Текст книги "Слепая вера"
Автор книги: Бен Элтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)
21
Адрес, который дал Траффорду Кассий, принадлежал маленькому книжному магазинчику в Финчли. Добраться туда оказалось нелегко: пришлось пересечь с велосипедом Лондонское озеро, выйти на Паддингтонском причале, а потом несколько миль пробираться по шатким настилам и грязным, вонючим, полузатопленным улицам Килберна и Кенсал-грин. Половину пути Траффорд крутил педали, а половину брел пешком, и восторг в его душе то и дело сменялся не менее интенсивным страхом.
Если он правильно понял намерения Кассия, ему предстояло вступить в тайный союз гуманистов и пережить с их помощью интеллектуальное освобождение, которое еще несколько недель назад показалось бы ему немыслимым. С другой стороны, эти люди были еретиками, и связь с ними могла навлечь на него гнев инквизиции. Вдобавок, он уже угодил в самые опасные городские кварталы. Это был мрачный и страшный район, где питьевая вода считалась валютой, а подростковые банды брали незаконную мзду на каждом мосту, где перевозчики гребли, держа между коленями винтовки, и даже полиция и инквизиторы перемещались только группами, редко покидая свои лодки. Опустившееся и озлобившееся местное население жило в состоянии непрерывной войны с иммигрантской беднотой, которой упорно прибывало, и все жители пытались отыскать скудные средства к существованию в мусоре, плавающем в каналах.
По дороге мрачное окружение и сознание того, на какой отчаянный шаг он решился, начали действовать Траффорду на нервы. Каждый прохожий вдруг стал казаться ему шпионом Храма, каждый дырявый плот – полицейской базой. Нищие требовали денег угрожающим тоном, словно хотели сказать: «Я знаю, куда ты направляешься, парень. Плати, или я тебя сдам».
Траффорд мысленно обругал себя за слабость трусость. Если бы с ним была Сандра Ди, подумал он, уж она-то не шарахалась бы от каждой тени и не пугалась жалких немощных попрошаек. Она смотрела бы им в глаза с той же спокойной уверенностью, с какой встречала взгляд этой наглой идиотки, Принцессы Любомилы. Эта мысль подбодрила Траффорда. Сандра Ди не испугалась бы – значит, не испугается и он. Надо быть достойным своей тайной любви к девушке, которая так любит тайны.
Наконец, после долгого шлепанья по бесконечной череде почти безлюдных переулков к югу от рынка Нэгсхед, Траффорд нашел то, что искал. Здание с вывеской «Книги и брошюры – покупка и продажа» стояло на грязноватой улочке со сплошными рядами домов, на вид чуть более при личной, чем те, которые он миновал по пути сюда. Он поднялся по мосткам к окну второго этажа и вошел в небольшой, тускло освещенный зал.
В последние годы магазинчики вроде этого начали возрождаться к жизни. Раньше руководства и брошюры, которыми они торговали, в основном заказывались по интернету, но из-за подорожания курьерских услуг и неуклонного подъема уровня воды так называемая «прямая торговля» снова вернулась в моду. Маленькие лавки опять стали окупаться. Эта была под завязку набита обычными религиозными проспектами и пособиями по самосовершенствованию, которые люди почему-то все еще предпочитали потреблять в традиционном бумажно-картонном, а не компьютерном исполнении. Траффорда со всех сторон окружали труды знаменитых гипнотизеров, целителей, эстрадных певцов, астрологов и спиритуалистов, предлагающих свои развернутые программы действий с гарантией уверенного духовного роста. Тысячи и тысячи книг обещали сделать читателя сильным, богатым, влиятельным и преуспевающим человеком. Траффорд и прежде видел множество таких книг: они были в большом ходу у населения. Очевидно, многим хотелось стать сильными, богатыми, влиятельными и преуспевающими. Удивительно, что при таком количестве подобных книг и их широчайшей аудитории Траффорд никогда в жизни не встречал людей, которые действительно былисильными, богатыми, влиятельными и преуспевающими, – конечно, если не считать Представителей церковной иерархии. Это было одним из многих противоречий, которые Траффорд заметил, но ни с кем не обсуждал.
Он наугад выбрал книгу – тонкую брошюрку, посвященную тому, как найти Бога в себе и использовать эту находку для привлечения более Продвинутых сексуальных партнеров. Когда он просматривал оглавление, к нему подошел продавец – маленький человечек в очках с толстенными стеклами, слегка напоминающий филина.
– Вы ищете что-то конкретное? – осведомился продавец.
– Вообще-то я надеялся здесь кое-кого встретить, – ответил Траффорд.
– А почему вы решили поискать этого человека именно здесь? – спросил человечек.
Траффорд понял намек.
– Я подумал, что это будет разумно, – сказал он.
– В таком случае давайте попробуем найти вашего друга. Пожалуйста, идите за мной.
Траффорд последовал за продавцом в заднюю комнату, а оттуда, по двум лестничным маршам, в подвал дома, где вопреки всякой логике не оказалось воды. Здесь стоял полумрак, и не успели глаза Траффорда привыкнуть к темноте, как он услышал знакомый голос Кассия.
– Траффорд.
– Это вы, Кассий? Вы где?
Кассий вынырнул из тени.
– Приветствую, – сказал он. – Готовы пересечь Рубикон?
– Что такое Рубикон?
– Река.
– Что за река?
– В древнеримскую эпоху Цезарь бросил вызов закону, условностям и предрассудкам, перейдя эту реку вместе со своей армией. Переступив этот рубеж, он отрезал себе дорогу назад. Вы тоже подошли к такому рубежу. Ну что, пересечете свой Рубикон?
Траффорд слышал о Цезаре и знал, что он был императором из далекого прошлого.
– Я плохо разбираюсь в реках, – ответил он, – но если речь о том, чтобы бросить вызов закону, условностям и предрассудкам, я готов пересечь любую реку, какую скажете.
– Будем надеяться, – отозвался Кассий. – Мы вынуждены быть очень осторожными, когда привлекаем новых людей.
– За меня не беспокойтесь. Я верю в то же, во что и вы.
Кассий нахмурился.
– Люди получают право приходить сюда не потому, что верят, а потому, что понимают.
– Что понимают?
– Что со временем можно понять все. Вы, без сомнения, слышали разглагольствования вашего исповедника о Любви, которая превосходит всякое понимание?
– Конечно.
– Ну так вот, я против этого тезиса. На мой взгляд, в мире не существует ничего такого, что превосходило бы всякое понимание. Зато в нем достаточно такого, чего мы покане понимаем. Некоторые – даже многие – заполняют эти белые пятна Господом Богом. Но я и мои друзья стараемся заполнить их знаниями.
– Друзья… они тоже вакцинаторы?
– Не каждый, кто приходит сюда, вакцинатop, хотя вакцинаторы в большинстве своем гуманисты. Вы сказали, что хотите присоединиться к нам.
– Да-да, очень.
– Вы сознаете, что если вас поймают, то убьют, а если вы нас предадите, то вас убьем мы? Рубикон есть Рубикон.
Траффорда трудно было отпугнуть: он ждал такого момента, как этот, всю свою жизнь.
– Я понимаю, что рискую, но я никогда вас, не предам.
– Вы знаете, кто такие гуманисты?
– Не совсем. Скорее, догадываюсь.
– Так почему же вы уверены, что хотите стать одним из них?
– Потому что вы говорили о знании и понимании, а к этим двум вещам я стремлюсь сильнее всего на свете.
– Знаетели вы, что такое знание? Понимаетели, что такое понимание?
– Я знаю и понимаю только одно: все, чему учил меня Храм, – ложь, хоть я и притворяюсь, что верю в это. Во всем остальном я абсолютный невежда. Кем бы вы ни были, я хочу к вам присоединиться. Я растерян. Я одинок. Каждую свою мысль я вынужден хранить в секрете. Мне внушают глубокое отвращение все догмы, веру в которые я симулирую. Лучше бы мне быть собакой, чем человеком: животные тоже ничего не знают но они хоть не знают, что ничего не знают. А я знаю. Я отдаю себе отчет в своем невежестве. Я понимаю, что моя жизнь банальна и бессмысленна. Иметь разум – проклятие, если его запрещено пускать в ход. Иметь интеллект – проклятие, если вам приходится прятать его под маской торжествующей глупости. Если вы и ваши друзья может пролить свет в жалкий мрак моего существования, то я стану гуманистом и умру гуманистом.
– Что ж, последнее очень вероятно, – ответил Кассий. – Пойдемте.
Он повернулся к стене; оказалось, что в ней есть потайная дверь. Как только она открылась Траффорд почувствовал странный запах – вернее, не столько запах, сколько необычность воздуха, который проник оттуда в подвал. Он был сухим. Траффорду еще никогда не приходилось дышать абсолютно сухим воздухом. В городе постоянно держалась высокая влажность, и с каждым вдохом в легкие попадала приличная порция воды. Но этот воздух был другим… нет, не свежим, совсем нет, – он отдавал пылью и вообще производил впечатление какого-то старого, но при этом был совершенно сух.
Само помещение за порогом потайной двери тоже оказалось уникальным, под стать воздуху в нем. Очевидно, оно было хорошо изолировано, потому что, когда стена за ними опять сомкнулась, Траффорд заметил, что уличный шум исчез. Он очутился в большом помещении, объединяющем собой подвалы трех соседних домов. Поскольку даже первые этажи почти у всех городских зданий были залиты водой по щиколотку и давно превратились в приют для крыс и комаров, обжитой подвал выглядел и вовсе уж непривычно. Каким-то образом люди сумели не пустить сюда воду, а качество атмосферы, как сообразил теперь Траффорд, было результатом работы большого воздухоосушителя, подвешенного к потолку.
Кроме Траффорда и Кассия, в комнате находилось с полдюжины мужчин и женщин. Все они сидели за маленьким круглым столом, на котором стояли чайник, бутылка вина и тарелка с простым печеньем неизвестного Траффорду сорта. Все остальное пространство вокруг было заполнено книгами – старыми книгами в потертых обложках. Когда вошел Кассий, никто из сидящих за столом даже не поднял взгляда – так они были поглощены своим занятием. Перед каждым из них лежало по книге, и каждый сгорбился над нею, время от времени прихлебывая чай или вино.
– Это одна из наших читален, – шепотом объяснил Кассий.
Сначала Траффорд не понял, зачем он шепчет. Было очень странно слышать, как кто-то говорит не надсаживаясь, а эта комната к тому же была изолирована от внешнего мира. Потом он сообразил, что Кассий не хочет мешать людям за столом – не хочет нарушать их сосредоточенность.
Траффорд ощутил прилив восторга. На его памяти никто никогда ни на чем не сосредотачивался.
Ни один видеоэкран не показывал одну и ту же картинку дольше нескольких секунд, а в любом разговоре собеседники перескакивали с темы на тему еще быстрее. В конце концов, важным отличительным признаком истинно верующего человека была манера всегда говорить первое, что пришло в голову, причем как можно громче. Нужды сосредотачиваться не возникало никогда: Бог знал все, а вы действовали по указке Храма. Так чего же тут сосредотачиваться?
Но в этом необычном помещении сосредоточенности было в избытке. Спокойной, целенаправленной сосредоточенности. Больше всего на свете Траффорду хотелось сейчас присоединиться к этим незнакомцам вокруг стола. Между прочим, там даже был один свободный стул!
– Это книги, которые мы собрали и продолжаем собирать, – пояснил Кассий. – После потопа, когда землю начала затягивать тьма невежества, за это дело взялись первые из новых гуманистов. Конечно, многие книги утеряны. Часть их сгнила от сырости, а потом, когда вера заменила разум, книги стали перерабатываться на сырье для религиозных брошюр и использоваться в качестве топлива или туалетной бумаги. Но кое-что мы спасли и продолжаем спасать. Даже сегодня еще можно найти старые книги где-нибудь в стенных щелях или в канализационной системе. Я сам однажды нашел Платона, Эсхила и Аристотеля в курятнике – он был выложен ими изнутри.
Траффорд никогда не слыхал ни о Платоне, ни об Эсхиле с Аристотелем.
– Мы хватаем их, где только найдем, – продолжал Кассий, – чистим, сушим, восстанавливаем – а главное, читаем. Мы взяли на себя обязательство переварить и усвоить все знания и всю литературу прошлого.
– Вы их сканируете? Переводите в цифру?
– Нет. Безопасна только бумага. Власти пристально следят за тем, чтобы в сети не появлялось ничего крамольного. Мы выяснили – и дорого за это заплатили, – что они постоянно ищут там ключевые слова и фразы. Да, рассказ или стихотворение могут некоторое время оставаться незамеченными; не думаю, что обычный полицейский или старейшина Храма способны распознать сонет Шекспира, хоть бей их резиновой дубинкой. Но есть ключевые имена и области знаний, которые преследуются беспощадно. Как вы можете догадаться, это те самые имена и области знаний, которые представляют основной интерес для каждого гуманиста. В первую очередь это Дарвин и эволюция, потому что теория эволюции – кредо, лежащее в самой основе движения сопротивления, но есть еще и тысячи других: Галилей, Коперник, парниковый газ, Том Пейн и его «Права человека», Большой взрыв, Джордж Бернард Шоу, Исаак Ньютон…
На этом месте Кассия прервали: кто-то громко откашлялся. Траффорд обернулся и увидел, что один из читателей за столом поднял глаза и сердито смотрит на них. Увлекшись перечислением своих любимых тем и имен, служащих ему источником вдохновения (Траффорд не знал ни одного из них, кроме Дарвина), Кассий невольно слегка повысил голос и помешал присутствующим.
– Виноват, – прошептал он. – Почти все, что нам хотелось бы прочесть, может быть мгновенно выловлено в сети, а поймать тех, кто его разместил, – это уже дело техники. Создатели интернета думали, что он освободит знания, но по сути он их похоронил – сначала под гигантской клоакой невежества, лени, фанатизма, предрассудков и грязи, а потом под саваном полицейского надзора. Теперь, как вам известно, это виртуальное пространство существует исключительно ради распространения рекламы, сплетен и порнографии. Ну, и ради того, конечно, чтобы выслеживать крамольников. Безопасна только бумага. Книги – ключ ко всему. В книгу нельзя влезть на расстоянии, ее надо держать в руках, ее надо читать.
– Значит, именно этим вы и занимаетесь? Читаете книги?
– Мы учимся. Кроме того, мы организуем тайные семинары и лекции. Каждый из нас – интеллектуальный революционер. Самим своим существованием мы бросаем вызов силам невежества и слепой веры. Мы упорно собираем воедино науку прошлого, историю прошлого, воображение прошлого.
– Воображение?
– Плоды фантазии людей прошлого. Те самые пресловутые выдумки – литературу, прекрасные сочинения, написанные тогда, когда еще можно было дать волю своему воображению…
Траффорд старался сдержать растущее волнение. Он попал к настоящим еретикам, к борцам за свободу мысли. Ему казалось, что вся его жизнь до этого момента стояла на «паузе» и только теперь он получил возможность нажать кнопку «старт».
– А мне можно что-нибудь почитать? – спросил он.
Пустой стул манил его. Огромные груды книг притягивали к себе.
– Конечно. За этим мы сюда и явились, – весело ответил Кассий. – Можете начать со знакомства с азами человеческих знаний. А потом, когда придет время, вы как истинный гуманист должны будете отправиться в народ и распространять знание даже ценой риска для собственной жизни.
Кассий протянул Траффорду какую-то старую, потрепанную книгу.
– С нее начинали все мы, – объяснил он. – Видите название? «Детский путеводитель по чудесному миру науки и природы». Ее выпустили сто с лишним лет тому назад, и она предназначалась для довольно маленьких детей. Все в ней будет для вас сложным и совершенно новым. Конечно, большая часть природного мира, который здесь описан, давно исчезла под водой, однако сведения о том, как устроена наша планета и какое место она занимает внутри галактики, и сейчас полностью соответствуют действительности. Когда вы усвоите содержимое этой книги и сумеете удовлетворительно пересказать его мне, мы перейдем к более взрослым сочинениям.
Траффорд сел за стол и начал читать. Поначалу ему было ужасно трудно. Текст был очень вязким, и Траффорд невольно поражался тому, что автор может так долго рассуждать об одном и том же предмете. Видимо, догадавшись о его затруднениях, подошел Кассий и налил ему бокал вина.
– Терпите, – прошептал он. – Скоро привыкнете.
И правда, к вящему удивлению Траффорда, вскоре это случилось: он привык. Его взгляд заскользил по строчкам, жадно поглощая слово за словом, а мозг нежился в лучах разума, понемногу разгоняющих тьму его невежества.
Через два часа, на протяжении которых Траффорд практически не отрывал глаз от страниц книги, Кассий напомнил ему, что до дома путь неблизкий, и посоветовал собираться. Не успел Траффорд выказать свое разочарование, как его ментор извлек откуда-то пустую суперобложку брошюры с заглавием «Ваше новое «я» – двенадцать шагов к самореализации и материальному успеху». Взяв из рук Траффорда книгу, которую тот читал, Кассий сунул ее в суперобложку.
– Уловка простая, но эффективная, – сказал он. – Будьте дерзким. Я уже говорил вам, что самый быстрый способ привлечь чужое внимание – это выглядеть так, будто вы стараетесь его избежать.
Потом Кассий снял с полки другую книгу. На ней был изображен человек с трубкой, а называлась она «Приключения Шерлока Холмса».
– Это для развлечения, – сообщил он, вкладывая ее в руководство по развитию позитивного мышления с целью подтянуть мышцы живота и улучшить качество секса. – Принесете их обратно через неделю и скажете, как идут дела.
22
Неделя оказалась чересчур долгим сроком. Траффорд проглотил обе книги, которые дал ему Кассий, – и научную, и рассказы, – уже к следующему вечеру. Он пытался читать, даже когда ехал на велосипеде от библиотеки к переправе через Лондонское озеро и в результате чуть не окунулся в мутные воды Килберн-хай-роуд. Траффорду страшно понравился «Шерлок Холмс»: он еще никогда не читал нормальных рассказов, историй, которые развивались бы от начала к концу, а не просто повторяли сами себя, как компьютерные игры фэнтези с их бесконечным циклическим уничтожением виртуальных врагов. Его образование двигалось вперед семимильными шагами, и после нескольких посещений библиотеки Кассий объявил, что настала пора взяться за дарвиновское «Происхождение видов».
– Это основной гуманистический труд, – пояснил Кассий. – Для нас нет ничего важнее, а для Храма – ничего ненавистнее.
– Потому что он отрицает Бога? – спросил Траффорд.
– Вовсе нет, хотя он определенно отрицает то странное божество под именем Бог-и-Любовь, которое якобы представляет здесь, на земле, ваш исповедник. Эта книга не опровергает идею существования Творца: Дарвин не ставил перед собой такой цели. Но она весьма убедительно доказывает, что человек, как бы он ни был создан, не появился готовеньким в одно прекрасное утро несколько тысяч лет назад, и то же самое относится ко всем остальным обитателям нашей планеты.
Затем Кассий дал Траффорду еще одну книгу под названием «Гордость и предубеждение».
– Ее автор, женщина, когда-то была очень известной писательницей, – объяснил он. – Прочтите ее и задайте себе вопрос, как завораживающе сложные ритуалы человеческого ухаживания могли быть низведены до краткой преамбулы к сексу, которая сейчас считается достаточной для установления тесных отношений между представителями разных полов.
Кассий вложил обе книги в обложку светского журнала, обещающего выставить напоказ прыщи и целлюлит, которые знаменитости пытаются утаить от глаз публики.
– Помните, Дарвин – это очень важно, – сказал Кассий, когда Траффорд садился на велосипед перед магазином. – Эволюция – наша единственная надежда.
Так пролетали неделя за неделей, и поскольку Траффорд посвящал чтению все больше времени, не было ничего удивительного в том, что они с Чанторией неуклонно отдалялись друг от друга. Они мало разговаривали, и, если не считать постельных пантомим, которые им изредка приходилось разыгрывать ради соседей, между ними уже не было близости.
Натянутость в их отношениях была вызвана не только тем, что Траффорд читал запоем и его мысли постоянно витали где-то далеко. Траффорд знал, что с того самого дня, как Чантория обвинила его в ежедневных посещениях сайта Сандры Ди, она подозревает, что у него на стороне завязался роман. В каком-то фигуральном смысле так оно и было, потому что, несмотря на быстро расширяющиеся познания Траффорда в области истории, науки и литературы, стойкая одержимость секретами Сандры Ди по-прежнему занимала в его душе и голове весьма важное место.
Потихоньку Траффорд и Чантория свыклись с мыслью, что их семейная жизнь подходит к естественному концу. Стыдиться им было нечего. Они прожили друг с другом немало – два года считались сроком не слишком долгим, но и не слишком коротким для одного брака, – и Храм дал бы им развод без возражений. Но этому должны были предшествовать открытое эмотирование и дача показаний, ибо ни один супружеский союз не дозволялось расторгать втихомолку. Каждую подробность совместной жизни, каждый повод для расставания следовало огласить на публичной исповеди – и быть поддержанным или освистанным прихожанами. Все эти разбирательства также транслировались по сети, что было продиктовано заботой о Куколке и прочих достойных гражданах, не способных присутствовать на исповеди лично. Затем желающих приглашали вывесить свои комментарии по поводу распавшегося брака и в зависимости от степени его удачности присвоить ему рейтинг от одной до пяти звездочек.
Наконец настал день, когда Траффорд с Чанторией по взаимному согласию отправились к отцу Бейли, дабы попросить его разместить в интернете баннеры с объявлением об их разрыве и выделить им на следующей исповеди время, чтобы они могли предъявить публике доказательства изменившегося характера их отношений. Затем они собирались смиренно подать прошение о разводе, который, разумеется, мог быть официально закреплен лишь после того, как исповедник сочтет исчерпанными все возможности по части их духовного исцеления, внутреннего роста и расширения самопознания.
Отец Бейли встретил их в просторном зале своей Духовной Обители – большого переоборудованного паба, где жил только он со своими женами и слугами. Как требовали приличия, исповедник изобразил глубочайшее сожаление, узнав о распаде столь прекрасного союза. Он дал посетителям понять, что принимает в этом деле сторону Чантории. Потрепав ее по щеке, он выразил свое изумление тем, что Траффорду наскучил секс с такой очаровательной женщиной, которую Господь благословил такой впечатляющей натуральной грудью.
– Наверно, у вас ниже пояса все отсохло, Траффорд, – пошутил священник. – Разумеется, модератор вашего чата Куколка поставила меня в известность о том, что у вас начались проблемы, а заодно и прислала мне отредактированную версию записи с Чанторией в полной бель-форме.
Исповедник нажал клавишу, и на его развлекране появилась Чантория, стоящая перед Траффордом в туфлях на шпильках, бюстгальтере без чашечек и шоколадных стрингах.
– Чудесно. Очень невинно и мило, – сказал отец Бейли, облизывая большие блестящие губы. – Вы делаете честь своему полу, Чантория. Готов побиться об заклад, что вы недолго просидите на скамейке для запасных.
– Благодарю вас, отец Бейли, – покраснев, ответила Чантория. – Вы очень любезны.
– Я действительно так думаю. Помяните мои слова. Найдется сколько угодно славных благочестивых парней, крепких ребят хорошего происхождения, которые будут соперничать за обладание вашим аппетитным непорочным задом. Честно сказать, я хотел бы во имя Любви увидеть вашу грудь прямо сейчас.
Без единого слова Чантория расстегнула бикини-топик и обнажила грудь перед своим исповедником.
– Вы сумасшедший, Траффорд, – сказал отец Бейли, насмотревшись вдоволь. – Впрочем, мы всегда подозревали, что с головой у вас не все в порядке.
Затем исповедник отметил у себя в блокноте, на какой час назначено слушание, записав и причину предполагаемого развода, которую Траффорд с Чанторией сформулировали общими стараниями:
Вместо того чтобы оприходовать меня, он получает удовольствие от просмотра видеодневников других девушек.
Траффорд не возражал против того, чтобы в роли обиженной стороны выступила Чантория. Собственно говоря, ему самому не в чем было ее упрекнуть – она не подавала никакого повода к расторжению брака. Не мог он и признаться в любви к другой женщине, так как его любовь была тайной, а потому греховной. Но это не имело значения: для развода было достаточно обиды одного из супругов, и к тому же разлад в такой неприметной семье все равно не мог привлечь внимание широкой публики. Закончив писать, отец Бейли отпустил их с миром.
В следующее воскресенье Траффорд с Чанторией, как обычно, отправились в местный молодежный центр, где проводились публичные исповеди. Обоим было немного грустно: оба понимали, что это одна из последних исповедей, на которые они идут вместе как супружеская пара.
Усевшись на свое место рядом с женой, Траффорд проглядел программу сегодняшнего вечера и обнаружил, что она весьма насыщенна. Если исповедник и впрямь собирался выполнить ее целиком, ему предстояло как следует потрудиться. Траффорд с облегчением подумал, что недостатка в развлечениях нынче нет, а значит, никто не будет возражать, если они с Чанторией ограничатся лишь самыми простыми формальностями.
Их очередь должна была наступить после разбирательства еще трех аналогичных дел. Пока никто из супругов не стремился к разводу – все только просили у ближних доброго совета в надежде на то, что, пройдя через тяжелые испытания, они станут сильнее и с течением времени исцелятся. Траффорд знал все три пары: они были местными знаменитостями и обожали выступать на людях с драматическими признаниями, греясь в лучах своей скандальной славы. Указанные в программе причины семейных кризисов были таковы:
Он ненавидит мою мамулю, чего я не могу простить, но потом оприходовал ее и заодно мою сестру, хотя тут она сама виновата, сука.
Моя гадалка по картам таро говорит, что он не мой мужчина, но я его люблю. Надо ли мне уйти? Кому я должна верить – своему мужу или своей целительнице?
Она не дает мне сзади, и я вынужден лгать, когда мои приятели рассказывают, сколько анала они получают. Может, она фригидная?
Прихожане засвистели и затопали ногами, когда перед ними появился исповедник Бейли: прежде чем пригласить на сцену первую рассорившуюся семью, он должен был обратиться к пастве со вступительной речью.
– Приветствую вас, друзья! – заговорил он. – Сегодня нам придется хорошенько поработать. Но для начала скажите-ка мне вот что. Каково было бы вам, девушки, если бы ваш муж занялся сексом с вашей мамочкой, а заодно и с сестрой? Да-да, вы не ослышались! Кого бы вы в этом обвинили – его? А может быть, их? А может, себя? Стали бы вы бороться за то, чтобы удержать любимого человека в теплом семейном кругу, или выгнали бы подлеца с позором? Сейчас мы узнаем, как поступили в этом случае члены одной семьи. Мадоннателла, Услада Ангелов, Райская Мелодия и Ниндзя, прошу вас выйти на сцену и рассказать обо всем вашим согражданам и товарищам!
Под громкие выкрики и аплодисменты четверо участников первого слушания гордо поднялись на эстраду, ухмыляясь и строя друг другу рожи, и заняли свои места.
– Прекрасно! – воскликнул отец Бейли, перекрикивая шум. – Итак, вам слово, Мадоннателла! Что у вас вообще стряслось? Давайте посмотрим, удастся ли нам разобраться во всем прямо здесь и прямо сейчас.
Мадоннателла встала и повернулась к мужчине, сидящему на самом дальнем от нее стуле. Ее широкое лицо, бугристое и странноватое с виду из-за большого количества перенесенных пластических операций, было искажено свирепым негодованием.
– Квартирка у нас маленькая, так? – начала она голосом, исполненным праведного гнева. – И с тех пор, как мою мамулю бросил мой последний отчим, она живет с нами, так? И я типа не против, потому что я дико ее люблю и по вечерам она мне лучшая подруга, хотя она, конечно, сука хорошая. Значит, прихожу я как-то домой из магазина, так? А он… да-да, он! Ты, ты, Ниндзя! Ты знаешь, о ком я говорю!
Ниндзя и две остальные женщины, находящиеся на сцене, уже давно энергично мотали головами, словно протестуя и не веря своим ушам» хотя Мадоннателла пока еще ни в чем их не обвиняла.
– Да, ты, Ниндзя, и нечего мотать башкой, потому что у тебя рыло в пуху. Он обрабатывал мою сестру на кушетке, так? А когда я сказала, что он неправ и что его антисоциальное поведение заставляет меня чувствовать себя дискомфортно, он заявил, что уже оприходовал и мою мамашу!
Свист и улюлюканье, с которыми были встречены эти показания, едва не оглушили Траффорда. Пока продолжался общий гомон, Ниндзя, Услада Ангелов – та самая сестра, о которой шла речь, – и Райская Мелодия, их мать, по-прежнему качали головами и делали возмущенные жесты.
Отец Бейли обернулся к Ниндзе.
– Итак, Ниндзя? – спросил он. – Это правда? Пока ваша жена ходила в магазин, вы занимались сексом с ее матерью и сестрой на вашей семейной кушетке?
– Она из этих магазинов не вылазит, – заявил Ниндзя, тыча в Мадоннателлу огромной татуированной ручищей.
– Вылазию! – закричала Мадоннателла, тряся в ответ кулаком.
– Отвечайте на мой вопрос, Ниндзя, – сурово повторил отец Бейли. – Действительно ли вы оприходовали вашу тещу и свояченицу на семейной кушетке?
– Ну, может, и да. Я не идеален и признаю это, – сказал Ниндзя. – Ну и чего? Подумаешь, большое дело! Жизнь продолжается. Мадоннателле надо преодолеть себя и выкинуть все из головы.
При этих словах Услада Ангелов и Райская Мелодия отчаянно закивали.
– Услада Ангелов, – сказал отец Бейли, поворачиваясь к сестре и снова до предела напрягая голос, чтобы его было слышно на фоне криков и свиста, которыми зрители отреагировали на объяснение Ниндзи. – Вы ничтоже сумняшеся легли под мужа вашей сестры. Ну и кто вы после этого – разве не подлая, хитрая, безнравственная шлюха?
Услада Ангелов встала на ноги и устремила взгляд на беснующихся зрителей. Ее татуированная грудь вздымалась и опускалась.
– Да, я шлюха! Пускай я шлюха, так? Сама знаю… но я первосортнаяшлюха!
Послышались поощрительные выклики: зрители приветствовали это дерзкое заявление, и Услада Ангелов отблагодарила их, развернувшись на сто восемьдесят градусов и повиляв задом.
– А если моя сестра не может как следует ублажить мужа, – продолжала она, – так я считаю, что у меня есть полное право его оприходовать. Он потрясающий, и я его люблю, и у нас фантастический секс, и он хорошо понимает, что нужно женщине, и он очень нежный и заботливый и так далее, и мы с ним делаем все на свете и он говорит, что я лучшая из всех, кто у него был, и он еще никогда не получал ничего подобного.
Этой энергичной защитой Услада Ангелов завоевала симпатии львиной доли зрителей, и общее настроение в зале ощутимо изменилось не в пользу Мадоннателлы.
