Текст книги "Шерлок Холмс и железнодорожный маньяк"

Автор книги: Барри Робертс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

11
ЗАСАДА В ВЕРЕСКОВЫХ ПУСТОШАХ

В гостинице мне потребовался целый бокал доброго шотландского виски, чтобы восстановить равновесие, однако Холмса, похоже, событие на причале ничуть не обеспокоило. Он договорился о ночлеге для нас обоих в комнате, окнами выходящей на корабельную стоянку, и после обеда попросил меня отправиться обратно в Абердин.

– Будьте добры, – обратился ко мне он, – скажите в отеле в Абердине, что наша миссия закончена, и мы возвращаемся в Лондон. Перед тем как вернуться, утром сделайте, пожалуйста, еще кое-что. Я не ожидал, что мы так быстро управимся, и, боюсь, не слишком хорошо подготовил снаряжение. В Абердине, полагаю, есть охотничьи магазины, неплохо бы взять там пару хороших полевых биноклей. Кроме того, у меня нет оружия; сомневаюсь, впрочем, что ваш старый «бульдог» при вас.

Действительно, выезжая в двухнедельный отпуск на побережье Суссекса, револьвер я с собой не прихватил.

– Тогда предлагаю вам добавить к списку покупок пару надежных пистолетов и две коробки бездымных патронов. Было бы неразумно, мне кажется, полностью игнорировать оценку противника, данную моим братом.

Я вернулся в деревню утром следующего дня и нашел Холмса в гостинице в обществе почтенного старого рыбака. Великий сыщик, угощая собеседника, с удовольствием выслушивал его воспоминания. Шерлок радостно приветствовал меня и представил своего нового приятеля.

– Мистер Маккензи рассказывает мне о своей совершенно замечательной жизни на море. Я объяснил ему, что мы с вами готовим журнальную статью о рыбных промыслах, и уверен, он даст вам богатый материал. Вы знаете, он сказал мне, что та прелестная яхта у причала – из России.

– Неужели? – спросил я, стараясь изобразить неподдельное удивление.

– О да, – буркнул он. – Из России, так точно. Моя сестрица держит почту и говорит, что стоило им появиться, как они только и делают что шлют телеграммы про свои моторы. Слали в Абердин и две – в посольство России в Лондоне. Кажется, хотят какую-то новую железку для своей машинерии, а поблизости не достать, вот и пришлось делать в Абердине!

Мистер Маккензи провел с нами целый день, предаваясь бесконечным воспоминаниям, я попутно делал свои заметки, а мой друг не спускал глаз с окна, что выходило на причал.

Стемнело, мы пообедали и довольно рано отправились в свою спальную комнату. Холмс потушил свечи, мы сели к окну и стали наблюдать за гаванью. Русская яхта тихо стояла у пристани, без единого признака жизни, не считая одинокого матроса на баке, который курил трубку. Около полуночи Холмс решил, что нам лучше отправиться в постель.

В течение трех дней наш распорядок не менялся. Мы съедали сытный шотландский завтрак, а затем поднимались на холмы. Там Холмс устроил что-то вроде наблюдательного пункта, хорошо замаскировав его вереском и мелким кустарником, откуда можно было наблюдать за гаванью без риска быть обнаруженными. Из этого укрытия мы по очереди следили за нашим объектом в течение всего дня при помощи полевого бинокля, который я привез из Абердина.

Каждый вечер мы возвращались в гостиницу, где Холмс потчевал словоохотливого Маккензи виски и отделял крупицы информации от всякого стариковского вздора. Результат не замедлил сказаться. Постукивая пальцем по своему огромному костлявому носу и низко склонившись к нам через стол, Маккензи однажды вечером сообщил нам последнюю сплетню, которую принес из конторы своей сестры.

– Ваши русы скоро отчалят, – выпалил он.

– Правда? – удивился Холмс. – А я думал, у них все еще проблемы.

– Ага, – подтвердил наш приятель. – Но теперь дело сделано. Два матроса и парень едут в Абердин с утречка взглянуть на готовую деталь.

– Мистер Маккензи, – глаза Холмса прямо-таки горели от восторга, – происходит ли в этих краях что-нибудь такое, чего бы вы не знали?

Лесть возымела желаемое действие, и последовали новые сведения.

– Из Абердина днем поступила телеграмма. Помню слово в слово: «если испытания успешны, можете отплыть в сорок восемь часов…» Да, именно так!

– Чудесно! – воскликнул Холмс и сменил тему разговора.

Позднее в нашей маленькой спальне Холмс с пылающим взором потирал руки от удовольствия:

– Итак, русские отбывают, и не в Абердин, надо думать! Ватсон, это наверняка выманит людей кайзера! Позаботьтесь зарядить оба пистолета!

Он разбудил меня на рассвете, засветив свечу и шепотом повторяя мое имя.

– Собирайтесь, – бросил он, когда я окончательно проснулся. – Мы должны исчезнуть, прежде чем они нас заметят!

Спешно одевшись, сунув в карманы револьверы, мы вышли из гостиницы по черной лестнице. Холмс оставил на столе в общей комнате несколько монет и записку, разъясняющую хозяйке, что некие непредвиденные журналистские дела требуют нашего отъезда в Стонхейвен первым утренним поездом.

– Если они собираются в Абердин, Холмс, то почему же мы собираемся в Стонхейвен? – поинтересовался я на полпути к железнодорожной станции в другой деревушке.

– Во-первых, как я уже отметил прошлой ночью, весьма сомнительно, чтобы Абердин был их местом назначения, и во-вторых, в настоящий момент мы собираемся не дальше железнодорожной станции, где станет ясно, какую пользу можно извлечь из этих замечательных карточек, которыми нас снабдила Лондонская юго-западная компания!

На крошечной железнодорожной станции предъявление особых проездных карточек лишний раз подтвердило рассказ Холмса, что мы являемся агентами компании, отвечающей за сохранность товаров при перевозке. С помощью этих карточек нам стал доступен не только комфорт поезда в Абердин, но и два комплекта униформы носильщиков, которые нам одолжили по просьбе Холмса.

Поезд вот-вот должен был подойти, и на платформе уже толпились люди, большинство которых составляли пассажиры третьего класса – рабочие из округи, правда, в конце концов объявилась и наша троица: мальчик с яхты, приземистый моряк, которого мы видели в первый день, и высокий представительный мужчина, тоже в мореходном одеянии. Черты лица его скрывала окладистая борода. Они с опаской поглядывали на своих попутчиков и держались в стороне, вполголоса о чем-то переговариваясь друг с другом.

Наконец поезд прибыл, троица быстро погрузилась в вагон третьего класса. Мы с Холмсом положили свои пальто и шляпы в дорожную корзину и теперь, переодетые носильщиками, втащили корзину в вагон охраны поезда, где Холмс опять предъявил наши подложные документы изумленным охранникам. Заунывный гудок и три тяжелых вздоха паровоза ознаменовали наше отбытие, и вот мы уже en route[5]5
  На пути (фр.).


[Закрыть] в Абердин.

На каждой из станций, что прерывали нашу поездку, Холмс неустанно надевал фуражку носильщика и наблюдал из окна, не сошла ли группа русских. В Абердине станция оказалась запружена рабочими и товарами, и там было достаточно людно, чтобы, держась совсем рядом от объекта слежки, оставаться незамеченными. Русские, впрочем, со станции не ушли, а просто сменили платформу и сели в местный поезд, который уже готовился к отправлению.

– Так я и думал, Ватсон! – воскликнул Холмс, когда мы проскользнули в салон первого класса этого же поезда. – Их пункт назначения отнюдь не Абердин!

Поезд тронулся, и как только мы выехали за городскую черту, я понял, что мы едем вдоль левого берега реки Ди, которая берет начало в Кернгормских горах, около шестидесяти миль к западу от Абердина, и течет на восток, через всю Шотландию к Северному морю. Чем дальше на запад мы продвигались, тем веселее становился мой компаньон, ибо он, казалось, находил подтверждение каким-то своим невысказанным предположениям.

Мы не расставались с фуражками носильщиков, и на каждой станции я снова и снова продолжал слежку из-под блестящего козырька. Старания не пропали даром – в Боллотере компания наконец сошла. Мы с Холмсом через какое-то время разом спрыгнули с поезда и осторожно приблизились к калитке контролера, но беспокойство наше оказалось напрасным: к этому моменту русских уже и след простыл.

– Интересно, куда они подевались? – спросил я, внимательно озираясь по сторонам.

– Не осталось никаких сомнений, – как бы самому себе бросил Холмс. – Нам предстоит бодрящая прогулка, так что давайте-ка подкрепимся.

Мы набили карманы съестным в деревенском магазине, после чего Холмс уверенно устремился к западу от поселка. Спустя некоторое время сыщик и вовсе оставил дорогу и двинулся в холмы на юго-запад. Следуя за ним и продираясь сквозь вереск, я пытался восстановить перед своим умственным взором карту этой части Шотландии, но вспомнил лишь то, что территория, на которую мы вступили, полностью состояла из гористых заброшенных вересковых пустошей, изрезанных множеством маленьких ручьев и вздымающихся кое-где одинокими пиками.

Стоял поздний октябрь, и здесь, на севере, воздух был заметно холоднее, чем в Лондоне, несмотря на солнечный день. Тем не менее я уже изрядно вспотел, когда Холмс наконец объявил привал. Поскольку с утра у нас маковой росинки во рту не было, аппетит от прогулки только разыгрался и я с жадностью набросился на снедь, как только мы присели на вереск. Сыщик, впрочем, едва притронулся к пище, он все больше прикладывал к глазам бинокль, изучая расположенную поодаль долину, которую пересекала, насколько я различил, белая лента дороги.

После нескольких минут наблюдения он вскрикнул:

– Ага! Так я и думал! – И передал бинокль мне.

Взглянув через мощные окуляры, я увидел трех наших моряков, вышагивающих по отдаленной дороге.

– Ну, Ватсон, – с интересом спросил Холмс, – что вы об этом думаете?

– Только то, что они ушли далеко от моря и уж точно не за запчастями для мотора, – откликнулся я, возвращая бинокль.

– Да, уж наверняка, – подтвердил Холмс. – Они, видимо, собираются нанести визит мастеру по механизмам куда более деликатным и хрупким, чем оборудование их яхты. Смотрите! – Он ткнул пальцем и вновь передал мне бинокль. – Они уходят с дороги!

Они и впрямь свернули в сторону и, подобно нам, углубились в вересковые пустоши. Холмс вскочил на ноги, взглянул на солнце и резво устремился сквозь вереск, забирая чуть севернее уступов гор. Солнце осталось на юге, за горным хребтом, в тени которого мы и скрывались, в то время как вересковая пустошь с востока, куда устремились моряки, предстала под ярким солнечным светом как на ладони, и мы без труда отмечали каждое их движение.

Быстрым шагом мы вскоре добрались к восточной оконечности хребта, туда, где он навис над слиянием двух узких глубоких лощин, прорезанных бурлящим потоком. Холмы на той стороне были густо покрыты березовым мелколесьем и отдельно стоящими деревьями; кое-где на них еще трепетали потемневшие от холода листочки. Русские теперь находились к северо-востоку от нас, пересекая долину у основания хребта.

Холмс замер на месте, притаившись под маленькими дрожащими на ветру березками среди камней, и приставил к глазам бинокль. Я присел на корточки позади, с недоумением взирая, как он повернул окуляры в сторону слияния лощин и стал подробно, метр за метром, исследовать весь ландшафт.

– Это идеальное место! – пробормотал он. – Они должны быть где-то здесь!

– Кто, Холмс? – спросил я.

– Вот! Смотрите! – прошептал он вдруг, указывая на лесистый склон на противоположной стороне. – Вы не замечаете, Ватсон? Солнечные блики на стекле или металле. Здесь, чуть повыше этой группы камней!

Я вгляделся и внезапно увидел маленькие, но яркие пятна света там, под деревьями; видимо, солнечные лучи попали на какую-то блестящую поверхность.

– Что это, Холмс? – удивился я.

– Бинокль, наверное, или телескоп, – ответил он, направляя окуляры своего прибора в ту сторону. – О Боже! Винтовка с оптическим прицелом! Мы нашли их, Ватсон, мы нашли!

– Значит, русские попадут в ловушку! – Я наконец полностью оценил ситуацию. – Может быть, предупредить их, Холмс?

– Рано еще, мой друг, рано! Они вне опасности, пока не обогнут уступ и не появятся у реки. Давайте-ка используем это время. Надо продвинуться вниз по склону, чтобы не стать прекрасной мишенью для наших друзей под деревьями!

Мы ползли вниз по склону так быстро и с такой осторожностью, как только могли, используя каждый камень и каждое пятно тени для маскировки, пока Холмс, положив ладонь мне на руку, не скомандовал остановиться. Глубина лощины составляла ярдов пятьдесят, мы замерли с краю, пригнувшись, в тени огромного камня. Слева под нами появились моряки, шагавшие прямо к месту слияния двух долин.

Холмс посмотрел в бинокль на лесистый склон напротив и вынул из левого кармана свой пистолет.

– Возьмите оба пистолета, Ватсон, – без видимого волнения приказал он, – и, когда я скомандую, дайте четыре выстрела поверх вон той группы камней.

Я оперся о камень и направил оба пистолета туда, где прежде видел блики. Холмс не сводил бинокля с камней напротив, иногда, правда, отвлекаясь, чтобы взглянуть на продвижение русских. Днем потеплело, но я обливался холодным потом при одной только мысли о том, что невидимый враг притаился в укрытии за отдаленными деревьями и ждет, а внизу к нему приближаются ничего не подозревающие жертвы.

– Давайте, Ватсон! – шепнул Холмс, и я нажал на оба курка. Сквозь грохот донесся сухой треск винтовочных выстрелов и визг пуль, рикошетом отлетающих от камней у нас под ногами.

Высокий моряк, похоже, был ранен, но не упал, и все трое ринулись в укрытие среди камней вокруг речки. Холмс забрал у меня свой пистолет, мы тотчас скатились вниз по откосу, и вовремя, ибо смертельный шквал винтовочного огня обрушился на склон позади нас, и мы лишь чудом уцелели.

Спустившись на дно лощины, мы стали осторожно пробираться навстречу русским. Невидимки с винтовками вели теперь прямой огонь по камням, за которыми те притаились, то и дело свистели пули. Со своей новой позиции мы прекрасно видели, как блестели на солнце дула винтовок.

– Кажется, их четверо, Холмс! – крикнул я.

– Да, – откликнулся он, – и патронов в достатке! Давайте посмотрим, как объединить силы с русскими.

Мы продолжали ползти по направлению к морякам, пока до них не осталось что-то около шестидесяти ярдов. На этом пространстве никакого укрытия не было, и в конце концов нам пришлось рискнуть и сделать стремительный бросок прямо под пулями противника. Целые и невредимые, мы скатились в укрытие из больших камней, где спрятались русские.

Высокий сидел, откинувшись на камни, правая рука его висела на повязке из его же собственного шейного платка, а двое других залегли с пистолетами в руках, устремив взгляд на горный склон напротив.

Мальчик повернулся и приветствовал нас.

– Спасибо за предупреждение, – улыбнулся он, – но вам не следовало сюда приходить. Нам не выбраться из этой ловушки, я думаю.

– Может, оно и так, – согласился Холмс, – но у нас есть четыре пистолета. До сих пор им не удалось причинить нам большого вреда. Если они намерены расправиться с нами, им придется подойти поближе, и тогда мы наверняка неприятно удивим их. Твоя рука все так же тверда, как тогда, на причале?

Парнишка покраснел.

– Очень извиняюсь, – буркнул он. – Мы думали, вы наши враги. Кто же вы на самом деле?

– Два джентльмена, которые готовы стрелять в ту же сторону, что и вы, – ответил Холмс. – А теперь предлагаю тщательно осмотреть горный склон.

Где-то около часа мы лежали в камнях, и каждое наше движение вызывало очередные выстрелы с противоположного склона. Визг пуль напомнил мне пережитое лет тридцать назад, и я не мог надивиться на причуды судьбы, которая спасла меня от пули Иезаиля в горах Афганистана, чтобы заставить валяться на вересковой пустоши в Шотландии, уворачиваясь от пуль послушных служителей кайзера.

Через некоторое время картина, похоже, несколько изменилась. Я осторожно вгляделся в гущу деревьев, затем схватил Холмса за руку.

– Холмс, – воскликнул я, – теперь, похоже, стреляют только трое!

Холмс некоторое время прислушивался к выстрелам, потом осмотрел склон в бинокль.

– Вы совершенно правы, Ватсон, – подтвердил он и похлопал по плечу юного моряка.

– Ты видишь те заросли, примерно на полпути от них к реке? Как ты думаешь, сможешь туда попасть?

– Да, – кивнул мальчик, и, тщательно прицелившись, послал одиночный выстрел в указанном Холмсом направлении. В ответ раздался гортанный крик, и из зарослей вывалился какой-то человек. Шатаясь, он сделал несколько шагов к реке, а потом замертво упал на землю.

Холмс едва заметно улыбнулся.

– Кажется, у нас первый успех, – ободрил он. – Теперь посмотрим, как им удастся выкурить нас отсюда!

Потеря одного из своих, похоже, обескуражила приспешников кайзера, и огонь стал реже, но пока еще рано было покидать убежище. Вскоре стало ясно, что огневые точки сдвинулись и что каждый из наших врагов по отдельности пытается пробраться вниз по склону, чтобы приблизиться к нам. Я обратил внимание Холмса на сложившуюся ситуацию.

– Да, – согласился он, – но вряд ли они окажутся в пределах досягаемости наших пистолетов, не достигнув другого берега реки. Тогда, полагаю, скучать нам не придется!

Наши одиночные пистолетные выстрелы не могли остановить их продвижения по поросшему деревьями склону, и вскоре они уже оказались на самой опушке леса. Мы перезаряжали все имевшееся у нас оружие, готовясь к нападению с другой стороны реки, как вдруг услышали раскаты охотничьих двустволок.

Враги наши выскочили на открытое пространство, развернулись и стали поливать огнем заросли. В ответ раздалось несколько ружейных выстрелов, один из вояк упал, и тут как по команде из гущи леса высыпали какие-то люди, шесть человек с двустволками в руках.

Мы вряд ли успели осознать новый поворот событий, когда еще один немец упал, а единственный оставшийся в живых отбросил винтовку и поднял руки вверх. Мы осторожно поднялись на ноги, и уставились на странный отряд спасателей, что пришли нам на помощь. По всей видимости, это были местные егеря и лесники – мужчины и молодые парни, одетые в твид и шотландку, некоторые даже в шотландские юбки. По тому, как они бесшумно подкрались к людям кайзера, можно было предположить, что они хорошо знакомы с искусством выслеживания зверя.

Не успели мы опомниться, в возбуждении забыв о своих тылах, как вдруг сзади раздался хриплый голос:

– А ну положили свои игрушки, господа, и худого не будет!

Разом обернувшись, мы обнаружили, что стоим нос к носу еще с одной группой вооруженных егерей, возглавляемых коренастым рыжеволосым мужчиной с широкой бородой. Двустволка в его руках угрожающе смотрела прямо на нас.

– Пистолеты, господа! – повторил он.

Нас тотчас окружили, и мы вынуждены были бросить пистолеты на землю.

– Я – Шерлок Холмс и… – заявил великий сыщик.

– Вай! А я Рэбби Бернс! Будьте добры, перестаньте болтать, господа! Вы наши пленники! – прорычал рыжебородый. – Алекс, Ян, свяжите им руки, чтоб не вышло худого. Думаю, Сам оценит нашу добычу!

12
ПОСЛАНЕЦ КОРОЛЯ

Два егеря крепкой веревкой всем нам, за исключением раненого моряка, связали за спиной руки; в это время с другой стороны речки кто-то доложил, что трое нападавших убиты: двое ружейными выстрелами и один пистолетным выстрелом юнги. Их тела без всяких церемоний привязали к шестам, и, подгоняемые ружьями наших стражников, мы двинулись в вересковые заросли: шестеро из нас в качестве пленников, а погибшие стрелки болтались на шестах, подобно охотничьим трофеям в конце процессии. Охрана наша выглядела столь сурово и была увешана таким устрашающим количеством оружия, что любая попытка сбежать стала бы несомненной глупостью.

Мы в молчании шагали по северной долине. Время от времени, украдкой бросая взгляд на Холмса, я с удивлением замечал едва заметную улыбку на его губах.

Через час ходьбы мы углубились в долину. Уже вечерело, и солнце, красноватое на закате, садилось за холмами слева от нас. Холмс впереди меня тихонько усмехнулся. Я в недоумении взглянул вперед, стараясь определить, чем вызвана такая неожиданная реакция, и увидел освещенные заходящим солнцем сказочные башенки замка Балморал, шотландской резиденции нашего короля.

Холмс нередко, и зачастую справедливо, обвинял меня в том, что я не анализирую имеющиеся в моем распоряжении факты, но на этот раз в моей голове складывалась ясная картина наших необычайных приключений в Шотландии. Обнаружив, что русское судно бросило якорь в тихой шотландской гавани, Холмс пришел к выводу, что король возобновил контакты с русскими. Сыщик предположил, что целью их путешествия являлся Балморал, и безошибочно определил место, где они с наибольшей вероятностью могли бы подвергнуться нападению агентов кайзера. Следует признать, что я испытал значительное облегчение, когда понял, что окружен вооруженными шотландскими стрелками, преданными королю Эдуарду.

В замок нас отконвоировали через задние ворота и до глубокой ночи продержали под стражей в выложенной камнем комнате, рядом с кухнями. Затем приказали спуститься по лестнице, и мы оказались в подземелье без окон, в огромной комнате, лишенной мебели, но зато снабженной крепкой дверью и такими же мощными засовами. Нам приказали лечь на пол, и стража удалилась, и мы услышали металлический лязг запоров.

Нас окутала кромешная тьма, я тотчас позвал Холмса, но он предложил мне дожидаться дальнейшего развития событий молча. Русские перешептывались на своем языке, а уцелевший немец с самого момента пленения не проронил ни слова.

Как долго мы оставались в темноте, я не знаю, поскольку полное отсутствие видимости искажает ход времени, но, кажется, прошло около получаса, прежде чем мы снова услышали тяжелые шаги стражников. Вернулись четверо из них, теперь они вывели из комнаты немца и русских.

– Что же с нами будет, Холмс? – спросил я, когда мы остались одни.

– Ну, Ватсон, – беззаботно ответил он, – рано или поздно Его Величество установит личность незваных гостей и, полагаю, нас отпустят.

Едва он произнес эти слова, как дверь опять отворилась и появились двое с лампами, а за ними еще кто-то. Вряд ли мне когда-либо еще доводилось испытывать столь глубокое смятение, как в тот момент, когда из полумрака, негромко покашливая, на свет выступил некто представительный и бородатый. Это был наш король.

Его Величество вынул сигару изо рта и застыл на мгновение, посмеиваясь над нашим замешательством.

– Ну, мистер Холмс, – сказал он в конце концов, – в прошлом, когда я обращался к вам в связи с некоторыми промахами моими собственными или моих друзей, я чувствовал себя несколько смущенным. Полагаю, теперь баланс восстановлен.

– У Вашего Величества никогда не было и малейшего повода, чтобы испытывать замешательство в моем присутствии, – ответил мой друг. – Я всегда почитал за честь служение любому члену вашей семьи, и думаю, вы поверите, что наше с доктором Ватсоном присутствие в вашем погребе связано исключительно с нашим желанием сохранить мир в вашем королевстве.

– Ничуть не сомневаюсь в этом, мистер Холмс, и приношу извинения за то недостаточное уважение, с которым мои люди с вами обращались. Я приказал своим верным егерям доставлять сюда всех иноземцев, объявившихся на территории, прилегающей к замку. К сожалению, я упустил из виду, что, будучи шотландцами, они могут распространить это понятие и на англичан! – Он вытащил часы из кармана и повернул их к свету. – Мои слуги проводят вас в комнаты поудобнее, господа, а я пока распоряжусь задержать ужин. Через час жду вас в гостиной.

Король удалился, а нас освободили и устроили в двух больших смежных спальнях в дальней части замка. Нам предоставили подходящую одежду, и через час, направляясь в гостиную, мы чувствовали себя уже куда бодрее, несмотря на смертельную усталость после таких невероятных приключений. Вскоре появился король в сопровождении высокого бородатого мужчины в форме русского адмирала, одна его рука держалась на перевязи из шелкового платка; очевидно, это был один из русских моряков. Поблизости от него держалась высокая, чрезвычайно привлекательная молодая женщина, темные глаза которой затмевали своим блеском драгоценные камни в ее волосах, а восхитительные черты лица показались мне поразительно знакомыми.

– Итак, господа, – сказал Его Величество, – теперь, когда вы отошли от несколько невежливого приема, позвольте мне представить вам Его Императорское Высочество Великого князя Алексея и мисс Эмили Нортон, исполнительницу трюков с оружием и мужских ролей в американских водевилях! Мистер Шерлок Холмс и доктор Ватсон!

При виде дамы Холмс побледнел, а когда она улыбнулась и протянула ему руку, смущенно откликнулся:

– Мисс Нортон? Я не понимаю… Я…

Она прервала его заливистым смехом.

– Добрый вечер, мистер Холмс, – промолвила она, а глаза ее заискрились озорством.

Мой друг взял ее руку как во сне.

– Этот голос, – пробормотал он, – вы можете быть только…

– Да, конечно, – она опередила его, – единственная дочь покойной Ирен Нортон, или Адлер. Я полагаю, вы присутствовали на свадьбе моих родителей, мистер Холмс, так что мне следует благодарить вас не только за то, что вы сегодня днем спасли мне жизнь. – И она взорвалась смехом, глядя на совершенно обескураженного сыщика.

Не удержался от смеха и король; Холмс наконец пришел в себя.

– А не нахожусь ли я также в присутствии мисс Эйлин Нигл, мистера Джонатана Я. Сэмуэля и юнги с некой русской яхты?

Она сделала книксен.

– Как вы прозорливы, мистер Холмс! Я и впрямь была всеми ими, но как вы догадались?

– Мне довольно давно стало ясно, что мисс Нигл и Джонатан Сэмуэль скорее всего являлись одним и тем же лицом. Для женщины в качестве американского эмиссара мужской наряд на суше стал бы самой лучшей защитой, не говоря уже о том, что никакая женщина не могла бы встретиться с моим братом в клубе «Диоген». Признаюсь, я не до конца разгадал тайну юноши с яхты, но тем не менее догадался, что моряком он не был.

– В самом деле? – удивилась она. – Я думала, что моя игра была довольно убедительна.

– О да, мисс Нортон, за исключением того, что вы привлекли внимание к своим рукам, наведя на нас пистолет, а они оказались слишком изящны и бледны, чтобы быть руками юнги-работяги. Кроме того, хотя ваш русский акцент весьма убедителен, вы постоянно называли ваше судно «оно», а не «она»[6]6
  В английском языке существительное «судно, корабль» – женского рода.


[Закрыть], что является нормальной ошибкой для представительницы вашего пола, но определенно не характерно для моряков где бы то ни было. Однако ваше искусство обращения с пистолетом почти переубедило меня.

– Я уже извинилась за это и могу только добавить, что, кроме талантов покойной матери, я унаследовала ее непревзойденное чувство юмора, и иногда оно заводит меня слишком далеко. – И она очень мило покраснела.

Король Эдуард ласково прикрыл своей ладонью руку американки:

– У юной Эмили внешность матери, ее ум и талант, и все это пригодится ей сегодня вечером. Эмили, вы единственная роза на грядке с сорняками за этим ужином. Впрочем, отчего же мы столь нерешительны? – И, взяв ее руку в свою, король пригласил нас в обеденный зал.

Я полагаю, что из частых визитов во Францию король Эдуард вынес привычку заканчивать ужин кофе, а не портвейном, так что дамам не было нужды удаляться. Так или иначе, Эмили осталась с нами, когда с ее разрешения мужчины отрезали кончики сигар и закурили. Король тем временем склонился над столом и обратился к Холмсу.

– Итак, мистер Холмс, – сказал он, – вы всегда оказывали моей матери неоценимые услуги; полагаю, что вы никогда не подведете и меня. Вы всегда подмечаете то, что ускользает от других. Так что же привело вас в Шотландию по следам юной Эмили?

– Преследование убийцы, – ответил мой друг, – Необходимость схватить жестокого маньяка, что погубил сорок невинных душ, угрожал жизни мисс Нортон и очень близко подошел к тому, чтобы свергнуть вас с вашего трона, сэр.

– Значит, ваш брат не счел нужным посвятить вас в политическую подоплеку всего этого? – удивился король.

– Напротив, – откликнулся Холмс, – мой брат ввел меня в курс дела в качестве представителя интересов железнодорожных компаний, в основном для того, чтобы подтвердить свои подозрения, что и плимутский и эдинбургский поезда были намеренно пущены под откос. Я лишний раз уверил его в этом, и он определенно попытался отговорить нас с Ватсоном от дальнейших расследований.

– В таком случае он, должно быть, много глупее, чем я предполагал! – воскликнул король. – Судите сами, мистер Холмс! Благодаря вашему недюжинному уму у вас, должно быть, есть нечто большее, чем просто догадки, иначе бы вы не появились столь своевременно на вересковых пустошах в этот полдень. Что ж, поведайте нам, что вы знаете, и мы выясним, смогу ли я что-либо добавить. В этом деле нам нужны самые лучшие умы.

Холмс взглянул по сторонам, и король перехватил его тревожный взгляд.

– Это вполне безопасно, мистер Холмс. Я сам заварил эту кашу, Эмили известно абсолютно все, а Великому князю – почти все. Что же касается доктора Ватсона, так он не первый день хранит ваши секреты, не так ли, доктор? Выкладывайте же нам свою версию, Холмс!

Холмс кратко изложил свою точку зрения, объясняя каждую зацепку и каждое умозаключение, которое привело его в тот день на вересковые пустоши рядом с Балморалом. Жемчужно-белые плечи Эмили восхитительно переливались в свете свечей, во время рассказа о нашем эксперименте на Юго-западной железной дороге она не сводила с моего друга своих прекрасных темных глаз. Когда Холмс излагал ход событий в сегодняшнем сражении, король с восхищением поглядывал на Эмили, перекатывая во рту сигару.

Наконец Холмс умолк, наступила очередь короля.

– Совсем немного сверх того, что вы узнали с помощью метода дедукции, – обратился он к Холмсу. – Ваш брат сказал вам правду о том, что я стараюсь не давать воли моему племянничку Вилли, но это становится все труднее и труднее и не может продолжаться вечно. Пока я жив, следует немедленно создать систему союзов, с которой даже Вильгельм будет вынужден считаться. Сейчас я сам предпринял переговоры с французами, и, кажется, они прошли достаточно успешно, но американцы не слишком жалуют королей, поэтому я нуждался в посреднике. Благодаря случаю я встретился в Париже с Эмили и сразу же догадался, чьей она была дочерью. После того как я ближе познакомился с ней, я частично посвятил ее в эту проблему.

– Я сама предложила свои услуги, – вмешалась мисс Нортон.

– Это в высшей степени мужественно с вашей стороны, – тотчас восхитился я.

– Чепуха, доктор! – ответила она. – Я англичанка и американка по рождению и к тому же воспитывалась в Европе. Я знаю Францию, Германию и Россию достаточно хорошо и говорю на языках этих стран. Добавим к тому же, что в наше время мало кто заподозрит актрису в том, что у нее достанет ума, чтобы быть международным посредником, а также в том, что ее актерский талант сослужит ей добрую службу.