Текст книги "Обжигающий виски (ЛП)"

Автор книги: Белла Джуэл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Она меня не услышит.

Боже. Она, наверное, не знает, что я её ищу.

– Амалия? – я снова плачу, бегая вокруг.

Там, где мы припарковались, темно, так что я почти ничего не вижу. Я слышу слабый стон и разворачиваюсь, бросаясь в направлении звука. Амалия лежит под уличным фонарём рядом с парком, где мы остановились с нашим автобусом. Я падаю на колени, сдирая с себя всю кожу, и начинаю плакать, как только вижу её. Она вся в крови, избита, её волосы перепачканы кровью. Боже. Нет. Что они с ней сделали?

– Амалия? – плачу я. – Мне очень жаль. Боже. Мне очень жаль. Я позову за помощью.

– Помогите! – я громко кричу, зная, что мой телефон остался у автобуса. – Кто-нибудь, помогите!

Охрана выходит из трейлера за углом, выскакивает и быстро бежит ко мне. Они резко останавливаются, когда видят Амалию на земле, истекающую кровью.

– О, Боже!

Сьюзен. Я не знаю, откуда она взялась, но она тоже бежит к нам.

– Что случилось? – она плачет.

– Не знаю, я просто услышала крик и нашла её в таком состоянии, кто-нибудь, вызовите скорую!

Некоторые из членов моей группы вышли из автобуса, все они разговаривают, спрашивают: «Что случилось?», – но всё, что я могу сделать, это держать подругу в своих объятиях, покрываясь её кровью, и плакать. Плакать, потому что я лгунья. Плакать, потому что это моя вина. Плакать, потому что, черт возьми, кто-то обидел самую красивую девушку на всем белом свете.

– Всё будет хорошо, – шепчу я подруге. – Обещаю тебе, всё будет хорошо.

Она издаёт болезненный звук, который вырывает моё сердце из груди.

Я ужасный человек.

Что, чёрт возьми, мне теперь делать?

Глава 20

Маверик

Я не могу до неё дозвониться.

Я пытаюсь всё утро, но мои звонки и сообщения остаются без ответа. Сегодня мы ищем зацепку, так что у меня нет времени идти и выслеживать её. Какого хрена она меня игнорирует? Она ранена? Ещё хуже? У меня голова идёт кругом от возможных вариантов, и я расхаживаю по гостиничному номеру, в котором мы остановились, гадая, найду ли я время, чтобы найти Скарлетт, прежде чем мы уйдём и покончим с этими наводками.

– Ты мельтешишь, брат. Наверное, она просто готовится к шоу, – говорит Мал, изучая меня.

– Она никогда не игнорирует меня. Чувствую, что что-то не так, глубоко внутри я это чувствую.

– Уверен всё в порядке. У нас нет времени, чтобы пойти и проверить её. Бостон и Кода свободны, ты хочешь, чтобы я отправил их туда и отчитался?

– Этот ублюдок и близко не подойдёт к другой моей чёртовой женщине! – рявкаю я.

Мал стоит, глаза сужены, тело напряжено.

– Ещё раз так со мной заговоришь, и я клянусь тебе, Маверик, что отшлёпаю тебя по твоей грёбаной заднице.

Проклятье.

– Извини, – бурчу я. – Но я ему не доверяю. Пошли Коду.

Мал качает головой, и я ненавижу это чёртово разочарование в его глазах.

– Как тебе будет угодно.

Он выходит на улицу, чтобы позвонить, и в этот момент звонит мой телефон. Это неизвестный номер, поэтому я отвечаю:

– Да?

– Ах, привет, это Маверик?

Это женский голос.

– Да, а это кто?

– Сьюзен, менеджер Скарлетт.

Моё грёбаное сердце подпрыгивает к горлу.

– Она в порядке? Что-то случилось?

– Нет, у нас сегодня тройная охрана на её последнем концерте, так что она интересуется, можешь ли ты просто понаблюдать снаружи.

Снаружи?

Это звучит как-то неправильно. Совсем нет.

Почему она вдруг вышвырнула меня на улицу и отказалась отвечать на мои звонки, а главное, отказалась рассказать мне всё это дерьмо сама?

– С ней что-то происходит?

– Нет, она просто устала сегодня. Последний концерту её тура всегда вызывает стресс. Всё хорошо.

Чертова лгунья.

Она прикрывает Скарлетт. Я просто не знаю почему. Но я, блять, узнаю, как только закончу с этой зацепкой, и она завершит своё шоу, я разыщу её и выясню, почему, блять, она вдруг решила игнорировать мои сообщения и вести себя так, будто меня не существует. Меня бы здесь не было будь всё так просто, я знаю, когда что-то не так, и что-то чертовски не так. Этот бывший связался с ней? Угрожает ей? Или она передумала насчёт нас? Кто-то сказал ей, что она должна держаться от меня подальше? Должна же быть какая-то причина.

Всегда есть причина.

– Без проблем, – бурчу я. – Мы будем снаружи.

– Спасибо.

Она вешает трубку как раз в тот момент, когда Мал возвращается.

– Сейчас пошлю Коду к ней, может, он увидит, что происходит. Кто это был?

– Её менеджер, – ворчу я. – Говорит, что хочет, чтобы мы сегодня были не внутри, а снаружи. Просьба Скарлетт.

Мал прищуривается.

– Странно.

– Чертовски странно.

– Мы докопаемся до сути, поэтому сейчас мне нужно, чтобы ты был со мной для тех зацепок, за которыми мы собираемся охотиться. Кода доложит, если что-нибудь увидит. Я уверен, что с ней всё в порядке, Мэв. Наверное, она просто переживает из-за своего концерта.

– Да, – бормочу я.

Но что-то здесь не так.

На хрен всё.

Скарлетт

Я не могу дышать.

Я даже не хочу этого делать.

Я хочу отменить все свои выступления и уехать домой, но не могу. Как говорится, шоу должно продолжаться, несмотря ни на что. Я не могу убежать, даже если бы захотела. Нет, я должна остаться и посмотреть правде в глаза, надеть свою лучшую улыбку и никому не показывать, что внутри я разваливаюсь на куски.

Амалия в больнице, три сломанных пальца, синяки по всему телу, рана на голове и сотрясение мозга. Мне не разрешили поговорить с ней, потому что она отдыхала. Я послала ей кучу сообщений, но этого недостаточно. Она должна знать, что это моя вина. Я бы не стал винить её, если бы она никогда больше не захотела со мной разговаривать. Они отправляют её домой в Денвер, а это значит, что я не увижу её, пока не вернусь. Моё сердце разбивается на тысячу крошечных кусочков.

Маверик пытался связаться со мной весь день.

Но я избегала его. Как, чёрт возьми, мне объяснить, что произошло, чтобы они ничего не заподозрили? Как только я скажу ему, что с Амалией что-то случилось, он поймёт, что это связано с Треем. Он усилит охрану. Он не оставит меня в покое. Но мне нужно убедиться, что этот автобус не заперт. У меня нет другого выбора. Я знаю Трея, я точно знаю, на что он способен. Моя подруга, лежащая сейчас в больнице с переломами и синяками, показывает мне, на что он способен, когда ему что-то нужно.

Так что я сама по себе.

Я сказала Сьюзен, чтобы она сообщила Маверику, что у нас есть дополнительная охрана и что они могут просто наблюдать снаружи сегодня вечером. Я придумала какой-то предлог, понимая, что он взбесится, узнав о случившемся с Амалией, поэтому я не хотела говорить ему об этом до окончания концерта, и он поймёт, что я расстроена, поэтому было проще заставить их выполнять внешние обязанности. Сьюзен сказала, что позвонит Маверику, как и подобает хорошему менеджеру, и я заставил её поклясться, что она ничего ему не скажет, если он спросит. Просто я была занята и нервничала из-за своего последнего шоу.

Что отчасти верно.

Я должна отключиться. Я просто должна убедиться, что Трей получит то, что хочет, когда мы будем дома, и всё будет кончено, я расскажу Маверику, и он сможет с этим справиться. Сейчас риск слишком велик. Трей сказал, что оставит меня в покое, если я сделаю как он хочет, конечно, я не верю, но у меня нет другого выбора. Так что я сделаю это не потому, что хочу, а потому, что должна. Трейтон хочет, чтобы наркотики были в автобусе перед сегодняшним концертом, потому что это моё последнее выступление, и завтра мы уезжаем домой.

Сьюзен уже на стадионе, помогает готовиться к сегодняшнему шоу. Здесь со мной дежурит охрана, так что избавиться от них будет непросто. Трейтон хочет, чтобы автобус открыли до трёх. Он получил мой номер телефона. Я не знаю, как он это сделал. Я даже не хочу знать как. Достаточно того, что он способен следить за мной, что бы я ни делала. Всё, что я получила сегодня, – это сообщения с требованиями и угрозами, что я должна сделать это правильно, или я окажусь в серьёзной беде, или кто-то, кого я люблю, пострадает. Так что я весь день только и делаю, что топчусь на месте, ни с кем не разговаривая, почти не слушая, и не обращаю внимания на Маверика, сходящего с ума.

Я не могу лгать ему прямо в лицо, поэтому мне легче не разговаривать с ним.

Мне удалось убедить всех членов моей группы дать мне время, действуя так, как будто я была вне себя от шоу, поэтому они все вышли на день, а затем направились на стадион, чтобы порепетировать. Я убедилась, что осталась одна. Что никто не рискует быть замеченным. Мало того, я не могу рисковать их жизнями, если что-то пойдёт не так. Я и так уже причинила достаточно вреда, и мне больше не нужно этого делать.

Я не знаю, как мне это сойдёт с рук, я знаю только, что пока мы не вернёмся домой в Денвер, где нас должным образом защитит клуб, у меня нет другого выбора. Я могу только молиться, чтобы Маверик не пришёл и не попытался найти меня, потому что если он это сделает, то может просто увидеть, какой я ужасный человек, а я этого не вынесу. Сейчас мне нужно сосредоточиться и немного побеспокоиться о безопасности. Я до сих пор не знаю, как мне это сделать. Они просто стоят и смотрят на меня. Всегда наблюдает.

Сейчас два часа пополудни, и у меня есть всего час до появления Трейтона. Мне удалось стащить ключ Сьюзен от камеры хранения с её брелка сегодня утром, когда мы встретились, чтобы пойти на вечернее шоу. У меня есть свой. Это единственные два ключа, которые открывают его, поэтому, как только наркотики будут внутри, я запру его, и никто не будет знать. Меня никогда раньше не досматривали и не обыскивали, и я уверена, что не обыщут и сейчас. Хотя буря дерьма в СМИ, начавшаяся на прошлой неделе, может вызвать некоторые подозрения и дать копам ещё больше оснований следить за мной.

Меня тошнит.

Как будто меня сейчас вырвет.

Мой телефон жужжит с сообщением. Это Трейтон.

Т: Разблокируй автобус. Мы будем там через пять минут. Не беспокойтесь о службе безопасности. Я с ними разберусь.

Какого чёрта?

Я слышу пронзительный крик, и моя голова резко поворачивается, так же как и двое мужчин, стоящих у моего автобуса. Крик продолжается, и моё сердце колотится в груди.

– Скарлетт, садись в автобус!

Я делаю, как мне велят, сажусь в автобус.

– Запри дверь и не открывай её, пока мы не вернёмся.

Крики продолжаются, и двое мужчин должны были наблюдать за мной, вместо того, чтобы бежать на звук. Мне невыносимо думать о том, что мог придумать Трейтон, чтобы заставить кого-то так кричать. В любом случае, они ушли, может быть, всего на несколько минут, но они ушли. Я выхожу из автобуса и вижу, как входит Трей с тремя мужчинами, в руках у них такие тяжёлые сумки, что я даже представить себе не могу, сколько наркотиков они везут контрабандой.

– Открывай немедленно, – рявкает Трейтон.

Я делаю, как он просит, открываю багажник дрожащими пальцами, глаза бегают по сторонам. Я чувствую, что вот-вот упаду и меня вырвет, но держу себя в руках, держусь стойко. Всё нормально. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Я начинаю задыхаться, и мои пальцы дрожат.

– Поторопись, мать твою! – Трэйтон орет. – У нас есть несколько минут до возвращения охранников.

Я открываю багажное отделение, и они запихивают туда сумки, там, по меньшей мере, восемь сумок, и все они набиты до отказа. Не хорошо. Если меня поймают с этим, я проведу остаток своей жизни в тюрьме. О чём, чёрт возьми, я думаю? Амалия. Моя семья. Друзья. Родные. Вот о чём я думаю. Всё будет хорошо. Я уверена, что всё будет хорошо.

– Запри дверь, – приказывает Трейтон.

Я делаю, как он просит, и запираю дверь. Трейтон поворачивается ко мне.

– Скажи хоть слово, выдохни хоть одно грёбаное слово, и я заставлю тебя пожалеть, что ты вообще родилась. К тому времени, как я закончу с тобой, ты будешь молиться о смерти. Держи своё дерьмо при себе, держи рот на замке, и у нас не будет проблем. Всё ясно?

Я киваю, пытаясь сдержать слёзы.

– Не веди себя подозрительно.

– Ч-ч-что, если меня поймают?

Он ухмыляется, злобно и дико.

– Ну, я думаю, ты будешь чертовски хорошо выглядеть в оранжевом комбинезоне. Успокойся, милая.

С этими словами он исчезает.

Мои колени начинают дрожать, и я начинаю сильно потеть.

– Скарлетт!

Служба безопасности.

Я обегаю автобус, без сомнения выглядя так, как будто вот-вот потеряю свой обед.

– Почему ты стоишь снаружи автобуса?

Дерьмо.

– Я... Я услышала крик и испугалась. Мне было очень страшно. Всё в порядке?

Они изучают меня. Без сомнения, я выгляжу испуганной. Они не станут меня допрашивать. Один из них кивает.

– Исчез, кто бы там ни был. Наверное, девушка поссорилась со своим парнем. Ничего насильственного, насколько мы могли видеть. Лучше тебе остаться в автобусе до начала концерта, просто на всякий случай.

Я киваю, захожу в автобус и запираю дверь.

В ту же секунду я падаю на колени и рыдаю.

Я просто плачу и плачу.

Что, чёрт возьми, мне делать?

Глава 21

Маверик

Что-то не так.

Я понял это в тот момент, когда увидел лицо Коды.

Он смотрит на меня так, словно хочет сказать, что кто-то, кого я люблю, умер. Точно так же они смотрели на меня, когда я узнал об убийстве Нериссы. Жалость. Как будто они сочувствуют мне. Как будто они не знают, как себя вести и что делать.

Мне это чертовски не нравится.

Совсем.

– Почему ты так на меня смотришь, Дакода? – рычу я. – Я клянусь, блять, тебе нужно говорить, потому что моё терпение сегодня чертовски коротко.

– Мэв ... – начинает он, потом смотрит на Мала.

– Высказывайся, – приказывает Мал. – Сейчас, Кода. Что случилось?

Кода оглядывается на меня, вздыхает, проводит рукой по волосам и говорит глубоким, но полным сожаления голосом:

– Думаю, ты был прав насчёт неё с самого начала.

– Насчёт кого?– требую я, сжимая кулаки.

– Насчёт Скарлетт.

У меня кровь стынет в жилах, и я вздрагиваю. Что он имеет в виду, говоря, что я был прав насчёт неё? По поводу чего? Он не имеет никакого грёбаного понятия, и мой уровень разочарования растёт.

– В твоих словах нет никакого смысла! – рявкаю я. – Какого хрена ты несёшь?

– Видел её сегодня, наблюдал, как ты просил. Она была дёрганной, чертовски нервничала, находясь в автобусе одна. Мне потребовалось несколько часов, чтобы выяснить, её место положение. Остальные члены её команды были на стадионе.

– Ускорься, – рявкаю я. – И что она делала?

– С ней были два охранника. Услышав этот грёбаный ужасный крик, они убежали, а потом появился Трейтон с несколькими своими людьми, и она открыла для них багажное отделение своего автобуса, и они загрузили его сумками. Сумки, которые, как я предполагаю, наполнены наркотиками. Потом они ушли.

Нет.

Он чертовски ошибается.

Она им не помогает.

Она им не поможет.

Я вижу красную пелену, и не могу дышать, не могу, блять, думать. Все, что я могу сделать, это смотреть вдаль, зрение затуманивается. Я ей доверял. Она ни за что не поступит так со мной. Ни за что, блять. Он ошибается. Должно быть, он чертовски ошибается.

– Ты уверен в том, что видел? – спрашивает Мал, и голос его звучит смиренно.

– Я бы этого не сказал, Если бы не был уверен. Не верите мне, откройте этот автобус, и вы увидите сами.

– И она открыла его для них? – шиплю я, мой голос так повысился, что я не в силах удержать его под контролем.

– Она сама им открыла, – подтверждает Кода.

– Блять! – реву я, гнев вырывается из моей груди и врывается в комнату.

Мал вздрагивает и делает шаг вперёд.

– Маверик, успокойся. Мы не знаем всей истории, и пока не узнаем, тебе нужно сохранять спокойствие. Он мог угрожать ей, ты же не знаешь, что происходит.

– Если бы он угрожал ей, она бы пришла ко мне, – рычу я. – Она бы, блять, пришла ко мне. Она сама приняла это решение. Всё это время она, вероятно, была в этом замешана. Блять. Черт возьми. Я убью её. Блять, после того, как убью его.

– Ты, блять, расслабишься, – рявкает Мал, делая шаг вперёд, его рост превосходит мой. – Или в ином раскладе, Маверик, я тебя заставлю.

Я задыхаюсь. Я не могу дышать. Нихрена не соображаю. Она использовала меня. Использовала и, блять, оскорбила меня. Как будто я грёбаное ничтожество. Ярость переполняет моё тело, и я не могу сосредоточиться, не могу думать. Боль, такая глубокая и сильная, наполняет мою грудь, и я не могу избавиться от неё, как ни стараюсь.

– Успокойся. Притормози, – рычит Мал.

– Дыши, брат, это может быть совсем не то, на что похоже, – говорит Кода.

Я бросаю на них обоих сердитые взгляды.

– Это именно то, на что, блять, похоже.

– Ты либо поможешь нам с этим, либо отступишь и позволишь нам разобраться. И что же ты выберешь? – говорит Мал, глядя холодными глазами.

– Я помогаю. Я опущу её ниже плинтуса, блять, медленно.

Мал сердито смотрит на меня, потом поворачивается к Коде.

– Итак, мы знаем, что Трейтон положил что-то в её автобус. Это чертовски гениально. Очень маловероятно, что его проверят, он переправит наркотики через границу любого штата и сразу же отправит их туда, куда ему нужно – в Денвер. А это значит, что он планирует продавать большие партии на нашей территории. Мы должны уничтожить это дерьмо.

– Мы должны сделать это сейчас, – рычу я.

– Нет, – Мал качает головой, стиснув зубы. – Мы подождём, пока он вернётся туда, где у нас есть клуб. Если мы сейчас вмешаемся в это дерьмо, мы создадим войну, где у нас нет средств для борьбы. Мы подождём, пока автобус вернётся, и доберёмся до него первыми, заберём этот ебучий товар.

– Если мы провернём это, он причинит боль многим людям, – указывает Кода.

– Чёрт возьми, пусть попробует, – рычу я.

– Он собирается начать войну, несмотря ни на что. Он пытается протащить наркотики через весь мой грёбаный город, а этого не произойдёт. Мы доберёмся до них первыми, одержим верх и уничтожим его.

– А Скарлетт? – спрашивает Кода, глядя на меня.

Моё сердце взрывается в груди, а кожу покалывает. Ярость, предательство, боль –все это смешивается в моей груди в яростную смесь.

– Я разберусь со Скарлетт.

– Он пойдёт за ней первым, – указывает Кода, изучая меня. – Он собирается напасть прямо на нас, используя её. Мы не монстры, мы не знаем всей истории, поэтому нам нужно обезопасить её, прежде чем мы прикоснёмся к этим наркотикам.

– Согласен, – кивает Мэл.

– А если она работает с ним, то может выдать всё! – рявкаю я.

– Мы ни черта ей не скажем, просто посадим её под замок, чтобы убедиться, что он не снесёт ей грёбаную башку, пытаясь добраться до нас.

Я вздрагиваю от этой мысли, и моё зрение затуманивается.

– Делай, что хочешь, но, в конце концов, я буду иметь с ней дело.

– Всё, что тебе нужно, брат, – говорит Мал обеспокоенным, но твёрдым голосом.

Я скрещиваю руки на груди, пытаясь сдержать пылающий гнев, клокочущий в груди.

– А что мы будем делать, если он получит наркотики раньше нас? – бормочу я, глубоко дыша и отчаянно пытаясь успокоиться.

– Мы обязательно доберёмся до автобуса раньше него. Я найду способ, – говорит Мал, потирая виски. – Мне нужно организовать кое-какое дерьмо, ввести в курс дела клуб, это взорвётся, и когда это произойдёт, может начаться заварушка. Кто-то должен присматривать за Скарлетт, Кода, я думаю, тебе лучше это сделать. Маверик, пойдём со мной.

– Этого не случится, – бормочу я.

– Ты не пойдёшь за Скарлетт сейчас. Ты вытащишь дерьмо на поверхность, а я не могу себе этого позволить. Мне нужен кто-то, кто может сохранять хладнокровие. Это не ты, брат. Это сделает Кода.

– Я же сказал, что этого не случится, – рычу я, слегка оскалив зубы на брата. – Скарлетт моя, и я не буду вести с тобой переговоры. Я не сделаю ничего, что поставило бы под угрозу ваш план, но я хочу, собственными глазами видеть её. Я хочу посмотреть, что она делает. Я хочу быть тем лицом, которое она увидит, когда поймёт, что мы знаем о её действиях. Это буду я. Ты, блять, слышишь меня? Я.

– Ты играешь в опасную игру, Маверик, – предупреждает Мал, качая головой.

– И это моя игра. Ты не можешь решать, как это будет для меня.

– Дай ей чёртов шанс, – бормочет Кода. – Поверь мне, иногда история совсем не такая, как ты думаешь. Ты не дал Бостону шанса, по крайней мере, учись на своих ошибках и дай шанс девушке. Ты не знаешь, что случилось.

Я вздрагиваю и сжимаю кулаки.

– Будь чертовски осторожен со своими следующими словами, Дакода.

Кода качает головой.

– Он твой, я ухожу.

Он исчезает из комнаты, и я поворачиваюсь к Малу.

– Скарлетт моя.

И она заплатит за то, что сделала со мной.

Она заплатит.

Похуй на неё.

Черт бы её побрал.

Скарлетт

Я едва могу дышать.

Зная, что в моём автобусе есть наркотики, мне хочется блевать каждый раз, когда я думаю об этом. От того, что я не разговариваю с Мавериком, становится ещё хуже. Он перестал звонить. Я дважды пыталась дозвониться, но каждый звонок отклоняется. Я знаю, что он злится на меня, он имеет на это полное право. У нас была потрясающая ночь в той хижине, а потом я и проигнорировала, и отвергла его защиту в один присест. Это не удивительно, что ему нечего мне сказать.

Я постоянно напоминаю себе, что через несколько дней мы возвращаемся домой. Тур окончен, и я могу пойти и увидеть его. Я уверена, что он позволит мне поговорить с ним. Он ведь не исчезнет просто так, верно? От этой мысли у меня сжимается сердце. Надеюсь, я не испортила всё окончательно. Если что-то случится с нашей дружбой, или отношениями, или ещё чем-то, чёрт возьми, до того, как у меня появится шанс попытаться всё объяснить, я никогда себе этого не прощу.

Или Трейтон.

Я ничего о нём не слышала. Он положил наркотики сутки назад, и с тех пор я слоняюсь вокруг автобуса, как параноик. До Денвера ехать долго, и сегодня вечером мы остановимся в последний раз, прежде чем преодолеть оставшийся путь домой. Все устали от автобуса, поэтому Сьюзен забронировала отель. Я не хочу выходить из автобуса, я не хочу выпускать его из виду ни на секунду, но если я потребую остаться, когда никогда не делала этого раньше, они станут чрезвычайно подозрительными, и это привлечёт больше внимания к ситуации.

Поэтому я должна сохранять спокойствие и попытаться найти способ, по крайней мере, оставаться рядом с ним. Я не могу ни есть, ни пить и постоянно нервничаю. Амалия дома в безопасности, чему я очень рада. Она написала мне, что нисколько меня не винит, и я могу навестить её, когда вернусь домой. Я не знаю, чувствую ли я себя лучше или хуже. Просто сейчас я не ощущаю ничего, кроме паники и страха. Я просто хочу, чтобы это было сделано, чтобы вернуться домой и, надеюсь, получить необходимую защиту, когда я расскажу байкерскому клубу о Трейтоне.

Я им всё расскажу.

Когда все, кого я знаю и люблю, в безопасности.

– Тук-тук.

 Я поднимаю взгляд с кровати в моем автобусе и вижу Сьюзен с телефоном в руке. Она изучает меня, сузив глаза.

– Всё в порядке?

– Да, я просто думаю о песне. Сьюзен, ты не против, если я останусь в автобусе Сегодня вечером? Я хочу закончить эти песни, и мне кажется, что здесь я могу лучше сосредоточиться.

Она прищуривается.

– В гостинице будет удобнее.

Не спорь. Играй спокойно. Она заподозрит неладное.

– Да, наверное, ты права, – пожимаю я плечами. – Я просто хотела побыть одна.

– Ты всё ещё расстроена из-за Амалии?

Я киваю.

– Да, страшно подумать, что такое может случиться с кем-то так легко. Без всякой причины.

Но на то есть причина.

Я  –причина.

Моё сердце сжимается от боли.

– Да, это опасный мир. Послушай, ты можешь остаться здесь. Я посмотрю, согласятся ли охранники, дежурившие сегодня вечером, провести ещё одну ночь в фургоне. Если это так, они могут присматривать за тобой.

Я киваю, чувствуя некоторое облегчение.

– Это было бы здорово. Я уйду только поужинать, а потом запру двери и останусь на ночь.

Она кивает.

– Позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится, я дам знать охране. Пожалуйста, держи двери запертыми, телефон при себе, и звони, если что-нибудь случится.

Я киваю.

– Со мной всё будет в порядке. Спасибо, Сьюзен.

Она закрывает дверь, и я слышу, как все собираются и уходят на ночь. Когда дверь автобуса закрывается, я опускаю голову на руки и выдыхаю. Я дрожу, нервная энергия одолевает меня. Мне просто нужно, чтобы это было сделано. Жаль, что здесь нет Маверика. Я хотела бы поговорить с ним, рассказать ему, что происходит, но я рискую слишком многими жизнями, делая это. Пока мы не окажемся в таком месте, где я смогу быть уверен в их безопасности, я должна держать это при себе.

Ещё одна ночь.

По крайней мере, я сегодня в автобусе и могу быть уверена, что никто не подойдёт близко. Я бы не хотела, чтобы кто-то вломился и украл всё это. Я могла только представить, как это будет происходить. Одно я знаю точно: Трейтон убил бы меня без колебаний. Я не рискую этим.

Ещё один день.

Я работаю несколько часов и пытаюсь позвонить Маверику ещё несколько раз – он не отвечает. Я отправляю несколько сообщений – он не отвечает. У меня такое чувство, что сердце вот-вот выскочит из груди, но я ничего не могу с этим поделать. Мы будем дома завтра, я должна постоянно напоминать себе об этом. Мы вернёмся домой, и я всё объясню, и всё будет хорошо... так ведь? Что, если он меня возненавидит? Что ещё хуже, если весь клуб решит, что я их предала?

Я подвергаю свою жизнь риску?

Мои нервы сменяются страхом.

Проклятье.

Мне нужно на минутку отключить мозг. Мне нужно поесть, иначе я заболею.

Я встаю с кровати и потягиваюсь, затем накидываю пальто и выхожу из автобуса. Охрана стоит прямо за дверью. Высокий смуглый мужчина улыбается мне, когда я спускаюсь по ступенькам. Он первый, кто действительно выглядит так, будто с ним стоит поговорить.

– Привет, – улыбаюсь я. – Я хочу поужинать. Ты не против?

Он кивает.

– Конечно, я отвезу тебя. Куда ты хочешь пойти?

Я пожимаю плечами.

– На самом деле мне без разницы. Я просто хотела выйти и поесть.

Он машет рукой в сторону машины.

– Тогда пошли.

Мы направляемся в сторону города, находя место, где можно легко перекусить. Я выбираю мексиканский ресторан на вынос и заказываю еду, а потом мы сидим и ждём. Я узнаю об охраннике. Его зовут Кинан, и он женат, у него двое детей. Он был в службе безопасности всю свою жизнь, и он любит свою работу. Самое страшное, что он когда-либо видел, это то, что кто-то приставил пистолет к голове женщины, которую он защищал. Он сказал, что каким-то образом ему удалось вытащить её оттуда, не убив при этом. Он сказал мне, что никогда ещё не был так близок к тому, чтобы потерять кого-то на работе.

К тому времени, как нам принесли еду, я чувствую себя намного лучше. Было приятно отвлечься, пусть даже всего на час. Когда мы возвращаемся к автобусу, на улице уже темно, но ещё до того, как мы выходим из машины, я понимаю, что что-то не так. Я не знаю, что это такое, чувство, ощущение, просто что-то. Но я чувствую это нутром. Я протягиваю руку к Кинану и говорю:

– Здесь что-то не так.

Он смотрит на автобус, достаёт пистолет и говорит мне строгим голосом:

– Оставайся в машине.

Я киваю, наблюдая широко раскрытыми глазами, как он вылезает из машины и запирает её, прежде чем направиться к автобусу. Мои глаза бегают по периметру, проверяя, не ждёт ли кто-нибудь, прячется, скрывается, но я никого не вижу. Минут через десять Кинан возвращается к машине и стучит в моё окно. Я опускаю стекло.

– В автобус кто-то вломился. Я не могу тебя здесь держать, это небезопасно.

У меня кровь стынет в жилах.

Что?

Автобус был взломан?

Что?

Мои пальцы дрожат, когда я тянусь к телефону. Я не знаю, кому я собираюсь звонить. Всё, что я знаю, это то, что кто-то, должно быть, ждал, когда я уйду, чтобы заполучить эти наркотики. И если это был не Трей... кто, чёрт возьми, это был? При мысли о том, что Трейтон узнает о случившемся, у меня по коже бегут мурашки. Я не в безопасности.

Сказать ему или нет?

Я открываю машину и вылезаю.

– Тебе не следует выходить из машины, Скарлетт, – говорит Кинан, шагая рядом со мной.

– Я просто осмотрюсь. Я хочу убедиться, что ничего не украдено.

– По-видимому, был взломан только багажный отсек.

Моё сердце застревает в горле, когда я выхожу из автобуса. Отсек широко открыт, и он выглядит повреждённым, как будто потребовалось много усилий, чтобы попасть в него. Сумки исчезли. Теперь в пустом пространстве от них не осталось и следа. Моё сердце бьётся так сильно, что я не могу дышать. У меня кружится голова, и я задаюсь вопросом: «Что, чёрт возьми, я собираюсь делать?»

Рассказать обо всём Трейтону и рискнуть жизнью?

Могу ли я позволить ему думать, что наркотики всё ещё там, пока я не вернусь домой, где безопасно?

Позвонить Маверику и всё ему рассказать?

По моей щеке скатывается слеза, и Кинан подходит ближе.

– Ты в безопасности. Я отвезу тебя в отель. Никто не причинит тебе вреда, Скарлетт.

Я ничего не говорю, просто позволяю ему отвести меня к машине. Он проводит всю дорогу до отеля, обзванивая людей. Я слышу короткий телефонный звонок Сьюзен, так что, по крайней мере, она знает. Когда мы прибываем в отель, она ждёт снаружи с дополнительной охраной. Я вылезаю из машины, и меня сопровождают внутрь, в гостиничный номер. Когда район был проверен, и они счастливы, что я в безопасности и одна, они покидают комнату. Сьюзен поворачивается ко мне.

– Ты была там, когда в автобус вломились?

Я отрицательно качаю головой.

– Нет. Кинан повёл меня за едой. Кто бы это ни сделал, он сделал это, когда меня не было.

– А что они искали? – она спрашивает меня, прищурившись: – Ты знаешь?

Я отрицательно качаю головой.

– Нет. Честное слово, нет, Сьюзен, клянусь.

Я лгунья.

Ужасная, отвратительная лгунья.

– Ты не знаешь, не было ли чего украдено?

Я снова качаю головой.

– Мы не задержались там достаточно долго, чтобы выяснить это. Кинан хотел вытащить меня оттуда, просто на случай, если кто-то там ошивается.

– И ты уверена, что не знаешь, о чём идёт речь?

– Нет, – говорю я ей, мой голос звучит уверенно, хотя внутри я чувствую, что у меня будет полномасштабная паническая атака.

– Окей. Отдохни немного. Посмотрим, что мы сможем выяснить. Я буду держать тебя в курсе.

Я киваю, и Сьюзен выходит из комнаты. Когда она уходит, мои колени начинают дрожать, и я опускаюсь на пол, обхватив голову руками. Я сижу так довольно долго, просто пытаясь собраться с мыслями. Затем я решаю позвонить Маверику. На этот раз его телефон даже не звонит, он сразу переходит на голосовую почту.

Я начинаю плакать.

Проклятье.

Что же мне теперь делать?

Если я скажу Трейтону, то умру сегодня ночью.

Я думаю, что мой единственный выход – сделать вид, что ничего не произошло, и как только мы въедем в Денвер, я сразу же отправлюсь в клуб и попрошу их помочь.

Я действительно не знаю, какой ещё вариант у меня есть прямо сейчас?

Что я наделала?