Текст книги "Счастье возможно"

Автор книги: Беатрис Клейтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

7 глава

Когда Лаура пробудилась ото сна, сквозь причудливые щели в ставнях пробивалось палящее солнце. В воздухе был разлит густой аромат свежесваренного кофе. Прислушиваясь к доносившемуся с улицы истошному реву осла, она села на кровати и принялась выпутываться из сбившегося одеяла, которое за утро успело наполовину сползти к ногам.

Не обнаружив никаких признаков присутствия Джесса, она почувствовала невероятную легкость. Вероятно, сон сморил ее немедленно после того, как голова коснулась долгожданной подушки. В памяти запечатлелась лишь убийственная ухмылка Джесса при ее воинственном появлении в спальне.

Перебросив облепленные джинсами ноги с постели на пол, Лаура удрученно констатировала, что это отнюдь не самое подходящее одеяние для сна. Вполне можно было обойтись одной футболкой. Где только взять уверенность, что и это не будет истолковано превратно…

Утверждать, что Джесс ей физически неприятен, пустой самообман. Ах, если бы их брак был настоящим! Но поскольку его намеки на то, что физическая близость между ними вовсе не исключена, продиктованы желанием лишний раз досадить ей… Нет!

Издерганная внутренними противоречиями, Лаура крайне неохотно начинала признавать, что где-то глубоко внутри нее таится голод особого рода, который способен утолить только Джесс. Но она же дала себе клятву незамедлительно выяснить с ним отношения, раз и навсегда! Разве плотское соитие без гармонии высших чувств не обречено в качестве расплаты выпустить из минутного плена еще большую тоску, чем та, с которой было призвано покончить?

В гостиной Джесса также не оказалось, зато переносную электроплитку, стоявшую на резном буфете, украшал вместительный керамический кувшин, от которого и расходились волны соблазнительного запаха. Лаура с благодарностью налила себе полную кружку ароматного напитка, прихватив ее с собой в ванную вместе со сменой одежды. Порадовавшись увесистому засову на двери, она быстро разделась и совершенно растаяла от удовольствия, когда из душа ударил пышный пучок почти горячих тугих струек. Похоже, эти горные бродяги и охотники иногда позволяют себе обывательский комфорт!

Двадцать минут спустя нечаянная гостья уже чувствовала себя во всеоружии для общения с внешним миром – по крайней мере, с той его частью, что примыкала к дверям хижины. Одетая в белоснежные свободные шорты и хлопчатобумажную голубую рубашку с короткими рукавами, с волосами, собранными в сияющий хвост, аккуратно перехваченный черепаховой заколкой, Лаура не шла, а плыла к выходу в удобных парусиновых туфлях на толстой каучуковой подошве. Решительно распахнув дверь, она застыла в немом благоговении, ошеломленная открывшейся перед ней картиной.

Минувшей ночью Лаура чувствовала себя как выжатый лимон и даже не пыталась разглядеть во тьме окружающий пейзаж. Сейчас перед ней предстала пунцовая от роз горная долина в окружении величественных пиков, испещренных пятнами сверкающего снега. Высоко у нее над головой в прозрачном воздухе кружила пара орлов, изумительных в своем недосягаемом величии.

Так вот оно, родное селение Нелли Гасьер – лабиринт каменных строений, карабкающихся по труднодоступным склонам. Выше – только небо, пронзенное остроконечными вершинами, ниже, на хаотически всхолмленной горной подошве, – буйно разросшиеся рощи апельсиновых и оливковых деревьев.

Далеко внизу как будто блеснула вода, и Лаура вспомнила, что остров весь рассечен реками, прокладывающими извилистый путь от альпийских лугов до многолюдных курортов средиземноморского побережья.

Она постаралась познакомиться и с ближайшими окрестностями. Домик, похоже, представлял собой выселки, стоя на отшибе от группы похожих на него, прилепившихся к склону горы построек с терракотовыми крышами. Единственная дорога туда изобиловала камнями и больше годилась для передвижения на четырех ногах с крепкими копытами, чем на четырех колесах!

С трудом заставив себя отвести взгляд от завораживающей картины, Лаура занялась наружным осмотром хижины. Дом, несомненно, подвергся незатейливой реконструкции, но чувствовалось, что этим занимались чьи-то искусные и заботливые руки.

Подстегиваемая любопытством, она обогнула строение, добравшись по короткой и жесткой, словно щетина траве до изгороди. Здесь природе предоставили возможность свободного творчества, и она отблагодарила людей целой охапкой нежно пахнущего золотисто-желтого утесника, уже далеко не в полной красе цветения, но все еще привлекающего рои пчел.

А вот и тот самый садовый насос – стало быть, муженек ничего не выдумал. Одному Богу известно, с каких замшелых времен это чудо техники тут стоит, но, судя по виду поршня и лужицам на камне, насос исправно работал.

Зажмурившись, она глубоко втянула сухой воздух, пронизанный сладковато-пряным благоуханием. Теперь ей стало понятным настойчивое стремление Нелли высаживать в Хантерсе сильно пахнущие кустарники и выращивать множество средиземноморских трав.

Знакомые ароматы обступили Лауру со всех сторон, и она, вытянув вперед руки со сплетенными пальцами и повернув лицо навстречу утреннему солнцу, медленно закружилась, узнавая по очереди старых друзей. Розмарин, острая свежесть мелиссы лимонной и коварный, обжигающий дух мяты…

– Грезим наяву, синьора?

Негромкий вопрос резко вернул ее к действительности, заставив вздрогнуть от неожиданности.

– Я не слышала, как ты подошел! – Это было полу-оправдание, полу-упрек, ведь своим появлением он разрушил чары почти гипнотической силы.

Темные брови вопросительно приподнялись, когда он уловил враждебность в ее ответе.

– Я прогулялся до местной булочной. По-моему, ты не откажешься от скромного завтрака.

В руках у Джесса был бумажный продуктовый пакет с торчащим из него длиннющим батоном, от которого шел дивный запах. Соблазн, бесспорно, грандиозный.

– Да, пожалуй, – с напускной неохотой промямлила она. В отсутствие Джесса можно было наслаждаться отдыхом и покоем. Теперь же она просто задыхалась от скованности. Словно начинающая актриса, которую выгнали на сцену, не дав даже заглянуть в роль.

Он резко повернулся, направляясь в дом, и Лаура поплелась следом, ощущая где-то в районе солнечного сплетения странную сосущую пустоту, пробуждающийся голод иного рода.

Как можно было отрицать магическую притягательную силу, исходившую от этого породистого самца? И сколько вообще можно притворяться?

Минувшую ночь она провела рядом с ним, лежа в состоянии полного физического и душевного истощения, доверившись слову, что он пальцем не тронет ее без ее согласия. Доверие оказалось оправданным. Но что, если в ближайшие дни ему удастся добиться не только доверия, но и согласия? Хотя бы потому, что накопленное напряжение неумолимо требует разрядки…

В отчаянии от собственной мягкотелости Лаура призналась себе, что завязает все больше, а все ее грозные решения, принятые накануне, могут не сработать, если понадобится оттолкнуть Джесса.

Спустя несколько часов Лаура нежилась на мягкой подстилке из сосновых иголок в приветливой тени небольшой рощи и, прищурившись, любовалась сверкающим морем, раскинувшимся далеко внизу за стройными высокими стволами пиний.

Это была его идея – устроить после завтрака прогулку, не слишком утомительную для нее в первый день акклиматизации на острове. Джесс заправски приготовил снедь для пикника, которую с ловкостью факира извлек из заплечного холщового мешочка, когда пришло время расположиться на отдых.

Свежеиспеченный хлеб, ломти сочной холодной свинины, нежный сыр из овечьего молока с добавлением каких-то душистых трав. А на сладкое – вишни размером с небольшую сливу и уже нарезанный изумительный каштановый пирог. Старательно охлажденная минеральная вода и сухое белое вино из Порто-Веккио сопровождали эту едва ли не самую сказочную трапезу в ее жизни.

Дорогой они большей частью молчали, с виду погруженные в собственные мысли. Но почему-то это совершенно не угнетало. Постепенно, и в основном благодаря Джессу, в самый разгар сиесты завязался непринужденный разговор.

– А Нелли посвятила тебя в историю свадьбы с моим дедом?

– Знаю лишь, что ей было восемнадцать лет, когда они впервые встретились здесь, на Корсике. Гарольд был лишь на три года старше. И это была самая настоящая любовь с первого взгляда. – Лаура улыбнулась, овеянная воспоминаниями. – По ее словам, Раджеблы были просто вне себя от ярости, когда член их семейства вернулся в Англию с «черномазой дикаркой». Овдовевший отец и младший брат Гарольда никогда не простили ему вливания чужеземной крови в их род… Удивительно романтическая история, – со вздохом закончила она.

– Интриг здесь было побольше, чем романтики, – с грустной иронией уточнил Джесс. – К тому времени синьорина Гасьер уже была обручена против своей воли с одним из дальних родственников. Жирный до безобразия и вечно брюзжащий боров. Намного старше ее.

– Ты хочешь сказать, что ее желание ничего не значило?

Джесс добродушно хмыкнул.

– Среди здешних деревенских жителей до сих пор царят крутые патриархальные нравы. Мужчины заправляют всем, доходя до настоящего деспотизма по отношению к домашним. Но моя бабуля с пеленок отличалась неукротимым стремлением к заветной цели. Она была создана не подчиняться, а властвовать. И вот, когда молодой Гарольд с парой оболтусов, путешествуя по острову, оказался здесь, на постоялом дворе, она разглядела свой шанс. И выиграла.

В глазах Джесса блеснуло невольное восхищение. На короткое время он прервал рассказ.

– Поскольку из троих английских барчуков ей более всего приглянулся именно мой дедушка, к нему она ночью и пришла, выманив из гостиницы какой-то невразумительной запиской и бросившись к нему на шею. Не раньше, правда, чем убедилась, что свидетелями этой маленькой, но бурной сцены станут, как минимум двое из следивших за ней братьев.

Лаура застыла с раскрытым ртом.

– Она что, пыталась скомпрометировать его?

– Еще как! И преуспела в этом.

– Но мистер Раджебл, разумеется, от всего открещивался? – Она вновь вопросительно посмотрела на Джесса, пораженная бесхитростностью замысла. – Ведь он до этого даже не заговаривал с ней, правда?

– Нет, не заговаривал, – спокойно согласился Джесс. – Но сколько он ни отпирался с пеной у рта, никто ему не поверил. Пришлось выбирать между шальной пулей и возможностью узнать местные свадебные обряды, так сказать, изнутри. У него хватило благоразумия не испытывать судьбу.

– И Нелли была готова вручить свою жизнь абсолютно чужому человеку? – с недоверием спросила Лаура.

– Пусть она была просто неграмотной деревенской девчушкой, но разбираться в людях, ей было дано от природы. Бабушка признавалась мне, что была совершенно готова к тому, что брак признают недействительным сразу после отъезда с Корсики. Ведь их обвенчали фактически под дулом ружья, а двое товарищей Гарольда, которые при этом присутствовали, не замедлили бы дать соответствующие показания. Однако за время «свадебного» путешествия эти опасения были развеяны вниманием и обходительностью со стороны деда.

– Это для меня новость. Нелли всегда давала мне понять, что вышла за твоего деда по большой любви. – Чувствовалось, что Лауре нелегко сразу отказаться от привычных представлений.

– Так оно и было, – мягко подтвердил Джесс. – Лишь начало истории оказалось таким драматичным. Когда дед добрался вместе со своей пламенной корсиканочкой до старой доброй Англии, то успел потерять от нее голову. И это не только бабушкины сказки. Она позволила мне прочитать письма деда, которые тот посылал ей из Франции во время войны. Нарочно так не напишешь.

– Ну, а угрозы братьев, неужели это было серьезно? – Лаура подалась вперед, обхватив руками коленки, и глаза ее загорелись жадным интересом. – Я имею в виду, что твой дедушка, наверное, не очень-то допускал возможность, что его могут…

– Еще как допускал. Его просветили на этот счет.

– Но это же убийство! – Лаура посмотрела на него с явным недоверием.

– Ну, так что же? – Джесс сел поудобнее. – В те дни за бесчестие платили жизнью. Кстати, и поныне к корсиканкам лучше относиться с подобающим почтением. В противном случае, если смертного приговора и удастся избежать, расплата все равно будет суровой. Мало не покажется! Впрочем, когда я впервые попал сюда, остров уже захлестнула волна массового туризма, и те из приезжающих девочек, что без комплексов уже разложили свой товар на пляжах для всеобщего обозрения…

Лаура поежилась, ощущая наплыв странного чувства, похожего на ревность.

– Вот тебе была лафа! Конечно же, ты теряться не стал, – ядовито заметила она.

– Большинство молодых людей моего возраста, вероятно, не стали бы. – Ответ был уклончивым, но огонь, неожиданно загоревшийся в карих глазах, настораживал. – Знаешь, коль скоро ты такого уж низкого мнения о моей способности к самоограничению, ответь: ты правда всерьез считаешь, что я намерен ближайшие два года тренироваться, предаваясь половому воздержанию?

Ленивое стрекотание цикад, служившее фоном беседы, внезапно смолкло, словно по чьей-то неслышной команде, и вопрос повис в жутковатом молчании.

Лаура вдруг пронзительно почувствовала грозный смысл его неподвижности, насыщенной неукротимым желанием. Нежданная и непрошеная волна возбуждения прокатилась по ее телу, отозвавшись сладким трепетом мышц.

Всего несколько мгновений назад они безмятежно любовались красотой сосновой рощи, беседуя как два старых друга, – и вот в пасторальную идиллию врывается зловещее предвестие бури. Как только до нее не дошло сразу, что он планировал это столкновение с самого начала?

– Нет, ни в коем случае! – с негодованием отрезала она. – Если ты имеешь в виду меня, то можешь совокупляться где угодно и с кем угодно. Обещаю, что Рей не услышит от меня ни единой жалобы!

– Что это с тобой стряслось, любимая? – Вопрос был явно для красного словца, и Джесс бойко продолжал: – Ты просто представить себе не можешь, как я счастлив это слышать!

Запоздало сообразив, что он намеренно передернул смысл тирады, Лаура уже открыла рот, чтобы возразить, но, прежде чем ей удалось облечь мысли в слова, Джесс рывком опрокинул ее навзничь и пружинисто накрыл сверху своим телом.

Даже не будь эта атака столь неожиданной, ей бы не удалось дать отпор из-за предательства собственной плоти, которая затрепетала от близости столь физически притягательного мужчины, как Джесс Фоклейн. Оглушенная ударами его сердца, бившегося непостижимо близко, Лаура почувствовала, что от поцелуя ей не уйти. Закрыв глаза, она оказалась в незримой власти его губ, бессознательно отвечая на их мягкие требовательные движения, избежать которых ей уже не хотелось. Скрывать то, что творилось в душе, было бессмысленно, и дыхание вырвалось из ее горла с глубоким всхлипом прощания со свободой.

– О ком ты сейчас думаешь? – Голос Джесса был грубым и сдавленным от какого-то переживания, над природой которого, не говоря уже о смысле, ей некогда было раздумывать, потому что тепло его пальцев уже проникло в нехитрый разрез простенькой блузки. Гася бедрами конвульсивные изгибы рвущегося на волю девичьего тела, он не сводил глаз с ее зардевшегося личика.

– Какая… разница? – выдавила Лаура, вся дрожа. Сердце неистово колотилось в дюйме от его руки, которой он с неторопливой основательностью ласкал обтянутые кружевом упругие груди, умудряясь слить воедино нежность любовника с коварством обольстителя.

Что он ожидал услышать? Признание того, что чувства по отношению к нему даже теплее, чем она когда-либо признавалась самой себе? Боже милосердный! Неужели он жаждет ее унижения в обмен на обманчивую сладость своих ласк?

– Больше никакой… – За бархатной подкладкой его тона угадывался металл. – Потому что я хочу вытравить из твоей памяти имена всех твоих прошлых любовников, кто бы они ни были, так, чтобы единственным, кто заполняет твое сознание в те минуты, когда ты наслаждаешься моим телом, был я! – Его грудь тяжело вздымалась. Сонное молчание удерживалось в колеблющемся мареве полудня. – А ведь тебе действительно приятно, сознайся же, моя девочка!

Проклиная себя за слабость, Лаура собрала гаснущие силы, чтобы дать необходимый отпор. Чтобы сохранить достаточно гордости, можно было бы постоять за себя, обуздать его похоть, заставив принять собственные правила игры. Только абсолютная уверенность, что именно так все и будет, позволила ей пойти на этот богопротивный альянс.

Нужно только укрепиться в решении, что слово «жена» в ее случае – пустая шелуха, набор звуков, – и тогда его низменные страсти отхлынут прочь, дав ей возможность вновь обрести власть над собственным телом.

– Нет… нет… – Жалкий протест замирал у нее на губах, по мере того, как спираль новых ощущений, которые он сумел вживить в ее измученное тело, закручивалась все туже, втягивая в слепящую пучину умопомрачительного наслаждения. – О, Джесс… – Она выдохнула его имя, вся во власти темного гипнотического взгляда, беспомощно отслеживая, словно со стороны, хищно уверенные движения руки, скользящей к ее талии.

Прикосновение теплых пальцев, слегка надавивших на нежную кожу чуть ниже солнечного сплетения, резко вернуло ее к действительности.

– Это неправда! – вскричала она жалко срывающимся голосом, тщетно пытаясь избавиться от непрошеного гостя. – Я не настоящая жена тебе. Я твоя сообщница, и законы здесь совершенно иные, – продолжала Лаура, со страхом и неуверенностью вглядываясь в его непроницаемое лицо и напрягая все силы, чтобы разорвать опутавшие ее чары.

– Законы? Кто их придумал? Я всегда считал, что законы для всех одни.

Изнемогая под враждебным взглядом, Лаура опустошенно осознала, что, угодив между молотом неукротимого плотского влечения и наковальней изощренной неприязни, она на верном пути к превращению в наложницу Джесса.

– Малышка Ло Пэркью, ты же вовсе не стыдливая недотрога, как бы ты не мечтала убедить меня в этом! Твоя страсть заступаться за отбившихся от матери барашков могла со временем трансформироваться в увлечение менее благородное. Но времена твоей невинности в любом случае далеко позади. – Слегка приподнявшись, он глядел сверху вниз на ее залитое краской лицо. – И я тебе отнюдь не противен. Неужели ты считаешь меня зеленым недотепой, который не в состоянии прочитать ничего в твоих расширившихся зрачках, понять, что означает этот румянец? – Джесс усмехнулся. – Так назови мне хотя бы одну серьезную причину, почему бы нам с тобой не начать заниматься любовью?

– Да потому, что я не люблю тебя! – Высокомерный тон Джесса, наконец, расшевелил в ней злость, позволив стряхнуть оцепенение, но, к величайшей досаде Лауры, щекам, как будто стало даже жарче. О Боже праведный! Ну, какая там робкая девственница! Если бы он только знал!

Охваченная приступом ярости, удвоившим ее силы, Лаура сумела оттолкнуть Джесса. Вскочив на ноги, она повернулась к нему спиной и, отбрасывая с лица разлетевшиеся по сторонам светлые пряди, кое-как пыталась привести в порядок смятую и растрепанную одежду.

И опять, словно по знаку невидимого дирижера, зазвучал оркестр цикад, как бы возвещая конец сыгранного акта пьесы. Отчего же тревога никуда не уходит? Почему в ушах по-прежнему стучит так, как будто она только что пробежала марафонскую дистанцию?

– А что, собственно, общего у любви с радостью физического обладания?

Едва соображая, что делает, Лаура круто повернулась в его сторону. Он стоял, небрежно прислонившись к сосне, и ей пришлось собрать волю в кулак, чтобы справиться с волнением, грозившим охватить как пламя ее обычно трезвый рассудок.

– Естественно, ничего, если ты имеешь в виду себя! – едко сказала она, разглядывая в упор смуглую невозмутимую физиономию. – И еще одно: хватит называть меня Ло Пэркью. Что за маскарад, в конце концов!

– Славная была девчушка. Но времена меняются. Сегодня тебе больше идет именоваться Лаурой Фоклейн. И знаешь, по-моему, пора эту последнюю ситуацию превратить из временной в постоянную.

– То есть не разводиться после того, как пройдет достаточно времени, чтобы соблюсти приличия?! – опешила Лаура, чувствуя, что от беспредельной наглости предложения у нее перехватывает дыхание. – Но… зачем? Какой в этом смысл?

Джесс стряхнул с колен налипшие сосновые иголки.

– А почему бы и нет? По-моему, это вполне резонно. Ни у кого из нас личная жизнь до настоящего времени не сложилась, нас роднят благоговейные чувства по отношению к поместью Хантерс. И, как бы мы ни оценивали нравственность поведения друг друга, о физическом отвращении говорить также не приходится. – Он помолчал немного, словно рассчитывая услышать что-то в ответ, но так и не дождался. – В финансовом отношении это вполне оправданно. Даже после уплаты налога на наследство моего дохода с лихвой хватит, чтобы содержать жену и детей. Поверь, таким материальным положением не бросаются.

– А соглашение о разводе, о котором я хорошо помню? – неосторожно солгала она, ужаснувшись тому, что в ход пошли так претившие ей аргументы меркантильного свойства.

Джесс медленно покачал головой, не сводя блеснувших глаз с ее оскорбленного лица.

– Лучше бы ты забыла о нем, дорогая. Я все очень старательно подсчитал и, поверь мне, в твоих интересах поскорее превратить этот фарс в действительность.

Не в силах поверить услышанному, Лаура схватилась за голову и, ощущая неровное биение сердца, нараспев произнесла:

– И как же долго ты носишься с этой замечательной идеей?

– С того самого момента, как ты дала мне слово, – холодно подтвердил он ее опасения.

– Но не кажется ли тебе, что о подобных поправках к сценарию нужно было сообщить мне чуть раньше? – воскликнула она звенящим от изумления голосом. – Да ты самый бессовестный…

– Самый сообразительный, – быстро поправил он с мимолетной улыбкой, еле пробившейся сквозь тучи. – Я подумал, что ты, пожалуй, будешь более сговорчива после свадьбы, особенно если мои неотразимые доводы изложить в такой безмятежной романтической обстановке.

– Так мы здесь не только для того, чтобы не дать Рею пронюхать о брачной афере? – хмуро спросила Лаура.

– Я бы с радостью сказал «не столько», моя прелесть, – осклабился Джесс, – но это было бы нечестно. Причин несколько, – подтвердил он, прищуренными глазами следя за ее замешательством. – Подумай об этом, не старайся жить одним завтрашним днем. Ты можешь жестоко просчитаться.

Или крупно выиграть! – мелькнула истерическая мысль. Где-то в этом огромном мире должен быть мужчина, который найдет в ней то, что удалось одному Мартину. Мужчина, который захочет стать ее мужем, чтобы заботиться о ней, разделить с ней жизнь. Она смогла бы его полюбить так же, как Джесса, с той лишь разницей, что это чувство не останется неразделенным…

С трудом проглотив комок в горле, Лаура вдруг встрепенулась, пораженная открытием. О Боже, «полюбить, как Джесса»…

– Ты привез меня на Корсику, чтобы соблазнить, – сказала она потухшим голосом.

– Разве муж, домогающийся собственной жены, – это что-то предосудительное?

«Нет, если он ее любит!» – хотелось крикнуть во весь голос, но это выдало бы ее с головой.

– Да! Если это не входило в брачное соглашение. – Она храбро заставила себя посмотреть в глаза своему мучителю.

– Ладно, хватит… Я не собираюсь ничего брать силой, – отчеканил он. – Но пора напомнить тебе одну вещь. Решение Нелли включить в завещание коронный пункт относительно женитьбы было продиктовано желанием обрести уверенность, что, воплотившись в своих правнуках, она как бы незримо останется в Хантерсе. Это своеобразная вендетта. Торжество Гасьеров над вырождающимися Раджеблами.

– О чем ты? – прошептала Лаура, чувствуя, что происходит нечто ужасное. Но она уже поняла что. Зловещие слова «содержать жену и детей» неотвязно вращались в ее мозгу с того момента, как он произнес их.

– Об обычных вещах. – Джесс устало вздохнул. – Каковы бы ни были твои изначальные мотивы, ты стала для Нелли близким человеком. И мне кажется, она благословила бы нас. Понимаешь… Только не взбрыкивай! Больше всего на свете Нелли Гасьер мечтала об этих самых корсиканских правнуках.