Текст книги "Обжигающий виски (ЛП)"
Автор книги: Белла Джуэл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)
Её лицо расслабляется.
Я задыхаюсь от ярости.
– Ты больше не увидишь этого человека. Ему запретят присутствовать на каждом концерте. И охрана будет приклеена к твоей чёртовой заднице 24/7.
Я моргаю.
Нет
Черт возьми, нет.
– Ты не можешь так управлять моей жизнью, Сьюзен. У тебя ничего не получится. Я взрослая женщина, если я захочу выйти на улицу, встретиться с кем-то и насладиться своей жизнью, я это сделаю. В мире нет абсолютно ничего, что могло бы удержать меня от этого, даже ты.
– У тебя есть репутация, – кричит она. – А как воспримут это СМИ, когда увидят тебя на заднем сиденье мотоцикла? Представь себе истории, которые обрушатся, если они узнают, что ты путаешься с преступниками.
Иисус.
Она понятия не имеет.
Никто.
– Ты имеешь в виду Трея? – рявкаю я, и её лицо бледнеет. – Он был преступником, самым большим из всех, но тебя, похоже, не волновало, что о нем думают СМИ.
– Мы этого не знали.
– Все истории под солнцем вращались вокруг него, все истории. Средства массовой информации выдумают всё, что захотят. И ты это знаешь. Не имеет значения, с каким мужчиной я буду. Чёрт возьми, Трей был членом мафии, он был полицейским под прикрытием, он был моим телохранителем, и у нас был дерзкий роман, СМИ придумали миллион разных историй, и они сделают это снова. Этого недостаточно, чтобы поставить всю мою жизнь на паузу.
– Это может погубить тебя, Скарлетт. Поскольку он байкер, они не просто «предполагают», что означает, что истории будут хуже, они будут иметь гораздо больший эффект.
– Мне всё равно.
Она пристально смотрит на меня.
– Да что с тобой такое?
– Я хочу жить своей жизнью, и я не буду больше сдерживаться ни секунды.
Она начинает трясти головой.
– Ты этого не сделаешь. Ты останешься в этой комнате до вечера, а потом тебя проводят домой после концерта.
– Не тебе это решать, – рычу я.
– Посмотри на меня, – говорит она ледяным голосом. – Я позволю тебе перечить мне, Скарлетт. Поверь, у меня есть способы и средства заставить тебя делать то, что я хочу, поэтому предлагаю тебе сделать это без споров, потому что я действительно не хочу их использовать. Не покидай этот отель до своего сегодняшнего шоу.
Затем она поворачивается и стремительно уходит, оставив меня стоять, уставившись на неё с разинутым ртом.
Я не знаю, правда ли то, что она говорит, или она просто бросается угрозами. Не знаю, есть ли что-то в одном из многих контрактов, которые я подписываю, где я должна соблюдать подобные правила, когда нахожусь в туре. За последние пять лет я подписала столько всего, что все они слились воедино, и я не помню никаких конкретных деталей.
В любом случае, сейчас я слишком зла, чтобы что-то делать, кроме как сидеть здесь и размышлять.
Вот что я делаю.
Чёрт бы её побрал.
Чёрт бы побрал всё это.
Глава 15
Маверик
Я всё ещё чувствую запах её сладкой киски, аромат, выжженный на моей коже. Боже. То, как это было на вкус, как она стонала, извивалась и выкрикивала моё имя. Мой член так чертовски твёрд, что это причиняет боль. Я проспал всю ночь, ощущая вкус Скарлетт во рту, и её запах то и дело наполнял мои чувства. Она влезла в мою грёбаную голову, и я не могу её вытащить. Я не могу насытиться ею.
Я наклоняюсь, засовываю руки в боксеры и сжимаю член в кулак. Я возбуждён. Блять. Прошлая ночь только усугубила ситуацию. Я глажу свой член, и мои яйца напрягаются. Мне нужно ослабить это давление, хотя я знаю, что это не продлится долго. Как только я увижу её снова, и подумаю об этой сладкой пизде, у меня жестко встанет. Опять.
Я начинаю дрочить свой член, пальцы крепко сжаты, двигаясь вверх, чтобы покружить над головкой, прежде чем скользнуть вниз к основанию. Я делаю это несколько раз, заставляя мои яйца болеть, а член набухать в руке. Я дёргаюсь сильнее, закрывая глаза, думая о том, как восхитительно было сосать её сладкий маленький клитор своим ртом. Черт возьми. Я отчаянно трахаю свою руку, выгнув спину, сжав челюсти, и я знаю, что это не займёт много времени.
Я кончаю сильно, струи спермы бьют вверх и приземляются на мой живот. Рваный стон вырывается из моего рта, и я надрачиваю его сильнее, пока ничего не остаётся.
Я отпускаю свой член и тянусь, хватая свою рубашку с прошлой ночи и вытираясь начисто. Бросив рубашку, я встаю и иду голым в ванную. Я принимаю долгий и горячий душ, но стук в дверь прерывает меня. Я выхожу с ворчанием, вытираюсь, иду в главную комнату и к входной двери, обернув полотенце вокруг талии. Я открываю её, чтобы увидеть стоящих Коду и Мала, оба выглядят... взвинченными.
– Одевайся, нам надо поговорить, тут творится какое-то дерьмо, и мы должны выяснить, что это за хуйня, – приказывает Мал, врываясь в мой номер в мотеле в сопровождении Коды.
Они выглядят серьёзными, поэтому я быстро одеваюсь и присоединяюсь к ним за маленьким круглым столиком, за которым они сидят.
– В чём дело? – спрашиваю я, переводя взгляд с одного на другого.
– Наконец-то мы получили информацию о лидере этого грёбаного шоу, и мы были правы – это Трейтон.
Я вздрагиваю и рычу:
– Так, значит, он в бегах?
– Да, но это всё, что мы смогли вытянуть из того ублюдка, которого мы задержали. Потребовалось много грёбаных пыток, чтобы получить это, и даже тогда, мы должны были обмануть этого мудака, делая вид, что мы знаем и, бросая имя Трейтона. Конечно, мы были правы. После этого он уже не открывал рта. Теперь он мёртв. В любом случае он должен был умереть. С таким же успехом он мог бы быть у нас в руках.
– Итак, единственное, что ты знаешь, это то, что Трейтон – главный пёс. И что по какой-то причине его люди преследуют Скарлетт.
– Вот этого мы и не понимаем, – бормочет Кода, закуривая сигарету.
– Здесь нельзя курить, брат – говорю я, кивнув ему.
– Плевать, – продолжает он, вдыхая, а затем продолжает :– Зачем им понадобилась Скарлетт?
– Кажется, я тоже не могу этого понять,– говорю я. – Именно поэтому я и подумал, не причастна ли она.
– Не-а, – говорит Мал, в изнеможении потирая лицо. – Она не знает. Но они используют её, или хотят использовать для чего-то. Может быть, это её деньги. Может быть, она что-то знает. Может быть, она держит нас на хвосте, и они хотят следить за нашим местоположением. Они уже знают, что мы ищем и приближаемся, а это значит, что они становятся чертовски осторожными.
– Кто-нибудь знает, где Трей? – спрашиваю я, сжимая и разжимая кулаки, гадая, какого черта этот ублюдок припрятал в рукаве для Скарлетт.
– Нет, – хмыкает Мал. – Никто не хочет говорить, и мы не можем получить никакой информации. Любой, с кем мы взаимодействуем, отказывается говорить. Знайте, что некоторые из найденных нами зацепок перемещаются из города в город, куда ездит Скарлетт. Интересно, что он для неё задумал?
– Я сам только что об этом подумал, – бормочу я. – Так что, по сути, мы ни на йоту не приблизились к тому, чтобы найти этого мудака и уничтожить его операцию. Все, что мы знаем, это то, что Скарлетт каким-то образом замешана, и все это связано.
– Слушай, братан, мы ввязались в это дело только потому, что они продают наркотики через нашу территорию и продают по всему городу. Они поднимают шум и привлекают к нам внимание. В отношении Скарлетт мы либо решаем переживать, либо нет. Но это не имеет ничего общего с клубом. Мы просто хотим заполучить его и сообщить, что ему нехуй делать в нашем городе.
– Итак, ты говоришь, что не хочешь разобраться в том, что они пытаются сделать со Скарлетт? – рычу я, гнев клокочет в моей груди.
– То, что я говорю, – спокойно отвечает Мал. – Означает, что мы готовы копать глубже, дать ей защиту и раз и навсегда выбросить это дерьмо из воды, но это будет твой выбор, она твоя девушка.
– Она не моя девушка, но я не хочу, чтобы она пострадала. Этого ублюдка нужно остановить. В любом случае, мы должны остановить его.
– Я могу найти его, остановить, – продолжает Мал. – Не надо привлекать к этому делу свою девушку. Я спрашиваю тебя, Маверик, хочешь ли ты, чтобы клубы помогли её защитить, и мы выяснили, какого черта он преследует её из города в город?
– Да, мне нужна твоя грёбаная помощь. Давайте все это уничтожим.
Мал кивает. Кода усмехается. Он всегда готов к драке, в независимости от количества крови. Прошло много времени с тех пор, как я почувствовал волнение от охоты на этих подонков и на то, чтобы убедиться, что мир от них избавился, поэтому я более чем счастлив, быть частью этого. И после того, что он сделал со Скарлетт, его и всю его операцию нужно уничтожить. В основном его. Я заставлю его заплатить за то, что он наложил свои грязные руки на эту девушку.
– Ты готов к этому? – Мал спрашивает меня.
– Родился чертовски готовым.
– Тогда давай найдём этого ублюдка.
– Во-первых, – говорит Кода, – нам нужно ещё раз поговорить с девушкой. Надо же знать, зачем он заставил своих людей таскаться за ней по пятам и зачем пошёл на её концерт в тот вечер. Для этого должна быть причина, мы должны выяснить, что это такое.
– Я поговорю со Скарлетт, – говорю я. – Посмотрим, может она что-нибудь помнит или знает. Ты найдёшь ещё людей, которых можно допросить, и в следующий раз я присоединюсь к вам, когда вы это сделаете.
Кода широко и криво усмехается. Мал тоже так думает.
– Хорошо, что ты снова на борту, брат.
– Хорошо, что я вернулся. Теперь давайте найдём этого ублюдка, чтобы я мог заставить его пожалеть, что он вообще прикоснулся к этой девушке.
– Есть зацепка, пойду проверю что там, посмотрим, что мы сможем выяснить, – говорит Кода, вставая и затушив сигарету в пустой пивной бутылке, которую я оставил со вчерашнего дня. – Увидимся вечером на её концерте, услышим что-нибудь, дадим знать.
– Аналогично, – говорю я, вставая.
Кода выходит на улицу, и Мал поворачивается ко мне.
– Насчёт вчерашнего, брат ...
Моя челюсть сжимается, и я вздрагиваю, глядя на него.
– Ты мой брат, и это превыше всего. Надо было предупредить меня. Ты должен был уважать меня за то, что я знаю. Тебе не стоило бросать его на меня, а потом удивляться, почему я теряю своё дерьмо. Мне нечего сказать Бостону, и ты ничего не можешь изменить.
– Пойми и уважай это, брат, но если ты хочешь вернуться в клуб и в бизнес, ты должен знать, что не можешь нападать каждый раз, когда видишь его. Если я не могу быть уверен, что ты будешь хорошо работать с ним рядом, то это не сработает.
Теперь я в бешенстве.
Мой голос звучит как удар хлыста, и я рычу:
– Не сомневайся в моей преданности клубу, Малакай. Я бы отдал за это свою жизнь, и ничто не помешало бы мне делать то, что я должен делать правильно, даже Бостон. Он держится от меня подальше, я больше не причиню ему неприятностей. Не заставляй меня работать с ним и не проси меня говорить с ним. Я отдам должное уважению клуба, ненависти больше не будет, но я никогда, блять, никогда не прощу его.
– Я уважаю это, но ты должен знать, брат или нет, я не могу допустить, чтобы такое дерьмо шло ко дну, не могу допустить, чтобы название клуба попало под огонь, потому что ты не можешь держать себя в руках.
– Я контролирую себя. Этого больше не повторится.
Он изучает меня.
– Когда-нибудь, брат, ты выслушаешь его и, возможно, поймёшь, что то, что случилось с Нериссой, было не на его совести.
Услышав её имя, я вздрагиваю, знакомая боль пробегает по моему телу и взрывается в груди. С тех пор как она умерла, я намеренно избегаю говорить или слышать это. Я сглатываю, встречаюсь с ним взглядом и говорю спокойным, бесстрастным голосом:
– Я никогда его не выслушаю. Но я буду уважать твои правила. Ну что, мы закончили?
Он вздыхает.
– Увидимся позже, брат.
Я смотрю Малу вслед, а когда он уходит, выдыхаю и закрываю глаза, пытаясь успокоиться.
По одному дню за раз.
Мне нужно сосредоточиться сейчас.
Мне нужно снова обезопасить Скарлетт.
Маверик
– Что ты, блять, имеешь в виду, говоря, что мы не можем войти? У нас есть чёртовы билеты, – рычу я, глядя на четырёх охранников, стоящих у входа на концерт Скарлетт.
– Нам сообщили, что по соображениям безопасности вам вход воспрещён. Вам будет предложен полный возврат денег.
– Вы не можете запретить кому-то прийти на концерт, – огрызается Мал.
– Можем и будем, – говорит темноволосый охранник, глядя прямо сквозь нас, как будто мы не более чем дерьмо на его ботинке, которое он быстро и сильно должен был соскрести.
– Это пиздец, – рычу я. – Хер-блять-ня.
– У вас есть выбор, вы можете либо уйти, либо устроить сцену, – говорит охранник, выглядя слишком самодовольным. Я хочу стереть это самодовольство с его грёбаного смешного лица. – Если вы уйдёте, никаких дальнейших действий не будет предпринято. Если вы устроите сцену, мы примем все необходимые меры, чтобы закончить сцену до того, как кто-нибудь пострадает или пострадает от неё. И что же это будет?
Мал протягивает руку, обхватывает мою и тянет за собой.
– Нам лучше уйти, брат. Нет смысла начинать что-то здесь, перед всеми этими людьми.
Я задыхаюсь от гнева, но резко киваю и позволяю Малу вытащить меня из толпы обратно на улицу. Люди смотрят на нас, когда мы проходим мимо, некоторые из них делают шаг назад, как будто мы собираемся взорвать грёбаный стадион или сойти с ума и вытащить пистолет. Когда мы оказываемся вне пределов слышимости, я оборачиваюсь и рычу:
– Какого хрена нас вычеркнули из списка? Предполагалось, что мы будем защищать её.
– Вы двое поссорились что ли? – спрашивает Мал. – Это её рук дело?
Я поворачиваюсь и бросаю на него ледяной взгляд.
– Вчера вечером мой рот был между её грёбаных ног, так что это было грёбаное «нет». Это не моя работа.
– Молодец, мальчик! – Кода ухмыляется.
– Тогда какого хрена нас не пускают на её концерт? – спрашивает Мал, оглядывая окрестности и обводя взглядом как можно больше людей. Я не знаю, что он ищет, но он достаточно умён, чтобы держать ухо востро.
Что-то происходит.
– Может быть, они узнали о тебе и не хотят, чтобы она была рядом? – спрашивает Кода.
– Возможно, – говорю я, проводя руками по лицу и почёсывая растущие на подбородке волосы, которые мне действительно нужно сбрить в ближайшее время, иначе я обзаведусь бородой. – Вчера вечером я действительно заходил к ней в номер. Кто-нибудь мог меня видеть. Кроме того, её поймали, когда она пробиралась к выходу. Менеджер могла ухватить её за задницу.
– Ты ей позвонишь? – Мал кивает в сторону карманов моих брюк.
– Давай попробуем, но у неё не будет телефона, когда она собирается перед концертом.
– Попробуй, – говорит Кода, доставая сигарету. – В противном случае, наш лучший вариант – остаться здесь и ждать, но если мы не сможем подобраться достаточно близко, мы не сможем защитить её.
– Нет, – бормочет Мал. – Это может осложнить дело.
Я достаю телефон и звоню Скарлетт. Звонок идёт прямо на голосовую почту. Нахуй всё. Я засовываю телефон обратно в джинсы.
– Нет ответа. Нам придётся просто подождать, пока я не выясню, что происходит.
Кода откидывается назад, прислонившись к столбу.
– По мне, так здесь полно чертовски милых дам, чтобы понаблюдать за ними некоторое время.
Я достаю сигарету и закуриваю. Мы пробудем здесь, по меньшей мере, несколько часов. Это заставляет задуматься, какого хрена там происходит? Скарлетт в безопасности? Неужели они узнали о нас? Они выбрали нас по какой-то причине, которая говорит мне, что они знают и решили, что это не то, что они собираются принять. Моя грудь сжимается, и я чувствую, как незнакомый гнев и немного отчаяния взрываются в моей груди.
Мне не нравится, когда меня удерживают от того, чего я хочу.
Мне действительно не нравятся вещи, мешающие мне.
Глава 16
Скарлетт
Я выступаю, но знаю, что их здесь нет.
Я знаю, что Сьюзен позаботилась о том, чтобы их не пустили на концерт. Я поняла это в ту же секунду, как увидела, что их нет в толпе, и ярость взорвалась глубоко внутри меня. Потому что она не имеет никакого права, вообще никакого, забирать людей из моей жизни, потому что она не согласна с компанией, с которой я общаюсь. А ещё лучше, она не может лишить меня защиты. Мне нужны эти люди, без них я не чувствую себя в безопасности.
Я провела хороший концерт, потому что всегда буду выкладываться перед своими поклонниками. Поэтому, когда я на сцене, то отстраняюсь от всего остального происходящего и устраиваю невероятное шоу. К тому времени, когда всё закончится, я буду более чем готова встретиться со Сьюзен и покончить с этим раз и навсегда. Мне также нужно найти способ связаться с Мавериком, потому что он, без сомнения, будет волноваться, что он не связался со мной, и что его не пустили на шоу.
Когда я прохожу за кулисы, то иду прямо в свою гримёрную в поисках Сьюзен и в основном своего телефона, чтобы позвонить Маверику. Я машу Амалии, когда прохожу мимо, и она радостно и возбуждённо машет мне в ответ. Ей нравится участвовать в концерте, и, как я и предполагала, она проделывает невероятную работу. У неё есть природный талант, но есть и нечто большее – у неё есть чувство, глубоко укоренившееся чувство, которое делает её намного более сильной, когда она играет.
Я добираюсь до своей гримерной и вхожу.
Я сразу же вижу Сьюзен, покручивающую мой телефон в руке. Какое-то мгновение я просто смотрю, а потом у меня начинает звенеть в ушах и покалывать кожу. Моё зрение затуманивается от гнева, разочарования и полного опустошения. Она мой менеджер, но у неё нет никакого права рыться в моих личных вещах, и уж точно не в моём телефоне.
– Что ты делаешь?
Она оборачивается, всё ещё держа телефон в руке, и какое-то мгновение просто смотрит на меня широко раскрытыми глазами, потом берёт себя в руки, как всегда делает Сьюзен, и говорит:
– Я проверяю, чем ты занимаешься.
– Ты не имеешь права, – отвечаю я, идя вперёд, но она выхватывает телефон обратно.
– У меня есть право, когда ты общаешься с преступниками, Скарлетт. Твоя карьера на кону, и я много работала, чтобы сохранить её в хорошем состоянии. Я не могу допустить, чтобы ты связалась с байкерами и устроила сцену. Это опасно.
– Пожалуйста, верни мне мой телефон.
– Извини, но я не могу этого сделать.
– Сьюзен, я больше не буду тебя спрашивать. Отдай его мне.
– Скарлетт, я знаю, что сейчас ты этого не понимаешь, но я делаю то, что лучше для тебя. Если кто-нибудь узнает, что ты тут ошиваешься... с...
– С кем? – огрызаюсь я.
– С такими людьми. Те... мужчины...
– Эти люди ничем не отличаются от нас с тобой, они только и делают, что присматривают за мной и защищают меня. Кстати, если бы твои люди хорошо выполняли свою работу, мне бы это не понадобилось...
Её лицо краснеет.
– Я не собираюсь снова спорить с тобой. Мы сейчас же вернёмся в отель. Приготовь свои вещи.
С меня хватит.
Всё. Достала.
Я молча поворачиваюсь и выхожу из гримёрной.
– Скарлетт! – зовёт Сьюзен. Я не обращаю на неё внимания.
Я несусь по коридорам, мимо охраны, которая быстро понимает, когда голос Сьюзен разносится в коридоре за мной, что я в бешенстве. Я знаю, где находятся задние выходы из этого места, и я не собираюсь больше ни секунды оставаться в пределах этого нелепого грёбаного мира, который Сьюзен собирается создать для меня и заманить в ловушку. Я начинаю бежать, сильно и быстро, к задним выходам. Охрана приказывает мне остановиться. Я не слушаю.
Я ударом открываю заднюю дверь и замедляю шаг, успокаивая себя, чтобы не устраивать слишком много сцен, и выхожу. Каждый вход охраняется, по очевидным причинам, но задние выходы не так сильно, потому что двери открываются только наружу, они не открываются внутрь, что означает, что никакие сумасшедшие фанаты не могут войти, даже если они прошли мимо охраны и подобрались достаточно близко. У задней двери стоят два охранника, которые ещё не поняли, что мне нельзя выходить. Они в этом не сомневаются. Они знают, что концерт окончен. Их задача – не защищать меня, а просто следить, чтобы никто не проник внутрь.
– Спокойной ночи, ребята, – счастливо улыбаюсь я и машу им рукой. – Спасибо.
Они кивают мне, и я убегаю. Быстро. За стадионом есть стоянка, и если я буду пробираться между машинами и продолжать движение, то в конце концов окажусь на улице. Я не прикрыта, я всё ещё одета в своё концертное платье, и в ту же секунду, как я выйду на тротуар, люди узнают меня. Это риск, на который я готова пойти. Потому что с меня хватит. Я лавирую между машин, используя их, чтобы скрыть себя от посторонних глаз. Я слышу неистовые, сердитые голоса. Сьюзен, без сомнения, и я знаю, что она сойдёт с ума из-за этого.
К черту её.
К черту всё это.
Я имею полное право на жизнь.
Я выхожу на тротуар и оглядываюсь. Люди всё ещё покидают стадион. Им понадобится добрый час или даже больше, чтобы очистить улицы. Если я сейчас выйду на улицу, на меня тут же набросятся.
Вот тогда я их и замечаю.
Маверик, Кода и Малакай стоят справа от меня, на приличном расстоянии от входа, который находится слева. Они стоят, прислонившись к нескольким уличным фонарям, и наблюдают за толпами выходящих людей. Без сомнения, следя за любой опасностью. Учитывая, что они мало что могли сделать, я думаю, это лучшее, что они смогли предложить сегодня вечером. Тот факт, что они всё ещё здесь, и, вероятно, уже несколько часов, заставляет моё сердце биться сильнее.
Поэтому я делаю глубокий вдох, не задумываясь об этом, опускаю голову и бегу.
Я слышу, как кто-то выкрикивает моё имя в ту же секунду, как я выхожу на тротуар, а затем я слышу неистовую болтовню фанатов, когда они понимают, кто я. Мал первым замечает меня, и когда он это делает, то пихает Маверика. К тому времени, когда Маверик смотрит на меня, поворачивается к толпе фанатов, а затем снова на меня, Кода уже движется к их мотоциклам, припаркованным на улице.
Я набираю темп.
Мои фанаты кричат позади меня.
Я быстро бегу к мотоциклу Маверика.
К тому времени, как я добираюсь до него, он уже перекинул ногу через сиденье и завёл двигатель. Я прыгаю ему за спину, почти не думая о том, что на мне блестящее серебристое короткое платье. Я цепляюсь за талию Маверика, и он с сердитым урчанием выезжает на своём мотоцикле, лавируя в потоке машин, пока мы не скрываемся из виду.
Я уже знаю, что кто-то сделал фотографию.
Я знаю, что к утру лицо Маверика будет во всех новостях рядом с моим.
Но сейчас мне всё равно.
Мне просто всё равно.
***
– Какого хрена произошло? – спрашивает Маверик, когда мы останавливаемся на тихой стоянке у пляжа. – Мы не смогли попасть внутрь.
Мал и Кода остановились рядом с нами и слезли с байков. Я продолжаю прислоняться к Маверику, всё ещё пытаясь отдышаться. Это была самая сумасшедшая, самая безумная вещь, которую я когда-либо делала, но, черт возьми, это было приятно. Это было так хорошо просто... чувствовать. Даже если это были страх, вина и адреналин, смешанные в одном. Это всё ещё было удивительно.
– Мой менеджер узнала обо всех вас и решила, что не позволит вам приближаться ко мне. Она даже забрала мой телефон. Итак, сегодня вечером я беглянка, что было не самой умной вещью, которую я когда-либо делала, потому что теперь ваши лица будут во всех новостях к утру.
Мал фыркает:
– Это будет не в первый раз, дорогая, и уж точно не в последний. Мы всегда привлекаем к себе плохое внимание, это не причинит нам никакого вреда. Ты с этим справишься?
Я пожимаю плечами.
– Честно говоря, меня это не волнует. У меня хорошо получается то, что я делаю. Я всегда следую правилам, но даже у меня есть свои пределы. Я не собираюсь провести остаток своей жизни запертой в гостиничном номере, а затем вытолканной на сцену. Я устала от того, что не могу сказать, что мне позволено чувствовать, с кем мне позволено говорить, и что мне позволено делать.
Кода кивает, лицо напряжено.
– К чёрту это. Я скорее умру, чем запутаюсь в этих границах.
Иногда и я тоже.
– Ты вернёшься сегодня вечером? – спрашивает меня Маверик, и я встречаюсь с ним взглядом.
Что-то пронзает меня, сильно и глубоко, ударяя прямо в сердце. Воспоминания о нашем последнем свидании переполняют мой разум, и я кусаю нижнюю губу. Его глаза опускаются на неё, и я клянусь, вы могли бы разрезать сексуальное напряжение с помощью проклятого ножа.
– Нет, – бормочу я. – Нет, не вернусь. У меня нет концерта в ближайшие несколько дней, и я не собираюсь проводить всё это время в своём автобусе.
– Играешь с огнём, детка, – говорит Маверик таким хриплым голосом, что я вздрагиваю. – Мне это чертовски нравится.
Я сглатываю и улыбаюсь.
– Я снял хижину за городом, – говорит Мал, доставая из кармана связку ключей. – Иди туда, возьми выходной. У нас есть дела, которые займут всю ночь. Вы можете использовать ее.
Он бросает ключи, и Маверик ловит их, одобрительно кивая. Я краснею, а Кода ухмыляется и подмигивает мне. Совершенно очевидно, что они говорят, хотя никто из них этого не произносит. Иди и побудь один, мы оставим тебя в покое и позволим тебе делать всё, что ты захочешь, когда будешь там.
– Ценю это, – бормочет Маверик. – Адрес?
– Пришлю тебе в сообщении. Нам пора отправляться в путь. Есть кое-какие зацепки. Поговори со Скарлетт, расскажи нам всё утром. В противном случае, наслаждайтесь ночью. Не испортите мои чёртовы простыни.
Я краснею так сильно, что мои щеки горят, и Мал улыбается мне.
– Будь с ним поласковее, дорогая, если ты на нём ездишь, езди медленно.
У меня отвисает челюсть, и двое мужчин смеются, низко и глубоко, и забираются на свои мотоциклы, исчезая в ночи с сердитым грохотом в темноте. Я поворачиваюсь к Маверику, внезапно занервничав, впервые оставшись одна, без всяких обязательств, без драмы, без пения, без защиты, только мы. Маверик и я. На целую ночь. Делать то, что мы хотим, и ничто не сдерживает нас.
Моё сердце переполняется предвкушением.
– Давай прокатимся, пока ты не замёрзла.
Я киваю, потирая руки. Немного прохладно, но это может быть внезапно появившейся нервозностью, пронзившей моё тело. Я сглатываю и поворачиваюсь лицом к мотоциклу, ожидая, когда Маверик заберётся на него. Когда он это делает, я проскальзываю за ним, придвигаясь ближе и наклоняясь, вдыхая его запах и вздрагивая от мыслей, которые начинают вторгаться в мой разум. Маверик – это фантазия каждой женщины, но он также обладает пугающей, неуверенной гранью, которая заставляет вас задуматься, что же у него может быть в рукаве.
Я думаю, что скоро это выясню.
***
Дорога до хижины занимает чуть больше получаса, как только мы выбираемся из города. Я не против. На несколько минут я просто закрываю глаза и принимаю все это, позволяя тяжести мира соскользнуть с моих плеч и принести мне покой. Я забываю о своей музыке и неприятностях, в которые попаду, когда наступит утро, и просто сосредотачиваюсь на том, что происходит здесь и сейчас. Маверик, я и дорога. Ничего на моём пути. Ничто меня не удерживает.
Только мы.
Мы прибываем к хижине, и маленький наружный свет уже включен. Это не слишком далеко вглубь леса за ней; на самом деле, она вроде как находится недалеко от дороги, поэтому байк Маверика легко движется по гладкой грязи. Хижина выглядит странно, удобно, и это заставляет меня задуматься, почему байкер выбрал её. Наверное, для уединения. Они не кажутся слишком социальными типами. Маверик останавливает свой байк, и я слезаю с него, выдыхая и откидывая голову назад, закрываю глаза и вдыхаю свежий воздух.
– Для человека, у которого есть собственное ранчо, готов поклясться, что ты никогда раньше не видела свежего воздуха, дорогая. – Маверик хихикает, берёт шлемы и кладёт их на мотоцикл, прежде чем взять меня за руку.
Я вдруг начинаю нервничать. Крошечные бабочки порхают в моём животе. Я так давно не была с мужчиной, что вдруг не знаю, что делать. Будет ли это неловко? Буду ли я звучать ужасно в муках страсти? Боже, что, если мой оргазм звучит как умирающая кошка? Была ли я раньше крикуньей?
– Дыши, Скарлетт, – бормочет он, отрывая меня от моих мыслей. – Перестань думать обо всём и просто позволь Вселенной дать тебе то, что ей нужно на одну ночь.
– Вселенная дала мне байкера и хижину, я не уверена, что доверяю этим двум комбинациям, – я немного смеюсь.
– Не волнуйся, детка, – говорит Маверик, сжимая мою руку и наклоняясь так близко, что его дыхание щекочет мне ухо. – Я укушу только пару раз.
Я вздрагиваю и сглатываю, поворачивая голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Боже. Он само совершенство. Грёбаное ужасающее совершенство.
– Хорошо, – шепчу я.
Его взгляд становится голодным, и он тянет меня к хижине. Я не воспринимаю многого, пока мы идём, потому что мой разум крутится над всеми возможностями, которые сегодня есть. Что он со мной сделает? Как это заставит меня чувствовать себя? Чёрт возьми, я, наверное, не должна быть здесь, но, чёрт возьми, если у меня есть силы остановить это сейчас. Я хочу его больше, чем когда-либо в своей жизни.
Самое время сделать что-нибудь для себя.
Хижина открытой планировки, поэтому всё находится в одной большой комнате. Слева потрескивает камин, а перед ним стоит кровать. Есть небольшая, но великолепная кухня из белого дерева, гостиная, стол и стулья, а затем две комнаты справа, где, как я предполагаю, находится ванная комната. Большие окна тянутся вдоль одной стены с двойными стеклянными дверями посередине, которые ведут из задней части хижины, без сомнения, в великолепный двор. Я делаю пометку, чтобы посмотреть утром.
Маверик ведёт меня к кровати, и внезапно моё сердце застревает в горле, и я изо всех сил пытаюсь вспомнить, как дышать. Когда мы подходим к кровати, я чувствую, как тепло огня щекочет мою кожу.
– Что ты хочешь сделать в первую очередь? Душ или трах, или и то и другое одновременно?
Его голос звучит низко и хрипло в моём ухе, и я вздрагиваю от этого звука. Я поворачиваюсь к нему, запрокидываю голову и смотрю ему в глаза. Я пела всю ночь, так что хочу принять душ, и хочу сделать это с ним. Мысль о том, чтобы быть с ним в душе, наши тела прижаты друг к другу, эти большие руки блуждают по всему моему телу, заставляет каждую фантазию в моей голове оживать.
– Душ, вместе, – выдыхаю я, кусая нижнюю губу.
– Ещё раз прикуси губу, и мы не сможем зайти так далеко, – рычит он.
Я сглатываю, и он, не теряя времени, ведёт меня ко второй двери в хижине, которая открывается в большую, красивую душевую комнату с глубокой ванной и массивным душем на двоих. Вау. Я оглядываюсь вокруг, но быстро теряю фокус, когда Маверик бросает куртку на землю и хватает край футболки, стягивая её через голову. И вот он стоит передо мной в одних джинсах, с ремнём в поясе и больше ни в чём. Мои глаза путешествуют вдоль мужского тела, и огонь вспыхивает между моих ног. Его тело –совершенство, что я уже знала, но не думаю, что когда-нибудь устану видеть, насколько он невероятно силён.
Я тянусь к молнии своего платья, и взгляд Мэверика устремляется на меня, похотливый и напряжённый.
