Текст книги "Улица Райских Дев"

Автор книги: Барбара Вуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 29 страниц)

– Вы каждый год бросаете цветы в Нил? – спросила Элис. – Это церемония лотосов?

– Нет, – вздохнула Амира, вспоминая поиски Сафеи Рагеб. – Однажды я заблудилась в городе, и голос Али вразумил меня, как найти путь, следуя течению Нила. С тех пор я каждый год выражаю признательность Великой реке, которая явила мне свое могущество и тайну. – Амира посмотрела на Элис: – А знаешь ли ты, что в Ниле живут души тех, кто утонул в его водах, – не только невест Нила стародавних времен, но и рыбаков, пловцов, самоубийц? Нил дарует жизнь, но он и отнимает ее.

– Он дарует вкусную рыбу, – заметил Сулейман, нарушая торжественную речь Амиры.

Марьям засмеялась:

– После того как мой муж ушел от дел, он полюбил вкусную еду.

Сулейман, шутливо отмахнувшись от жены, заговорил с Элис:

– Скоро, моя милочка, вы насладитесь английской едой – пшеничные лепешки, клубничный джем, сливки. А девонширский чай? Я помню его изумительный вкус с 1936 года, когда я был в Англии.

Марьям снова засмеялась, и они вернулись на кухню. Элис обратилась к Амире:

– А вы не хотели бы поехать с нами, мама Амира? Вы ведь никогда не уезжали из Египта.

Но Амира только улыбнулась:

– Нет, это поездка для тебя и Ибрахима – второе свадебное путешествие. Поезжайте вдвоем.

Ибрахим решился на поездку в Англию после того, как у Элис случился выкидыш и она впала в длительную депрессию. У Амиры были другие планы – она хотела посетить Мекку.

– У меня не осталось близких родственников в Англии, – сказала Элис, – только старшая тетка. Но друзья у меня там остались. – Она замолчала, глядя на ярко освещенный шумный город, – она иногда ощущала себя такой чужой здесь. «Запад есть Запад, Восток есть Восток, им никогда не сойтись», – сказал английский бард. Элис жила в Каире двадцать лет, но случалось, что она вдруг словно выскальзывала из реальности и спрашивала себя: «Зачем я здесь?» И все вокруг казалось размытым, словно на фотографии, снятой не в фокусе. Это происходило с ней неожиданно – последний раз, например, в обувном магазине, где она, по привычному уже ей восточному обряду, торговалась с продавцом. И так же неожиданно она возвращалась в реальность, ощущала раздражающую жару и песчинки на коже. Нет, чувствовала Элис, только туманы и дожди Англии смогут освежить ее пылающую кожу и оживить иссохшую душу. А душу ее сжигала тревога, и только единственная близкая родственница, оставшаяся у Элис в Англии, могла ответить на вопрос, который не давал ей покоя. После выкидыша Элис овладела депрессия – словно холодное течение в глубинах души. И она хотела спросить тетю Пенелопу, сестру и задушевную подругу матери, о причинах депрессии своей матери, леди Франсис. Элис сейчас была в том возрасте, когда ее мать покончила с собой.

Сорок один год… Может быть, это роковой возраст и для нее тоже? А может быть, тетя Пенни успокоит ее, расскажет, что причиной смерти матери был не душевный недуг, а какая-то внешняя причина…

– Старые друзья хороши, – заметил Сулейман. – Почти все наши друзья покинули Египет и неплохо живут в Европе и в Америке. Но я думаю, что и нас президент Насер не обидит, если уж мы остались доживать жизнь в Египте. Расскажите мне, Элис, где вы родились – может быть, я был в этом месте, когда ездил в Англию в 1936-м.

Амира стояла рядом с Марьям, которая вынула из печи горячую пахлаву и поливала ее фруктовым сиропом.

– Сулейман теперь живет прошлым, – сказала она подруге. – Это случается с людьми, когда будущего у них остается мало.

– Да, – согласилась Амира, – это Бог готовит нас к вечности… Но ты знаешь, Марьям, что у меня память о прошлом потеряна…

– Даст Бог, память вернется к тебе…

«Вернется ли? – подумала Амира. – Может быть, я еще найду свою мать… Если ту не убили и она попала в другой гарем – она, может быть, жива и смотрит сегодня на звездное небо, думая о судьбе своей дочери».

Может быть, ключ к разгадке тайны прошлого – квадратный минарет, который она все время видит в своих снах… Он не похож ни на один из минаретов Каира – простой, неукрашенный. Он как будто шепчет ей – найди же меня, и ты найдешь все ответы, вспомнишь имя своей матери, место, где ты родилась, свою звезду…

Она поедет в Мекку, совершит священное паломничество, подумала Амира, и Бог поможет ей вспомнить прошлое.

Они вернулись в гостиную. Сулейман, отрезая кончик сигары, заметил:

– Так Ясмина хочет стать врачом? Хорошая профессия для женщины. Женщины понимают боль и страдание. Дочь Ицхака в Калифорнии учится в медицинском колледже. Ты принимала Ицхака при родах, Амира, здесь, в Каире. А теперь он пишет, что не учит детей арабскому – они американцы. Но я считаю, что они – египтяне, и если мы туда поедем…

Раздался громкий стук в дверь.

– Кто бы это мог быть? – спросила Марьям, поправляя передник. Но прежде чем она пошла открывать, раздался треск сломанной двери и в комнату ворвались солдаты.

Сулейман вскочил на ноги:

– Кто вы? Что вам надо?

– Вы – Сулейман Мисрахи? – спросил офицер.

– Да.

– Вы обвиняетесь в государственной измене. Амира схватилась за сердце.

Каирцы знали о ночных набегах военной полиции Насера, о тюремном заключении и ссылке без суда, но арестовывали за антиправительственную деятельность, например, членов «Мусульманского братства». Зачем они ворвались в дом к мирным пожилым евреям?

– Здесь какая-то ошибка! – закричала Марьям, но солдат оттолкнул ее, и она ударилась об угол буфета.

К ней подбежала Элис, а Амира встала на пути офицера.

– Вы не имеете права, – твердо сказала она. – Это мирный дом.

На нее не обратили внимания. Солдаты рылись в шкафах, набивали карманы деньгами и драгоценностями, ссыпали в мешок серебряную утварь. Фотографии детей Сулеймана и Марьям смахнули на пол, хрустело стекло.

– Элис, – тихо сказала Амира, – звони Ибрахиму. Солдаты, перевернув все вверх дном, схватили Сулеймана.

– Нет! – закричала Марьям.

– Вы арестованы, – рявкнул офицер, – за подрывную деятельность против правительства и народа Египта.

Сулейман посмотрел на жену безумным взглядом.

– Оставьте его! – умоляла она. – Это ошибка. Мы ничего не сделали…

Но солдат грубо толкнул ее мужа к дверям. Внезапно Сулейман покачнулся, схватился за грудь и упал.

– О муж мой! – кинулась к нему Марьям.

ГЛАВА 2

Элис и Амира сидели рядом с Марьям у тела Сулеймана. Дом Мисрахи был конфискован, и Сулеймана перенесли в дом раввина, который читал сейчас каддиш по умершему. После похорон Марьям собиралась уехать к сыну в Калифорнию. До отъезда ей найдут какую-нибудь квартиру – перебраться к Амире она отказалась. Она не могла бы вынести воспоминаний – столько лет счастливой жизни с Сулейманом прошло на улице Райских Дев…

Никто не мог понять, почему Мисрахи подверглись нападению «Посланцев Зари». По всему городу солдаты врывались в дома и арестовывали владельцев, но это были самые богатые дома, а Мисрахи, после того как Сулейман свернул свое дело, жили очень скромно.

В дверь постучали, вошел Ибрахим.

– Я ничего не смог сделать, мама, – сказал он. – Неизвестно, кто включил имя Мисрахи в список «Посланцев Зари», и возвратить конфискованное имущество невозможно.

Амира не могла обратиться к Сафее Рагеб – она знала, что муж ее попал в немилость у Насера и подал в отставку.

– Но я пришел сюда за тобой, мама, – сказал Ибрахим. – Мы тоже в списке, надо подготовиться. Возвращайся домой с Элис, спрячьте все драгоценности. Предупредите женщин в доме, чтобы сохраняли спокойствие во время налета. – Он повернулся к Элис: – Сожалею, моя дорогая, обстоятельства не позволяют мне поехать в Англию. Может быть, ты поедешь без меня?

– Нет, я останусь, – без колебаний ответила Элис. – Поедем, когда все будет благополучно.

К ним подошла Марьям:

– Что случилось, Ибрахим?

– Аллах ма'аки, Бог да хранит тебя, Марьям, – приветствовал он ее. – Извините меня, маме нужно идти домой.

– Конечно! – воскликнула Марьям. – В эти опасные времена семья должна быть вместе.

– Я постараюсь вернуться поскорее, – сказала Амира.

Марьям погладила руку подруги.

– Я знаю, дорогая, ты разузнавала, как вернуть наше конфискованное имущество. Не беспокойся об этом. На все Божья воля. Я уезжаю с сыном и буду жить в Калифорнии. Мы уедем, как только… – голос ее прервался, – опустим в землю Сулеймана.

– Садитесь в машину, – сказал Ибрахим матери и Элис, – а я возьму такси. Мне надо поехать по срочному делу.

– Куда же ты едешь?

– В Каире есть только один человек, который может помочь нам. Моли Бога смягчить его сердце, мама…

Улица Пирамид проходила вдалеке от центра города среди полей сахарного тростника и пальмовых рощ. Белые мраморные стены великолепного особняка едва виднелись из-за пышных финиковых пальм, олив, смоковниц и густых цветущих кустов. Гигантские сикоморы окаймляли лужайку, зеленую, как изумруд, по которой вели к дому асфальтовые дорожки. Окна были прикрыты красивыми ставнями. Все показывало, что здесь живет очень богатый человек.

Он постучал в дверь, украшенную великолепной резьбой, словно дверь мечети, и слуга в безупречно белой галабее ввел его в гостиную, обставленную с артистическим вкусом. Пол покрывали ковры и шкуры, под потолком большие вентиляторы разгоняли горячий воздух. Хассан вошел почти сразу. За четыре года он почти не изменился, только вид был самоувереннее, одежда и украшения богаче – шитый золотом халат, золотые часы и толстые золотые кольца.

– Добро пожаловать в мой скромный дом! – воскликнул Хассан. – Я ждал, что ты придешь.

– Уж таки и скромный! – сухо заметил Ибрахим. – Видно, приспешников Насера не касается политика ограничения роскоши, которую он так рьяно проводит.

– Ну, а как же иначе – мы должны получить особую награду за усердную службу делу социализма. Хочешь кофе? Может быть, чай или виски? – Хассан поставил на стол красного дерева бутылку и хрустальные рюмки и налил ликер.

Ибрахим решил перейти прямо к делу:

– Мне угрожают «Посланцы Зари». Ты знаешь об этом?

– Разве так приветствуют старых друзей? Где твое воспитание?

– Почему мое имя попало в список? – настаивал Ибрахим.

– Потому что я внес его в этот список.

– Почему ты это сделал?

Хассан налил себе ликер и отпил глоток.

– Ну что ж, ты ставишь вопрос в лоб, и я отвечу прямо. Я внес твое имя, я могу и вычеркнуть его. Ты пришел просить меня об этом, я назначу цену.

Ибрахим обвел взглядом роскошную обстановку гостиной.

– Деньги? Едва ли я богаче, чем ты.

– Нет, не деньги.

– Тогда что?

– Не догадываешься?

Ибрахим, не отвечая, снова обводил взглядом гостиную Хассана: слоновые бивни над камином, подставка для сигаретницы из ноги антилопы, шкуры зебр на полированном полу… Древняя египетская скульптура – явно подлинник, музейный экспонат. Изящные серебряные изделия…

– Я хочу трофей, который принадлежит мне по праву, – прервал молчание Хассан, – ты уже отдал мне его – и взял обратно. Верни мне его – и твоя семья спасена.

– Что же это?

– Ясмина, конечно.

– Вот мы и приехали к бабушке, малыш, – Ясмина улыбнулась Мухаммеду. Омар улетел вчера в командировку в Кувейт, и Ясмина обещала ему переехать для безопасности на улицу Райских Дев. Слуги выбежали за багажом, и Ясмина вышла из такси, радостно глядя на особняк розового камня, надежный и спокойный приют.

Таким он ей по-прежнему казался в городе, содрогающемся от страха и зловещих предчувствий. Недавно «Посланцы Зари» ограбили дочиста дом школьной подруги Ясмины, Лайлы Азми, и увезли ее мужа.

Ясмина шла по дорожке с трехлетним Мухаммедом на руках; навстречу ей торопилась Нефисса:

– Вот вся семья и в сборе! Как ты себя чувствуешь, внук моего сердца?

Слуги торопливо вносили чемоданы Ясмины – в их суете чувствовалось несвойственное дому на улице Райских Дев беспокойство.

Когда они вошли из пронизанного горячим сентябрьским солнцем сада в прохладный холл, Нефисса, наклонившись к Ясмине, сказала:

– Ибрахим велел спрятать украшения и ценные вещи. Давай твою шкатулку, зароем ее в саду.

В доме была суматоха: снимали со стен картины, убирали из горок фарфор и хрусталь; Амира всем распоряжалась, и Ясмина пошла в гостиную, где она с радостью обняла Тахью. Ее муж Джамал тоже был здесь.

Через минуту вошел Захария, Ясмина кинулась к нему и воскликнула:

– Слава Богу, вся семья в сборе!

Захария был озабочен и подавлен; обратившись к Амире, он сообщил ей, что ему не удалось ничего ни узнать, ни сделать для Марьям Мисрахи – в приемной министра толпятся сотни людей с петициями, а им говорят, что министр куда-то уехал.

Захария, войдя, бросил взгляд на Тахью, но не поздоровался с ней; на Джамала Рашида он избегал даже смотреть. Он боялся, что, взглянув на этого немолодого человека, представит Тахью в его объятиях. Но эта картина все же возникла в его воображении, когда Джамал Рашид с гордостью сообщил о беременности жены.

– Закки, – успокоила юношу Амира, – Марьям сегодня велела мне прекратить хлопоты, она уезжает с сыном в Калифорнию. У нас самих много неотложных дел.

Захария увидел наконец суету, охватившую дом. Элис ходила из спальни в спальню и собирала драгоценности из комодов, шкатулок и сумочек, оставляя только самые дешевые. Басима собирала из шкафов одежду, туфли из крокодиловой кожи, меха и атласные покрывала – все складывали в мешки из-под муки, и мальчики сносили их на кухню и в погреб. Райя и Дорея снимали со стен картины, а Ханея рыла в саду ямки, куда складывали горшочки с драгоценностями, собранными Элис. Работали споро и аккуратно, но без радости и оживления, торопясь все сделать до возможного ночного налета.

– Вряд ли это сработает, – усомнился Захария. – Все знают, что мы богаты.

– Подумают, что мы разорились, что наши хлопковые плантации конфисковали, а врачебная практика отца не приносит доходов. Ведь многие аристократы обеднели после революции, а дом наш теперь похож на жилище семьи среднего достатка. Я и деньги со своего банковского счета сняла, твой отец тоже. Свои я спрятала на голубятне…

Амира проследила, чтобы с диванов и кресел сняли бархатные и богато вышитые атласные покрывала и застелили их простыми полотняными накидками.

К Захарии подошла Ясмина и спросила:

– Где же отец? Захария пожал плечами:

– Он велел умме и тете Элис все прятать, а сам уехал. Я сегодня в школу не ходил. Мишмиш, что же это такое? Что нам угрожает?

Ясмина могла бы рассказать ему то, что услышала вчера от Джамала Рашида о Хассане, но юноша выглядел таким растерянным… Ясмина всегда вела себя, как старшая сестра Захарии, хотя была на три месяца младше его.

– Не волнуйся, – улыбнулась она, – обойдется. – Она взяла у Нефиссы своего сына и поднялась с ним на второй этаж.

В спальне стояли нераспакованные чемоданы. Мухаммед попросил пить; она налила ему в ванной стакан воды и стояла, любуясь им, пока он делал маленькие глоточки, крепко сжав стакан обеими руками. Ясмина, как всегда, удивлялась, что это маленькое чудо – ее собственное: красивое серьезное личико, опущенные глаза, брови домиком и вдруг – шаловливая улыбка. Этот малыш уже умел шутить – так рано иногда проявляется свойственное египтянам чувство юмора. Он пролил воду на свою рубашечку и, заметив это, засмеялся и сказал:

– Что я за осленок, все-то делаю не так! – а потом прибавил сентенцию, может быть, услышанную от взрослых: – Любит Бог нескладех, а то он не сотворил бы их в таком количестве! Ясмина засмеялась и потрепала лохматую головенку.

– Мама, давай играть в «счастливые семьи»! – закричал Мухаммед. – Название игры сразу возвратило Ясмину к действительности: семья в опасности, надо действовать немедленно.

В спальню вошла Нефисса:

– Такая суматоха! Кузен Ахмед приехал с детьми из Ассиюта. Дом теперь битком набит.

– Тетя, мне надо выйти. Вы можете посидеть с Мухммедом?

– С радостью! – Нефисса посадила мальчика на колени и достала из кармана леденец.

Ясмина одевалась, доставая вещи из дорожной сумки дрожащими руками. Нефисса увидела, что племянница взволнованна, и спросила:

– Если тебя так встревожили эти «Посланцы Зари», то зачем же ты уходишь из дому?

– Мне очень нужно! – бросила Ясмина, убегая. Нефисса вздохнула и начала разбирать один из чемоданов, чтобы положить вещи в шкаф. Поднимая стопку ночных рубашек, она уронила открытую косметичку и среди рассыпавшихся вещичек увидела коробочку с таблетками. Ясмина предохраняется! Так вот почему у нее нет детей после Мухаммеда! Нефисса собрала все обратно в сумочку и, поднимая с ковра губную помаду, увидела клочок бумаги с адресом, написанным рукой Ясмины.

– Что ты сказал? – возмущенно воскликнул Ибрахим.

– Я сказал, что мне нужна Ясмина. Отдай ее мне, и я вычеркну твое имя из списка.

– Ты осмеливаешься?!

– Она моя! Ты обещал ее мне, а потом, как бесчестный человек, нарушил свою клятву. С тех пор мы с тобой не братья. Но зачем нам быть врагами? Пошли ко мне Ясмину, и мы…

– Убирайся в ад!

– Странно, что ты не соглашаешься. На карту поставлено благополучие всей твоей семьи.

Руки Ибрахима сжались в кулаки.

– Всей семьей мы дадим тебе отпор. Ты меня не знаешь. Я никогда не соглашусь на бесчестье.

– Вспомни, мой друг, ты уже испытал, что такое тюрьма!

– Моей дочери ты не получишь. Хассан засмеялся:

– Какой ты вдруг стал решительный! А помню, в молодости ты всегда слушался отца, стоял перед ним навытяжку, как школьник. Тебе ли проявлять характер, мой слабодушный друг! Не валяй дурака, соглашайся.

– Да, мне есть о чем сожалеть, я не всегда поступал достойно в своей жизни, нередко проявлял слабодушие. Но мой отец теперь на небе, и я буду сильным. Я не уступлю тебе. – Он подступил к Хассану: – Руки прочь от моей семьи и от Ясмины, не то пожалеешь!

– Угрозы, Ибрахим? – улыбнулся Хассан. – Сила в моих руках. Вспомни, однажды я тебя бросил в тюрьму.

– Помню, – спокойно согласился Ибрахим.

– А помнишь, как тебя там допрашивали? Ибрахим сжал зубы:

– Ты не спровоцируешь меня на драку.

– И я не собираюсь драться с тобой. Мне нужна Ясмина.

– Никогда ты ее не получишь. Хассан пожал плечами:

– Непременно получу. И ты поймешь, что со мной шутки плохи. Ты унизил меня, Ибрахим, я отплачу тем же.

Такси Ясмины подъехало к калитке сада Хассана в ту минуту, когда от нее отъехала другая машина. Ясмина не разглядела пассажира – а это был ее отец. Она прошла через сад и в нерешительности остановилась перед массивной резной дверью. Что она скажет Хассану?

Он не посещал Рашидов уже четыре года – а раньше как лучшего друга отца его принимали в доме наравне с родственниками, дети называли его «дядей». Это длительное отсутствие казалось необъяснимым, и облик Хассана представлялся теперь Ясмине загадочным. Что произошло между ним и отцом? Захочет ли он что-нибудь сделать для семьи Рашидов?

Слуга провел Ясмину в великолепную гостиную, напоминающую музейный зал. Хассан поднялся ей навстречу, и она поняла, что впервые в жизни оказалась с ним наедине.

– Ясмина, дорогая! Вот неожиданность! – вскричал Хассан. – Ты выросла, стала женщиной. – Он сжал ее руки. – Приветствую тебя в своем доме, Бог да пребудет с тобой.

– Мир и благословение вашему дому, дядя Хассан!

– Так я еще «дядя»? – весело улыбнулся он. – Ну, садись же!

Она села на софу, покрытую шкурой леопарда, с интересом разглядывая окружающие диковинки.

– Как видишь, я живу неплохо.

Взгляд Ясмины упал на фотографию на каминной доске – два молодых человека в белых костюмах для поло весело улыбались.

– Это я и твой отец в Оксфорде – наша команда в этот день выиграла. Лучшие дни в моей жизни. Я рос один, у меня не было ни отца, ни братьев, ни сестер, – продолжал Хассан, не отрывая взгляда от фотографии, – и дружба с твоим отцом была для меня поистине благословением. Он и не знает, как я его любил… – Взгляд Хассана смягчился.

– Дядя Хассан, вы знаете, зачем я пришла к вам?

– Сначала расскажи про вашу семью. Все здоровы? Скажи мне, – он пристально посмотрел на нее, – как твоя бабушка восприняла налет на Мисрахи?

– Бабушка очень переживала за семью Мисрахи… Хассан кивнул с удовлетворенным видом.

– Я слышал – она суетилась словно курица с отрубленной головой, но помочь им не могла.

Удивленная его тоном, Ясмина подняла брови:

– Что вы хотите сказать?

– Ты угадала, я не люблю твою бабушку. Знаешь, я прозвал ее Драконом. Она меня с самого начала невзлюбила. С первого взгляда, и непонятно почему. Ибрахим привел меня в ваш дом, когда мы вернулись из Оксфорда, – за много лет до того, как ты родилась, моя очаровательная Ясмина. – Он отделил от ее прически золотистый локон и пропустил его между пальцами. – Когда Ибрахим представил меня ей, она любезно улыбнулась, но я заметил – что-то промелькнуло в ее взгляде. И всегда я чувствовал холод в ее обращении со мной. И это ее вина, что ты не стала моей женой, маленькая Мишмиш. Ты и не знаешь, что я сватался за тебя, и мы с Ибрахимом подписали соглашение о помолвке. Это Драконша его отговорила. Сочла, что я недостаточно хорош для ее семьи.

Она быстро встала с софы.

– Дядя Хассан, я вчера слышала одну вещь, но никак не могу поверить. Это о списке, который составляют «Посланцы Зари».

– Да, есть такой список. Что дальше?

– Мне сказали, что в него внесли наше имя.

– Ну, а если и так?

– Дядя Хассан, вы имеете что-нибудь общее с «Посланцами Зари?»

– Ну конечно же, сладкая Мишмиш. «Посланцы Зари»– «Зуввар эль-Фагр» – находятся в распоряжении министра обороны, Хакима Амера – а я его правая рука. Я послал солдат в дом Мисрахи.

– Вы?! Но разве они в чем-то были виноваты?!

– Нет, они были невиновны. Это был предупредительный залп. Как бы пробный шар.

– Что вы имеете в виду?

– Я умею добиваться того, чего желаю. Дом Рашидов уже включен в список, к вам явятся солдаты и разграбят его дочиста, как разграбили дом Мисрахи. Дом конфискуют, ваша бабушка и все остальные окажутся па улице. Если я не получу то, чего желаю.

– Что же это? – слабым голосом спросила Ясмина.

– Ты, конечно. – Он подошел к ней вплотную. – Я могу вычеркнуть Рашидов из списка. «Посланцы Зари» не ворвутся в ваш дом. Но ты заплатишь мне за это – здесь и сейчас.

Она вздрогнула.

– Проклятье твоему отцу, Ясмина, он погубил нашу дружбу, отказав мне и выдав тебя замуж за Омара. Я знал, что отомщу ему. Он не защитит тебя здесь, теперь ты достанешься мне!

Она обхватила себя руками.

– А если я не соглашусь?

– Солдаты придут на улицу Райских Дев и никого не пощадят.

– Я не могу.

– Нет, можешь. – Он притянул ее к себе. Она попыталась его оттолкнуть, но он сжал одной рукой ее запястья и разорвал блузку. Обнажилась юная грудь, он охватил ее ладонью.

Ясмина вырвалась и ринулась в другой угол комнаты, свалив по пути античную вазу. Он догнал ее, схватил и прижал к стене.

– Ты же сама пришла, сама себя и вини. Я наслажусь тобой вволю, а может быть, тебе и самой понравится…

Нефисса остановила машину у ворот, в которые на ее глазах вошла Ясмина. Она повезла Мухаммеда в кафе-мороженое, но, увидев садящуюся в такси Ясмину, из любопытства последовала за ней. Заглянув в густой сад, она спросила проходящую мимо женщину:

– Скажите мне, умма, чей это дом?

– Здесь живет Хассан аль-Сабир, саида, очень большой человек.

Хассан аль-Сабир? Зачем пошла к нему Ясмина?