Текст книги "Камень (СИ)"

Автор книги: Бельский А

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

– Это травяной чай с медом. Правда, холодный. Но ты выпей, ты потратил очень много сил, и можешь просто упасть без них. Поверь, я знаю, что говорю, я – друидка. Хоро-шо бы тебе поесть и отдохнуть, но, боюсь, тут это невозможно. Ну вот, хоть вот это сьешь, – и она протянула гному здоровенный печатный пряник с начинкой. Живот громогласным ур-чанием подтвердил согласие со словами армирки, и Дарри, не чинясь, принялся уплетать пряник, запивая его чаем, в котором, судя по вкусу, меда была как бы не четверть.

– Вы с ума сошли? Как вы есть можете? Да посмотрите же вокруг, посмотрите на бедную Лизоньку! Что они с ней сделали, упыри проклятые... Бежать надо, бежать, пока не поздно! Ой, мамочки, мамочки, – запричитала грудастая, правда, тихим, приглушенным го-лосом.

– Ты жива? Так имей же благодарность к своему спасителю! Он свалится, не пройдя не то, что лиги – и ста шагов! Мне никогда не доводилось слышать о магическом истощении у гномов, но у него именно магическое истощение, причем сильнейшее! Он едва не выжег себя, снимая нам ошейники, и выжег бы, не поделись я с ним силой! Да еще и пуля попала прямо в грудь!

Дарри вспомнил ощущение прохлады, и понял, что это было. Да и поцелуй теперь, к сожалению, утратил свою романтичность – друидка вливала в него ману, и поцелуем это бы-ло сделать ей проще всего.

– Но скажи, как ты смог снять рабские ошейники? И откуда у гномов появились Владеющие?

Камень с сожалением оторвался от остатков пряника, неделикатно чавкая, прожевал и проглотил то, что было во рту, сделал шумный глоток чая и ответил, с легким оттенком похвальбы:

– А я и не Владеющий. Кажется, я сегодня стал Рунопевцем.

– Такой молоденький? И никто еще не успел обучить тебя управляться с силой? Бедный мальчик, ты ведь мог погибнуть, – и она с жалостью и лаской снова погладила его ладошкой, потом, совершенно по-детски поплевав на платочек, принялась оттирать кровь с его физиономии. Затем тоном старшей сестры, поучающей совсем уж несмышленого братца, добавила, – пока ты не можешь управляться с силой и не знаешь, сколько ее можешь отдать, не нужно ее использовать.

– Ну, если бы я этого не сделал, то точно бы погиб. Да и вас не освободил бы от этой пакости, – и он пнул ошейник, – Дарри меня зовут, из рода Гимри, что в Лесной гряде. Ученик работе по камню Великого Мастера и Рунопевца Килли. Он хороший наставник, но до сегодняшнего дня я силу не чуял. Просто мы сегодня в Пограничный приехали, а тут все и случилось. Я и сам не сразу понял, что это со мной.

– Варазза. Друидка. У меня тут лавка магических эликсиров и алхимии на рынке.

– Наталья Дьяконова. Купчиха местная, – всхлипывая, но стараясь этого не делать, сказала грудастая.

– Я вот что хочу сказать. Я, кажется, в себя пришел, и с ног уже не упаду. Водки бы я, конечно, сейчас для бодрости хлопнул, но, думаю, и так не свалюсь. Прими благодарность, друидка Варазза, за помощь и спасение. Но только и Наталья права – уходить нам отсюда надо, и чем быстрей, тем лучше. Перед воротами там куча тугов лежит, дохлых, понятное дело, и во дворе тоже, а ворота нараспашку. Пограничного я не знаю, и где укрыться тоже, конечно, не ведаю. В городе сейчас погром и грабеж. Наверное, лучше бы сейчас не быть пришлым, ну, а женщинам и вовсе теперь вдвойне опасней. Где бы скрыться на это непо-нятное время? Вот этот дом – он ваш? Ну, кого-то из вас?

– Да что ты! – воскликнула пышногрудая купчиха, – Нас на улицах похватали. Я с Лизанькой, это сестра моя двоюродная... Была..., – и она сникла и вновь зарыдала, беззвуч-но, без слез и надежды, осознав окончательно свою потерю.

– Я же говорю – у меня лавка на рынке. Не мой это кров, – подхватила Варазза.

– Так что же, хозяева с этими мучителями заодно? – возмущенно пропыхтел Дарри.

– Хозяева? Вряд ли... Они в соседней комнате лежат. Их еще до ее сестры вот так же вот растерзали, – криво пытаясь улыбнуться, сказала друидка.

– Да что же тут вообще творится? Что вот это за мерзость? Зачем этим самым тугам нужно такое мучительство? Кто они такие? – и он мотнул головой в сторону растерзанной несчастной, имея в виду под "мерзостью", конечно, не ее, а кровавую звезду и круг.

– А это вовсе и не туги сделали. Они, конечно, убийцы и изверги, но колдовство им не под силу. Ты, верно, немногое про них знаешь. Туги – почитатели богини Кали. Они при-носят ей жертвы, либо душат удавкой из своего тюрбана, либо мучают и пытают по своим ритуалам. Но они лишены малейшей колдовской силы. Тот туг, у которого просыпается Си-ла, становится на шаг выше и готовится в жрецы. Туги же – лишь солдаты богини Кали, и подчиняются ее жрецам, Созерцающим, – с совершенно светским видом, будто и не было рядом крови, жертв и палачей ответила армирка, – А вот уж те, принося чью-то жизнь Кали, и собирая для нее кровь и Силу, часть этой Силы получают себе. И от этой заемной чужой мощи становятся колдунами намного более могучими, чем они есть от природы. Поэтому многие из них не из тугов, а из слабеньких Владеющих, которым мало их силы и умения.

– То есть они убивают, чтобы часть мучений жертвы обратить в свою силу? Но это же... Это же...

– А что, это сильно отличается от того, чем озабочены купцы, ваши или человечьи? Которые с дуру и с жира стали деньги считать целью, а не средством? Мало ли они крови в золото обратили? Они – в золото, Созерцающие – в Силу. А суть одна. Сменять чужие муки и жизни на пять минут своих хотелок... Если я правильно поняла, Созерцающие как раз и стояли во главе всего этого восстания. И, наловив жертв, еще ночью кинули их в круг под ножи, напиваясь силой.

– Да? Что-то не сильно им их душегубство помогло! Пальба идет до сих пор!

– Тут не так все просто. Созерцающих мало. Они должны были заранее занять места рядом с самыми важными точками. Там, где возможно – захватить людей и принести их в жертву Кали, своей богине. И вот тут так и было. Они захватили дом и его хозяев, и еще с утра начали приносить их в дар Кали. А потом колдун-Созерцающий, чтобы еще увеличить свою силу, погнал тугов наловить еще людей для заклания. Честно тебе скажу, ни меня, ни Мирру, – и она указала на вирацку с косичками, – не сильно взволновала бы судьба При-шлых. Они сами во многом виноваты. Меня-то уж точно никто не тронул бы, друидка и слу-жительница богини Арру неприкосновенна для всех. Для всех, кроме этих выродков, так что теперь для меня это личное. Я все сделаю, чтобы им помешать, и чтобы их настигла их судь-ба и злая смерть. Не знаю, как тугам попалась Наталья с сестрой – их поймали до меня, а ее сестру даже успели принести в жертву. И где они сцапали Мирру – тоже не ведаю. У меня же просто была удачная торговля утром, и я, закрыв лавку на обед, решила отнести деньги и ак-цептовать чек в банке. И вот на пути назад они меня и схватили. Я, признаться, не ждала та-кой гадости, и они успели накинуть на меня "Внутренний щит" , а затем – рабский ошей-ник. Лысая мразь, их начальство, страшно обрадовался. Он уже готовился взрезать Мирру, но тут привели меня. Когда приносят в жертву Владеющего или друида – Кали как будто вместо воды получает сладкое вино, и награждает за это своего раба большей мощью и на-слаждением от ее использования. Но тут примчался гонец. Я кое-что услышала из его во-плей. Ты сказал, им не помогло душегубство. Тут ты не совсем прав. Дело вот в чем. Созер-цающих не так уж много. И тот, что верховодил здесь, вовсе не был самым главным или сильным. Половина Созерцающих, самые главные, самые сильные, собрались в том месте, откуда они должны были управлять всем этим бунтом, в их штабе. Там же были и основные командиры баронских дружин и ватаг, вовлеченных в восстание. Но то ли контрразведка форта была настороже, то ли кто-то из пришлых так удачно встрял, только там все пошло кувырком. Всех Созерцающих, всех военачальников там и перестреляли, как глухарей на то-ку из засидки. Пальба, однако, дала начало бунту, но, поскольку почти всех вождей переби-ли, все понеслось враздрай и Созерцающий отсюда срочно потребовался в штабе, принять руководство. Эта погань поставила нас на колени и приказала молчать. Жезлы он передал старшему из тугов, но велел нас не трогать, и умчался. Туги кланялись и лебезили, но, едва он исчез, разорались, как резаные. У них были свои планы на нас, однако ослушаться прика-за Созерцающего они не смели. И их старший, вот этот, – она кивнула головой в сторону убитого Дарри туга, – отправил их наловить еще женщин, поразвлечься, да и сами они мучи-тели не хуже своих лысых хозяев. Заодно и разведать обстановку вокруг банка и управы, их захват и был задачей колдуна в этом доме, если я верно поняла. Но едва они вышли за воро-та, как на них тут же кто-то набросился, и большая часть их полегла, не успев даже выстре-лить. А едва они успели прийти в себя, как на них в одиночку напал безумный гном, всех пе-ребил и спас нас, – неуверенно, словно извиняясь, улыбнувшись, закончила армирка.

Дарри, насупив брови, задумался. Сильно задумался. После всего рассказанного ар-миркой выходило, что из этого дома надо бежать быстрее собственного визга. Но вот куда? Покатав и так и эдак ее речь в голове, он кое-что сопоставил. Гномы иногда выглядят туго-думами. На самом деле они просто думают методично и не отвлекаясь. Вот и тут у него ро-дились мысли, которые требовали уточнения.

– Почтенная Варазза, позволь кое-что уяснить. Толко сразу скажу, наше время утека-ет, как песок в часах, поэтому отвечай коротко, да или нет. Итак, правильно ли я понял: ни-кто, кроме тугов и Созерцающих не посмеет стать на твоем пути или причинить тебе зло?

– Да, так оно и есть. Слуги и служанки Арру лечат увечных и больных, и нужны всем. Подняв на них руку, рискуешь потерять шанс получить исцеление от Арру в случае нужды. Я даже лавку иногда не запираю – воры знают, чем грозит им посягательство на ме-сто силы богини. Проще голой рукой пытаться отыскать алмаз в гнезде стальных сколо-пендр.

– А распространится ли покровительство богини на твоих слуг и рабов?

– У покорных Арру нет и не может быть рабов!

– Это все знают? И могут ли у тебя быть слуги?

– Нет, но я-то знаю! А слуги – да, слуги могут быть. Но зачем они мне?

– Прекрасно. Правильно ли я понял, что созерцающих в городе мало, и после по-грома в штабе их стало еще меньше? А туги – это их личная охрана?

– Это тоже истиная правда!

– И далеко ли твоя лавка отсюда?

– Прямо в центре рынка, а что?

– А то, что мы сейчас собираемся, берем ноги в руки и идем, если ты не против, в твою лавку. Я буду твоим слугой-гномом. А ты, госпожа, – обратился он к Наталье, – извини, но этот путь тебе придется быть рабыней в ошейнике.

– Н-нет-нет, я не хочу! – заикаясь, простонала несчастная купчиха.

– Не волнуйся, жезл будет у тебя. Ты будешь рабыней самой себя, – попытался ус-покоить ее Дарри.

– Это плохая мысль, – сказала Варазза, – у многих это вызовет подозрения, а у мно-гих – желание отобрать или купить рабыню. Лучше ей быть больной болотной лихоманкой, которую я веду к себе лечить. Мало кто рискнет дотронуться до такой больной.

– Это даже лучше! – воскликнул гном, – видишь, госпожа, Варазза придумала на-много лучше, чем я! Только как ты придашь ей вид больной?

– Не волнуйся, это моя забота, – улыбнулась друидка.

– Ну, тогда собирайте свои вещи и в путь! – провозгласил Камень. Заметив в углу ранец из грубого брезента, он вспомнил, что хотел уже найти что-то подобное для патронов и лишнего оружия. Дернув его за лямки, он удивленно присвистнул, уж больно тот был тя-жел. Открыв его, он убедился в своих робких подозрениях. То ли прежние хозяева дома бы-ли богачами, то ли туги ограбили не один дом, но ранец на четверть был засыпан золотом и серебром, вперемешку. Монеты, украшения, даже посуда. Оставлять такое было бы глупо, и он, убрав в ранец из поясной сумки лишнее оружие и патроны, закинул ношу за плечи.

– А что с Лизонькой, – прижимая руки к груди, спросила Наталья.

– Мы не сможем ее унести, госпожа. И не сможем достойно похоронить в эти дни. Но негоже оставлять мертвецов просто так, слишком много здесь творилось зла. В час не-чисти кое-кто может восстать. Я думаю, нам придется предать их прямо в доме огненному погребению, и праведников, и палачей. И пусть убийцы провалятся в бездну, а жертвы взой-дут на небо. Читай молитвы, и по сестре, и по Мирре, и по хозяевам, – с почтительной к чу-жому горю печалью сказал Дарри.

– Ничего не выйдет. Если заполыхает дом, то нас соседи сразу пристрелят. И будут правы, потому что могут сгореть и их дома, – заметила Варазза, обнимая купчиху, которая тут же начала всхлипывать ей в плечо, – Насчет нечисти все верно. Но нам придется уйти, все оставив так, как есть. Представь, сколько времени пройдет, пока все будет сделано. И ту-гов придется убрать с улицы, чтобы устроить погребальный костер. Если никто не помешает. А в любой момент может появиться другая банда. Или колдун. И что тогда?

– Как будто мало домов сейчас горит, – недовольно буркнул Камень.

– Там большие банды, и их боятся. А ты с оружием у нас один! – возразила друидка.

Оставлять что-то недоделанным, или решать и делать впопыхах вовсе не по-гномьи, и Дарри был раздосадован. Но не мог не признать правоту армирки. Слова о других бандах или колдуне встревожили его. Он, предупредив бывших пленниц, вышел на улицу. Хоть Ва-разза и подлечила его, чувствовал он себя все же далеко не новенькой монетой, но делать было нечего. Кстати, о монетах... Подобрав "Таран" и выщелкнутые патроны, он зарядил его. Затем собрал рассыпаные из кошеля монеты. Пусть в ранце их много, негоже разбрасы-ваться деньгами. Не по-гномьи это! Затем добрел до сарая. Кот ушел по своим кошачьим де-лам. Дарри подобрал здоровенный кусок парусины, на котором, судя по всему, хозяева су-шили сено, и кое-как свернул его. Быстро прикинул, где бы ему устроиться, чтобы вход был как на ладони, а его из калитки было бы заметно не сразу, кинул парусину, на нее вещмешок, на мешок – винтовку и дробовик. Дойдя до ворот, он осторожно высунул нос на улицу. Странно, но она все еще была пуста. Он не сомневался, что из одного-двух домов из-за зана-весок наверняка глядят чьи-то глаза, и лишь надеялся, что глядят они не через прицел. Запа-шок уже был, да и не мудрено, учитывая, что половину убитых накрошил своей крупнокали-берной мясорубкой Воронов. И мух уже целый рой. Любопытно... А оружие-то и кошельки у убитых уже кто-то утащил! Вот тебе и пустая улица, вот тебе и никого! Сейчас вид тугов вызывал только злобную радость. Он, оттащив кое-как трех убитых, чьи тела мешали, при-крыл, как смог, ворота и даже накинул на скобы брус. Правда, калитку оставил незапертой и даже приоткрытой. Если кто-то появится, пусть не лезет в неизвестном месте через забор, и не вваливаются толпой в ворота, а идут по-одному через нее. Стрельба в городе не стихала, теперь уже слышна была не только винтовочная, но и пулеметная пальба. Лег, устроился по-удобней, поудобнее же устроил винтовку и дробовик и стал наблюдать за входом. Так, те-перь почти все. Он вытащил из подсумка два пустых магазина, набил их, поглядывая на ка-литку. Затем один поменял на тот, который был в винтовке, и добил тот доверху. Убрал ма-газины в подсумок и вздохнул – ну вот, половина запаса винтовочных патронов уже в мага-зинах...

Он не услышал, как бывшие пленницы вышли из дома, и заметил их, когда они уже были на полпути к воротам. Армирка была все в том же платье, но казалась, при всей своей хрупкости, величественней и властней. На шее и руках у нее красовались украшения, от ко-торых прямо пахнуло изрядной силой. Ничего металлического, многониточные бусы на шее, только кость и дерево, и деревянные браслеты с выжжеными рунами на запястьях. На голову был накинут вышитый белый плат. В руке была льняная расшитая сумка, явно тяжелая, судя по тому, как она оттягивала друидке руку. Купчиха, семенившая за ней, тоже разительно преобразилась. Бесформенное астраханское платье скрывало фигуру, но астраханская же го-ловная накидка, прикрыв светлые волосы, оставляла лицо открытым. Искаженное лицо с ог-ромными желтоватыми пузырями нарывов, слезящиеся глаза... Вряд ли кто-нибудь на нее покусится сейчас хоть кто-нибудь.

И они пошли. Армирка – впереди, за ней, чуть справа, Камень, а последней – купчи-ха. Стрельба тарахтела все так же, чуть организованней и локальней. Явно прослушивались несколько колец пальбы. И, судя по всему, уходя от одного, они шли к другому. Раз-другой птахой чирикнули над головой шальные пули, но армирка даже не пригнулась. Она вела их той же дорогой, которой они ехали на "Копейке". Вот они повернули налево, а вот и пло-щадь, где они оседлали "Копейку". Все так же лежали кучками тряпья пять баронцев, и – никого живого. Подумав, Дарри сорвал у одного из убитых жельый платок – у того, которого он был повязан на руку, с шеи побрезговал. Подумал – и убрал в карман. А друидка вела их дальше, и вот – рынок. По сравнению с тем, как его запомнил Камень, почти безлюдный. И тоже – убитые, стрельба... Как оказалось, лавка, куда вела их Варазза, было практически по-среди рынка, возле маленькой часовенки богини Арру. Магические лавки всегда были рядом с храмами или часовнями этой богини. Из надписи на вывеске с уродливым крылатым суще-ством, следовало, что лавка называется "Дракон благости". Она была небольшой, бревенча-той, вроде баньки, и любовно украшена затейливой резьбой. В отличие от нелепого чудища на вывески, она была красива и сделана с душой. Фундамент из дикого камня, дверь из мас-сивных дубовых досок была обита медью и висела на медных же петлях.

– Я уже жалею, что предложил идти сюда, – негромко пробормотал Вараззе гном, – уж больно место не подходящее.

Варазза, а следом за ней и Дарри с Натальей, прошли вдоль глухой стены и повер-нули за угол, где, очевидно, был вход в лавку.

– Да, совсем не подходящее, – подытожил он. У входа в лавку, пытаясь ее открыть, стояли четыре человека. Точнее, стояли трое, а один лежал. А открыть пытался один, широ-ченный, почти как гном, белобрысый нордлинг с короткой бородой и двумя девчачьими ко-сичками, в которые были вплетены три зуба. В остальном он был одет как пришлый – на плечах расстегнутый пыльник, кавалерийские сапоги, в которые были заправлены подшитые кожей галифе, под пыльником – потертая кожаная куртка с множеством накладных объеми-стых карманов, набитых магазинами к карабину СВТ, висевшему стволом вниз на правом плече. И, конечно, на шее под кожанкой красовался пропотевший и грязный желтый платок. За ним стояли одетые примерно таким же образом еще двое, второй нордлинг, похожий на первого, но помоложе и без зубов в косах, и южанин, с острым смуглым лицом. Плащей-пыльников, правда, на них не было, на них лежал без сознания четвертый. Это был пришлый. Он был голым по пояс, с грудью, торопливо, но умело перетянутой бинтами, на которых уже проступили обильные алые пятна.

– Чем могу? – вопросительно-любезным, но слегка высокомерным голосом спроси-ла Виразза, обращаясь к старшему нордлингу. Тот потирал руку, которой пытался открыть дверь, очевидно, его приложило магией от запора, не сильно, а так, предупреждающе.

– Милость богов, хозяйка, – пролаял-пророкотал тот на виларском, – нам бы зелья исцеляющего. Покупал у тебя раньше. Старшого нашего ранили.

– Нет ничего проще, – кивнула друидка и, отодвинув нордлинга, подошла к двери, которая покорно открылась под ее рукой, – пригодилось? От раны? Если да, то от какой?

– Да. В руку пуля попала...

– Должна предупредить, – перебила его армирка, – при ранении в грудь все намно-го сложнее, лучше потом все равно обратиться к лекарю. Я вижу, что у него пробито легкое. Ткани-то исцелятся, но в легком останется кровь, и как бы ему потом об этом не пожалеть.

– И где же мне найти лекаря?

– Раньше я бы сказала, что возле городской управы живет лекарь Далер. Сейчас даже не знаю, найдете ли вы его там. В любом случае должна предупредить – ищите лекаря как можно скорей. Не вносите его в лавку, не нужно трясти раненного лишний раз! – обрати-лась она уже к взявшимся за края пыльников нордлингу и южанину.

– Нам тоже остаться тут, госпожа? – тоном туповатого слуги спросил Дарри.

– Да, ждите здесь, – и она повернулась к старшему нордлингу, – вы знаете, сколь-ко стоит флакон с зельем малого исцеления?

– Я думаю, столько же, сколько и в прошлый раз, шестьдесят золотых.

Армирка кивнула, и они вошли с нордлингом в лавку. Через минуту они вновь появи-лись на крыльце. Нордлинг завязывал шнурки своего кошеля, а Варазза, держа в левой руке маленький, с гильзу двенадцатого калибра, флакон зеленого стекла, правой набирала его со-держимое в крошечный шприц. Набрав, она протянула флакон нордлингу:

– Здесь еще на один укол. Можно выпить, но колоть лучше.

Присев, она прямо через бинты уколола в грудь раненого. Дарри не раз наблюдал дей-ствие зелья малого исцеления, но тут он впервые увидел все другими взглядом: словно пер-ламутровый вихрь вскинулся над местом укола. Как только этот вихрь ввинтился в бинты, раненый дернулся, задрожал и открыл глаза. Не понимая, что с ним и где он, он оглядывался вокруг. Его люди разом загалдели, загомонили, столпились, помогая ему встать. Как-то бы-стро они ушли в ту сторону, где был "Водар Великий". Дарри, наконец выдохнув, глядел им вслед и думал, живы ли Рарри, оба Балина и Орри... Затем сказал Вараззе:

– Я уж думал, придется стрелять. И почти был уверен, что они попытаются обобрать тебя...

– Рядом с часовней Арру? Да никто не решится, даже несмышленыши-Пришлые. Да даже Созерцающие! Во-первых, здесь мое место силы. А во-вторых... Богиня отвернется от такого безумца и больше никогда не дарует исцеления ни через зелья, ни от заклинания! Ты же видел – он даже торговаться не стал. Я больше боялась, что они к вам приглядываться начнут. Входите быстрей! – и она требовательно-приглашающе махнула рукой. Наталья, а следом Дарри поднялись по лестнице на крылечко, и, пройдя сквозь скрипнувшую дверь с низкой притолокой, оказались внутри лавки. В ней было тесновато и темновато, но удиви-тельно приятно пахло травами, воском и благовониями, а главное – его словно обняли ласко-вые руки Силы. Голова вдруг закружилась, и он едва не упал. Камень даже не заметил, кто и как помог ему сесть на диванчике в глубине лавки, хотя и услышал жалобный скрип самого диванчика под собой. Не заметил, как его освободили от рюкзака и оружия, рассупонили сбрую аммуниции и стянули ее. Дарри еле разобрал ласковый шепот армирки: "Я же говори-ла, бедный мальчик, что у тебя магическое истощение. Вот, выпей!" Он пил что-то пахнущее ванилью и медом, и еще оно, как паром, клубилось доброй силой, а потом все пошло какими-то отрывками и обрывками. Он держал какой-то тяжелый шар, словно теплый и пушистый, ласковый, а армирка, обхватив прохладными пальцами его голову, снова прильнула к нему поцелуем, таким сестринским, не плотским. И как только она это сделала, из шара в него хлынула, вытесняя и гася огонь в животе, такая же прохладная, как ее пальцы, волна добра и Силы, а он улыбнулся по-детски и потерял сознание.

Дарри очнулся. Это произошло мгновенно, как лампочку включили. Он чувствовал себя настолько сильным, настолько свежим и могучим... Словно он был сосудом, который долго наполнялся, но вот вдруг перелился, а Сила, бурлящая в нем, текла через край и требо-вала выхода. Вокруг было довольно темно, но лавка у армирки вообще была темноватой, так что понять, сколько времени, было трудно. Он лежал, раздетый догола и укрытый, на чудом не развалившемся диванчике. Рядом, в кресле, прикорнула Варазза. Впрочем, как только он пришел в себя, она тут же проснулась, так же легко, как и сам Камень. Купчихи не было видно.

– А где Наталья? Неужели к себе домой пошла? С ума сошла...

– Нет, что ты... Я ее пока от волдырей избавлять не стала – так безопасней. Спрятала в подвале. Там сухо, и, помимо погреба, есть еще и жилая каморка с кроватью. Я ей дала ус-покоительного сбора, так что она спит сейчас.

А вот интересно, зачем ей каморка в погребе? Не так-то проста армирка. Впрочем, у всех свои тайны. А Варазза подсела к нему, наклонилась, щекоча своими темными длинными волосами, и прошептала жарким, будоражащим шепотом:

– Я так и не поблагодарила тебя ...

– Зачем? Не надо, перестань, – внезапно охрипшим голосом ответил Дарри. Он по-нял, что сейчас должно случиться, и хотел, и боялся этого.

– Надо! Затем, что я жива, затем, что я свободна! Затем, что я сама могу распоря-жаться своим телом и своей душой! Затем, что я так хочу! – и она огненным поцелуем за-крыла его губы, пытавшиеся еще что-то пробормотать. Впрочем, он и не сопротивлялся поч-ти, а мысли все куда-то пропали. Лишь напоследок мелькнуло легкое сожаление, что Вараззе не хватает Натальиных статей. Уж больно хрупкая она, воздушная...

...А диван они все же сломали...

За окном темнело, но Варазза не решилась зажигать светильники. За окном еще и по-стреливали, и, временами, очень оживленно. Пару раз в стены лавки ударялись пули, шаль-ные, скорее всего, и тогда с потолка, с подвешенных к стропилам предметов и пучков листь-ев и трав сыпалась труха. Сруб, хоть и невеликого был размера, был сложен из толстых бре-вен, так что опасаться стоило только разве что попадания из крупнокалиберного пулемета. Но все же становилось как-то неуютно.

Дарри, уже в штанах и рубахе, подпоясаный, но босой, сидел за стойкой. Голод был лютый, и стрельба его никак не приглушала. Армирка тем временем, спустившись в погреб, разожгла там лампу, судя по пробившемуся из открытого люка в полу свету. Ее не было до-вольно долго, а когда она появилась, стало ясно почему. Она с натугой втащила по лестнице две изрядно набитых полотняных сумки и стала собирать на стол, расставляя по стойке из-влеченные из шкафчика красиво расписанные и покрытые глазурью глиняные тарелочки, та-релки и тарелищи. Ловко и быстро заполняя их едой, она полушепотом сказала, что купчиха все еще спит. Варазза принесла и сыровяленый окорок, и армирские бараньи колбаски, ост-рые, как жало пчелы, и грудинку, и пару копченых птиц – не то мелких кур, не то крупных куропаток, одуряюще щекочущих нос своим ольхово-дымным ароматом. Еще были сыры – армирский твердый козий и овечий, круг мягкого вирацкого с белой плесенью на поверхно-сти, желтоватый марианский, весь в дырах и дырочках. Соленья в горшочках – грибы, капус-та, огурцы, черемша. Зелень – листья кресс-салата, укроп, петрушка. Коврига черного хлеба и две лепешки, с кунжутом на тощем центральном круге и без него – на толстом румяном краю. Сухарики, черные соленые и сладкие с орехами...

Не дождавшись, пока она закончит священодействовать, Дарри цапнул колбаску и впился в нее зубами. Он ожидал получить по рукам. И получил. Все-таки женщины одинако-вы, что гномьи, что человечьи... Дожевывая колбаску, он достал нож и аккуратно, чтобы не испортить стойку, напластовал прямо на ней хлеб, сыр и мясо. Соорудив огромный много-слойный бутерброд, он с наслаждением принялся его уничтожать. Варазза еще раз спусти-лась в погреб и принесла огромную, с пол-четверти кружку. Обнадежившегося было Дарри ждало разочарование – это было не пиво, а квас. Варазза сама почти не ела, а, подперев щёку рукой, задумчиво на него смотрела, лишь время от времени беря с тарелки то листик салата, то кусочек сыра, то ломтик хлеба. Тем не менее снедь стремительно убывала, да и квас тоже. Наконец, сыто ухнув, Дарри отвалился к стене и степенно поблагодарил хозяйку за угоще-ние.

– Что ты собираешься делать теперь? – спросила его друидка.

А действительно, что? Сидеть тут, пока не утихнет бунт? Форт не взят, это слышно по перестрелке. Непонятно, на что надеялись бунтари, на Созерцающих? Или на то, что Тверь завязла в очередных разборках с эльфами? Как бы то ни было, для начала надо бы получше понять, что вообще творится в Пограничном. А еще лучше – понять, что произошло и с ним самим. Ведь не просто так он стал видеть руны и взрывать камни! И, кстати, стоило бы у Ва-раззы и поспрашивать. Друиды и сами – Владеющие, и просто знают много.

– Для начала – спрошу тебя, не сможешь ли ты растолковать мне, что со мной слу-чилось, что такое магическое истощение и чем оно мне грозит? И как ты все это разглядела?

– Ну, я так думаю, ты и сам теперь можешь понять, как я разглядела. Силу-то, поди, видишь теперь? А случилась с тобой инициация. Ты это сразу не понял, и чуть себя не вы-жег. До сегодняшнего дня я считала, что у гномов нет Владеющих. Ты говорил – думаешь, что стал сегодня Рунопевцем. Я не сообразила тогда сразу, не до того было. Знавала я ваших Рунопевцев, и твоего мастера Килли, кстати, тоже. Нет в них магии, я бы увидела, как вижу сейчас в тебе. Руны они наносить умеют, да. Но магии в них нет ни на волос, и научить тебя ей – они не смогут. Давай думать вместе, кто бы тебе мог стать наставником. У всех есть своя магия. У эльфов. У гномов, как выяснилось, тоже... У нас, людей, так и вовсе бывает разная магия. Даже не знаю, как объяснить. Что-то из чуждой тебе магии исполнить можно, и даже выучить. Но понять – нет. Рыбы не летают. Друид не научит некроманта, а некромант друида. Хотя увидеть и понять, что происходит, они смогут. А повторить – нет. Источники Силы у них разные. У людей волшебник вне школы, который может Силу черпать от каждой из стихий – великая редкость. И если от стихии к стихие перейти еще можно, то от стихии к Смерти... Ну, я вот не знаю ни одного случая. Я могу учиться у эльфов, потому, что друидка, они и были нашими учителями. Могу понять и научиться магии Воды, Воздуха и Земли. А у некроманта или Созерцающего – не смогу. Ты, я точно вижу по тебе, видишь и касаешься земли, воды, воздуха. Силу Дерева ты не видишь? Или пока не видишь... Наверняка – есть Огонь, но его уже не вижу я. Но ты не попал в ловушки тугов, когда забирал жезлы. Выхо-дит, ты видишь магию Смерти? Я не могу судить, я ее не вижу. Дальше – у каждого есть свой запас Силы, у кого-то больше, у кого-то меньше. Его можно подпитывать из твоих сти-хий, но это не быстро. Можно – от амулета с запасом Силы, из него я тебя и восстанавлива-ла. Амулет запасает силу или от какого-то источника, или он универсален, и запасает силу от всех, включая Смерть. Мой как раз универсальный. И ты выпил все его составляющие, и почти целиком, а там запаса Силы было... Мне при полном истощении – раз на пять. Значит, размеры собственного запаса у тебя громадные. Но при этом ты себя едва не выжег, и доп-рыгался до истощения. С другой стороны, после инициации ты мог и не набрать много Силы, если ты до этого был пуст. У людей так не бывает, но кто знает, как это у вас, гномов? Исто-щение – это когда ты исчерпал свои Силы почти до донца, а выжечь себя – это значит израс-ходовать столько, что сгорит сама твоя связь с Силой. Или Силами. Так что самое важное для тебя – научится пользоваться силой. Не брать ее слишком много, не тратить без счета. Но и не скупиться излишне, если есть нужда. Как произошла инициация? У каждого она происходит по-своему. Или растет твой запас, и, в итоге, прорывается наружу. Или ты попа-даешь, прямо или вскользь, под действие заклинания, артефакта либо просто – силы, и с тебя вдруг спадают оковы, которых ты и не замечал. Или вдруг происходит что-то потрясшее те-бя. Смерть близкого человека, или, наоборот, большая радость – рождение первенца, напри-мер. По-разному происходит... У каждого – что-то свое.