Текст книги "Тайны Иисуса и Марии Магдалины"

Автор книги: Барт Эрман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Не всякая душа принадлежит истине или бессмертию. Потому что всякая душа века сего несет в себе смерть. Следовательно, она всегда раба. Она создана для своих желаний и их вечного разрушения, для которого они существуют и в котором они существуют. Они (души) любят материальные создания, которые сопутствуют им. Бессмертная душа не такова, о Петр. Но поистине, пока час еще не пришел, она (бессмертная душа) будет походить на смертную (Коптский Апокалипсис Петра 75).

Гностики в мире сем, говоря иначе, могут походить на других людей, но они иные, не привязаны к тварному, не живут в соответствии со своими желаниями. Их души бессмертны, даже если об этом и не всем известно: «Другие не ведают тайн, хотя и говорят о том, чего не понимают. Несмотря на это, они кичатся тем, что тайна истины принадлежит им одним» (Коптский Апокалипсис Петра 76). Кто же они – не способные понять, не проповедующие истину? «И будут другие, не входящие в наше число, которые именуют себя «епископ», а также «диакон», так, словно получили свою власть от Бога… Эти люди – сухие русла» (Коптский Апокалипсис Петра 79).

Вряд ли лидерам христианской Церкви было лестно услышать, что они – не кладези знания и мудрости, а пересохшие речные русла.

Однако что же это за знание, доступное не приверженной материальному бессмертной душе и неверно воспринимаемое невежественными лидерами Церкви? Это знание об истинной природе Самого Христа и истинном смысле Его распятия, которое неверно истолковывается как принятие смерти человеком Христом во искупление грехов человечества. В действительности же истинный Христос не может испытывать ни боли, ни страданий, ни смерти. Он превыше всего этого. Распятый был не Богом Христом, а лишь Его физической оболочкой.

В одном из захватывающих эпизодов Петру велят стать свидетелем распятия, и он признает, что его смущает то, что он видит:

Когда Он сказал это, я увидел, что они, по-видимому [!], хватают Его. И я сказал: «Что я вижу, о Господи? Это Ты Сам, Которого они хватают?.. Кто же Тот, над крестом, радующийся и смеющийся? Это другой человек, руки и ноги которого они приколачивают гвоздями?»

И Иисус дает ему поразительный ответ, из которого становится ясен истинный смысл распятия:

Спаситель сказал мне: «Тот, Которого ты видишь над крестом радующимся и смеющимся, – живой Иисус. Тот же, в чьи руки и ноги втыкают гвозди, – Его физическая часть, которая является заменой. Они подвергают поруганию Его оболочку. Но посмотри на него и на меня» (Коптский Апокалипсис Петра 81).

Не Самого Христа, а лишь Его физическую, человеческую оболочку предают смерти. Живой Иисус находится за пределами смерти – буквально за пределами креста, – вот почему Он над ним, и смеется над теми, кто думает, что может причинить Ему боль, над теми, кто думает, что божественный дух, заключенный в Нем, может страдать и умирать. Дух Иисуса превыше боли и смерти, как и дух тех, кто понимает, кем в действительности является, – заключенным в физическую оболочку духом, не подверженным ни страданию, ни смерти. Далее видение продолжается:

И я увидел подходящего к нам, который выглядел как Он, даже Тот Он, который смеялся выше креста, и Он был исполнен чистого духа, и Он был Спаситель… И Он сказал мне: «Мужайся! Ибо именно тебе были вручены эти тайны, чтобы через откровение ты узнал, что тот, кого распяли, – первенец, и обиталище бесов, и глиняный сосуд, в котором они живут, принадлежащий Элохиму [то есть Богу мира сего], и принадлежащий кресту, который ниже закона. Но Тот, Который стоит рядом с ним, – живой Спаситель, вечная и нетленная часть того, которого они схватили. И Он был освобожден. Он стоит, радостно глядя на истязающих его… Поэтому Он смеется над отсутствием у них понимания. Воистину, поэтому останется одно страдание, поскольку это тело – замена. Но то, которое было освобождено, – Мое внутреннее, духовное тело (Коптский Апокалипсис Петра 82).

Это тело – всего лишь оболочка, принадлежащая творцу мира сего [= Элохиму; одно из именований Бога в Ветхом Завете]. Истинное «я» – внутри, и не подвержено физической боли. Такова правда об Иисусе и о тех из Его последователей, которые обладают истинным знанием. Лишенные этого истинного гнозиса думают, что они могут убить Христа. Живой Христос, однако, возносится над всем, презрительно смеясь над ними. Кто же в действительности является предметом Его насмешки? Те, кто думает, что смерть человека Иисуса – ключ к спасению. Абсурдное представление, смешное представление, смехотворное представление. Спасение не приходит вэтом теле; оно достигается исходомиз тела. Мертвый Иисус не спасает; спасает Иисус живой. Так называемым верующим, которые не понимают, смерть Иисуса ничего не дает; она является насмешкой над ними.

И, следовательно, это откровение не изображает Христа болеечеловечным, чем Евангелия Нового Завета; истинная сущность Христа находится далеко за пределами Его человеческой природы. А другие книги из библиотеки Наг-Хаммади, включая те, которые называют евангелиями, – подкрепляют ли они точку зрения, отстаиваемую Лью Тибингом?

Коптское Евангелие от Фомы

Несомненно, наиболее известным евангелием из библиотеки Наг-Хаммади является коптское Евангелие Фомы (не путать с Евангелием детства Фомы, о котором говорилось выше). Учитывая его важность, я уделю большее внимание разбору содержащегося в нем послания, чем делал это для евангелий, рассмотренных выше.

С самого момента своего обнаружения Евангелие Фомы вызывало немалые споры. Один из главных дискутируемых вопросов следующий: легче ли всего понять его, воспринимая как гностическое евангелие или нет? С моей точки зрения, даже несмотря на то, что Евангелие от Фомы целиком лежит в рамках системы гностических представлений и для его читателей это отчетливо ясно, оно предполагаетгностическую систему почти в том виде, в каком я описывал ее в главе 2. Иисус в этом евангелии – божественное существо, носитель откровения о тайном знании, которое может освободить от этого порочного материального мира. Он изображен здесь не просто как человеческий пророк, а как божество, несущее откровение. В основе этого изображения лежит гностическое понимание мира и нашего места в нем.

Прежде чем описывать учение, содержащееся в Евангелии Фомы, я должен дать некоторое представление об этом евангелии в целом [20]20
  Cm.: Lost Christianities. P. 55–64.


[Закрыть]. В отличие от Евангелия Петра, Евангелие Фомы представляет собой полный текст: у нас есть его начало, есть конец и все, что находится между ними. Оно содержит 114 изречений Христа, и почти ничего более: ни чудес, ни странствий, ни суда, ни смерти, ни воскресения – ничего повествовательного. За большинством речений, просто предваряемых словами: «Иисус сказал…», следует очередной стих, начинающийся точно так же. В некоторых случаях это обмен репликами между Иисусом и апостолами: они говорят что-то Иисусу или спрашивают у Него, а Он отвечает, или Он что-то говорит, а они отвечают. В этом собрании высказываний нет отчетливого плана; некоторые из них сведены вместе по общности темы или использованию тех же ключевых слов, но для большей их части последовательность кажется совершенно случайной.

Более половины изречений, содержащихся в Евангелии Фомы, аналогичны тем, что мы находим в Новом Завете (79 из 114, по некоторым подсчетам). В отдельных случаях это сходство очень близкое. Среди таковых, например, притча о горчичном зерне:

Ученики спросили у Иисуса:. «Скажи, чему подобно Царствие Божие». Он ответил им: «Оно подобно горчичному зерну. Оно самое малое из всех семян. Но когда оно падает на вспаханную почву, из него вырастает большое растение, которое дает приют птицам небесным» (речение 20; ср.: Мк 4: 30–31) [21]21
  Я опираюсь на перевод Томаса Лэмдена (Thomas Lamb-din) в: The Nag Hammadi Library in English. 4th rev. ed. Ed. James A. Robinson. Leiden: Brill, 1996.


[Закрыть].

И, в несколько более сжатой форме, чем в Новом Завете, замечание о слепом, ведущем слепого:

Иисус сказал: «Если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму» (речение 34; ср.: Мтф 15: 14).

Но многие из этих речений совсем не похожи на те, что сходят с уст Христа в Новом Завете (за исключением отдельных устойчивых оборотов). Возьмем два довольно ярких примера:

Иисус сказал: «Это небо прейдет, и то, что над ним, прейдет. Мертвые не живы, а живые не умрут. В дни, когда вы уничтожили смерть, вы постигли, что есть жизнь. Когда вы пребудете в свете, что вы станете делать? В тот день, когда вы были одним, вы стали двумя. Но когда вы становитесь двумя, что вы будете делать?» (речение 11).

Его ученики сказали: «Когда Ты станешь явным для нас, и когда мы увидим Тебя?» Иисус сказал: «Когда вы разоблачитесь, не устыдившись, и снимете свои одежды и положите их себе под ноги, как дети, и растопчете их, тогда вы увидите Бога Живого, и не убоитесь» (речение 37).

Что можно понять из этих необычных высказываний? Что они означают?

Мы можем приступить к разгадыванию этого евангелия, заглянув в его поразительное начало, в котором говорится о цели автора и его понимании значения этого собрания высказываний, и, что взаимосвязано, о том, как можно обрести жизнь вечную:

Это тайные слова, которые произнес Иисус живой и которые записал Дидим Иуда Фома. И Он сказал: «Тот, кто обретет истолкование этих слов, не вкусит смерти» (речение 1).

Записанные здесь речения объявляются тайными; им не свойственны ни ясность, ни назидательность, ни здравомыслие. Они темны, таинственны, загадочны. Иисус произносит их, а Дидим Иуда Фома (Св. апостол Фома) записывает их. А путь к обретению вечной жизни лежит через истолкование их истинного смысла.

Это евангелие, в котором не придается большого значения смерти человека Иисуса и спасению через воскресение. Более того, смерть и воскресение Христа здесь практически не описываются. Спасение приходит не через веру в страсти Христовы, а через истолкование Его речений.

Если правильное понимание смысла этих высказываний – предварительное условие для обретения вечной жизни, как нам истолковывать их? Как я уже говорил, с моей точки зрения (которая, по-видимому, совпадает и с точкой зрения Лью Тибинга), в основе Евангелия от Фомы лежат некие гностические представления. Нельзя сказать, что Фома пытается развить эти представления, или выявить их мифологические основания, или объяснить их особенности. Но к изречениям, содержащимся в этом евангелии, на мой взгляд, лучше всего подходить, имея представление о гностической среде, окружавшей писавшего их автора.

Например, в речении 1 говорится, что тот, кто находит объяснение тайным высказываниям Иисуса, не вкусит смерти. Соответственно, эти речения тайные (не доступные для публики, но открытые для знающих), и их объяснение (знаниетого, что они означают) несет освобождение от смерти мира сего. В речении 2 говорится об ищущих и находящих. Предметом поисков является знание, и когда вы понимаете, что все казавшееся вам известным об этом мире – обман, вас охватывает тревога. Но когда вы* постигаете правду об этом мире, вы приходите в изумление. И когда такое случается, вы возвращаетесь в конце концов в область божественного бытия, из которой вышли, и господствуете над всем вместе с другими божественными созданиями.

Или, как это выражено в другом высказывании: «Тот, кто пришел к пониманию мира сего, нашел лишь труп, а тот, кто нашел [этот] труп, выше мира сего» (речение 56). Этот материальный мир на самом деле мертв – в нем нет жизни. Жизнь – в духе. Когда вы понимаете, чем в действительности является этот мир – смертью, – вы становитесь выше этого мира, вы поднимаетесь над ним. Вот почему тот, кто приходит к этому пониманию, «не вкусит смерти» (речение 1).

Обретение понимания ничтожности этого материального мира, и затем избавление от него, напоминает снятие материальной одежды (тела) и освобождение от ее ограничений. Отсюда и эффектный образ спасения: «Когда вы разоблачитесь, не устыдившись, и снимете свои одежды и положите их себе под ноги, как дети, и растопчете их, тогда вы увидите Бога Живого, и не убоитесь» (речение 37). Спасение означает освобождение от тела.

В соответствии с этим евангелием, дух человеческий – не от этого материального мира, а от мира вышнего:

Иисус сказал: «Если они спросят вас: «Откуда вы пришли?», ответьте им: «Мы пришли из света, места, где сам собою народился свет…» Если они скажут вам: «Это вы?», ответьте: «Мы его дети, и мы избранники Живого Отца»» (речение 50).

Таким образом, мы пришли из мира вышнего, мира света, где нет ни вражды, ни разделения, ни тьмы; мы сами произошли от одного Бога и являемся Его избранниками, и Он – наша конечная цель:

Иисус сказал: «Блаженны отдельные и избранные, поскольку вы обретете Царство. Потому что вы – из него, и в него вы вернетесь» (речение 49).

Это действительно удивительно, что материальный мир возник как место заточения для божественных духовных элементов, но каким бы удивительным это ни было, совершенно невозможно обратное: чтобы человеческий дух возник в результате сотворения материи: «Если плоть возникает благодаря духу, это чудо. Но если дух возникает благодаря телу, это чудо из чудес. Воистину, мне удивительно, как такое великое богатство могло избрать своим домом такую нищету [т. е. материальные мир, тело]» (речение 29).

Дух, заключенный в материальном мире, похож на пребывающего в опьянении, который не в состоянии мыслить связно, или на ослепленного, утратившего способность видеть. В соответствии с этим евангелием, Иисус спускается свыше, чтобы дать отрезвляющее знание или безупречное видение, необходимые для спасения, а те, кто томится в заточении здесь, испытывают отчаянную нужду в этом:

Иисус сказал: «Я занял свое место среди мира сего, и Я явился им во плоти. Я нашел, что все они пребывают в опьянении; Я нашел, что никто из них не испытывает жажды. И душа Моя огорчилась за сынов человеческих, потому что сердца их ослеплены и не способны видеть… Но сейчас они опьянены. Когда они избавятся от вина своего, они будут раскаиваться» (речение 28).

Чем же можно объяснить то, что «мертвые не живут, а живые не умрут» (речение 11)? Тем, что мертвые – это просто материя, а то, что не материя, а дух, не подвержено смерти. Что означает «в тот день, когда вы были одним, вы стали двумя» (речение 11)? То, что некогда вы были единым духом, но, заключенные в тело, стали двумя – телом и духом, – а не одним. Дух должен освободиться, и тогда он снова будет одним.

Это спасение, таким образом, не будет спасением, пришедшим вэтот мир; это будет спасением изэтого мира. Сам мир, эта материальная действительность, не был создан хорошим (вопреки догматам ортодоксального христианства). Это космическая катастрофа, и спасение – это избавление от нее. По этой причине Царство Божие – это не то, что приходит в этот мир, не физическое существование, о котором на самом деле можно сказать: оно естьздесь, в этом мире материи. Это нечто духовное, внутреннее:

Если те, которые ведут вас, говорят вам: «Смотрите, Царствие в небе!», – тогда птицы небесные опередят вас. Если они говорят вам, что оно в море, тогда рыбы опередят вас. Но Царствие внутри вас и вне вас… Когда вы обретете знание самих себя… вы поймете, что именно вы – сыновья живого Отца (речение 3).

Поскольку этот мир – место, которого нужно бежать, никому не следует привязываться к материальному: «Не заботьтесь с утра до вечера и с вечера до утра о том, что вам надеть» (речение 36). Напротив, все, что может предложить мир, все блага, которые он может предоставить, следует отвергнуть, чтобы спастись от мира сего: «Тот, кто окажется в этом мире и станет богатым, пусть откажется от этого мира» (речение 110). Итак, не следует привязываться ни к чему в этом мире; как указывает самое лаконичное из высказываний этого евангелия, «Станьте прохожими» (речение 42). Далекие от того, чтобы придавать большое значение сиюминутной человеческой жизни – или человеку Иисусу, если уж на то пошло, – эти изречения подчеркивают необходимость избегать человеческих ловушек мира сего.

Ключ к спасению, принесенный Христом, – это владение специфическим знанием – гнозисом, знанием о том, кем вы на самом деле являетесь:

Когда вы обретете знание самих себя, вы станете знающими, и вы поймете, что именно вы – сыновья живого Отца. Но если вы не познаете самих себя, вы останетесь в нищете [то есть в материальном мире/теле], и вы будете этой нищетой (речение 3Ь).

Сам Иисус является подателем этого знания, знания о том, что человеческий дух божествен, не менее божествен, чем сам Иисус, и на деле – одно с ним: «Тот, кто будет пить из моих уст, станет подобным мне. Я сам стану им, и то, что скрыто, откроется ему» (речение 108). Иисус – тот, кто несет знание, необходимое для того, чтобы божественные духовные элементы воссоединились со сферой божественного бытия, из которой они пришли. Вот почему Иисус – не «тот, кто разделяет» (речение 72), а тот, кто объединяет.

Это подчеркивание необходимости стать одним, воссоединившимся со сферой божественного бытия, в котором нет ни конфликта, ни разделения, объясняет, почему в этом тексте такое большое значение придается единичности, отдельности, единству: «Потому что многие из тех, кто сейчас первые, станут последними, и они станут одним и тем же» (речение 4); «Блаженны отдельные и избранные, поскольку вы обретете Царство» (речение 22). Или, как отвечает Иисус, когда ученики спрашивают у Него: «Войдем ли мы тогда, как дети, в Царствие?»:

Когда вы станете из двух одним, и когда внутреннее станет для вас как внешнее, а внешнее как внутреннее, и верх как низ, и когда мужское и женское станет для вас одним и тем же, так что мужское не будет мужским, а женское женским; и когда вы приспособите глаза вместо одного из глаз, и руку вместо руки, и ногу вместо ноги, и подобие вместо подобия, тогда войдете вы в Царство (речение 22).

Возвращение всех вещей к их изначальному единству, в котором нет частей, но только целое, нет верха и низа, нет внешнего и внутреннего, нет мужского и женского. Вот что приносит спасение для тех, кто был отделен, отпал от сферы божественного бытия.

Возможно, именно эта идея поможет понять, наверное, самую странную и, разумеется, наиболее спорную часть Евангелия Фомы, речение 114, в котором ощутимо фигурирует Мария Магдалина, – хотя, конечно же, не в качестве жены и любовницы Иисуса:

Симон Петр сказал им: «Пусть Мария оставит нас, потому что женщины не достойны жизни». Иисус сказал: «Я сам поведу ее, чтобы сотворить из нее мужчину, так что она тоже может стать духом живым, подобно вам, мужчинам. Потому что каждая женщина, которая сотворит из себя мужчину, войдет в Царство небесное».

Это изречение вызвало немалое замешательство, особенно среди феминистски настроенных историков раннего христианства, которым нравится думать, и не без причин, что гностицизм более благосклонно относится к женщинам и их ведущей роли в церкви, чем ортодоксальное христианство (см. главу 8 этой книги). Но этот стих? Женщины (включая Марию) должны превратиться в мужчин, чтобы войти в Царство небесное?!

Практически невозможно понять, что может означать этот стих, не зная, что в Древнем мире, мире, в котором был создан этот текст, люди в большинстве своем иначе, чем мы сейчас, воспринимали соотношение полов. В наши дни в мужчинах и женщинах видят две разновидности одного и того же. Есть люди, и они либо мужчины, либо женщины. В Древнем мире представление о полах было иным. Для древних мужчины и женщины были не двумя разновидностями человека; они были двумя ступенями развития человека [22]22
  См.: Bart D. Ehrman. The New Testament: A Historical Introduction to the Early Christian Writings, 3rd ed. New York: Oxford University Press, 2004. Chap. 24.


[Закрыть].

Как нам известно из медицинских, философских, поэтических и других письменных трудов, женщин в греческом и римском мире воспринимали как несовершенных мужчин. Они – мужчины, но не до конца развившиеся. В утробе у них не образуются пенисы. После рождения они не достигают полноты развития – у них плохо выражена мускулатура, нет волос на лице, тонкий голос. Женщины в буквальном смысле слабый пол. А в мире, пронизанном идеологией силы и превосходства, это несовершенство делало женщин зависимыми от мужчин и, неизбежно, низшими по отношению к ним.

Древние рассматривали весь мир как некий континуум совершенствования. Неживая природа была для них менее совершенна, чем живая; растения менее совершенны, чем животные; животные менее совершенны, чем люди; женщины менее совершенны, чем мужчины; мужчины менее совершенны, чем боги. Для обретения спасения, для единения с Богом, требовалось, чтобы мужчины совершенствовались. Но совершенствование для женщин означало достижение сначала следующей точки этого континуума – превращения в мужчину [23]23
  Ср. со словами иудейского философа первого века, Филона: «Ибо прогресс на самом деле не что иное, как отказ от женского путем изменения его в мужское, поскольку женское материально, пассивно, телесно и чувственно, в то время как мужское активно, рационально, духовно и более близко разуму и мысли» (Questions in Exodus, I. 8). См. также: Dale В. Martin. The Corinthian Body. New Haven: Yale University Press, 1995. P. 33.


[Закрыть]. Так же и в Евангелии Фомы, для спасения, предполагающего объединение всего таким образом, что нет ни верха, ни низа, ни внутреннего, ни внешнего, ни мужского, ни женского, требуется, чтобы все божественные духовные элементы вернулись в место своего происхождения. Но очевидно, что женщина, прежде чем обрести спасение, должна сначала стать мужчиной. То знание, которое несет Иисус, допускает такую трансформацию, поэтому каждая женщина, которая превратит себя в мужчину, через понимание Его учения, сможет войти в Царство небесное.

Несмотря на то что в некоторых гностических текстах прославляется божественное женское начало (как мы увидим в дальнейшем), этот, по всей видимости, делает акцент на том, что женское должно возвыситься над собой, для того чтобы стать мужским. Вряд ли Тибинг захотел бы заострять внимание на этом!

Следует подчеркнуть, что в данном тексте Христос изображается не как земной проповедник, а как носитель божественного откровения, который Сам является подателем знания, необходимого для спасения, как для женщин, так и для мужчин. «Когда вы увидите Того, Кто не был рожден женщиной [т. е. Иисуса, только казавшегося человеком], падите ниц и поклонитесь Ему. Этот есть ваш Отец» (речение 15). Или, как он говорит далее в этом евангелии: «Я есть свет, который превыше всех. Я есть призыв. От Меня все началось и Мною все продолжилось. Расколите кусок дерева – и Я там. Поднимите камень, и вы найдете Меня» (речение 77). Иисус – все во всем, Он пронизывает этот мир и в то же время приходит в этот мир как свет этого мира, который может вывести дух человеческий из тьмы, с тем чтобы вернуть этот дух в его небесный дом путем приобретения самосознания, необходимого для спасения.

Заключение

В этой главе мы рассмотрели только четыре самых ранних евангелия из тех, что остались за пределами Нового Завета. Мы рассмотрим еще два весьма важных из них – Евангелия Филиппа и Марии – в одной из следующих глав, когда будем говорить о роли Марии Магдалины в жизни Иисуса и в истории ранней Церкви. Конечно, были и другие евангелия, которых мы не касались и касаться не будем, – хотя Лью Тибинг и ошибается, заявляя, что нам известно о существовании восьмидесяти, основанных на «тысячах» рассказов об Иисусе, записанных в течение Его жизни. Эти евангелия, однако, по преимуществу были написаны позже, чем рассмотренные здесь, и кажутся еще более легендарными и мифологизированными. Лью Тибинг прав в том, что существовало много евангелий, которые не были включены в Новый Завет, и что из всех книг, в то или иное время являвшихся священными для той или иной группы христиан, только четыре Евангелия впоследствии были признаны каноническими. Прав он также и в том, что впоследствии применение христианами других евангелий было запрещено отцами Церкви. Но его утверждение о том, что, будь эти евангелия включены в Новый Завет, мы имели бы иное, более человечное, представление о Христе, ошибочно. Фактически все обстоит совсем иначе. В неканонических евангелиях большее внимание акцентируется на божественной природе Христа.

Но как получилось, что четыре евангелия – от Матфея, Марка, Луки и Иоанна – были включены в Новый Завет, а остальные остались за его рамками? Было ли это, как утверждает Тибинг, в действительности делом рук Константина? К этому вопросу мы обратимся в следующей главе.