Текст книги "Мужское обаяние"

Автор книги: Белл Робинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Белл Робинс
Мужское обаяние

Письмо из бутылки

«Милая Дама моей Мечты!

Кто ты? Где ты живешь? Почему я до сих пор не встретил тебя? Если бы я только знал, в каких краях тебя искать, моя милая. Если бы я только знал, как ты выглядишь, какое у тебя лицо… Лицо, которое я сжал бы ладонями и любовался им, если бы только ты действительно оказалась дамой моей мечты.

Существуешь ли ты? Возможно, я слишком плохо представляю, чего хочу. Может быть, я тысячу раз проходил мимо тебя, но не мог узнать. А если увижу тебя, пойму ли, что это ты? Моя последняя связь тянулась долго, и женщина, с которой я жил, как и я, была человеком профессии, призванной помогать людям. Между нами было много общего. Нам хотелось постоянства и стабильности, мы хотели иметь крепкую семью и завести детей.

Но этого оказалось недостаточно. Отсутствовала страсть. Я не имею в виду секс, если ты подумала о нем. Я говорю… о настоящей страсти. Другого слова не найти. Мне хочется, чтобы сердце мое выскакивало из груди, чтобы ладони становились влажными, колени слабели. Даже простая возможность вспомнить о такой любви способна помочь преодолеть все трудности, уготованные жизнью.

Я – мужчина, которому нужно пламя страсти. Всепоглощающее желание. Мне нужна женщина, способная заставить меня испытывать к ней постоянный интерес. Существуешь ли ты, моя милая?»

Письмо было подписано просто: «Твой»:

1

– Твой отец виновен.

В дверях кабинета в безупречной позе застыла Вирджиния Файфилд. На ней был серый шелковый костюм-двойка, хотя любой здравомыслящий человек в такую жару снял бы пиджак.

– И тебе, как и мне, это известно, Маллори, – с вызовом поглядывая на него, продолжила она.

Маллори, отметил Фрэнк. Обычно именно по фамилии Вирджиния обращалась к нему, видимо догадываясь, что это действует ему на нервы [1]1
  Maloret – несчастливец, неудачник (ст.-фр.).


[Закрыть]. Очень редко она звала его по имени, причем только «Фрэнсис», и никогда – «Фрэнк».

Поднявшись, он посмотрел на свой заваленный папками стол, взгляд его замер на кружке, подаренной коллегами на Рождество. «Фрэнку Маллори – Величайшему Защитнику», – гласила сделанная на ней надпись. Когда ему дарили ее, кружка была до краев полна разноцветными презервативами.

В отличие от Вирджинии у его подчиненных есть чувство юмора. Поняв, что она внимательно рассматривает принадлежащие ему вещи, Фрэнк снова поднял на нее глаза. Ему вдруг стало противно, что приходится думать, какие выводы о нем, глядя на все эти предметы, сделает Вирджиния, хотя за заваленным папками столом он явно выглядел загруженным работой, что соответствовало действительности, а замеченная ею кружка свидетельствовала о добром отношении к нему коллег.

Единственное, о чем сожалел Фрэнк, – это о модели корабля в бутылке. Выглядит слишком личным, подумал он. В детстве он увлекался моделированием и перенес в свой кабинет часть коллекции, хранящейся в доме родителей и в его квартире.

Вирджиния вопросительно выгнула бровь.

– Пиратский корабль?

Он пожал плечами с безразличием, которого в ее присутствии никогда не чувствовал, сам не понимая почему, ибо никогда не страдал от отсутствия общества красивых женщин.

– Этим все сказано, да? – тихо осведомился Фрэнк. – Ведь мой отец мошенник, верно?

– Я не считаю, что пиратский корабль является достойным украшением стола шефа службы безопасности, – спокойно согласилась она.

– А мне кажется, что «Веселый Роджер» в данном случае весьма уместен, мисс Файфилд.

– «Веселый Роджер»?

– Да, пиратский флаг, – пояснил Фрэнк. – Его поднимали на корабле, давая понять противнику, что пощады ждать не следует. Что битва будет вестись насмерть.

– Я приму это к сведению. И спасибо за урок истории.

– Пожалуйста, – любезно ответил он. – Чем не способ запугать противника, заставить сдаться и тем самым избежать кровопролитной схватки?

Вирджиния прекрасно поняла его намек на всплеск эмоций, случающийся при каждой их встрече, которые за последнее время стали происходить чаще, чем того хотелось бы Фрэнку.

– Именно это ты и пытаешься сделать? – Вирджиния с вызовом улыбнулась. – Запугать меня?

Он подавил улыбку. Не знай Фрэнк наверняка, он мог бы объяснить возникающую во время их встреч напряженность тем, что нравится Вирджинии. Она не первая женщина, которую влечет к нему.

– А разве подобное возможно?

– Нет. Поэтому если попытаешься, то это не сработает, Маллори.

И снова Маллори. Он познакомился с Вирджинией Файфилд несколько лет назад, когда она возглавила полицейский участок, на территории которого находился «Мусагет» – аукционная фирма, чью службу безопасности и возглавлял Фрэнк. «Мусагет» не был столь широко известен за пределами Англии, как респектабельные «Сотбиз» или «Кристиз», но все же имел среди коллекционеров старины определенную репутацию, и его годовой оборот был весьма солидным. Однажды Фрэнк и Вирджиния провели совместными усилиями небольшое расследование, спасая эту самую репутацию, и с тех пор поддерживали отношения. Фрэнку, бывшему сотруднику контрразведки и отставному капитану Королевских военно-воздушных сил, импонировал профессионализм Вирджинии, однако после каждой их встречи он задавался вопросом, что заставило такую красивую женщину работать в полиции.

А Вирджиния Файфилд действительно была красива – этого у нее не отнять. Высокий рост, стройная фигура. Струящиеся по плечам густые волосы имеют столь насыщенный темно-каштановый цвет, что кажутся почти черными. Глаза под безупречными дугами темных бровей при разном освещении то голубые, то васильковые. Губы, всегда накрашенные ярко-красной помадой, бросаются в глаза. Наверное, не одному Фрэнку хотелось попробовать эти губы на вкус.

– Ты больше ничего не хочешь сказать? – Вирджиния явно пыталась скрыть свое раздражение.

– А зачем? – сухо спросил Фрэнк и сунул руки в карманы брюк.

Едва узнав о том, что к нему в кабинет направляется Вирджиния Файфилд, он поспешил надеть пиджак и завязать галстук. С утра было не жарко, но к полудню воздух раскалился, и сейчас в пиджаке Фрэнк чувствовал себя так, словно его поджаривают на медленном огне. И вид Вирджинии, на которую жара, похоже, не действовала, отнюдь не добавлял ему сил.

– Что значит зачем? – переспросила Вирджиния.

– А то и значит. Ведь, когда речь заходит о моем отце, ты становишься судьей и палачом в одном лице. Что тут можно обсуждать?

Она приоткрыла свои сочно накрашенные губы, и он успел заметить безупречные белые зубы и кончик розового языка. Разжав изящные, с ярким маникюром пальцы, Вирджиния провела ладонями по бедрам, обтянутым серой шелковой юбкой.

– Факты. Их обсуждение может занять у нас довольно много времени.

Оторвав взгляд от ее ног, Фрэнк произнес:

– Учитывая всех подозреваемых тобой в преступлениях против Короны, мне казалось, ты будешь слишком занята и без того, чтобы тащиться в «Мусагет» поболтать со мной.

– Отсутствие у тебя интереса к проводимому мною расследованию дела твоего отца автоматически включает тебя в число подозреваемых, Маллори. И если ты станешь выгораживать своего отца, то мне придется принять определенные меры, чтобы…

– Я лицо заинтересованное, – перебил он. Фрэнк вчера присутствовал на семейном совете, собравшемся как раз по поводу интересующего Вирджинию дела, но, разумеется, не собирался сообщать ей об этом. Его братья Мэтью и Дуглас, как и Вирджиния, служили в полиции, и не меньше него заинтересованы найти разгадку исчезновения отца.

– Но я сумею быть беспристрастным, – добавил Фрэнк. – Я сам проведу расследование и о результатах сообщу тебе, Вирджиния.

Он назвал ее по имени и со злорадством отметил, как ее покоробило, точно так же, как коробило его, когда она называла его Маллори. Отлично. Он станет пользоваться этим.

Вирджиния улыбнулась одними губами.

– Вряд ли твое расследование будет объективным, Маллори.

Неужели она собирается использовать исчезновение его отца в качестве предлога покопаться в делах «Мусагета»? Фрэнк знал, что кое-какие нарушения допускались, но закрывал на эти мелкие грешки глаза. Однако, если полиция начнет проверку, возможно, грешки будут выданы за серьезные проступки, да и сам факт внимания полиции нанесет по репутации фирмы серьезный удар.

– Ты мне угрожаешь, Вирджиния?

Их взгляды встретились.

– А мне следует?

– Так угрожаешь или нет?

– Я выполняю свою работу.

– И выполняешь неплохо, – уважительно, хотя и с неохотой признал Фрэнк.

– Если ты пытаешься лестью заставить меня отступиться, – заявила она таким тоном, словно Фрэнк подтвердил все имеющиеся у нее на его счет грязные подозрения, – то ты явно меня недооцениваешь.

Здесь Вирджиния Файфилд ошибалась, однако Фрэнк не стал разубеждать ее. К тому же в данной ситуации комплимент мог насторожить капитана Файфилд.

– Мы должны сотрудничать в этом деле.

Вирджиния уставилась на него так, словно Фрэнк был самым непроходимым тупицей из всех известных ей людей.

– Именно поэтому я здесь, – стараясь не позволить ему увести беседу в сторону, заявила она. – Мистер Литтлер хочет…

– Мой шеф – лучший друг моего отца!

Энтони Маллори, отец Фрэнка, и Роберт Литтлер, исполнительный директор «Мусагета», которому подчинялась в числе прочих и возглавляемая Фрэнком служба безопасности, вместе учились в университете, а потом варились в адском котле войны. Спустя годы, когда Роберт занял высокий пост в руководстве фирмы, торгующей антиквариатом, он не забыл об Энтони и предложил ему должность главного эксперта.

– Роберт знает, что мой отец невиновен, – уже спокойнее сказал Фрэнк.

Будь Вирджинии известно о дружеских связях этих двух людей, она, возможно, промолчала бы.

– Может быть, это и так, – с сомнением в голосе произнесла она, – но именно Роберт Литтлер обратился в полицию. Он просил меня лично заняться этим делом. Он хочет найти твоего отца…

– Я тоже хочу его найти, – прервал ее Фрэнк, которого годы работы в контрразведке приучили не выказывать возмущения. – Ибо, когда он найдется, то представит объяснение, снимающее с него все подозрения.

– И я хочу, чтобы он нашелся… – Появившийся в голубых глазах Вирджинии стальной блеск свидетельствовал, что ей известно намного больше, чем она говорит. – Тогда я смогу отдать его под суд.

– Значит, тебе больше хочется накинуть ему удавку на шею, – упрекнул ее Фрэнк, – а вовсе не узнать правду. – Он помолчал, пытаясь успокоиться. – Какие у тебя сведения, которыми ты не желаешь поделиться?

– Никаких.

– Ты лжешь.

– Маллори, у меня есть свидетель, видевший, как твой отец вынимает из банковской ячейки яйцо работы Фаберже и кладет его в саквояж.

Это произведение ювелирного искусства должно было выставляться на аукционе, который «Мусагет» планировал провести через месяц. Это был, пожалуй, самый крупный лот за всю историю существования фирмы. И «Сотбиз», и «Кристиз» почли бы за честь выставить у себя эту безделицу, но клиент по каким-то причинам предпочел не столь шумно известный «Мусагет». И вот яйцо пропало, а в пропаже обвинялся главный эксперт фирмы Энтони Маллори. Видимо, Вирджиния подозревала, что Маллори-отец украл яйцо, а Маллори-сын, шеф службы безопасности, покрывает вора.

Фрэнк пожал плечами.

– Мне известно, что отец делал атрибуцию и готовил на яйцо все необходимые для проведения аукциона документы. Фаберже, конечно, игрушка не из дешевых, но, поверь, через руки моего отца прошло много дорогих вещей.

– Верно. Но это не просто дорогая вещь, а вещь очень, очень дорогая. Кроме того, оно имеет и историческую ценность, насколько мне известно, Фаберже делал его по заказу русского царя… И вот яйцо пропало, – сухо закончила Вирджиния. – Кто-то неплохо наживется.

Мило.

– Но не мой отец, – в который раз повторил Фрэнк. – Я и мои братья убеждены, что он случайно узнал что-то и попытался спасти ценную вещь.

От изумления у Вирджинии округлились глаза.

– Ты думаешь, что кто-то еще, кроме твоего отца, собирался украсть яйцо?

Не обращая внимания на ее язвительный тон, Фрэнк утвердительно кивнул.

– Мы думаем, что отец вынес яйцо и спрятал, чтобы тот, кто собирался его украсть, не смог этого сделать.

– Тогда почему твой отец не обратился в полицию? Или, на худой конец, к тебе?

По мнению Фрэнка, ответ лежал на поверхности.

– Потому что кто-то из руководства «Мусагета» замешан в этом.

Ее смешок странным образом повлиял на Фрэнка: согрел ему кровь, заставив ее с удвоенной силой струиться по жилам. На секунду Вирджиния вдруг предстала перед ним женщиной, которой доставили удовольствие в постели, но ее слова быстро отрезвили его.

– Маллори, ты преувеличиваешь. Твой отец виновен. Он украл произведение великого Фаберже. Это огромное состояние. Ему бы не позволили забрать эту вещь из банка, но клерк вроде бы узнал его.

– Мы арендуем там несколько сейфов для хранения особо ценных экспонатов. Моего отца действительно знают в банке, – спокойно подтвердил Фрэнк. – По инструкции он должен приходить в сопровождении одного из моих сотрудников, но в этот раз был один.

– И в банке, хотя и знали о нарушении инструкции, ему беспрепятственно позволили вскрыть ячейку и вынести ее содержимое, поскольку принимали за честного человека, – уточнила Вирджиния.

– Мой отец – честный человек.

Снова прозвучал ее смешок, заставивший Фрэнка представить издаваемые Вирджинией звуки во время занятий любовью. Если выражение «заниматься любовью» вообще применимо к ней. Судя по званию и занимаемой ею должности, у нее великолепный послужной список. Вирджиния, как большинство добившихся выдающихся успехов людей, умеет себя контролировать и бросать вызов обстоятельствам. Вероятно, и в спальне Вирджиния может себя контролировать.

Да, она из тех женщин, чей разум встанет на пути у того, чего желает ее тело в постели, решил Фрэнк. Хотя, возможно, он и ошибался. Вирджиния красива и неприступна, а это весьма опасное сочетание женских качеств. Возможно, она из женщин, контролирующих себя до тех пор, пока животные инстинкты не возобладают.

– Около часа назад я встречалась со свидетелями, видевшими твоего отца в аэропорту, – услышал он ее голос. – Его видели там вчера вечером садящимся в частный самолет.

Фрэнк утвердительно кивнул.

– Правильно. Это тот самолет, что сегодня утром потерпел крушение над Дуврским проливом. Твой информатор не сообщил, один ли отец садился в самолет?

Вирджиния помедлила с ответом.

– Свидетель сообщил, что самолет был одноместным. А Энтони знаком с пилотированием воздушных судов? Способен в одиночку управлять самолетом?

– Насколько мне известно, да.

Вирджиния задумчиво покачала головой.

– Я слышала, эти небольшие самолеты довольно просты в управлении. Сегодня я еду в Дувр с группой экспертов. Свидетельница Кэтрин Морстон, у нее домик на побережье, сообщила, что ее разбудил взрыв. Возможно, она вспомнит еще что-то. Местная полиция и береговая охрана уже работают на месте происшествия.

Фрэнк взъерошил свои короткие волосы и после недолгих раздумий выдохнул:

– Мой брат Мэтью тоже собирается отправиться туда.

Вирджиния насторожилась.

– Прости, что напоминаю об этом, Маллори, – заявила она, – но с моей стороны было чертовски любезно приехать сюда и рассказать тебе обо всем происходящем…

– Не совсем так, – мягко возразил он. – Ты сказала, что Роберт Литтлер попросил тебя лично заняться этим делом. Ты приехала сюда не ради разглашения информации, а для ее сбора, Вирджиния.

– Тем не менее я информирую тебя о расследовании.

Своим тоном она давала понять, что не должна этого делать.

– В таком случае продолжай, – попросил Фрэнк.

Минуту она молчала, и у Фрэнка закрались подозрения, что Вирджиния пытается сосчитать до десяти.

– Я не могу допустить, чтобы ты, Мэтью, Дуглас или кто-то другой вмешивался в проводимое мною расследование, – предупредила она.

Фрэнк начинал выходить из себя.

– Наш отец пропал, – напомнил он. – Он находился на борту потерпевшего крушение самолета. Семье Маллори необходимо знать, все ли тут чисто.

– Ты не веришь, что я способна справиться со своей работой?

Фрэнк стиснул зубы. Если и есть человек, способный докопаться до истинных причин исчезновения его отца, то это Вирджиния Файфилд. По слухам, она была одним из лучших детективов, хотя говорить ей об этом Фрэнк, конечно, не собирался.

– Проблема не в этом, Вирджиния.

Она холодными глазами уставилась на него.

– Если вы, Маллори, утаиваете важные сведения, я вас всех арестую за пособничество и укрывательство преступника.

– Он наш отец, а не преступник.

Их взгляды встретились, и Фрэнка удивило, с каким хладнокровием Вирджиния выдержала его взгляд. Большинство людей отводили глаза под его натренированным годами работы в контрразведке взглядом, который обычно моментально заставлял терять самообладание.

Стараясь не кричать, ибо терпение его почти истощилось, Фрэнк сказал:

– Возможно, мой отец погиб. Ты ведь понимаешь это, не так ли? Самолет-то упал.

Легким кивком Вирджиния выразила свое согласие.

– Но тела пилота не обнаружили.

Об этом Фрэнк тоже знал. Как знал и то, что никому из Маллори не будет покою, пока Энтони не обнаружат. Братья Фрэнка подключились к расследованию – Мэтью отправляется в Дувр, а Дуглас намерен собирать сведения в Лондоне, подключив к этому своих информаторов.

Фрэнк отвел взгляд от Вирджинии и обошел стол. На мгновение ему показалось, что она собирается уйти, но, когда он остановился перед ней, Вирджиния застыла на месте, словно вознамерившись продемонстрировать ему свое железное самообладание. Взгляд Фрэнка немного задержался на ее точеной шее, прикрытой светло-серым шелковым платком, напоминавшим дорогую ленту на упакованном в бархат подарке.

Вирджиния принадлежала к числу самых красивых из всех знакомых ему женщин, но в плане личных качеств она во многом проигрывала.

– Я хочу знать одно, – буркнул Фрэнк и, не сдержавшись, приблизился к ней еще на шаг с тем, чтобы она почувствовала исходящую от него силу.

Он ощутил аромат ее духов и сделал глубокий вдох. Женщина не имеет права быть такой красивой, отрешенно думал он, и не должна источать столь восхитительный аромат. Особенно женщина-полицейский. И, хуже того, женщина, собирающаяся отдать под суд его отца и тем самым превращающаяся в его врага.

– Что ты хочешь знать, Маллори? – спросила Вирджиния.

– Что заставило тебя превратиться в кусок льда?

Он произнес это почти шепотом. Фрэнк подавил появившееся вдруг желание протянуть руку и прикоснуться пальцем к ее лицу – этим он, несомненно, спровоцировал бы уход Вирджинии. А может быть, ему просто очень хотелось прикоснуться к ней.

Много ли было у Вирджинии мужчин? – думал он, остановив взгляд на ее восхитительных губах. Многим ли удавалось с жадностью припасть к ним? Испить их сладость?

Фрэнк никогда не слышал, что Вирджиния с кем-то встречается. Насколько ему было известно, она никогда не была замужем. Но у такой красивой женщины наверняка нет отбою от поклонников.

На мгновение Фрэнку показалось, что ему удалось выбить ее из колеи, но, когда Вирджиния заговорила, голос ее звучал спокойно:

– Маллори, я вовсе не кусок льда.

– Я сказал тебе, что, возможно, мой отец погиб.

– Я помню. И с состраданием отношусь к твоему положению. Это правда.

– С состраданием, – сухо повторил Фрэнк. – О, мисс Файфилд, уверен, что сострадание у вас такое же, как и у остальных в полиции.

В ее взгляде появилась настороженность.

– О чем это ты?

– Вы готовы четвертовать любого.

– У тебя неверное суждение обо мне, Маллори. – Эта фраза, похоже, далась Вирджинии с трудом.

Фрэнк не разделял ее мнения, но промолчал. Они продолжали смотреть друг на друга, и ни один не хотел первым отвести глаза.

– Если ты в чем-то сомневаешься…

Вирджиния не договорила и повернулась, собираясь уйти. Однако помедлила и оглянулась. Фрэнк отметил, что обычно так смотрят влюбленные, а не враги. Она как будто хотела убедиться, что он продолжает наблюдать за ней. Ярко-красные губы ее раскрылись, словно Вирджиния хотела сказать еще что-то.

Фрэнк вопросительно поднял брови.

– Могу я вам еще чем-то помочь, мисс Файфилд?

Она отрицательно покачала головой.

– Гм… нет. Но… – Ее лицо стало каменным. – Послушай, Маллори. Я сообщу тебе все, что смогу, по этому делу. Обещаю.

Фрэнк сомневался, что она сдержит слово, но утвердительно кивнул.

– Я позвоню тебе, если отец свяжется со мной. – Вероятно, это ложь, но ведь и Вирджиния тоже не до конца с ним откровенна.

Она кивнула в ответ, коротко и деловито. И вдруг для Фрэнка она перестала иметь отношение к делам полицейского участка и на мгновение – всего лишь на долю секунды! – он понял, что ему и Вирджинии суждено оказаться в одной постели. Уверенность в этом оказалась сродни тому, что человек воспринимает как данность – восход и заход солнца, например.

– В таком случае рассчитываю вскоре получить от тебя известие, – пробормотала Вирджиния.

– Счастливого путешествия.

Она вопросительно вскинула брови.

– В Дувр, – напомнил он.

– Это работа, а не отпуск.

Фрэнк не мог ручаться, но, когда она повернулась, ему показалось, что она буркнула себе под нос: «Черт бы тебя побрал, Маллори».

Он смотрел ей вслед. Слишком худощава, решил он. Гибкая и высокая, словно тростинка, и бедра по-мальчишески узкие. Движения Вирджинии были экономными, хотя определенная доля грации присутствовала в них. Наверное, на Вирджинии неплохо смотрелись бы вещи, которые она никогда не носила, – облегающее вечернее платье, обнажающее спину, с разрезом до бедра и непременно с глубоким декольте, пробуждающим в мужчине соблазн дать волю рукам.

Сколько ей лет? Двадцать пять? Тридцать? Фрэнку вдруг захотелось знать точно, хотя особых надежд выяснить это он не питал. Осознав, что Вирджиния давно ушла, он горестно вздохнул и быстро снял пиджак, надетый только ради нее. Ослабив узел галстука, Фрэнк буркнул:

– Неужели этот день готовит мне новые неприятности?

– Вероятно, шеф. – В кабинет вошел Боб Донован, правая рука Фрэнка. – Кажется, журналисты что-то пронюхали о кра… об исчезновении одного из наиболее ценных наших экспонатов. Пришел Грег Хикли с Би-би-си. Хотите с ним побеседовать?

Фрэнк отрицательно покачал головой.

– Поговори с ним сам. Но о яйце ни слова, понял? Мне нужно несколько минут, чтобы прийти в себя.

А может быть, и дольше. Фрэнку требовалось время на то, чтобы изгнать из своих мыслей Вирджинию и поразмыслить о бедах, преследующих его семью в последнее время.

– Почему бы вам не пройтись? – предложил Донован и аккуратно закрыл за собой дверь.

Фрэнк повесил пиджак на спинку стула, сел за стол и, расстегнув пуговицы на манжетах, закатал рукава. Он не мог поверить, что его отец исчез. И он не сомневался в том, что было именно так, как он сказал Вирджинии: его отец случайно наткнулся на какое-то правонарушение или узнал нечто, что его насторожило. Где бы он сейчас ни находился, он вернется с яйцом Фаберже, как только сможет.

Хотя, напомнил себе Фрэнк, в последнее время на долю семейства Маллори выпадала и удача. Словно пытаясь получить этому подтверждение, он открыл ящик стола и вытащил письмо, написанное им около месяца назад.

– Всего месяц назад? – пробормотал он.

Кажется, целая вечность прошла с тех пор, как Ванесса Маллори объявила, что выиграла пятьдесят тысяч фунтов как победительница викторины. В тот день она еще сильнее удивила всех, заявив, что ничего не сообщила мужу о своем выигрыше. И если в течение трех месяцев ее сыновья не женятся, она поклялась пожертвовать всю сумму англиканской церкви. Более того, Ванесса поставила условие, что ни Фрэнк, ни Мэтью, ни Дуглас, ухаживая за своими будущими женами, не имеют права сообщать им о деньгах.

Женитьба всем трем братьям Маллори представлялась делом маловероятным. Фрэнк вздохнул и взглянул на зажатое в руке письмо. Он написал его в тот день, когда узнал о выигрыше матери, и, пусть в повседневной жизни частенько бывал циником, письмо это было сродни построенным им моделям кораблей – от него веяло романтикой. И начиналось оно со слов «Милая Дама моей Мечты»…

Письмо пролежало в ящике стола почти четыре недели, но теперь Фрэнк понял, что ему следует с ним делать. В конце он приписал: «Мне можно писать по этому адресу», – и оставил номер почтового ящика, который использовал для конфиденциальной информации еще во время службы в контрразведке.

Что ж, я поступаю правильно, воспользовавшись почтовым ящиком, решил Фрэнк. Зачем давать свой домашний адрес – если я и впрямь отошлю это письмо так, как задумал, трудно предугадать, в чьи руки оно попадет.

С улыбкой на губах Фрэнк поднялся из-за стола, подошел к книжной полке и взял причудливой формы бутылку, купленную по случаю.

– Бутылка с заточенным в ней джинном, – пробормотал он и представил стелющийся из горлышка дым. Усмехнулся, вообразив, как дым, материализуясь, превращается в женщину. – Возможно, так и произойдет, – буркнул Фрэнк.

Свернув письмо трубочкой, он сунул его в бутылку и заткнул горлышко плотно притертой пробкой. Вернувшись к столу, Фрэнк снял со спинки стула пиджак и направился к двери.

– Донован, – обратился он к Бобу, проходя мимо письменного стола, стоящего рядом с дверью его кабинета, – Я отправляюсь на предложенную тобой прогулку.

– В каком-то определенном направлении?

Фрэнк пожал плечами. Обычно, уходя на ланч, он сообщал Бобу, где его следует искать, если возникнет срочное дело, но сейчас никому нет необходимости знать о том, что он идет к реке. Он уже видит себя подходящим к причалу, размахивается, рука его описывает полукруг… Он видит вырывающуюся из руки бутылку, она летит и шлепается в мутную воду. Она покачивается на волнах Темзы, и мощное течение выносит ее в море. Возможно, ее найдет женщина из чужой страны, например, из Норвегии или из Швеции. И судьбе будет угодно…

А что, если и впрямь какая-нибудь женщина действительно найдет бутылку с посланием и ответит на него?