Текст книги "Темная лошадка"

Автор книги: Бедуэлл Лолли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

4

Ее привел в чувство живительный глоток кислорода, наполнивший истерзанные, мучительно горевшие легкие. Рита жадно вдохнула, чувствуя, как жизнь вновь возвращается к ней, и, медленно открыв глаза, увидела сверкающую белизну реанимационной.

Видимо, своевременная инъекция антидота оказалась спасительной. Осторожно пошевелив рукой, Рита обнаружила капельницу. Рядом с высокой кроватью, на которой она лежала, тихо попискивал какой-то прибор.

Подошла медсестра в зеленоватой форме и в шапочке, из-под которой выбивались светлые кудряшки. Она вопросительно взглянула на Риту и улыбнулась.

– Что… Где я? – Язык и гортань больной слушались еще плохо, говорить было трудно.

– Вам повезло, мы успели вовремя оказать помощь. Начинался анафилактический шок. – Немолодой уже мужчина, видимо врач, показался в поле зрения Риты. – Вы находитесь в частной клинике. Я ваш лечащий врач, Франсиско Васкес.

– Полежите спокойно, и вам скоро станет значительно лучше, – добавила сестра.

Осмотрев больную, врач удовлетворенно кивнул и вышел вместе с сестрой. Рита осталась одна. Силы постепенно возвращались к ней – видимо, лекарство действовало, но пока еще она вряд ли справилась бы и со средних размеров мышью.

А ведь рядом с больничной койкой сидела вовсе не мышь. Это был Рене де Сен-Сирк, ее муж собственной персоной, – не самое лучшее соседство для больной женщины. Пришлось набраться храбрости и взглянуть ему в глаза.

В их прозрачной голубизне не было и тени тепла. Рита вздохнула и снова опустила ресницы. Важный разговор следовало отложить на потом. Да и о чем им говорить? Власть и деньги сделали свое дело – теперь она снова в руках мужа, хочет того или нет.

Как ни странно, Рита была почти рада видеть своего мучителя. Ей так надоело постоянно убегать, терзаться сомнениями, правильно ли она поступила, вспоминать редкие минуты счастья… Все-таки он был очень привлекательным мужчиной. Ледяной принц – так его прозвали в прессе. Эта холодная красота завораживала, притягивала Риту против ее воли. Если бы только их брак не был омрачен той ужасной историей… может быть, они могли бы быть даже счастливы вместе.

К сожалению, все произошло именно так, и никак иначе. А теперь Рене ненавидит ее. Или, что еще хуже, презирает. Стена, вставшая между ними, была невидима, но неразрушима. Ледяная стена презрения и безразличия. Ее не растопить, не разбить. Как и лед в глазах мужа.

– Мне бы следовало тебя бросить там, в машине, – наконец произнес Рене.

– Чего бы вам действительно следовало сделать, сеньор де Сен-Сирк, так это выпить успокоительного. У вас нервный шок, – безапелляционно заявила медсестра, входя в реанимационную.

Рене недовольно поморщился оттого, что с ним говорят, словно с большим ребенком, но смолчал.

В это время Риту отсоединили от капельницы и отвезли в комфортабельную палату, так как жизнь ее была уже вне опасности. Впрочем, ей это было все равно. После того как муж заговорил, стало понятно, что она для него теперь не более чем пустое место. Ничто. Лучше бы действительно оставил ее в машине и позволил умереть, чем и дальше терзать холодностью и безразличием.

Подсознательно Рита надеялась на чудо, на перемену в их исковерканных отношениях, но, как водится, ничего такого не произошло. Она снова окуналась в тот кошмар, который преследовал ее много месяцев назад. Говоришь с человеком, а он не понимает тебя. Пытаешься объяснить, а он не желает слушать. Любишь его, а он тебя презирает.

– Ваш супруг очень беспокоился за вас, – мягко произнесла сестра, поднося к губам Риты кружку с водой. – Всех поднял на ноги, не успокоился, пока ему не сказали, что вашей жизни ничто не угрожает.

Да-да, хваленая основательность рода де Сен-Сирков, вяло подумала Рита. Взялся, так делай!

– Я еще долго не смогу вставать? – спросила она у сестры.

– Сеньор Васкес хотел вас понаблюдать еще несколько часов, чтобы убедиться, что нет никаких осложнений. Позвольте, я помогу вам переодеться.

Риту облачили в мягкую пижаму и оставили в покое. Она вытянулась среди белых простыней на мягкой пружинной кровати и задумалась. Кто же теперь присматривает за Дэнни? Ребенок еще совсем мал и не привык к чужим. Внезапный страх заставил похолодеть: а вдруг отец уже приказал увезти мальчика домой и она никогда больше его не увидит?

Примерно в ту минуту, когда паника достигла предела, в палату снова вошла сестра, но на этот раз с Дэнни на руках. Точнее говоря, сначала до слуха несчастной матери донесся громкий рев, а потом уже появилась вышеупомянутая пара. Рауль Даниэль де Сен-Сирк решил проявить силу характера, доставшуюся ему по наследству, и орал во всю мощь своих легких.

– Мне кажется, что это ваш, – произнесла сестра. – Видимо, решил, что приемный покой недостаточно хорош для него. Или что мы хотим его похитить. В общем, требует мамочку.

Рита с облегчением протянула руки и взяла истошно вопящего младенца. Тот обхватил мать ручками за шею и удовлетворенно замолк.

– Кто за ним присматривал?

– Высокий темноволосый мужчина, он приехал вместе с вашим супругом. Но в детях, как мне кажется, не очень разбирается.

Бедняга Филипп, с искренним сочувствием подумала молодая женщина, обнимая свое дитя. Закоренелый холостяк, да еще и отставной военный. Пришлось же ему пережить несколько нелегких минут!

Занятая общением с сыном, она не сразу заметила, что дверь в очередной раз открылась и в палате появился Рене. Увидев маленького Дэнни на руках у Риты, он замер. Сестра тихо вышла, тактично оставив супругов наедине.

– Ты… ты уже познакомился с Дэнни? – неловко произнесла молодая женщина.

– Нет. Его привез сюда Филипп в твоей машине. Я был слишком занят.

Услышав незнакомый мужской голос, малыш крепко вцепился в мать, с недоверием уставившись на Рене. В его возрасте многие дети боятся незнакомых людей, и для сегодняшнего утра их было более чем достаточно. Несмотря на все самообладание, по лицу отца ребенка прошла судорога. Рита знала, о чем сейчас думает этот холеный светловолосый мужчина. О том, что первенец даже не узнает его. Не узнает и, более того, боится.

– Рене… мне так жаль, – покаянно произнесла она, пытаясь проглотить комок, стоящий в горле. – Прости меня за все, что я натворила.

– Да ты, верно, не в своем уме! – Тонкие черты лица Рене слегка исказились: было видно, что он с трудом сдерживается, чтобы не заорать во весь голос. Сегодняшние гонки с препятствиями и реанимацией подкосили не только его жену. – Как ты посмела таскать моего сына по каким-то захолустьям, словно маленького бродягу! Как ты посмела поставить меня в такое положение, что я должен был оправдываться перед полицией только за то, что хотел увидеть собственного ребенка! И после всего этого ты решила отделаться сентиментальными словечками! О каком прощении может идти речь?

5

– Полиция? Причем тут полиция? – недоуменно переспросила Рита.

– С тех пор как я женился на тебе, ты приносишь мне только неприятности! – бросил Рене.

– Почему полиция? – настойчиво повторила молодая женщина. Не верилось, что у этого могущественного человека могут быть хоть какие-то проблемы с властями.

– Та пожилая дама, у которой ты работала, Марта Родригес, после твоего впечатляющего побега, вызвала полицию и обвинила во всем меня. Она, видишь ли, заботится о твоей безопасности. Двое полицейских теперь ждут моих объяснений в приемной клиники. – Рене возвышался над больничной кроватью, словно статуя, символизирующая обвинение.

– Но я…

– Если ты только попробуешь солгать им или подставишь меня, то, предупреждаю, ты горько пожалеешь об этом. Я не отдам тебе сына так просто. Я больше не позволю отнять его. Тебе ясно?

Температура в палате понизилась примерно до ноля. Когда Рене гневался, он мог выморозить все на километр вокруг. Рита вздрогнула и непроизвольно прижала малыша к себе. Оказывается Дэнни, воспользовавшись ситуацией, крепко заснул, прислонившись к плечу матери.

Угроза мужа возымела действие. Итак, он все-таки хочет отнять у нее сына! Тогда, восемь месяцев назад, Рене не говорил открыто о своих ужасных намерениях. Если бы не Летиция, верная подруга Риты, то она так и не узнала бы ни о чем, пока не стало бы слишком поздно. Именно Летиция поведала ей о замыслах мужа.

Пытаясь различить на лице человека, стоящего рядом с кроватью, хоть какие-то признаки жалости, Рита видела только безразличие. Безразличие и решимость бороться с ней до конца. Вот он стоит перед ней, высокий, уверенный в себе, непоколебимый и еще более красивый, чем прежде. Ослепительный ангел, сошедший с холодных и равнодушных небес… с таким же холодным и равнодушным сердцем.

Такие и привлекают женщин. Каждая думает, что именно ей суждено растопить ледяную броню, стать его единственной возлюбленной. А сердце этого человека покоится в могиле вместе с первой женой, погибшей в автокатастрофе. Рита с обреченностью вспомнила свои глупые надежды в самом начале их брака. Тогда она еще ничего не знала. А теперь уже слишком поздно.

– Ты поняла меня? – терпеливо переспросил Рене.

Рита медленно кивнула. Она была слишком обессилена, чтобы спорить. Да и вряд ли что-то можно изменить. После всего того, что произошло, Рене наверняка считает ее недостойной воспитывать его сына.

– Да, я поняла тебя.

Сдерживая слезы, молодая мать повернула голову, глядя на сладко спящего Дэнни, вдыхая его трогательный молочный запах. Все, что она делала, оказалось напрасным: и усилия сохранить брак, и попытки спастись от мужа бегством. Теперь она лежит здесь, в больничной палате, не имея больше сил защищаться.

В глазах Рене промелькнуло вдруг что-то странное, некая тень чувства.

– Я не собираюсь разлучать тебя с малышом, – глухо произнес он. – Ты ему нужна.

– Ты и в самом деле так считаешь? – потрясенно спросила Рита.

– Я сказал то, что сказал… Дай мне его подержать, пока он спит. – И Рене протянул руки к Дэнни. – Да, забыл сказать, сюда приехала Марта Родригес. Она обещала позаботиться о ребенке, пока тебя не выпишут. Мне кажется, ей можно доверять.

Затаив дыхание, Рита прижала сына к себе, боясь хоть на секунду расстаться с ним. Однако в это время в дверях показалась Марта, успевшая переодеться в старомодное черное закрытое платье. Волосы она убрала под затейливую, тоже черную шляпку и выглядела почтенной старой вдовой, коей, собственно, и являлась. В руках она держала большую сумку с вещами Дэнни.

– Не беспокойся, я позабочусь о нем, дитя мое. Тебе нужно поскорее выздоравливать.

– Пойду переговорю с полицейскими, – мрачно произнес Рене.

Дождавшись, когда он выйдет, Марта осторожно присела на край постели.

– Откуда я могла знать, что он твой муж? – ворчливо спросила она. – Подумала, что мафия решила наконец «наехать» на мой цирк. Да еще перепугалась, когда они за тобой помчались.

– Разве ты можешь испугаться, Марта? – улыбнулась Рита, с любовью глядя на старую женщину. Теперь казалось, что все несчастья остались позади. – Я повела себя очень глупо, это правда, но ведь ты не знала об этом.

– И очень плохо, что не знала. Твой муж, которого я уж было записала в наемные убийцы, спас тебе жизнь, между прочим. А я со страху вызвала полицию, и вот теперь они сидят там и ждут, что кто-нибудь все им объяснит. Думаю, это будешь ты.

– Хорошо, хорошо. Я действительно кругом виновата, – всхлипнула Рита. – Только и делаю что одни глупости. А все моя испанская кровь!

– Хмм, – с сомнением произнесла старая испанка, покачав головой. – По-моему, ты делаешь глупости оттого, что иногда не можешь мыслить здраво. Твой муж не плохой человек.

– Но теперь он ненавидит меня! Я все испортила!

Желая получить от Рене больше, чем было в его силах, Рита обрекла себя на постоянные страдания. Муж был равнодушен к ней и никогда не смог бы дать то, что было так необходимо молодой женщине, – любовь и тепло. Никогда!

Осознание этого пронзило ее сердце тупой болью. Все вокруг стало серо и безлико. Она через силу попрощалась с Мартой, и та вышла вместе с Дэнни на руках. Рита отвернулась к стене и долгое время лежала так, стараясь не думать ни о чем.

Потом появился подтянутый молодой полицейский. Пришлось взять себя в руки и отвечать на вопросы. Несостоявшаяся беглянка объяснила, что произошла ошибка, что к мужу никаких претензий не имеет, и что, собственно говоря, он ни в чем не виноват.

Выяснив все, что хотел, офицер учтиво попрощался, и Рита забылась сном. Проснулась она оттого, что привезли обед на тележке с резиновыми колесами, мягко катившимися по полу. Кусок не лез в горло, да и задерживаться в клинике лишнее время не хотелось. Короткий разговор с врачом привел к тому, что ей позволили покинуть палату, когда она захочет.

– Состояние удовлетворительное, – довольно пояснил сеньор Васкес. – Страшно подумать, что могло бы случиться, если бы вас привезли с опозданием. Но, благодарение Богу, все кончилось благополучно. В следующий раз не забывайте лекарства, ибо рассеянность может стоить вам жизни.

Рита смущенно кивнула. Ей было неловко, что из-за нее поднялся весь этот шум.

– Слишком много приключений для одного дня, – бормотала она себе под нос, натягивая джинсы и свитер. – А ведь еще даже не вечер.

Спустившись в приемную, молодая женщина обнаружила там Филиппа Кабоша, поджидавшего жену своего шефа. Оказавшись в прохладном полумраке комфортабельного салона «мерседеса», Рита услышала, как дверца машины мягко щелкнула, закрываясь. Мышью, попавшей в западню, вот кем она стала. Маленькой, испуганной мышью.

На заднем сиденье, совсем близко сидел Рене. Видимо, решил дождаться жену. Для верности, что ли?

– И что теперь? – мрачно поинтересовалась Рита.

– Заберем Дэнни и вернемся домой.

В салоне повисло неловкое молчание. Слово «дом» звучало как-то двусмысленно.

Вернемся домой, повторила про себя молодая женщина. Вот как.

– Вот как, – произнесла она вслух.

– Да. Я велел, чтобы твои вещи забрали из фургона и отправили домой. Думаю, что Филипп уже отогнал эту развалину и распорядился насчет ее продажи. Вряд ли фургон тебе когда-либо еще понадобится.

Как же холодно! – тоскливо подумала Рита, пряча руки в рукава своего синего свитера. Холодно и безрадостно. И так будет теперь всегда.

– Ты даже не счел нужным узнать мое мнение относительно продажи фургона?

– Не думаю, что это важно. Мы возвращаемся в Париж. Ненавижу Испанию! – Рене говорил, не глядя на жену, так что она могла видеть его четкий профиль на фоне светлой обивки салона. По нему никогда не скажешь, что дела идут не так хорошо, как ему хочется, если случится что-то непредвиденное. Самообладание и выдержка – вот девиз семейства де Сен-Сирков.

Невольно взглянув на себя в зеркало заднего вида, Рита решила, что сравнение не в ее пользу. Они являли сейчас собой странную семейную пару. Темноволосая женщина с буйными локонами, чье, обычно такое живое, лицо сейчас было усталым и потухшим, синие глаза глядели куда-то сквозь стекло, не желая встречаться взглядом с голубовато-серыми, непроницаемыми глазами мужа. Что объединяет сдержанного французского аристократа и темпераментную испанку без роду и племени? Обида? Неприязнь? Ничего не понять…

– Рене… может быть, нам не стоит жить вместе?

– Даже и не думай требовать развода. Я тебе все равно его не дам.

Рита почувствовала, что сейчас не стоит настаивать на чем-либо. Сейчас, пока Дэнни в его руках… Боже, о чем она думает: ведь Рене – отец малыша! И не видел его со дня рождения. Как только можно быть такой эгоисткой!

Все, что она совершила за последние месяцы, было одной огромной ошибкой. Металась по стране с маленьким ребенком, думала только о себе. Теперь наступает час расплаты.

– Мне казалось, что развод нужен тебе, Рене.

– Не в данный момент.

Ну да, конечно! Вернемся к старой и удобной манере общения. Муж всегда держал ее на расстоянии, говорил отстраненно, будто с одним из своих сотрудников. Ничего личного… кроме постели. Раньше это хотя бы немного утешало Риту. Пустяки, что он так холоден и вежлив со мной, говорила она себе. Зато ему не противно меня обнимать и целовать. Не на людях, никогда днем, но ведь по ночам он приходит к ней в спальню! Рождение Дэнни тому доказательство. Но как же редко это случалось!

Поймав себя на не совсем соответствующих моменту мыслях, Рита попыталась сосредоточиться на другом. Она отыскала взглядом детское креслице, прикрепленное к сиденью справа от водителя. Креслице Дэнни.

Рене не собирается пока разлучать ее с сыном. Они втроем вернутся в его огромный дом в Париже. Или где-нибудь еще. По какой-то причине он не хочет немедленно вышвырнуть ее на улицу, подав на развод…

Но как же все-таки хорошо не вести больше эту собачью жизнь, притворяться, что любишь путешествовать, жить постоянно на нервах, пугаться каждого шороха! Ютиться в крошечном фургоне с маленьким ребенком! Может быть, она зря запаниковала тогда? Но Петиция говорила так уверенно, так старалась помочь… Впрочем, сделанного не вернешь.

– И… у тебя будут другие женщины? – неожиданно для себя выпалила Рита. Слова, как водится, слетели с языка, минуя разум.

Спохватившись, она осеклась, но все было уже сказано. В салоне снова воцарилась напряженная тишина.

– Ты… Что ты сказала? Что значит «другие»? – потрясенно произнес наконец Рене, изображая полнейшее недоумение.

– Ничего. Ровным счетом ничего, – попыталась выкрутиться Рита. – Просто… просто…

– Это просто потрясающе! Типично женское поведение. Хочешь сказать, что это я виновен в супружеской неверности? Мне кажется, ты несколько подзабыла истинное положение дел, – сообщил блистательный месье де Сен-Сирк, глядя на нее, как на вошь или на что-то не менее мерзкое. Мокрицу, например.

Рита поняла, что следует идти на попятный. Вот так всегда, скажет что-нибудь, не подумав, а потом…

– Я не имела в виду ничего такого… Я просто думала… думала…

– Будь так добра, в следующий раз не думай. Это тебе не идет.

Общение с мужем начинало напоминать пытку. Поэтому Рита вздохнула с облегчением, когда они наконец подъехали к цирку, чтобы разыскать Марту и забрать у нее Дэнни.

Это оказалось несложно. Отказавшись от предложенной чашки кофе, Рита тепло поблагодарила старую женщину и с сыном на руках отправилась к машине. Слава Богу, что неудачная тема их с мужем разговора оказалась забыта. Однако Рита так и не получила ответа на свой вопрос.

Это не должно меня интересовать, сказала она себе. Рене волен делать, что хочет. Во всяком случае, все, что не испортит ему репутации. Сосредоточиться на себе и на Дэнни – вот что нужно. И не обращать внимания на выходки мужа, какими бы они ни были. Вероятно, он захочет отплатить за нанесенную ему обиду и причиненные неприятности. Что ж, справедливо. Ей остается только терпеть. Другого выхода все равно нет, раз развода получить нельзя.

Приняв это героическое решение, Рита посмотрела на то, как общаются Дэнни и его отец. Это было их первое свидание. Но он явно старался подружиться с ним, расположить малыша к себе. И Дэнни уже весело смеялся и стучал ручонкой по колену Рене. Рита с удивлением отметила, что муж, кажется, непритворно рад видеть это маленькое улыбающееся создание, появившееся на свет вдали от него несколько месяцев назад.

Теперь, оказавшись вместе, эти двое представителей рода де Сен-Сирков оказались до смешного похожи. В светлом личике Дэнни, в его сияющих синих глазах и в белокурых волосах угадывался будущий облик того изысканного светского льва, каким он станет когда-нибудь. Сын был маленькой копией своего отца, и Рита почувствовала мгновенный укол ревности. О да, это дитя ожидает роскошный дворец, толпа слуг и счет в банке.

А что она могла ему дать? Жизнь на колесах? Будущее циркача или наездника? По какому праву хотела лишить этого маленького мальчика блеска и роскоши, уготованных ему по праву рождения?

Да и Рене, по-видимому, был так счастлив обрести своего сына, что даже жесткие и непроницаемые черты его лица как-то смягчились, сквозь них словно проглянул другой человек, более открытый и жизнерадостный. Или это соседство маленького Дэнни создает такое впечатление?

Глядя, как малыш пытается засунуть в ротик палец отца, Рита протянула Рене маленького резинового слоника.

– Лучше дай ему это. Палец грязный.

Лицо мужа стало снова замкнутым и холодным. Словно бы со стуком захлопнулась какая-то дверца в его душе.

– Если мне потребуется твой совет, я его спрошу. – И, посмотрев на сжавшуюся от обиды женщину, он прибавил с горечью: – Вероятно, тебе бы больше понравилось, если бы мой сын начинал плакать, как только я попытался бы к нему прикоснуться.

Рита побледнела.

– Прости меня, Рене. Я ведь сказала, что мне очень жаль.

Она с болью заметила, как отчаянно пульсирует тоненькая жилка на его виске. Пожалуй, эти месяцы дались Рене де Сен-Сирку не так легко, как он хочет показать.

Откинувшись на сиденье так, что широкие плечи примяли упругий материал, Рене с вызовом посмотрел в синие глаза жены.

– Думаю, что теперь у меня будет достаточно времени, чтобы наладить контакт с моим сыном. Не тогда, когда ты позволишь, понимаешь? Не по воскресеньям.

Какой же он все-таки гордец! Если бы Рита не видела его минуту назад занятым игрой с маленьким ребенком, то решила бы, что перед ней совершенно бесчувственный человек.

– Я… я боялась связываться с тобой, – виновато пробормотала она. – Я не могла ни позвонить, ни написать.

– Я не собираюсь обсуждать с тобой эти вещи при ребенке. Ты его мать. Он чувствует, когда ты нервничаешь, и расстраивается сам.

Действительно, Дэнни, внимательно прислушивавшийся к разговору взрослых, вдруг завозился и тихонько захныкал. Ему явно не нравилась напряженная обстановка в машине. Рита поспешно умолкла. В конце концов, сколько можно просить прощения! Все что меня интересует, это мой сын, снова мысленно повторила она.

– Тебе не мешало бы переодеться, – сказал Рене через некоторое время. – Мне бы не хотелось, чтобы ты сопровождала меня в таком виде.

Рита с сомнением посмотрела на свои потертые джинсы, такие удобные, но не слишком приглядные, старенький свитер и видавшие виды кроссовки. Всю дорогую одежду она оставила в Барселоне, когда ездила к родным. Глупо возить с собой в маленьком фургоне кипу бесполезных роскошных вещей. Да она и не успела привыкнуть к ним, всю жизнь ходила в чем-нибудь пригодном для верховой езды. Лошадям все равно, во что ты одета. А вот Рене нет.

– Ты должен был жениться на какой-нибудь актрисе или манекенщице. Они послушны и хорошо одеваются. Я не то, что тебе нужно, – неожиданно разозлившись, прошипела молодая женщина.

– Ты не находишь, что теперь уже поздно что-либо менять, – хладнокровно заметил ее муж.

Рита кипела от злости. Вот так всегда: пара слов – и он заставил ее потерять душевное равновесие. Когда же она научится не обращать внимания на его замечания? Нужно быть терпеливой и спокойной. Терпение и спокойствие – вот что поможет ей в этой ужасной ситуации.

Стиснув зубы, она покорно приняла кошелек из рук Рене и, когда водитель остановил машину у модного бутика, отправилась прямо к зеркальным дверям. «Все для дам» – гласила яркая надпись над входом. Тяжело вздохнув, Рита переступила порог страшного заведения.

Оказавшись внутри, среди блеска и сияния множества зеркал, услужливо отразивших жалкую мальчишескую фигурку в вылинявших джинсах и в обвисшем синем свитере, Рита смутилась. Да кто она на самом деле такая, чтобы еще и позорить мужа своим ужасным видом! Сразу видно, что ей не место среди всех этих роскошных вещей, зеркал и сверкающих ламп.

Рене раньше никогда не возил ее в такие магазины. Просто в шкафу для одежды в ее личных апартаментах были какие-то вещи. Прислуга приносила их и развешивала, а Рита надевала, что попроще. Выбирать себе наряды она никогда не умела. Другое дело – сапоги для верховой езды или снаряжение для лошадей. Оголовья, седла, ногавки или хлысты – все просто и понятно, но здесь…

Некоторое время ошеломленная женщина бродила по магазину, бесцельно трогая платья и костюмы, свисающие с вешалок. Взять вот это, серебристое… Да в нем же ногу не поднимешь! Или эти брюки… Да, тоже не побегаешь, особенно если надеть еще ботинки на толстой подошве.

В конце концов, поймав на себе вежливый и одновременно настороженный взгляд продавщицы, Рита решилась. Она постаралась припомнить все те советы, которыми щедро одаривала ее Летиция, единственный человек из окружения де Сен-Сирка, который тепло относился к ней.

«Ты должна помнить, что кожа у тебя слишком смуглая, поэтому выбирай одежду поярче, чтобы скрыть этот недостаток», – говорила подруга. Рита с сомнением посмотрела на серо-голубой костюм, который был надет на манекен. Красиво, но, судя по всему, нечего в нем и показываться. К тому же он будет слишком облегать ее, а Летиция утверждала, что мальчишескую фигуру лучше всего скрыть под пышными фалдами и оборками.

Она решительно направилась к следующей стойке с одеждой и выбрала ярко-оранжевую длинную юбку с разрезом сбоку, а также кофточку черного цвета с красными разводами и рукавами-буфами.

Кажется, получилось довольно ярко, с удовлетворением подумала она. Ну, что еще? Нужны туфли. После недолгих колебаний она выбрала алые лаковые ботиночки на высоком каблуке-шпильке. Надо привыкать к красивой обуви, решила молодая женщина, переодеваясь в примерочной. Даже не взглянув на себя в зеркало, она прошла мимо опешившей продавщицы, расплатилась в кассе и отправилась к машине.

Рене, с Дэнни на руках вышедший подышать свежим воздухом, увидев жену, нервно вздрогнул. Ну, не то чтобы вздрогнул, но какие-то эмоции на его лице отразились.

Может, нравится? – с надеждой подумала Рита, с трудом вышагивая на высоких каблуках. Ноги сразу же начали адски болеть. Разрез оказался чересчур длинным. Рукава мешали. Но если ему нравится, то не грех и потерпеть.

– Прости, что я так долго.

– Ничего, – несколько потрясенно произнес Рене, поспешно открывая перед ней дверцу.

Возможно, со временем я и научусь выглядеть привлекательно, понадеялась Рита, в то время как мягко покачивающийся автомобиль мчал их дальше.

Привыкнув быть гадким утенком в семье, Рита давно уже не расстраивалась из-за своей непривлекательности. Ее сестры и мать, пышнотелые рослые красавицы, черноглазые и темноволосые, совершенно затмевали худенькую невысокую девушку. Единственное, что было, по мнению самой Риты, замечательным в ее внешности, так это глаза – ультрамариновые, выразительные, окаймленные длинными темными ресницами. Таких в семье больше ни у кого не было. Как-то девушка поинтересовалась у матери, в кого это у нее такой необычный для испанки цвет глаз, но та, потупившись, что-то пробормотала о прабабушке-француженке и перевела разговор на другую тему.

Как бы то ни было, но могущественного Рене де Сен-Сирка привлекла именно эта худышка с копной темных волос, с застенчивым и в то же время пристальным взглядом, чем и заслужила ненависть незамужних сестер. А уж она-то в свою очередь, что называется, втюрилась по самые уши.

И надеялась, что и он тоже…