину покрывала щетка косматой черной шерсти, над плечами трепетали огромные, кое-где порванные крылья, когтистые лапы скребли по полу.

– Я тебя вижу, – прошептал Мхотеп и метнул оружие.

Золотое копье пронзило шею Всорика, вызвав яростный рев. Мхотеп быстро открыл глаза. Демон снова предстал перед ним во плоти. Легионер Тысячи Сынов ринулся на врага, намереваясь воспользоваться хотя бы этим малым преимуществом.

Демон извивался и корчился от боли, которую наконечник копья причинял его эфемерной плоти. Огромная пасть растянулась почти на всю длину корпуса и, как только Мхотеп подбежал, извергла фонтан раскаленных осколков костей. Один из них попал в ногу Астартес и легко пронзил его доспехи. Но Мхотеп уже успел выдернуть копье, отшатнулся и снова бросил оружие, прорвав плечевую мышцу демона.

В этот момент накренившийся пол палубы не выдержал, и оба противника полетели в темноту. Падение прекратилось в межпалубном пространстве, отделявшем помещения команды от нижних технических отсеков. Здесь царил леденящий мрак. Мхотеп скатился с демона, принявшего на себя всю тяжесть падения, и, хромая, попятился.

Всорик тоже поднялся, и каждое его движение сопровождалось скрежетом разрывающегося металла. Все опоры и балки здесь уже сломались. Корабль разваливался на части. Демон яростно взревел, намереваясь всей своей мощью обрушиться на Астартес, но крепления не выдержали, и они оба вылетели в холодную бездну.

Плеск океана постепенно затих, и Бриннгар пришел в себя. Над ним склонилось исчерченное шрамами лицо Скраала, полускрытое шлемом.

– Печальное зрелище, – пробормотал Космический Волк и поднялся на ноги.

Усилие тотчас отозвалось болью во всем теле, ушибленная нога заставила покачнуться, прежде чем он окончательно выпрямился. Его бороду и доспехи покрывали пятна подсыхающей крови.

– Как долго я валялся? – спросил он, убедившись, что они все еще на оружейном складе.

– Всего несколько минут, – ответил Скраал. – Но отдыхать некогда. Патрули Несущих Слово наверняка нас ищут.

– И за тобой все это время охотились? – догадался Космический Волк, заметив трещины и пробоины в броне Скраала.

Не укрылся от его внимания и настороженный взгляд, вполне объяснимый для беглеца, которого достаточно долго преследуют враги. Поведение Скраала выдавало крайнюю напряженность, и он в любой момент мог сорваться.

– Несколько недель… как мне кажется.

Сын Ангрона был в явном замешательстве, поскольку За время блужданий по кораблю почти утратил способность отличать реальность от видений.

– Кто-нибудь еще пробрался на борт? – спросил Бриннгар.

Он взмахнул мечом, проверяя хватку, и оглянулся, чтобы убедиться, что освещенный красноватым сиянием портал еще открыт.

– Я единственный, кто остался в живых, – коротко ответил Скраал и направился к выходу.

– А тебе известно, куда ведет этот коридор? – поинтересовался воин Волчьей Гвардии, заметив, как беспечно шагает к двери Пожиратель Миров.

– Если свернуть вниз, мы попадем в машинное отделение.

– Надо найти орудийную палубу, чтобы уничтожить циклонные торпеды, – сказал Бриннгар. – А как ты узнал, что отсюда можно попасть в машинное отделение?

– Это я ему сказал, – послышался из темноты знакомый голос, от которого у Бриннгара зашевелились волосы на затылке.

– Уничтожение циклонных зарядов теперь уже не так важно, – продолжил тот же голос, и Астартес вышел из укрытия.

– Цест, – прорычал Бриннгар.

Ультрамарин вставил в болт-пистолет новую обойму, обнаруженную на стеллаже, и кивнул Космическому Волку.

– У нас остался единственный шанс, – сказал он. – Других вариантов нет, придется идти самым трудным путем.

Бриннгар вопросительно молчал.

– Мы должны уничтожить корабль.

20

ССОРА

ОТОМСТИ ЗА МЕНЯ

ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ

– Уничтожить корабль? – Бриннгар, хромавший вслед за своими боевыми братьями, расхохотался. Но как только Цест обернулся, чтобы его поддержать, Волк сердито оскалился. – Я в порядке. Это самый большой и мощный корабль из всех, какие я только видел. И несколько зажигалок, – он показал на висевшие на поясе фанаты, – не причинят ему заметного вреда. Или ты вместе с честью лишился рассудка, сын Жиллимана?

– Ни то ни другое, – ответил Цест. – «Яростную бездну» можно уничтожить. Но для этого требуется добраться до двигателей и реактора, снабжающего их энергией. Если нам удастся вывести их из режима зажигательными фанатами, результирующий взрыв вызовет цепную реакцию, которую не смогут остановить ни аварийные бригады, ни резервные системы.

Бриннгар схватил Цеста за плечо и в гневе сверкнул глазами:

– Ты это знал и ничего не сказал?

– Раньше это было несущественно. – Цест стряхнул со своего плеча руку Бриннгара. – Единственный путь на корабль лежал через торпедные люки, и циклонные снаряды были очевидной и самой срочной целью. Нельзя было предположить, что мы так углубимся в недра «Бездны» и атака на реактор станет реальной.

– Ладно, оставим вопрос о том, как ты про это узнал, – сердито бросил боец Волчьей Гвардии. – Но как ты планируешь подобраться к реактору, чтобы его взорвать? Ты не забыл о размерах этого корабля? Машинное отделение наверняка представляет собой целый лабиринт. Мы рискуем заблудиться.

– Я вас проведу. И это займет несколько минут, – сдержанно ответил Цест.

Ультрамарин уже собрался продолжить путь, но Бриннгар снова схватил его за руку.

– Я не знаю, какой договор ты заключил с колдуном, который прячется на борту «Гневного», и какие еще секреты ты скрываешь, – с угрозой произнес Космический Волк, – но запомни: я не потерплю никакого колдовства, в какой бы форме оно ни выражалось. Как только мы доберемся до реактора и подожжем этот корабль, нашему союзу придет конец.

Бриннгар отпустил Цеста, взял со стеллажа болт-пистолет и пошел к выходу.

– Так тому и быть, – мрачно произнес Цест и шагнул вслед за своими боевыми братьями.

Атака «Гневного» заставила «Яростную бездну» сместиться с занятой позиции. Формаска теперь сияла с правого борта, а Макрейдж, представлявший немалую угрозу, был далеко внизу. Показался и оборонительный флот планеты – корабли собрались в верхних слоях атмосферы. После смерти последних соискателей наблюдательно-заградительные системы «Яростной бездны», которые позволили заманить в ловушку «Кулак Макрейджа», были уже неэффективны. Суда оборонительной флотилии неторопливо выходили на боевые рубежи. Но, не зная о намерениях Несущих Слово и их восстании против Империума, силы обороны не спешили вступать в бой. Сначала они собирались попытаться установить связь с кораблем. «Яростной бездне» должно было хватить этого времени, чтобы сменить курс, расстрелять Формаску и тем самым покончить с флотилией одним ударом. «Гневный» уже исчез с огромных мониторов «Яростной бездны», превратившись в быстро остывающую могилу потерянных душ. Лишенный источников энергии, он медленно погружался во тьму. Сила притяжения направляла его к Формаске.