Текст книги "До самой смерти. Том 2 (ЛП)"

Автор книги: Белла Джуэл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

– Остановись, – я хриплю.

– Представь, как она будет чувствовать себя? И все потому, что ее мать не подумала о ней. Вместо этого она думала только о себе.

– Остановись! – кричу я, бросаясь на него.

Он ловит меня и отталкивает назад.

– Ты сможешь с этим жить? – кричит он. – Сможешь ли ты жить, зная, что разрушила жизнь своей дочери? Что насчет твоего отца? Ты эгоистичная, эгоистичная маленькая корова. Как ты смеешь отнимать у нее будущую жизнь?

– Остановись, – молю я. – Прекрати это!

– Нет. Пока ты не увидишь, каким монстром ты стала. Ты думала о ней во время своего маленького плана?

Мои колени подгибаются, руки ударяют по земле.

 – Он уничтожил меня, – кричу я.

 – Я знаю.

Форд опускается рядом со мной.

– Он все у меня отобрал. Он отобрал, блять, все до последней мелочи.

– Милая, – говорит он, сжимая мой подбородок. – Я знаю.

– Он должен заплатить, – кричу я. – Он должен страдать. Он должен истечь кровью.

– И Пенни?

Слезы вырываются из моих глаз.

– Нет, – хриплю я. – Нет, не Пенни.

– Она будет страдать. Она тоже подвергнется этому. Ты сядешь в тюрьму, Катя. И Пенни останется одна.

– Я настолько онемела, – я плачу. – Так чертовски онемела. Я ничего не чувствую. Почему это происходит со мной?

– Порой мы чувствуем онемение, потому что слишком напуганы, чтобы почувствовать боль. Потому что знаем, что это пройдет.

Нет. Нет. Нет. Нет.

Я запускаю пальцы в волосы и тяну их. Форд достает мои руки, прижимает их своими и удерживает напротив своей груди.

– Это должно прекратиться.

– Это не прекратится, пока он не исчезнет! – кричу я.

– Да, прекратится. Это пройдет, когда ты примешь это и двинешься дальше.

– Ты ничего не знаешь, – кричу я, отталкивая его и вставая. – К черту, никто из вас не понимает.

– Может, и нет! – выкрикивает он. – Но мы заботимся о тебе. О твоей дочери.

Я горько смеюсь.

– Тебе наплевать на меня.

– Катя, ты собираешься разрушить так много жизней.

– Я все сказала, – шепчу, опуская голову.

Я поворачиваюсь и направляюсь в лес.

– Черт возьми! – орет Форд сзади меня. – Очнись!

Я больше ничего не слышу, так как исчезаю в густых кустарниках. К тому времени как я добираюсь до дороги, моя голова плывет. Я пытаюсь выкинуть слова Форда из головы и унять агонию в груди. Я не хочу, чтобы моя дочь осталась без меня. Не хочу этого, но не могу унять желания сделать больно Маркусу.

Я хочу, чтобы он страдал.

Ловлю такси и прошу отвезти меня в ближайший бар. Я все такая же онемевшая, только сейчас мое сердце колотится. Не знаю, почему оно так бьётся. Мне не удалось разрушить барьер вокруг моего сердца. Мне нужно его сломать. Я должна защитить свою дочь. Однако я здесь, уезжаю все дальше и дальше от людей, которые хотят мне помочь.

Я отдаю какие–то деньги таксисту и выбираюсь, когда он останавливается. Спешу внутрь переполненного бара, и направляюсь прямо к стойке, чтобы выпить. Заказываю водку со льдом и выпиваю ее до того, как заказать еще одну. Потом еще. Вскоре я сбилась со счета, и мое сердце больше не колотится. Я опускаю голову на прохладную деревянную стойку и сжимаю зубы.

Они не понимают.

Они никогда не поймут.

Никто и никогда.

Глава 17 Катя

Я пьяна.

Поэтому я не заметила его приближения.

Когда он остановился передо мной со сжатыми кулаками, задыхаясь от ярости, ко мне приходит понимание, в какой ситуации я нахожусь. Я медленно поднимаю голову и осматриваю его. Взлохмаченные волосы, черная футболка плотно охватывает грудь, черные джинсы низко висят на бедрах, карие глаза яростно пронизывают меня насквозь.

– Маркус, – произношу я невнятно.

– Как ты смеешь? – рявкает он.

– Как я смею что?

Он тянется, хватает меня и тащит через людей. Как только он выводит меня на свежий воздух, алкоголь сразу же сильно ударяет мне в голову. Я прислоняюсь к стене и постанываю от боли.

– Ты пытаешься меня убить.

Я резко поворачиваю голову на его убийственные слова.

– Откуда ты узнал?

Он запрокидывает голову и смеется с такой горечью, что от этого у меня мурашки по коже.

– Откуда я узнал? Ни слова «О, Боже мой, я сожалею об этом» или «Мне жаль, Маркус». Вместо этого ты спрашиваешь, как я узнал? В какого монстра ты превратилась, Катя?

– Монстра? Я? – рычу я. – Ты здесь монстр, Маркус.

Он качает головой, злится. Не думаю, что когда-либо видела его таким. Он тяжело дышит, пот стекает по его лбу. Все его тело так сильно заведено, что видны напряженные мышцы.

– Ты хочешь заставить меня заплатить, – он так громко кричит, что я вздрагиваю и прижимаюсь к стене. – Тогда ты должна прийти и, блять, сделать это со мной. Ты же превращаешься в, мать его, долбанную трусиху и нанимаешь киллера. Какая, блять, женщина попытается убить человека? Я облажался, Катя, но смерть? Куда, черт возьми, ты катишься?

Слезы снова появляются на моих глазах.

– Она была всем, что у меня было!

– И я никогда, блять, не убивал ее! – орет он. – Я не знал. Я не делал это намеренно.

– Ты удерживал меня! – воплю я, бросаясь вперед. Он делает шаг назад, и я спотыкаюсь. Он не пытается мне помочь.

– И я живу с этим, но это…. – Он горько смеется. – Ты только представь, как она гордится тобой, когда смотрит на тебя.

– Да пошел ты! – кричу я, размахиваюсь и ударяю его в челюсть.

– Хочешь сделать мне больно? – рявкает он. – Валяй. Ударь меня, Катя. Блять, врежь мне! Заставь нас всех гордиться тобой.

Я снова бью, соприкасаясь с его челюстью. Он мычит от боли, но не останавливает меня. Ярость взрывается в моей груди, и месяцы мучений и страданий берут вверх. Я бью его, ударяя по лицу, снова и снова, касаясь кулаками его идеальной кожи. Но это не исчезает. Это не становится лучше. Это не прекращается.

– Достаточно! – рычит он, после моего четвертого или пятого удара.

Я не останавливаюсь.

Он хватает меня за руки, удерживая их над моей головой, и тащит задом наперед, придавливает мою нижнюю часть к стене. Я бросаюсь вперед, но он не двигается. Я хочу плюнуть ему в лицо. Хочу поцеловать его. Я хочу бить его, пока он не заплачет.

– Это заставляет тебя чувствовать себя лучше? – рявкает он. – Причинив мне боль, все исправишь?

– Пошел к черту! – плачу я.

– Так ли это? – орет он. – Блять, так ли это?

– Катись в ад!

– Я уже, блять, там, детка.

Затем он впивается своими губами в мои. Я целую его сильно и глубоко. Он отпускает мои руки. Я хватаю и дергаю его за волосы, опускаюсь руками вниз по шее, спине, и запускаю их под рубашку, отыскивая его голую, твердую спину. Я вонзаюсь в нее и он шипит от боли.

– Заставь это, блять, исчезнуть, Катя. Это то, что ты хочешь, – рычит он напротив моих губ. – Заставь меня заплатить.

Я в отчаянии сжимаю его мускулы словно обезумевшая женщина, желая почувствовать больше его, несмотря на то, что он прижат ко мне всем телом.

Он сильнее пригвождает меня к стене, опускает руки и запускает их мне под юбку. Его пальцы ныряют в мои трусики, и он находит клитор. Начинает щелкать и поглаживать по нему, пока я не бью его по спине и не выкрикиваю его имя.

– Блять, – рычит он.

Он обхватывает рукой мой зад и поднимает меня. Оборачиваю ноги вокруг его бедер и тянусь к его руке, желая большего. Нуждаясь во всем.

Моя голова кружится, моя ярость пожирающая, и мои ногти наносят серьезные повреждения его спине. Его член твердый напротив моей сердцевины, и я не хочу больше ждать.

– Трахни меня, – хнычу я.

Он резко дергает свои джинсы вниз, освобождая член, затем толкается вверх, заполняя меня. Я откидываю голову назад и кричу его имя снова и снова, мои ноги плотно обернуты вокруг его талии, мои руки в крови блуждают по его спине. Он запускает свои пальцы в мои волосы и трахает меня жестко и глубоко, так, как я хочу.

– Заставь это исчезнуть, – рычит он напротив моей кожи.

Я отпускаю его спину и двигаюсь руками вверх к его волосам. Хватаю пальцами и тяну его голову, обнажая шею. Я наклоняюсь вперед и опускаю рот на его шею. Я начинаю сосать и кусать, смакуя звуки его терзающего удовольствия, которые он издает. Он сжимает мое бедро, управляя своими толчками, его пальцы обжигают мою кожу.

– Черт подери, кончай! – рявкает он.

– Пошел на хер.

– Ты. Блять. Уже. Там.

Он первым приходит к освобождению, с шумом кончая, двигая бедрами, как обезумевший. И этого достаточно, чтобы отправить меня через край. Я закрываю глаза и выдыхаю его имя, в то время как мое тело бьется в конвульсиях вокруг него, пока мы кончаем вместе. Наше освобождение длится довольно долгое время, наши тела медленно работают вместе, пока мы получаем удовольствие от этого.

Затем Маркус отпускает меня и отходит назад. Он дергает вверх свои джинсы, и я замечаю, что он все еще злится. Его челюсть так сильно сжата, что я могу увидеть поддергивающие мышцы внизу его щеки. Когда он приводит себя в порядок, он смотрит на меня, все еще задыхающуюся напротив стены.

– Ты отзовешь их, или я буду вынужден принять меры.

Его слова бьют по мне, и я смотрю на прекрасного мужчину передо мной.

– Я….

– Я надеюсь, ты действительно гордишься, кем ты стала, Катя. Возможно, я и монстр, но ты превзошла меня. Ты не можешь осуждать меня, когда ты такое же зло. Твоя мама перевернулась бы в могиле, если бы увидела тебя сейчас.

Мои колени дрожат, и что-то твердое колотится в моей груди.

– Прекрати, – шепчу я.

– Ей было бы стыдно называть тебя своей дочерью.

– Остановись!

Он шагает вперед.

– Как и мне стыдно за то, что я когда-то называл тебя своей женой.

Мои колени подкашиваются и я мучительно кричу.

– Я жил со своей ошибкой. Я жил с этим каждый гребанный день. А ты, ты только начинаешь.

– Пожалуйста, – кричу я, сжимая голову. Стена, за которую я так долго держалась, треснула и стала рушиться вокруг меня.

– Ты хочешь развода? Ты, блять, получишь его. Просто держись подальше от моей жизни. Мы закончили. Завтра доставят документы.

После этого он поворачивается и исчезает в темноте.

Я так громко кричу, что звуки агонии попадают в мою грудь, и мое горло перехватывает. Я падаю вперед, мои руки стучат по асфальту. Кем, черт возьми, я стала? Боже. Что я за монстр? Он прав. Я не лучше его. Моя мама была бы так разочарована мной.

Мама.

Мне так жаль.

~*~*~*~ 

Маркус

Я бью кулаком по машине снова и снова, пока мои костяшки пальцев не разбиты и кровоточат. Отчаянный рев вырывается из моего горла, заглушая ее крики. Снова я оставил ее опустошенной и сломленной. Только в этот раз она ответила тем же. Она забрала мою душу, так же, как и я забрал ее, она растоптала ее.

Теперь мы были жалкими, один не лучше другого.

Боже, помоги нам.

~*~*~*~ 

Катя

– Форд? – хриплю я в телефон.

– Господи, Катя, где ты?

– Я…я в городе. Я в баре в Рэдклифе. Забери меня, пожалуйста.

– Я буду через десять минут. Жди там.

Я закрываю глаза и опускаю телефон на пол. Мои бедра болят, мои гениталии распухли, и так много частичек Маркуса окружает меня. Я разбита. Я уничтожила себя. Я уничтожила его. Вместе мы уничтожили друг друга.

Стыд и вина скопились в моем теле, когда я осознаю свои действия.

Я собиралась убить его.

Какой бессердечный, холодный, жестокий человек пойдет на такое? То, что Маркус сделал со мной, даже не сравнится с тем, что я планировала сделать с ним. Когда я делала это, мне казалось, что это сработает? Я думала, что разрушенная жизнь сойдет мне с рук? Хуже, когда я думала о дочери во всем этом? К тому времени, как Форд добирается до меня, слезы истязают мое тело, и я задыхаюсь.

– Черт, – бормочет он, наклоняясь и поднимая меня. Он быстро ведет меня к машине и сажает в нее. Я падаю вперед, плача так сильно, что слезы застилают глаза. Как я могла быть такой безответственной? Как я могла быть такой холодной? Я забыла о своей дочери, на какое-то мгновение я забыла о своей дочери.

– Эй, – говорит Форд. – Черт, Катя, посмотри на меня.

– Я монстр, – рыдаю я. – Я бессердечный монстр.

– Нет, это не так.

Я поднимаю голову и смотрю на него.

– Да, я такая, – кричу в истерике.

– Катя, успокойся.

– Я собиралась убить его.

– Да, но ты не сделала этого.

– От этого не становится легче.

Он вздыхает, закрывая глаза, чтобы успокоиться. Затем он тянется и хватает меня за плечи.

– Послушай меня, – начинает он, но я перебиваю его.

– Я собиралась убить его, – кричу я. – Я собиралась уничтожить его жизнь и меня это не волновало. Я не остановилась и не подумала о себе или о своей дочери. Я забыла о ней, Форд. Я забыла о Пенни на короткий промежуток своей жизни, полная решимости отомстить. Я стала такой же, как он.

– Да, но хочешь знать разницу между вами?

Я поднимаю свои заплаканные глаза к его, мое тело так сильно дрожит, что мои зубы стучат.

– Он бы не отступил, – продолжает он. – Ты же делаешь это. Ты осознаешь то, что сделала, и ты исправишь это. Это различие между монстром и человеком, который попросту сломлен.

– Моя дочь заслуживает лучшего.

Он поднимает мой подбородок.

– Возможно, но это не твой выбор, а ее, и сейчас ты единственная в ее мире, кто имеет значение. Возьми себя в руки, расторгни эту сделку, с кем бы ты там ее не заключила, и вернись к нормальной жизни.

– Я не знаю, смогу ли.

Он держит мое лицо в руках.

– Ты сможешь.

Я закрываю глаза, наклоняясь вперед, и обхватываю свое лицо.

– В кого я превратилась?

~*~*~*~

– Господи, она в порядке?

Я слышу обеспокоенный голос отца, когда Форд несет меня вверх по лестнице в мою комнату.

– Она сломалась сегодня. Это должно было произойти, но она с трудом принимает это. Ей нужно отдохнуть, и тогда мы сможем разобраться с этим.

Разобраться с этим.

Разобраться с ужасным, ледяным человеком, которым я стала.

Я не заслуживаю их. Я не заслуживаю Пенни.

Моей матери было бы стыдно за меня.

– Она выглядит ужасно, – шепчет Кэнди. – Господи.

– С ней все будет хорошо, – уверяет ее Форд.

– Пенни спит. Положи ее в кровать рядом с ней. Это поможет.

– Ты уверена, что это хорошая идея? – спрашивает Форд.

Кэнди посмеивается.

– Это ее малышка, единственное, что у нее осталось. Она не монстр, Форд. Она сломленная женщина. Положи ее на кровать рядом с ее дочерью.

– Хорошо.

Я слышу звук открывающейся двери, затем меня кладут на кровать. Слезы снова горят под моими веками, когда я чувствую Пенни рядом со мной. Я дотягиваюсь и беру ее крошечную ручку в свою, и она автоматически прижимается ко мне. Я горько и тяжело плачу, обнимая ее своими руками.

Мне так жаль, Пенни.

Я все исправлю. Я все исправлю.

~*~*~*~

– Ты был прав, – шепчу я, опустив голову, чтобы он не увидел отчаяния в моих глазах.

– Мы все облажались, девочка.

Я по-прежнему не смотрю на него. Он был прав. Он знал, кем я являюсь, он увидел это до того, что я сделала, и позвонил мне. Теперь у меня в руках деньги моего отца, хотя он не должен был их возвращать. Он не должен был, но сделал это. Он, может быть, и новый президент крупного байкерского клуба, но он искренне надеется, что он не плохой человек.

– Посмотри на меня.

Я поднимаю голову и смотрю в его необыкновенно красивые глаза.

– В моей жизни были времена, когда я хотел совершать всякие вещи, плохие вещи и кое-что пришло и вытянуло меня из этого. Не позволяй этому овладеть тобой. Лучше извлеки из этого урок. Стань сильным человеком. Более хорошим человеком. Сейчас у тебя есть контроль над своей жизнью, так используй его.

– У меня ребенок от него, – говорю я, и его глаза слегка расширяются.

– И он все еще жив.

– Только потому, что ты увидел, кем я была, до того, как сделала это.

Он приподнимает уголок рта. Боже, он привлекательный.

– Возможно, я сделал это. Я видел достаточно монстров в своей жизни, девочка. Его нет в твоих глазах, просто взгляд чертовски раненной девушки, которая ищет способ исцелить свое сердце.

Я покачала головой.

– Ты знаешь, – начинаю я, – я много слышала об этом клубе, много плохих вещей, но ты не…ты …

– Я плохой человек, не сомневайся в этом. Я вернулся сюда по своим страшным причинам. Я так же пытаюсь отомстить, как и ты. Я просто более холодный, чем ты, это большая разница между нами. Мой дядя Говард проебал этот клуб, проебал репутацию, которую я сейчас пытаюсь восстановить. Меня забросили в эту жизнь, и я принимаю это, потому что это единственное, что я знаю. Сейчас тебе лучше уйти.

Я слабо улыбаюсь.

– Теперь иди. Сделай вид, что никогда не встречала меня, представь, что этого никогда не было.

Я киваю, разворачиваюсь и иду к машине, благодарная за то, что это закончилось, благодарная за то, что он позвонил уточнить детали, благодарная за то, что он хороший человек. Когда я добираюсь до машины, останавливаюсь и поворачиваюсь, смотрю на него, прислонившегося к его Харлею, со скрещенными руками на груди.

– Могу ли я узнать твое имя?

Его губы изгибаются.

– Ты хочешь узнать мое имя?

Я смотрю на него, по-настоящему смотрю. Он грубый, суровый, очевидно у него была нелегкая жизнь, но у этого человека где-то в душе есть теплота. Я знаю это, потому что он спас меня от самой большой ошибки в моей жизни. Так что, да, я хочу знать его имя. Нет, мне нужно это знать.

– Да, думаю, да.

Он держит свой байк и перекидывает ногу через него, затем он оборачивается и смотрит на меня. Громкий рокот его байка заполняет тихое пространство и прежде чем он уезжает, говорит мне:

– Меня зовут Джаред Кистон, но ты можешь звать меня Джей Си.

После этого он уезжает.

Стоя в облаке пыли, которое осталось после него, я тихо шепчу:

– Спасибо, Джаред.

Глава 18 Катя

Я опускаюсь коленями на мягкую, сырую почву. Мои пальцы погружаются в землю, которая все еще не заросла. Цветы над надгробием с красивой надписью уже завяли. Я закрываю глаза, вдыхая свежий воздух, который окружает могилу моей матери – мы привезли ее домой, чтобы захоронить. Я не навещала ее. Я не плакала. Сегодня я здесь и собираюсь все исправить.

– Прости меня, мамочка, – шепчу я, мой голос слишком хриплый, чтобы его услышать. – Я натворила столько дел. Оторвала тебя от твоей жизни, потому что была слишком напугана, чтобы встретиться со своей. Умудрилась так все испортить, и, когда тебя не стало, я оказалась в темноте. Я так сильно тебя люблю, и мне жаль, что я не часто тебе это говорила. Прости, что меня не было рядом. Я просто…Мне просто нужно, чтобы ты знала, как сильно я тебя люблю.

– Она знает.

Я поворачиваю голову и вижу своего отца, стоящего с руками в карманах и смотрящего вниз на меня.

– Я подумал, что найду тебя здесь, – мягко говорит он, шагая вперед. – Тебя не было, когда я проснулся сегодня утром.

Я снова поворачиваюсь к рыхлой земле.

– Я не навещала ее. Я была так поглощена своим делами и местью, что никогда не навещала ее.

– Ты думаешь, это имеет для нее значение?

Слезы обжигают под веками.

– Конечно, имеет.

– Это то, во что ты веришь? Действительно?

Он опускается на колени рядом со мной, пробегаясь пальцами по мягкой почве.

– Твоя мама была удивительным человеком, Катя. Она любила с чистотой, которая отсутствует у многих людей. Она бы отдала свою жизнь за тебя, но более того – она была так чертовски благодарна за то, что ты делала для нее большую часть своей жизни.

Я закрываю глаза, сжимая челюсть.

– Меня не было рядом, когда она нуждалась во мне. Ни до, ни после.

– Катя, – говорит он, его голос решительный, но нежный, – ты пахала, чтобы дать ей нормальную жизнь. Ты приехала сюда, чтобы попытаться исправить что-то, чтобы ты могла и дальше предоставлять ей эту жизнь.

– И я облажалась, – плачу я, мой голос ломается. – Я вернулась, и, вместо того, чтобы делать то, что должна была, я все испортила. Я не успела к ней. Я не вернулась, когда она нуждалась во мне.

– Катя, послушай меня, – он хватает меня за подбородок и поворачивает к себе мое лицо. – Она хотела, чтобы ты была здесь. Она хотела, чтобы ты была счастлива. Она хотела, чтобы ты двигалась дальше. Она никогда не хотела, чтобы ты заботилась о ней, из-за этого ей было больнее, чем тебе. Она хотела, чтобы ты была свободна, и, милая, сейчас так и есть. Это то, чего она хотела. Это ее счастье.

Я кладу руки на грудь, вонзаясь пальцами в плоть, и щипаю себя. Он прав, я знаю, что он прав. Я знаю, как сильно это ее беспокоило, наблюдать, как я работаю, когда она ничего не могла сделать. Несмотря на это, моя боль не становится меньше.

– Она не должна была умирать без меня.

Он кладет руку на мое плечо.

– Нет, но, по крайней мере, она умерла не одна.

Я поворачиваюсь к нему, и он слабо улыбается.

– Я был с ней, Катя. Когда она умирала, я сказал ей, что люблю ее. Она умерла, улыбаясь.

Задыхаясь от рыдания, я киваю и опускаю голову.

– Ты должна взять себя в руки и жить дальше, милая. Пришло время начать все сначала, для тебя и твоей дочери.

– Я не могу двигаться дальше. Как я могу? Я заплатила за его убийство. Из-за этого чувство вины разрушает меня.

– В момент слабости ты потеряла контроль. Но сейчас ты здесь. Ты здесь и ты все исправила. Оставь это позади, двигайся дальше и разберись с этим, Катя.

– Новое начало означает решить все вопросы с Маркусом, и я не знаю, смогу ли сделать это. Он ненавидит меня. Он знает, что я собиралась сделать, и ненавидит меня за это. Я стала не лучше него. Как я могу злиться на него сейчас? Не думаю, что мы когда-нибудь разберемся с этим.

– Тебе нужно поговорить с ним, отбросив эмоции в сторону.

– Я обвинила его в ее смерти. Я позволила ему взять это бремя на себя. Затем я пыталась убить его. Убить, папа. Здесь нет никакой возможности отбросить эмоции.

– Ты должна сделать выбор, милая. Если ты собираешься отпустить его, тогда сделай это. А если нет, то ты должна рассказать ему о Пенни и попробовать восстановить то, что разрушено между вами. Ты не можешь продолжать крутиться вокруг ситуации, которая давно уже должна быть закончена.

– Делать это было легче, ненавидя его и желая мести, – шепчу я.

– Делать легче что, конкретно?

– Легче убедить себя, что я не любила его так, блять, сильно, что это обжигало.

– Ох, милая, – он успокаивает меня, притягивая в свои руки. – Ты слишком строга к себе.

– Как меня это все еще может беспокоить? – хриплю я. – Как он все еще может что-то значить, после всего этого?

– Потому что ты любишь его. Это не просто, выключить боль или разбитое сердце, или даже предательство. Ты не можешь просто заставить эти чувства исчезнуть.

– Мне было легче ненавидеть его, обвиняя, и на какой-то момент там, в темноте, я действительно ненавидела его. Я так далеко зашла, собираясь убить его. Я собиралась убить отца моего ребенка. Каким монстром это делает меня?

И затем я теряю контроль. Мое тело падает, и я плачу так сильно, что ничего не вижу, не чувствую и не слышу. Все исчезает, пока я рыдаю на руках отца. Я рыдаю, пока не начинаю задыхаться из-за нехватки воздуха.

– Мы совершаем ошибки. У тебя были свои, и это закончилось. Пришло время двигаться дальше.

– Моя жизнь никогда не должна была быть такой, как сейчас. Это должно было быть легко.

Он тянет меня к себе на грудь.

– Жизнь никогда не должна быть легкой, милая. Это просто реальность.

~*~*~*~

Я отправляюсь домой и на протяжении нескольких часов сплю с Пенни. Она скручивается рядом со мной, и я прижимаю ее к себе, пытаясь наверстать упущенное время, когда вместо того, чтобы быть ее матерью, я была монстром. Но ее это не волнует. Она прощает меня, так как любит меня, несмотря ни на что. Это дает мне осознание того, что она самый прекрасный человек, которого я знаю.

К тому времени как проснулась, я не чувствую себя лучше. На самом деле, мое тело болит сильнее, и все мои мышцы ноют от боли. Я знаю, что это из-за рыданий и огромного выброса эмоций, но все же…это хреново. Я несу Пенни завтрак и располагаюсь с кофе на веранде, ожидая прибытия Кэнди и Дасти. Они сказали, что хотели бы поговорить со мной о чем-то.

И час спустя все мы сидим за столом. Когда я говорю «все мы», я имею в виду Кэнди, Дасти, мои братья и мой отец. По-видимому, это важно. Я покачиваю Пенни на своих коленях, не готовая отпустить ее хоть на одну секунду. У меня большие планы для нас на следующие несколько дней: я хочу отвезти ее в парк, на пляж и куда-нибудь еще, куда смогу придумать. Я смотрю на мою семью, задаваясь вопросом, что может быть такого важного, что из-за этого они все здесь.

– Причина, почему мы все здесь, во-первых, это потому что хотим, чтобы ты знала, мы все хотим тебе помочь, – говорит мой отец. – У меня есть работа для тебя, Катя. Если ты хочешь, она твоя.

Я киваю, пытаясь улыбнуться, но я эмоционально истощена.

– Спасибо, – хриплю я.

– Ты можешь снимать комнату здесь, – говорит Форд. – Я не против того, чтобы ты была здесь, папа покупает другой дом, так что этот будет только наш.

– Спасибо, Форд.

– И у меня есть починенная машина, которая мне не нужна, – заговорил Лэндон. – Она твоя.

Слезы обжигают под веками.

– Почему вы все делаете это?

– Потому что ты семья, – говорит мой отец. – И мы любим тебя.

Я задыхаюсь от рыданий, прижимаясь носом к щеке Пенни, и вдыхаю.

– К сожалению, у нас есть и плохие новости.

Я поднимаю голову и вижу желтый конверт в руках моего отца.

– Что это?

– Это документы на развод, Катя.

Весь мой мир перестает вращаться, и в моих ушах начинает звенеть. Он отправил мне документы на развод, как и говорил. Я никогда не думала, даже на секунду, что это будет так обжигать. Я сглатываю обратно слезы и встаю, держа документы с одной стороны и покачивая Пенни с другой.

– Спасибо вам всем за доброту. Я собираюсь прогуляться.

– Катя, – пытается Кэнди.

– Милая, – добавляет Дасти.

Я натягиваю улыбку.

– Я в порядке. Это то, чего я хотела.

Я поворачиваюсь и выхожу, спускаясь с Пенни к амбару. Сажусь, и позволяю Пенни ползти навстречу порхающей бабочке над цветком. Я смотрю вниз на документы, и мое сердце болит. Это то, чего я хотела. Это к лучшему. Это единственный способ. Я закрываю глаза, делая глубокий вдох.

Затем я открываю их.

Видеть подпись Маркуса на бумаге больно. Это очень больно.

– Ты в порядке?

Я смотрю вверх и вижу Кэнди. Она опускается на колени рядом со мной.

– Я в порядке, – шепчу я.

– Я понимаю, что независимо от всего, это должно быть тяжело.

– Я все еще люблю его, Кэнди. Даже сквозь ярость и предательство, это пылает ярким пламенем. Сначала я этого не понимала, но сейчас…я знаю, что это к лучшему, но это больно.

– Ты всего лишь человек, милая, – утешает она. – Это может причинять боль.

Я натягиваю улыбку.

– Да.

– Я хотела спросить…

Я оглядываюсь на нее.

– Да?

– До того как ты подпишешь это, не собираешься ли ты узнать, имеешь ли право на что-то?

Я пожимаю плечами.

– Я не знаю.

– Ради Пенни, ты не думаешь, что можешь получить что-нибудь полезное из этого? Это справедливо.

– На какой-то момент я стала плохим человеком, – говорю я, наблюдая, как Пенни хихикает до сих пор над порхающей бабочкой. – Не думаю, что я заслуживаю чего-то.

– Вы оба натворили плохих дел, но, в конце концов, это честно: претендовать на что-то.

– Возможно.

– И Пенни, ты собираешься сказать ему о ней?

– Да, я думаю, что должна.

Она кивает.

– Ты поступаешь правильно.

– Возможно, – шепчу я. – Но я этого не чувствую.

Она садится, притягивая меня ближе.

– Поверь мне, милая, так и есть.

~*~*~*~

Катя

Она не перестает кашлять.

Это продолжается уже пять дней.

– Я везу ее в больницу, – говорю своему отцу, пока сбегаю вниз по ступенькам с Пенни на руках. – У нее поднялась температура.

– Я отвезу тебя, – говорит он.

Пенни болеет уже на протяжении пяти дней, сейчас уже утро шестого. Все началось с кашля, который стал только хуже. Я возила ее к врачу, но он сказал, что это всего лишь вирус, и прописал ей обезболивающее и покой. После трех дней лучше не стало, и у нее появилась температура. Она перестала есть, пить, и я знала, что так не может продолжаться.

Я отвезла ее в больницу. Они отправили ее домой с антибиотиками, говоря мне, что это просто кашель.

Лучше не стало, и я так больше не могу, поэтому отвезу ее обратно. Я отношу Пенни в машину и смотрю, как мой отец забирается спереди и отъезжает. Притягиваю ее к груди, не желая расставаться с ней. Я слышу, как ее грудь хрипит с каждым вдохом, и могу поклясться, что ее губы стали синеть. Паника захватывает меня, и я смотрю на своего отца.

– Я думаю, она начинает синеть.

Он отчаянно смотрит вниз на нее.

– Поставь ее немного в вертикальное положение. Мы уже почти на месте.

Я делаю, как он говорит, слегка ее приподнимая. Она слишком вялая, не плачет и не жалуется. Она плакала на протяжении нескольких дней, но теперь она просто вялая.

– Поторопись, – плачу я. – Пожалуйста.

Мы практически мчимся в больницу и, когда мы приезжаем, я выбегаю из машины прямиком в отделение скорой помощи. Медсестра подбегает, как только видит меня и Пенни.

– Что произошло?

– Она болеет уже на протяжении нескольких дней, но ее дыхание ухудшилось, у нее подскочила температура, и она вся синеет, – я плачу, слезы покалывают под моими веками.

– Несите ее сюда.

Мы проносимся по коридору, пока не добираемся до палаты. Медсестра приказывает положить ее на кровать и вызывает доктора. Мгновение спустя заходит старый доктор и смотрит вниз на мою дочь.

– Расскажите мне, что произошло? – спрашивает он, пока осматривает ее.

– У нее был кашель, – шепчу я. Мой отец сжимает мое плечо. – Стало еще хуже. Я возила ее к врачу, и он сказал, что это просто вирус. Через несколько дней у нее поднялась температура, а кашель стал непрекращающимся и с мокротой. Я привезла ее сюда, а нас отправили домой с антибиотиками. Сегодня у нее опять подскочила температура, и она стала вот так выглядеть.

– Мне надо будет сделать несколько анализов, – говорит он, поворачиваясь ко мне. – Я боюсь, что у нее воспаление легких.

– Что? – хриплю я.

– Это может быть вызвано, как вирусной, так и бактериальной инфекцией. Антибиотики помогли бы, если бы это была бактериальная. У меня такое чувство, что это не так, потому что у нее нет признаков восстановления от антибиотиков.

Моя грудь ощущается так, словно сейчас взорвется, а мои ноги начинают дрожать.

– Ч..ч..ч..что будет, если это воспаление легких?

– Это зависит от того, на какой сейчас стадии. Мы должны поставить ей капельницу прямо сейчас, она обезвожена. Мы дадим ей больше антибиотиков, пока будем ждать результатов анализов. У нее жидкость в легких, я это четко слышу. Я также попробую дать ей противовирусный препарат.

– А если станет хуже? – плачу я.

– Мы разберемся с этим, когда придет время.

– Она может умереть? – шепчу я, мои колени дрожат.

– Да, воспаление легких может быть смертельным. Однако сейчас она в самом безопасном месте, в котором могла бы быть. Мы собираемся отвезти ее, чтобы сделать несколько анализов. К сожалению, вы не можете там находиться, но уверяю вас, она в лучших руках, и мы сообщим вам, если что-нибудь измениться.

– Нет, – хриплю я. – Пожалуйста, не забирайте ее от меня.